Текст книги "Водопад грез"

Автор книги: Джоан Виндж

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 30 страниц)

Глава 14

Я поднялся.

– Пойдем, – сказал я Перримиду, дотронувшись до спинки его стула.

Он встал без протеста, взглянул на Боросэйжа, затем на меня. Кивнул и пошел к лифту.

Я слышал, как Боросэйж встает со стула, слышал его приближающиеся шаги. Чудом я удержался от того, чтобы не обернуться и не вздрогнуть, когда он обогнал меня и преградил мне путь, когда мы подошли к лифту.

Я должен был либо остановиться, либо натолкнуться на него. Я предпочел остановиться.

– Сейчас мы с тобой одни, урод, – сказал он, словно Перримид исчез вместе с остальными. – И ты слышал, что он сказал… – Что сказал Санд… – Ты заставишь твоих дружков-уродов понять, что им ничего так просто с рук не сойдет. Поскольку сейчас я разбираюсь с ними. Я заставлю их заплатить за это, что бы они ни сделали. Это обойдется им не так дорого только в том случае, если они, не мешкая, вернут мальчика. Ты меня понял?

За его спиной тихо, медленно открылись двери лифта. Но я не мог войти в лифт, не ответив на его вопрос. Я потрогал языком пересохшее нёбо и наконец произнес:

– Понял.

– Это хорошо, – сказал он. – Рад слышать это. – Он посмотрел на Перримида. – Ты найдешь этого урода Хэньена и объяснишь ему, куда дует ветер. Совет должен знать что-то – у этих уродов нет секретов. Скажи им, что им лучше с нами сотрудничать. Я буду ждать. И буду наблюдать, – сказал он мне. Его рот скривился. – Все время… урод. – Он посмотрел на мой браслет, и только потом отошел с дороги и позволил нам пройти.

Перримид отвез меня обратно к отелю, а не туда, где работала экспедиция. Весь путь он глядел в окно и ни разу не посмотрел на меня, пока модуль не приземлился на свое обычное место на площади.

– Значит так, – сказал я. – Я исключен из команды? И что со мной будет? Я стану твоим пленником? Или мясом для Боросэйжа?

Он наконец взглянул на меня. Его глаза были влажными и красными.

Я закрыл рот, вышел и пересек площадь, не оглядываясь. Модуль за моей спиной поднялся в воздух.

Перед отелем стоял Эзра. Мои руки сжались в кулаки, когда я увидел его, но ждал он здесь не меня.

Он стоял в центре груды багажа, глядя в небо, на спускающееся аэротакси. Оно приземлилось перед ним, рабочий отеля стал укладывать вещи Эзры в утробу машины, открытую сбоку. Эзра уселся в пассажирское отделение такси как раз в тот момент, когда я подошел к отелю. Я взял последнюю сумку из рук носильщика. Он бросил на меня взгляд и ушел. Я швырнул сумку на остальные вещи и закрыл отсек. Затем пошел к поднятой двери такси.

Эзра выглянул, собираясь что-то сказать, застыл в удивлении, увидев меня, и выругался. Его рука взметнулась к лицу, прикрывая пластырь на носу и пурпурный синяк, простирающийся за его края.

– Что тебе нужно?

– Я просто хотел сказать «прощай», – ответил я.

Он уставился на меня, опуская руку.

– Мне не нужно все это. – Он обвел рукой отель, город, планету, меня. – Это ничего не значит для меня. – Только какие-то острые нотки в его голосе сказали мне, что это не совсем так. – Я мог выбирать среди полудюжины лучших проектов. – Он опустил руку на рычаг управления дверью, дверь надо мною начала изгибаться аркой. – Я получу ее обратно. – Киссиндру. – И через двадцать лет я достигну вершины в своей науке. А ты все еще будешь не чем иным, как уродом.

Я выскользнул из-под закрывающейся двери.

– А ты все еще будешь задницей, – сказал я. Дверь с мягким шипением закрылась. Я отступил на шаг, наблюдая за лицом, искаженным ненавистью, оно становилось все меньше и меньше, затем слилось с поверхностью переднего стекла модуля, с самим модулем, с небом и наконец исчезло.

Я вошел в отель, направился прямо к ближайшему переговорному пункту, набрал запрос на соединение с инспекторами. Послание, появившееся на пустом экране, сообщило мне, что они ушли из отеля. И не на день – надолго. Тау увезла их отсюда, и они, наверное, сейчас далеко. Мне не надо было искать причину.

Я мог бы отправиться вдогонку, послать им вслед сообщение, которое объяснит, почему они должны вернуться. Но каждый возможный шаг наталкивался на полсотню возражений. И только одно среди них было существенным: федералам ни до чего нет дела. Они оставались равнодушны к лести и раболепию Тау. Так же равнодушны они остались и к моим стараниям привлечь их внимание. Ничто не имело для них значения, они были именно такими, какими я всегда представлял себе людей из ФТУ: сухими, неторопливыми и копящими свою зарплату. Небо должно было бы обрушиться на них, чтобы их взгляды хоть немного изменились.

На какой-то момент я пожелал, чтобы это случилось. Затем я просто выбросил их из головы. Я вспомнил Натана Испланески, управляющего Агентством контрактного труда, простого искреннего человека, затерянного в системе ФТУ, человека без личной жизни, который большую часть своего времени проводит, подключенный к Федеральной сети, оперируя распределением рабочей силы на высшем уровне. Человек, о котором я сказал друзьям Мийи, что он может помочь им.

При той скорости, с которой тут все менялось, я не был уверен, что мое послание достигнет Испланески до того, пока не станет слишком поздно. В Федерации еще не существовало передатчиков информации со скоростью выше световой. Все послания, уходящие за пределы звездной системы, отправлялись на кораблях, словно люди, которые их пишут и получают. Трансмиссия стоила огромных денег, и пройдет несколько дней, прежде чем придет ответ, и гораздо больше времени, пока в этой ситуации произойдут какие-то существенные изменения.

Но если моя информация вовремя дойдет до Испланески, то эта система, возможно, поможет мне в свою очередь. Если и существовало лучшее решение, то я был слишком истощен, чтобы найти его. Я подал запрос на межмировое послание.

Я запустил свою информацию в Сеть, понаблюдал за тем, как переходит в опасное пикирование линия кредита на моей ленте данных, и направился через пустой холл к выходу из отеля.

И остановился, когда был уже почти у двери. За ней стоял легионер Тау, разговаривая с кем-то из служащих. Он поднял на меня глаза, отсалютовал, прикоснувшись к краю шлема, и улыбнулся. И это не была бессмысленная улыбка. Он смотрел на меня, пока я не повернулся и не пошел к себе.

Зайдя в комнату, я увидел на консоли огонек послания. Я вызвал его, боясь внутренне того, что может появиться на экране, поскольку не мог придумать, что мне сейчас хотелось бы узнать.

Но то, что появилось на экране, было настолько неожиданным, что мне потребовалось дважды перечитать текст, прежде чем я смог поверить ему:

– Информация, которую вы хотели передать, не прошла цензуру Тау.

Я не мог добраться до Испланески. Возможно, сейчас я ни до кого не мог добраться. Я подумал, откроется ли дверь моей комнаты в отеле, не заперли ли они меня, но не попытался ее открыть.

Я протоптал тропинку в ковре, вскарабкался мыслью по ее стенам, пытаясь найти выход из ловушки, какой внезапно стало для меня Убежище. Прошли часы, но ничего не произошло. Я вызвал обслуживающую программу. Из отделения в стене появилась еда, но я не притронулся к ней. Наконец я лег и закрыл глаза, позволяя усталости тела просочиться в мозг, надеясь, что время потечет быстрее, если я засну.

И я заснул. Я видел сны, мой мозг был наполнен холодным сумеречным пейзажем, по которому я должен был двигаться, делая один неправильный поворот за другим, продолжая путь, с которого не было возврата. Свет не менялся, и не менялся пейзаж, и мне казалось, что я никогда не продвинусь к цели, названия которой не знал…

Но вдруг вечность пропала, свет начал расти, словно телепатический шепот, произносящий мое тайное имя, и я понял, что всегда знал, чего ищу…

Кого то, кто может проникать сквозь мою плоть, словно иллюзия, касаться меня, подобно ей, оживляя каждое нервное окончание моего тела. Радость лилась во мне со скоростью мысли, когда я ринулся в безвременное пространство…

Я открыл глаза, чувствуя, что мое тело распростерлось, как удовлетворенный зверь, под чьей-то тенью, накрывшей меня.

– Что? – Я заморгал, пытаясь различить знакомое лицо. – О Боже! – Я сел, чуть не свалившись с кровати. – Мийа…

Она стояла надо мной, с усталым лицом, отчаянными жестами умоляя меня молчать.

Мийа. Я тихо произнес это имя, неуверенно прикоснулся пальцами к ее губам. Она закрыла глаза, словно я поцеловал ее, и краска прилила к ее щекам. Мне потребовалось вся моя сила воли, чтобы не притянуть ее к себе и не поцеловать по-настоящему. Я едва мог сейчас сказать, каким был мой сон, что она делала со мной до того, как я проснулся. Что бы это ни было, я был ошеломлен, пробужден, я желал…

– Что? – прошептал я, тряхнув головой.

Она показала жестом, что думает – возможно, знает, – что комната переполнена аппаратурой. Я поднялся. Если она была права, то тут были и видеокамеры, и инфракрасные устройства – мы не были в безопасности.

Я посмотрел в сторону двери. Наш единственный шанс заключался в том, чтобы выбраться отсюда, но не таким путем. Был только один путь, в котором мы могли быть уверены.

Оглянувшись на Мийю, я понял, что она уже поняла это. Она взяла меня за руки, я почувствовал, что ее мозг идет на контакт, готовя нас к телепортации.

Дверь позади нас взорвалась. Окно-стена перед нами распахнулась в открытое небо, обнажив за собой сверкающую массу техники безопасников. Люди в униформе были повсюду. Что-то взорвалось посередине комнаты, прежде чем я сумел отреагировать, сбивая меня с ног, наполняя туманом комнату. Я услышал удаляющийся крик Мийи, почувствовал, что у меня из легких рвется возглас недоверия.

Все вывернулось наизнанку, и, падая на пол, я понял, что лечу…

Я снова тяжело ударился о пол. Но это был не мой пол. Это даже был не пол, а твердая земля в каком-то переулке… во Фриктауне. Я поднялся на ноги, отряхиваясь, весь в поту и синяках.

Передо мной стояла Наох с горящими глазами. За ней я видел обрыв каньона и в отдалении – Тау Ривертон. Все, что мне удалось прочитать, когда я снова заглянул в ее глаза – это то, что ДНО похитила меня, решив, что я предал их, и, если они даже не убьют меня, Боросэйж никогда не позволит мне попасть на другую сторону реки.

Но я вспомнил Мийю, то, как она смотрела на меня, пока не ворвались легионеры. Мийа.

Где она? Страх, что она осталась там, отнял у Наох дар речи, зажал мне горло. Я обернулся.

Мийа была позади меня, распростершаяся на земле, совсем как я. Медленно поднимаясь, она двигалась так, словно ее тело стало для нее чужим, а лицо приняло пепельный оттенок. Двое членов ДНО помогли ей встать на ноги. Я, спотыкаясь, сделал шаг к ней, не обращая внимания на остальных.

– М'йа… все х'ршо? Что проз'шло? – Я умолк, когда прозвучали эти слова, услышав, как они прозвучали. Я сконфуженно помотал головой, недоумевая, почему моя речь звучит так, словно я под наркотиками. В моей голове ясно читалась лишь одна мысль: Тау снова предал. И на этот раз не только меня.

Мийа держалась руками за голову, ошеломленная. Она сказала мне что-то, но при этом так исковеркав слова, что я ничего не разобрал. Она отвела взгляд, беспокойно осматривая всех вокруг, пока не заметила сверток в чьих-то руках. Как я понял, это был Джеби. Она, пошатываясь, подошла к нему и взяла его на руки.

– Они были наготове, – тяжело сказала Наох. Это была ловушка. Ты был приманкой. Они думали, что мы не будем знать. Мийа соединилась со мной на случай, если это произойдет. – Она возмущенно ткнула в ее сторону.

Мийа держала Джеби, лоб ко лбу, улыбаясь, когда их глаза встретились. Я наблюдал за ними, нежность и зависть текли по моим нервам, как вкус медовых фруктов. Я оглянулся на Наох.

– З'чем вы взяли меня? – спросил я, в последний момент вспомнив, что спрашивать лучше на их языке. Моя речь стала проясняться так же быстро, как и вышла из-под контроля.

Наох посмотрела на Мийю, словно это не было ее идеей, словно она сама хотела услышать ответ.

– Он не знал… Была ловушка. – Мийа выталкивала слова изо рта, словно выплевывала камешки, и лицо ее стало таким же строгим, как у сестры. – Не могла оставить его им. – Она протянула руку, чтобы коснуться меня, словно защищая; поколебавшись, взглянула на Наох.

– Спасибо, – пробормотал я. Я протянул руку, крепко сжал ее ладонь, когда она попыталась отнять ее.

Она опустила глаза. Удивление и радость струились по нашим рукам из мозга в мозг. Я сделал глубокий вдох, мои пальцы сжимались все сильнее.

Внезапно, без усилия, она освободила свою руку. Я почувствовал ее неловкость.

– Я… Я думаю, мы должны учесть то, что Тау ск'зал ему, – пробормотала она, виновато бросив взгляд на Наох, и покачала головой, не понимая, что случилось с ее дикцией.

– Почему мы г'рим так, словно под н'ркотиками? – спросил я, пытаясь выглядеть не таким потерянным, каким внезапно почувствовал себя, когда уже не мог касаться ее. Тут, на ветру, было холодно, а я был без плаща.

Мийа опять покачала головой, но на этот раз это означало «я не знаю».

Наох оглянулась и, нахмурившись, устремила взгляд между нами.

– Мийа, – сказала она, и было что-то настораживающее в ее голосе. – Это твой нэшиертах? Он? Полукровка? – Она снова посмотрела на меня и отвела взгляд. – Ты думала, что сможешь удержать это в секрете, когда мы соединимся в следующий раз? – Ее голос прозвучал почти безразлично, в то время как Мийа опустила глаза. Наох положила руки на плечи Мийи, а остальные, стоящие за ней, уставились на нас троих, перебрасываясь мысленно комментариями, которые, возможно, я бы не хотел слышать.

Мийа покачала головой, кладя свои руки на руки сестры, но глядя при этом на меня.

– Мийа? – произнес я, не понимая, что происходит между ними и при чем тут я.

– Он не знает? – удивилась Наох, переводя на меня взгляд. – Он даже не знает, что это значит? – На этот раз в ее голосе прозвучало изумление и недоверие, почти негодование. Я не мог сказать, какие эмоции были направлены на Мийю, а какие на меня. – Она верит, что ты – ее нэшиертах, – сказала она мне безапелляционно. – Ее друг по душе… Мы считаем, что за всю жизнь каждый из нас встречает лишь одного такого товарища. Как только она встретила тебя, она уже знала… – Она оглянулась на сестру: – Но ты не сказала ему.

Мийа не смотрела ни на кого из нас. Ей хотелось оказаться на другом краю света, судя по тем чувствам, которые мелькали у меня в мозгу.

– Наох, прекрати… – прошептала она.

– Мийа? – сказал я снова, мой голос упал, когда она не захотела поднять на меня глаза. Я подумал, что она стыдится или просто боится стыда, что остальные узнают правду, боится, что сестра отвергнет ее… боится, что ее отвергну я. – Мийа… – ласково коснулся я ее лица.

Она, вздрогнув, посмотрела на меня. Я увидел выражение ее глаз – страх не найти ничего в моих глазах. Я вспомнил прошедшую ночь: как я заснул в теплом убежище ее тела, ее мыслей.. как я проснулся холодным, пустым, одиноким, как испугался, что мне предстоит всегда просыпаться холодным и пустым.

– Знаю, – прошептал я. – Я твой. – Я увидел, как страх ее сменяется облегчением, потом – неуверенно – радостью. Я пробился через любопытный взгляд Джеби и поцеловал ее, почувствовал, с какой жаждой она припала к моим губам, ощутил поток мыслей и чувств между нами. Мое дыхание сбилось от радости и желания.

Мозг Наох ворвался в слияние наших мыслей – подобно брошенному камню. За секунду до того, как наш контакт прервался, я почувствовал, как она удивилась, застав мой мозг без защиты, в мысленном разговоре с Мийей. Я попал в терновые заросли ее чувств: удивление, боль, радость, зависть, любопытство, беспомощный гнев.

И мы трое внезапно разъединились, моргая, словно свет дня был неожиданностью для нас, словно нас – нейрон за нейроном – вытащили снова в тот мир, который мы делили с остальными.

– Нам не стоит оставаться здесь, – резко сказала Наох, словно именно это больше всего ее беспокоило. – Пойдемте.

– Постойте, – сказал я все еще хрипло. – Легионеры могут выследить меня. Пока у меня это, вы никогда не будете в безопасности. – Я коснулся браслета. Вспомнил, как много он значил для меня, когда я надел его, чего мне стоило получить право на ленту данных. На что была без нее похожа моя жизнь.

Я повернулся к Мийе, чтобы взглянуть, как смотрит на меня она, держащая на руках ребенка.

«Я не могла оставить его», – сказала она.

Джеби. Или меня. Я оглянулся на Тау Ривертон, нащупывая мозгом что-нибудь, что я оставил недоделанным там, за рекой, что имело большее значение по сравнению с тем, что предстояло мне сделать здесь, отыскивая мыслями кого-нибудь, с кем меня связывало бы что-то, хоть немного похожее на то, что подарила мне Мийа.

Я прижал палец к браслету, замок открылся. Я подхватил браслет на лету, когда он свалился с запястья.

– Что ты делаешь? – спросила Мийа недоверчивым и потому похожим на человеческий голосом.

– Я не могу больше носить это, – сказал я. – Они убили мою мать, потому что она была гидранкой. Мой отец был человеком, и он оставил меня в сточной канаве, потому что я был гидраном. Я гидран! – Я швырнул браслет с силой, на какую только был способен, и наблюдал, как он и все, что связано с ним, вращаясь в воздухе, падает в пасть каньона, ниже, ниже, приближаясь к бронзовому водопаду в сотне метров под нами. Я поднял взгляд на непонимающие глаза Мийи. – А ты моя нэшиертах. – Все остальные, включая Наох, смотрели на меня с тем же недоверием. – Зовите меня Биан, – сказал я.

Мийа прижалась лицом к моему плечу, и я обнял ее вместе с Джеби.

– Биан, – прошептала она. – Добро пожаловать домой.

Она отодвинулась в сторону, чтобы Наох могла обнять меня как брата… как потерянного возлюбленного. В ее прикосновении была такая нежность, на которую я не считал ее способной, но в глазах все еще оставалась напряженность, хотя уже и размытая лаской, когда она пробормотала:

– Намастэ, Биан. Принеси радость моей сестре. В конце концов у кого-нибудь из нас она останется навсегда…

Я ничего не ответил – не смог. И остальные промолчали, как я.

Глава 15

Затем они перенесли меня куда-то в другое место, до того как Боросэйж взял нас всех прямо на месте… до того, как я смог осознать полностью, что натворил и какие будут последствия.

Я сориентировался с помощью Мийи и Наох. Мы находились в пыльной полутемной комнате, очень похожей на ту, где я был прошлой ночью. Только потертое одеяло вместо потертой циновки на полу убедило меня, что мы уже в другом месте. Позднее я узнал, что все их комнаты были похожи.

Я посмотрел на Мийю и понял, что мысли мои даже не беспокоили меня. Я переводил взгляд с одного лица на другое, окруженный толпой изгнанников-гидранов, которые несколько минут назад были для меня чужими. А теперь, с внезапностью телепортации, они превратились в мою семью.

– Если ты хочешь быть одним из нас, ты должен выглядеть как мы, Биан, – сказал Сорал. Он закрыл глаза, концентрируясь. Внезапно в его руках оказалась рубашка – длинная, застегивающаяся на боках туника, которые носят все они. Подобная была сейчас и на Мийе. – Вот, – произнес он и отпустил ее. Туника взмыла в воздух и повисла у меня над головой. Остальные наблюдали, улыбаясь и перешептываясь.

Я поднял на нее глаза и ощутил внезапное покалывание. Вздрогнув, опустил взгляд – на мне не было никакой рубашки. Моя рубашка и свитер Мертвого Глаза лежали кучей на полу у ног Наох Она оглядывала меня с головы до ног, а с ней – и другие, с детским любопытством, отчего я понял, что они никогда не видели обнаженного человека или хотя бы полуголого получеловека. Они даже казались разочарованными, что ниже шеи ничем особенным мы не отличались. Я вцепился в свои брюки обеими руками.

– Это останется на мне, – сказал я без тени улыбки.

Они засмеялись и закивали, пихая друг друга локтями. Смех Наох был высоким и легкомысленным. Туника внезапно упала мне на голову и стала сама собой натягиваться на меня, словно живая.

Я просунул руки в рукава и застегнул их, выдавливая из себя улыбку. Материал, из которого была сделана туника, был мягче и теплее, чем казался на вид. Возможно, что и гораздо старее.

– Намастэ, – произнес я и, сказав, понял, что это слово значило также «спасибо». Сорал слегка поклонился мне, я кивнул ему и всем присутствующим.

Мийа посадила Джеби на пол у своих ног. Вокруг него появились кубики и другие игрушки. Она ласково сняла платок с моих волос. Я стоял неподвижно – центр всеобщего внимания, – но, как ни странно, меня это совсем не смущало. Ее холодные пальцы собрали мои волосы, рассыпавшиеся по плечам, Тиен протянул ей одну из причудливых металлических застежек, которые использовали они, и мужчины, и женщины, чтобы носить волосы закрученными узлом на макушке. Застежка висела у меня перед глазами, пока Мийа работала с моими волосами. Не знаю, одними ли лишь руками пользовалась она при этом.

Она потянулась за застежкой и, прикрепив ее, удовлетворенно произнесла:

– Вот, Биан. – Ее радость и удовольствие отражались на лицах всех, стоящих вокруг меня, и я догадался, что в этом ритуале посвящения содержалось больше того, что могли постичь мои пять чувств.

Женщина по имени Талан предложила мне металлический ремень. Он был сплетен из проволоки, образующей узор такой же причудливый, как и на застежках для волос. Мужчина по имени Саф дал мне ожерелье с агатовой подвеской. Ко мне один за другим подходили все, предлагая одежду, ожерелья, кольца, мешочек, чтобы повесить на ремень, даже куртку, поношенную, но теплую, пока мое перевоплощение в гидрана не было сочтено завершенным.

Мы ели черствый хлеб и пили горячий черный чай, который Мийа назвала пон, пока я рассказывал им все по порядку: что Санд покинул планету, что вскоре это сделают и инспектора, что все права переданы Боросэйжу и никто не стоит у него на пути, а он сказал, что заставит Фриктаун отплатить, пока неизвестно чем и когда.

– Это все? – спросила Наох. К ней вернулось ее обычное нетерпение, обостренное разочарованием. – Ты говорил, что можешь помочь нам, Биан. Все то, что ты обещал нам прошлой ночью, ничто, одна болтовня? – Она посмотрела на Мийю, сказав это, и я снова не сумел разгадать этот взгляд.

Я прислонился к стене, чтобы немного расслабиться.

– Тау запер меня со всех сторон. Даже Перримид боится теперь иметь с вами дело, так как Мийа украла Джеби. – Я отвел взгляд, чтобы не видеть, как меняется ее лицо. – Ребенок ничего не значит для таких людей, как Боросэйж, или для тех, кто входит в правление Тау. Возможно даже, что они хотят просто убрать его с дороги, поскольку он родился таким по вине корпорации.

Джеби сидел на полу рядом со мной, играл кубиками, поднимая их, бросая на пол. Он улыбался, но, как обычно, не издавал ни звука. Мийа сидела рядом с ним. Она внезапно взглянула поверх ободка чашки, и я заметил вину в ее глазах.

– У Перримида сейчас проблемы с кейретсу, поскольку именно он предложил пригласить тебя, – сказал я ей так мягко, как только мог. – Он боится потерять все – боится так, что это полностью его парализует. – Мне хотелось забрать обратно слова, которые заставили ее так посмотреть на меня, но я не мог оставить их при себе. – Если у него хватит воли, он поможет нам в любом случае.

Она лишь покачала головой. Джеби поднял на нее глаза и захныкал. Она протянула руку, коснулась его лица, и он замолчал.

– С тех пор как мы сюда пришли, он не произнес ни слова, – пробормотала она скорее для себя. – Он знает… он знает, что это плохо… – Ее руки двигались в воздухе, словно пытаясь нащупать что-то, что может поставить все на свои места.

Наох издала протестующий возглас:

– Мы не можем вернуть его, Мийа. Не сейчас. Ты слышала, что сказал Биан, – они даже не хотят получить его обратно. Ты знаешь, что это будет нашим концом, – ее эмоции менялись так, что я почувствовал себя не в своей тарелке. – Это лишь очередной поворот Пути. Все происходит так, как должно быть. Позволь Тау делать то, что она хочет. Наш народ живет так, словно он уже погиб. Если Тау убьет нескольких, остальные сообразят, что жизнь чего-то да стоит. И они присоединятся к нам.

– И что они будут делать? – спросил я.

Она посмотрела на меня. Ее губы сжались, и я не услышал ответа. Думаю, не потому, что она не знала, что ответить. Она просто не хотела делиться со мной.

– Боросэйж – садист, – сказал я, нахмурившись. – И он не глуп. – Я потер свое голое запястье. – Вы не сталкивались с такими лоб в лоб. Вы должны убрать его с передовых позиций. Он подл и грязен… и наверняка что-то скрывает. Как насчет нефазы… наркотика, который употребляет Наву? Как он достает его? Боросэйж не выпускает его из своих рук…

– Это никого не заботит, – просопела Наох. Мийа посмотрела на нее. Их взгляды столкнулись в молчаливой борьбе, и беспокойные руки Мийи сжались в кулаки. – Это беспокоит только нас, а каждый землянин лишь радуется тому, что нас уродует все больше и больше.

– Он сам делает это, – ответила Мийа.

– Что? – Я поднял голову.

– Мийа! – резко, почти угрожающе произнесла Наох. Я заметил, как некоторые окинули ее одобряющими взглядами.

– Он сам стоит за этим, – продолжала Мийа бесцветным голосом, с тяжелым взглядом, всем телом сопротивляясь желанию сестры заставить ее замолчать. – Он снабжает наркотиками тех, кто продает их здесь.

– Зачем? – спросил я. – В погоне за деньгами?

– Из-за ненависти, – ответила она. – Из страха. Я была вот так близка к нему… – она свела два пальца так, что между ними осталось расстояние в пару сантиметров, – и почувствовала это. Вот чего он боится больше всего: что кто-нибудь заглянет в его мысли и увидит, что он представляет собой на самом деле. – Она потупилась. – Он бы убил меня прямо там, на месте, если бы понял… – Она снова подняла взгляд. – Если бы этим он обезопасил себя.

– Да, – сказал я. – Это похоже на того Боросэйжа, которого знаю я. Но как мы можем это доказать? Даже Дракон и ФТУ не могут закрыть глаза на то, что офицер Службы безопасности торгует наркотиками. Если бы мы могли поймать его на этом…

– Это не меняет ничего! Это никак не относится к тому, ради чего мы здесь собрались! – прервала меня Наох. – Я видела Путь всего нашего народа. Мы должны заставить его прозреть! Мы должны восстать против человечества, пытающегося уничтожить нас. Однажды наши люди обнаружат в себе и гордость, и мужество, и все станет возможным… – Ее глаза мерцали как треснутые изумруды. – Земляне уберутся с этой планеты. То, что когда-то было нашим, вернется к нам. Болезнь будет излечена, оставшиеся найдут Путь. Больше не будет страданий, больше не будет слез. Я видела Путь таким… – Она остановилась и глубоко вдохнула.

Я обвел комнату глазами в поисках хоть одного нахмурившегося лица с выражением сомнения в глазах, но видел лишь воодушевление и слышал возгласы согласия – свидетельство того, что я не мог почувствовать: все они верят одному, видят единый путь. Все. Даже Мийа.

– И ты тоже знаешь это, не правда ли, Биан? Поэтому ты выбросил свой браслет? – Наох указала на мое запястье. – Ты знаешь, что мы правы, что наш путь – единственный путь. Ты отказался от человеческого в себе и оборвал нити, связывающие тебя с нашими угнетателями. Ты не захотел действовать вместе с ними. Мы настоящие революционеры. Мы не боимся показать пример, повести по Пути других, стать мучениками, если это необходимо, чтобы наша раса выжила. Ты думаешь иначе?

Я взглянул на Мийю. Она сидела, не двигаясь и не протестуя, рядом с Джеби. Сначала я думал, что она похитила Джеби, чтобы защищать его, но, увидев его семью и поняв, что она чувствовала по отношению к ним, я убедился, что это не так. Потом я думал, что она забрала его, чтобы привлечь внимание ФТУ.

Но исходя из того, что сейчас говорила Наох, я никак не мог найти место для Джеби в планах ДНО. Если только Наох не хотела отомстить таким образом. Что знает Мийа и не говорит мне? Когда она скажет об этом и скажет ли вообще когда-нибудь?

– Разве не так? – Наох поймала мою руку. – Разве для тебя это значит что-то другое?

– Насколько я слышал, – ответил я медленно, – настоящие революционеры должны быть готовы убить своих родных.

Она уставилась на меня.

– Так может говорить только землянин, – пробормотала она наконец.

Я посмотрел снова на Мийю, на Джеби:

– Возможно, это так и получается.

– Прекрати думать как землянин, – приказала мне Наох. – Если ты не с нами, Биан, – ее глаза с кошачьими зрачками целились мне в лицо, – ты против нас. Против своего собственного народа. Твоего настоящего народа.

Ее рука уверенно поднялась, чтобы коснуться моего лица. Я почувствовал, как струйка ее мыслей просачивается сквозь защиты моего мозга. Она была сестрой Мийи, и я ощутил эхо сознания Мийи в ее касании. Я сказал себе, что она пытается привлечь меня, сделать меня одним из них… я почти поверил ей, чуть не позволил ей войти.

Пламя ее фанатизма, как вспышка магнезии, обожгла мой мозг, и я вышвырнул ее оттуда. Мийа лишь разгневана на человечество – Наох всем сердцем ненавидела его.

– Я с вами, – пробормотал я. Это все, что я смог сделать, прежде чем перевести взгляд с ее ошеломленного лица на Мийю с ребенком. – Но должен быть иной способ помочь нашему народу, кроме массового самоубийства. – Я покачал головой. – У нас немного времени, но давайте в конце концов используем хотя бы его.

– Мы его используем. – Наох, нахмурившись, пожала плечами. – У нас уже много последователей, и то, что ты сказал, дает нам некоторое преимущество. – Ее руки опустились, тяжелый, ищущий взгляд не отрывался от моего лица. – Ты неправильно понял, Биан. Когда-то не понимала и Мийа, но сейчас ей все ясно. – Наох указала на сестру. – Мийа, останься с ним. Помоги ему понять. А мы должны кое-что сделать.

Она исчезла. Остальные последовали за ней как стайка птиц, исчезая в воздухе один за другим. Прохладный ветерок от их перемещений шевелил мои волосы. Я неподвижно стоял, внезапно оставшись наедине с Мийей и Джеби.

Джеби запищал, удивившись или забавляясь тем, как внезапно опустела комната. Он поднял недоуменный взгляд на Мийю, его руки были полны игрушек, но он ничего не сказал.

Она вздохнула, по ее лицу пробежал след облегчения, она улыбнулась мальчику.

– Счастливо! – сказала она в воздух, взмахнув рукой. – Они должны были пойти. Но я не хочу… И они вернутся.

Джеби молчал. Он посмотрел на меня, словно ожидая, что я тоже исчезну.

Я пододвинулся поближе, чтобы оказаться рядом с ним, осторожно, поскольку не знал, как он на это отреагирует.

Джеби бросил кубики и посмотрел на меня, потом снова обратил неуверенный взгляд на Мийю. Затем встал и сделал три шага в мою сторону. Стоя прямо передо мной, он протянул руку и коснулся моего уха, сережки, свисающей с него, так же, как прошлой ночью. Его руки скользнули по моей щеке, изучая мое лицо, как если бы он был слепым или не верил своим глазам. Я замер. Внезапно он обвил руками мою шею и прижался лицом к моей щеке.