Текст книги "Поездка в Техас"

Автор книги: Джоан Эллиот Пикарт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 10 страниц)

– Все, – сказала Элси. – Доктор заверил меня, что все сделает в лучшем виде.

– Я получу особое лечение за все те деньги, что платил ему эти годы, – сказал Мэтт, улыбаясь Трейси и застегивая запонки на рубашке.

– Убирайтесь с моей кухни, оба. Мне нужно отмыть всю грязь, что Мэтью натаскал на своих ботинках. Это просто преступление, сколько у меня из-за вас работы.

– Извини, – сказал он, целуя Элси в щеку. – Я привезу тебе лишний пакет изюма.

– Надеюсь на это. А теперь пошли отсюда.

– Хорошо, мадам, – в один голос ответили Трейси и Мэтт и выскользнули из комнаты.

Трейси улыбнулась Мэтту, когда он открыл ей дверцу автомобиля. Вспомнилась поездка в грузовом пикапе несколько дней назад. Дней? Они казались теперь вечностью.

– Надеюсь, ты оценишь мою услугу? Видишь, я заказал для тебя более прохладную погоду.

– Конечно, конечно.

– Сначала поедем к доктору, чтобы покончить с этой проблемой. Потом еда.

– Ты всегда голоден.

– Да, всегда не против поесть и получить кое-что еще на закуску.

– Внимание, Мэтт. Перехожу к более безопасному предмету разговора. Как это ты отважился взять выходной?

– Боже, женщина, я ведь работал всю ночь.

– Теперь понятно. Но что было бы, если б ты не работал, но тебе было нужно несколько часов, чтобы заняться своими делами?

– Я бы просто взял их. У меня есть управляющий, который бы занялся делами в мое отсутствие. Я не считаю себя незаменимым.

– Тогда почему ты так много работаешь?

– Мне это нравится. Я люблю свою землю. Достаточно веская причина? Было бы совершенно по-другому, если бы я… Не отвлекай меня от мыслей об изюме, а то Элси убьет меня.

– Я напомню тебе.

«Что хотел сказать Мэтт, если вообще хотел? Если бы у него была женщина, которую он любил, то и тогда он продолжал бы так же много работать? Или нет? Неужели нет? Он мог бы сделать так или все-таки дал бы шанс земле выиграть в споре с женщиной?»

– Ты молчишь? – сказал Мэтт, взглянув на нее.

– Просто думаю.

– Как построить статью?

– Я привела записи в порядок. Начну их систематизировать, а статью буду писать дома.

– А потом?

– Что потом?

– Ты получишь другое задание и жизнь на этом ранчо превратится для тебя в туманное воспоминание?

– Нет, конечно, нет. Я никогда не забуду, я хотела сказать… черт побери, Мэтт, ну почему ты такой гадкий? Ты хочешь испортить такой прекрасный день?

Он резко затормозил. Прямо посередине грязной дороги он выключил двигатель, и машина остановилась. Трейси уставилась на него широко открытыми глазами, но, прежде чем она смогла произнесли хоть одно слово, он развернулся к ней и схватил за плечи.

– Я гадкий, ты правильно это определила. И это потому, что я не знаю, что с тобой делать. Прошлой ночью я был по колено в грязи, рука болела так сильно, что я молил Бога, чтобы она отвалилась, но я ни о чем не мог думать, кроме тебя. Я улыбался, а мои работники думали, что я сошел с катушек.

– Это не моя вина, – закричала Трейси.

– Я уверен, что твоя. Ты приехала сюда, не так ли?

– Так что, убить меня за это?

– Именно это я и хотел сделать, – страшным голосом сказал Мэтт, а потом поцеловал ее с такой яростной решимостью, что она чуть не задохнулась.

– Ты сделал мне больно.

– Извини.

– Тебе лучше сейчас?

– Нет, черт побери, нет.

– О Боже, все сначала. Мэтт, ты бесишься, рычишь, а я никак не могу понять, в чем же дело. Почему ты так злишься?

– Потому что ты скоро уедешь! Потому, что я не хочу отпускать тебя в Детройт. Потому что, черт возьми, я люблю тебя, Трейси!

Она открыла рот, но так и не издала звука, потом сделала еще одну столь же безуспешную попытку.

– Не поняла?

– Я люблю тебя, Трейси Тейт. Ты вышла из самолета, и мир вокруг меня перевернулся. Когда мы вместе, у меня такое ощущение, что ты первая женщина на земле, к которой я прикоснулся. Ты нужна мне здесь, на моем ранчо. Я хочу жениться на тебе, Трейси, хочу, чтобы ты родила мне детей. Я ждал тебя целую жизнь, и сейчас ты здесь, такая красивая и желанная. Но я знаю, что мне нечего предложить тебе. Я знаю, что уступаю тебя твоей газете и потому схожу с ума.

– Мэтт, я так люблю тебя, что порой не знаю, куда себя деть. Я…

– Ты любишь меня? Ты честно любишь Мэтью Кендала Рамсея? – спросил он с улыбкой на лице.

– О да, только…

– Начинается! Оговорки все-таки есть?

– Нет, Мэтт. Многое в твоей жизни и этой стране пугает меня. Иногда одной любви недостаточно, чтобы преодолеть все препятствия. Я изо всех сил пытаюсь понять тебя, осознать, что значит – любить фермера, но пока еще не могу похвастаться успехами в этом деле. Мне нужно время, чтобы…

– У нас нет времени. Я чувствую нутром, что, если ты уедешь, то никогда не вернешься назад.

– Ты ведь не знаешь!

– Нет, знаю. Детройт – это карьера, бесконечные успехи, та жизнь, которую ты понимаешь и любишь. Мое ранчо не выдержит конкуренции с Детройтом.

– Мэтт, я люблю тебя. Ничто в этой жизни не имеет значения, кроме тебя. Сама мысль о тебе озаряет меня счастьем, а когда мы рядом, никого нет во всем мире, кроме нас двоих. Ты моя жизнь! Мэтт, я не могу найти слов, чтобы сказать, как я люблю тебя, как нуждаюсь в тебе, как хочу быть с тобой. И какое чудо – знать, что ты тоже меня любишь.

– Тогда выходи за меня замуж. Будь моей женой. Останься здесь. Скажи мне прямо сейчас, что ты сделаешь это.

– Так нечестно. Все это так неожиданно. А что, если я не смогу приспособиться? Мы начнем ненавидеть друг друга и разрушим наше счастье. Пожалуйста, Мэтт, не торопи события, не заставляй принимать поспешных решений, о которых мы будем сожалеть всю оставшуюся жизнь.

– Хорошо, Трейси, – он обнял и поцеловал ее. – Я не буду настаивать. По крайней мере, я знаю, что ты любишь меня. За это я и буду держаться, но знай, что как только ты сядешь в самолет, я тут же умру. В последний день твоей командировки я узнаю ответ? А пока я буду делать все, от меня зависящее, чтобы выиграть тебя. Я люблю тебя и не хочу отпускать отсюда. Ни сейчас и никогда.

– О Боже! – закричала Трейси. – Впереди огромный грузовик, он несется прямо на нас!

– Держись крепче! – крикнул Мэтт, поворачивая ключ зажигания. Он бросил машину на обочину, и грузовик со свистом пронесся мимо.

– Перед моими глазами пролетела вся жизнь, – дрожа, сказала Трейси.

– Забудь прошлое и сконцентрируйся на будущем. Со мной. На нашем будущем. Вместе. Вдвоем, парой. Мистер и миссис Мэтт…

– Достаточно. Я уже все поняла.

– Правда, детка? Ты поняла, что я люблю тебя всем сердцем?

– Да.

– Хорошо. А теперь поехали в Даллас.

Некоторое время спустя они увидели на горизонте очертания города и через несколько минут окунулись в бурлящий поток машин. Хорошее настроение вновь вернулось к ним после той сцены на грязной дороге. Трейси весело смеялась, когда Мэтт рассказывал ей о том, как он просидел на дереве несколько часов, спасаясь от поджидающего внизу разъяренного быка. Мэтт свернул с главной магистрали и вскоре подъехал к кирпичному зданию.

– Доктор Болмен – хороший парень, он ремонтирует меня с детства. Вообще, он склеил столько ковбоев, что невозможно пересчитать.

– Как здорово. С вашей стороны просто замечательно, что вы не даете ему сидеть без работы.

Мэтт засмеялся и повел Трейси в приемный покой. Она села на стул, а Мэтт подошел к окошку регистратуры. В этот момент из-за перегородки вышел доктор, широко улыбаясь старому знакомому. Он был маленький, кругленький, лысый, и Трейси поймала себя на мысли, что улыбается ему.

– Мэтт, – доктор расплылся в улыбке, здороваясь с Мэттом за руку, – что с тобой приключилось?

Мэтт освободился от крепкого рукопожатия.

– Как раз вот эта рука повреждена куском колючей проволоки.

– Вот как? Это противная вещь. Давай, заходи, посмотрю рану.

Мэтт исчез вместе с доктором, который при ходьбе переваливался как утка. Трейси уселась поудобнее и стала ждать.

– Я занимала очередь раньше этого ковбоя, – сказала одна из женщин.

– Этот ковбой – Мэтт Рамсей из «Рокочущего «Р»», – сказала другая. – Это значит – деньги, власть и обслуживание, стоит ему только пошевелить пальцем.

– Да, я слышала об этом ранчо. Я ненавижу таких людей, но трудно ненавидеть, когда парень так великолепен. Посмотри на его тело. Как ты думаешь, если я заплачу доктору Болмену двадцать баксов, он разрешит мне сыграть роль врача для этого красавца? – обе женщины рассмеялись и уткнулись носами в свои журналы.

«Извините, куколки», – подумала Трейси. – Этот красавчик уже принадлежит мне».

Теперь слова Мэтт стали доходить до ее сознания. Это была запоздалая реакция на эмоциональный шок. Она глубоко вздохнула, в ушах зазвенело.

Он любил ее. Мэтт Рамсей любил ее. Он попросил ее руки и предложил разделить с ним жизнь на ранчо. Разделить? Так разделить или просто быть рядом и наблюдать, как он изводит себя морально и физически до тех пор, пока ей ничего не останется? Но он намекнул, что присутствие женщины в его жизни снимет с него часть груза работы. Неужели это было правдой? А может, магнетизм этой земли вырвет его из ее объятий? И если бы повторились события предыдущей ночи, оставит ли он своих работников под дождем и сам понесется домой, где его ждет жена?

Что говорил Винди? Что Мэтт работал больше и дольше других на ферме. Он был примером для работников, поэтому мог требовать максимальной отдачи от них. Они его за это уважали. Но это только усиливало ее страхи.

Даже Кендал Рамсей, зная, что теряет свою возлюбленную Алиду из-за того, что она не могла принять его образ жизни, не пошел на уступки. Он просто сказал своей невесте, что она должна научиться принимать его привязанность к земле, как должное. Он может отпустить ее назад, домой, но он не сможет изменить себе, своей земле. Алида всмотрелась в себя, увидела чаек, которые показали ей ее дом, спокойствие, любовь. Это и было «Рокочущее «Р»».

Ну, а что Трейси? Мэтт думал, что если она возвратится в Детройт, то он потеряет ее навсегда. Он поставил ей категорическое условие – дать ответ перед окончанием командировки. И это добавило страхов смятенной Трейси.

Мэтью Кендал Рамсей с ранчо «Рокочущее «Р»» любил ее, Трейси Тейт из… Откуда? Однажды она любила Детройт. Но сейчас воспоминания об этом городе навевали мысли о долгих, одиноких часах без Мэтта. Но разве может она найти покой и счастье на ранчо? Трейси еще не нашла своих чаек, чтобы они показали ей дорогу домой. Она потерялась в океане сомнений и страхов. Она любила Мэтта всеми фибрами своей души, но разве этого достаточно? Она не знала.

– Трейси?

– Что? Ох, Мэтт, ты меня напугал.

– Ты была не здесь, в другом мире.

– Что сказал доктор о твоей руке?

– Ничего особенного. Вот, положи это в свою сумочку. Это мазь и антибиотики, чтобы предотвратить инфекцию. Короче, моя дорогая, я буду жить.

– Замечательно. Мне нравится, когда ты рядом.

– У тебя хороший вкус, ты выбрала ковбоя.

– Боже, – прошептала она, садясь в машину.

– Черт, – сказал Мэтт, ударяя рукой по рулю.

– Что случилось?

– Может, мне стоило попросить доктора проверить кое-что еще? Просто, чтобы убедиться, что мой орган находится в рабочем состоянии.

– О Боже. Я раскаиваюсь, что сказала тебе это. Но я смогу подтвердить, что с тобой все в порядке, что твой… о, ужас, я краснею. Не говори, что да.

– Ты краснеешь? Я люблю тебя. Поехали куда-нибудь перекусим.

– Куда мы поедем?

– На небо.

Убедительные просьбы не помогли: Мэтт так и не сказал, куда он ее везет, и поэтому глаза ее широко раскрылись от удивления, когда он привез ее к ресторану, расположившемуся наверху высоченной башни. Вид был превосходный, и солнце сверкало на покрытых алюминием крышах. Река Тринити текла под ними, и Трейси болтала обо всем, что видела.

– Это глупо. Я болтаю, как директор-распорядитель круиза, а ведь ты живешь здесь всю жизнь.

– Твоими глазами все выглядит и для меня иначе. Как тебе понравился ленч?

– Замечательно. Боже мой, как здесь хорошо.

– Я рад, что тебе здесь нравится. Потом поедем в техасский парк и посмотрим аквариум. Потом купим конфет для Элси и поедем домой. Там, на ранчо, остались кое-какие дела.

– Я думала, да и ты сказал, что все сделает управляющий.

– Конечно, но я отсутствовал большую часть дня. Я хочу проверить, как выполнялись мои приказы и не было ли ЧП.

– Понятно.

– Если бы ты не была со мной, я бы уехал отсюда сразу после посещения врача. Вот что это значило, когда я говорил, что взял бы несколько часов, чтобы провести их с тобой.

– Но, Мэтт, ты как будто украл эти несколько часов. Мне кажется, что ты в уме постоянно сверяешь свои часы, чтобы не провести лишнее время вдали от ранчо. Я здесь. Я с тобой.

– Это не так.

– Разве? Скажи мне, Мэтт, если бы ты позвонил домой и тебе сказали, что упала целая секция в загоне, что бы ты делал?

– В таком случае я бы немедленно вернулся назад. Мне требуется каждая пара рук, чтобы…

– Или если бы заболела лошадь или корова стала жевать не ту траву?

– Трейси, перестань. Ты становишься просто смешной.

– Я хочу разобраться. У тебя нет никакой дистанции между тобой и твоим ранчо в физическом и эмоциональном плане. Большая твоя часть всегда там. Я же получаю только малую частичку тебя. Я не уверена, что мне этого хватает.

– Трейси, я люблю тебя. Разве это ничего не значит?

– О да. Да, значит. Я тоже люблю тебя, но твое ранчо всегда будет занимать у тебя первое место.

– Трейси, ранчо не может существовать само по себе. Ты разве недостаточно увидела, чтобы понять это?

– Что я точно увидела, так это страшную силу, которая удерживает тебя на ранчо. Ты отодвигаешь на второй план все свои желания и потребности, чтобы выполнить в первую очередь запросы твоей земли. А что будет со мной?

– Ты будешь моей женой. Я каждую минуту, когда смогу, буду с тобой. Время, которое мы будем проводить вместе, будет незабываемым, волшебным. Оно будет работать на нас, Трейси. Но только дай мне шанс.

– Ох, Мэтт, я так напугана и смущена.

– Тогда не торопись. Реши одну проблему, вместо того, чтобы городить огород из вопросов и проблем, которых на самом деле нет. Но никогда не забывай, что я люблю тебя. Давай поедем в Аквариум. Тебе понравится это место.

– Хорошо, – сказала Трейси, улыбаясь. – Мне тоже захотелось изюма в шоколаде.

– Ты, детка, – слишком дорогое удовольствие.

Глава 7

И снова Трейси удалось разогнать тоску и совершить замечательное путешествие по Аквариуму. Мэтт настоял, чтобы они зашли в знаменитый магазин Наймна-Маркуса на углу Мейн-стрит и Эрвея, чтобы она могла сказать, что была там, если кто-нибудь спросит. Они купили два огромных пакета изюма в шоколаде и отправились в обратный путь на ранчо.

Элси расцвела от удовольствия, когда ей вручили пакет с любимым лакомством.

– Ну, вот, опять моя талия станет на два дюйма шире, – весело сказала она. – Но кому до этого дело? Дасти хотел видеть тебя, Мэтт. И еще звонила Марта Велш, чтобы напомнить тебе о празднике с танцами, который она устраивает завтра вечером.

– Боже, я совсем забыл о нем. Пойду-ка лучше поищу Дасти и спрошу, что у них случилось. И, пожалуйста, леди, не съешьте изюм за один присест, а то до самого Сан-Антонио будут слышны ваши стоны от колик в животе.

– Увидимся позже, – сказала Трейси, засовывая в рот целую пригоршню изюма.

– Никто меня здесь не хочет слушать, – сказал Мэтт, уходя.

– Я слушаю, но не обязательно ведь выполнять все, что тебе говорят. Правда, Элси? – спросила Трейси.

– Правда. Рана Мэтта заживает?

– Он так, по крайней мере, говорит. Ему дали лекарство.

– Доктор знает свое дело. Я была так рада, когда узнала, что тебе удалось задержать Мэтта в городе. Ему нужна такая разрядка, но почаще.

– Почаще и подольше? Поздний обед, кинофильм, полуночная прогулка по берегу реки – вот, это надолго.

Элси рассмеялась:

– Нет, дорогая, это фантазия. У Мэтью есть обязанности, которые требуют его времени и внимания.

– Я об этом уже слышала. Пойду переоденусь.

Когда Мэтт не возвратился домой к обеду, Трейси вскипела от злости. Что он там делает, яростно возмущалась она. Он что, решил проверить, у всех ли его лошадей по четыре копыта?

– Это мясо уже мертво, не нужно убивать его второй раз, – сказал Кендал, заметив, с какой злостью Трейси воткнула вилку в кусок жареного мяса.

– Извините меня, я не совсем вежливо веду себя сегодня. Вам следует отослать меня в свою комнату.

– Я тебя понимаю, дочка. Ты нервничаешь, а это говорит о том, что тебе нисколько не нравятся опоздания Мэтта.

– Мне двадцать шесть, а я веду себя, как шестилетняя девочка. Я приношу свои извинения, мистер Рамсей.

– Женщинам, которые любят, нет надобности оправдывать свои поступки или эмоции.

– Это тоже из кодекса ковбоев?

– Нет, это кодекс Алиды Рамсей. Она сказала мне это в тот день, когда плакала, а я принес ей щенка. Я думал, что она возненавидит этого малютку, но она была им очарована. Мужчины должны просто любить женщину, но никогда не пытаться ее понять. Это сведет любого из нас в могилу.

– Мужчины тоже не являются образцом разумных существ.

– Но если их соединить вместе. Вы говорите совершеннейшую ерунду, дорогая.

Вдруг в комнату вошел Мэтт, неся в одной руке огромный кусок говядины, а в другой – пакет с молоком. Он шумно уселся на свое обычное место и улыбнулся, как будто в его поведении не было ничего необычного.

– Добрый вечер, сын, – обычным голосом произнес Кендал.

– Привет, папа. Трейси, заканчивай есть, нам нужно идти. Ты в джинсах? Прекрасно. Глотай свой обед, Трейси, ты совершенно не шевелишь вилкой.

– Ума не приложу, мистер Рамсей, как сообщить вам эту новость, но воспаление с руки Мэтта перешло ему в мозги. Ваш маленький бедненький мальчик потерял последние капельки разума.

– Без шуток? Но мне он кажется вполне нормальным.

– Это очень печальный случай, очень печальный.

– Да ешь ты, тебе говорят, – разобиделся Мэтт. Он с грохотом поставил пакет с молоком на стол, и из него вылилось несколько капель на скатерть. – Оп! Элси, придется убрать и этот беспорядок.

– Я не хочу переходить на личности, Мэтт, но не мог бы ты сообщить, куда мы должны поехать?

– На улицу для начала.

– На улицу?

– На улицу. Солнце заходит, Мэтт? – спросил Кендал.

– Как раз садится сейчас.

– Тогда вам лучше поторопиться.

– Куда? – взмолилась Трейси.

– На улицу, – сказали Кендал и Мэтт в один голос.

– Меня похищают, да?

– Папа, правда, она самая умненькая девочка? Доставляет мне, правда, много хлопот, но все равно умненькая.

– Я знаю только, что у нее хорошая пара легких. Когда она кричит, то делает это профессионально.

– Я никогда не кричу! – Трейси топнула ногой.

– Нет, кричишь, – шепнул ей на ухо Мэтт, выталкивая ее из комнаты. – Я был в кабинете и в роще, помнишь?

– Ну, вот что, Рамсей. Убери-ка с меня свою грязную руку!

– Не уберу.

– Элси! – закричала Трейси, когда они проходили мимо кухни. – Спаси меня!

– От чего? – спокойно спросила ее Элси. – Тебя просто приглашают на свидание.

Когда они вышли на лужайку сзади дома, Трейси вдруг разразилась смехом. От удивления Мэтт опустил руку.

– Мэтт Рамсей, – сказала она, переводя дыхание, – ты такой непредсказуемый! Ты испугал меня до смерти. Послушай, а я доела свой обед или нет?

– Похоже, что да. Пошли, парни ждут.

– Я ничего не спрашиваю, потому что ты ничего не ответишь. Правда ведь?

– Правда.

– Мэтт, прежде чем мы окажемся среди людей, я хочу тебе сказать, что я тебя люблю.

– И я люблю тебя, – сказал Мэтт, быстро целуя ее. – А теперь приготовься снова разбить свой зад ездой на лошадях.

У конюшни стояли два маленьких фургона. Дасти сидел верхом на своей лошади, а Винди и другой рабочий, оказавшийся Фарго, стояли рядом.

– Добрый вечер, босс. Здравствуй, дорогая, – сказал Винди.

– Талса и другие уже отправились впереди? – спросил Мэтт.

– Да, мы все готовы, – отрапортовал Винди.

– Давайте трогаться в путь, – сказал Мэтт. Одним движением руки он поднял Трейси и аккуратно посадил на сиденье фургона.

Винди и Фарго сели в другой фургон, а Талса повел караван через травянистое пастбище. Над головой зажигались звезды. Одной рукой Мэтт держал поводья, другой обнимал Трейси за талию. Так как он не испытывал никакого стеснения перед своими работниками в проявлении своих чувств к Трейси, она тоже решила не стесняться и прижалась к нему. С ним было так хорошо, от него исходил запах мужчины, и ее сердце разрывалось от любви. Он мог везти ее куда угодно, ей было все равно, лишь бы он был рядом, лишь бы быть в его объятиях, и этого было достаточно. Достаточно? Это было больше, чем можно было желать.

– Кстати, кто такая Марта Велш? – спросила Трейси.

– Почему ты только что спросила? Я говорил о ней несколько часов назад.

– В это время я была занята изюмом с шоколадом.

– Ну, Марта напоминает фейерверк. Ей за пятьдесят, она управляет своим поместьем, как морской пехотинец, проводит самые многочисленные, самые интересные вечера с танцами. Мы поедем на один из таких вечеров.

– Да? Настоящие танцы в амбаре? Как в кино?

– Как в Техасе, мадам. Положи голову на место. Мне нравится ее ощущать там, где она была.

– Хорошо, сэр. Что мне надеть на танцы? Мои сапоги подойдут? Мне не нужна шляпа, правда? Ой, как интересно!

– Думаю, что в этом году я прекрасно проведу время. Посмотри вперед, Трейси.

– Это костер.

– Я хочу, чтобы ты увидела другую сторону жизни на ранчо. Когда дневная работа закончена, когда на небо выходят погулять звезды, земля начинает возвращать свои долги. На ней ты обретешь спокойствие, которого не найти больше нигде. И очень важно разделить с кем-то этот момент твоей жизни.

– Ой, Мэтт, как здорово.

Мэтт подвел счастливо улыбающуюся Трейси к костру. Около двадцати мужчин разного возраста стояли вокруг костра, и все они одновременно приподняли края шляп в немом приветствии. Мэтт кивнул в ответ и усадил Трейси на землю, а потом сам сел рядом. Винди не замедлил преподнести ей палочку с нанизанным на одном конце зефиром. К ее удивлению и восхищению, Дасти, Фарго и Талса достали из фургона гитары и стали петь удивительно гармоничным трио.

Другие работники ранчо сидели маленькими группами, одни тихо переговаривались, другие просто отдыхали и наслаждались музыкой. Двое мужчин лежали, вытянувшись, и Трейси была уверена, что их укачала музыка. Эти люди работали бок о бок бесконечные часы днем и сейчас вновь собрались вместе, чтобы провести свободное время. Это было похоже на большую семью, которая принимала Трейси в свои члены. Трейси была незнакомкой, но они не задавали ей вопросов.

Она стряхнула со щеки слезу, но улыбку не прятала. Мэтт крепко прижимал ее к себе, и ночь окутала их покрывалом блаженства. Он все продумал до мельчайших деталей, даже пропустил обед, чтобы доставить ей радость. Теплота и нежность, которые сияли в его глазах всякий раз, когда он смотрел на нее, растопили в ее сердце последний ледок. Отблески огня играли на его загорелом лице, и она хотела погладить его щеку и объявить во всеуслышание о своей любви к нему.

Но она сидела тихо, впитывая таинственность момента, частью которого сейчас была, аккуратно укладывая впечатления от него на полочки своей профессиональной памяти. Она запомнит эту ночь и обратится к ней снова и снова, когда нахлынет необъяснимый страх и беспокойство. Как благодарна она Мэтту за то, что он показал ей эту сторону его жизни. Это успокаивало больше всего, и это принадлежало только им.

Дасти, Фарго и Талса продолжали петь, и Трейси решила, что их имена здорово им подходят. Да и Винди, и ее Мэтту. Они были техасскими ковбоями. Эти люди ни о чем не спрашивали, полностью отдавая себя и так мало требуя взамен. Постоянная усталость, раны, никогда не заканчивающаяся работа – вот цена, которую они платили за эту звездную ночь. Научится ли она когда-нибудь принимать жизнь так, как это делали они? Она этого просто не знала.

Костер прогорел до маленьких угольков, Мэтт встал на ноги, предлагая Трейси руку.

– Спасибо, парни, – сказал он.

– К вашим услугам, босс, к вашим услугам, мадам, – церемонно сказал Дасти, приподнимая шляпу. – Мы потушим костер. Я хочу поспать здесь. Ночь, думаю, будет удивительная.

– Сказочная ночь, – сказал Мэтт, улыбаясь Трейси.

– Спасибо вам всем, – сказала она. – Это было так… В общем, ночь была восхитительная. Я не могу даже сказать вам…

– Дорогая, – сказал Винди, – улыбка на вашем лице говорит обо всем больше, чем слова.

Все пожелали друг другу спокойной ночи, потом Мэтт поднял Трейси на руки и усадил в фургон. Лошади пошли тихим, размеренным шагом.

– Мэтт, спасибо тебе.

– Извини, что похитил тебя из-за обеденного стола.

– Не нужно извинений. Вы все знали об этом, правда? Твой отец, Элси?

– Да, и они тоже решили, что это грандиозная идея. Как тебе понравились мои поющие ковбои? Здорово, да?

– Отлично. Между нами, как их настоящие имена?

– У них у всех настоящие имена, за исключением Талсы, его зовут на самом деле Харви, но последний, кто так его назвал, ушел со сломанным носом.

– Харви?

– Талса. Так будет безопаснее.

– Он родился в Оклахоме?

– Нет, в Кливленде.

– О Боже, он похож на настоящего ковбоя.

– Да, эта страна попадает в кровь человека, она меняет его, заставляет поверить во многие вещи и ценности. Это может случиться и с красивой женщиной из Детройта, если она этого захочет. Ничего не говори, Трейси. Просто подумай о том, что видела и чувствовала сегодня вечером, и запомни, что рядом с тобой сидит мужчина, который любит тебя всем сердцем.

– И я люблю тебя, Мэтт. Мне так хочется, чтобы эта ночь никогда не кончалась. Сейчас с тобой, здесь, я ничего не боюсь. Но наступит завтра с его сомнениями и страхами, с вопросами, на которые мне предстоит ответить.

– Никаких мрачных разговоров, моя леди. Я отвезу тебя домой, и мы будем там любить друг друга.

– Звучит очень романтично.

– Мы будем сегодня в твоей комнате.

– Да?

– Причина кроется в том, что у тебя совсем усталый вид. Боюсь, что тебе трудно будет пройти через весь дом.

– Мэтт, ты говоришь такие ужасные вещи.

– Но это правда! Но есть и другая причина. До тех пор, пока ты не скажешь, что останешься здесь, я не могу лежать с тобой в своей постели. Если я потеряю тебя, то не смогу в ней никогда спать, потому что каждую ночь буду искать тебя рядом, и так будет продолжаться до конца моей жизни.

– Мэтт, не нужно говорить об этом.

– Я не собираюсь ни винить тебя, ни вызывать у тебя жалость к себе. Я только констатирую факты. Поэтому я и хочу пробраться в твою мягкую и теплую кровать.

– Моя кровать к тому же и очень уютная.

– Хорошо, мадам. Боюсь, что мне все время придется контролировать себя.

– Не забудь, ковбой. Но, Мэтт, мне нужно признаться тебе кое в чем.

– Ага…

– Я… Я…

– Говори же, Трейси.

– Я съела все до единой изюминки в шоколаде.

Их дружный смех прозвучал среди ночи, и звезды, казалось, подмигнули им на прощание, говоря, что еще один техасский день подошел к концу.

– Ладно же, вы, двое, – сказала Трейси Мэтту и Винди утром следующего дня, – отойдите в сторону. Я хочу сама попробовать сесть на лошадь, но, боюсь, что она может сбросить и убить меня.

– Ну, дорогая, я не знаю, как тут быть. Почему бы тебе не спросить Мэтта помочь влезть на лошадь?

– Нет, – сказала Трейси. – Мэтт, отойди, мне нужно много места.

– Трейси, – сказал Мэтт, становясь рядом с ней, – ты можешь перелететь через лошадь и удариться головой, приземлившись с другой стороны.

– Не упаду, я все рассчитала. Кроме того, мы с Мейбл немного поболтали, и она обещала стоять очень смирно. Не правда ли, Мейбл, крошка? Видите, она подмигнула мне! Посторонитесь, пожалуйста.

– Черт, – прошипел Мэтт.

– Я не могу на все это смотреть, правда, не могу, – сказал Винди, направляясь к конюшне.

– Ты предатель, Винди. У меня все получится великолепно.

– Трейси, – вымолвил Мэтт, – если ты сейчас сломаешь себе шею, то не сможешь пойти сегодня на танцевальный вечер. Помни об этом.

– Ладно. Ну, а теперь – вперед, – она кивнула головой и от предвкушения победы потерла руки.

Все шло нормально в течение приблизительно пяти секунд. Трейси вставила левый сапог в стремя, ухватилась за рожок седла обеими руками и подняла правую ногу в воздух.

Потом что-то пошло не так, совершенно не так, как виделось Трейси. Ее сапог соскочил со стремени, и она плюхнулась животом на седло. Ее руки оказались с одной стороны седла, а ноги с другой.

– Помогите, – закричала она. – Мэтт, Мэтт!

– Ты звала меня? – деловито поинтересовался Мэтт.

– Черт меня побери, Мэтт. Сними меня отсюда!

– У тебя такая хорошенькая попка, – сказал он, гладя ее по ягодицам.

– Винди!

– Он занят. Скажи-ка мне, Трейси, как ты собираешься слезать отсюда?

– Если я буду держаться за эту штуку, ой, господи, Мэтт, я сейчас соскользну. Мэтт, я непременно пожалуюсь твоему отцу на тебя.

– Ты меня очень испугала.

– Кровь приливает у меня к голове. Мэтт, послушай меня. Раздел четыре, пункт два кодекса ковбоя говорит, что ты должен помогать леди в безвыходном положении, особенно той, которая висит вниз головой на старой толстой лошади. Сию же минуту сними меня с нее.

Засмеявшись, Мэтт безо всяких усилий взял Трейси за талию и поднял ее с лошади. Подержав минутку в воздухе, он поставил ее на землю.

– Спасибо, ты был необыкновенно добр, – съязвила Трейси, поправляя рубашку и джинсы.

– Стараюсь, – мрачно сказал он, но в его голубых глазах плясали веселые чертики. – Ты сделаешь так еще раз?

– Нет, это как витамин. Принимаешь один раз в день. Понимаешь, что я имею в виду?

– Конечно. Кстати, а что на самом деле гласит раздел четыре, пункт два?

– Я тебя просто провела, – захохотала Трейси, крутя пальцем у виска.

– Ну ты и врунишка, – обиделся Мэтт.

– Я знаю, но ведь ты любишь меня.

– Наконец-то мы вернулись к нашей прекрасной действительности. Прошлой ночью в постели ты была так…

– Прошлой ночью? О чем это ты говоришь?

– Прости, я забыл. Нам запрещено говорить о таких вещах, особенно в присутствии Мейбл. Пойду, оседлаю свою лошадь.

Трейси улыбнулась при воспоминании о прошедшей ночи. Ее типично женская, украшенная рюшами и оборками кровать нисколько не уменьшила его мужественности. Еще раз Трейси была покорена великолепием прекрасного тела Мэтта, нежностью его сильных рук, тем спокойствием, что она ясно ощущала только рядом с ним.

Мэтт говорил ей о своей любви, добавляя новые оттенки ее чувству. Он ласкал, целовал, истязал любовным страданием ее тело до тех пор, пока она не стала умолять его поглотить ее, утолить ее жажду, которая вспыхнула с новой силой во всем ее существе. Но он держал Трейси на расстоянии, а она все подвигалась к нему, путешествуя пальцами по его груди и плоскому животу, ощущая его жгучую потребность в ней. Мэтт громко вздохнул, задрожали мускулы на его спине, эмоции окончательно вышли из-под контроля. Он вошел в ее трепещущее от страсти тело одним мощным ударом и наступил беспредельный испепеляющий экстаз.