Текст книги "Поездка в Техас"

Автор книги: Джоан Эллиот Пикарт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 10 страниц)

– Из-за чего ты так взбеленился? – спросила она в надежде, что ее голос звучит тихо и размеренно, а главное – с уверенностью, которую она, увы, сейчас не ощущала.

– А какого черта ты делала в амбаре, выставляя себя наполовину голой напоказ мужчинам? – завопил Мэтт.

– Что? Да это же смешно! Винди показывал мне оборудование, в этот момент пришли твои парни. Кроме того, это вполне добропорядочные шорты. Что случилось с твоим обещанием помогать мне в моем задании? Ты сказал, что я могу…

– Пошли со мной. Мое предложение не предусматривало, что ты будешь выставлять себя напоказ перед…

– Перед кем? Перед Винди? Кто он, этот старикашка?

– Нет, конечно же. Он работает здесь еще с тех пор, когда меня не было на свете. Я говорю не о нем.

– Тогда кого же ты нанимаешь? Убийц, грабителей, насильников? Это абсурд! – Трейси сложила руки на груди.

– Боже правый, – сказал Мэтт, тяжело вздыхая. – Пожалуйста, обрати внимание на то, что я тебе сказал. Я доверю свою жизнь половине этих ребят. Но некоторых я очень плохо знаю, потому что они только сезонные рабочие. Другие кочуют от ранчо к ранчо. Я проверяю их мышцы, а не моральные устои. Мне наплевать, что они делают в свободное от работы время, если они справляются со своими обязанностями в течение дня. Но одна вещь очевидна – их не остановить, если они захотят побаловаться с тобой.

– Для забав нужны двое, – возразила Трейси.

– Совсем не обязательно. Слушай, не могу же я на каждом повесить табличку с надписью, хороший это человек или плохой. С сегодняшнего дня ты будешь ждать, когда я освобожусь. Ты можешь поболтать с Винди, но когда появятся остальные парни, убирайся из амбара подобру-поздорову.

– Ну… пф…

– Трейси, – сказал Мэтт, и голос его потеплел. – Я не хочу, чтобы с тобой что-нибудь случилось. Просто послушай меня, ладно?

– Хорошо, – она вздохнула, прикрывая лицо руками. – Ты ведь хозяин этого ранчо.

– А по ковбойскому кодексу никогда и ни при каких обстоятельствах не спорь с хозяином, – сказал Мэтт, медленно опуская голову.

Поцелуй был долгим и крепким, и когда Мэтт крепко прижал ее к себе, Трейси почти растворилась в его объятиях. Он нежно поддерживал ее за спину одной рукой, в то время как другая гладила ее шею. Его рот как бы наказывал за что-то, целуя ее яростно, потом вдруг стал нежным и страстным, а его язык начал исследовать самые сокровенные уголки ее рта. Ее руки томно прошлись по его груди, обняли за шею, прижимая Мэтта к себе.

Чувства Трейси были обострены до предела. Она ощущала аромат лосьона после бритья, терпкий запах пота и знакомый уже запах лошадей. Она почувствовала, как сильные мышцы бедер Мэтта прижимаются к ней, а его рука скользит по ее ягодицам, отчего их близость становится еще больше.

Боже, как же чудесно было находиться в сильных руках Мэтта, думала Трейси. Он, казалось, пробуждал к жизни самые сокровенные части ее тела, о существовании которых она даже не подозревала. Она только сейчас с некоторым изумлением обнаружила эти тайники своей личности и глубину своих чувств, и ей хотелось понять и познать их до конца.

– Трейси, – пробормотал Мэтт, медленно отступая назад. – Сейчас не время и не место для этого.

– Что? – мечтательно прошептала она.

– Привет, – засмеялся он.

– О! Да! Да! Конечно! – сказала она, приглаживая волосы.

– Увидимся позже, – сказал он, вздохнув.

– Хорошо, Мэтт. Я сейчас пойду встречусь с твоим отцом, если он уже проснулся.

– Отлично, – Мэтт бодро поцеловал ее и направился к амбару.

– Уже можно выходить? – раздался голос рядом.

– Элси! – выдохнула Трейси, когда домоправительница показалась из-за дерева.

– Я шла из сада, – сказала Элси, подходя к тому месту, где стояла Трейси, лицо которой теперь пылало явно не от загара. – Я не хотела мешать вам.

– Я… ну, понимаешь… я…

– Я говорю правду, – весело рассмеялась Элси. – Мое старое сердце затрепетало от радости, когда я увидела, как Мэтт целует тебя, Трейси. Он уже давно должен был найти такую женщину, как ты. Ты не уступаешь ему, высказываешь свое мнение и, вообще, одному Богу известно, какая ты маленькая лапочка. Ты честная и открытая. Ты совсем не такая, как многие из тех, кто старался изо всех сил забросить сюда удочку.

– Элси, я…

– Ты влюблена в Мэтью, дорогая? – нежно спросила Элси.

– Я ведь только что встретила его.

– Не имеет значения, когда встретила. Я знала своего Билли три часа и четырнадцать минут, когда поняла, что пропала. В любви часы не помощники. Она приходит и берет сразу за сердце – и это все, что важно.

– Элси, я никогда не имела дела с такими мужчинами, как Мэтт, – тихо сказала Трейси. – Я чувствую себя с ним, как… И все это кажется смешным.

– Почему?

– Потому что я скоро вновь сяду в самолет с этой пугающей пустотой в душе. Самая умная вещь для меня – это держаться от него подальше.

– Почему?

– Боже мой! Неужели все техасцы разговаривают только односложными предложениями? Элси, я отказываюсь влюбляться в Мэтта. Я просто никогда не позволю этому случиться.

– Это самая большая глупость, какую я когда-либо слышала, – сказала Элси, направляясь к дому.

– А для меня – не самая, – резко отпарировала Трейси.

«Или да?» – думала она, медленно шагая вслед за Элси к дому. Неужели она на самом деле могла не обращать внимания на те чувства, которые пробудил в ней Мэтт? Разве она сможет держать его на расстоянии в следующий раз, когда он коснется ее? О Боже, неужели было уже поздно что-либо исправить? Была ли она, по определению Элси, пропащей? Если она на самом деле влюбится в Мэтта, то приговорит себя к пожизненному страданию. А когда она будет покидать это место, то просто разрыдается и выдаст себя. И потом длинными, одинокими ночами она будет плакать, плакать, плакать…

Глава 4

Когда Трейси вошла в дом, она сразу же направилась в свою комнату, благодаря Бога, что Элси нигде не было видно. У нее не было ни малейшего желания продолжать дискуссию об опасном развитии ее чувств к Мэтту Рамсею. Она переоделась в блузку персикового цвета и брюки, решив, что шорты и так вызвали разговоры и нарекания, достаточные для одного дня. Взяв блокнот и ручку, она направилась в гостиную, разыскивая Кендала Рамсея, и нашла его играющим в шашки с Лестером.

– А, Трейси, входите, входите, – сказал Кендал, когда она замешкалась в дверях.

– Я не хочу вас беспокоить.

– Чепуха. Лестер меня разгромил и рад, что у меня появилась отговорка, чтобы покинуть поле боя. Лестер, иди поговори с Элси, а меня оставь с этой восхитительной леди.

Лестер от души рассмеялся и удалился из комнаты. Трейси села на диван.

– Я подумала, а не могу ли я прямо сейчас получить от вас кое-какую информацию, мистер Рамсей? – сказала она.

– Естественно, можете. А что вы хотите знать?

– Ну, – Трейси засмеялась. – После моего великого урока верховой езды сегодня утром… Ваше ранчо, кажется, простирается на необозримом пространстве, но все же, как оно велико?

– Элси сказала мне, что вы еле ходите после того, как прокатились на Мейбл, – рассмеялся Кендал. – Но я вижу, что вы прекрасно это пережили.

– Думаю, что жить буду.

– Надеюсь, Мэтт терпеливо отнесся к вашей неопытности?

– Он проявил образцовое терпение, – заулыбалась Трейси.

– Хорошо. А теперь ваш вопрос. У нас примерно четыре тысячи пятьсот голов скота в двухстах секциях.

– Секциях?

– Да, это земельная мера. Что-то около ста двадцати восьми квадратных акров. Две тысячи миль, если так вам понятнее.

– О Боже, – изумилась Трейси, – это же больше площади некоторых городов.

– И каждый участок обнесен изгородью, которую время от времени нужно ремонтировать. Это никогда не кончающаяся, вечная работа, это крест для ковбоя.

– Это чем-то похоже на кодекс ковбоя?

– Нет, кодекс ковбоя – это ряд разных правил. Мэтт разве не говорил вам об этом?

– Только немножко. Это было… очень интересно, – сказала Трейси, улыбаясь, потому что в памяти тотчас всплыл эпизод в роще.

– Думаю, что вы и Мэтт назвали это по-другому – перемирие.

– Мы прекрасно ладим друг с другом. Ладно. Что же я еще хотела спросить у вас? – она склонилась над блокнотом и начала его листать. Услышав смешок Кендала, она не подняла головы, потому что боялась прочитать то, что было написано на его лице. Кендал Рамсей был умным человеком, и Трейси испугалась при мысли, что старый джентльмен знает о ее связи с его сыном. С другой стороны, может быть, Кендал благословит их союз и пожелает им приятного времяпровождения.

В течение следующего часа Трейси записывала лист за листом размышления Кендала о ранчо. Его глаза загорались при воспоминании о том, как он построил это ранчо много лет назад и оно стало самым большим и процветающим в окрестностях Далласа. Первоначальный проект дома состоял из одной комнаты, той, где они сейчас сидели. Здесь жена Кендала Алида готовила еду в большом каменном камине, который Кендал сам построил.

– Мы привезли с собой только диких лошадей, – сказал Кендал. – Мы сами приучали их к седлу. Теперь у нас уже нет времени для таких вещей, хотя Мэтт и другие парни делают это время от времени.

– Это же опасно, – нахмурилась Трейси.

– Это великолепно! Победа человека над животным делает мужчиной любого из нас. Мы уже перестаем быть сильным полом, особенно со времени этой дурацкой эмансипации. Все битвы с нами выигрывают они. Так не должно быть, эти идиотские идеи привели к полной неразберихе. И не сделали женщин счастливее.

– Вы шовинист, мистер Рамсей?

– Да, черт возьми! И горжусь этим. Жены и матери – вот кем должны быть женщины. И вам, мисс Трейси Тейт, нужно найти хорошего мужчину, чтобы он заботился о вас, пока вы не остались при своем интересе.

– И все же, что вы еще мне расскажете о ранчо?

– «Рычащее «Р»» никогда не закроется, Трейси. Фермеры работают здесь днями и ночами. Я вижу, как Мэтт уезжает до рассвета и возвращается таким усталым, что у него нет даже сил пообедать. Но его могут тут же вызвать назад из-за какого-нибудь ЧП и он едет. Земля притягивает к себе тех, кто ее любит. И любая женщина, которая полюбит фермера, должна будет понять его преданность земле.

– Звучит почти угрожающе, – тихо сказала Трейси.

– Ну, вы пока не живете здесь. Моя Алида смогла увидеть эту страну моими глазами и хотела родить дюжину детей, чтобы они скакали по ее полям рядом с нами. Она была маленькой, хрупкой и слабой женщиной. Однажды зимой она заболела воспалением легких и умерла. Да благословит Господь ее душу. Как я любил эту женщину! Другой такой больше не было.

– Добрый вечер, – сказал Мэтт, входя в комнату. – Вы оба уже готовитесь к традиционной вечерней выпивке?

– Конечно, сынок, – сказал Кендал. – Я говорю, что Трейси превращается в прелестную наездницу.

– Она отлично справилась с лошадью сегодня, – сказал Мэтт, демонстрируя ямочки на щеках, когда улыбнулся, передавая им бокалы.

Трейси рассмеялась.

– Мейбл больше не захочет разговаривать со мной.

– Она теперь твой друг навсегда, – утешил ее Мэтт, усаживаясь на свое обычное место и вытягивая вперед длинные ноги. – Клянусь Богом, даже мой черный жеребец Рудольф волнуется за твое задание.

– Обед подан, – сказала из дверей Элси. – Жареная курица и бисквиты.

– Курица? – размышляла вслух Трейси, направляясь в столовую. – Просто одна из тех, что ходят по ферме? Или она была чьей-то цыплячей мамой?

Усевшись за стол, Трейси внимательно осмотрела блюдо с курицей. Выглядит нормально, решила Трейси. Но ведь эта бедная птичка встала утром, полная сил и жизни, и вдруг – чик! Голова долой! Жестоко. Даже очень.

– И еще кое-что, – сказала Элси, возвращаясь в комнату с миской в руках. – Морковь, причем свежая, прямо с огорода.

Трейси подняла голову и увидела, что глаза домоправительницы блестели от сдерживаемого смеха. Не устояв, она громко расхохоталась и смеялась все время, пока не ушла на кухню. Трейси передала блюдо с овощами Мэтту, затем отрезала маленький кусочек курицы и положила его в рот. Она сразу же решила, что птица сделана великолепно. В конце концов, у бедняжки не было даже имени.

– Кстати, Трейси, – сказал Мэтт, – а что это за шутка у тебя с Элси насчет огорода? Я что-то пропустил или не понял?

– Да, – ответила Трейси.

– Ты собираешься мне сказать, что это такое?

– Нет.

– У вас уже есть секреты?

– Да.

– Это все, что ты мне можешь ответить? – негодующе взвыл Мэтт.

– Нет. Я просто отвечаю тебе так, как и ты мне отвечал недавно, только «да» и «нет». Вот так-то, Мэтью Рамсей.

– И ты сама в это веришь? – спросил Мэтт, глядя на отца.

– Трейси Тейт, – рассмеялся Кендал. – Я очень рад, что вы здесь. Я получаю от этого больше удовольствия, чем от всего, что случилось в этом году. Передайте морковку Мэтту. Да-да, ту самую морковку из загадочного огорода.

Ужин прошел быстро, и обстановка за столом была на редкость приятной. Мэтт рассказывал о событиях на ранчо отцу. Для Трейси это звучало как еще один отчет о починенных изгородях, хотя, очевидно, было важно, какой именно загон был сломан и где располагались проломы.

– Персиковый пирог? – спросила Элси, просовывая голову в дверь.

– В меня больше ничего не влезет, – сказала Трейси.

– Нет, спасибо, – ответил Кендал.

– А на твой кусок пирога положить немного мороженого? – спросила Элси у Мэтта.

– Две ложечки, пожалуйста.

Трейси улыбалась, наблюдая, как Мэтт наслаждается своей порцией десерта. Он был похож на малыша, вкушающего какое-то волшебное блюдо, и она даже была уверена, что на минуту в его глазах промелькнуло разочарование, когда тарелка перед ним оказалась пустой. В Мэтью Рамсее было столько разных сторон, что делало почти невозможным изучить его сложную натуру. Сколько же еще она откроет сторон его души? Неужели он так и не уберет ту защитную стену, что построил вокруг себя, и не позволит ей заглянуть в его личную жизнь немного дальше, чем он это уже сделал? Неужели она сама решится войти в эту опасную зону?

– Трейси, – окликнул ее Мэтт.

– Что? Ой, извини. Я видела сон наяву.

– Тебе подать кофе?

– Нет, спасибо.

Расположившись на сей раз в гостиной, Кендал опять поинтересовался у Трейси, как идет работа над статьей.

– Пока это еще не статья, а серия отрывочных рассказов по теме, – ответила она с улыбкой. – Вы не собираетесь совершить объезд своих владений, чтобы я могла их осмотреть целиком?

– Только не в это время года, – сказал Кендал. – И это делается вовсе не так, как показывают по телевизору.

– Да?

– Да. Мы используем вертолеты, чтобы с их помощью загнать скот в нужный нам район. Потом животных грузят на машины, чтобы отвезти на скотный двор.

– Ты портишь ее представление о нас, отец, – сказал Мэтт, поднимаясь. – Ладно, нас ждет еще бумажная работа. К сожалению, фермерство имеет и это измерение, третью сторону, как и все остальное. Трейси, почему бы нам не встретиться на кухне через пару часов, чтобы поесть еще пирога?

– Еще пирога?

– Но он же очень вкусный.

– Хорошо, я приду.

– Пора спать, мистер Рамсей, – сказал Лестер, входя в комнату.

Следующий час Трейси провела в своей комнате, переписывая на чистовик свои разрозненные записи, потом пошла в холл. Сквозь щель в двери кабинета был виден слабый свет, и она на минуту остановилась, представив красивое лицо Мэтта, склонившегося над бумагами. Писанина эта была, очевидно, не самой приятной из его обязанностей на ранчо, но он тем не менее появился в кабинете в то же время, что и накануне вечером, чтобы закончить последний пункт обязательств перед отцом и ранчо. Откладывание работы или ее затягивание, определенно, не были пороком Мэтью Рамсея.

Трейси прошла через кухню и вышла на заднюю веранду. На небе было больше звезд, чем в предыдущую ночь, и она даже вздохнула при виде этой божественной картины. Казалось, что над ней вдруг раскрылся зонтик из сияющих точек на фоне черного неба, и с этого зонтика на землю лился серебряный свет. Залаяла собака, потом перестала, и тишина наполнила все окрестности, она, как в вату, завернула все вокруг. Трейси впервые ощущала такое состояние, и ей показалось, что все застыло в торжественной тишине. Единственный звук, который доходил до ее ушей, был звук ее же бьющегося сердца, и она слегка задрожала, когда на нее накатило неясное беспокойство.

– Трейси, – позвал Мэтт, выходя на веранду.

– Привет.

– Ты в порядке?! Я чувствую, что ты вся, как натянутая струна.

– Я не привыкла к такой тишине. Она вызывает страх. Я чувствую, что это затишье перед бурей. Ничто не шелохнется, ах, Боже мой, как занудно звучит это описание.

– Ничуть. Просто это ощущение новое, ты к нему не привыкла, вот и все. Но я тебе кое-что скажу, Трейси. Только здесь человек может познать себя, прислушаться к тому, что происходит в его душе. Здесь только ты сама, земля и небо. Отсюда некуда убежать от того, что ты обнаружишь, когда пристальнее вглядишься в себя.

– А ты, Мэтт? Тебе приятно то, что ты обнаруживаешь в себе?

– В большинстве случаев. Правда, иногда мне приходится пересматривать кое-что, касающееся меня. Бывают моменты, когда я чувствую себя очень одиноким.

– Почему же ты не женишься? – тихо спросила Трейси.

– Я – Мэтью Кендал Рамсей с ранчо «Рокочущее «Р»», – сказал он с ноткой усталости в голосе. – Это означает деньги и власть. Я просто никак не могу понять, как ко мне относятся женщины, что им важно: я сам, или то, чем я владею. Пару раз я делал попытки доверять женщинам, и оба раза делал ошибку, Я решил, что не стоит рисковать. Эй, извини. Я не хотел тебе рассказывать о своей «горькой» судьбе. А ты? Ты красивая женщина, Трейси. Трудно поверить, что ты все еще не замужем. Ты сделала выбор в пользу карьеры?

– Совсем нет. У множества женщин есть и то, и другое. Я думаю, что чем-то похожа на тебя, Мэтт. Я жду человека, для которого буду представлять интерес как целостная личность, а не как кольцо или еще какая-нибудь безделушка из его коллекции ювелирных изделий. Я не ищу любви, но и не бегу от нее, – она пожала плечами. – Я жду ее.

Мэтт задумчиво покачал головой. Он смотрел на нее, и, казалось, целую, захватывающую дух вечность его взгляд не отрывался от ее карих глаз. Серебристый люминисцентный свет от мерцающих звезд отбрасывал тени на его лицо, и Трейси вновь ощутила шевельнувшееся в ней желание. Даже в полутьме она могла видеть тепло и нежность, излучаемые его глазами, и она почти инстинктивно двинулась ему навстречу.

Мэтт прижал ее к своей широкой груди, руки Трейси сомкнулись на его шее. Их губы встретились и открылись навстречу друг другу, их языки нашли друг друга. Тихий стон вырвался из горла Мэтта, когда его большие и сильные руки скользнули по спине Трейси и прижали ее ягодицы к напрягшемуся телу, растворяя ее в себе.

Поцелуй становился более страстным, волна желания затопила Трейси, превращая огонь, тлевший в ней, в бушующее пламя. Ее груди были прижаты к груди Мэтта, и она вдруг вспомнила тот наивысший миг наслаждения, который вызвал его рот на ее напрягшихся холмиках. Как она хотела его, хотела, чтобы он наполнил ее живительной влагой, перенес в такое место, где были бы они наедине со своим рождающимся чувством.

– Трейси, – пробормотал Мэтт, целуя ее стройную шею, – ты самая желанная женщина на свете.

– Ох, Мэтт, – шептала она, слегка откидывая назад голову, потрясенная силой наслаждения, испытываемого от его поцелуев.

Мэтт вновь нашел ее рот и стал страстно целовать ее губы, от чего ноги Трейси подкосились. Она чувствовала все его мужское естество, возвещающее о своем желании, на своем теле. Если бы она только могла послушаться своего тела и получить в свои объятия самого прекрасного мужчину на земле, разделить с ним то, что обещали его ласковые руки, и насладиться прелестями их союза! Но ее сердце было всецело отдано ему, а мысли, грустные мысли, не оставляли ни на минуту, переплетаясь с ее страстью.

Отдав свое тело Мэтту Рамсею, она отдастся его заботам и вручит ему всю себя, но она сейчас не могла этого сделать. Она была на грани того, чтобы влюбиться в Мэтта к ей нужно сделать шаг назад, чтобы этого не случилось. Ее вновь охватила волна странной грусти, когда она положила руки ему на грудь и легонько оттолкнула его.

Мэтт глубоко вздохнул и провел руками по ее щекам, потом опустил руки вниз.

– О да, Трейси Тейт, – сказал он голосом, в котором чувствовалось напряжение, – ты мне очень нравишься. Мой отец – не единственный человек, которому доставляет радость твое пребывание здесь.

– Я тоже рада быть здесь, – прошептала Трейси.

– Никогда не бойся тишины ночи, Трейси. Прими тот покой, что она тебе предлагает.

Трейси подняла глаза к звездному небу и улыбнулась. Это не была больше абстрактная тишина, в тени не поджидал злобный враг. Разделив с ней очарование звездной ночи и дав спокойствие ее душе, Мэтт показал ей красоту природы, точно так же, как раньше раскрыл для нее великолепие восхода солнца. Она смотрела вокруг и вслушивалась в тишину с чувством понимания, изумления и трепета.

– Спасибо тебе, Мэтт, – нежно сказала она.

– Ты разве не хочешь того пирога, который мы собирались есть?

– Не знаю, думаю, что нет. Я пойду лягу.

– У тебя был тяжелый день. Увидимся утром.

– Спокойной ночи.

– Трейси! Прошло много времени с тех пор, когда я так разговаривал, я имею в виду, разговаривал так, как сейчас с тобой. Для меня это имеет большое значение. Спокойной ночи, приятных снов.

Трейси лежала в кровати, уставившись в темноту, моля Бога, чтобы желание, наполнявшее ее, исчезло, растворилось. Мэтт приоткрыл еще одну дверь, позволил сделать еще один шаг в свои мысли, когда поведал о мимолетных мгновениях одиночества, которые наступали у него из-за имени и богатства, которыми он владел. Он платил немыслимую цену за годы каторжного труда и решимости продолжить дело, начатое отцом.

И все же, когда он целовал ее, ласкал своими сильными, нежными руками, он ничего не утаивал от нее. Защитная броня падала с него, когда он брал ее в свои объятия и отдавал себя в ее руки. Значило ли это, что и в нем пробуждались чувства? Или же он обладал достаточной силой, чтобы не позволить этому случиться?

«Спокойной ночи, Мэтью Кендал Рамсей, – прошептала Трейси. – Сладких тебе снов».

Пронзительный звук будильника вывел Трейси из состояния глубокого сна. Она села в кровати и накрыла рукой эту чепуховину, мешавшую ей спать. Потом со вздохом откинулась на подушки и снова закрыла глаза.

Половина пятого утра! Боже, это же сумасшествие! Неужели коровы не могут начать мычать, куры кудахтать, лошади завтракать в более подходящее время? Мэтт стоял у плиты, когда она вошла в кухню. Сегодня на завтрак были тосты по-французски.

– Привет, – сказал он, наклоняясь и быстро целуя ее. – Все хорошо. Ты распустила волосы, тебе это больше идет.

– Рада, что тебе нравится.

– Я не могу сегодня утром отправиться на урок верховой езды с тобой, – добавил он, подавая ей тарелку с едой.

– Почему? – она отнесла тарелку к столу и присела на стул.

– Мне действительно нужно быть на пастбище. Замена изгородей – не такая уж ерундовая вещь, как кажется.

– Твои работники не могут этим заняться сами?

– Конечно, могут. Но у меня есть и своя доля работы.

– Я понимаю, но ведь ты же хозяин. Я думала, что ты можешь взять выходной, когда захочешь.

– Нет, – сказал он, усаживаясь на стул напротив нее. – Так не пойдет, Я не имею права спрашивать со своих работников больше, чем делаю сам.

– Кодекс ковбоя? – нахмурившись, спросила Трейси.

– Да. Послушай, я подумал вот о чем: попрошу Винди повозить тебя по ранчо и показать тебе все. У нас есть специальный фургон.

– Прекрасно, – сказала Трейси. В ее голосе, однако, чувствовалось разочарование.

– Ты должна понять, Трейси, что «Рокочущее «Р»» не похоже на Детройт. Мы не смотрим на часы и не оставляем работу в определенный час. Если нужно что-то срочно закончить, никто не уйдет до тех пор, пока не сделает это.

– Но почему ты всегда отдаешь так много времени работе?

– Так нужно делать, если живешь на этой земле.

– И тебе это нравится?

– Да, – он кивнул головой. – Да, очень.

Когда они выходили из кухни после завтрака, Мэтт улыбнулся, увидев, как Трейси потянулась за своей шляпой и водрузила ее на голову.

– Всегда носи шляпу, ковбой, – сказала она, направляясь к задней двери. – Ох, Мэтт, взгляни на небо. Оно даже красивее, чем вчера. Невероятно!

– Красивое, правда. Пошли.

– Подожди, я хочу посмотреть на него еще минуточку. Я никогда не смогу описать его в своей статье. Словами это сделать невозможно.

– Я же говорил тебе, что ты скоро будешь восхищаться восходами солнца, как все мы тут, – смеясь, сказал Мэтт. – Но тем не менее время идет.

– Ой, извини.

Винди стоял у ограды, наблюдая за дюжиной лошадей, пасшихся в загоне, когда подошли Мэтт и Трейси.

– Ваша лошадь готова, хозяин, – сказал Винди. – Парни седлают ее.

– Хорошо, – сказал Мэтт. – А ты не отвезешь Трейси на прогулку на пару часиков в нашем фургоне?

– Конечно, отвезу. Это будет стоить вам пятьдесят центов, дорогая.

– Спасибо, – сказала Трейси. – Скажи, а там есть голубые лошади? – спросила она, показывая на лошадей в загоне.

– Голубые кто? – изумился Мэтт, сдвигая шляпу со лба.

– Я где-то записывала это. Твой отец говорил, что тебе все еще приходится объезжать голубых лошадей.

Глаза Мэтта расширились, а Винди издал такой звук, как будто подавился порцией жевательного табака.

– Трейси, это зеленые лошади, – поправил ее Мэтт, разразившись смехом. – Зеленые, значит, молодые, еще дикие лошади. Голубые лошади? Подумать только! А мне это нравится.

– Голубые, зеленые – нет никакой разницы, – недоуменно пожала плечами Трейси. – Но тем не менее я благодарю вас за уточнение информации для статьи.

– Мы, конечно, будем давать точную информацию, – сказал Мэтт. – Бог свидетель, Трейси, мы не хотим, чтобы жители Детройта думали, что мы разводим здесь голубых лошадей.

«Детройт, – вдруг подумала Трейси, – да, это ее дом. То место, куда самолет доставит ее через несколько дней. В Детройте не будет таких запоминающихся восходов солнца… и не будет Мэтта Рамсея».

– Винди, – спокойно произнес Мэтт, – я вручаю Трейси твоим заботам. Смотри, чтобы с ней ничего не случилось. Понятно?

Винди удивило беспокойство в голосе Мэтта, и он внимательно взглянул на него. Едва заметная улыбка промелькнула на лице старого ковбоя.

– Хозяин, не волнуйтесь, этой дорогуше не о чем беспокоиться со мной, – проговорил он. – Я хорошо понимаю, что мне доверен особо ценный груз.

– Хорошо, – хрипло сказал Мэтт. – Трейси, увидимся позже.

– Всего хорошего. Приятно тебе провести день, – выпалила она и тут же подумала, что это самое дурацкое пожелание для человека, который будет весь день работать не покладая рук.

– Я постараюсь, – сказал Мэтт, направляясь к амбару.

Трейси стояла, пока мужчины не выехали со двора. Когда Мэтт проезжал мимо, он приложил пальцы к краям шляпы, как бы салютуя ей. Она улыбнулась и помахала ему рукой, не двигаясь, пока он не пропал из виду. Винди шумно откашлялся, выводя ее из романтического состояния. Она повернулась к нему с испуганным видом.

– Да, я знаю, – прошептала она. – Из-за меня нарушены все ваши планы.

– Он хороший человек, – в тон ей тихо проговорил Винди.

– Простите?

– Мэтт Рамсей очень похож на своего отца. Он работает больше и дольше других. Я уважаю этого парня. Но, дорогая, он очень одинок. Хозяин не может просто посидеть и поболтать с работниками. Ему нужно соблюдать дистанцию, чтобы они хорошо понимали, что такое хозяин. Я только что видел выражение глаз Мэтта. В них была какая-то сердечная боль.

– Он болен? – вскрикнула Трейси.

– О Боже, нет, – засмеялся Винди. – У него проблемы с сердцем вызваны одной хорошенькой девушкой с волосами цвета спелой ржи и глазами цвета шоколадного пудинга. И эта девушка – ты, моя сладкая.

– Я… гм. Ну, понимаете…

– Ладно, дорогая, давай поедем на прогулку.

Винди положил ружье под сиденье фургона, и они отправились в путь в направлении, противоположном тому, куда они с Мэттом ездили накануне.

– Где вы спите, Винди? – спросила Трейси.

– У меня есть очень уютная комната в дальнем конце амбара. Я слишком стар, чтобы болтаться по баракам с этими головорезами.

– А разве здесь нет управляющих, или мастеров, или кого-нибудь в этом роде?

– Есть. Фарго – мастер, а Дасти – второй человек после него, хотя, как вы понимаете, все приказания исходят от Мэтта. Мэтт такой же хозяин, каким был Кендал Рамсей до него. Это великое бремя на плечах человека, великое бремя.

– Когда Мэтт говорит об этой земле, он напоминает человека, говорящего о своем ребенке, – тихо сказала Трейси, – или о женщине, которую он любит… В его голосе яростная гордость, которую нельзя описать словами.

Винди кивнул головой.

– Конечно, вы правы. Хороший фермер любит свою землю, нет слов. Хорошенько посмотрите вокруг, Трейси. Это божественная страна, дорогая.

Трейси прикрыла глаза рукой, чтобы заслониться от солнца, поднимающегося к зениту. В любой стороне, куда она бросала свой взгляд, перед ней простирался ковер из густой зеленой травы. У группы раскидистых деревьев лошади паслись на мягкой траве, и вдали виднелось несколько прудов. Пейзаж напоминал картинку с открытки. И, как бы вплетенные в этот пейзаж, окутывали ощущения спокойствия и размеренности, которых Трейси раньше не испытывала.

– Ох, Винди, – произнесла она, волнуясь так, что перехватывало горло, – здесь прелестно. Трудно поверить, что это требует таких больших физических затрат от человека.

– Земля берет, но земля и дает. Знаете, перед самой Гражданской войной [2]2
  Имеется в виду война Севера и Юга или война за освобождение негров в США в 1861–1865 г.г. (Прим. ред.)


[Закрыть]в самом центре Техаса стоял какой-то солдат. Он оглядел природу и ту красоту, что его окружала, и сказал: «Я слышу шаги миллионов, которые придут сюда». И они пришли, Трейси, но здесь, в «Рокочущем «Р»» все осталось в своей первозданной красоте, такой, которую увидел когда-то солдат. Это земля Рамсеев. И те из нас, кто принадлежит этой земле, удивительно счастливые люди.

– Как это может человек принадлежать?

– Просто любить эту землю, дорогая, просто любить.

– Но…

– Я не могу этому научить тебя, это то, что зарождается внутри. Некоторые люди не чувствуют этого, поэтому и болтаются, как перекати-поле. Другие просто знают, чего они ищут. А теперь еще подъем, и ты увидишь две или три ветряные мельницы.

Трейси кивнула с отсутствующим видом, хотя страстные слова Винди дошли до ее сознания. Что на самом деле означало «принадлежать», по-настоящему принадлежать этой земле, которую так любили эти люди, той, которой Мэтт отдавал себя всего, без остатка. Они говорили о ней в приподнятом стиле, но никогда не обсуждали вопрос, что же эта земля забирала у них.

Трейси глубоко вздохнула, чтобы этим вздохом задержать спокойствие и красоту, окружающие ее. Мэтт, стройный и гордый, ехал по своему ранчо, и он имел на это все основания. Он был хозяином, правителем… или он был..? В конечном счете, может земля управляла им?