Текст книги "Невеста страсти"

Автор книги: Джо Гудмэн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 32 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]

– Как долго, Алексис?

В его голосе звучало что-то, напоминающее мольбу.

– Как долго, – повторил он, – каждый из нас сможет притворяться бесчувственным, когда так сильно желает другого?

Алексис покачала головой:

– Не знаю. Быть может, у нас обоих хватит мужества только до той поры, как я покину эту каюту.

Он все еще желал ее. Быть может, даже сильнее, чем она его. Алексис понимала, что если у нее не хватит духу уйти как можно быстрее, то она не сможет уйти никогда. Ей трудно было признать за собой эту слабость, но она нуждалась в его помощи, чтобы сделать решительный шаг. Алексис стало страшно, впервые по-настоящему страшно, с тех пор как она очутилась на корабле. Только сейчас девушка ощутила, как реальна перспектива навек остаться пленницей капитана Гамильтона.

Клод не сомневался, что она наказывает себя, отказываясь от того, чего в этот момент ей хотелось больше всего. Она желала его, не столько вопреки тому что он сделал с ней, сколько из-за того, что он сделал. И только поэтому он подчинился ее требованию, предоставив ей поддержку, в которой она так нуждалась, хотя и знал, что ему дорого придется заплатить за этот благородный жест. Если она просит, что же, он даст ей уйти. Клод подошел к стулу и сел, протянув ноги.

– Полагаю, вы можете забрать мой поднос и мои сапоги, Денти, – сказал он. – Забирайте их прямо сейчас.

Алексис поднялась с пола и подошла к капитану. Встав перед ним на колени, она сняла с его ног сапоги. Клод изо всех сил боролся с собой. Глядя на ее склоненную голову, он хотел сказать ей, что в этом нет необходимости. Он не хотел, чтобы она страдала еще больше. И тем не менее он не останавливал ее. Он догадывался о том, что ничего более для себя унизительного Алексис в жизни не делала, и для нее продолжать игру было даже труднее, чем для него.

Взяв сапоги и поднос, девушка пошла к двери, тогда как Клод вернулся к картам. Уже у порога она остановилась, вспомнив о рубашке.

– Что еще, Денти? – спросил Клод изменившимся от сдерживаемого желания голосом.

– Мистер Лендис нашел для меня брюки, но мне нужна рубашка, – тихо прозвучал ответ. – У меня есть ваша, та, что я одолжила у вас утром. Можно мне носить ее?

Повернувшись к ней, Таннер медленно смерил ее взглядом всю, от головы до пят. Он знал, какую чертовски высокую цену придется ему заплатить за согласие играть в ее игру.

– Вы будете очень хорошо смотреться в этой одежде, не так ли?

– Да, – честно ответила она и быстро, чтобы не дать себе передумать, открыла дверь.

– Можете взять рубашку.

Клод отвернулся и закрыл глаза. Он слышал, как захлопнулась дверь, словно перекрыв им пути друг к другу. Сколько времени пройдет, прежде чем она войдет к нему снова? Он посмотрел на карты и раздраженно сдвинул их в сторону.

У себя в каюте Алексис начистила сапоги капитана до блеска, словно хотела выместить на них все, что накопилось у нее за этот день. Что же, больше испытаний не будет. Ее цель остается прежней: вырваться, убежать и приступить к выполнению взятых на себя обязательств. Слабая улыбка осветила лицо Алексис: страсть, готовая захватить ее в свои лапы, не смогла взять верх. Она вышла победительницей из этой неравной схватки.

Алексис поставила сапоги под дверью капитанской каюты, а сама поднялась на палубу и подставила лицо ветру и соленым брызгам. Вернувшись к себе, она уснула крепким, мирным сном без сновидений.

Глава 6

Алексис проснулась рано. Она чувствовала себя отдохнувшей и готовой к работе. Более того, ее распирала потребность действовать, выполнять любую работу. Необходимость что-либо доказывать Клоду отпала – теперь она вполне могла пойти в естественную в ее положении роль практикантки и получше разобраться в вопросах, в которых чувствовала себя не вполне уверенно.

Быстро умывшись, Алексис натянула одежду, которой снабдили ее Лендис и Клод. Затем, причесавшись и заплетя косу, она отправилась в камбуз к Форресту. Кок с кислым видом сообщил ей, что капитан Клод уже позавтракал и находится на палубе. Алексис осталась помогать ему и не уходила до тех пор, пока Форрест не начал бурчать, что она только под ногами мешается. Тогда, поблагодарив его за любезность, девушка поднялась наверх.

Заметив Алексис на палубе, Клод, следуя первому побуждению, отвернулся, чтобы не смотреть на нее: так бесовски она была хороша. Ее рубашка, распахнутая у ворота (его рубашка, напомнил себе Клод), открывала нежную выемку на горле. Налетевший ветер прижал ткань к телу, и белое топкое полотно плотно облегло округлую девичью грудь. Бедра ее слегка покачивались. Таннер прикусил губу, вспоминая, что так она ходила всегда – брюки только подчеркнули легкость и грациозность ее движений. Он обвел взглядом матросов – их лица выражали откровенное удовольствие. Вот плата за то, что Таннер согласился сделать для нее вчера: теперь он не только принужден смотреть на нее, не в силах утолить желание, но и будет постоянно делить это зрелище с командой.

Гарри Янг, сидевший в «вороньем гнезде» наверху, заметил девушку со своего высокого насеста и крикнул ей что-то. Одной рукой прикрывая глаза от солнца, Алексис отклонилась назад, чтобы рассмотреть парня, улыбнулась и весело помахала ему рукой.

– Полезай ко мне, ты мне нужна! – крикнул матрос.

Она в нерешительности посмотрела на Клода, словно спрашивая у него разрешения, и тот ответил ей коротким безразличным кивком, – мол, делай, о чем просят.

– У нее здорово получается, капитан, – заметил Лендис.

Таннер отвел взгляд от все уменьшающейся фигурки Алексис и, повернувшись, ответил:

– Чертовски хорошо, я бы так сказал. Да и сапоги она начистила отменно.

Он прислонился к борту и выставил вперед одну ногу, приглашая Лендиса полюбоваться работой своего юнги.

Взгляд первого помощника упал на блестевший на солнце сапог. Когда он поднял глаза на капитана, в них стоял немой вопрос.

– И ты смог… – пробормотал он с ужасом.

Улыбаясь, Клод опустил руку на плечо старшего товарища и легонько сжал его.

– Смог, – коротко ответил он, и в его голосе Лендис не услышал раскаяния.

Клод отпустил плечо друга и пошел прочь, оставив Лендиса гадать, что же заставило его капитана совершить такой безумный, такой жестокий поступок. Но Лендис знал, что никогда не услышит ответа, ибо Клод не станет ничего больше говорить ни об Алексис, ни о своем отношении к ней.

День промелькнул удивительно быстро. К радости Алексис, моряки охотно делились с ней знаниями об оружии, о стратегии боя – обо всем, что касалось ведения военных действий. Сначала они воспринимали ее вопросы с шутливым недоумением, потом включились в игру, с удовольствием вспоминая о былых сражениях, в которых участвовали сами, и о тех, о которых только слышали. Однако, заметив, как Алексис ловит каждое слово, задавая вопросы отнюдь не романтического плана, они заподозрили неладное и прикусили языки. Зная ее историю, никто из них не хотел стать невольным соучастником в безнадежном предприятии, способном привести ее к гибели. Однако упорства Алексис было не занимать – медленно, но неуклонно, она смогла убедить моряков в своей безусловной решимости выполнить задуманное.

Алексис знала, что любой из мужчин, покоренный ее чарами, в конце концов не сможет отказать ей и поможет в том, чего она хотела больше всего – бежать. Клод должен был бы правильно оценить ее силы. Однако капитан имел перед ней определенное преимущество: он уже успел завоевать преданность своей команды, а у Алексис для этого времени оставалось в обрез. Если возможность сбежать с корабля так и не представится, то по прибытии в Вашингтон от команды для нее будет мало проку.

На этот раз, когда Алексис принесла Клоду ужин, между ними не было сказано ни одного лишнего слова – только его распоряжения и ее да, капитан. Вернувшись к себе и дожидаясь, пока он закончит еду, Алексис, лежа на кровати, разглядывала обстановку каюты. Взгляд ее случайно упал на шпаги, висящие на кроваво-красном бархатном ковре. До этого момента Алексис смотрела на оружие единственно как на украшение по-спартански убранного помещения. Сейчас она вдруг увидела шпаги в совершенно ином свете. Девушка сняла со стены одну из них, взвесила ее на руке, приноравливаясь к весу оружия. Затем она сделала несколько выпадов, вспоминая то, чему ее учил Пауль. Эфес был великоват для ее руки, и Алексис чувствовала, что очень скоро устанет. Тогда она убрала на место шпагу и взяла другую. Перепробовав все, Алексис выбрала ту, которая показалась ей продолжением ее собственной руки.

Она умела обращаться с такого рода оружием. Пауль в свое время преподал ей достаточно уроков. Потом эстафету принял Джордж, который занимался с Алексис фехтованием больше ради собственной пользы: дочь была ему неплохим спарринг-партнером. Несмотря на бурные протесты Франсин, в гневе даже забывавшей недостаточно яркий для выражений такого рода эмоций английский, Алексис и Джордж продолжали заниматься, предпочитая, чтобы не раздражать Франсин, делать это в офисе. Алексис только теперь осознала, насколько ценными были для нее эти уроки; она была благодарна своим учителям за то, что они научили ее грамотным и выверенным движениям. Девушка понимала, что нуждается в дальнейшем совершенствовании своего мастерства, и у нее была надежда, что среди экипажа судна найдется кто-то, способный продолжить ее обучение. Алексис легонько дотронулась до острия и невольно отдернула руку, увидев на пальце капельку крови. Повесив шпагу на место, она пошла забирать поднос.

– Капитан, – спросила Алексис, наливая вино в его бокал. – В моей каюте есть несколько шпаг. Они принадлежат вам?

– Да, Денти.

Клод глотнул вина и спокойно дожидался дальнейших расспросов. Он вовсе не был удивлен и хорошо понимал, куда она клонит, но, глядя в обращенные к нему янтарные глаза девушки, он знал также и то, что не сможет ей отказать.

– Разрешите мне использовать одну из них, если я смогу найти того, кто мог бы меня поучить с ней обращаться.

– Разрешаю. Кого вы собираетесь просить об этой услуге?

– Лучшего фехтовальщика на этом корабле, – без колебаний ответила она.

– Тогда поскорее отнесите это Форресту, – Клод кивнул на поднос, – и займитесь поисками.

Глядя вслед юнге, он позволил себе ухмыльнуться. Ей не придется долго искать – ведь все дороги все равно ведут в Рим.

Закончив работу в камбузе, Алексис быстро вернулась за шпагой, предвкушая удовольствие, которое получит в оставшиеся до сна несколько часов. Поднявшись на верхнюю палубу, она увидела Лендиса и нескольких членов команды, сидящих маленьким, тесным кружком. Моряки заканчивали ужин.

Лендис жестом пригласил ее присоединиться к ним.

– Садитесь, – подвигаясь, сказал Франк Спринджер. – Только обещайте не пускать в ход эту свою игрушку.

Алексис засмеялась.

– Я вовсе не собираюсь этого делать, Франк. Честно говоря, я ищу того, кто мог бы поучить меня. Кто у вас на корабле самый лучший фехтовальщик?

– При всей скромности, мадам, не могу не признаться, вы на него смотрите, – вмешался Том Даниелс, явно имея в виду себя.

– При чем здесь скромность? Мне нужен мастер.

– Том и есть мастер, – подтвердил Лендис. – Он действительно лучший.

Все поддержали первого помощника, в то время как Том только довольно ухмылялся.

Любуясь игрой солнечных лучей на тонком лезвии клинка, девушка не спеша поворачивала шпагу в руке, когда Гарри, осторожно подняв взгляд на Тома, тихо сказал:

– Не спорю, Том, ты лучший из нас… если не считать капитана. Ты знаешь, что это правда. Лучший здесь капитан Клод.

Том пожал плечами.

– Он прав, Алекс. По сравнению с капитаном даже я фехтую, как неуклюжий медведь.

Том улыбнулся, разведя руки, и на этот раз никто не стал ему возражать. Алексис ничего не оставалось, как только поблагодарить моряков.

– Наверное, я должна была догадаться сама, – сказала она, разглядывая шпагу. – Что ж, попрошу капитана поучить меня, как только увижу.

Гарри рассмеялся и показал за спину Алексис.

– На ловца и зверь бежит. Судя по всему, учитель уже готов преподать вам первый урок.

Девушка обернулась – Клод шел прямо к ней. В руках у него была шпага, та самая, которая показалась ей слишком тяжелой. Подойдя, капитан взял из ее руки шпагу и, взвесив оружие в руке, стал внимательно разглядывать клинок.

– Неплохой выбор, Денти. – Таннер протянул Алексис ее оружие. – Когда-то ваша шпага была как раз по мне. Похоже, вы уже немного знакомы с тем, что делают этой игрушкой.

– Чуть-чуть, капитан. Отчего вы сразу не сказали, что будете моим инструктором?

– Тогда вы бы передумали?

– Вовсе нет. Мне не пришлось бы тратить лишние силы на расспросы.

– К чему пустые разговоры. – Клод взял свою шпагу на изготовку. – Начнем. Освободите место!

Алексис согласно кивнула, и моряки отошли назад, образовав круг вокруг нее и капитана.

– Сперва посмотрим, на что вы способны. – Чуть согнув ногу в колене и выставив шпагу вперед, Таннер встал в начальную позицию.

Алексис сразу легко принудила своего наставника отступить, начав атаку без подготовки. Однако, позволив ей сделать несколько первых быстрых выпадов, тот заставил девушку вернуться на прежнее место и даже чуть дальше, к зрителям. Затем Клод остановился, чтобы поправить шпагу в ее руке.

– Не надо сжимать пальцы так, будто это кухонный нож, которым вы собираетесь разрезать кусок говядины, – заметил он.

– Я сама об этом подумала, – согласилась Алексис.

– Чувствуете разницу?

– Да.

– Хорошо, начнем снова.

Клод продолжил наступление, и она все увереннее парировала его выпады. Алексис даже предприняла собственную атаку, но тут капитан остановил ее и объявил перерыв.

– Денти, я знаю о каждом вашем шаге наперед. Вас выдают глаза. Старайтесь по возможности скрывать свои чувства, чтобы противник не догадался о ваших намерениях. Просто удивительно, как страстно вам хочется вонзить острие в мое сердце. – Клод улыбнулся. – Но знайте – метить в сердце – не всегда правильно. Хороший укол в руку или ногу может быть куда полезнее для того, чтобы вывести вашего обидчика из строя. Иногда такого рода выпады очень коварны, особенно если в пылу сражения ваш враг не замечает, что ранен. Когда же он почувствует боль, то невольно потеряет бдительность. Пусть это будет мгновение. Часто одной секунды достаточно, чтобы завершить дело.

– Я поняла, – мгновенно отозвалась Алексис. – Целюсь в руку или в ногу.

– Да, но только не надо делать из капитана мишень, – то ли в шутку, то ли всерьез крикнул Гарри.

– Не волнуйся, – откликнулась Алексис, – я не за ним охочусь.

Они начали снова, и на этот раз схватка длилась дольше. Теперь Клод только указывал Алексис на ее ошибки, перестав всякий раз останавливаться из-за них.

– Вы слишком часто делаете выпады в одну и ту же сторону, Денти. Старайтесь сбить меня с толку. Не дайте мне возможности предвидеть ваш следующий шаг. Выше поднимайте руку, она служит вам для равновесия. Вот так, уже лучше. Расслабьтесь, не надо напрягаться. На меня смотрите, Денти, попробуйте угадать, что я буду делать!

И в тот же момент Таннер ногой выбил шпагу из ее рук. Оружие со звоном упало на палубу. Вытирая рукавом рубашки струящийся по лбу пот, Алексис наклонилась, чтобы поднять шпагу.

– Давайте отдохнем, – предложил Клод

Девушка согласилась и присела рядом с Томом, а капитан прислонился к мачте.

– Нелегкое дело, – проговорила Алексис, задыхаясь.

Том тихонько успокоил ее:

– Наверное, вам будет приятно узнать, Алекс, что капитан Клод тоже порядком подустал. Он как следует на вас наседал. Я заметил, что он применил к вам пару приемов не для новичков. Вы держались молодцом.

Алексис улыбнулась, взглядом поблагодарив Тома за поддержку. Подтянув колени к груди и обхватив их руками, она старалась восстановить дыхание.

Клод сочувственно наблюдал за девушкой. Она устала, и здорово устала, гораздо сильнее, чем позволяла себе показать. Вчера и сегодня она много и тяжело работала, а израненная спина наверняка все еще давала о себе знать. На лбу Алексис выступила испарина, маленькие бисеринки пота сверкали в лучах заходящего солнца. Клод видел, как девушка украдкой вытерла пот со лба. Если она доведет себя до изнеможения, то не сможет сосредоточиться. Капитан понимал, что, давая уроки фехтования, можно случайно поранить соперника, да и зрители мешали им. Но Клод знал и другое: какой бы усталой она ни была, Алексис будет ему благодарна, если он продолжит урок.

Девушка вопросительно посмотрела на капитана. Краткий отдых отчасти вернул ей силы, хотя спина болела здорово. Но она старалась не замечать того, что ей мешало, сосредоточившись на предстоящем поединке. Клод пристально наблюдал за ней, понимая, каких усилий стоит Алексис продолжение урока. Быть может, все-таки на этом и закончить? Он посмотрел девушке в глаза, надеясь прочесть в них ответ.

– Полагаю, этот бой на сегодня будет последним, – она давала ему понять, что не преувеличивает свои возможности.

Клод проверил, правильно ли Алексис держит оружие. Убедившись, что хватка ее крепка, он отошел на исходную позицию, давая ей возможность показать, на что она еще способна. Хватит ли у нее сил выдержать его наступление? Заметив нерешительность капитана, Алексис успела точно спланировать действия и ловко воспользоваться его замешательством.

– Отлично, Денти, – похвалил ее Клод. – Но другой противник, не я, сразу поймет, в чем состоит ваша слабость и очень быстро ответит.

Мгновенно Клод заставил ее перейти к обороне.

Они продолжали фехтовать еще несколько минут. Клод то критиковал ученицу, то, наоборот, хвалил, не оставляя ни одно ее движение без внимания.

– Хороший выпад, Денти, только вторую руку не надо опускать. И старайтесь больше веса перенести на правую ногу. Потом вы все еще слишком часто двигаетесь в одном направлении…

Алексис улыбнулась, и вдруг все поплыло у нее перед глазами. Какая страшная боль в спине! Оружие выпало у нее из рук, глаза расширились от ужаса. Горячие волны боли прожигали ее насквозь, тело сводили судороги.

Клод мгновенно догадался, что с ней происходит что-то страшное, но не смог вовремя остановиться. Алексис совершенно не почувствовала боли, когда острие шпаги проткнуло ткань рубашки и коснулось ее плеча, прорезав кожу. Она поняла, что в дополнение к ее несчастьям случилось что-то еще, только по стремительной перемене, происшедшей с лицом ее наставника. Он смертельно побледнел и, разжав пальцы, выронил шпагу, со звонким стуком покатившуюся по доскам палубы. Боль в спине вдруг отступила на второй план. Новая горячая волна обожгла ее плечо. Алексис почувствовала, как намокает рубашка, и, опустив глаза, увидела кровь, заливающую ее грудь. Она смотрела на кровавую полосу со странным интересом, словно все это происходило во сне. Подняв глаза на Клода, девушка заставила себя улыбнуться.

– На первый раз с меня довольно, капитан. – Не успела она это произнести, как силы оставили ее, и она провалилась в темноту.

Клод подхватил ее на руки, не дав упасть. Голова Алексис откинулась назад, а ее длинная коса стегнула его по бедрам. Моряки в молчании расступились, давая им дорогу. Лендис последовал за капитаном, тогда как остальные остались стоять на палубе, не понимая до конца причину несчастья, происшедшего у них на глазах, чувствуя и себя отчасти виновными в нем.

Клод осторожно положил Алексис на кровать, а сам присел с краю. Лендис тем временем отправился за лекарством и бинтами. В этот момент Алексис пришла в себя. Она попыталась встать, но Клод удержал ее.

– Лежи тихо, – приказал он.

– Это всего лишь царапина, Клод, – слабо запротестовала она. – Глупо было падать в обморок.

– Позволь мне посмотреть.

Он расстегнул несколько пуговиц и приспустил рубашку с ее плеча. Тонкая красная полоска прорезала кожу дюймах в пяти ниже ключицы. Сейчас, когда Алексис лежала, кровотечение почти остановилось.

Вернулся Лендис, и Клод, тронув рану, проверил глубину пореза.

– Это, конечно, не царапина, Алекс, но, я думаю, ты быстро поправишься, достаточно быстро для того, чтобы успеть взять у меня следующий урок фехтования.

– Хорошо бы, – пробормотала девушка и тут же прикусила губу, когда Клод стал промывать края раны спиртом.

– Ты можешь кричать сколько влезет, даже в обморок можешь упасть. В этом нет ничего стыдного.

– Нет, – еле слышно прошептала Алексис. – Не могу, пока здесь Лендис. Он думает, что я очень смелая.

Клод приложил ей палец к губам, желая успокоить ее, но его рука дрожала не меньше, чем ее губы. Глядя на округлое плечо Алексис и обезобразивший его шрам, Клод понимал, что не ослепительная нагота ее совершенного тела заставляет дрожать его руки, и не этот уродливый рубец, а то и другое вместе. Все дело в том, что и то, и другое было частью этой женщины, тихо лежавшей сейчас перед ним. Капитан отвернулся и жестом подозвал Лендиса.

– Скажи людям, что с ней все будет в порядке. Больше всего ей сейчас нужен отдых.

Когда Лендис ушел, Клод наклонился к Алексис:

– Ради меня не надо притворяться мужественной. Я уже знаю…

Он замолчал. Не было смысла говорить ничего больше – девушка снова потеряла сознание.

Сняв с нее рубашку, Клод перебинтовал плечо чистыми полосками ткани. Он принес из своей комнаты другую рубашку и надел на нее. Алексис очнулась на мгновение, когда он застегивал пуговицу у нее на вороте. В глазах ее светилась улыбка, пока недоступная ее губам.

– Мне, кажется, стоит поспать, Клод, – пробормотала она и, положив ладони поверх его рук, добавила: – Ты не виноват.

Капитан ничего не сказал в ответ, но девушка видела по глазам, что он не согласен с ней, чувствовала, как напряглись его пальцы на вороте ее рубашки. Она хотела попросить его остаться с ней, хотела сказать, что нуждается в его поддержке, в том, чтобы он был рядом, когда она проснется. Еще она хотела поблагодарить капитана за то, что согласился учить ее, принял ее всерьез, понял ее цель.

Алексис закрыла глаза и прежде, чем погрузиться в сон, успела подумать о том, что непременно придет к нему позже и скажет, что хочет его, хочет сильнее, чем когда-либо прежде.

Клод оставался в ее комнате до тех пор, пока ему не стало ясно, что девушка уснула глубоким сном; только потом он отправился к себе. Решение напиться пришло как-то само собой, и, когда вернулся Лендис, Клод был уже крепко пьян. Потом они добавили еще. Наливая по полному стакану себе и другу, Клод, мотая из стороны в сторону головой, произнес:

– Черт побери, Джон. Надо было мне думать до того, как я позволил ей взять оружие.

– Она ведь сама этого хотела, не так ли?

– Конечно, она этого хотела! И я ее научу, черт возьми!

– Для чего тебе это? – пряча улыбку, спросил старший помощник.

Клод медленно обвел глазами каюту, обдумывая ответ.

– Я не могу отпустить ее, Джон, – с трудом выговорил он. – Но я все же хочу, чтобы она попыталась. И если ей удастся сделать то, что она задумала, я хочу, чтобы она была готова противостоять Траверсу. Я думаю, ты ведь уже и так все понял, а, Джон?

– Понял, Таннер. Если уж ты понял, то я наверняка должен был понять. Зачем ты напился, Таннер? Тебе кого-нибудь жаль?

– Алекс, – не раздумывая, ответил Клод.

– Это хорошо, что она тебя не слышит. Ей бы не понравилось, что ее жалеют. Она могла бы тебя за это возненавидеть.

– Тогда мне жаль себя.

Клод прикончил содержимое стакана одним глотком.

– И за это она бы тебя тоже возненавидела, – сказал Лендис. Он положил руку на стакан Клода, не давая ему налить еще.

– Господи, Джон! Чего ты хочешь от меня? Я знал, что она устала и слабеет с каждой минутой. Девушка не успела толком отдохнуть. Спина, черт побери… Она у нее еще не зажила! Ты что, забыл? Ведь я знаю, какую боль ей довелось испытать.

Последнюю фразу Клод произнес сквозь сжатые зубы. Вновь к нему вернулось воспоминание о том, как на узкие полоски кожи разрывало его спину. Он словно наяву слышал свист плетки и звук рвущейся плоти. Сняв ладонь Джона со своего стакана, Клод вылил туда все, что осталось в бутылке. Когда он заговорил снова, голос его звучал тихо и внятно.

– Это могло подождать. Я хотел научить ее, но должен был подождать до тех пор, пока она не окрепнет.

– Пожалуй. Но Алексис считала, что готова, иначе не стала бы просить.

– Она была не права.

– Пусть. Это была ее ошибка. Почему ты берешь всю ответственность на себя?

– Я едва не убил ее.

– Но ведь не убил. И она не винит тебя за то, что произошло, не так ли?

Клод уставился в стакан, изо всех сил сжимая его пальцами так, что побелели костяшки.

– Поспи, Таннер. Уже за полночь. Она наверняка будет спать до утра. Мне не хочется, чтобы она застала тебя в таком виде.

Лендис встал и тихо вышел. По дороге к себе он насвистывал что-то веселое в свою седую бороду.

Клод упал на кровать, даже не раздеваясь, и закрыл глаза. Голова у него гудела, и каюта как будто вращалась. Несмотря на это, он сразу уснул, и ему снилась Алексис.

Одетая лишь в белую льняную рубашку, которую он дал ей, она медленно приближается к его кровати. Таннер даже разглядел просвечивающую сквозь ткань повязку у нее на плече и невольно поморщился, как от боли. Тут взгляд его скользнул вниз и охватил нечто более приятное. Груди девушки плавно поднимались и опускались в такт дыханию. Сквозь открытый ворот рубашки виднелось обнаженное тело. Она осторожно ступала босыми ногами, и, посмотрев на них, Клод уже не мог отвести взгляд. Алексис остановилась возле его кровати и положила его руку к себе на бедро, позволяя его ладони приласкать ее тело так же, как до этого ласкали глаза. Она наклонилась к нему и что-то тихонько шепнула, так, что он скорее почувствовал ее слова, чем услышал их. Ее дыхание щекотало ему щеку. Клоду хотелось схватить ее и прижать к себе так тесно, как только возможно… но к рукам его словно привязали пудовые якоря. Кровь стучала у него в голове, он с трудом мог дышать, не говоря уже о том, чтобы понимать, что происходит. Он все еще был крепко пьян, но даже сквозь туман увидел гримасу брезгливости у нее на лице. Он не смог остановить ее, и тогда она, оттолкнув его, выбежала из каюты.

Этот сон кончился и начался другой, но уже совсем непонятный.

Клод проснулся до того, как первые лучи солнца проникли в его каюту. Ему оставалось только отругать себя за невероятную глупость. Пока он умывался, брился и переодевался, воспоминания о странном сне не покидали его. Клод взял рубашку, накинул ее и стал застегивать пуговицы. С каждым движением он все ближе подходил к осознанию того, что произошло ночью. То, что он видел, не было ни сном, ни бредом, ни порождением пьяной фантазии. Клод был готов волосы на себе рвать. Несколько раз он прошелся взад-вперед и вдруг, приняв решение, направился в каюту Алексис.

Когда Клод вошел, он был внешне спокоен – ничто не выдавало бушевавшей в нем ярости. Прислонившись к двери, он выставил вперед ноги, подпирая плечами косяк, и молча глядел на Алексис, досматривающую свои утренние сны.

Она спала, спрятав лицо в изгибе локтя. Одеяло сбилось, и на фоне грубой серой шерсти ее бедра выглядели особенно нежными и соблазнительными. Она зашевелилась во сне, Клод, прихватив с собой стул, подошел к ее постели. Остановившись примерно в шаге от кровати, он опустил стул и сел, продолжая ждать, когда она проснется.

– Это был не сон, не так ли? – его вопрос прозвучал сразу, как только ресницы девушки приподнялись и она встретилась с ним глазами.

– Нет, – ответила Алексис хрипло и села, натянув на себя одеяло, словно щит.

– Зачем вы здесь?

Клод улыбнулся, и в уголках его рта появились крохотные ямочки.

– Чтобы сделать то, чего я не был в состоянии сделать несколько часов назад. Чтобы сделать то, чего ты от меня хочешь, чего я сам хотел, но не мог.

– Ты был пьян, – сказала она бесцветным голосом, в котором не было ни злости, ни презрения, ни отвращения – ничего того, что он увидел в ее взгляде ночью. – Почему?

– Я не мог перенести того, что произошло. Ты сказала, что в том не было моей вины, и я сейчас это понимаю. Я понял это вчера, но уже слишком много было выпито…

– Это я слишком много на себя взяла. Хотела все сразу и побыстрее. Я пришла к тебе ночью, чтобы убедиться, что ты знаешь и… – голос ее сорвался, но глаза ни на мгновение не отпускали его глаз, – …и сказать, что я хочу тебя.

– Что-то изменилось к утру? – Голос его сорвался до шепота.

– Нет, если ты понял, о чем говоришь и что это для меня значит.

Алексис выпустила из рук одеяло – свой тонкий щит, чтобы впустить его в свои объятия, чтобы услышать его слова – сбивчивые слова объяснений, но, когда зазвучал его голос, она невольно отшатнулась к стене.

– Позволь мне любить тебя, Алекс.

Испуганный крик сорвался с ее губ, и она прижала к лицу одеяло, чтобы заглушить его.

– Что с тобой, Алекс? Я что-то сделал не так? – быстро спросил он, пытаясь найти ответ в ее взгляде.

– Не называй то, что мы собираемся делать, любовью! – Ее глаза превратились в янтарные щелки. – Я не хочу, чтобы меня любили! Не хочу! Я не люблю тебя!

Клод встал над ней, поднес ладонь к ее горлу, подперев большим пальцем подбородок так, что голова ее откинулась назад.

– Но я люблю тебя, Алекс. И с этим тебе ничего не поделать.

Она засмеялась. Этот странный, скорбный, похожий на плач смех, пульсирующий в ее горле, казалось, прожег его руку, и он отдернул ее раньше, чем звук ее смеха коснулся его ушей.

– Ты забыл про клятвы, Клод? Зато я не забыла. Ни одна из них не будет нарушена. Я никогда тебя не полюблю! Я не хочу, чтобы ты меня любил! То, что ты зовешь любовью, всего-навсего удушливое, слепое, мелкое и смрадное чувство. Нельзя любить, не уважая другого. Твоя любовь держит меня в плену крепче, чем любые цепи! И я ненавижу тебя за это. Если ты действительно знаешь, что значит, когда тебе не дают делать то, что хочешь и должен, ты поймешь, что для меня твоя любовь. Я тебя за это ненавижу и собираюсь наказать тебя. Здесь! В моей постели! Твоя любовь все равно что удавка у меня на шее! Так что используй меня, как используют бессловесную тварь! Вот чего я хочу. Возьми меня! Пользуйся мной! Но только не называй это любовью!

Таннер не произнес ни звука. Тогда Алексис, не отрывая от него взгляда, принялась с холодной решимостью расстегивать пуговицы рубашки. Сев рядом, он стал снимать сапоги, действуя в той же бесстрастной манере. Оба молчали. Тишина сгущалась до тех пор, пока не была нарушена хриплым стоном Алексис в тот момент, когда Клод снял рубашку.

Этот стон ее мог означать лишь одно – девушка увидела шрамы у него на спине. Клод оставался неподвижен, ожидая, что будет делать она теперь, когда шрамы сказали ей куда больше тех слов, тех объяснений, которые он отказался ей дать.