Текст книги "Невеста страсти"
Автор книги: Джо Гудмэн
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 32 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]
Глава 4
Три последующие ночи Клод почти не спал. Он не отходил от постели Алексис, постоянно менял ей бинты и холодные компрессы. Лендис иногда выручал капитана, давая ему возможность немного поспать, но едва Клод улавливал стон или вскрик больной, как тут же просыпался снова.
Вторая ночь была самой тяжелой. Алексис вся горела, словно в огне. Лендис счел нужным предупредить Клода, что девушка может не пережить ночи. Таннер чувствовал, что команда тоже нервничает. Если бы Алексис умерла, ему пришлось бы приложить немало усилий для того, чтобы не дать своим людям наделать глупостей.
Алексис постоянно разговаривала во сне, звала Джорджа и Франсин. Клоду показалось странным, что она зовет родителей по именам. Лендис тоже не мог ничего сказать по этому поводу. Кажется, больше всего девушка убивалась по Паулю. Пытаясь сесть, она тянула к нему руки, а когда не могла его найти, начинала безутешно рыдать.
Только к вечеру четвертого дня, как раз в тот момент, когда Лендис вышел из каюты капитана, а Клод после всех бессонных ночей наконец крепко уснул, Алексис пришла в себя.
Приподнявшись на кровати, она вглядывалась в темноту, постепенно начиная различать контуры спящего на стуле человека. Алексис не сразу узнала его. А когда узнала, то тут же вспомнила все. События страшного дня с поразительной четкостью встали у нее перед глазами. Но что было потом, она не могла вспомнить. Девушка презирала себя за слабость, за то, что позволила себе упасть в обморок, но неожиданно резкая боль в спине напомнила ей, что дело не в ее нервах или слабоволии. Алексис едва сдержала стон, прикусив губу. Непрошеные слезы потекли у нее по щекам.
Алексис спрашивала себя, как долго она пробыла без сознания. Скорее всего не больше нескольких часов. Сейчас уже темно, поздний вечер. Не может быть, чтобы была уже ночь. Алексис пыталась понять, где находится. Это не похоже на ее спальню. И… О Боже! Кровать под ней закачалась… Значит, она на корабле! К тому же, судя по шуму волн, бьющих в корму, они вышли за акваторию порта. Что наделали эти люди? Как посмели они забрать ее с острова!
Мужчина в каюте по-прежнему крепко спал. Алексис попыталась рассуждать логически. Кажется, другой человек называл его капитаном… Тогда это его корабль, и решение о том, чтобы увезти ее с Тортолы тоже, вероятнее всего, принял он. Алексис попробовала встать, движимая лишь одним желанием – выбраться наружу. Услышав, что мужчина зашевелился, она замерла и оставалась неподвижной до тех пор, пока он снова не уснул; затем поднялась с постели. Ей стало холодно. Только тут девушка осознала, что она стоит совершенно нагая. Куда подевалась ее одежда? Шепотом выбранив капитана, Алексис почти пожалела, что объект ее недовольства не мог услышать ее.
Обернувшись простыней, она на цыпочках подошла к сундуку, чтобы найти хоть что-нибудь. Надо сказать, Алексис здорово удивилась, обнаружив собственную одежду, аккуратно сложенную в стороне от вещей, которые могли принадлежать капитану. Сбросив простыню, она надела нижнюю рубашку и болезненно поморщилась, когда случайно задела бинты. Кажется, она сорвала струп, и рана начала кровоточить.
Алексис как раз вынимала платье, когда дверь в каюту распахнулась. Вошел тот самый человек, что вместе с капитаном присутствовал при расправе Траверса над ее семьей. Прежде чем он ее заметил, Алексис успела нырнуть в тень.
Лендис подошел к Клоду и безжалостно растолкал его.
– Твоя очередь прогуляться. Я посмотрю за… Господи, Таннер! Куда она пропала?
Клод чуть не подпрыгнул на стуле. Быть такого не могло! Он и заснул-то всего на пару минут. Конечно, она никуда не могла деться. Услышав шорох в углу, Клод обернулся. Алексис стояла, прижавшись спиной к стене и держа в руках платье. Глаза ее сверкали, словно у кошки, и Клод вдруг подумал, что она, наверное, видит в темноте гораздо лучше обычных людей. Он зажег лампу и направился к девушке.
Алексис еще теснее прижалась к стене: казалось, она хотела врасти в нее. И дело было не только в том, что она опасалась приближавшегося к ней человека; Алексис с трудом преодолевала боль и боялась снова упасть в обморок, если лишится поддержки. Она не могла позволить себе потерять сознание до того, как велит им вернуть ее на Тортолу.
Клод остановился в нескольких футах от нее и поставил лампу на комод.
– Вы еще недостаточно выздоровели, чтобы совершать прогулки. Позвольте мне помочь. Еще немного, и вы лишитесь чувств.
Какой у него приятный голос, подумала Алексис. Тембр голоса был глубокий и чистый, чуть хрипловатый от волнения. Судя по всему, он не хотел ее обидеть. Его широко распахнутые зеленые глаза говорили о том, что он хочет ей только добра. В жесте моряка, как и в его голосе, не было никакой угрозы, только готовность принять на себя ее боль, ее беду. Тело его было стройным и крепким, к Алексис вдруг вспомнила, как он нес ее и как приятно было чувствовать его так близко. Должно быть, это он успел подхватить ее, когда она потеряла сознание. Сейчас боль казалась почти невыносимой, и ей захотелось снова оказаться в этих руках, снова провалиться в бархатную мглу, но она, с трудом преодолевая головокружение, заставляла себя держаться. У нее есть цель, и она не должна сдаваться. Алексис напомнила себе, что перед ней тот самый человек, который увез ее из Род-Тауна. Она должна сказать ему, чтобы он вернул ее в город. Она должна сделать так, чтобы он ее понял.
Алексис взглянула в лицо незнакомца и снова подумала о том, что он по-настоящему красив. Даже сейчас, когда под глазами его легли темные круги и на лбу обозначились морщинки от усталости, он казался ей самым мужественным и самым интересным мужчиной из всех, с кем она была знакома прежде.
Моряк не отводил от нее больших, опушенных густыми черными ресницами глаз. Они были такими же зелеными, как мох, налипающий на волноломы. Нос его был прямым и довольно длинным. Такой нос обычно называют аристократическим. Он делает лицо слегка надменным. Губы, полные и чувственные, имели четкую, красивую форму. Кожа моряка была такой же, как и у нее, – бронзовой от загара. Борода его цветом была темнее волос, темно-рыжих, отливавших в медь, длинных и вьющихся, достающих до воротника рубашки.
И вдруг Алексис стало страшно. Борода! Откуда она? Раньше он был без бороды. Борода не может отрасти за такой короткий срок! Так не бывает. Алексис вскрикнула, настолько она была поражена тем, что только сейчас дошло до ее сознания. Она находилась в открытом море! Несколько дней! Какой ужас!
Алексис уронила платье. Боль наконец победила, и она сползла на пол.
Клод быстро подхватил девушку и осторожно отнес на свою койку. Уложив Алексис, он бережно укрыл ее одеялом и только затем обернулся к Лендису.
– Как ты думаешь, что ей было нужно? Мне показалось, что она хотела что-то сказать, но как только взглянула на меня, тут же упала в обморок.
– Ты, очевидно, давно не видел себя в зеркале! – рассмеялся первый помощник. – Ну и физиономия у тебя, Таннер! Ты перепугал ее своим видом до полусмерти. Ей-богу, ты и меня пугаешь, когда смотришь вот так, как сейчас.
У Клода желваки заходили под, скулами.
– Убирайся отсюда, Джон! Скажи команде, что девушка идет на поправку, потом вели принести сюда воды, чтобы я мог помыться и избавиться от этой проклятой щетины.
Лендис, хихикая в собственную бороду, вышел из каюты. Сообщив матросам приятную новость, он, не мешкая, принес капитану воды. При этом Джон старательно делал вид, что поведение капитана, роющегося в вещах в поисках рубашки и брюк поновее, его не удивляет.
Приняв ванну и побрившись, Клод оделся во все чистое, чтобы больше не смущать гостью своей неопрятностью. Затем он решил пойти подышать свежим воздухом. Проведя долгое время без сна Таннер чувствовал себя не очень хорошо, в таком состоянии он не имел права управлять кораблем и принимать решения. Пройдя в рулевую, он подошел к борту и встал около него, крепко держась за перила. На небе светила полная луна, и корабль отбрасывал на воду колеблющуюся тень. Клод смотрел на эту тень, не замечая долетавших до его лица соленых брызг, и думал о девушке.
Правильно ли он сделал, решив взять ее с собой на корабль? В сотый раз Клод задавал себе этот вопрос. Каковы были его настоящие мотивы? Ведь он мог оставить девушку в городе; очевидно, там у нее есть друзья, которые могли бы о ней позаботиться. Может быть, так было бы лучше для нее. Девушка была бесспорно красива, но не только внешность привлекала в ней. Одно ее присутствие заставляло подтягиваться, побуждало окружающих вести себя и мыслить в том же ключе, что и она, в соответствии с ее высочайшими мерками.
Самое главное – ее глаза. Эти кошачьи янтарные глаза. Тогда в каюте Клоду показалось, что они прожгут его насквозь. Он еще ни разу в жизни не встречал столь выразительных глаз. Клод знал, что она смотрит на него, как смотрит на охотника загнанное животное, осознавая опасность и рискованность своего положения. Но он знал и другое: она поняла, что опасности нет. Он увидел эту счастливую перемену в ее взгляде, заметил, как исчезла сковывающая ее напряженность. Затем вдруг снова наступила перемена. Таннер пока не догадался, в чем тут причина. Она готова была что-то ему сказать, он в этом уверен. Затем она вся внутренне сжалась, и взгляд ее снова стал похож на взгляд пойманного зверька… В глазах девушки стоял ужас, за которым скрывались гнев, растерянность, крушение надежд. Клод понимал, что каким-то образом виноват в этом был он сам. Но что он сделал, чем так разочаровал ее?
Капитан обернулся, услышав за спиной шаги.
– Что там, Лендис?
– Пойду-ка я позабочусь о нашей гостье. Повязки пора поменять. Надо бы ей проветрить раны на свежем воздухе, но я не думаю, что она сможет гулять по палубе без платья.
Клод улыбнулся:
– Да уж, скорее всего она не согласится. Ладно, иди и будь там. Мне кажется, ей не захочется видеть меня какое-то время.
– Девушка очнется не раньше утра. Она слишком рано попыталась встать и добавила себе неприятностей.
– Я знаю, – кивнул Клод. – Как ты считаешь, почему она решила подняться с постели?
– Думаю, ей хочется поскорее покинуть корабль, капитан.
– Мы ведь скоро это выясним, не так ли?
Лендис только кивнул и, не сказав более ни слова, пошел в каюту капитана.
Почувствовав чье-то осторожное прикосновение, Алексис повела плечом, давая понять, что оно ей неприятно. Девушка хотела только одного – чтобы ее оставили в покое. Ей надо было сосредоточиться, собраться с мыслями и спланировать свои действия. Алексис повернула голову и открыла глаза. После того как туманная дымка рассеялась, она увидела, что над ней склонился второй из знакомых ей моряков, и он очень бережно и умело снимает повязки.
– Лучше лежать тихо, – произнес он. – Я не хочу причинить вам боль.
– Где капитан?
Алексис с трудом сдерживалась. Несмотря на все старания Лендиса, безболезненно снять бинты не удавалось. Она прикусила губу и терпела, понимая, что лишние движения и стоны только ухудшат дело.
– Я хочу увидеть его.
– Позже. Он тоже хочет поговорить с вами, но только когда вам станет лучше.
Алексис вздохнула. По мере того как Лендис натирал спину мазью, жгучая боль стихала. Ей снова захотелось спать. Когда моряк закончил свою работу, Алексис повернулась к нему и спросила:
– Как вас зовут?
– Джон Лендис.
– А вашего капитана?
– Клод. Таннер Фредерик Клод.
– Такое имя не забудешь. Он хороший человек, ваш капитан?
Лендис рассмеялся.
– Вы сами сможете составить о нем мнение, если еще не успели сделать это утром. Но одно я вам могу сказать точно. Нет на свете другого человека, за которым я бы пошел куда угодно.
Лендис заметил, что губы его пациентки тронула улыбка.
– А кто вы? – спросил он. – Мы знаем о вас только, что в девичестве вы звались мисс Квинтон. Но, поскольку вы замужем, теперь у вас, вероятно, другая фамилия, не так ли?
Алексис смотрела на Лендиса в полнейшем недоумении. А может, она взглядом давала ему понять, насколько неуместным было напоминание о погибшем муже? Да уж, кажется, он свалял дурака. Не надо было этого говорить, чтобы лишний раз не расстраивать женщину, оставшуюся вдовой.
– С чего вы взяли, что я замужем?
Лендис облегченно вздохнул, догадавшись, что она только обескуражена, а не расстроена его словами.
– Капитан Клод слышал что-то насчет годовщины. Мы предположили…
Лендис запнулся. Пожалуй, он действительно сказал что-то не то… Глаза, только что приветливо смотревшие на него, сузились в щелки, и рот сжался в узкую полоску.
– Вы ошиблись, – сказала она раздельно и внятно, делая ударение на каждом слове. – А теперь не будете ли так любезны оставить меня в покое?
– Сперва я должен вас перевязать.
Будь на то его воля, он ушел бы, не раздумывая.
– Мне не нужна перевязка, – с нажимом в голосе произнесла Алексис. – Мне нужен свежий воздух. Завтра я смогу встать с постели. Пожалуйста, уйдите, мистер Лендис.
Лендис предпочел не спорить. Забрав с собой грязные бинты и таз с водой, он ушел.
Алексис смотрела ему вслед, пока не захлопнулась дверь. Услышав, как удаляются его шаги, она села и с радостью обнаружила, что движения уже не доставляют ей прежней боли. Пожалуй, через день или два она сможет обойтись без лекарств. Для того чтобы действовать, нужны были силы. Первое, чем предстояло заняться, – организовать возвращение домой. Разумеется, здоровой сделать это гораздо проще, чем больной. Зря, наверное, она прогнала Лендиса. Могла бы разузнать у него побольше.
Алексис до сих пор не имела представления, что это был за корабль и на каком расстоянии от Тортолы они находились.
Итак, годовщина. Зачем он только упомянул это слово? Впрочем, откуда ему было знать, что эта тема отныне запретная? Алексис опустила голову на руки, спрятав лицо в ладонях. Раны на теле она сумеет скрыть; тем более никто не должен видеть жестоких ран, оставленных в ее сердце потерей самых дорогих ей людей. Она могла бы разделить эту боль только с тем, кого любит, но теперь и это ей недоступно. Никогда и никого она не полюбит больше. Еще раз обрести и потерять любовь – такого ей, возможно, не выдержать, а следовательно, нельзя и допускать.
Алексис совершенно не скучала по Лондону, и детство старалась не вспоминать. Порой с горькой иронией она задумывалась о том, было ли у нее вообще детство. Она никогда не чувствовала себя ребенком. Ей нечего было терять, когда она ступила на борт «Звездного». Ни привязанностей, ни воспоминаний. Все изменилось после начала их дружбы с Паулем. Он понимал ее, уважал и сумел вызвать в ней привязанность, а потом и любовь. Когда он уезжал, Алексис впервые узнала, что такое горечь разлуки, скрасить которую могло только ожидание встречи. Джордж и Франсин были совсем другими, она и любила их по-другому. Они оба старались дать ей то, что, как они считали, будет для нее самым лучшим. Алексис полюбила их по-настоящему в тот момент, когда ее приемные родители поняли, что их дочка сама знает, что для нее будет лучше всего.
Больше она никогда их не увидит. Господи, какая боль! Произнося клятву, Алексис знала, о чем говорит, и не собиралась нарушить ни единого слова обета, данного тогда на утесе. Траверс заплатит за все, что он с ними сделал. Она будет жить для того, чтобы отомстить за смерть близких.
Алексис села, распрямив спину. Слезами горю не поможешь. Что толку без конца оглядываться назад? Надо смотреть вперед, в будущее. Квинтонское судоходство пока подождет. То, что забрал Траверс, будет отстроено позже – Джордж достаточно хорошо научил ее управляться с делами. Сейчас надо было придумать какой-нибудь способ вернуться в Род-Таун. Там она соберет команду и начнет охоту за Траверсом. Так будет. Каждая минута, проведенная здесь, на чужом корабле, отдаляла ее от цели, оборачивалась потерей времени. Утром она поговорит с капитаном и объяснит, что намерена делать; тогда он поймет! что должен вернуть ее домой. Лендис сказал, что он хороший человек, и Алексис не имела оснований ему не верить. Он пытался остановить Траверса, и он спас ей жизнь. Она должна поблагодарить его, а потом попросить отвезти обратно.
Алексис легла на койку и укрылась с головой. Вскоре ее сморил сон.
Тихонько приоткрыв дверь и увидев, что девушка спит, Клод на цыпочках вошел в каюту, стараясь не разбудить больную. Лендис сообщил ему, что она хотела поговорить о чем-то очень важном, а Клод слишком устал для такого разговора. Он достал из сундука одеяло и подушку и так же неслышно прошел в маленькую каюту, смежную с капитанской. Клод решил спать там, на койке, а не у себя на полу, как было до сих пор, поскольку сейчас состояние девушки не вызывало особых опасений. Алексис перевернулась во сне, и Клод замер на пороге, прислушиваясь к ее дыханию.
Девушка откинула во сне одеяло и простыню, и они соскользнули на пол. Рубашка задралась до бедер, и Клод залюбовался ее длинными точеными ногами, таинственно белевшими в лунном свете. Она снова шевельнулась, слегка повернув голову, затем длинными пальцами откинула золотую прядь, упавшую на лицо, чуть приоткрыла губы, и Клод услышал легкий, как дыхание, вздох. Это был самый приятный, самый нежный звук из тех, которые ему доводилось слышать. Клоду вдруг захотелось украсть у нее этот вздох, овладеть им. У него возникло страстное желание сделать так, чтобы она всегда была счастлива и покойна, чтобы никогда не чувствовала никакой боли, ничего иного, кроме того, что, должно быть, ощущала сейчас во сне. Он убедит ее никогда не возвращаться на остров. Род-Таун был для нее мучительным напоминанием о том, что случилось. Разве мог он допустить, чтобы она так издевалась над собой! Он не даст ей уйти. Она выслушает его и все поймет.
Клод укрыл девушку и торопливо вышел из комнаты. Дыхание его сбилось, ему мучительно хотелось дотронуться до нее, познать ее ласки. Но сейчас было не время. Не так скоро, говорил он себе. Он хотел эту женщину и твердо знал, что сумеет дождаться нужного часа. Он будет ждать до тех пор, пока она не захочет его столь же страстно, как он хотел ее.
Алексис проснулась от легкого стука в дверь ее комнаты. Она протерла глаза и села на постели.
– Минуточку, – крикнула она человеку за порогом. Вскочив с кровати, девушка достала из сундука свежую рубашку и сменила ту, запачканную кровью, что была на ней. Платье она надеть не могла – этого ей не позволяли незажившие рубцы на спине. Тогда Алексис решила воспользоваться одной из рубашек капитана. Не задумываясь о том, понравится ему это или нет, она продела руки в длинные рукава и застегнула пуговицы. Манжеты доходили ей до кончиков пальцев, а подол до середины бедра. Алексис не смогла удержаться от смеха, посмотрев на свои ноги. Ступни ее были босы, а нижняя рубашка оказалась не длиннее рубашки капитана. Впрочем, не могла же она требовать от того, кто собирал ее в дорогу, чтобы он знал, какие из ее вещей годятся, а какие стали малы. Алексис села на кровать, поджав под себя ноги, и разрешила стучавшему войти.
Увидев Лендиса, она улыбнулась.
– Я так и подумала, что это вы, – сказала девушка и посмотрела на поднос, который он держал в руках. – Что это там у вас?
– Ваш завтрак, – ответил помощник капитана и фельдшер по совместительству, поставив поднос на стол. – Капитан подумал, что к вам должен вернуться аппетит. Когда вам было плохо, вы ели совсем мало.
– Капитан Клод весьма предусмотрителен, мистер Лендис. Когда я смогу с ним поговорить?
– Называйте меня просто Джоном. У нас тут принято общаться без формальностей. По крайней мере когда мы не при исполнении. Вы сможете увидеть капитана, как только захотите, мисс.
Алексис встала с койки и уселась за стол. Увидев свежие фрукты, она поняла, насколько была голодна.
– Смотрится весьма аппетитно, Джон. Вы не попросите капитана разделить со мной завтрак, если он не слишком занят? Мне не терпится переговорить с ним. Я и правда голодна как волк, но здесь все равно слишком много еды для одного человека.
– Конечно. Но как я вас ему представлю? Я до сих пор не знаю, как вас зовут.
Алексис очистила апельсин и поднесла дольку к губам. Она улыбнулась немного странно, будто включаясь в какую-то ей одной известную игру.
– Пожалуйста, передайте капитану Клоду, – сказала она, в упор глядя на Лендиса, – что с ним хочет говорить Алекс Денти.
Алексис, прищурившись, смотрела, как Лендис переваривает полученную информацию. Под именем Квинтон она жила в своем «вороньем гнезде» на Тортоле. Это имя осталось в той, счастливой части ее жизни. Под именем Денти она прибыла на остров и под этим именем вернется туда опять. Отныне имя станет ее талисманом. Быть может, это сочетание звуков принесет ей успех в погоне за Траверсом…
– Я все объясню капитану Клоду, – добавила Алексис, видя, что Лендис в недоумении поглаживает бороду. Первый помощник задумчиво кивнул и вышел из комнаты.
Алексис ела медленно, с удовольствием, наслаждаясь вкусом каждого из принесенных ей блюд, откладывая кое-что для капитана. Она успела насытиться и вытирала салфеткой рот, когда открылась дверь и в каюту вошел Клод.
Таннер закрыл за собой дверь и прислонился к косяку.
– Мне сказали, что вы хотите меня видеть прямо сейчас.
– Я не заставляла вас приходить. По вашим словам можно представить, будто я здесь командую.
Клод предпочел обойтись без комментариев. Стоило ли говорить ей о том, что даже просьбы ее воспринимаются Лендисом как распоряжения? Капитан отдавал себе отчет в том, чего можно от нее ожидать.
– Вероятно, у вас есть ко мне вопросы… впрочем, как и у меня к вам, – сказал он после непродолжительной паузы.
Алексис старалась не замечать привлекательности хозяина каюты – ее цели это только мешало. Она помнила, что капитан показался ей красивым накануне вечером, но сейчас, в свете дня, он был просто сногсшибательно хорош. Он словно слился с этим кораблем. Она могла представить Клода плывущим среди волн так же легко, как и его корабль. Вот он отделился от двери и пошел к ней. В его походке чувствовались гордость и некая надменность.
Алексис на мгновение закрыла глаза, вспомнив, как Франсин говорила ей о том, что она способна взглядом распугать всех кавалеров. Его она терять не хотела. И вдруг Алексис поняла, что этот мужественный человек вряд ли из тех, кого отпугнет ее манера смотреть людям в глаза. Что же, она была рада. Капитан, безусловно, поймет ее и отправит назад, на Тортолу.
– У меня действительно есть к вам несколько вопросов, капитан Клод, – сказала Алексис, когда тот сел за стол напротив своей гостьи; ей нравилась его манера двигаться – основательно, не суетясь, по-хозяйски. – Так кто же начнет первый? Корабль все-таки ваш.
– Ну что ж, – Клод принялся разделять на дольки апельсин, оставленный для него Алексис. – Во-первых, я хотел бы развеять загадку относительно вашего имени. Вы нас всех поставили в тупик. Поскольку вы жили в доме на холме, то должны приходиться Квинтонам дочерью, я так понимаю. По вашим словам выходит, что это неверно.
– Я была дочерью Джорджа и Франсин, но не в том смысле, в каком предполагаете вы. Я прожила с Квинтонами шесть лет, попав к ним тринадцатилетней. Они были очень добры ко мне.
Клод посмотрел на девушку с удивлением. Голос ее стал тусклым, а глаза лишились всякого выражения. Она говорила так, будто оглашала список продуктов, которые надо заказать бакалейщику. Не так говорят о людях, которых считаешь своими родителями. Капитан не желал иметь дела с истеричной дамочкой, но он не был готов и к такому сухому отчету. Он-то знал, через что ей пришлось пройти. Чуть приподняв бровь, Таннер задал ей следующий вопрос:
– Тот мужчина, которого вы пытались…
– Его звали Пауль Эндрю, – ответила она. – Именно он привез меня к Джорджу и Франсин. Этот день мы дотом отмечали каждый год как праздник, как годовщину моего пребывания в этой семье. – Голос ее сорвался, и Алексис отвернулась, молча выругав себя за то, что потеряла контроль над собой. – Утром я увидела Пауля впервые с тех пор, как шесть лет назад он привез меня на Тортолу, а к полудню…
Алексис замолчала, пытаясь сдержать подступившие слезы.
Клод помрачнел. Он тоже вспоминал увиденное в то утро: девушку на берегу и идущего к ней мужчину. Тогда он решил, что они любовники. Странно было узнать, что мужчина не был ее мужем и любовь их имела совершенно иную природу.
– Вы не обязаны давать мне отчет, – мягко сказал Клод, видя, с каким трудом ей удается сдерживаться. Он не мог не восхищаться ею и не уважать ее за то, что она не позволяет себе выплескивать свои чувства в присутствии полузнакомого человека. И все же, если бы она не справилась с собой и разрыдалась, Клод не стал бы презирать ее за это. Он знал, что стоит за этими слезами. И Алексис тоже знала.
– Я бы хотела закончить, если не возражаете, – сказала она тихо и продолжила: – В тот день, когда капитан Траверс явился в наш дом, была шестая годовщина моего прерывания на Тортоле. Джордж рано ушел с работы, рассчитывая провести весь оставшийся день со мной и Франсин. Слуг заранее отпустили, чтобы мы могли отметить наш праздник без посторонних. Мы всегда любили проводить его так. Пауль появился в городе именно в этот день совершенно случайно. Он обещал навестить меня, когда его корабль окажется у берегов Тортолы, и то была первая возможность для него побывать у нас. Я не знаю, что вы видели тогда, но знаю, что вам известно. Все они погибли. У вас есть еще вопросы?
– Ни одного, который не мог бы подождать. Скорее, у вас есть ко мне вопрос.
– Я хотела бы знать, где нахожусь.
– Нет ничего проще. Вы находитесь на борту «Гамильтона», корабля, принадлежащего военно-морскому флоту США. В настоящее время мы направляемся в Вашингтон и надеемся прибыть туда через пару недель. Я полагаю, этой информации для вас достаточно.
Клод улыбнулся.
Алексис смотрела на него в упор. Пальцы ее непроизвольно сжали рукоять ножа, которым она очищала апельсин.
– Нет, капитан, этого недостаточно.
Девушка медленно подняла руку с зажатым в ней ножом. Клод ни разу не моргнул. Быстро обернувшись, она метнула нож в дверь каюты. Нож воткнулся в самую середину следа от сучка, выбранного ею в качестве мишени.
– И что, у вас на острове все такие искусницы? – спросил Клод, не дрогнув ни единым мускулом.
– Нет, не все. Это Пауль меня научил.
Алексис решила дождаться его реакции, но Клод продолжал молча смотреть на нее своими зелеными глазами. Вид его был совершенно невозмутим.
– Вы не имели права забирать меня с острова, капитан.
Алексис полагала, что Клод поймет ее, что она сможет произвести на него впечатление. Однако на этот раз ее методы не действовали. Она проигрывала. Более того, Алексис даже показалось, что моряк слегка ухмыльнулся, и это ее взбесило.
– Капитан, у меня есть, чем заняться дома. Я не хочу в Штаты.
Если бы только Пауль мог это слышать!
– Вы должны развернуть корабль и отвезти меня обратно.
– Должен? Я не ослышался? Вы сказали, что я вам что-то должен, мисс Денти?
В голосе Таннера звучало искреннее удивление.
Лендис был прав, подумал Клод. Эта девушка знала, что говорит, когда давала клятвы там, на холме; и сейчас она была преисполнена решимости сделать то, что обещала. В какой-то мере ему это даже нравилось, хотя он никогда не решился бы сказать об этом вслух.
– Лучше Алекс или Алексис – можете меня называть, как хотите, но вы не ослышались. Я сказала, что вы должны вернуть меня туда, откуда увезли. Вы не имели права решать за меня; я прошу вас исправить ошибку и отвезти меня обратно.
– Честно говоря, я не заметил, что вы меня о чем-то просите, Алекс Денти…
Ему нравилась эта прямота. Она как нельзя больше подходила ко всему ее облику.
– Я не слышал ничего, кроме требований. Честно говоря, ваши слова звучат крайне неблагодарно.
– Я не могу быть вам благодарной, если вы не даете мне распоряжаться моей жизнью по собственному усмотрению!
– Но я вам предоставил возможность жить. Это уже кое-что, – терпеливо разъяснил Клод. – На Тортоле у вас никого не осталось. Если вы вернетесь и попытаетесь осуществить свою месть, вы погибнете. И я тогда уже ни за что не буду отвечать.
– Я думаю, вы и не должны нести ответственность ни за мою жизнь, ни за мою смерть. Здесь мне надлежит принимать решения и отвечать за последствия. Мне, а не вам. Что я забыла у вас в Вашингтоне? После всего случившегося что нужно мне в ваших Соединенных Штатах? Ничего. Вот таким будет мой ответ. То, ради чего мне стоит жить, находится где-то в океане, вероятнее всего, вблизи Антигуа – и там я его и отыщу.
– Ну а если не получится?
– Получится.
– Хорошо. Предположим, что вы его нашли. Вы отомстили. Что дальше? Как жить потом, если единственной целью в жизни являлась месть?
– Тогда у меня появятся другие цели. Например Корабельная компания Квинтона. – Алексис с удовлетворением подметила, что брови капитана удивленно приподнялись. Правда, в его взгляде было больше любопытства, чем доверия. – Джордж научил меня всему, что следует знать о деле. После того как я убью Траверса, я вернусь в Род-Таун и займусь строительством новых кораблей. Раз уж так случилось, мне придется взять бразды правления гораздо раньше, чем я предполагала; жаль, что обстоятельства, сопутствующие этой передаче, такие печальные.
– У вас, кажется, есть ответы на все вопросы, Алекс, – Клод, усмехнувшись, покачал головой.
– На все, – быстро ответила Алексис, – кроме одного. Я не знаю, почему вы взяли меня с собой.
– Вы нуждались в уходе. У Джона есть кое-какой опыт по части медицины, он врачевал и более страшные раны. Я без опасения вверил вас его заботам.
Клод изо всех сил старался не отводить глаз. То, что он сказал, было правдой, но не всей правдой. И она догадается об этом, если он опустит взгляд. Ему даже показалось, что Алексис успела его вычислить. От нее не так-то легко было скрыть истину.
– Но вы могли бы оставить меня в городе. Там есть люди, которые помогли бы мне. Мои друзья и, все, кто работал у моего отца, – им я была небезразлична.
– Вам нужен профессиональный врач, а не какая-нибудь знахарка с притираниями, – спокойно пояснил Клод. – В Штатах вы получите настоящую медицинскую помощь.
– Мне и без доктора становится лучше день ото дня. И потом Тортола не необитаемый остров. Там за мной был бы вполне надлежащий уход.
Алексис замолчала. Ей стало ясно: он не собирается ничего говорить об истинной причине своего поступка. И Алексис вдруг пришла в голову мысль, что она не очень-то хочет узнать эту причину. Если он не желает честно говорить с ней о том, зачем забрал ее с Тортолы, нет смысла спрашивать его, почему он не хочет отправить ее обратно. Совершенно очевидно, что оба мотива взаимосвязаны. Нужно было поискать другой путь, чтобы заставить этого упрямого моряка понять, что она не хочет дальше иметь с ним дело.
