Текст книги "Невеста страсти"
Автор книги: Джо Гудмэн
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 32 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]
Глава 2
Последующие шесть лет словно служили подтверждением тому интуитивному чувству, которое испытала Алексис, впервые взобравшись на гребень холма. Здесь, в атмосфере доброжелательности и заботы, которой окружили ее Джордж и Франсин, она впервые в жизни узнала, что значит жить в мире с собой и окружающими. Здесь она чувствовала себя защищенной от всех напастей, здесь получила любовь, о которой не смела даже мечтать. В стремлении быть достойной этой любви Алексис старалась сделать для своей новой семьи как можно больше.
Под взыскательным присмотром Джорджа и при его активной поддержке, Алексис научилась читать и писать. Теперь она уже могла посмеяться над ошибкой, которую сделала когда-то, выбирая для себя имя. Но все это было не важно. Алекс Денти больше не существовало на свете. Теперь она была Алексис Квинтон и знала, что никто не может отнять у нее ни новую семью, ни новое имя.
Алексис трудилась с упорством, с каким вгрызаются в гранит науки, стремясь наверстать упущенное, дети, слишком поздно по сравнению со своими более удачливыми сверстниками сделавшие свои первые шаги в грамматике. Джордж и сам не знал, как Алексис сумела уговорить его, но он разрешил ей помогать ему в офисе, и спустя некоторое время ее работа уже воспринималась многими, в первую очередь им самим, как нечто само собой разумеющееся.
Джордж как будто не слышал того, что говорилось у него за спиной по поводу Алексис. Да, до сих пор на острове не было принято брать на работу женщин, но его приемная дочь отлично справлялась с любыми заданиями, какие бы он ей ни дал, – от самых сложных до самых рутинных и нудных. За все она бралась с одинаковым рвением и одинаково хорошо исполняла. Джордж быстро разглядел в Алексис человека, которому стоило передать дело. Она могла справиться с управлением Квинтонской корабельной компанией не хуже самого хваткого мужчины. Джордж и не пытался скрывать, что гордится приемной дочерью. Он оценил не только ее ум и старательность, но и интуицию, без которой нельзя обойтись в бизнесе. Алексис умела сгладить самую трудную ситуацию, вывести дело из любого переплета. Ее уверенность в себе некоторые расценивали как надменность, но Джордж старался не слушать завистников. Чувство самодостаточности в Алексис, как понимал Джордж, не было следствием ограниченности и эгоизма. Она прекрасно владела любым вопросом и знала это – только и всего. Независимость была одной из черт, за которую Джордж особенно любил свою девочку.
Постепенно овладевая искусством ведения бизнеса, Алексис научилась по-новому смотреть на собственную персону, воспринимая себя не только как сотрудницу компании, но и как становящуюся все более очаровательной молодую женщину. Едва ли в ней осталось что-то от того долговязого, нескладного подростка со спутанными, похожими на паклю короткими волосами, каким она появилась в этом доме. Представить невозможно, что за гадкого утенка увидели тогда Джордж и Франсин! К девятнадцати годам Алексис буквально расцвела. Некогда угловатая и порывистая, теперь она двигалась с естественной грацией, дающейся иным женщинам годами специальных упражнений. Франсин неустанно повторяла Алексис, что ее длинные конечности станут ее самым мощным оружием обольщения и самым большим достоянием. Правда, сама Алексис считала, что «достояние» едва ли подходящее слово для ее точеных, изящных рук и ног. Зато все больше проблем возникало у нее при общении с мужчинами – сотрудниками Джорджа. Постоянно приходилось ставить их на место, заставляя воспринимать себя и свою работу серьезно. Вначале они относились к ней как к глупому ребенку, но с этим ей удалось справиться легко. Однако теперь, когда она перестала быть в их глазах девчонкой-ученицей, они, кажется, ослепли на иной лад, видя в ней не коллегу, а лишь пару стройных ножек и все остальное в том же роде. Это заметно усложняло общение, но решение и такой задачи оказалось под силу юной красавице. Алексис приучила себя не краснеть, чувствуя, как ее ощупывают глазами. Она спокойно дожидалась, пока взгляд остановится на ее лице, а затем добивала нечестивца своим коронным презрительным взглядом. Тогда краснеть приходилось уже не ей, а противнику. Это он опускал глаза, смущенный тем, что забыл о деле.
Дома с Франсин Алексис занималась шитьем и танцами. Она осваивала светские манеры, училась принимать и развлекать гостей, и ее любезность была такой же естественной, как и подобающая в другом случае надменность.
Только в одном предмете взгляды Франсин и ее приемной дочери не совпадали.
– Алексис, – время от времени повторяла Франсин, – ты ведь не можешь продолжать и дальше распугивать всех молодых людей этим своим ледяным взглядом. Смотри, так ты навсегда останешься одна.
– Джорджа и Пауля я, однако, пока не распугала, – быстро парировала Алексис.
– Они – другое дело.
– Ты хочешь сказать, что они какие-то особенные?
– Возможно, – уклончиво замечала Франсин.
– Ну разве ты не понимаешь, Франсин? Человека, которого я смогу полюбить, не испугаешь взглядом.
Тема считалась закрытой, но лишь на время. Стоило Франсин заметить, как Алексис «отчитывает» очередного поклонника, и разговор возобновлялся. Ее дочь была хороша собой, умна и безусловно богата. На острове все знали, что Джордж в будущем передаст дело ей.
Нельзя сказать, что на Тортоле не было подходящей для Алексис партии. Ее внимания добивались сыновья богатых плантаторов, людей, обладавших капиталом не только денежным, но и политическим. Алексис тем не менее оставалась равнодушной к их ухаживаниям, предпочитая компанию местной золотой молодежи обществу служащих Квинтонской компании, работающих как в конторе, так и непосредственно в море, на кораблях.
В конце концов Франсин успокоилась, решив довольствоваться тем, что сумела научить Алексис кое-чему полезному. Пусть пока развлекается, а кавалеры никуда не денутся. Придет время, девочка влюбится в кого-нибудь, и тогда – прощай холодность! Франсин было, чем гордиться. Уроки светского воспитания давались Алексис просто блестяще. Дочь Квинтонов училась танцевать с той же страстью и желанием, с каким усваивала уроки ведения бизнеса в конторе Джорджа. Франсин временами даже пугалась темпов освоения дочерью новых знаний. Алексис Квинтон из ребенка с трудным характером превращалась в упорную, с железной волей молодую женщину. Человек, которого она смогла бы полюбить, действительно должен был быть каким-то особенным, непохожим на других, и Франсин пришлось признать, что такого Алексис пока еще не встретила.
Алексис слишком интенсивно жила настоящим, чтобы позволить себе дрейфовать на волнах воспоминаний, однако в ее прошлом был человек, о котором она не забывала, которого продолжала ждать. Именно по желанию Пауля Алексис отрастила волосы. Сначала по плечи, потом до середины спины – так он просил.
Недалеко от дома, с отвесной стороны холма, образованного скальной породой, Алексис отыскала выступ и ход к нему. Оттуда открывался вид на море, и, быть может, поэтому он напоминал ей «воронье гнездо», в котором она так любила прятаться, когда служила юнгой на корабле. С этого выступа Алексис часто смотрела вдаль, ожидая, не покажется ли на горизонте корабль Пауля. Глядя на вечно меняющееся море, Алексис размышляла о своей жизни, обо всем том приятном, чем полнилось ее существование с тех пор, как она поселилась на острове.
В канун шестилетнего юбилея пребывания на Тортоле Алексис пришла сюда, на свой капитанский мостик, чтобы нести очередную вечернюю вахту. Не замечая, что делает, она с силой потянула себя за золотые косы – привычки, усвоенные в детстве, так просто не забываются. Когда-то Алексис поняла, что физическая боль помогает заглушить душевные терзания, и слезы высыхают внутри, так и не успев пролиться. Он должен приехать. Должен! Ей так много надо рассказать ему, за столь многое поблагодарить. Пауль говорил ей о том, чего она тогда не могла понять. Теперь настало время поговорить на равных, рассказать ему, что его уроки не прошли даром.
Неожиданно Алексис заметила очертание корабля, входящего в порт. В лунном свете трехмачтовый парусник показался ей кораблем-призраком. Алексис вздрогнула. Холодок страха или предчувствия беды (тогда она не могла дать этому объяснения) прокатился по спине. Она сказала себе, что верить в «летучих голландцев» глупо, но ничего не могла с собой поделать, ей по-прежнему было не по себе. Алексис скептически относилась к словам Франсин об особом женском чутье, о женской интуиции, и все же, провожая взглядом корабль, она знала, что что-то должно случиться. Никогда раньше она не испытывала ничего подобного и надеялась никогда не испытать этого ощущения впредь.
Пережитое волнение не помешало Алексис уснуть в тот же миг, как она коснулась головой подушки. Она спала спокойно и сладко, не подозревая о том, что жизнь ее в «вороньем гнезде» вот-вот будет разбита. В 1810 году не было на свете уголка, куда бы не смогло пробраться судно Британского Королевского флота. Условия на этих кораблях были таковы, что люди мерли как мухи, и военный флот, словно хищный зверь, требовал все новых запасов свежего пушечного мяса, не слишком тревожась о том, кто попадет в его жадную пасть: американский ли моряк, английский ли – лишь бы был способен работать и понимал приказы.
Первое, что увидела Алексис, проснувшись на следующее утро, была улыбка Франсин. Еще ни разу Франсин не нарушила традицию, сложившуюся в их семье. Этот день, праздничный для них всех, – праздник обретения нового лома и любящих родителей для Алексис и обретения любящей дочери для Джорджа и Франсин, каждый год начинался с пожелания счастья, со светлых улыбок. Сегодня Франсин особенно хотелось порадовать дочь, заставить ее забыть дурные предчувствия прошлого вечера, о которых Алексис успела рассказать матери перед сном. Ничто не должно было омрачить их праздник.
– С годовщиной, – ласково проговорила Франсин, и в ее лазурных глазах заиграли веселые искры. – Ты можешь поверить, что прошло шесть лет? Джордж сказал, что дает тебе выходной в честь такого события. Он сам обещал вернуться домой пораньше. Сегодня я решила и слугам устроить выходной – отпустила их всех по домам. Надеюсь, потом они поблагодарят тебя за этот неожиданный подарок.
Алексис улыбнулась.
– Правда, хорошие были эти шесть лет? Мне иногда кажется, будто я и не знала другой жизни, словно родилась здесь.
Алексис откинула волосы с лица. Зачем она только расплела их на ночь? Золотые кудри разметались по подушке, рассыпались по плечам, накрыли ее, словно покрывало. Шелковистые волны, восхищавшие всех окружающих, у Алексис часто вызывали досаду.
Девушка села в постели, а Франсин тем временем достала щетку и принялась трудиться над спутанными прядями.
– Как ты считаешь, куда бы мне сегодня пойти, чтобы не мешать тебе приготовить мой любимый десерт и устроить мне сюрприз!
Франсин легонько стукнула Алексис по затылку щеткой.
– Ты просто невозможна, Алекс! Что, если в этом году я ничего не стану готовить? Это будет хороший сюрприз для тебя, как ты считаешь?
Алексис резко обернулась, испугавшись, что Франсин может выполнить свою страшную угрозу, но, когда увидела добрые голубые глаза, поняла, что попалась на удочку, и сама рассмеялась над собой. Этот день слишком много значил для них обеих, чтобы Франсин вдруг ни с того ни с сего нарушила традиции.
– Ты не ответила на мой вопрос, Франсин. Куда мне идти?
Франсин вздохнула.
– Почему бы тебе не сходить искупаться? Туда, на свое «воронье гнездо». Я тебя позову, когда сюрприз будет готов. И еще, Алексис, – добавила Франсин озабоченно, – пожалуйста, держись подальше от скал. Я всегда очень волнуюсь, когда ты подплываешь близко.
– Зря беспокоишься, – проворчала Алексис. – Я ни разу не поранилась, и на этот раз со мной ничего не случится. Иди-занимайся своими делами и не тревожься по пустякам; а я пока оденусь.
Алексис поцеловала Франсин и крепко обняла.
– Я тебе говорила, какие вы с Джорджем славные?
– Ну конечно, говорила, вчера только! – со смехом ответила Франсин, высвобождаясь из объятий дочери.
Когда Франсин ушла, Алексис быстро накинула легкий хлопчатобумажный халат, который всегда надевала, когда шла купаться – благо, путь был недолгий, и увидеть ее могли только из дома. Подхватив полотенце, девушка вышла; прохладная трава приятно ласкала ноги, когда Алексис осторожно спускалась по извилистой тропке с холма. На берегу она скинула халат, подбежала к кромке песка и, вдохнув поглубже, с головой нырнула в голубую чистую воду. Немного поплавав вдоль берега, она отплыла подальше и отдалась на волю течения, понесшего Алексис к месту, от которого Франсин просила ее держаться подальше.
Возле скал скорость течения сильно увеличивалась, поток закручивался, и ей приходилось грести изо всех сил, чтобы не оказаться выброшенной на скалы. Но для Алексис эта работа была всего лишь разминкой. Успешно избежав катастрофы, она, преодолевая бешеный напор воды, вернулась на стартовую позицию.
Восстановив дыхание после своего рискованного плавания и смеясь от возбуждения, Алексис немного полежала на воде, Затем вышла и насухо растерлась полотенцем. Накинув халат, она принялась расплетать волосы.
Из своего укрытия – небольшого ущелья между невысоких скал, Таннер Фредерик Клод, затаив дыхание, наблюдал за отважной пловчихой. Он видел, как она боролась с течением, и не мог не восхищаться ее искусством. Таннер было решил, что несчастная погибнет, когда увидел, что ее несет на скалы. Казалось, она хочет помериться силой с самим океаном. Черт возьми, она знала себе цену! Золотоволосая русалка двигалась так легко, словно это не стоило ей никаких усилий. Клод был поражен, увидев, какие точеные, изящные ножки вынесли морскую деву из воды. Наверное, меньшее удивление вызвал бы блестящий чешуйчатый русалочий хвост, более приспособленный для плавания в бурных волнах.
Клод следил за каждым движением девушки. Она все делала красиво: красиво вытиралась, красиво расплетала свои золотистые волосы. Разделив спутавшиеся пряди, Алексис подняла их наверх, затем легла лицом вниз на песок, так что волосы рассыпались по спине, поблескивая на солнце. С расстояния шестидесяти ярдов Клод не мог разглядеть ее лица, но почему-то он был уверен в том, что оно не менее прекрасно, чем все остальное в ней – не мог Создатель посрамить свое творение, нарушив столь совершенную гармонию.
– Ты еще их не видел, Таннер? – окликнули Клода из-за спины.
Клод отрицательно покачал головой. Голос первого помощника вернул его к реальности, напомнив об истинной цели пребывания в этом потайном ущелье, но молодой капитан не собирался признаваться в том, что, пренебрегая долгом, подсматривал за купальщицей. К своему стыду, Таннер оказался виновен в нарушении собственного приказа.
– Нет, пока нет. Но это всего лишь вопрос времени. Рано или поздно они придут к Квинтонам. Возвращайся и жди. Да позаботься о том, чтобы Аллен и Бригс были наготове, когда я подам сигнал.
Опасаясь, как бы девушка не попалась на глаза Лендису, и оттеснив его немного назад с тем, чтобы заслонить обзор, Клод вернулся к наблюдению за домом.
Сейчас он уже пожалел о том, что взял с собой так мало людей. Все, кто пошел с ним, сделали это добровольно, он никого не принуждал силой. Кроме того, корабль нельзя было оставлять без охраны, тем более что теперешняя вылазка могла обернуться бессмысленной тратой времени. Итак, их было только четверо, и они растянулись цепочкой вдоль склона холма. Оставалось надеяться, что у них хватит сил противостоять британцам.
Следуя приказу командования, Клод привел вверенный ему корабль «Гамильтон» к берегам Тортолы, чтобы обсудить с Джорджем Квинтоном возможность аренды нескольких судов компании. Сейчас, вспоминая свою первую реакцию на приказ, Клод невесело усмехнулся. Задание, поначалу показавшееся простым, даже скучным, оказалось куда более опасным, чем того бы хотелось самому Клоду и членам его экипажа. Обычная сделка между Корабельной компанией Квинтона и американским флотом грозила обернуться войной местного масштаба – это стало ясно, как только на горизонте появился британский корабль, патрулировавший воды вблизи порта. В воздухе запахло жареным, и это почувствовали все на американском судне. Каждый понимал, что британский фрегат вертится здесь неспроста – всем было известно о дурной привычке англичан пополнять свои команды за чужой счет. Клод слишком хорошо знал, что принадлежность его корабля военному флоту США еще не означает, что британцы не посмеют сделать то, что хотят сделать. Он не забыл урок, преподанный ему в не столь уж далеком прошлом.
Обычно британцы делали вид, что действуют на законных основаниях, и вначале все действительно шло гладко. На борт иностранного судна поднимались капитан и его помощник. Затем объявлялось, что по имеющимся у британского командования сведениям на борту скрываются дезертиры, зачитывался список и начинался обыск. Тут уж, как ни старайся, доказать ничего не удастся. И списки, хоть и фальшивые, заверены всеми необходимыми печатями, и обязательно найдется тот, кто признает в тебе сбежавшего Джонса или Смита. Как ни убеждай британцев, что ты и в Англии-то ни разу не был, тебя все равно заберут. Именно так в свое время оказался на британском корабле Клод.
Вспоминая события тех дней, Клод поморщился, словно от боли. Каждый раз, когда он думал об этом, рубцы на спине – клеймо, оставленное британцами на всю жизнь, – начинали ныть. Тряхнув головой, чтобы отогнать неприятные мысли, Клод сосредоточился и стал наблюдать за домом.
Накануне вечером, после того как британский корабль вошел в порт, Клод спрятал свое судно в маленькой бухточке на противоположной Стороне острова. Утром он взял с собой несколько человек в Род-Таун, оставив остальных охранять корабль. Матросы, лишенные возможности сойти на берег, конечно, недовольно ворчали, но по-другому он поступить не мог. Таннер направился к офису Квинтонов, оставив своих людей наблюдать за домом. В городе происходило нечто странное. Военный наряд британцев маршировал по улицам, выискивая среди жителей тех, кто мог подойти для их целей. Народ разбегался кто куда, и сам Клод еле увернулся, счастливо избежав печальной участи. В офисе Клоду сообщили, что Джордж Квинтон ушел пораньше в связи с каким-то семейным торжеством, юбилеем, кажется.
Клод хотел было уйти, но решил задержаться еще на пару минут, чтобы написать Квинтону записку в надежде, что удастся встретиться позже. Однако он так и не успел дописать послание до конца, поскольку его же ребята буквально оттащили его за шиворот к запасному выходу. Только когда они оказались в надежном укрытии, Лендис сообщил Клоду, что побудило их столь бесцеремонно обойтись с капитаном. Впрочем, Таннер и так подозревал что-то в этом роде. Похоже, команда фрегата высадилась на берег ради какого-то дела, вплотную связанного с деятельностью Корабельной компании Квинтона. Британцам тоже нужен был хозяин компании, и они активно занимались его поисками.
Клод намеревался повидаться с Джорджем раньше англичан. Корабли нужны были ему не меньше, и его правительство готово было щедро заплатить за их аренду.
Когда Клод с товарищами подошел к дому Квинтонов, хозяин еще не вернулся. Моряки растянулись цепью по склону холма и стали наблюдать. Они рассчитывали, не будучи обнаруженными, уловить момент, когда дело примет опасный оборот, и, если такое случится, отреагировать соответственно. Со своего места Лендис увидел, как Джордж Квинтон идет по тропинке к холму, и кивнул своему капитану. Лендис был единственным, кто знал Джорджа в лицо. Клод повернулся было в указанном направлении, но Лендис вдруг подтолкнул его локтем, показывая теперь уже в сторону пляжа. Насколько сумел понять Клод, человек, замеченный Лендисом, не был Джорджем. К девушке шел очень высокий, грубо сколоченный моряк. Клод взялся за пистолет, решив пустить его в ход в случае, если девушке не понравится компания незнакомца. Однако вскоре он убедился, что его опасения напрасны.
Услышав шаги, Алексис насторожилась и села. Но, обернувшись, она тут же вскочила и со всех ног помчалась навстречу приближавшемуся мужчине.
– Пауль! Это ты! В самом деле ты! – Алексис никак не могла поверить, что это не сон.
Мужчина остановился в двух шагах от девушки и протянул к ней руку, побуждая ее остановиться тоже.
Алексис понравилось то, как внимательно, изучающе смотрел на нее Пауль. Видно было, что он остался доволен тем, как она выглядит, как повзрослела. Девушка медленно покружилась перед ним, показывая, какой длины теперь ее волосы, и когда она заглянула ему в глаза, та поняла, что и он помнит их шестилетней давности разговор и ее обещание отрастить косы до середины спины. Пауль улыбнулся так широко и светло, что Алексис не могла не улыбнуться в ответ.
– Ты стала красавицей, Алексис, – сказал он наконец, делая ударение на последнем слоге, словно чтобы подчеркнуть, что она из Алекс – девочки, превратилась в Алексис – взрослую девушку.
– Я знаю, Пауль, – не смущаясь ответила она, и оба расхохотались.
Пауль сделал шаг навстречу девушке и, обхватив ее обеими руками за талию, легко поднял в воздух. Алексис положила руки ему на плечи, и он закружил ее еще и еще, после чего они оба повалились на песок, веселые и довольные собой.
– Как тебе твоя новая жизнь, Алексис? – поинтересовался Пауль, отдышавшись.
– Ты еще спрашиваешь? Я никогда не была так счастлива! Франсин и Джордж чудные люди! И ты знал, что все будет так, Пауль.
– Я знал. Я уже успел повидать Франсин. Она сказала мне, где тебя искать.
– Она сказала тебе, что сегодня за день?
– Конечно. Я и без этого помнил. Твоя годовщина, ведь так?
Алексис кивнула, улыбаясь своему другу. Янтарные глаза ее светились радостью.
– Франсин сказала тебе, что я всегда тебя ждала?
– Сказала. И не только это. Похоже, ты достигла поразительных успехов. Франсин все не могла остановиться, рассказывая о тебе.
– Что ей мои успехи, – вздохнула Алексис, – она была бы куда больше рада, если бы выдала меня замуж.
– Нет, Алексис. Она была бы рада выдать тебя лишь за человека, с которым ты бы сама хотела жить. Она доверяет твоему выбору.
– Давай оставим эту тему. Я хочу послушать про тебя и твою семью. Как они? Живы? Здоровы? У тебя еще появились дети? Как насчет…
– Эй, полегче. Вопросы – по одному!
Пауль легко вскочил на ноги и подал Алексис руку. Потом они в обнимку пошли по пляжу к подножию скалы.
– Мне не хочется повторяться, так что я отвечу на все твои вопросы, когда мы будем все вместе: ты, я, Джордж и Франсин.
– А я знаю, – засмеялась Алексис, – Франсин велела тебе отвести меня домой, потому что сюрприз уже готов.
– Черт! Она меня предупреждала, что ты именно так и скажешь! Но знаешь, на этот раз ты действительно будешь удивлена. Я отвлек Франсин, и она ничего не успела тебе приготовить.
– Да уж. Это сюрприз так сюрприз. Пожалуй, самый первый с тех пор, как я здесь.
– А еще Франсин говорила, что тебя не так-то легко надуть.
– В этом смысле я ее разочаровала. Ей хотелось маленькую девочку, а к тому времени, как мы встретились, я уже была слишком взрослой.
– И тем не менее она не променяла бы тебя ни на одного младенца в мире.
– Я знаю. Я ее очень люблю. И Джорджа тоже.
Алексис остановилась и взглянула Паулю в лицо. Он мало изменился за шесть лет. Казалось, время над ним не властно. Глядя прямо в его голубые глаза, она прошептала:
– Спасибо тебе, Пауль.
Пауль покраснел от смущения. Он отвернулся и тут заметил Франсин, отчаянно махавшую руками.
– Смотри! Это Франсин. Должно быть, Джордж вернулся и она поливает меня отборной французской бранью за то, что задерживаю тебя.
Алексис махнула рукой в ответ и потащила Пауля вдоль кромки скалы.
– Я покажу тебе самый короткий путь наверх. Не надо заставлять ее нервничать.
Когда Пауль и Алексис поняли, что пыталась сообщить им Франсин, было уже слишком поздно.
Добравшись до вершины холма, Алексис застыла, пораженная. Пауль, шедший на пару шагов позади, тоже замер. Джордж стоял у колонны и в каждой руке держал по пистолету, готовый прикончить первого из шести человек, подбиравшихся к дому с правой от Алексис стороны. Франсин, тоже с оружием в руках, крикнула Алексис, чтобы та не смела приближаться.
Не обращая внимания на предупреждение, Алексис вырвала руку у Пауля и кинулась к родителям.
– Что случилось? – воскликнула она. – Кто эти люди?
– Забери ее в дом, Франсин, – коротко приказал Джордж. – И оставайся там с ней. Мы с Паулем сами управимся.
Франсин послушно кивнула и сделала то, что ей приказали. Она отдала свой пистолет Паулю, а затем потащила сопротивляющуюся Алексис в дом и захлопнула за собой дверь.
Алексис никогда раньше не видела Франсин такой испуганной и теперь, глядя на трясущиеся губы и расширившиеся от страха голубые глаза матери, чувствовала, как к горлу подкатывает предательская тошнота.
– Франсин! Ради Бога, скажи, что происходит!
Франсин ответила на беглом французском, не сразу сообразив, что Алексис ее не понимает. Медленно, будто обращаясь к ребенку, она повторила фразу на английском:
– Эти люди – моряки Британского Королевского флота. Они прибыли из британского порта на Антигуа, чтобы побеседовать с Джорджем о некоторых его кораблях.
– Они хотят заключить с Джорджем контракт на строительство нескольких кораблей? – с надеждой в голосе спросила Алексис.
– Если бы, – грустно покачав головой, сказала Франсин. – Они хотят забрать те, что сейчас в порту.
– Но они не могут! Да если они даже и заберут эти корабли, откуда им взять людей, чтобы на них работать? Это просто бессмысленно!
– Это же вербовщики, Алексис. Банда гангстеров. Ты хоть понимаешь, что это означает? Они уже прочесали остров и забрали с улиц всех тех, кто не успел спрятаться.
Алексис вспомнила времена, когда она нанималась работать на «Звездный». В Тортонской компании существовало правило: прежде чем заключить контракт, надо было подписать бумагу о том, что работника не принуждают к службе силой. Теперь только она поняла, что означал такой документ. Припомнились ей и рассказы о вербовщиках, услышанные от друзей-моряков.
– Но ведь они не собираются забрать Джорджа? Как же они смогут потом арендовать корабли?
– Похоже, эти бандиты вообще не задумываются о будущем. Корабли им нужны сейчас и матросы им тоже нужны сейчас – крепкие, как Джордж или Пауль, чтобы могли заменить обескровленных и слабых моряков из их команды.
– И Пауля тоже? – с ужасом выдохнула Алексис.
– И Пауля, – подтвердила Франсин. – Пауль знал о том, что ему угрожает, еще до того, как прийти сюда. Он предупредил меня, чтобы я была наготове.
– Но он мне ничего не сказал. Вел себя так, будто все идет замечательно.
Алексис не знала, на кого больше злится, на Пауля или на этих англичан-вербовщиков.
– Я просила его ни о чем тебе не говорить. Мы оба решили, что не надо тревожить тебя понапрасну – ведь наши страхи могли не подтвердиться. Во всяком случае, мы не ждали, что они явятся так скоро. Я пыталась дать вам понять, чтобы выдержались подальше от дома, но вы не обратили внимания.
Франсин разрыдалась. Алексис подвела ее к креслу и заставила сесть.
– Франсин, успокойся. Нам надо что-то делать, а я не могу думать, когда ты плачешь.
Франсин закрыла лицо руками, и, хотя она не перестала всхлипывать, рыдания ее звучали более приглушенно, так что Алексис смогла расслышать, что происходило за дверью.
– Послушай, Квинтон, мы не доставим тебе неприятностей. Зачем пистолеты? Если бы мы застали тебя в конторе, разговор мог бы получиться более обстоятельным и благоразумным.
Джордж рассмеялся.
– Капитан Траверс! Я еще не слышал, чтобы вы обсуждали с кем-то дела с позиции разума и здравого смысла. Велите своим бандитам убрать ружья и сами убирайтесь подобру-поздорову. Нам с вами не о чем говорить.
– Вы – британский подданный, Квинтон. У вас есть обязанности по отношению к королю. Я заявляю права на ваши корабли от имени короны Британской империи.
– Какой оригинальный подход, – с улыбкой заметил Джордж. – Король плюет нас и наши нужды, но вдруг он осознает, что ему не хватает нескольких кораблей и десятка-другого мужчин, чтобы на них работать. Тут он неожиданно вспоминает, что мы – британские подданные.
– Мы можем взять корабли и без твоего согласия, – с удовольствием ответил Траверс. – Но я предпочитаю действовать по взаимной договоренности. Мы уже и так набрали довольно людей для команды. Не хватает лишь вас двоих. Нам было бы приятно захватить вас с собой. Тебя, Джордж, и твоего приятеля с пистолетом. Глядя на него, нетрудно догадаться, что он разбирается в судовождении.
– Точно, капитан, – ответил Пауль и взвел курок. – Но я уже и так пристроен. У меня контракт с Тортоном. Я плаваю на «Звездном», и мой капитан едва ли обрадуется, если я исчезну с его корабля.
– Я хорошо знаком с Уайтхедом. Он не станет протестовать. По крайней мере не станет этого делать, если мы отыщем у него на борту с полдюжины дезертиров.
Траверс оглядел своих людей, словно побуждая их высказаться, быть может, даже опровергнуть его утверждение, но все предпочли за лучшее промолчать.
Алексис отошла от двери.
– Франсин! Здесь есть какое-нибудь оружие?
– У Джорджа в столе, – откликнулась Франсин прежде, чем поняла, что собирается предпринять Алексис. В ужасе несчастная женщина смотрела, как Алексис бросилась в кабинет отца и вернулась с пистолетом в руке.
– Не смей! Ты не должна выходить от сюда! Джордж и Пауль вряд ли скажут тебе спасибо…
Алексис посмотрела на Франсин так, будто не поняла смысла ее слов, потом с едва заметной улыбкой сказала:
– Если я не могу умереть за тех единственных людей, которым я дорога, то ради чего я буду жить?
Улыбка погасла, уступив место выражению сосредоточенного внимания. Настал решительный момент. Сейчас Алексис не смог бы остановить никто.
– Девочка моя, пистолет не заряжен! Но было поздно. Алексис шла к черному ходу.
– Наши гости об этом не знают! – бросила она.
Алексис не догадывалась, что за ее осторожными перемещениями наблюдают четверо американцев. При всем восхищении ее храбростью, каждый из них понимал, насколько безрассудно она поступает. Ее вмешательство не могло помочь делу, скорее наоборот: оно грозило все испортить. Если бы не боязнь привлечь внимание англичан к девушке, неожиданные друзья Квинтонов пришли бы на помощь ее семье.
– Эй, Квинтон, хватит выпендриваться!
В голосе Траверса зазвучало нетерпение. Прищурившись, он выжидательно смотрел на Джорджа своими узко посаженными глазами. Во взгляде, впрочем, как и во всем облике Траверса, сквозила жестокость. Лицо моряка можно было бы назвать зловещим: острый длинный подбородок, нависшие брови, высокие выдающиеся вперед скулы характеризовали его как человека беспощадного, более того, упивающегося своей жестокостью. Вот уж действительно, Траверс вполне соответствовал занимаемой должности. Служебные обязанности были ему отнюдь не в тягость.
