Текст книги "Тихая, как последний вздох"

Автор книги: Джо Алекс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 12 страниц)

V
Старый уставший человек

Джордан Кедж открыл конверт, без особого интереса отложил буклет и начал читать письмо:

«Аманда Джадд и КВАРЕНДОН ПРЕСС имеют честь пригласить Вас…»

Не выпуская письма из рук, он прикрыл глаза. Минуту спустя открыл их снова и дочитал письмо. Затем встал и, подобрав полы халата, начал прохаживаться босиком взад-вперед по огромному пушистому ковру, устилающему почти весь пол комнаты. Потом остановился.

– Возмутительно, – громко сказал он, хотя в комнате кроме него никого не было, – приглашать меня на какой-то идиотский праздник этой дамочки! Разумеется, ноги моей не будет в их дурацком замке!

Тем не менее, Джордан снова подошел к столу и взял буклет. Он начал его машинально перелистывать, не обращая внимания на снимки и бегло просматривая текст невидящими глазами.

– Что за вздор! – пробормотал он. – Небось какая-то новая рекламная затея старого Кварендона. И почему я должен принимать в этом участие?

Он уронил буклет на ковер и глянул в окно, за которым посреди газона цвели буйные кусты белых и пунцовых роз. Джордан Кедж любил цветы и одиночество. И с некоторых пор недолюбливал людей. Он сунул ноги в шлепанцы, встал и распахнул застекленные двери, ведущие на террасу. День выдался теплый и тихий. Джордан сошел по ступенькам террасы и уселся на белой скамейке лицом к солнцу.

«Прекрасное утро, – подумал он. – В полдень будет зной, даже сейчас жарко. Подобное утро редко бывает у нас в Англии, а этот старый шут выбрал именно такой день. Уж не вообразил ли он, что я туда поеду?»

Джордан Кедж тихо выругался. Уже с первой минуты по прочтении письма он знал, что поедет.

Прошло тридцать пять лет с той поры, как он издал свою первую кишу, которая сразу же принесла определенный успех. Позже успехов было больше и меньше, но и по сей день он остался читаемым автором. С тем только, что в последние годы Кварендон печатал лишь время от времени переиздания его старых романов, которые все еще находили своего читателя, но сам Джордан Кедж знал лучше, чем кто-либо, что он уже не в состоянии придумать интересное убийство и логически точную, неожиданную развязку. Закончив работу над двумя последними книгами, он швырнул их в камин. Он боялся. И не мог забыть того, что Дороти Ормсби написала о его последнем изданном романе:

«Джордан Кедж, кажется, утратил способность логически точно вести своих героев и строить ситуации, которые могли бы всерьез приковать внимание читателя классического детективного романа. А жаль, потому что когда-то он писал лучше, и не следовало бы ему рисковать своей популярностью, для создания которой он много лет столь успешно работал. Не думаю также, что он мог бы перейти на триллеры, ибо книги его никогда не грешили избытком напряжения и мгновенными сменами ситуаций».

После этой рецензии Джордан Кедж возненавидел Дороти той банальной, жуткой ненавистью, которая не пощадила неизмеримо более выдающихся, чем он, писателей, проклинающих в душе неизмеримо более выдающихся, чем она, критиков.

Но еще большую, почти неосознанную ненависть ощущал он, читая Аманду Джадд. Она была молода, полна блестящих идей и, казалось, процесс творчества не представляет для нее ни малейшей трудности. В течение последних трех лет каждая ее книга становилась сенсацией на рынке.

Она быстро поднималась по семицветной дуге радуги, по которой он спускался вниз, к линии горизонта.

«Я стар, – подумал Джордан, – и я устал. Но я еще покажу им всем. Надо только немного собраться».

Он снова вздохнул. Потом встал и двинулся по газону к открытым дверям террасы. Надо взглянуть, что в том буклете. Хоть Джордан и старался не думать об этом, но больше всего сейчас ненавидел он самого себя.

Конечно, он поедет, чтобы быть там, среди самых лучших, чтобы послушно исполнить желание Кварендона, всем улыбаясь и отчаянно стараясь не позволить миру забыть о нем, ибо вот он здесь – все еще существует и все еще входит в элиту детективных писателей Англии, – он, старый, уставший человек. Джордан вошел в комнату, сел в кресло и взял буклет. Он медленно прочел его, а закончив чтение, сомкнул веки. Некоторое время он сидел совершенно неподвижно. Потом внезапно вздрогнул и открыл глаза. Улыбка тронула уголки его губ.

– Посмотрим… – прошептал он. – Еще посмотрим.

Джордан Кедж встал и начал прогулку вдоль и поперек ковра. По-прежнему улыбаясь.

VI
Безупречный, решительный и доброжелательный

Безукоризненно одетый молодой человек тихо вошел в кабинет. Бесшумно ступая по пушистому ковру, он приблизился к огромному блестящему столу, за которым сидел сэр Гарольд Эддингтон, заместитель министра. Пачка писем тихо опустилась на пустой поднос.

– Утренняя почта, сэр.

Эддингтон кивнул и остановил уходившего молодого человека движением поднятой руки.

– В десять придут эти люди из Таможенного департамента, чтобы обсудить проект новых тарифов. Прошу впустить их немедленно. Надо, наконец, принять решение.

– Да, сэр.

– Пожалуй, это все, Джонни, – он улыбнулся и снова кивнул головой.

Молодой человек исчез за дверью. Эддингтон подвинул к себе поднос.

К счастью, почта была уже отобрана и большинство писем пошло прямо в соответствующие отделы министерства. О содержании некоторых из них, требующих от него принятия решения, он узнает во время совещания в понедельник. На подносе обычно оставались либо очень важные дела, либо личные. Он обратил внимание на большой конверт, лежавший наверху пачки посланий и распечатал его:

«Дорогой Гарольд,

надеюсь, что несмотря на твою огромную занятость в Министерстве внутренних дел, ты все же пожелаешь принять участие в небольшом торжестве, которое…»

Он прочел письмо до конца и положил на стол. Затем нахмурил брови, плотно закрыл глаза, быстро открыл их и потряс головой, словно желая проснуться.

– Значит, все же… – тихо произнес он с изумлением.

Оба они были родом из Кента, и оба прибыли много лет назад в Лондон, бедные и полные надежд. Но их надежды настолько отличались одна от другой, насколько отличается мечта о большом богатстве от мечты о чиновничьей карьере и безупречной репутации. Объединяло их, однако, нечто большее, чем происхождение и околица, где они впервые увидели свет. Им обоим больше нравились цилиндры, чем кепки, и они одинаково испытывали столь распространенную в деревне неприязнь к революционным преобразованиям в этом лучшем из миров. Должно быть, поэтому они были членами консервативной партии. А познакомились они несколько лет назад на одном из ее конгрессов.

С чувством смутной тревоги он взял в руки буклет со снимком замка на обложке, но в это время открылась дверь.

– Пришли юридические советники и представители Таможенного департамента, – сказал молодой человек. – Могут ли они войти?

– Да, конечно!

Гарольд Эддингтон оживился. Он собрал письма и отодвинул их в сторону. Затем встал и направился к двери. Ожидающие за ней чиновники были его подчиненными, но заместитель министра всегда старался быть на высоте и с присущей ему спокойной сдержанностью не проявлял излишнего многословия, чтобы люди, которыми он руководил, любили и уважали его. Он хотел быть безупречным во всем, в том числе и по отношению к ним. Безупречным, решительным и доброжелательным всегда, даже сейчас, когда ему так сильно хотелось остаться одному.

VII
Он безмятежно улыбнулся

Комиссар Бенджамин Паркер, заместитель начальника Криминального отдела Скотланд-Ярда, заметил краем глаза зеленый огонек и нажал кнопку.

– Мистер Джо Алекс на линии, – прозвучал спокойный голос из селектора.

– Хорошо, прошу соединить, – он улыбнулся. – Как дела, Джо? Господи, что заставляет тебя звонить в столь раннюю пору? Или ты еще не ложился?.. Ах, только что встал? Значит, все же мир меняется, и мы вместе с ним… Что?… Да, получил… Мистер Кварендон написал мне, а потом позвонил… Что?… Вначале я колебался. Мне показалось не совсем уместным, чтобы… Да, я знаю, что ты хочешь сказать, но дай мне закончить. Так вот, потом я подумал, что это в сущности уикенд, а у меня остались самые добрые воспоминания о графстве Девон. Каждый раз, когда я там оказывался, было тепло и солнечно, стало быть, возможно, и сейчас так будет. Кроме того, я прочел буклет, который он прислал, и все это показалось мне довольно забавным. У нас столько реальных преступлений, что немного вымысла – подлинное удовольствие для пожилого, уставшего полицейского. Этот замок выглядит, как и должен – грозно и таинственно. Ну и, наконец, я не знаком с твоей главной конкуренткой, мисс Амандой Джадд. Я прочел пару ее книжек. Не хочу тебя обидеть, но думаю, что она способная. Ты ведь прекрасно знаешь мою слабость к детективным писателям… Что?.. Это очень хорошо с его стороны. Я как раз думал, как туда доехать… Ведь это почти конец света. А ты тоже с ним едешь?.. Ну и замечательно!.. Выезжаете очень рано?.. Понимаю… Что?.. Вертолетом? Великолепно!.. Можно предположить, что на ленч мы успеем точно, а это уже кое-что… Ждать ли мне вас у себя дома? А может просто я приеду к тебе?.. Хорошо. Буду без четверти семь. До завтра!

Он положил трубку и глубоко вздохнул. Потом оглядел стол. Слева лежали аккуратно сложенные рапорты, которые нужно просмотреть. Он начал быстро читать. Какая-то молодежная банда, которая еще ничего серьезного не натворила, но со временем может стать опасной. Муж пытался убить жену, но, к счастью, не убил, хотя ее и отвезли в больницу. Ограбление со взломом кассы в универмаге Хэрроу… Обычная лондонская ночь счастливо обошлась без трупов и серьезных катастроф.

Заместитель начальника Криминального отдела выдвинул ящик стола и достал цветной буклет, на котором черный замок скалил волчий зуб башни под голубым безоблачным небом.

– К вам суперинтендант Хенслоу, – тихо сказал селектор.

– Пусть войдет.

Бенджамин Паркер положил буклет обратно в ящик и безмятежно улыбнулся.

VIII
Три снимка

Миссис Александра Бремли много лет завтракала в маленьком кабинете, который примыкал к ее спальне. Завтрак этот состоял из неизменной чашки крепкого кофе, двух горячих гренок с маслом, яйца всмятку и стакана апельсинового сока. Однако сегодня произошли существенные изменения. Завтрак был подан на два часа раньше. Она взглянула на столик. Кофе, гренки и сок исчезли, но одно яйцо ожидало ее по-прежнему.

– Нет, – вполголоса сказала миссис Бремли, – не следует переедать перед путешествием.

Она встала и подошла к небольшому столику, занимающему пространство между двумя большими окнами, сквозь которые вливался мягкий свет зари. На столике стояли три снимка в одинаково темных серебряных рамках: седой, глядящий в объектив мужчина с легко подкрученными усами, не закрывающими тонких губ; улыбающаяся молодая женщина со светлыми, коротко стрижеными волосами и молодой мужчина с большими, серьезными глазами; на последнем снимке видны были еще и лацканы черного пиджака, застегнутый доверху черный жилет и поперечная белая полоска пасторского воротничка. Миссис Бремли взяла снимок седого мужчины и улыбнулась.

– Что ты думаешь обо всем этом, Джон? – спросила она, не повышая голоса. – Верно, что я не должна много есть перед поездкой, особенно в моем возрасте? – Она покивала головой. – Знаешь ли ты, что позавчера мне исполнилось семьдесят лет? К счастью, ноги еще не отказывают мне, как моей бедной маме, когда она дожила до этих лет. Но я должна следить за собой. Особенно сейчас.

Она с минуту вглядывалась в снимок, словно ожидая ответа, затем вернула его на место и взяла стоявший посередине снимок молодой женщины.

– Не беспокойся обо мне, Эмми. Ты же знаешь, что я должна ехать. Когда мы увидимся, я подробно расскажу тебе обо всем. До свидания, доченька!

Она легко прикоснулась губами к стеклу поверх снимка и поставила его на столик, взяв в руки последнее фото.

– Я знаю, что ты хочешь сказать, Джордж, – вздохнула она. – Но не пытайся меня переубедить. Я тоже верю, что души людей бессмертны. Но также верю, что существует справедливость не только по отношению к людям, но и по отношению к душам после их расставания с телом. Тебя, верно, удивляет, мой малыш, что я осталась одна по эту сторону черты в то время, как мир, где вы все трое находитесь, важнее всего для меня… Но ты ведь знаешь, как горячо я жду дня встречи с вами, с тобой, мой маленький внучек…

Она зажмурилась и прижала снимок к губам, а потом, вернув его на столик, стояла, задумчиво глядя в окно. Рождался безоблачный день.

Маленькая фигурка миссис Бремли выпрямилась и старая леди подошла к большому застекленному книжному шкафу. Она скользнула взглядом по заполненным книгами полкам, а затем взяла толстый том в зеленой обложке. Название на корешке уже несколько вытерлось: Кэмил Фламмарион «Дома, которые посещают призраки». Она отложила книгу на столик и потянулась за следующей – Джеймс Тернер «Привидения юго-западной Англии». Стопка книг на столе постепенно росла. Потом миссис Бремли покачала головой и вернула несколько книг в шкаф. Затем вошла в спальню и нажала кнопку звонка. Несколько минут она ждала, выпрямившись и глядя в окно.

– Вы звонили?

– Да, Джэйн. Возьми эти книги, уложи в отдельную сумку и отнеси в автомобиль. Подожди.

Она снова подошла к шкафу, взяла с нижней полки две совершенно одинаковые книги, чуть поколебалась, а затем передала их девушке. На обложках стояли ее имя и девичья фамилия, которой она всегда пользовалась, подписывая свои произведения, – Александра Уорделл «Появляются ли призраки и почему?»

– Возьми и эти.

– Хорошо, мэм. – Девушка подошла к столу и взяла книги.

– Все ли уже уложено?

– Да, мэм. Чемоданы отнесены к автомобилю, а Грегори ждет у подъезда.

Миссис Бремли кивнула головой.

– Ты довольна, что я беру тебя с собой?

– Да, мэм. Я никогда не была в графстве Девон. Говорят, там очень красиво.

– У тебя будет немного больше времени, чем обычно, – с улыбкой сказала миссис Бремли. – Программа посещения сообщает, что гости будут находиться в замке на острове абсолютно одни в течение сорока восьми часов, а все сопровождающие их лица останутся на берегу.

– А кто же будет с вами в это время, мэм?

– Как-нибудь справлюсь сама, Джейн. Я еще не настолько стара, чтобы меня нельзя было оставить без опеки на два дня. К тому же я буду там не одна.

– Да, мэм, конечно, – ответила горничная. – Но я люблю присмотреть, чтобы все было в порядке.

– Идем! – миссис Бремли снова улыбнулась. – Не забудь книги.

– Конечно, не забуду, мэм.

Пятнадцать минут спустя серый блестящий роллс-ройс тихо выехал по парковой аллее к воротам. Оставшись в одиночестве на заднем сидении, отгороженная стеклом от водителя и Джэйн, миссис Бремли закрыла глаза. Бедным людям все кажется, что они были бы очень счастливы, имея много денег, а вот миссис Бремли была очень грустна, хотя и очень богата. Впрочем, вскоре черты ее лица разгладились. Встреча, которая ее ждала, несла в себе предчувствие счастья.

IX
«Его действительно что-то беспокоит?»

Доктор Сесил Харкрофт поднял большую черную дорожную сумку и взвесил ее в руке.

– Не тяжелая, – с облегчением сказал он. – К счастью, это всего два дня.

Он подошел к столу и открыл небольшой, тоже черный саквояж, с двумя шифрованными замками.

– Берешь его с собой? – Агата Харкрофт улыбнулась. – Я думала, это будет спокойный уикенд с банкетом в честь Аманды Джадд и встречей с домашним привидением в полночь.

– Думаю, что так оно и будет, – доктор Харкрофт окинул взглядом содержимое саквояжа, удовлетворенно кивнул головой и закрыл крышку. – Но врач никогда не перестает быть врачом. К тому же мистер Кварендон – мой пациент и, честно говоря, я полагаю, что это единственная причина моего приглашения.

– Его действительно что-то беспокоит?

Харкрофт улыбнулся.

– Трудно ответить на вопрос, сформулированный подобным образом. Состояние его сердца наверняка не вызывает опасений, но проблема с людьми, подобными Кварендону, заключается в том, что они привыкли отдавать приказы, а не выслушивать советы, даже профессиональные, – доктор снова улыбнулся. – Ему уже за шестьдесят, и он очень поправился в последнее время. Давление тоже повысилось. А поскольку он работает больше и интенсивней многих молодых людей, начинает вырисовываться определенная проблема. А Кварендон человек настолько богатый, что желает, дабы эту проблему взял на себя доверенный врач. Это означает, по его мнению, что он может переедать и работать так же, как прежде, а я должен заботиться о его бесценном организме. Пока что он получил от меня нечто вроде тихого согласия. Но я обследую Кварендона регулярно, и если замечу в кардиограмме или в его самочувствии какие-то явные изменения, тут же решительно вмешаюсь и… тогда посмотрим, послушает ли он меня, – Сесил улыбнулся еще раз.

Он взял сумку и саквояж. Жена поднялась с кресла, подошла и поцеловала его в щеку. Он был высоким, атлетически сложенным мужчиной, и миссис Харкрофт была почти одного с ним роста.

– Поцелуй от меня мальчишек, если позвонят! – сказал он, направляясь к двери. – Скажи им, где я нахожусь, и добавь несколько деталей. Надеюсь, они мне позавидуют.

– Наверняка! Когда тебя ждать?

– В понедельник, разумеется. Но не представляю, в котором часу.

– Я навещу отца, – сказала она, – и, может, останусь у него на ночь. Так что, если будешь звонить, то сначала ему.

Агата проводила его к двери, а пока он укладывал саквояж и сумку в автомобиль, стояла на крыльце, спокойная и улыбающаяся. Он запустил двигатель и помахал ей рукой. Она ответила ему кивком головы. Агата не любила бурных проявлений чувств. Еще некоторое время он видел ее в зеркальце, а затем перенес внимание на дорогу. Улица в этот ранний час была почти пустынна. Начинался теплый, солнечный день.

Доктор Харкрофт уверенно вел машину и продолжал думать о жене. Они прожили вместе двадцать спокойных, счастливых лет, вырастили двоих сыновей, которые находились теперь далеко в школе. В той самой школе, которую окончил ее отец, старый сэр Джошуа Тэйбард, жесткий, но исключительно порядочный человек, с такими непоколебимыми моральными устоями, будто он никогда не читал ничего, кроме Десяти Заповедей. Должно быть, ему пришлось пережить тяжелые минуты, когда его единственная дочь сказала много лет назад, что любит молодого, никому неизвестного врача, который прибыл из далекой провинции, имея в качестве единственного имущества лишь веру в собственные силы. Но Агата обладала столь же несгибаемым характером и непоколебимыми принципами, как и ее отец, который, в конце концов, признал, что поскольку зять стал одним из наиболее известных в Лондоне кардиологов, его дочь не ошиблась. К тому же, она явно была счастлива. Тэйбард полюбил своих внуков, и все сложилось хорошо. На перекрестке загорелся красный свет. Харкрофт мягко затормозил. Автомобиль остановился.

Да, он больше ничего не хотел от жизни. Все ищут счастье, но не все его находят. А это было счастье, которое он нашел, удержал и обязан теперь защитить от любой угрозы, которую могло нести будущее.

X
«Ты приготовил место для этих бестий?»

Аманда Джадд оперлась оголенными локтями о высокую каменную ограду башни и поднесла к глазам тяжелый полевой бинокль, который почти закрыл ее миниатюрное смуглое лицо. Начавшийся внизу отлив обнажил соединяющую замок с берегом, черную гладкую полосу скальной дамбы, которая возвышалась над мелкими искрящимися на солнце волнами, лизавшими ее края. Дамба и бегущие вдоль нее стальные поручни блестели, испаряя на солнце капельки воды. Вскоре отступающее море обнажит на дне узкого залива длинные языки песков и тысячи темных влажных валунов, неподвижных, словно стада морских животных, отдыхающих у берега. На прикрытой полукруглым мысом пристани у края деревни белая моторная яхта и несколько рыбацких лодок осядут ниже линии берега. А вечером море вернется. Аманда повела биноклем вдоль плавно ползущей вверх узкой асфальтовой дороги, которая пересекала поля и исчезала в лесу, покрывающем гребни далеких холмов. Затем она опустила бинокль к домам деревни, которые на таком расстоянии казались игрушечными. Возле одного из них мальчишка в ярко-зеленой рубашке играл со щенком, бросая ему палку. Лучи солнца, стоявшего уже высоко над морем за спиной Аманды, ярко сверкали в стеклах маленьких окон.

– Никого, – негромко сказала Аманда, – а уже скоро десять. Боюсь, не все успеют на ленч.

Она опустила бинокль и положила его на ограду. Затем обратилась к стоявшей рядом молодой женщине.

– Как ты думаешь, Грейс, все приедут?

– Конечно! – Грейс Мэплтон, красивая, стройная и невозмутимая, улыбнулась: – Во-первых, ты уже настолько известна, что, пожалуй, в этой стране нет ни одного человека, который пренебрег бы твоим приглашением. Во-вторых, не забывай, что спонсором этого уикенда является КВАРЕНДОН ПРЕСС. Я не помню случая, чтобы Мелвин Кварендон что-либо упустил. Можешь мне поверить, потому что я целых три года была его личным секретарем.

– Будем надеяться, что ты не ошибаешься, – сказала Аманда тихо и несколько серьезней, чем собиралась. – Не хотелось бы выглядеть смешной.

Она невольно поджала губы. С моря долетел порыв свежего ветра и заслонил ее озабоченные глаза прядью темных, взъерошенных волос.

– Смешным будет выглядеть тот, кто не приедет, – убежденно добавила Грейс. – А, кроме того, я вчера звонила в Лондон, и в офисе КВАРЕНДОН ПРЕСС подтвердили их приезд. Все оповещены и собираются сюда. Разумеется, я сообщила им, что до десяти утра к нам трудно будет добраться. Не представляю себе мистера Кварендона, бредущего по дамбе по колено в воде и обливаемого по уши каждой набегающей волной. Но я уже говорила тебе об этом.

– Да, говорила, – Аманда Джадд неуверенно улыбнулась. – Не понимаю, почему все это меня так волнует? В конце концов, этот милый праздник и немного развлечений должны доставить мне только удовольствие и ничего больше. Наверно, я просто переутомилась.

Она снова взяла бинокль, но положила его обратно, не поднимая к глазам.

Грейс Мэплтон вынула из кармана шортов сложенный вчетверо листок бумаги. Она развернула его и быстро пробежала глазами.

– Все готово, – мягко сказала она, – ты можешь расслабиться, дорогая. Я лишь не проверила, занялся ли Фрэнк подготовкой места для собак, потому что он взял их на себя и сказал, чтобы я не забивала себе этим голову.

Она умолкла, потому что из сумрачной глубины узкой винтовой лестницы, уходящей круто вглубь башни, раздался зычный мужской голос:

– Аманда, ты там?

– Да, – крикнула она, обернувшись.

Светлая, коротко стриженая голова ее мужа показалась над верхней ступенькой лестницы. Он открыл рот, собираясь что-то сказать.

– Ты приготовил место для этих бестий Кварендона? – перебила его Аманда. – Грейс утверждает, что это единственное дело, которое она не успела проконтролировать.

– Приготовил ли я?!

Фрэнк Тайлер выскользнул из входного люка лестницы и шагнул к стоявшим у ограды женщинам.

– Достопочтенный Джонатан Дэйл, местный деревенский столяр, доставил мне вчера великолепную будку, в которой спокойно разместился бы крупный медведь со всей семьей. Я велел поставить ее во внутреннем дворе, если этот колодец можно назвать двором. Мне кажется, псам там будет неплохо. Если у них хватит воображения, они могут решить, что по этому двору можно даже побегать. Во всяком случае, в будке лежат два соломенных матраца, так что спать им есть на чем.

Аманда с внезапным беспокойством обратилась к своей красавице-секретарше.

– А может, мистер Кварендон спит с ними в одной комнате? – спросила она неуверенно. – Тебе что-нибудь известно об этом?

– Я перестала быть его рабыней и стала твоей, как раз когда он их купил. Тогда они были совсем маленькие. С тех пор я их не видела. Так что не могу тебе отве…

Она вдруг умолкла на полуслове и вскинула голову. Фрэнк прикрыл глаза от солнца ладонью.

– Что это? – спросила Аманда. – Самолет? Но это невозможно – ему же здесь негде…

– Вон там! – закричала Грейс, указывая вытянутой рукой.

Вертолет появился неожиданно, подлетая совсем низко со стороны холмов. Спустя минуту он сделал небольшой круг над замком, потом замедлил полет, повис неподвижно в воздухе и плавно опустился на луг между домами на краю деревни и дамбой.

– Я же говорила тебе сегодня, что мистер Кварендон никогда ничего не упускает, – сказала Грейс, указывая пальцем на вертолет. Вдоль его серебристой кабины бежала большая, блестящая на солнце надпись КВАРЕНДОН ПРЕСС. Лопасти винта остановились и легко опали, двигатель утих. Аманда подняла бинокль.

– Опускают трап, – сказала она спустя минуту, – появился мистер Кварендон… и Джо Алекс! Я очень рада, что он приехал… Дальше женщина… кажется, это Дороти Ормсби. Обожаю ее!

– Ничего удивительного! – Фрэнк Тайлер рассмеялся. – Если бы обо мне кто-нибудь написал столько хорошего, я бы любил его до последнего вздоха!

– Этого человека я не знаю, – продолжала Аманда, – и этого… этого тоже нет… Вот еще один… похоже, и его я никогда в жизни не видела… А вот и собаки! Какие большие!

Она быстро передала бинокль Грейс.

– Может, ты их знаешь?

Грейс некоторое время вглядывалась в группу людей, которые двинулись вслед за мистером Кварендоном в сторону дамбы.

– Один из них – сэр Гарольд Эддингтон, заместитель министра… также доктор Сесил Харкрофт, который заботится о сердце мистера Кварендона… и Джордан Кедж.

– Это хорошо, – Аманда кивнула. – Я боялась, что он не приедет. В последнее время ему не очень везло, а ведь я была еще ребенком, когда прочла его первую книгу. Я знаю их все. А кто четвертый?

– Не знаю, кто это, – Грейс покачала головой. – Наверняка я его никогда не встречала.

Аманда резко отшатнулась от ограды.

– Боже мой, почему мы здесь стоим, Фрэнк?! Беги немедленно вниз и пошли кого-нибудь из прислуги за их чемоданами. Мы идем за тобой. Я должна встретить их у ворот! По дамбе уже можно пройти? Надеюсь, никто не сломает ногу! Грейс, у тебя есть с собой гребешок?

– Разумеется, – спокойно ответила Грейс Мэплтон и протянула гребень, вынутый из кармана блузки.

Фрэнк быстро исчез в проеме лестницы. Женщины двинулись за ним. Их тут же окружил полумрак, едва пробиваемый слабым светом подвешенных наверху лампочек. Винтовая лестница круто уходила вниз. Аманда на ходу причесывалась. Когда, наконец, они оказались внизу у подножия лестницы и через приоткрытую кованую узкую дверь вошли в прихожую замка, Аманда остановилась.

– Как я выгляжу?

– Великолепно! – заверила Грейс.