Текст книги "Тихая, как последний вздох"

Автор книги: Джо Алекс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 12 страниц)

XXV
Мотив

Они остановились. Паркер наклонился и заглянул в замочную скважину.

– Свет еще горит, – прошептал он, – надеюсь, она еще не уснула.

– Не будем стучать, – шепнул Джо. – Я лишь чуть приоткрою дверь и загляну. Если она не спит, я задам ей всего один вопрос. Если спит – придется разбудить. Я знаю, что она стара и устала, но я должен спросить, Бен! Причем спросить сейчас! Ее ответ – ключ ко всей загадке.

Он легонько нажал дверную ручку. Дверь приоткрылась. Алекс осторожно просунул голову сквозь щель и заглянул в комнату.

Миссис Уорделл сидела за небольшим столом, стоящим посреди комнаты. Висящая под потолком лампа бросала свет на ее лицо, но видна была лишь одна половина этого лица, потому что голова старой дамы была запрокинута назад, будто она залилась беззвучным смехом. Паркер потянул носом и, отодвинув Алекса в сторону, быстро подошел к ней. Джо тоже приблизился, и несколько мгновений они стояли молча. Комнату переполнял аромат горького миндаля.

– Цианистый калий, – произнес вполголоса Алекс. Он вернулся к двери и тихо запер ее.

Бен Паркер взял одну из худеньких рук старушки и тут же опустил ее обратно на подлокотник кресла.

– Совсем холодная. Немного в ней было жизни, и яд подействовал мгновенно, – Бен осмотрелся, и его взгляд остановился на столе. – Посмотри. Это, наверно, он и есть… – инспектор указал пальцем на маленький флакончик, закрытый стеклянной пробкой. – Нет ровно половины! Но… – он отступил и обошел кресло. Под правой рукой, свисающей с подлокотника кресла, на ковре лежал стакан. Паркер присел. – Да, яд был здесь. Она набрала в стакан немного воды, потом добавила туда половину содержимого флакончика, закрыла флакончик пробкой и только потом выпила.

Алекс утвердительно кивнул.

– На столе лежит лист бумаги и возле него ручка, – сказал он, – а рядом книга с конвертом, вложенным между страницами…

– Постараемся ни к чему не прикасаться, – шепнул Паркер.

Они склонились над столом.

Лист бумаги, лежащий рядом с флакончиком яда, был покрыт ровными строчками, написанными несколько старомодным почерком, которому упорно учили в школах барышень из хороших домов еще во времена короля Якова Пятого:

«Дорогой мистер Паркер,

мне крайне неприятно, что своим поступком я должна доставить Вам некоторые хлопоты. Но я просто не могу дождаться воссоединения с ними: с моим любимым мужем, дорогой моей дочерью и моим единственным внуком. Впрочем, я тем самым несколько облегчу Вашу задачу, ибо знаю, что, в конце концов, либо Вы, либо мистер Алекс, откроете всю правду, хотя, честно говоря, не полностью всю, потому что без меня Вы никогда не узнали бы, почему Грейс Мэплтон умерла.

Не знаю, помните ли Вы, что я обещала Вам подарить свою книгу. Я оставляю ее на столе прямо пред собой. Это книга о духах, и когда Вы ее получите, автор книги тоже будет духом… самым счастливым из духов!

В этой книге Вы найдете письмо, которое все объяснит. Не надо добавлять, что я буду Вам очень признательна, если его содержание не станет достоянием широкой публики, ибо это причинило бы много боли лицу, которое и так пережило огромные страдания из-за Грейс Мэплтон, не зная ее имени и даже не ведая о ее существовании.

Прошу принять заверения в глубоком уважении, а также еще раз прошу прощения.

Александра Бремли (Уорделл)»

Паркер выпрямился и посмотрел на Алекса. В его глазах стояло безбрежное изумление.

– Значит, все же – это она…

– Прочтем это письмо, – сказал Джо, глядя на книгу. – Судя по тому, что она тут написала, мы, по крайней мере узнаем, почему Грейс Мэплтон умерла.

– Но…

– Ради бога, Бен! Возьми платок, открой книгу и вынь этот конверт! Ты надеешься, обнаружить на нем чьи-то отпечатки пальцев? Но если мы обойдемся с ним осторожно, вся его поверхность будет в полном распоряжении дактилоскопистов. А ведь там важная информация, Бен! Важнейшая!

После короткого размышления Паркер кивнул головой. Он вынул носовой платок и приподнял край обложки, на которой летучая мышь с блестящими глазами вглядывалась в силуэт дома, стоящего в сиянии лунного света на безграничном пустыре.

АЛЕКСАНДРА УОРДЕЛЛ.

ПОЯВЛЯЮТСЯ ЛИ ПРИЗРАКИ И ПОЧЕМУ?

– спрашивали белые блестящие буквы.

А сразу под обложкой, там, где тем же красивым каллиграфическим почерком был начертан автограф «Дорогому мистеру Паркеру», находился длинный, незапечатанный конверт. Паркер ловко вытащил из него два сложенных и исписанных с двух сторон листка бумаги.

Никакого заголовка не было.

«Меня зовут Александра Бремли и я вдова сэра Джона Бремли, промышленника, который оставил мне в наследство то, что обычные люди называют «огромным состоянием». Когда через несколько лет после кончины моего дорогого супруга, наша единственная дочь погибла вместе со своим мужем в автомобильной катастрофе, я начала заниматься исследованиями Того Света, в котором они исчезли. Эти исследования привели меня к определенным выводам, которые я старалась изложить в своих очередных книгах. Целью этих книг была не только попытка познания того, что кажется непознаваемым, но и желание принести облегчение всем тем, кто утратил кого-то любимого и ошибочно считает, что утратил навсегда.

Книги эти я издавала под своей девичьей фамилией Уорделл… Но довольно об этом. Дочь моя оставила мне своего сыночка, малыша Джорджа, моего единственного, горячо любимого внука, который с младенческих лет был умным и ласковым ребенком, доставляющим мне только радость. Когда он вырос, и пришла пора выбирать профессию, он сообщил, что чувствует призвание к духовному сану. После возвращения из Кембриджского университета он был посвящен и стал пастором, а вскоре отправился на год в Африку, где занимался миссионерской деятельностью. Вернувшись оттуда в Англию, он познакомился с одной красивой и милой девушкой, которую я буду называть здесь просто Алиса. В ближайшем будущем они намеревались вступить в брак.

Но прежде, чем это случилось, пришло ко мне трагическое известие: Джордж, который любил прогулки на своей маленькой яхте, выплыл в море, и хотя пустая яхта, терзаемая волнами, была найдена, Джорджа на борту не было. Спустя два дня отыскали его тело. Море в тот день, когда он отправился на прогулку, было бурным, и все посчитали, что волна смыла его с палубы, а ветер погнал дальше яхту, оставляя моего несчастного внука на произвол стихии. Хоть я и верю, что смерть – это всего лишь временная разлука, боль моя была велика, но, быть может, еще большей была боль бедной Алисы, лишенной подобного утешения.

На следующий день, после получения мной известия о гибели Джорджа, я получила письмо… написанное его рукой. Это не был несчастный случай! Это письмо мой внук написал и опустил в почтовый ящик перед своим отплытием в море. Оказалось, что во время пребывания в Африке и после возвращения он вел миссионерский дневник о своей жизни в джунглях, среди негритянских племен, по-прежнему находящихся на окраине цивилизации. Он хотел издать его, рассчитывая на то, что, быть может, склонит хотя бы нескольких молодых людей посвятить себя миссионерской деятельности. По воле судьбы он отправился со своей книгой в издательство КВАРЕНДОН ПРЕСС. Там он сразу наткнулся на девушку – секретаря директора издательства. Он сказал ей, что готов издать эту книгу за свои средства, поскольку достаточно богат и может уплатить за то, чтоб ее издали гораздо большим тиражом, чем обычно выходят такие книги… Так началось их знакомство.

Чтобы не затягивать этой исповеди, скажу лишь, что Бог или Дьявол наделил Грейс Мэплтон необыкновенной красотой и притягательной силой, против которых… как написал мне мой внук… невозможно было устоять. Она была подобна тем жутким сиренам, которые своим пением увлекали моряков на дно. Джордж любил Алису и считал свое мимолетное безумие глубоким падением, но не это было самым страшным. Мисс Мэплтон появилась перед ним с пакетом фотоснимков… отвратительных снимков, на которых оба они были видны, даже слишком отчетливо… Она была красива, холодна и спокойна. Она заявила, что не так богата, как он, и потому не видит никакого препятствия к тому, чтобы это стечение обстоятельств послужило бы им обоим поводом для выравнивания их имущественной разницы. Сумма, которую она потребовала, не была огромной: она хотела получать ежемесячно тысячу фунтов. Видит Бог, это было бы для меня сущим пустяком. Джордж был настолько поражен и потрясен, что тут же вручил ей эту сумму. Однако, потом перед ним с полной ясностью предстала вся правда: он, духовный пастырь, который вскоре должен будет перед алтарем присягнуть на верность молодой порядочной девушке, а своей пастве обязан будет еженедельно провозглашать высокие моральные принципы и порицать грех, сам стал банальным мелким грешником и в добавок еще жалким трусом, который оплачивает молчание никчемной женщины, чтобы не быть разоблаченным. Всю свою жизнь: и службу Господу, которого он возлюбил, и любовь к женщине, в которой он хотел видеть подругу всех дней своих, – он уничтожил одним-единственным поступком, оставаясь по-прежнему в когтях этой хищницы, из которых ему уже никогда не вырваться. И осознав все это, он выплыл в море, чтобы никогда больше не вернуться.

Что же я могла сделать? Я могла подать на Грейс Мэплтон в суд. И, наверно, она была бы наказана, как шантажистка. Но дело, конечно, попало бы в прессу и вызвало бы много шума. И тогда я нанесла бы бедной Алисе еще один страшный удар. Она по сей день не знает правды и не должна узнать ее, о чем я от всей души прошу получателя этого письма, кем бы он ни оказался. Эта несчастная девушка не вышла замуж, она часто бывает у меня, и мы вместе вспоминаем Джорджа. Я надеюсь, что со временем жизнь все же напомнит о своих правах, и она встретит порядочного человека достойного ее. Но пока это время явно не наступило. Джордж остается рыцарем ее печальных снов. И если бы ей пришлось пробудиться от них, прочтя в газете о том, что в действительности произошло в тот день, это могло бы отнять у нее веру в людей на всю жизнь…

Итак, я ждала. Я отдавала себе отчет в том, что мой внук наверняка не единственная жертва этого ужасного существа и, быть может, кто-нибудь другой сделает так, чтобы исполнились Бессмертные Слова о тех, которые мечом воюют и от меча гибнут, что означает: зло, совершенное человеком, непременно должно обратиться против него. И когда, наконец, свершилось то, что свершилось, меня это не удивило. Я выезжаю в Девон с непоколебимой верой в торжество справедливости, а если еще этому поможет – в чем я абсолютно убеждена – измученная душа несчастной Евы де Вер, ожидающая сотни лет исполнения предначертанной ей судьбы, дабы могла она, наконец, уснуть в покое, – буду счастлива.

Прощай, мир жалкий и увечный – здравствуй, мир прекрасный и совершенный!

Александра Бремли».

– Вот, значит, как… – пробормотал Паркер. – Письмо безумца!

– Возможно… – пожал плечами Джо. – Но, не считаешь ли ты, что она права? И этот несчастный молодой человек не был, пожалуй, единственной жертвой Грейс Мэплтон?

Джо на минуту прикрыл глаза. «Я буду ждать. Я не усну…»

– Как личный секретарь мистера Кварендона, она имела возможность знакомиться с сотнями людей… А при такой красоте… – Паркер тоже пожал плечами, и вдруг, отряхнувшись от своих размышлений, взглянул на Алекса.

– И ты считаешь, что это все же возможно?

– Что именно?

– Что она могла в приступе безумия каким-нибудь необъяснимым способом убить ее?

– Ты ведь прекрасно знаешь, что это невозможно, Бен.

– В таком случае, – глухо сказал Паркер, – независимо от того, кем была Грейс Мэплтон, и какие еще грехи и преступления она ни совершила, мы снова оказались в исходной позиции. У нас есть убитая, у нас есть возможный мотив убийства, но у нас нет убийцы, ибо по-прежнему никто не мог убить Грейс Мэплтон!

– Дай мне на минуту это письмо и ту прощальную записку, – попросил Алекс.

– Но я ведь говорил тебе об отпечатках пальцев…

– На этих бумагах окажутся только ее отпечатки. Могу тебя в этом заверить. Все это чистейшая правда. Никто не подбрасывал сюда эти письма.

– И я так думаю, но…

– Заметил ли ты, что она написала это письмо до приезда сюда? «Я выезжаю в Девон…»

– Да, но…

– А это означает лишь одно, Бен: миссис Александра Бремли знала уже перед отъездом сюда, что Грейс Мэплтон погибнет, но миссис Александра Бремли не убила ее.

– Возьми эти бумаги, если хочешь, – Паркер потер лоб. – Скоро на нас свалится рой полицейских, вооруженных новейшими достижениями следственной техники, и я смогу сделать для них единственное заявление: хотя Грейс Мэплтон никто и не мог убить, призрак Евы де Вер больше не будет здесь появляться. Интересно, как они это воспримут?

XXVI
«Это был бы несчастный случай…»

– И что теперь? – Паркер снова осмотрел комнату. Его взгляд задержался на миссис Бремли, сидящей в кресле с жуткой улыбкой на устах. – Будь это хотя бы другое оружие! – почти простонал он. – А не этот проклятый гигантский меч!

Алекс положил руку на его плечо.

– Послушай, до рассвета остается всего час, а может и меньше. Давай закончим опросы. Сначала хотелось бы установить одну вещь – я имею в виду этот проклятый скелет. Мне кажется, его подбросил Кедж, и это обыкновенная дурацкая шутка, но кто ж может знать?

– А зачем бы этот серьезный, шестидесятилетний мужчина позволял себе такие дурацкие шутки?

– А затем, что Дороти Ормсби написала когда-то разгромную рецензию, которая ему сильно повредила, потому что все считаются с ее мнением. Я не хочу присутствовать при вашем разговоре, потому что это мой коллега, мы знакомы много лет, а дело, скажем так, щекотливое. Он мог бы тут же соврать в глаза и от всего отказаться. Стыд не позволил бы ему признаться. А вот если этот вопрос задашь ему ты, да еще добавишь пару слов об отпечатках пальцев и придумаешь что-нибудь отягощающее, он признается наверняка, потому что я не верю, что он сделал это в перчатках. Вспомни: дело происходило во время конкурса, а Кедж дольше всех не возвращался в столовую! А позже, услышав о смерти Грейс, он не смог скрыть своего испуга. Ну, короче, ты справишься. Второй вопрос – это Дороти Ормсби. Там я тоже не хотел бы присутствовать, и сейчас скажу, почему. Ты можешь к ней пойти, в случае, если Кедж признается, что это он подбросил скелет. Разумеется, не говори ей, что это Кедж. Важно, чтобы ты сказал, что это не лорд Редленд. Кажется мне, что их в прошлом что-то связывало, и Дороти отвергла предложение выйти за него замуж. Час назад она была уверена, что это его отвратительная шутка, и я заметил, что на ее глазах выступили слезы. А Дороти Ормсби отнюдь не выглядит барышней, которая плачет по первому же удобному поводу.

Паркер кивнул и направился к двери.

– Минутку, – остановил его Алекс. – И Кедж, и дело с лордом Редлендом – это линии побочные. Важно нечто совсем другое. Весь вечер Дороти делала заметки в своей записной книжке. Мне кажется, там находятся разные наблюдения, касающиеся поведения многих присутствующих в столовой. Ты должен это прочесть! Если она не захочет отдать тебе свои записи, решительно попроси позволения хотя бы прочесть их в ее присутствии. Мне она их наверняка не покажет, поскольку я – частное лицо, а вот тебе она не сможет отказать, потому что совершено преступление, а ты – офицер полиции. Умоляю тебя, прочти это срочно, потому что может внезапно выплыть что-нибудь, о чем мы оба вообще не подумали. Ведь кто-то все же убил эту несчастную Грейс Мэплтон!

– Хорошо, – сказал Паркер. – А ты?

– Я пойду к доктору Харкрофту и помучаю его насчет этого меча. Он ведь опытный врач. Может, существует какой-нибудь другой вариант? Не знаю… Но ведь кто-то же ее убил, как я уже говорил… Потом я хочу заглянуть к Кварендону и спросить его о том, кто кого приглашал сюда на юбилей Аманды. Это тоже может быть существенным. А еще надо поговорить с Тайлером и… тут в замок ворвется толпа полицейских, взойдет солнце, если тучи позволят ему показаться, и расследование двинется дальше.

– Куда двинется? – вздохнул Паркер. – Ну ладно, постучи Кеджу и скажи, что я жду его в библиотеке. Соседство убитой произведет на него впечатление.

Джо молча кивнул, и они оба вышли, тихо заперев дверь. Алекс указал на соседнюю комнату и движением руки поторопил друга. Паркер быстро удалился на цыпочках. Толстый ковер приглушил его шаги.

Джо еще немного помедлил и тихонько постучал.

– Кто там? – тихо спросил Кедж из-за двери.

– Алекс.

Дверь открылась. Кедж по-прежнему был в вечернем костюме. Очевидно, он ни минуты не спал.

– Что случилось? – спросил он испуганным голосом.

– Бенджамин Паркер хочет с тобой поговорить. Он тут опрашивает всех перед приездом полиции из графства. Это для того, чтобы все, кто не имеет ничего общего с… ну, ты знаешь с чем, могли уехать, как можно скорее.

– Я сейчас там буду… – Кедж поколебался, но после секунды размышления отступил и закрыл дверь.

Джо двинулся по галерее, дошел до конца, повернул направо, остановился перед дверью доктора Харкрофта, постучал и вошел. Когда он вышел оттуда десять минут спустя, в коридоре по-прежнему царила тишина. Он двинулся направо и по дороге заглянул в библиотеку. Она была пуста. По-видимому, Паркер, уже закончил с несчастным Кеджем и был теперь у Дороти. Джо как раз направлялся к двери комнаты мистера Кварендона, когда она внезапно отворилась, и тучный издатель собственной персоной показался на пороге. Увидев Алекса, он взволнованно всплеснул руками и тут же отступил назад, жестом руки призывая его следовать за ним.

Изумленный Джо вошел. Мистер Кварендон стоял с поднятой рукой, повернувшись к своим псам, которые немедленно вскочили, как только Алекс появился в комнате.

– Лежать! – негромко, но твердо приказал Кварендон. Собаки легли и застыли неподвижно, не сводя с Алекса глаз. – Садитесь, умоляю вас, – мистер Кварендон указал Алексу на кресло. – Представьте себе, – я вышел как раз для того, чтобы постучаться к вам. Какое стечение обстоятельств!

– Тем большее, что я тоже шел именно к вам, – спокойно сказал Джо.

– Правда? – мистер Кварендон поднял брови и вдруг умолк. Потом снова оживился. – Удалось ли вам уже установить, кто?..

– Нет, – отрицательно покачал головой Джо, – не удалось. Но у нас есть на этот счет разные, более или менее правдоподобные теории, одна из которых, наверно, окажется правильной. Однако, расследование может проводиться весьма кропотливо и затянуться надолго. Я знаю, что это будет неприятно для лиц невиновных, тем более, что пресса, очевидно, набросится на это событие, как стая голодных волков. Одних наших фамилий достаточно, чтобы придать всему этому мрачный оттенок. Мне жаль вашего друга сэра Гарольда Эддингтона. Вы хотели украсить наше скромное собрание присутствием заместителя министра, тем временем несчастный долго еще будет обречен видеть свое лицо на первых страницах всех бульварных газет Великобритании. Не говоря уже о том, что они начнут копаться в его личной жизни, привычках, слабостях и так далее. Именно поэтому я и хотел сейчас навестить вас. Мне следовало бы постучаться к нему, но я почти не знаком с ним. А тем не менее, есть один вопрос, который я должен ему задать.

– Вопрос? Надеюсь, вы не предполагаете…

– Я не имею права ничего предполагать. Там, где речь идет об убийстве, надо знать. Но, разумеется, расследование должно стремиться к устранению всевозможных неясностей…

– Неясностей? Но что может быть неясного…

Джо поднял руку и остановил его.

– Быть может, это глупость, – произнес он с легким колебанием, – но вчера утром, сразу после приезда, у меня сложилось впечатление, что сэр Гарольд либо чем-то очень расстроен, либо какие-то мысли выводят его из равновесия. Когда мы разминулись в калитке замка, а вы в это время выводили на прогулку своих собак, сэр Гарольд производил впечатление человека, который находится в трансе… Конечно, я могу ошибаться. Быть может, сэр Гарольд иногда выглядит так без всякой причины, или он просто переутомился? А может, он слишком рано встал или попросту плохо переносит воздушные путешествия? Я знаю многих отважных людей, которые с трудом переносят любые полеты. В том числе и на вертолете. Во всяком случае, этот вопрос меня беспокоит. Вы ведь знаете его много лет – он ваш друг. Как, по-вашему, его поведение вчера утром было совершенно нормальным?

– Я уверен, что… – начал мистер Кварендон и снова умолк. С минуту он сидел, вглядываясь в Алекса. Потом неспокойно шевельнулся. Псы посмотрели на него. Алекс тоже молчал. – Можете ли вы дать мне слово, что то, о чем я сейчас расскажу, навсегда останется между нами? – мистер Кварендон подался вперед.

Алекс беспомощно развел руками.

– Несколько часов назад здесь была убита молодая женщина, ваша бывшая секретарша, и мы ведем расследование этого дела. Как же вы можете просить, чтобы я обязался молчать, даже не зная, что вы намерены мне сообщить?

– Я, в свою очередь, могу дать вам слово, что все, о чем я скажу, не касается… – он поколебался, – не касается этого убийства.

– А касается ли это другого убийства?

Мистер Кварендон не ответил. Алекс ждал.

– Это очень трудно, – произнес, наконец, мистер Кварендон хриплым шепотом.

– Может, я помогу вам, – Джо не спускал с него глаз. – Грейс Мэплтон была очень красивой женщиной.

Тучный издатель резко вздрогнул.

– Что вы хотите этим сказать?

– Очень красивой и очень опасной, настолько опасной, что, быть может, далеко не один человек обрадуется, прочтя в завтрашних газетах, что особа с таким именем и фамилией была убита.

– Вы так считаете?

Джо кивнул.

– Вопрос звучит очень просто, мистер Кварендон: обрадовало ли это известие вас и вашего друга, сэра Гарольда? А может быть, только одного из вас?

– А почему оно должно было нас обрадовать?

– Потому, что Грейс Мэплтон была опасной и беспощадной шантажисткой.

– Откуда вы знаете? Неужели вы тоже?..

Кварендон умолк.

– О нет, – лениво сказал Джо Алекс, чувствуя неизвестно почему, что не говорит всей правды, – это не мой личный опыт. Назовем это условно «фактом, выявленным в ходе расследования».

– Боже мой! – сказал Кварендон. – Что делать?

Джо взглянул на часы.

– Через десять-двадцать минут, а, быть может, и через минуту, сюда войдет большая полицейская группа, состоящая из исполнительных и настойчивых функционеров… а поскольку убийца все еще не схвачен, и нам даже не известно его имя, они начнут тщательно копаться в жизни всех здесь присутствующих. Ни комиссар Паркер, ни, тем более, я, не сможем этому воспротивиться, потому что следствие руководствуется собственными законами, не обращая внимания ни на имущественное, ни на общественное положение подозреваемых лиц… а вы не можете не признать, что даже в эту минуту разговариваете со мной как человек, у которого есть что-то на совести. Я не могу пообещать, что не повторю никому того, что вы мне скажете, поскольку вы не говорите мне правды. Я могу лишь обещать, что если вы расскажете мне всю правду, и она не будет связана с убийством Грейс Мэплтон, я сохраню ее для себя, если это будет возможно. Вот и все. У меня есть две минуты времени, и если вы не захотите поведать того, что укрываете от меня, я оставлю вас и вашего друга наедине с вашими проблемами. А поскольку мы знакомы много лет и нас связывают добрые и дружеские отношения, мне будет очень жаль, потому что я хочу уберечь вас обоих от неприятностей.

Мистер Кварендон не ответил. Минуту спустя Джо посмотрел на часы.

– Хорошо, – тихо сказал издатель. – Я скажу вам. Но должен предупредить, что речь идет о счастье двух семей и о судьбе двух порядочных людей.

– Значит, и вы тоже… – прошептал Алекс и с пониманием покивал головой.

– Нет! – решительно возразил мистер Кварендон. – Уже много лет назад я поклялся себе, что никогда ни одна секретарша, ни одна горничная… Господи, да вы же понимаете, о чем я говорю. Ни один мужчина не свят, но нельзя себе ничего позволять ни на работе, ни в собственном доме… Это всегда очень опасно и часто плохо кончается. Поэтому здесь речь идет не обо мне. Я скажу вам… Я скажу вам все, и, быть может, вам удастся спасти меня и сэра Гарольда! У меня есть дочь. Ее муж – молодой, многообещающий политик, депутат Палаты общин. У них двое детей. А дочь моя очень ревнива и, если бы она, например, узнала из газет, что ее муж изменяет ей, думаю, это означало бы конец их супружества. Она очень горда. А для него это вообще означало бы конец карьеры. Публичный скандал – этого бы ему ни за что не простила Консервативная партия! Сэр Гарольд, мой лучший друг, часто навещал меня в издательстве, и мы вместе ходили на ленч в клуб… А этот прекрасный бес в юбке сидел в приемной, через которую проходил каждый, кто хотел меня увидеть… – он глубоко вздохнул и тыльной стороной ладони отер пот со лба. – Сэр Гарольд женат, у него трое детей и столько же внуков. Вы помните аферу Профюмо? Именно такая девушка полностью уничтожила очень талантливого и во всем остальном порядочного человека, члена правительства… Я уже не говорю о семье Гарольда и о том кошмарном стыде, который она испытала бы из-за этих ужасных бульварных изданий, выходящих миллионными тиражами… – он снова глубоко вздохнул. – Вы можете спросить, как я об этом узнал? Зять пришел ко мне и все рассказал. Я был единственным человеком, которому он мог довериться. Он боялся поговорить об этом даже с собственным отцом. Тогда я открылся Гарольду, с целью спросить его совета. И тут оказалось, что он сам находится в такой же ситуации! Эта женщина была дьяволом. Холодным, рациональным дьяволом, которого Природа наделила искусством неотвратимо успешного покорения мужчин. В обоих случаях было то же самое: разнузданные снимки – она и жертва в позах, не оставляющих никакого сомнения… А мой глупый зять даже имел неосторожность несколько раз позвонить ей в мой офис, и она, разумеется, тут же записала на магнитофон эти разговоры. В обоих случаях она поступила одинаково: требовала ежемесячных выплат – не много, но и не мало. Столько, сколько жертва наверняка могла бы платить без больших сложностей. Но в любую минуту что-нибудь могло случиться: кто-то мог случайно обнаружить негативы и кассеты, она сама в любой момент могла бы перейти в генеральное наступление, в общем, сделать все, что ей вздумается – она их всех держала в руках. А теперь я скажу кое-что, что может показаться вам забавным. Я сочинил собственный криминальный роман, мистер Алекс. Я купил замок Волчий Зуб, я пригласил сюда под предлогом юбилея Аманду Джадд с ее мужем и Грейс, которая, к счастью, уже два года не была моей секретаршей, – между прочим, ушла она от меня сама, и расстались мы в очень хороших отношениях – я ведь тогда и понятия не имел о ее истинном занятии. Я пригласил гостей и придумал этот конкурс. И вместе с Гарольдом мы собирались избавиться здесь от этой ядовитой кобры. Мой замысел был прост: на второй день пребывания я должен был попросить ее подняться с нами на башню и снять нас вместе с Гарольдом на память. И тогда он должен был выстрелить ей в лицо из газового пистолета одурманивающим зарядом, а я накинул бы ей на шею фотоаппарат, и мы вместе перебросили бы ее через барьер вниз, разумеется не со стороны суши, а со стороны открытого моря, где никто бы этого не заметил. Если бы поблизости была лодка, мы бы выждали. Потом мы сбежали бы вниз, крича всем, что Грейс хотела нас сфотографировать, взобралась на барьер, споткнулась и упала. И уверяю вас, что никто – ни вы, ни ваш друг Паркер – никогда бы не подумали, что двое таких уважаемых и солидных людей могли бы вместе убить очаровательную, молодую женщину, о которой, пока она была жива, никто и слова дурного не сказал. Мы были абсолютно уверены в успехе. Никаких угрызений совести у меня не было. Шантажист – самое гнусное из созданий. Но Гарольда ужасал сам факт нашего поступка…

– А где этот газовый пистолет? – внезапно спросил Алекс.

– Здесь.

Мистер Кварендон подошел к ночному столику, выдвинул ящик и протянул темный оксидированный пистолет. Джо кивнул и спрятал его в карман.

– Это не все, – быстро сказал Кварендон, – это был бы несчастный случай, и мы были уверены, что никто не бросится немедленно делать обыск в квартире Грейс, а мы добрались бы туда первыми. Но, к сожалению, сейчас совершено убийство и теперь мы не знаем… не знаем, что там найдет полиция…

– Понимаю, – сказал Джо. – То, что вы мне рассказали, пока не существенно. Само намерение не подлежит наказанию, если не начата его реализация. Впрочем, мы беседуем с глазу на глаз, и если бы я даже кому-нибудь проговорился, вы всегда можете заявить, что я все это выдумал.

– Но…

– Но я могу вас утешить. Я знаю, кто убил Грейс Мэплтон. Я знаю это с первой же минуты, потому что у меня не было никакого выбора. Только один человек мог сделать это. Я лишь не знал, почему он это сделал. А с некоторого времени знаю. Я уверен, что полиция не огласит ничего, что могло бы скомпрометировать кого-либо из жертв убитой. И, кстати, я уверен, что вы ничего не нашли бы в квартире Грейс Мэплтон. Это была отнюдь не рассеянная девушка, насколько мне известно. А вы – наверняка не единственные люди, которые дали бы очень многое, чтобы получить письма, снимки или кассеты с записями. Спокойной ночи, мистер Кварендон.

И он тихо вышел, оставив хозяина с открытым ртом и побелевшим лицом.