Текст книги "Полвойны (ЛП)"

Автор книги: Джо Аберкромби

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 23 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Никакого мира

– Когда они придут?

Отец Ярви сидел у дерева, скрестив ноги, с древней книгой на коленях. Могло показаться, что он и вовсе спит, если бы его глаза под прикрытыми веками не вздрагивали, следя за строчками.

– Колл, я министр, – пробормотал он, – а не провидец.

Колл хмуро посмотрел на приношения на поляне. Обезглавленные птицы, осушенные кувшины из-под эля и связки костей, покачивающиеся на веревке. С веток, на которых были вырезаны руны, головами вниз свисали собака, корова, четыре овцы. Около их перерезанных глоток жужжали мухи.

Там висел и человек. Невольник, судя по натертым отметинам на шее. На его спине было грубо выведено кольцо рун, костяшки его пальцев задевали залитую кровью землю. Прекрасная жертва Тому Кто Взращивает Семя от какой-то богатой женщины, страстно желающей ребенка.

Колл не слишком жаловал священные места. Здесь ему всегда казалось, что за ним наблюдают. Ему нравилось считать себя честным, но секреты есть у каждого. У каждого есть сомнения.

– Что за книга? – спросил он.

– Трактат об эльфийских реликвиях, написанный двести лет назад Сестрой Слодд из Рирскофта.

– Запретное знание?

– Из тех времен, когда Министерство занималось сбором мудрости, а не ее запретами.

– Контролировать можно лишь то, что известно, – пробормотал Колл.

– И любое знание, как и любая власть, может быть опасным не в тех руках. Имеет значение лишь то, как его используют. – Отец Ярви лизнул кончик скрюченного пальца своей иссохшей левой руки и перевернул им страницу.

Колл хмуро посмотрел на тихий лес.

– Зачем мы пришли так рано?

– Битву обычно выигрывает тот, кто приходит первым.

– Я думал, мы пришли говорить о мире?

– Разговоры о мире – это и есть поле битвы министра.

Колл выдохнул, зашлепав губами, затем влез на пенек на краю поляны, подальше от приношений, достал нож и ясеневую болванку, которую уже грубо обработал. Та Кто Бьет по Наковальне, высоко поднявшая молот. Подарок для Рин, когда он вернется в Торлби. Если вернется, а не кончит тем, что останется висеть на дереве на этой поляне. Он снова зашлепал губами.

– Боги щедро одарили тебя, – прошелестел Отец Ярви, не поднимая глаз от книги. – Ловкие руки и острый ум. Симпатичная копна светлых волос. Немного избыточное чувство юмора. Но хочешь ли ты быть великим министром и стоять подле королей?

Колл сглотнул.

– Вы знаете, что хочу, Отец Ярви. Больше всего на свете.

– Тогда тебе нужно многому научиться, и в первую очередь терпению. Направь мотылька своего разума на свет знания, и однажды ты сможешь изменить мир, как и хотела твоя мать.

Колл дернулся к ремешку на шее и почувствовал, как под рубашкой стукнули привязанные на нем гирьки. Гирьки, что носила его мать Сафрит, когда была шкипером, которой доверяли, поскольку она взвешивала честно. Будь храбрым, Колл. Будь настолько хорошим человеком, насколько сможешь.

– Боги, я все еще по ней скучаю, – пробормотал он.

– Я тоже. А теперь успокойся и следи за тем, что я делаю.

Колл отпустил гирьки.

– Мой взгляд прикован к вам, Отец Ярви.

– Закрой глаза. – Министр захлопнул книгу и встал, смахивая со спины засохшие листья. – И слушай.

Из леса послышался звук приближающихся шагов. Колл убрал заготовку, но нож оставил, спрятав в рукав. Хорошо подобранные слова могут решить большинство проблем, но для улаживания остальных, по опыту Колла, прекрасно подходила хорошо заточенная сталь.

Из-за деревьев вышла женщина в черной одежде министра. Ее огненно-рыжие волосы были сбриты по бокам, а оставшиеся зачесаны с жиром в шипастый плавник. Вокруг ушей были вытатуированы руны. Ее лицо было суровым, и суровости добавляли мышцы челюсти, которые напрягались оттого, что она жевала кору сонного дерева. В уголках ее губ виднелись фиолетовые пятна.

– Вы рано, Мать Эдвин.

– Не так рано, как вы, Отец Ярви.

– Мать Гандринг учила меня, что невежливо приходить на встречу вторым.

– Тогда, надеюсь, вы простите мне мою грубость.

– Это зависит от слов, которые вы принесли от Праматери Вексен.

Мать Эдвин вздернула подбородок.

– Ваш господин, король Утил, и его союзник Гром-гил-Горм нарушили клятвы, данные Верховному Королю. Они оттолкнули протянутую им руку дружбы и обнажили против него мечи.

– Его рука дружбы была слишком тяжела для нас, – сказал Ярви. – Эти два года с тех пор, как мы ее стряхнули, нам дышалось намного легче. Два года, и Верховный Король не завоевывал городов, не побеждал в сражениях…

– А в каких битвах сражались Утил и Горм? Если не считать тех, что они ежедневно проводят между собой? – Эдвин сплюнула сок уголком рта, и Колл беспокойно потеребил распустившуюся нитку на рукаве. Тут она попала в точку. – Вам везло, Отец Ярви, поскольку взор Верховного Короля был направлен на Нижеземье. На восстание, к которому, как я слышала, вы приложили руку.

Ярви невинно моргнул.

– Как я могу поднять народ на восстание, находясь за сотни миль оттуда? Разве я волшебник?

– Некоторые так говорят, но сейчас уже ни магия, ни удача, ни хитроумие ничего не изменят. Восстание подавлено. Светлый Иллинг сразился в поединках с тремя сыновьями Хокона и сразил их одного за другим. В мастерстве владением мечом ему нет равных.

Отец Ярви уставился на единственный ноготь своей иссохшей руки, словно хотел проверить, насколько хорошо тот выглядит.

– Король Утил, возможно, не согласился бы. Он победил бы всех троих братьев за раз.

Мать Эдвин проигнорировала его хвастовство.

– Светлый Иллинг – человек нового типа, с новыми подходами. Он разит клятвопреступников мечом, а его Спутники сжигают их замки вместе с семьями.

– Сжигают семьи. – Колл сглотнул. – Вот это прогресс.

– Возможно, вы не слышали, что сделал Светлый Иллинг потом?

– Я слышал, он отличный танцор, – сказал Колл. – Станцевал?

– О да. Через пролив в Йельтофт, где нанес визит вероломному королю Финну.

Все замолчали, и только ветер шелестел листьями, заставляя приношения поскрипывать, отчего у Колла по спине побежали мурашки. Жующая Мать Эдвин тихо причмокнула, улыбнувшись.

– Ага. Об этом ваш шут остроту придумать не может. Йельтофт в руинах, замок короля Финна в золе, а его воины рассеяны по ветру.

Ярви слегка нахмурился.

– А сам король?

– По другую сторону Последней Двери, вместе со своим министром. Их смерть стала неизбежной в тот миг, как вы заманили их в свой маленький союз обреченных.

– На поле битвы, – пробормотал Отец Ярви, – нет правил. В самом деле, новые подходы.

– Светлый Иллинг уже предает огню Тровенланд, готовя путь для армии Верховного Короля. В этой армии воинов больше, чем песчинок на берегу. Величайшая армия с тех пор, как эльфы пошли войной на Бога. К середине лета они будут у ворот Торлби.

– Будущее – это земля, покрытая туманом, Мать Эдвин. Оно еще может всех нас удивить.

– Не надо быть пророком, чтобы увидеть, что грядет. – Она вытащила и развернула свиток, бумага была густо исчерчена рунами. – Праматерь Вексен наречет вас с королевой Лаитлин колдунами и предателями. Министерство объявит эти ее бумажные деньги эльфийской магией, а тех, кто их использует, – изгоями вне закона.

Колл вздрогнул, услышав хруст ветки в кустах.

– Вас сотрут с лица земли, а так же Утила и Горма и всех, кто стоит за них.

В этот миг появились люди. Из Ютмарка, судя по их квадратным пряжкам и длинным щитам. Колл насчитал шестерых, услышал по меньшей мере двоих позади и заставил себя не обернуться.

– Обнаженные мечи? – спросил Отец Ярви. – На священной земле Отца Мира?

– Мы молимся Единому Богу, – прорычал их капитан – воин с украшенным золотом шлемом. – Для нас это просто грязь.

Держа вспотевшую руку на рукояти спрятанного ножа, Колл посмотрел на суровые лица и на суровые клинки, направленные на него.

– Довольно неприятная ситуация, – пропищал он.

Мать Эдвин уронила свиток.

– Но даже сейчас, даже после всех ваших интриг и предательств, Праматерь Вексен готова предложить мир. – Пестрая тень упала на ее лицо, когда она подняла глаза к небесам. – Единый Бог поистине всепрощающий.

Отец Ярви фыркнул. Колл не мог поверить, насколько бесстрашным тот казался.

– Полагаю, у всепрощения есть цена?

– Статуи Высоких Богов будут разрушены, и по всему Расшатанному морю станут поклоняться Единому Богу, – сказала Эдвин. – Всякий ванстер и гетландец будет ежегодно платить десятину Министерству. Король Утил и король Горм сложат мечи к ногам Верховного Короля в Скекенхаусе, умоляя о прощении, и принесут новые клятвы.

– Старые долго не продержались.

– Поэтому вы, Мать Скаер и юный принц Друин останутся в качестве заложников.

– Хм-м-м-м-м-м-м. – Отец Ярви поднял скрюченный палец и побарабанил им по подбородку. – Прекрасное предложение, но летом в Скекенхаусе довольно душно.

Мимо лица Колла вжикнула стрела, так близко, что он почувствовал ветер от нее на щеке. Она тихо попала предводителю воинов в плечо, прямо над кромкой щита.

Из леса полетели еще стрелы. Закричал мужчина. Другой вцепился в стрелу, попавшую в лицо. Колл прыгнул к Отцу Ярви и утащил его за толстый ствол священного дерева. Он быстро глянул на воина, который бежал к ним с высоко поднятым мечом. Тогда вперед вышел громадный как дом Досдувой, взмахом огромного топора сбил человека с ног, и тот покатился прочь в облаке сухих листьев.

Тени сплелись; всюду кромсали, кололи и врезались в приношения, раскачивая их. Спустя несколько кровавых мгновений люди Матери Эдвин присоединились к королю Финну на той стороне Последней Двери. Их капитан стоял на коленях и хрипло дышал – шесть стрел торчали из его кольчуги. Он попытался встать, опираясь на меч, как на трость, но красная сила вытекала из него.

На поляну вышел Фрор. Одна рука сжимала тяжелый топор. Другой он аккуратно расстегнул пряжку украшенного золотом шлема капитана. Отличный шлем, и за него дадут отличную цену.

– Ты пожалеешь, – выдохнул капитан. На его губах была кровь, седые волосы прилипли к вспотевшему подбородку.

Фрор медленно кивнул.

– Уже жалею. – Он ударил капитана по макушке, и тот упал, раскинув руки.

– Теперь можешь отпустить меня, – сказал Отец Ярви, похлопывая Колла по боку. Тот понял, что прикрывал министра своим телом, как мать прикрывает ребенка в бурю.

– Вы не могли посвятить меня в план? – спросил он, поднимаясь.

– Нельзя выдать то, чего не знаешь.

– Не верите, что я могу сыграть свою роль?

– Доверие как стекло, – сказал Ральф, закинув за плечо свой огромный лук из рогов и широкой рукой помогая Ярви подняться. – Красивое, но только глупец станет много на него взваливать.

Закаленные воины Гетланда и Ванстерланда со всех сторон окружили поляну, и Мать Эдвин одиноко выделялась среди них. Коллу было почти жаль ее, но он знал, что жалость никому из них ничего хорошего не принесет.

– Похоже, мое вероломство было лучше вашего, – сказал Ярви. – Уже дважды ваша госпожа пыталась стереть меня с лица земли, и все же я еще здесь.

– Ты известен своим вероломством, паук. – Мать Эдвин плюнула фиолетовым соком коры ему под ноги. – А что насчет священной земли Отца Мира?

Ярви пожал плечами.

– О, он всепрощающий бог. Хотя, возможно, было бы мудро подвесить вас на этих деревьях и перерезать вам глотку, просто на всякий случай.

– Так давай же, – прошипела она.

– В милосердии больше силы, чем в убийстве. Возвращайтесь к Праматери Вексен. Поблагодарите ее за информацию, что вы мне передали, она была полезной. – Он указал на мертвецов, которых уже подвешивали за ноги к ветвям деревьев священной рощи. – Поблагодарите ее за эти щедрые приношения Высоким Богам, они их, несомненно, оценят.

Отец Ярви резко приблизился к ней, ощерившись; маска Матери Эдвин слетела, и Колл увидел ее страх.

– Но скажите Первой из министров, что ссать я хотел на ее предложение! Я поклялся отомстить убийцам моего отца. Клятвой солнца и клятвой луны. Скажите Праматери Вексен, что пока и я и она живы, мира не будет.

Недостаточно кровожадный

 – Я прибью тебя, полубритая сука! – прорычал Рэйт, наступая на нее и брызгая слюной. Ракки схватил его за левую руку, а Сорьёрн за правую, и вдвоем им удалось его оттащить. В конце концов, у них в этом было немало опыта.

Колючка Бату не шелохнулась. Если не считать того, что на обритой стороне ее головы напряглись мышцы челюсти.

– Давайте все просто успокоимся, – сказал ее муж Бренд, махая раскрытыми ладонями, словно пастух, который пытался успокоить беспокойное стадо. – Мы вроде должны быть союзниками? – Он был большим и сильным как бык. – Давайте просто… просто на миг встанем в свете.

Рэйт дал понять всем, что он об этом думает, вывернувшись от брата так, чтобы плюнуть Бренду в лицо. К сожалению, он промазал, но смысл был ясен.

– Надо бы усмирить этого пса.

У всех есть слабые места, и Рэйта это задело. Он обмяк, склонил голову набок, лениво ухмыльнулся, блеснув зубами, и перевел взгляд на Бренда.

– А может, мне лучше прибить твою трусливую женушку?

У него всегда находилась уловка, чтобы начать драку, впрочем, и чтобы закончить тоже. Но он не был готов к тому, как быстро Колючка на него бросилась.

– Ты труп, ублюдок белобрысый!

Рэйт отпрянул, едва не уронив за собой брата и Сорьёрна на землю дока. Понадобилось три гетландца, чтобы оттащить ее – хмурый старый мастер над оружием, Хуннан, старый лысый кормчий, Ральф, и Бренд, который перехватил ее за шею своей рукой в шрамах. Все – сильные мужики и дрожали от усилия, но, даже несмотря на это ее кулак попал Рэйту по макушке.

– Мир! – зарычал Бренд, пытаясь оттащить брыкающуюся жену. – Ради всех богов, мир!

Но мириться никто не собирался. Рык оскорблений понесся и от гетландцев и от ванстеров. Рэйт видел побелевшие костяшки пальцев на рукоятях мечей, слышал скрежет ножа, который вынимал из ножен Сорьёрн. Чуял приближение насилия, куда более грозного, чем он планировал. Но с насилием всегда так. Оно редко задерживается на том участке, что ты для него разметил. Иначе оно не было бы насилием.

Рэйт стиснул зубы – полурыча, полуухмыляясь  –  в его груди занималось пламя, дыхание жарко вырывалось из горла, и каждая мышца напряглась.

Прямо здесь, в мокрых от дождя доках Торлби, могла случиться битва, о которой пели бы потом в песнях, если бы не появился Гром-гил-Горм, который проталкивался через сердитую толчею, как огромный бык через стадо блеющих коз.

– Хватит! – прорычал король Ванстерланда. – Что тут за позорное кудахтание мелких птах?

Гул тут же стих. Рэйт стряхнул брата, ухмыляясь своей волчьей ухмылкой, и Колючка вырвалась от мужа, рыча проклятия. Несомненно, Бренда ждала неприятная ночка, но на взгляд Рэйта все прошло неплохо. В конце концов, он пришел сражаться, и не так уж важно с кем.

Свирепо смотревшие гетландцы расступились, чтобы пропустить короля Утила, баюкавшего в руках обнаженный меч. Конечно, Рэйт его ненавидел. Хорошему ванстеру полагается ненавидеть короля Гетланда. Но с другой стороны, он казался человеком, достойным восхищения, – седовласый и крепкий, как железный прут, и такой же несгибаемый, известный множеством побед, немногословием и безумным блеском впалых глаз. И говорили, что лишь холодная пустота у него там, где другим боги обычно вкладывают милосердие.

– Я разочарован, Колючка Бату, – проскрежетал он голосом, грубым, как жернова. – Я ожидал от тебя большего.

– Сожалею, мой король, – прорычала она, бросая на Рэйта свирепые взгляды, словно кинжалы, а потом на Бренда, который вздрогнул, словно кинжал от жены не был для него в новинку.

– А я большего и не ждал. – Гром-гил-Горм поднял черную бровь, глядя на Рэйта. – Но, по крайней мере, надеялся.

– Надо было позволить им оскорблять нас, мой король? – бросил Рэйт.

– Если небольшое оскорбление поддержит союз, то его следует стерпеть, – раздался сухой голос Матери Скаер.

– А наш союз как корабль в бурных морях, – сказал Отец Ярви с этой своей медовой улыбочкой, по которой так и хотелось врезать. – Загрузите его ссорами, и мы точно все утонем поодиночке.

Рэйт зарычал в ответ. Он ненавидел министров и их двуличную болтовню об Отце Мире и о большем благе. На его взгляд, не было такой проблемы, которую не решить кулаком.

– Ванстер никогда не забывает оскорбление. – Горм заткнул большие пальцы за пояс между ощетинившихся ножей. – Но я хочу пить, и раз уж мы гости… – Он выпрямился, выпятил грудь, на которой зашевелилась цепь из наверший поверженных врагов. – Я, Гром-гил-Горм, Ломатель Мечей и Создатель Сирот, король Ванстерланда и любимец Матери Войны… пройду в город вторым.

Его воины угрюмо заворчали. Они потратили час, споря, кто пройдет первым, и теперь их битва проиграна. Их король займет менее почетное место, меньше почета достанется и им, и, боги, их сильно задевало всё, что касалось почета.

– Мудрый выбор, – сказал Утил, прищурив глаза. – Но не ожидай за него подарков.

– Волку не нужны дары от овцы, – сказал Горм, сердито оглядываясь.

Ближайшие воины короля Утила с важным видом шествовали мимо, сверкая позолоченными пряжками, рукоятями мечей и кольцами-деньгами, раздуваясь от незаслуженной заносчивости. Рэйт оскалился и плюнул им под ноги.

– И в самом деле, пес, – презрительно бросил Хуннан, и Рэйт кинулся бы на старого ублюдка и вышиб бы ему мозги, если бы Ракки крепко не схватил его и не прошептал ему на ухо:

– Спокойно, братец, спокойно.

– Синий Дженнер! Вот это сюрприз!

Рэйт хмуро глянул через плечо и увидел, как Отца Ярви оттащил в сторону какой-то старый воин с просоленным лицом.

– Надеюсь, приятный, – сказал Дженнер, пожимая руку Ральфу, словно они были старыми напарниками по веслу.

– Посмотрим, – сказал министр. – Ты пришел за золотом королевы Лаитлин?

– Я стараюсь взять любое золото, что мне предложат. – Дженнер оглянулся, словно собирался показать какое-то тайное сокровище. – Но у меня есть намного лучший повод быть здесь.

– Лучше золота? – спросил Ральф, ухмыляясь. – Ты изменился.

– Намного лучше. – Дженнер вывел вперед кого-то из-за спины, и Рэйту словно пробили череп насквозь, и весь его боевой настрой улетучился.

Она была невысокой и стройной, закутанной в непромокаемый плащ. Ее волосы спутались в дикую копну, облако темных кудрей подергивалось и шевелилось от соленого ветра. У нее была бледная кожа, потрескавшаяся и розовая у ноздрей, а скулы были такими тонкими и острыми, что казалось, могут расколоться от грубого слова.

Она посмотрела прямо на Рэйта своими большими глазами, темно-зелеными, как Мать Море в штормовой день. Она не улыбалась. Не говорила. Она казалась грустной, серьезной и полной тайн, и каждый волосок на теле Рэйта встал дыбом. Ни один удар топора не мог сразить его до такого беспамятства, как один ее короткий взгляд.

Некоторое время Отец Ярви стоял, глупо раскрыв рот. Затем громко его захлопнул.

– Ральф, отведи Синего Дженнера и его гостью к королеве Лаитлин. Немедленно.

– Ты был готов убить того, кто пойдет первым, а теперь не хочешь идти вовсе? – Ракки уставился на него, и Рэйт понял, что люди Горма с важным видом идут вслед за гетландцами, едва не лопаясь от напыщенности, которой они компенсировали тот факт, что заходят вторыми.

– Что это была за девушка? – прохрипел Рэйт, чувствуя, что голова кружится, словно его вырвали из пьяного сна.

– С каких пор тебя интересуют девушки?

– С тех самых, как я увидал вот эту. – Он удивленно посмотрел на толпу, надеясь доказать им обоим, что она ему не привиделась, но ее уже не было.

– Наверное, красотка, раз отвлекла тебя от ссоры.

– Никого красивее не встречал.

– Прости меня, братец, но, что касается женщин, ты немногое повидал. Ты у нас боец, забыл? – Ракки ухмыльнулся, поднимая огромный черный щит Гром-гил-Горма. – А любовник – я.

– И ты не устаешь мне об этом повторять. – Рэйт поднял на плечи тяжелый меч короля и направился было вслед за братом в Торлби. Пока не почувствовал, как его придерживает массивная длань господина.

– Ты меня разочаровал, Рэйт. – Ломатель Мечей притянул его к себе. – Здесь полно тех, кто может быть серьезным врагом, но я слышал, что Избранный Щит королевы Лаитлин, которую ты выбрал, худший из них.

Рэйт сердито уставился в ответ.

– Она не пугает меня, мой король.

Горм жестко шлепнул его по лицу. Ну, для Горма это был шлепок. Для Рэйта это был будто удар веслом. Он пошатнулся, но король ухватил его и снова подтащил к себе.

– Меня ранит не то, что ты пытался ее побить, а то, что ты проиграл. – Он шлепнул его с другой стороны, и рот Рэйта наполнился соленой кровью. – Мне не нужен тявкающий пес. Мне нужен пес, который пользуется зубами. Мне нужен убийца. – Он в третий раз шлепнул Рэйта, и у того закружилась голова. – Боюсь, Рэйт, в тебе осталось милосердие. Подави его, пока оно не подавило тебя.

На прощание Горм потрепал волосы Рэйта. Как отец сына. Или охотник гончую.

– На мой вкус, ты никогда не будешь слишком кровожадным, мальчик. И ты это знаешь.