Текст книги "Бигфут — клиент Гарри"
Автор книги: Джим Батчер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 7 страниц)
– Да, – нахмурился я.
– Тогда почему сынок бигфута не умер?
– Совершенно верно. Меня это тоже озадачило, – закивал я головой.
* * *
Девчонка влюбилась в Ирвина, а это значит, она опасна для него. Чёрт, она опасна почти для всех. Она даже не совсем человек. Как во мне вообще могло прорасти какое-то снисхождение к ней?
И в то же время, разве можно было поступить по-другому?
– Нужно было брать золото, – пробормотал я.
– Что? – переспросила она.
Одновременно с этим у тротуара в нескольких шагах от нас припарковался линкольн «таун кар». Из передних дверей вышло двое мужчин. Они были в дорогих костюмах и имели толстые шеи. У одного костюм не совсем подходил по размеру, поэтому имелась небольшая выпуклость от пистолета в наплечной кобуре. Этот встал на тротуаре и уставился на меня, сложив руки перед собой. Водитель обошёл машину и открыл заднюю пассажирскую дверь.
– Класс, – сказала Конни. – Чудно. Только этого мне не хватало.
– Кто это? – поинтересовался я.
– Мой папа.
Мужчина, вышедший из задней части лимузина, носил жемчужно-серый костюм, на фоне которого наряды его головорезов походили на второсортные тряпки. Он был худым, ростом немного более шести футов, а его стрижка, наверное, стоила больше, чем я зарабатывал за неделю. Волосы у него были тёмными с сединою на висках, кожа обветренная и сильно загорелая. Почти на каждом наманикюренном пальце красовалось по огромному камню.
– Привет, папа, – улыбнулась Конни. Голос казался искренним, но когда она говорила, смотрела немного в сторону. Одно из правил чтения языка тела гласит, что практически никому не удаётся полностью скрыть физическое отражение своего настроения. Можно только уменьшить признаки его проявления в позах и движениях. Если под воображаемым микроскопом рассматривать язык тела, он расскажет, о чём думают люди.
Конни явно не желала говорить с этим человеком и готова была сбежать при первой возможности от собственного отца. Это кое-что говорило об этом парне. Я был почти уверен, что не понравлюсь ему.
Он с улыбкой приблизился к девушке и, после мимолётного колебания, они обменялись недолгими объятиями. Выглядело так, будто практиковались в этом они нечасто.
– Конни, – продолжая улыбаться, произнёс мужчина. У него было такое же протяжное произношение, как у дочери. Он склонил голову набок и задумчиво стал разглядывать её. – Ты осветлила волосы. Это… производит впечатление.
– Спасибо, папа, – тоже улыбаясь, сказала Конни. При этом искренности ни в одном из них не было заметно. – Я не знала, что ты в городе. Если бы ты позвонил заранее, мы могли бы организовать вечеринку.
– Сам не ожидал, – не задумываясь, ответил он. – Надеюсь, ты не против.
– Конечно, нет.
Оба лгали друг другу в глаза. Между ними по-настоящему остро стоял вопрос отцов и детей.
– Как дела у парнишки, с которым ты подружились? У Ирвинга.
– Ирвина, – поправила Конни ядовито-слащавым тоном. – Он замечательный парень. Возможно, он лучше всех остальных.
Он поморщился и сказал:
– Я понял. Но он не с тобой?
– Ему нужно готовиться к занятиям, – не моргнув глазом, солгала Конни.
Ответ вызвал лёгкую хитрую ухмылку.
– Понятно. Как зовут твоего спутника? – не глядя на меня, любезно поинтересовался он.
– Прошу прощения, – сказала Конни. – Гарри, это мой папа, Чарльз Барровилл. Папа, это Гарри Дрезден.
– Привет, – сверкнув улыбкой, поздоровался я.
Барровилл внезапно прищурился, резко вздохнул и обернулся ко мне. Огляделся по сторонам, словно в поисках путей отхода или, возможно, подходящих заложников.
– Рад встрече, мистер Дрезден, – его голос неожиданно стал сдавленным. – Что привело вас в Оклахому?
– Я слышал, здесь есть, где разгуляться, – ответил я. Телохранители за спиной Барровилла почувствовали возникшее напряжение и оба замерли. Барровилл ненадолго задумался, как будто пытался понять истинный смысл моих слов. Тягостно тикали секунды, наступило затишье, как перед перестрелкой в старых вестернах.
По улице покатилось перекати-поле. Без шуток, настоящее всамделишное перекати-поле. Это же Оклахома.
Барровилл медленно выдохнул и сказал Конни:
– Солнышко, мне нужно немного побеседовать с тобой наедине. У тебя найдётся пара минут?
– Вообще-то… – начала Конни.
– Прямо сейчас, пожалуйста, – перебил её Барровилл. В его любезном голосе проскакивали сердитые нотки. – В автомобиле. Я подвезу тебя обратно в общежитие.
Конни скрестила руки на груди и нахмурилась.
– Папа, я тут принимаю одного гостя из города и не могу просто так оставить его здесь.
Рука одного из телохранителей резко дёрнулась.
– Не усложняй всё, Конни, – сказал Барровилл. – Давай не будем устраивать сцен.
Его взгляд не отрывался от меня, пока он говорил, я получил недвусмысленное сообщение, чёткое и ясное. Он забирает девушку с собой, и готов к любым неприятностям, если я попытаюсь остановить его.
– Всё в порядке, Конни, – сказал я. – Я бывал в Нормане раньше и без труда найду дорогу к гостинице.
– Точно?
– Конечно.
– Герман, – приказал Барровилл.
Водитель открыл пассажирскую дверь и снова встал за спину хозяина. Он не отрывал от меня глаз и покачивал одной рукой, готовясь в любой момент выхватить оружие.
Конни перевела несколько раз взгляд с меня на отца, громко вздохнула и пошла к машине, села в салон, а Герман закрыл за ней дверь.
– Я узнал вас. Вы были в Провале Рейтов, когда Скавис и Мальвора попытались устроить переворот. Передний ряд, от начала до конца поддерживали сторону Рейтов, – любезно напомнил я Барровиллу.
– У вас превосходная память, – сказал Барровилл.
– И осталась целой и невредимой, заметили?
Вампир грустно улыбнулся.
– Что вы делаете возле моей дочери?
– Гуляю, – ответил я. – Беседую.
– Вам не о чём беседовать с ней. В интересах мира между Коллегией и Советом, я готов закрыть глаза на вторжение на мою территорию. Ступайте с миром. Сейчас же.
– Вы совсем ничего не рассказывали ей, так ведь? – спросил я. – Само собой не рассказали, кем она является.
У него задёргалась щека.
– Это не наш метод.
– Ага, – сказал я. – Значит, вы дожидаетесь, когда они в первый раз втюрятся, попробуют заняться сексом, и убьют того, кто окажется с ними рядом. Немного жестковато в отношении детишек, согласны?
– Конни не смертный скот. Она вампир. Инициация развивает характер, который понадобится ей для выживания и процветания.
– Что хорошо для вас, то хорошо и для неё?
– Смертный, – сказал Барровилл, – тебе не понять. Я ей отец. Это моя обязанность, подготовить её к жизни. Инициация необходима ей.
Я вздёрнул брови.
– Господь… так вот что происходит, да? Ты отправил её учиться, чтобы затрахать какого-нибудь несчастного парнишку до смерти. Чёрт, уверен, тебе это удалось. Только парнишка не умер, поэтому сейчас ты в городе, желаешь выяснить, что, чёрт возьми, пошло не так.
Глаза Барровилла потемнели, он покачал головой.
– Это не твоё дело. Уходи.
– В том-то и дело, что моё, – возразил я. – Мой клиент волнуется за своего ребёнка.
– Ирвинга, – ощерился Барровилл.
– Ирвина, – поправил я.
– Возвращайся в Чикаго, чародей, – сказал он. – Сейчас ты на моей территории.
– Зря ты так, – ответил я. – У парнишки большие связи. Если с ним что-то случится, тебе не поздоровится.
– Это угроза? – спросил он.
Я покачал головой.
– Дружище, я не против мирно уладить все вопросы. Я могу добиться своего и по-другому. Если ты знаком с моей репутацией, то должен знать, насколько я искренний парень.
– Наверно, нужно убить тебя прямо тут.
– Здесь, у всех на виду? – спросил я. – При свидетелях? Ты не будешь этого делать.
– Уверен?
– Уверен. Даже если ты победишь, то проиграешь. Ты просто хочешь отпугнуть меня, – я кивнул в сторону его головорезов. – Вурдалаки, я угадал? Двух на меня маловато будет, дружище. Чертовски люблю биться с вурдалаками. Меня муки совести никогда не мучают от их страданий.
Барровилл пропустил мимо ушей моё предупреждение – обычное поведение для нелюдей. Он посмотрел на меня, потом на свой «Ролекс».
– Я даю вам времени покинуть штат до полуночи. Иначе, гарантирую, вы отправитесь на тот свет.
– Сейчас, – сказал я, – я от страха аж задыхаюсь.
Глаза Барровилла сменили цвет с тёмно-зелёного на более бледный и злой зелёно-золотистый.
– Я возвращаю зло тем, кто угрожает благосостоянию моей семьи, Дрезден.
– Да. Вы настоящий Оззи Нельсон. Джон Уолтон. Бен Картрайт. [17] 17
Дрезден перечисляет персонажей сериалов, намекая, что семейные ценности – это не только фамильные драгоценности. Прослеживаются параллели и с ним самим.
Оззи Нельсон – «Приключения Оззи и Гарриет», сериал о любви, выходил с 1952 по 1966 год (у Дрездена с любовью проблемы).
Джон Уолтон – «Уолтоны» – телесериал о жизни бедной, но благородной семьи из Виргинии в период Великой депрессии 1929 – 1933 годов. Шёл по ТВ с 1972 по 1981 год (у Дрездена никогда толком не было семьи).
[Закрыть]
– Что?
– Мистер Драммонд? Чарльз… в ответе? [18] 18
Джордж Драммонд – директор школы в британском сериале 1985 года «Драммонды» о школе-интернате для мальчиков (Дрезден в детстве кочевал из одного приюта в другой).
Чарльз – главный герой американского телесериала в жанре ситуационной комедии «Чарльз в ответе». Шёл по ТВ с 1984 по 1990 год. Студент колледжа Чарльз работает, присматривая за детьми, и живет он с ними вместе в одном доме, в результате у бедняги нет времени на девушек.
[Закрыть]Нет?
– Что вы несёте?
– Адские колокола, неужели никто в Белой коллегии не смотрит телевизор? Я давал вам известные примеры основных ценностей. Семья дороже золота.
Барровилл уставился на меня тусклым змеиным взглядом. А затем просто сказал:
– Полночь, – перед тем как повернуться ко мне спиной, сделал два шага назад и сел в машину. Его громилы угрюмо посмотрели на меня, тоже сели в машину и уехали.
Я проследил, как машина отъезжает. Несмотря выказанное мной отношение к Барровиллу, я знал, что воспринимать его нужно всерьёз. Любой вампир является опасным противником, а этот тем более, с его активами, финансами и личной армией отморозков. Но не только поэтому, но и… с его точки зрения, я влез в его права на девочку. Вампиры Белой Коллегии, в определённой степени, потому и опасны, что частично являются людьми. У них были человеческие эмоции, человеческие желания, человеческие слабости. Барровилл может безрассудно встать на защиту своей семьи, как любой другой.
А, кроме того, они ещё и нелюди. Все человеческие потребности у них тесно переплелись с паразитирующим духом, который они называют «Голод» и от которого берётся вся энергии и смертельная жажда вампирической сущности.
Если взять одну часть человеческих грехов и комплексов, добавить к ней ещё одну часть нечеловеческой силы и мотиваций, то что из этого получится?
Неприятности.
* * *
– Барровилл? – переспросил инспектор Дин. – Нефтяной магнат? У него целая свора на содержании. Из конгрессменов.
– Скорее всего, он самый, – ответил я. – Все вампиры любят деньги и статус. Это здорово облегчает им жизнь.
– Вообще любому, хоть вампиру, хоть не вампиру, – усмехнулся Дин.
– Вот уж точно, – согласился я.
– Вы оказались в затруднительном положении, – заметил он. – Расскажешь всё девушке, погубишь её. Не расскажешь, погубишь и её, и Бигфута. В любом случае чей-нибудь папаша предъявит претензии.
– Это вы верно подметили.
– Мне кажется, умный парень умыл бы руки, бросил эту заваруху и уехал из города.
– Согласен. Но я всего-навсего обычный парень.
* * *
Лесонасаждений в Нормане практически не было, стояли отдельные деревья тут и там. Место, где я договорился встретиться с Рекой в Плечах, находилось в центре лесного массива, который был пожертвован университету Оливерским заказником дикой природы для проведения исследований. Когда я шёл не спеша по редколесью, мне пришло в голову, что встреча с Рекой в Плечах походит на рандеву с акулой из фильма «Челюсти» на мелководье, но он умудрился подобрать место, где даже большая лодка останется на плаву.
Было темно, и я снял с шеи серебряный амулет-пентаграмму, чтобы использовать для освещения. Послал в него импульс воли, прошептал заклинание – и маленький символ загорелся тусклым голубым светом, что позволило мне ходить, не натыкаясь на деревья. Минут пять у меня ушло, чтобы примерно сориентироваться, потом из темноты донеслось негромкое приветственное ворчание Реки в Плечах.
Мы сели на поваленное дерево, и я рассказал ему, что удалось выяснить.
После того, как я закончил, он пару минут сидел молча. Потом произнёс:
– Мой сын подцепил паразита.
Меня это слегка возмутило.
– Ты, конечно, вправе так к этому относиться, – заявил я.
– А разве можно как-то иначе?
– Он встретил девушку. А паразита просто получил в нагрузку.
Река в Плечах глубоко вздохнул. При его гигантских габаритах звук был, как у тех пневматических машин, которыми поднимают автомобили в ремонтных мастерских.
– Ясно. По-твоему, девушка не представляет опасности. Она ни при чём.
– Именно, – ответил я. – Она не больше виновата в том, что такой родилась, чем ты или я.
Река в Плечах хмыкнул.
– Твой народ раньше сталкивался с Белой Коллегией?
Он снова хмыкнул.
– В прошлый раз, когда я спас Ирвина… До сих пор поражаюсь мощи его ауры, а ему было тогда всего четырнадцать лет. Постоянное высасывающее заклинание, которое должно было убить, всего лишь усыпляло его, – я посмотрел на него. – Но я ничего не чувствую у тебя. Логичным было бы, если твоя аура на порядок превышала ауру твоего потомка. Теперь понятно, почему ты так старательно избегал любых прикосновений ко мне. Ты скрываешь от меня свою силу, я прав?
– Возможно.
Я рассмеялся.
– Именно такой ответ можно ожидать от чародея.
– От посторонних мы скрываем совсем не это, – сказал он. – Да мы и не чародеи. Просто видим мир иначе, чем смертные. Вы, люди, опасны для нас.
– Ха, – усмехнулся я, сравнив его массивную фигуру со своей. – Из нас двоих опасен, конечно, я.
– Как ребёнок, размахивающий отцовским пистолетом, – сказал Река в Плечах. В его голосе прорезались более мягкие нотки. – Хотя некоторые из вас, должен признать, разумней, чем остальные.
– Хочу сказать, – произнёс я, – я мало кого видел с такой жизненной силой, как у парнишки. Когда проснулся Голод у Конни, она питалась ей без всяких ограничений, а ему хоть бы что, кроме похмелья. Возможно, он смог бы без проблем выдержать совместную жизнь с ней.
Река в Плечах неспешно кивнул. Его лица, похоже, выражало глубокую задумчивость, точно разглядеть было сложно, сильно стемнело, а черты лица были чересчур грубые и угловатые.
– Девчонка, судя по всему, по-настоящему влюбилась в него. А он в неё. Я, конечно, не эксперт в таких делах, но они, похоже, нравятся друг другу, даже когда у них возникают разногласия, они бьются честно. Это хороший знак, – я, прищурившись, посмотрел на него. – Ты, в самом деле, считаешь, что ему грозит опасность?
– Да, – сказал Река в Плечах. – Сейчас они будут вынуждены убить его.
Я захлопал глазами.
– Что?
– Это… существо. Барровилл.
– Не томи?
– Он отправил своего ребёнка сюда с определённой целью – она должна была встретить молодого человека, напитаться им и, сама того не желая, убить.
– Я знаю.
– Что за чудовище будет так поступать со своими детьми? – покачал головой Река в Плечах.
– Вампиры, – ответил я. – Судя по тому, что мне известно, они часто так поступают.
– Потому что им больно, – заявил Река в Плечах. – Барровилл помнит свою первую возлюбленную. Помнит жизнь с ней. Помнит её смерть. С тех пор Вендиго [19] 19
В мифах индейцев Северной Америки (алгонкины) вендиго – лесные духи-людоеды, пожирающие заблудившихся путников. Это существа столь же высокие, как дерево, с безгубым ртом и острыми зубами. Тела у них полупрозрачные, ибо состоят изо льда. Несмотря на крайнюю худобу, вендиго отличаются ненасытностью. Своих жертв они заманивают свистом, который напоминает шелест ветра. Услышав этот свист, человек словно сходит с ума, и ноги сами несут его к тому дереву, у которого притаился вендиго.
[Закрыть]наложил свою лапу на его сердце. Это определило его судьбу.
– Вендиго?
– Общий термин. Ненасытный дух голода, – отмахнулся Река в Плечах.
– А, сейчас понял.
– Так вот, насчёт Барровилла. В своё время отец объяснил ему, что всё так и должно было быть. Что это необходимо, чтобы сделать его хорошим вампиром. Что то, что превратило его в монстра-убийцу – на самом деле хорошо. Он всю свою жизнь пытается убедить себя в этом.
Река медленно кивнул сам себе, потом спросил:
– Что происходит, когда ребёнок не слушает отца, а поступает по-своему?
Я почувствовал себя идиотом.
– Это означает, что сказанное ему отцом было ложью. Это означает, что, возможно, он не должен быть таким. Это означает, что он лгал самому себе. Обо всём.
Река в Плечах развёл руками, ладонями вверх, как бы констатируя факт.
– Такие отцы, как он, стараются сделать детей подобными себе. Он захочет сделать ложь правдой.
– Для этого ему надо будет убедиться, что Конни убила Ирвина, – продолжил я. – Мы должны вытащить его оттуда. Возможно, их обоих.
– Как? – спросил Река в Плечах. – Она ничего не знает. Он знает немного. Ни один из них не знает достаточно, чтобы догадаться сбежать.
– Они не должны удирать, – буркнул я.
– Всегда лучше избежать драки, чем ввязываться в неё.
– Не согласен, – заявил я. – Иногда нужно вступать в бой. И драться. И побеждать.
Река в Плечах покачал головой.
– Твой предок был охотником, – я почувствовал, что у Реки в Плечах эта тема вызывает столь глубокое сопротивление, что, боюсь, я никогда не смог бы преодолеть его. Река просто не боец. – Может, ты согласишься, что мудрее будет, если они оба убегут?
– В данном случае… да, может быть. Но я думаю, это лишь отсрочит конфронтацию. У парней вроде Барровилла длинные руки. Если он начнёт преследовать, рано или поздно он найдёт их.
– Я не имею права забирать у него дочь, – сказал Река в Плечах. – Меня интересует только Ирвин.
– Ну, я не собираюсь пытаться разлучить их, – возразил я. – Ирвин едва не набросился на меня, когда я об этом заикнулся.
Я сделал паузу и добавил:
– Но он мог бы послушать тебя.
Река в Плечах покачал головой.
– Он прав. У меня нет права заявляться и разбивать его жизнь вдребезги, после того, как был так далеко и так долго. Он никогда не послушает меня. Он очень зол. Может быть, по уважительным причинам.
– Ты же его отец, – не отступал я. – Возможно, это куда весомее, чем ты думаешь.
– Я не должен был тебя в это втягивать, – проворчал он. – Прошу прощения, чародей. Ты свободен. Позволь мне самому с этим разобраться.
Я внимательно посмотрел на Реку в Плечах.
Огромный бигфут был, конечно, мощным, но он также был медлительным. Ему требовалось время для принятия решений. Он действовал с огромным терпением. Он явно не мог определиться, насколько причастным быть к жизни сына. Прежде чем сделать выбор, у него могут уйти месяцы на размышление и наблюдение.
Большинство из нас не столь неторопливы. Барровилл уж точно, я уверен. Если вампир решил нас преследовать, он, возможно, уже гонится за нами. Прямо сейчас.
– В данном конкретном случае, Река в Плечах, ты неправ, – заявил я. – В бой вступить нужно в ближайшее время. Предпочтительно сегодня.
– Я такой, какой есть, – твёрдо сказал Река.
Я встал с бревна, кивнул и ответил:
– Знаю. И я тоже.
* * *
Я позвонил своему коллеге-Стражу, «Дикому Биллу» Мейерсу, в Даллас, но мне ответил автоответчик. Я оставил сообщение, что я нахожусь в Нормане и нуждаюсь в его помощи, но надежды на то, что он вовремя появится, было мало. Обратной медалью обладания магическими способностями являлся непрогнозируемый отказ сложной техники от любого чиха. Сотовые телефоны в наших руках становятся «кирпичами», и это временами создаёт для нас проблемы с коммуникацией, хотя это не единственная из возможных причин отсутствия связи. Если бы Билл был в зоне доступа, он ответил бы. У него под надзором находилась достаточно большой район и, скорее всего, у него были свои проблемы, но так как Даллас был всего в трёх часах езды (при условии, если его автомобиль не ломался), я мог надеяться, что он к утру приедет.
Итак, я сел в свой рассыпающийся старый Фольксваген-жук, запустил двигатель и поехал в сторону кампуса в одиночку. Припарковался я, где попало – наверное, мне выпишут штрафную квитанцию. Я намеревался выбросить её. Анархистам гораздо легче найти место для парковки.
Я вышел и направился к одному из небольших зданий общежитий кампуса. У меня с собой не было магического посоха, если ходить с ним – слишком странный у меня вид будет, но жезл висел на петле под моим кожаным плащом. Я не думал, что придётся пользоваться им, но лучше носить его и не нуждаться в нём, чем наоборот. Я проверил, на месте ли защитный браслет, и побрёл по коротко стриженому газону с травой бирюзового оттенка к общежитиям, в которых жил Ирвин. Они были крошечными, для такого кампуса, всего четыре пятиэтажных здания, стоявших под прямым углом друг к другу в виде знака плюс. Дверь была заперта. В наши дни в общежитиях для безопасности всегда так делают.
Я барабанил костяшками пальцев по стеклу, пока меня не заметил проходивший мимо студент. Я показал картонку с местной Быстропиццей и старался выглядеть опаздывающим в туалет. Можно было не стараться. Глаза паренька были остекленевшими и налитыми кровью. Он чем-то обдолбался, поэтому открыл дверь без всяких вопросов.
– Спасибо.
– Пустяки, – отмахнулся он.
– Меня должны были встретить у дверей, – сказал я. – Вы не знаете парня по имени, э-э…
Я сверился с запиской, приклеенной к коробке:
– Ирвин Паундер?
– Паундер, ага, – сказал паренёк. – Он у себя в комнате. Четвертый этаж, южный блок, третья дверь слева. Просто идите на звук.
– Музыки?
Он рассмеялся.
– Не совсем.
Я поблагодарил его и побрёл вверх по лестнице, что становилось с каждым годом всё сложнее для моих коленей. Возможно, мне нужна ортопедическая обувь или что-то подобное.
Я успел подняться до второго этажа, когда почувствовал нечто. В воздухе витала неопределённая напряженность. Это заставляло биться быстрей сердце и бросало в пот. Пройдя ещё несколько ступенек, я стал чаще и громче дышать. Только добравшись до третьего этажа, я вспомнил, самым опасным моментом для экстрасенсорного нападения являлось то, что жертва почти никогда не понимает, что происходит на самом деле.
Я остановился и в панике поднял свою ментальную защиту, неожиданный выброс адреналина и страх ослабили трепет от смутного желания, которое я почувствовал. Воздух был полон психической силой, сущность которой я когда-то давно испытал в Провале Рейтов. Это было, когда Лара Рейт выпустила всю свою мощь против пришедшего туда собственного отца, Белого Короля, утопив его разум в навязанной похоти и стремлении угодить ей. С тех пор он стал её марионеткой.
Здесь присутствовала тот же метод атаки, хотя были небольшие отличия. Похоже, здесь находился Барровилл. Он действовал даже быстрее, чем я опасался. Удерживая все свои ментальные щиты, я ускорил шаг. Достигнув четвертого этажа, я услышал звуки, о которых упоминал добродушный торчок.
Это был секс. Громкий и в больших количествах секс.
Я бросил пиццу и вытащил жезл. Мне хватило пяти секунд, чтобы понять, что происходит. Барровилл, по моим предположениям, ментально давил на Конни, вынуждать её продолжать кормиться, хотя она сама уже давно остановилась бы. Он хотел, чтобы она убила Ирвина, как хороший маленький вампирчик, а излишки растекались по всему зданию.
Не так уж и много требуется, чтобы ребятишки из колледжа увлеклись сексом, но в данный момент они буквально сорвались с цепи. Посмотрев вдоль всех четырёх коридоров, я увидел открытые двери. Парочки и… ну, мягко говоря, группы ребятишек совокуплялись, некоторые прямо в коридоре. Вообразите себе акт дикой похоти. Это происходило, по крайней мере, в двух из четырёх коридоров.
Я завернул в коридор Ирвина, направляя свою волю в жезл, понимаю, звучит это как фрейдистская ирония. Резные руны вдоль всей длины начали сиять серебряным и алым светом от силы, направляемой в него. Вампир Белой Коллегии практически котёнок по сравнению с некоторыми другими существами на планете, но однажды я видел, как один из них закрутил две стальных гантели по пятьдесят фунтов вокруг друг друга, чтобы донести свою мысль. У меня было не так много времени, чтобы наброситься на Барровилла в этих узких комнатушках, лучшим шансом на успех было бы долбануть его сразу, как увижу.
Я, как можно тише, на цыпочках, обошёл пару парочек, наверняка нарушавших какой-нибудь внутренний устав. Затем с разбега, ударив ногой в дверь, ворвался в комнату Ирвина.
Внутри, похоже, прошёлся маленький ураган. Книги, одежда, постельное белье, обычные для общежития вещи валялись повсюду. Опрокинутый стул лежал возле небольшого студенческого стола. Ноутбук стоял на боку, с синим «экраном смерти» на мониторе. Кровать свалилась на одну сторону, у неё, кажется, подломились две ножки.
Конни и Ирвин находились там, мутный туман вожделения расходился от наивного суккуба вторичным эмоциональным циклоном. Мне едва удалось его избежать. Ирвин зажал её в углу. Его мышцы натянули кожу, а дыхания было хриплое, ему с трудом приходилось ловить ртом воздух, но своих движений он не прекращал.
Он не был нежен, но Конни, по всей видимости, не возражала. Её глаза приобрели серебристый оттенок, серебристого металлика, они, словно сделанные из хрома, отражали пространство вокруг неё, как крошечные кривые зеркала. Она вонзила пальцы по второй сустав в гипсокартон стены с обеих сторон от себя для опоры, а её тело напряжённо изгибалось в такт его движениям. Они были в полном исступлении от происходящего.
А я не занимался сексом дольше вечности.
– Ирвин! – закричал я.
Плохо дело, он не обратил на меня внимания.
– Конни!
Она тоже и ухом не повела.
Я не мог позволить… э-э, процессу продолжаться. У меня понятия не было, сколько ещё это могло длиться, и какой вред мог быть нанесён Ирвину, но было бы глупо ничего не предпринять в надежде на счастливый исход. Пока я пытался сообразить, как их разнять прежде, чем кое-кто не ослеп, раздался скрип открывающейся двери за моей спиной. От зрелища, звука и тумана, оказывающего психическое воздействие, мои умственные процессы работали с далеко не максимальной интенсивностью. Я не воспринимал звук за угрозу, пока Барровилл не приложился мне по затылку чем-то, по твёрдости похожим на бильярдный шар.
Я потерял сознание до падения на пол.
* * *
Когда я очнулся, боль в моей голове превышала по размеру снежного человека, а в запястьях и лодыжках была просто убийственной. Шестеро головорезов Барровилла, в буквальном смысле, стояли на коленях, прямо на мне, не давая двигаться. Каждым прижимал по ножу к основным артериям.
И вдобавок, мои штаны словно уменьшились на несколько размеров.
Я по-прежнему находился в комнате Ирвина, но ситуация изменились. Ирвин лежал на полу спиной вниз, а Конни оседлала его. Её черты лица неуловимо изменились. Кожа, казалось, пылала с бледным светом. Глаза превратились в пустые белые сферы. Скулы стали резко выраженными, а волосы мокрые от пота растрепались дикой гривой, которая липла к щекам и приоткрытым губам. Она двигалась, как при замедленной съёмке, её ногти впились в грудь Ирвина.
Ментальная атака Барровилла до сих пор не закончилась, а в присутствии Конни стала столь яркой и пронзающей, что на секунду я решил, что случилось маленькое землетрясения. Мне необходимо было добраться до этой девушки. Я должен был. Если мне не удастся сделать это, то я сойду с ума от желания. Моей первой реакцией, после открытия глаз, была попытка приблизиться к ней.
Громилы крепко держали меня, а я кричал в знак протеста, одно хорошо, пленение не позволило мне выкинуть какую-нибудь глупость и дало время осознать, что мои щиты сняты. Я снова поднял их, используя все свои силы, но Барровилл слишком долго находился в моей голове. Мне едва удалось вернуть контроль над сознанием.
Парнишка выглядел ужасно. Глаза остекленели. Он больше не двигался в такт Конни, его тело беспорядочно трясло от неконтролируемых судорог. Голова моталась из стороны в сторону. Из открытого рта текла струйка слюны до самого пола.
Барровилл поднял опрокинутый стул и сел на него, закинув ногу на ногу и сложив руки на грудь. Он наблюдал, как его дочь убивает своего любимого, с бесстрастным, как у врача, выражением лица.
– Барровилл, – прохрипел я, – остановите это.
Вампир направил свой пристальный взгляд на меня и покачал головой.
– Это полночь, Дрезден. Золушка возвращается к реальной жизни.
– Ты сукин сын, – зарычал я. – Она же убивает его.
Слабая усмешка коснулась уголка его рта.
– Да. Красиво. Её Голод довольно силен, – он неопределенно покрутил рукой. – Разве он кажется расстроенным из-за этого? Он смертный. А все смертные рождаются, чтобы умереть. Вопрос только в том, как и в каких муках.
– Между этими событиями в жизни многое происходит, – огрызнулся я.
– И ещё многие придут ему на смену, – глаза Барровилла излучали холод. – Ему. И вам.
– О чём ты?
– Когда она закончит, мы отправимся домой, а вы на мясо.
В моём желудке образовался ледяной комок, я сглотнул. С учётом обстоятельств, меня начал немного беспокоить исход этой ситуации. «Разговор, Гарри. Продолжай разговор с ним. Ты ещё ни разу не встречал вампира, который не любил бы звук своего собственного голоса. Обстановка может измениться, пока ты тянешь время», – настраивал я себя.
– Почему было не сделать это прежде, чем я очнулся? – спросил я.
– Потому, что так рациональнее, – ответил Барровилл. – Если молодой спортсмен примет «Экстази», и у него сердце не выдержит, то о нём будут скорбеть, но расследования не будет. А если два трупа? Да ещё один из них частный детектив? Начнутся вопросы.
Он пожал плечами.
– И я не боюсь, что вы наложите смертное проклятие, чародей. Как только Конни за вас примется, своё имя не сможете вспомнить, не то что проклятие произнести.
– Если ты втянешь Коллегию и Совет в открытое противостояние, Рейты тебя убьют, – попытался припугнуть я.
– Рейты никогда не узнают. У меня двадцать вурдалаков, Дрезден, и они всегда голодны. То, что они оставят от вашего трупа, не составит труда вытереть влажной губкой.
Внезапно Конни совершенно перестала двигаться. Её кожа побелела до цвета слоновой кости. Она задрожала, а дыхание стало прерывистым. Из откинутой назад головы вылетел горловой, хриплый стон. Мне при сексе не было так хорошо, как от звуков Конни.
«Черт возьми, Дрезден. Не отвлекайся», – напомнил я себе.
Моё время было на исходе.
– Совет узнает, Чак. Они чародеи. Они специалисты по поиску отсутствующей информации.
Он ухмыльнулся:
– Думаю, мы оба знаем, что их репутация очень преувеличена.
Чёрт возьми, мы действительно оба об этом знали.
– Думаешь, никто не будет скучать по мне? – спросил я. – Ты же знаешь, у меня есть друзья.
Барровилл резко наклонился вперед, внимательно глядя на Конни, его глаза, стали на немного светлее.
– Возможно, Дрезден. Но ваших друзей здесь нет.
И тут раздался треск, настолько громкий, что встряхнуло всё здание. Элегантный, тёмный линкольн «таун кар» Барровилла въехал в комнатную дверь, выломав вместе с ней значительный кусок стены. Вурдалаков, прижимавших меня к полу, снесло обломками по сторонам, а мелкая пыль заполонила воздух.
Я сразу закашлял, но сумел разглядеть, что произошло. Машина въехала с противоположной стороны общежития, вломившись через комнату, в которой Барровилл сидел в засаде. Автомобиль пересёк прихожую, заехал бампером и передними колёсами в комнату Ирвина и заглох. Во внешней кирпичной стене здания в результате образовалась массивная прореха, через которую ярко светила луна.
Это привлекло всеобщее внимание. На мгновение в комнате все замерли, установилась мёртвая тишина. Вурдалак-шофёр по-прежнему сидел за рулём, только голова у него свободно болталась на переломленной шее.
– Ха, – хрипло закудахтал я. – Ха, ха. Хе, хе, ха, ха. Дебил.
Огромное тело запрыгнуло в отверстие в наружной стене и приземлилось в стоявшей напротив комнате, треска при этом было немногим меньше, чем от машины. Клянусь, если я снова услышу звуковой эффект, который использовали, когда Стив Остин [20] 20
Стив Остин – американский актёр кино и телевидения, бывший профессиональный рестлер.
[Закрыть]прыгал куда-нибудь, меня он не впечатлит. В той комнате не было света, и вновь прибывший выглядел массивной, грозной тенью.
