Текст книги "Больше, чем друзья (ЛП)"

Автор книги: Джиллиан Куинн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 12 страниц)

ГЛАВА 15

Четвертый Курс

Дин

Мое сердце падает в желудок, как только я вижу выражение лица Кэт, когда она входит в комнату ожидания. Она одаривает меня фальшивой улыбкой, но я знаю ее достаточно хорошо, чтобы понять: что-то не так. Я встаю со стула, за считанные секунды сокращая пространство между нами.

Обхватив Кэт рукой за спину, я прижимаю ее к своей груди:

– Что сказал доктор?

Она подносит руки к лицу, начинает всхлипывать и кладет голову мне на плечо.

Я баюкаю ее голову и целую в волосы:

– Почему ты плачешь? У тебя целиакия? Поговори со мной, Котенок.

Мои слова только заставляют ее плакать еще сильнее. Она не отвечает, поэтому я шепчу ей на ухо, что все будет хорошо. В кои-то веки я понятия не имею, что сказать. Наши отношения были настолько напряженными, что я не нахожу слов.

Через несколько минут ее тело перестает биться в конвульсиях, и она отрывает лицо от моего плеча. Моя рубашка промокла от ее слез.

Я убираю волосы с ее влажных щек и вытираю слезы большими пальцами:

– Все в порядке, Котенок. Аллергия на глютен – это еще не конец света. Я помогу тебе разобраться, каких продуктов следует избегать. Тебе все равно не следует есть углеводы.

Комментарий об углеводах вызывает у Кэт легкую улыбку:

– Думаю, тебе все-таки не нужна та пицца во фритюре.

– Я могу делать исключения, – говорю я, подмигивая.

– Ты всегда знаешь, что сказать правильного, когда мне нужно это услышать.

– По крайней мере, ты улыбаешься, – я провожу большим пальцем по ее нижней губе, выражение моего лица повторяет ее. – Все наладится, Котенок. Как всегда.

– Спасибо, Дин, – она переплетает свои пальцы с моими. – Давай убираться отсюда. Мне нужно вернуться в общежитие и собрать вещи.

– Не могу поверить, что завтра мы заканчиваем учебу. Я буду скучать по тебе этим летом.

– Я тоже буду по тебе скучать, – говорит она себе под нос.

Ведя ее через вестибюль к выходу из здания, я цепляюсь за нее изо всех сил. От осознания необратимости завтрашнего дня у меня сжимается желудок, и мне трудно думать о чем-либо, кроме наших последних прощаний. Может быть, некоторое расстояние пойдет нам на пользу. Это, казалось, помогло Кэт прийти в себя. Но маленькая часть меня боится, что я потеряю ее навсегда, как только наши пути разойдутся.

К тому времени, как я провожаю Кэт в ее комнату, ее слезы высохли, сменившись угрюмым выражением на прекрасном лице. Меня убивает, когда я вижу ее такой.

Кэт падает на свою кровать и тянет меня за собой:

– Ты нужен мне, Дин. Обнимай меня, пока я сплю, – она переворачивается на бок, повернувшись ко мне спиной.

Я устраиваюсь поудобнее рядом с Кэт и обхватываю рукой ее живот. Она просовывает свои пальцы между моими и прижимает мою руку к своей коже. Мы не были так близки друг к другу с того утра, когда все развалилось на части. Если бы только я мог повернуть время вспять и нажать кнопку сброса.

– Я бы хотел провести с тобой все лето, Котенок. Кто обнимет тебя, когда я уйду?

Она прижимается плечами к моей груди:

– Остин или Дьюк полежат со мной, как они это делают всегда. Мы все равно обычно засыпаем, смотря вместе «Нетфликс».

– У вас, Болдуинов, какие-то странные привычки, – говорю я.

– Для тебя, может быть, и так, но для нас наши ритуалы – это нормально. Если бы у тебя были братья, ты бы это понял. Поскольку я была единственной девушкой, все всегда было по-другому. Дьюк и Остин нянчились со мной до смерти и присматривали за мной так, словно я вот-вот переломлюсь пополам. Они все еще это делают.

– Дьюк немного гиперопекающий.

– Я напоминаю ему нашу маму, а он был очень близок с ней. Он пообещал ей, что присмотрит за мной.

– Он такой не только из чувства долга перед твоей мамой.

– Думаю, нет, но знаю, что это как-то связано с тем, почему он лезет мне в задницу по любому поводу. Дьюк беспокоится обо мне. Как и Остин.

– Тео и Такер тоже. Они все время говорят о тебе. Последние несколько недель они беспокоились о тебе. Они поклялись, что я был причиной того, что тебя не было рядом, и что я сделал что-то, что причинило тебе боль. Однажды вечером мы даже поссорились, когда слишком много выпили.

– Извини за это, – она сжимает мою руку. – Мне нужно было время, чтобы все обдумать.

– Я так и думал. Вот почему я дал тебе немного пространства. Но я все это время безумно скучал по тебе.

– То же самое. Теперь, когда завтра мы заканчиваем учебу и возвращаемся домой, я жалею, что создала эту пропасть между нами. Мы должны были провести наши последние несколько недель вместе, а не порознь.

– Обещаю приехать в Чикаго и побыть с тобой после драфта НХЛ, даже если это всего на несколько дней или неделю. Моей маме нужна моя помощь по дому. Не хочу оставлять ее одну слишком надолго, когда мне и так весь год приходилось заниматься этим из-за учёбы,

– Нет ничего важнее семьи, – говорит она. – Я полностью понимаю.

– Надеюсь, что какая-нибудь команда меня выберет, – признаюсь я.

– Ты один из лучших центровых, которых когда-либо найдет НХЛ. Дело не в том, чтобы получить место в команде; дело в том, где ты окажешься в конечном итоге.

– Я бы хотел быть как можно ближе к тебе.

– Ты ненавидишь «Блэкхокс». Смог бы ты играть за мою домашнюю команду? – она смеется и откидывается назад настолько, что прижимается попкой к моему бедру, напоминая мне о нашей ночи вместе.

Трудно не думать о Кэт в таком ключе после того, как побывал внутри нее. Я тоже скучаю по этой части наших отношений. Но то, что у нас было, было не просто сексом. Это было нечто гораздо большее. По крайней мере, так было для меня.

– Я бы играл за любую команду, которая захочет меня. Моя профессиональная карьера не имеет ничего общего с моими личными чувствами.

– Если бы ты мог выбрать любую команду в лиге, мы оба знаем, что ты бы выбрал «Тампа-Бэй».

– Это моя родная команда. Конечно, я бы их и выбрал.

Она вздыхает:

– Флорида кажется такой далекой от Чикаго.

– Это всего лишь полет на самолете, – говорю я ей, поглаживая ее по волосам. – Неважно, куда я поеду или какая команда меня выберет, я все равно буду там ради тебя.

– Я знаю, Дин, – она преувеличенно вздыхает. – Я должна тебе кое-что сказать, прежде чем мы завтра покинем кампус.

– Что? – ее слова заставляют мой желудок скручиваться от беспокойства, которое нарастает изнутри.

– Я… – она колеблется, еще несколько раз давясь словами, прежде чем сказать. – Я…

– Все в порядке, Котенок. Тебе не нужно нервничать рядом со мной.

– Я не уверена, как это сказать, – бормочет она. – Я… – она снова останавливает себя, но на этот раз начинает плакать.

Ее рыдания тихие, и когда я крепче прижимаю Кэт к себе, ее тело дрожит от того, как сильно она плачет. Я закрываю глаза и молюсь, чтобы «Блэкхокс» выбрали меня на драфте НХЛ. Кэт нуждается во мне так же сильно, как я нуждаюсь в ней.

***

Я наскреб достаточно денег, работая в пиццерии, чтобы привезти маму в Филадельфию на мой выпускной. Улыбка на ее лице, когда я держал в руке диплом, стоила того, чтобы потратить последние четыре года. Все, чем она пожертвовала, чтобы привести меня к этому моменту, наконец-то завершило полный круг.

После того, как я нахожу Кэт, которая сидела на несколько рядов впереди меня, мы направляемся на лужайку перед центром мероприятий Университета Стрикленда. Гости расходятся волнами, из-за огромного количества людей ничего невозможно разглядеть в толпе.

Кэт прислала моей маме светло-розовый сарафан, который на ней надет, чтобы нам было легче ее заметить. У мамы в руке выпускная программа, а на запястье – фотоаппарат. Я окликаю ее, чтобы привлечь внимание, и она подносит руку ко лбу, чтобы заслонить глаза от солнца. Она улыбается, как только замечает нас, и я подхожу ближе, чтобы сократить расстояние между нами.

– Дин, – говорит она, обхватывая меня руками за талию. – Я так горжусь тобой, детка, – она на несколько секунд кладет голову мне на грудь, прежде чем я отпускаю ее.

– Ничего из этого не было бы возможно без тебя, мама, – я целую ее в щеку. – Спасибо тебе. За все.

Она обхватывает мое лицо ладонью:

– Не стоит меня благодарить. Все это было частью моей работы.

– Ты проделала потрясающую работу, – я подмигиваю и еще раз целую маму, прежде чем выпустить ее из своих объятий.

Несколько громких голосов заглушают следующие слова моей матери, привлекая мое внимание к мужчинам позади нас. Я оглядываюсь через плечо, собираясь сказать им заткнуться, когда замечаю, как Дьюк и Остин поднимают Кэт с земли. Они сажают ее себе на плечи.

Кэт закрывает лицо руками, когда они начинают водить ее по лужайке, напевая что-то, чего я даже не могу разобрать из-за криков Кэт на них. У Болдуинов самые странные традиции. Должно быть, это еще одна из них. Ее отец присоединяется к их победному танцу в сопровождении Тео и Такера.

– Мы должны пойти спасти Кэт, – говорю я маме.

Она улыбается мне:

– Давай, детка. Я пойду за тобой.

– Я не оставлю тебя, чтобы тебя тут растоптали, – я переплетаю свои пальцы с ее и тащу маму за собой, чтобы догнать Кэт и ее семью.

Как только Ник замечает нас с мамой, он говорит мальчикам, чтобы они перестали приставать к Кэт, и подходит к нам.

– Эмма, – говорит он, с улыбкой дотрагиваясь до плеча моей матери. – Как ты? – она наклоняется, чтобы обнять отца Кэт.

Я видел Ника перед церемонией, поэтому я ухожу от них, пока они обмениваются любезностями, чтобы попрощаться с Кэт. Мой желудок сжимается, когда я подхожу к ней. Я боялся этого момента всю неделю. Что произойдет, когда Кэт вернется домой? Нам обоим приходится работать, хотя Кэт и не нуждается в деньгах.

Когда мы встречаемся взглядами, Кэт отходит от своих братьев и подходит ко мне, бросаясь в мои объятия.

– Я буду скучать по тебе, – шепчет она мне в шею.

– Сомневаюсь, что будешь скучать так же сильно, как и я, Котенок.

Кэт отрывает лицо от моей шеи и смотрит на меня с улыбкой:

– Ненавижу прощания.

– Я тоже, но это не прощание.

Она кивает:

– Хорошо, увидимся через два месяца.

– Драфт пройдёт в кратчайшие сроки.

– И мы все будем там, чтобы подбодрить тебя, – Кэт обращается к своей семье, которая будет присутствовать на драфте НХЛ.

Поднеся руку к моему лицу, она наклоняется, как будто собирается поцеловать меня в губы. Все мое тело замирает из-за людей, наблюдающих за нами вокруг. Но она отодвигается влево от моего рта и целует меня в щеку.

– Береги себя, Дин. Скоро увидимся, – ее слова звучат приглушенно, как будто она пытается скрыть свои слезы.

В течение последних нескольких лет мы повторяли одно и то же прощание на лужайке перед домом. Но на этот раз все по-другому. В этом прощании есть ощутимая окончательность. Наша студенческая жизнь закончилась теперь, когда мы на шаг приблизились к продолжению наших карьер.

Я убираю волосы с ее лица и целую в лоб:

– Позвони, когда доберешься до дома. Хорошо?

Ее глаза остекленели, но слезы еще не потекли по лицу. Может быть, было и к лучшему, что мы сделали это на публике, потому что мы оба были бы сейчас в полном беспорядке, если бы были одни. У меня не хватило бы сил отпустить ее, если бы мы занялись этим в одной из наших спален. Кэт была моим миром так долго, что не иметь ее частью моей повседневной жизни будет тяжело.

– Позвоню тебе, как только мой самолет приземлится, – говорит она.

– Как насчет вечера вместо этого? Я пообещал маме, что приглашу ее на ужин, когда мы вернемся домой. Она уже давно не ела ничего вкусного, кроме еды из закусочной.

– Конечно. Повеселись со своей мамой. Мы можем поговорить перед сном.

Мысль о Кэт в постели заставляет меня вспомнить, как она выглядела в моей. Мы никогда не сможем стереть то, что мы сделали в прошлом. Какая-то часть меня всегда будет думать о Кэт с романтической стороны, особенно после того, как я поделился с ней этой частью себя. Для меня это был не просто секс, хотя, на долгое время я заставил Кэт поверить, что так и было. Может быть, это была моя ошибка, с которой мне придется жить вечно.

– Напиши мне, когда приземлишься, и я сделаю то же самое.

Она заставляет себя улыбнуться, чтобы скрыть боль, повторяя выражение моего лица.

– Это не прощание, Котенок, запомни это.

В то время как мои слова говорят одно, ее лицо говорит совсем другое. Для Кэт это прощание. Я должен показать ей, что наша история еще не закончилась. Все изменится к лучшему, если НХЛ задрафтует меня. Наличие достаточного количества денег, чтобы заботиться о моей маме и передвигаться по стране, позволит мне чаще видеться с Кэт. Это также даст нам шанс стать больше, чем друзьями.

ГЛАВА 16

Лето после выпуска

Кэт

Когда весь клан Болдуинов приехал домой на лето, мы жили у бассейна, пили и устраивали вечеринки, за исключением того, что мне пришлось заменить мохито на ароматизированную воду. Слишком занятые загаром и пьянством, мои братья до сих пор не осознали того факта, что я не употребляла никакого алкоголя. И я до сих пор не осмелилась рассказать Дину о ребенке.

Сидя в шезлонге у бассейна, я читаю книгу, не обращая внимания на своих братьев, которые вместе играют в водную игру.

Дьюк подплывает ко мне и брызгает мне на ноги:

– Эй, Кит-Кэт, тащи сюда свою задницу. Нам нужен еще один игрок.

Я поднимаю взгляд от своей книги и одариваю Дьюка озорной ухмылкой:

– Ребята, я вам не нужна. Команды равны.

– Тео – читер. Ты нужна мне в моей команде. А теперь иди сюда, пока мне не пришлось подняться и закинуть тебя сюда.

– Там слишком жарко, а мне нравится тень, – я указываю на зонт у себя над головой.

– Неважно. С тобой больше не весело, – ворчит Дьюк.

Последние несколько недель из-за жары у меня сводит желудок. Даже сидеть на улице и наблюдать за моими братьями было в некотором роде изнурительная задача. Но я не хочу, чтобы они заподозрили что-то неладное. По крайней мере, до тех пор, пока мне не придется признать правду о своем положение.

Ненавижу себя за то, что называю ребенка, который растет внутри меня, своим положением. Я все еще не смирилась со всем этим. Это я была слишком пьяна, чтобы сказать Дину воспользоваться презервативом. Он так привык к тому, что я принимаю противозачаточные, что даже не подумал об этом. Но я прекратила принимать таблетки за несколько месяцев до того, как мы занялись сексом, и все потому, что они вызывали у меня ужасные мигрени, которые врач мог приписать только таблеткам.

Не то чтобы я занималась сексом с Дином каждую неделю или даже каждый месяц. Несколько раз после того, как он лишил меня девственности, были пьяные поцелуи, которые переросли в нечто большее. Я не планировала, что это повторится.

В любом случае, я совершила ошибку, и, учитывая финансовые трудности его семьи, я не хотела добавлять еще одну сложность. С тех пор как Дин вернулся к своей маме во Флориду, он не занимается ничем, кроме работы. По ночам он разносит пиццу, а днем занимается физическим трудом в сантехнической компании. Я чертовски уважаю его за упорный труд.

Когда дело доходит до семьи, я не понаслышке знаю, что Дин стал бы замечательным отцом и добытчиком. Но я чувствую себя виноватой, и не желаю возлагать это на его плечи. Предполагается, что НХЛ – это его новый старт, его шанс чего-то добиться. Я не могу быть той, кто разрушит его жизнь. После того, как он получит какие-нибудь хорошие новости, я расскажу ему о нашем ребенке.

– Не нянчись с ней, – говорит Остин, выходя из-за спины Дьюка. – Иди сюда, Кэт.

Из всех моих братьев Остин – тот, с кем я общаюсь больше всего. В то время как Дьюк был в моей жизни скорее фигурой отца, со всеми его правилами и организацией, Остин был веселым братом, который помогал мне с домашним заданием и водил меня в кафе за мороженым. Кроме того, между нами меньше разницы в возрасте.

Остин знает, что я бы никогда не сказала ему «нет». Черт бы его побрал.

Я прижимаю руку к животу и встаю с шезлонга. Я делаю это с тех пор как мой живот начал расти. Это привычка или, может быть, материнский инстинкт? Не знаю, но я должна прекратить. Если кто-нибудь из моих братьев заметит это, когда я стану больше, они зададут мне жару за то, что я им не рассказала. Они также относились бы ко мне иначе, чем сейчас, и я не хочу еще более особенного отношения, чем то, которое уже получаю от них.

Никто не должен знать о ребенке. Что ж, в какой-то момент я не смогу этого скрыть. А до тех пор я хочу держать это при себе. Я прочитала в интернете, что следует подождать двенадцать недель, прежде чем рассказывать кому-либо, просто чтобы быть уверенной. Я уже почти на этом сроке, а это значит, что скоро мне придется рассказать Дину. Но я не хочу портить его важный момент. Он заслуживает того, чтобы отпраздновать один из лучших дней в своей жизни без того, чтобы я его расстроила.

Я дергаю за шов слишком большой рубашки, прикрывающей мой купальник, отворачиваясь от своих братьев. Даже если они этого не заметили, клянусь, мой живот с каждым днем становится все заметнее. Может быть, у меня просто паранойя из-за того, что кто-то раскроет мой секрет прежде, чем у меня будет шанс рассказать ему.

Прежде чем я натягиваю футболку через голову, чтобы залезть в бассейн, звонит мой сотовый. Я наклоняюсь вперед, чтобы увидеть имя вызывающего абонента, и с улыбкой беру его со стола. Я прижимаю телефон к уху и прижимаю его к шее:

– Привет, Дин.

– Привет, Котенок. Хотел позвонить тебе во время обеденного перерыва, чтобы сообщить информацию о своем рейсе.

– Положи трубку, Кит-Кэт, – кричит Дьюк у меня за спиной.

– С кем она разговаривает? – говорит Тео Дьюку.

– А ты как думаешь, с кем? Со своим парнем, – невозмутимо отвечает Дюк.

Я разворачиваюсь, чтобы показать Дьюку свой лучший сучий взгляд.

– Дин, – растерянно произносит Тео. Близнецы никогда не рассматривали мою связь с Дином как нечто большее, чем дружбу, что странно, учитывая, что они так близки. – Дай мне поговорить с ним.

Дин неразборчиво сообщает мне информацию о своем рейсе, которую я пропускаю из-за того, что мои братья что-то кричат в мою сторону.

Я прикрываю трубку рукой:

– Можете помолчать? Все. Я разговариваю по телефону, – затем я убираю руку, чтобы извиниться перед Дином.

– Если тебе нужно с ними разобраться, – говорит Дин, – я могу перезвонить позже.

– Нет, все в порядке. Я с ними на весь день, они могут подождать.

– Ну и дела, спасибо, – говорит Тео, притворяясь, что злится на меня.

– Скажи Тео, что я позвоню ему позже, – говорит Дин.

– Дин позвонит тебе позже. А теперь отойдите, чтобы я могла его слышать, – я выставляю руку перед собой, чтобы прогнать их.

Удивительно, но они слушаются меня и плывут обратно в глубокий конец бассейна. Я сажусь на шезлонг и возвращаюсь под зонт, пот стекает по моему лицу.

– Извини за это, – говорю я Дину. – Иногда они такие надоедливые.

– Они заботятся о тебе, Котенок. В этом нет ничего плохого.

Я вздыхаю:

– Ага. Итак, расскажи мне, чем ты занимался на этой неделе. У меня было не так уж много времени. Парни всегда лезут ко мне, а ты работал как безумный.

– Бригадир попросил меня поработать сверхурочно. Сегодня днем нам пришлось все утро копать канавы, чтобы проложить канализационные трубы, а там внизу около миллиона градусов.

– Во Флориде для меня слишком влажно. Не знаю, как ты можешь выполнять всю эту работу на солнце.

– Легко, – говорит он, смеясь, – они мне платят. Я должен смириться с этим и делать все, что они попросят. Деньги за сверхурочную работу – это хорошо, и моей маме они бы не помешали.

– Ненавижу, что тебе приходится так много работать, пока я лежу у бассейна и загораю. Это так несправедливо.

– Жизнь несправедлива, но каждый должен делать то, что приходится, – его глубокий голос успокаивает меня, заставляя закрыть глаза.

– Ты должен отдыхать на барбекю, а не надрывать задницу.

– Что есть, то есть, – говорит он. – Они платят за сверхурочную работу, которую здесь трудно достать. Я возьму все, что дадут.

От его слов у меня щемит сердце. Дин – именно тот мужчина, с которым мне следовало бы быть, но я отстранилась от него, когда мы еще были в кампусе. Мужчина, который заморил бы себя до смерти, чтобы заработать денег и прокормить семью, является отцом, который нужен нашему ребенку. Так почему же так трудно сказать ему об этом? Я открываю рот, чтобы попробовать в миллионный раз, но ничего не выходит. Даже не пискнула.

Между нами проходит мгновение, прежде чем он говорит:

– Скоро все изменится.

– Еще неделя, – говорю я ему, улыбаясь как дурочка. – Тебе больше не придется так много работать.

Он смеется:

– Нет, мне придется работать еще больше. Даже если я получу место в команде НХЛ, это не значит, что моя жизнь станет легкой. Я должен заслужить право остаться в команде.

– Да, это правда, но все наладится, как только тебя задрафтуют. Посмотри, что это сделало с моим отцом и братьями.

– Иду, – кричит Дин, убирая телефон ото рта. – Эй, Котенок. Я должен идти. Обед закончился, и мне нужно возвращаться к работе.

– Береги себя, Дин.

– Обязательно.

Затем связь обрывается, оставляя меня с тем же сожалением и стыдом, которые я испытываю каждый раз, когда мы разговариваем. Я должна рассказать Дину о ребенке, когда он приедет сюда в гости. Он должен знать правду.

***

Поскольку драфт НХЛ проводился в «Юнайтед-Центр», я потратила всего пару минут на дорогу до Чикаго, чтобы посмотреть, как в финале Дин поднялся на сцену и занял свое место в команде «Филадельфия Флайерз».

Мое сердце наполнилось гордостью за его достижение. Но у меня также защемило внутри, когда я поняла, что мы будем так далеко друг от друга.

Какое-то время в новостях создавалось впечатление, что «Блэкхокс» выберут Дина в первом раунде, вот почему я сказала ему подождать и посмотреть, чем закончится драфт, прежде чем мы будем строить какие-либо планы. Судьба нам не друг. Я думаю, судьба свела нас вместе только для того, чтобы разлучить.

После того, как мой отец и братья поздравили Дина, радуясь за его вступление в лигу, он с важным видом направляется ко мне с кепкой «Флайерз» в руке. Он обхватывает меня руками, приподнимая в процессе.

– Я так горжусь тобой, Дин, – я обвиваю руками его шею и наклоняюсь вперед, чтобы поцеловать в щеку. – Я знала, что ты справишься и в этом раунде. Ты взволнован возвращением в Филадельфию?

Он пожимает плечами:

– Думаю да. По крайней мере, я знаю город, и Тео с Такером будут рядом, чтобы потусить, когда я буду дома.

– Странно слышать, как ты говоришь «дома», говоря о Филадельфии.

– Последние четыре года это был наш дом для обоих из нас.

– Кстати, о доме, ты готов к неделе с Болдуинами? Такер и Тео планировали твой визит всю неделю.

Он с любопытством приподнимает брови:

– Это хорошо или плохо?

– Думаю, это зависит от того, нравятся ли тебе их сюрпризы.

Дин хохочет, и его смех так заразителен.

***

После того, как мы возвращаемся ко мне домой, Тео и Такер крадут у меня Дина, чтобы поиграть в бильярд в комнате отдыха, а затем в боулинг. Я чувствую себя такой претенциозной задницей из-за того, что у нас в подвале есть боулинг с шестью дорожками. Мой отец построил его так, чтобы у каждого из нас была своя дорожка, что делает его еще более нелепым.

Кроме Бекки, Дин – единственный человек, которого я когда-либо приглашала в это чудовище, которое мы называем домом. Будучи мега-фанатом моего отца, Дин с самого начала знал, что мы богаты. Просто пригласив его поиграть в боулинг в нашем подвале, я чувствую себя так, словно мы тыкаем ему этим в лицо. Все лето Дин убивал себя физическим трудом, а у нас на участке есть все, что только можно себе представить.

Близнецы уговорили нас на ночной марафон по боулингу, полный пьянства и нездоровой пищи. Учитывая, насколько я была голодна в последнее время, я съела тонну закусок, заменив свое пиво имбирным элем.

Тео разворачивается после очередного удара и скользит к нам в своих ботинках для боулинга. Они не похожи на дурацкие клоунские ботинки, которые можно увидеть в боулинге, они больше похожи на обувь профессионалов со сменной подошвой. И все же мы все выглядим в них глупо. По какой-то причине мои теперь слишком тесные, из-за чего в них труднее ходить.

– Твоя очередь, Кит-Кэт, – кричит Тео, прижимая ладони ко рту.

– Я слышу тебя и без всех этих криков, – возражаю я, вставая со стула.

Дин пристально смотрит на то, как я кладу руку на живот, как будто может понять, что я немного прибавила в весе. Дерьмо. Запаниковав, я быстро опускаю руку и подхожу, чтобы занять свою очередь. Я ищу свой шар и засовываю пальцы в захваты. Остин просверлил все наши шары этими дурацкими вставками. Он клянется, что они помогают мячу лучше вращаться, пока он надирает нам задницы.

Прекрасно понимая, что Дин наблюдает за мной, я подтягиваю локти, надеясь скрыть свой живот от посторонних глаз, и двигаюсь по дорожке, чтобы бросить шар. Он слетает с кончиков моих пальцев, вращаясь по направлению к кеглям, и слегка поворачивает влево, оставляя позади три кегли.

– Ты не победишь нас такими ударами, – говорит Такер, как только я оборачиваюсь. Он допивает остатки своего пива и рыгает мне в ухо, когда я прохожу мимо него.

– Спасибо, идиот, – я прикрываю рукой ухо и хмуро смотрю на него.

– Давай, Кэт, – Такер обнимает меня, удерживая на месте. – Перестань быть такой занудой.

Тео подходит к нам сзади и со всей силы сжимает нас, будто хочет выдавить из меня свою жизнь. Как только они выпускают меня из своих объятий, Такер хватает со стола пиво и протягивает его мне. Даже если бы я могла пить, Такер налил его мне перед началом игры. Одна только его температура вызвала бы у меня тошноту.

Я выставляю руку перед собой и качаю головой.

– Нет, все в порядке. Я все еще пью то, что у меня, – стакан, который я опустошила и наполнила имбирным элем.

Я прокралась за стойку, пока они были заняты спором о счете, и заменила пиво содовой. По внешнему виду выглядит достаточно похоже. Но из-за отсутствия пены я большую часть игры не притрагивалась к своему напитку, боясь привлечь внимание.

– Ты будешь тянуть его до смерти, – Тео снова пытается передать мне пиво. – Пей.

Я отказываю ему еще раз:

– Мой желудок все еще беспокоит меня, ясно?

– Ты все время это говоришь, – добавляет Тео.

Дин встает со своего стула и приходит мне на помощь:

– Ребята, вы просто злитесь, что мы вытираем о вас ноги.

Тео выдыхает струю воздуха, попутно выплевывая на нас немного своего пива. – Чушь собачья. Вы опережаете нас на двенадцать очков. Мы сможем наверстать упущенное к концу игры.

– Это не просто так зовется пьяный боулинг, – Такер указывает на меня пальцем. – Кэт жульничает.

– Нам не нужно быть трезвыми, чтобы победить вас, – Дин обхватывает меня рукой за спину и притягивает к себе.

– Как скажешь, – Тео отхлебывает пиво, которое он протянул мне. – Твоя очередь, братан, – говорит он Такеру.

После того, как Такер допивает очередную кружку теплого пива, он с грохотом ставит ее на стол и подходит к шару. Я сажусь рядом с Дином и кладу голову ему на плечо, как будто ничего и не менялось.

– Все еще ешь безглютеновую пищу?

Слова Дина заставляют меня на мгновение замереть.

Я ненавижу себя за то, что лгала ему и всем остальным о своей поддельной аллергии на глютен. Я даже попросила нашего шеф-повара начать готовить мне блюда без глютена, и все это время тайком проносила закуски с большим количеством углеводов к себе в спальню.

Это было лучшее, что я смогла придумать после того, как Бекка упомянула об этом. Тогда я думала, что, возможно, у меня аллергия, но оказалось, что мое положение такое же постоянное. Теперь я вынуждена лгать людям, которых люблю, потому что я слишком труслива, чтобы сказать им правду. Мой отец даже пожертвовал деньги фонду борьбы с целиакией, что заставило меня чувствовать себя еще хуже из-за лжи. По крайней мере, моя ложь могла бы помочь организации найти лекарство.

И все же, я должна признаться во всем, особенно пока Дин здесь. Но, возможно, это стало бы еще худшей идеей. Что бы Дьюк сделал с Дином, если бы узнал об этом таким образом? Даже не хочу думать об этом. К тому же, это испортило бы поездку Дина. Единственные каникулы, которые у него когда-либо были, были те, когда я заплатила за то, чтобы отвезти его к себе домой. Ему нужен этот перерыв и нормальная жизнь так же сильно, как он нужен мне здесь по эгоистичным причинам.

– Да, а что? Хочешь попробовать что-нибудь из моей еды? – шучу я, подталкивая Дина локтем в плечо. – Это вкусно.

– Я никогда не был таким большим любителем углеводов, как ты, – говорит он, – но я думал, тебе должно было стать лучше после того, как ты перестанешь есть вредную пищу.

Я пожимаю плечами. Мое чувство вины заставляет желчь подниматься из желудка, удушая меня.

– Думаю, требуется время, чтобы все вышло из моего организма.

– Я беспокоюсь о тебе, Котенок. Ты всегда ставишь всех остальных превыше себя.

Я провожу рукой по его бедру:

– Я в порядке.

Он опускает взгляд на мою руку, и, клянусь, он делает глубокий вдох. Наша близость заставляет меня слишком остро осознавать ту реакцию, которую я испытываю на Дина, и ту, которую он испытывает на меня. Дин пригвождает меня к месту своим пристальным взглядом. На этот раз я та, кто задерживает дыхание.

Независимо от того, как сильно я пытаюсь избавиться от этого чувства внизу живота, мне это не удается. После того, как мы отправились в неизведанные воды, мой лучший друг всегда будет оказывать на меня такое влияние. Мы никогда не будем прежними. И наш ребенок меняет все. Если бы только я могла набраться смелости сказать ему об этом.