Текст книги "Больше, чем друзья (ЛП)"

Автор книги: Джиллиан Куинн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 12 страниц)

ГЛАВА 21

Пять месяцев после драфта в НХЛ

Кэт

Когда я смотрела по телевизору, как Дьюк выбивает дерьмо из Дина, мне хотелось прыгнуть сквозь экран и убить своего брата. Я хотела сказать Дину лично. Дьюк знал, что я забронировала и подтвердила свой билет на самолет на эти выходные. Какой ебанный придурок. Даже близнецы держались на расстоянии от Дина, чтобы я могла первой рассказать ему об этом. Ну, думаю, близнецы злятся на Дина за то, что он не рассказал им о наших тайных отношениях. Им нужно больше времени, чтобы переварить новость о ребенке.

Не раздумывая, я вскочила на ближайший самолет из О'Хары и полетела прямиком в Вашингтон, округ Колумбия. Как только я приземлилась, я получила тонну гневных сообщений от Дина, но я проигнорировала их все с твердым намерением поговорить с глазу на глаз, что нам следовало сделать несколько месяцев назад.

Сказав Дину подышать в течение десяти минут, он, наконец, успокаивается, позволяя мне провести пальцами по его руке.

Он кладет руки мне на плечи и пристально смотрит в глаза, удерживая меня на месте.

– Почему, Котенок? Почему ты скрывала это от меня?

– Я не хотела разрушать твою жизнь. Тебе и твоей маме и так было достаточно тяжело. Ребенок – это еще одно осложнение, с которым тебе не нужно иметь дело.

– Ты говоришь о моем ребенке. Нашем ребенке. Я бы никогда не стал рассматривать его как некую проблему. Я – не мой отец.

– Я знаю это, Дин, – я выдохнула. – Я не это имела в виду. Все вышло неправильно. Видишь, именно поэтому я хотела поговорить об этом лично.

– Почему ты ждала так долго? Сколько уже месяцев?

Я встаю с пола и сажусь рядом с Дином на диван:

– Больше семи месяцев.

Его лицо искажается от гнева:

– Ты знала об этом семь месяцев и не подумала рассказать мне раньше? Я должен был это выяснить, когда твой придурок братец наносит мне удары.

– Ему не следовало этого делать. Мне так жаль.

– Ты права. Если бы ты сказала мне об этом несколько месяцев назад, этой драки вообще не было бы.

– Дьюка отстранят за это.

– Предполагаешь, что от этого я почувствую себя лучше?

Я пожимаю плечами:

– Нет, но подумала, что это поможет.

– Он напал на меня и нокаутировал судью. Ему повезет, если он снимет дисквалификацию хотя бы к концу сезона.

– Да, знаю. Мой отец в бешенстве. Ты бы видел его по телевизору, когда он пытался рассказать о том, что произошло между тобой и Дьюком. Он даже извинился в прямом эфире перед тобой и лигой за поведение Дюка.

– Твой отец не виноват в том, что Дьюк мудак.

– У него проблемы с гневом, – я глажу Дина по плечу. – Мне жаль, что он выместил его на тебе.

– Почему ты здесь, Кэт? – Дин откидывается на спинку стула и кладет голову на подушку, уставившись в потолок. – Дьюк уже разрушил твой секрет.

Меня убивает, что Дин даже не может посмотреть на меня. Я переплетаю свои пальцы с его и держу его руку в своей.

– Дин, пожалуйста, просто послушай меня минутку. Я ничего не могу сделать или сказать, что улучшило бы эту ситуацию, но мы можем постараться двигаться дальше. Нравится нам это или нет, но через два месяца у нас родится ребенок. Он будет здесь в мгновение ока. Я не хотела обременять тебя всем этим в течение твоего первого года в лиге.

– Дерьмовая причина скрывать это от меня. Я имел право знать о своем сыне.

– Знаю. Я не знаю, сколькими способами я могу извиниться. То, что я не сказала тебе, всегда будет моим самым большим сожалением.

– Ты знаешь, как я рос, Кэт. Моего отца никогда не было рядом. Я не видел его столько лет, что уже даже не могу вспомнить, как он выглядит. Он оставил мою маму с кучей счетов, которые нужно оплатить, и ребенком. Так, с чего ты вообще взяла, что я мог так поступить с тобой? Я хочу быть частью жизни моего сына.

– Конечно, – я сворачиваюсь калачиком рядом с Дином и глажу пальцами его ушибленную щеку. – Я тоже хочу, чтобы ты был частью его жизни. Мы можем сделать так, чтобы это сработало.

– Ты переезжаешь в Филадельфию, – говорит он, поднимая голову с дивана. Он морщится от боли, поворачиваясь ко мне лицом. – Даже слышать больше не хочу ни слова о твоей стажировке. Ты можешь получить другую.

– Но… – выдохнув, я даже не утруждаю себя спором.

– Никаких «но», Котенок. Ты переезжаешь жить ко мне. У нашего ребенка будут мать и отец.

– А что насчет нас?

Он прищуривает глаза, глядя на меня:

– А что насчет нас?

– Ты ненавидишь меня? – я прикусываю нижнюю губу, ожидая его ответа, и между нами проходит мгновение.

– Нет, я никогда не смог бы возненавидеть тебя. Я злюсь на тебя. Мне нужно, чтобы ты дала мне немного времени и пространства, чтобы все обдумать.

– Мы расстаемся?

– А мы когда-нибудь были вместе?

– Только потому, что ты зол, не значит, что ты должен вести себя как мудак.

Он стряхивает мою руку с себя и встает с дивана:

– Тебе следует вернуться в Чикаго и собрать свои вещи.

– Но у меня были для нас планы. Я хотела сводить тебя в какое-нибудь особенное место на твой день рождения.

– В чем смысл, Кэт? У меня нет праздничного настроения. Мое лицо выглядит так, будто я провел двенадцать раундов с Холифилдом (прим. американский боксер), и я даже не могу смотреть на тебя, не стиснув челюсти, что только усиливает боль.

– Оууу, – говорю я, поднимаясь с дивана и хватаясь за живот.

Дин подходит ко мне и хватает за руку:

– Ты в порядке, Котенок?

Я беру его руку и кладу себе на живот, глядя на Дина снизу вверх:

– Твой ребенок пинает меня. Думаю, он станет хоккеистом. Он агрессивен, совсем как его папа.

Впервые с тех пор, как я вошла в гостиничный номер, Дин улыбается мне. Он наклоняется передо мной, держась за мои бедра, и прижимается щекой к моему животу. Пораженный, он отступает, когда Ной снова пинает его.

– Привет, малыш, – шепчет он нашему сыну. – Я твой папа.

Я провожу пальцами по влажным волосам Дина. На нем все еще надето только полотенце после душа, что немного отвлекало меня на протяжении большей части нашего разговора. Прошло слишком много времени с тех пор, как мы в последний раз были вместе.

– Ты будешь замечательным отцом, Дин.

Он поднимает на меня взгляд:

– Ты так думаешь?

Я киваю.

– Я знаю это. Нашему сыну повезло, что у него такой отец, как ты.

– Ной. Так ты хочешь его назвать?

– Мне нравится это имя.

Он улыбается:

– Мне тоже. Ной Кроуфорд. Подожди, пока я расскажу маме о ее внуке. Он смог бы уговорить ее переехать из Флориды.

– Она могла бы быть нашей няней. Мне понадобится помощь с ним, когда ты будешь в дороге.

Он встает, все еще держась за мои бедра, и запечатлевает поцелуй на моей щеке. – Мы сделаем так, чтобы это сработало.

– Значит ли это, что ты больше не злишься на меня?

– Нет, я все еще зол на тебя, – он наклоняет голову набок и почесывает темную щетину на подбородке, как будто глубоко задумавшись. – Если ты на седьмом месяце беременности, значит, ты знала об этом еще до того, как мы закончили колледж, не так ли?

Чувствуя себя виноватой, я отворачиваю голову в сторону и прикусываю губу. – Да.

– Когда ты узнала? – он кладет руки мне на плечи. – Пожалуйста, не лги мне снова.

– Я узнала, когда пошла за результатами анализа на аллергию на глютен.

Он отступает от меня на шаг, и его рот широко открывается:

– Ты плакала в моих объятиях и лгала мне в лицо? У тебя вообще есть аллергия на глютен?

– Нет, у меня никогда её не было. Меня продолжало тошнить, потому что я была беременна Ноем.

– Ты могла сказать мне об этом в тот же день, но предпочла ждать до сих пор? – Дин отходит от меня и направляется в спальню.

– Я уже сказала, что сожалею, Дин. Что ты хочешь, чтобы я сделала? Я ничего не могу сказать или сделать, чтобы исправить это.

– Ты права. Никакие извинения в мире не смогут загладить всех секретов, которые ты скрывала от меня. Ты лгала мне прямо в лицо, Кэт. Этим летом ты провела со мной целую неделю. Почему ты ничего не сказала?

– Я была напугана, – удается мне выдавить из себя. – Я не хотела тебя беспокоить, пока не буду уверена, что у меня действительно будет ребенок.

Он прищуривает глаза, глядя на меня с отвращением:

– Ты думала избавиться от нашего сына, не сказав мне?

– Нет, конечно, нет, – когда слезы текут по моему лицу, я вытираю их рукой. – Я хотела убедиться, что он здоров и что с ним ничего не случится, прежде чем я скажу тебе. Я подумала, что должна быть уверена, прежде чем говорить что-то хоть кому-то.

– И все же ты могла сказать мне. У тебя нет никаких причин лгать мне.

– Технически, я никогда не лгала о том, что беременна.

– Нет, ты солгал о своей поддельной аллергии на глютен. Так, конечно, намного лучше, – невозмутимо произносит Дин, закатывая глаза. – Раньше у нас никогда не было никаких секретов. Я пытался сказать тебе до того, как мы переспали, что это разрушит нашу дружбу, а ты все равно хотела пройти через это.

– Что ты хочешь этим сказать? Что ты сожалеешь о том, что был со мной?

Он вздыхает:

– Не знаю. Может быть. Нам следовало остаться друзьями.

Я касаюсь его руки:

– Мы друзья, Дин.

– Нет, это не так. Наша ситуация слишком сложна, чтобы снова быть друзьями.

– Итак, что же мы имеем в итоге?

Он пожимает плечами:

– Мы родители маленького мальчика.

– А как насчет нас?

– Я даже тебе не могу доверять, Кэт.

– Нет, можешь. Я все тот же человек.

– Прежняя Кэт никогда бы мне не солгала. Ты мне все рассказывала. У нас не было секретов. У меня такое чувство, что я больше даже не знаю тебя.

– У нас все наладится, когда я перееду к тебе, – говорю я с надеждой.

– Может быть. Посмотрим, как все пойдет. Мой приоритет – Ной и твое здоровье.

– Мой тоже.

– По крайней мере, хоть в этом мы согласны, – он хватает подушку с кровати и проходит мимо меня. – Можешь занять кровать. Я буду спать на диване.

– Ты собираешься спать в полотенце?

Он снимает полотенце со своей талии и бросает его в моем направлении. Оно приземляется на пол у моих ног. Я делаю глубокий вдох, когда смотрю на его мускулистое тело.

– Ты сделал это нарочно, да?

Он ухмыляется мне:

– Спокойной ночи, Кэт

– Спокойной ночи, – бормочу я, слишком сосредоточенная на его подтянутой заднице, когда он уходит от меня.

Этот ублюдок сделал это просто для того, чтобы напомнить мне о том, чего мне не хватает. Что бы мне ни пришлось сделать, мы снова будем вместе. Дин увидит человека, которого любит. Ему нужно время. Нам обоим.

ГЛАВА 22

Семь месяцев после драфта в НХЛ

Дин

В мой день рождения Кэт переехала в мою роскошную квартиру с видом на набережную Камдена. Адаптация была нелегкой для нас обоих. Даже после двух месяцев совместной жизни наши отношения все еще настолько натянуты, что мы проходим мимо друг друга, как незнакомцы в метро. Но мы стараемся, ради нашего сына. Каждый раз, когда я злюсь на Кэт, я достаю из бумажника сонограмму и напоминаю себе, что Ной – мой главный приоритет.

– Ты хотя бы будешь смотреть на меня, когда я с тобой разговариваю? – спрашивает Кэт у меня за спиной.

Я поворачиваюсь к ней лицом, и мой взгляд падает на ее живот. Теперь живот трудно не заметить, когда она так близка к рождению Ноя. У нее есть еще осталось несколько дней, пока врач не начнёт провоцировать роды.

– Ну же, Дин, – Кэт делает шаг вперед и хватает меня за запястья своими руками. – Можем ли мы, пожалуйста, вернуться к тому, как все было между нами раньше?

– Мы друзья. Разве это не то, чего ты хотела?

– К этому времени, я думала, что между нами будет нечто большее. Я люблю тебя, Дин.

– Я тоже люблю тебя, Котенок.

– Я имею в виду, что я влюблена в тебя. Я хочу снова быть с тобой.

Я высвобождаю свои руки из ее и запрыгиваю на кухонный стол:

– Мне нужно время. Я тебе это уже говорил. Мы не сможем устранить весь нанесенный ущерб за одну ночь.

– У тебя были месяцы, – она двигается между моих ног, и ее живот касается моих бедер. – Разве этого недостаточно, чтобы увидеть, что я все тот же человек, в которого ты влюбился?

Я глажу большим пальцем ее подбородок, и она прижимается лицом к моей руке.

– Ты мать моего ребенка, Котенок. Никто не может отнять это у тебя. Но если ты хочешь от меня большего, мне нужно время.

Она выпускает воздух из легких, который она задерживала:

– Может быть, мне стоит вернуться в Чикаго после рождения Ноя.

Я убираю руку с ее лица, мои зубы сжаты от гнева:

– Даже не думай об этом. Вы двое останетесь здесь, со мной. Если хочешь вернуться домой на лето, я поеду с тобой. А до тех пор мы будем жить в этой квартире всей семьей.

– Никогда не думала, что ты можешь быть таким холодным, – выплевывает она в ответ.

– А я никогда не думал, что ты будешь мне лгать. Считай, что мы квиты.

– Ненавижу тебя, – кричит она, шлепая меня по руке. – Ты сейчас такой мудак.

Я хватаю ее за руку, прежде чем она успевает снова ударить меня, и удерживаю ее на месте:

– Как бы сильно тебе ни хотелось ненавидеть меня, я знаю, что ты любишь меня. Это говорят твои гормоны.

Она качает головой, хмурясь:

– Нет, я больше не могу. Я думала, что переезжаю сюда, чтобы дать нашему сыну лучшую жизнь. Какая же у него будет жизнь, если все, что делают его родители – это ссорятся? Весь этот негатив вреден для Ноя.

– Послушай, Котенок, мне жаль. Я пытаюсь поступить правильно по отношению к тебе и Ною. Я хочу, чтобы у нас все получилось.

– Тогда почему ты не прикасаешься ко мне?

– Я прикасаюсь к тебе прямо сейчас.

– Ты знаешь, что я имею в виду. Секс, Дин, я хочу заняться с тобой сексом. Я так чертовски возбуждена, а ты продолжаешь все время разгуливать по квартире голышом.

Я приподнимаю брови, глядя на нее:

– Я думал, тебе нравится Плохиш Дин.

Она смеется, и ее улыбка отражается в ярко-голубых глазах:

– Только когда я могу с ним порезвиться.

– Это то, чего ты хочешь? – я отпускаю ее руки, чтобы взяться за свой ремень. – Трах из ненависти.

– Ты не ненавидишь меня, – воркует она, не давая мне снять ремень.

– Может, и нет, но я все еще зол. И я не хочу причинять Ною боль.

– Ты не можешь причинить ему боль, идиот, – она закатывает глаза, глядя на меня.

– Неважно. Подожди, пока Ной не родится, и тогда мы посмотрим, как пойдут дела. Хорошо?

Кэт дергает за пряжку и расстегивает верхнюю пуговицу на моих джинсах:

– Позволь мне позаботиться о тебе, Дин. Это не обязательно должно быть так. Я могу заставить тебя почувствовать себя лучше.

– Не надо, – я накрываю ее руку своей.

– Почему нет? Когда у тебя в последний раз был секс?

– С тобой. Тем летом в твоем доме.

Она прищуривает глаза, глядя на меня:

– В самом деле? Ты ни с кем больше не спал?

– Почему тебя это удивляет? Если кто-то и должен знать, что я не такой подонок, каким все меня считают, то это ты. Разве не поэтому ты вообще хотела, чтобы я трахнул тебя без презерватива?

– Ты не должен быть таким грубым.

– Но это то, что мы сделали, – я наклоняюсь, чтобы коснуться губами мочки ее уха. – Ты хотела, чтобы я трахнул твою тугую киску. Хотела, чтобы я знал, как это хорошо – чувствовать тебя, чтобы я влюбился в тебя. Разве не это было частью твоего плана, Котенок?

– Дин, – шепчет она, закрывая глаза. – Пожалуйста. Перестань меня мучить.

Я прижимаюсь губами к ее шее и покрываю поцелуями ее кожу. Она замирает у меня между ног, делая глубокие вдохи, которые переходят в тихие стоны.

– Хочешь, чтобы я заставил тебя кончить, Котенок? Хочешь, чтобы я просунул руку тебе между ног и пальцами снял все напряжение с твоего тела?

– Да, – шипит она.

Я откидываюсь назад и кладу руки на бедра:

– Ну, мы не всегда можем получить то, чего хотим.

– Ты мудак, – кричит она. – Прекрати так со мной поступать.

– Ну вот, ты снова оскверняешь нашего сына своим грязным ртом, – я улыбаюсь Кэт, просто чтобы подразнить ее. Мы так часто играем в эту игру, что я не могу остановиться. Она выносила мне мозг несколько месяцев. Может быть, я веду себя как незрелый мудак, поступая с ней так же, но часть меня чувствует, что она заслуживает моей враждебности.

Нашему сыну нужен отец. Это не дает Кэт права вступать со мной в сексуальные отношения. Однажды я сдамся, потому что я тоже хочу ее. Но я должен справиться со своим гневом, прежде чем смогу простить ее. Я это сделаю. Я никогда не мог долго злиться на Кэт.

– У тебя хватает наглости так ругаться в его присутствии, – она поворачивается ко мне спиной и наклоняется, чтобы залезть в холодильник.

Я наклоняюсь вперед, чтобы шлепнуть ее по упругой попке.

Она подпрыгивает, а затем оборачивается с двумя бутылками воды в руках:

– Ты не можешь трогать мою задницу, если не собираешься покувыркаться со мной.

Я соскальзываю со стойки, беру бутылки из ее рук и ставлю их позади себя.

– У меня тоже был от тебя секрет, – признаюсь я.

– Серьезно? Что же случилось с тем, чтобы признаваться друг другу во всем?

– Это не такой секрет, который ты скрывала от меня, – обхватив ее лицо ладонями, я смотрю ей в глаза. – Я думал о том, чтобы заняться с тобой сексом, поверь мне, думал. Но я не смогу довести это до конца.

Она бросает на меня страдальческий взгляд:

– Потому что я тебя больше не привлекаю?

– Нет, ничего подобного. Ты прекрасна. Мне нравится видеть тебя беременной и с моим ребенком внутри тебя. То, что я чувствую к тебе, никогда не изменится. Влечение никогда не было для меня проблемой.

– Перестань быть таким загадочным, Дин. Почему ты мучаешь меня?

– Потому что теперь я думаю о тебе по-другому.

Она опускает голову и вздыхает.

– Но это не то, о чем ты думаешь. Каждый раз, когда я думаю о том, чтобы оказаться внутри тебя, я не могу не думать о Ное.

Кэт смотрит на меня в замешательстве.

– В твоих словах нет никакого смысла.

– Ладно, не смейся надо мной, но я чувствую, что он наблюдает за нами.

Она смеется:

– Теперь я знаю, что ты сумасшедший.

– Я не так выразился. Что я хотел сказать, так это то, что заниматься с тобой сексом, пока Ной у тебя в животе, приводит меня в ужас. Я подумал, что может быть, я смог бы принять твое предложение насчет минета, из-за которого я умирал последние несколько месяцев. Но я все равно не могу этого сделать.

– Я не понимаю, что ты пытаешься сказать, Дин. Ты не можешь заняться со мной сексом, потому что думаешь, Ной видит то, что мы делаем? Я в этом сильно сомневаюсь.

– Вроде того, – я пожимаю плечами. – Просто это кажется странным, окей? И я не хочу делать ничего, что могло бы причинить ему боль.

Она прижимается животом к моей груди и дышит мне в губы.

– Сможешь ли ты довести это до конца после рождения Ноя?

Мои губы впиваются в ее. После нескольких месяцев борьбы со своими чувствами к Кэт мне нужно снова сблизиться с ней. Хотел я это признавать или нет, но я чертовски сильно по ней скучал. Она сжимает мои волосы пальцами, сильно дергая и притягивая меня ближе, чтобы углубить поцелуй. Наша страсть друг к другу усиливается с каждой проходящей секундой.

Я погружаюсь так глубоко под ее кожу, что теряюсь внутри своего Котенка, позволяя нашим телам говорить самим за себя. Пока я не почувствовал, как жидкость хлынула мне на ноги. Я отрываю свои губы от ее, и Кэт подносит руку ко рту.

– Это были воды, – говорит она сквозь пальцы, прежде чем опустить руку. – Ну или, по крайней мере, я думаю, что у меня отошли воды.

Я улыбаюсь и прижимаюсь своим лбом к ее лбу на несколько секунд, прежде чем сделать шаг назад.

– Либо это, либо ты нассала мне на ботинки.

– Предполагалось, что у меня будет еще несколько дней, – она машет рукой перед лицом, будто обмахиваясь веером. – Я не готова к нему.

– Послушай меня, Котенок, – говорю я, хватая ее за руки. – Мы готовились к этому дню несколько месяцев. Ты можешь это сделать, хорошо? Ты справишься.

– Верно, – выдыхает она. – Я могу это сделать.

– Я здесь, если тебе понадобится помощь, – я подмигиваю, и она улыбается мне в ответ.

– Нет никого другого, с кем я хотела бы сделать это, кроме тебя, Дин, – она целует меня в щеку. – Я люблю тебя.

– Я тоже тебя люблю, – я выпускаю ее из своих объятий. – Нам нужно отвезти тебя в больницу.

– Сначала мне нужно принять душ.

– Ну конечно же, – отвечаю я невозмутимо.

– Я не хочу быть противной. Я вся покрыта жидкостью. Помоги мне принять душ, а потом мы можем ехать.

Смесь паники и возбуждения зарождается в моей груди, когда я веду Кэт в ванную. Мой сын почти здесь. Рождение ребенка в двадцать три года было последним, что я когда-либо планировал, но теперь, когда я вот-вот стану отцом, все недостающие детали в моей жизни встают на свои места.

***

После того, как я потратил месяцы на подготовку к встрече с Ноем, он почти здесь. Роды Ноя – полная противоположность тому, что я себе представлял. Стоя рядом с Кэт, пока она изо всех сил сжимает мою руку, я говорю ей дышать.

Она поднимает на меня взгляд, стиснув зубы то ли от боли, то ли от гнева. Трудно сказать, учитывая все те крики, которые она издавала с тех пор, как врач сказал ей начинать тужиться. Ее волосы в беспорядке, маленькие светлые пряди прилипли к лицу, а щеки и грудь покрылись пятнами.

– Почти все, – говорю я себе под нос, повторяя слова доктора. – Ты отлично справляешься, Котенок.

Проходит еще несколько минут, и проклятия вылетают у нее изо рта, как у моряка. Она может говорить мне все, что захочет, пока собирается произвести на свет моего малыша.

– Тужься, – говорит доктор, и Кэт сжимает мою руку с нечеловеческой силой, заставляя меня закрыть глаза.

Несколько секунд спустя комнату наполняют крики Ноя, и доктор Уолкотт объявляет:

– Это мальчик.

Мы уже знали это.

Я улыбаюсь, как дурачок, пока мой взгляд перемещается между Ноем и Кэт. Доктор Уолкотт поднимает Ноя, чтобы показать его нам, прежде чем передать его медсестре.

Медсестра спрашивает меня, не хочу ли я перерезать пуповину, и я нервно киваю. Что, если я все испорчу?

Я знаю, что не могу причинить боль Ною, но все равно, я в ужасе. После того, как врач и медсестра делают свои приготовления, медсестра протягивает мне ножницы, а я в панике стою над своим сыном. Он крошечный и красивый, мини-версия меня. Мои глаза наполняются слезами, которые я смаргиваю.

Кэт лишила меня нескольких месяцев своей беременности, но подарила мне этот момент. Перерезать пуповину – это странно, все равно что перерезать толстую мокрую веревку. Но я чувствую себя более связанным с Ноем. Его мать должна выносить и взрастить его, но это то, что должен сделать я. Все моментально обрушивается на меня. У меня есть сын.

После того, как я заканчиваю, медсестра уводит Ноя, чтобы привести его в порядок, а я стою рядом с Кэт, мои руки все еще дрожат. Я убираю волосы с ее лба и наклоняюсь, чтобы поцеловать ее гладкую, соленую кожу, говоря ей, как сильно я ее люблю.

Я прослеживаю за ее взглядом до медсестры, которая держит на руках нашего ребенка.

– У нас получаются милые дети, да? – спрашивает Кэт, не в силах отвести глаз.

– Он пошел в своего отца.

Она поворачивается ко мне лицом, ее улыбка достигает водянисто-голубых глаз, в которых стоят слезы радости.

– Это точно, – Кэт прижимает ладонь к моей щеке. – Не могу дождаться, когда заберу Ноя домой и создам с тобой семью.

Я целую ее пальцы, которые касаются моих губ.

– Я тоже, Котенок.

– Ты должен сообщить всем, что у нас все в порядке и что Ной здоров.

– Я не оставлю тебя.

Она наклоняет голову в сторону двери:

– Перестань странно себя вести. Иди. У нас все будет хорошо. Мой папа, братья и твоя мама, наверное, ужасно волнуются.

– Мне все еще не нравится Дьюк, – признаюсь я.

– Ты навсегда останешься человеком, который обрюхатил его младшую сестру, так что я бы сказала, что это чувство взаимно. Вы, ребята, теперь одна семья. Вам обоим придется отложить в сторону свои разногласия ради нас с Ноем.

Я подношу ее руку к своим губам и запечатлеваю поцелуй на ее нежной коже. – В последнее время я вел себя как придурок, но я бы сделал все для тебя и нашего сына.

– Я знаю это, Дин. А теперь иди. Пусть все знают, что они могут прийти навестить ребенка и меня.

Я отпускаю ее руку, не желая выходить из комнаты.

– Я быстро вернусь.

Когда я вхожу в зону ожидания, весь клан Болдуинов встает. Тео и Такер подбегают ко мне, с Остином и Дьюком на буксире. Ник помогает моей маме подняться со стула и берет ее под руку.

– Кэт родила? – спрашивает Тео, улыбаясь.

– Медсестры сейчас приводят его в порядок.

– Поздравляю, братан, – говорит Тео, хлопая меня по спине, за ним следует Такер.

– Спасибо.

– Думаю, это делает тебя официальным членом семьи, – говорит Такер.

Я смеюсь:

– Да, думаю это так.

– Теперь мы действительно можем называть тебя нашим братом, и это будет законно, – говорит Тео.

Я улыбаюсь его словам:

– Ребят, хотите увидеть Ноя?

– Да, – говорят они оба, взволнованные встречей со своим племянником.

После того, как стало известно о беременности Кэт, близнецам потребовалось некоторое время, прежде чем они начали говорить со мной по телефону. С тех пор мы постепенно восстанавливаем нашу дружбу. Остин, всегда самый дружелюбный и вежливый из братьев, протягивает мне руку для рукопожатия. Дьюк хмурится, глядя на меня, его сердитый взгляд медленно сменяется улыбкой с закрытыми губами. Он бормочет свои поздравления.

Моя мама – сплошное рыдающее месиво, поддерживаемая Ником, с его громоздким телосложением и сильными руками. Она обнимает меня и выдыхает:

– Поздравляю, детка. Не могу поверить, что у моего ребенка есть ребенок, а я теперь бабушка.

Я целую ее в щеку:

– Спасибо, мам. Ты удивительная мама. А теперь станешь еще и лучшей бабушкой. Ной будет любить тебя так же сильно, как и я.

Она улыбается:

– Думаю, мне пора переезжать из Флориды. Я нужна своим мальчикам.

Я киваю:

– Да.

Когда Ник обнимает меня и приветствует в своей семье, это ощущение нереально. Большую часть своей жизни я равнялся на Ника Болдуина. Он был кумиром моего детства, а теперь стал дедушкой моего ребенка. Реальность ситуации все еще нужно осознать, прежде чем я смогу принять все изменения.

Самое большое изменение – я стал отцом.