Текст книги "Имоджин"

Автор книги: Джилли Купер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 15 страниц)

Глава пятнадцатая

– Ого, ты выглядишь так, что можешь… словом, можешь все, – сказал Ларри, приехавший за ней. – Этот джемпер тебе явно к лицу.

– Тебе нравится?

– Да, а то, что под ним, нравится еще больше.

– Не слишком обтягивает? – с сомнением спросила Имоджин. – Ты уверен, что брюки подходят?

– Вполне. К чему дорого упаковываться, когда идешь на пьяную сходку?

На нем самом был светло-серый костюм и черная рубашка, что подходило к его черным с проседью волосам.

– Ты тоже смотришься симпатично, – сказала она.

Когда они спускались, им был слышен неутомимый стук печатной машинки Матта.

– Приятно слышать, – сказал Гилмор. – Звучит так, что, похоже, он наконец надумал, что писать.

Вечер был душный. Трейси, Джеймс и Ники, все трое в отличном расположении духа пили что-то в баре. На Трейси было черное платье с глубоким вырезом спереди и разрезом сзади, начинавшимся от ее красных трусиков. У Джеймса в петлице была пурпурная астра, полученная им от мадам.

– Я никогда не был на светской вечеринке, – сказал он. – Надеюсь, Бьянка Джегер там будет.

– А кто они вообще такие, эти Блейкер-Харрисы? – спросил Ники.

– Он сделал состояние на собачьем корме, – сообщил Ларри. – Кажется, они остановились у каких-то богатых лягушатников по фамилии Дюшарме, которые и дают прием. Как ты думаешь Кейбл и Ивонн уже готовы? Я бы предпочел пить за счет месье Дюшарме, а не за свой собственный.

– Что ж, я готова, – послышался веселый голос, и в водовороте всего зеленого, в зеленых сандалетах и с зеленой повязкой на рыжих волосах появилась Ивонн.

– Ты выглядишь прелестно, дорогая, – по обязанности сказал Джеймс.

– Как creme de menthe frappe[29]29
  Взбитые сливки с мятой (франц.).


[Закрыть], – пробурчал себе под нос Ларри.

– Кажется, ты говорил, что там можно обойтись брюками, – шепнула ему Имоджин.

– И самая чудесная новость, – продолжила Ивонн. – Мне только что звонил мой агент и сказал, что меня включили в список на роль Джейн Беннет в новой инсценировке «Гордость и предубеждение»[30]30
  «Гордость и предубеждение» – роман английской писательницы Джейн Остин (1775-1817).


[Закрыть] на Би-Би-Си.

Все издали возглас явно наигранного энтузиазма, а Джеймс поцеловал ее, но очень осторожно, чтобы не испортить ей прическу.

– Когда ты узнаешь решение? – спросил Ники.

– Через день-другой. Съемки начинаются через три недели. Разве это не увлекательно? – И тут взгляд ее глаз-бусинок упал на Имоджин, – Не пора ли тебе идти переодеться? Иначе мы страшно опоздаем.

– Она уже переоделась, – сказал Ларри, – Ивонн, дорогая, тебе роль Джейн совсем не подходит. Это ведь должна быть такая милая, добрая девушка.

Ивонн была избавлена от необходимости придумать поистине сокрушительный ответ появлением Кейбл, выглядевшей умопомрачительно в платье, сделанном из одних павлиньих перьев. Оно было без рукавов, мягко облегало ее фигуру и доходило чуть повыше колен. Два павлиньих пера гнездились в ее извивающихся волосах цвета эбенового дерева, а полосы ярко-голубых теней на веках придавали ее зеленым глазам оттенок бирюзы.

Ники присвистнул. Джеймс разинул рот. Ивонн только свирепо посмотрела и еще крепче сжала губы.

– Это самое красивое платье, какое я видела в жизни, – сказала Трейси.

– Я пойду переоденусь, – пробормотала Имоджин.

– Нет времени, – сказал Ларри. взяв ее за руку, – Кейбл, дорогая, я удивлен, что ты для полноты картины не одолжила у Ивонн ее картонный клюв.

Солнце уходило за море, когда их такси выехало с дороги вдоль берега.

– Я довольна, что темнеет, – сказала Трейси, добавляя туши на свои фальшивые ресницы, – Вечером косметика смотрится намного лучше.

Имоджин заметила, как в безупречно чистом светло-голубом автомобиле Джеймса Кейбл присвоила себе, все заднее сиденъе, чтобы не взъерошить свои перья. А Ивонн достала гребешки и принялась взбивать ими волосы. Имоджин было жаль, что с ними нет Матта. Она была уверена, что Ларри, как только они прибудут на место, сразу же напьется и исчезнет. Ники уже положил руку на спинку сиденья и украдкой поглаживал сзади шею Трейси, так что от него ожидать больший поддержки тоже не приходилось.

Такси повернуло и ускорило ход, под колесами зашуршал гравий. По обе стороны дороги бесконечно тянулись виноградники и оливковые рощи. А впереди, в сумерках сверкало всеми окнами большое белое здание.

– Неплохой домик, – сказала Трейси.

Они увидели мужчину в розовом костюме с красно-розовыми волосами, который вышел из «роллс-ройса» и позвонил в дверной замок.

– По-моему, это Дэвид Бови, – сказал Ларри.

– О, Господи, – еле слышно проговорила Имоджин.

Когда они поднялись по мраморным ступеням, дворецкий открыл перед ними дверь. Потом явилась горничная и тут же увела Имоджин и Трейси наверх в какую-то комнату со стенами, обтянутыми розовым атласом. На полу лежал толстый меховой ковер, на кровати меховые манто, должно быть, принесенные гостями просто для показухи – вечер был слишком душный.

– Вы и пиджаки принимаете? – сказала Трейси и, сняв с себя белый блейзер, подала его горничной.

Кейбл и Ивонн продолжали заниматься взбиванием своих волос перед зеркалом.

– Я поймала на себе взгляд Омара Шарифа, – сказала Ивонн.

Через окно Имоджин увидела густой сад, пруды с лилиями, вольеры с множеством ярких птиц, два освещенных бассейна для плавания и в отдалении – море.

Нервно подрагивая, она спустилась в холл, чтобы найти Ларри. Тот ждал ее, тихо разговаривая с великолепной блондинкой в платье с золотыми блестками.

– Имоджин, дорогая, это Клодин, наша хозяйка. Посмотри на нее как следует. Может быть, другого случая не представится.

Но прежде чем он успел сказать еще что-нибудь. Клодин приблизилась к Имоджин и взяла ее за руки.

– Мисс Броклхерст, как я счастлива видеть вас. Какое поразительное совпадение, что вы отдыхаете с Маттом и Ники Бересфордом, – и она тут же увела Имоджин в огромный зал, который весь кипел загорелыми лицами с беспокойными взглядами, постоянно ищущими свежих ощущений.

– Подождем Ларри, – попросила Имоджин.

– Какого Ларри? – взвизгнула Клодин и, сунув в руку Имоджин бокал, стала водить ее от одной группы гостей к другой, крича. – Это очаровательная Имоджин Броклхерст, – а потом вдруг переходя на шепот, – да, да, это она вырвала ребенка Браганци из лап смерти.

Все начинали охать и ахать, словно Клодин внесла рождественский пудинг с голубым огоньком горящего коньяка.

– Как поживаете? Как поживаете! Привет, Имоджин, рад познакомиться. Как поживаете? – Люди проталкивались, чтобы поближе посмотреть на нее.

Имоджин в ужасе повернулась к Клодин:

– Что вы им про меня рассказали?

– Вы действительно видели герцогиню? Как она? Похоже, что она влюблена в Браганци? – шумели кругом лица.

– Ой, не надо, – попросила Имоджин удалявшуюся Клодин. – Пожалуйста, больше никому не говорите. Браганци не хочет огласки.

Все теперь толпились вокруг нее и представлялись ей. Она выдохлась, отвечая на вопросы, и не заметила, как осушила свой бокал, в котором было что-то по вкусу напоминавшее смесь кока-колы с фруктовым салатом. Едва она поставила бокал, как в руке у нее тотчас оказался другой.

– Как у нее отделан дом? Правда ли, что сторожевые собаки у них такие свирепые, как говорят? Вы испугались при встрече с Браганци? Он держит ее там прикованной? Она подурнела внешне? Я слышал, что герцог…

Народу вокруг толпилось все больше. Наконец, кто-то представил ее Ларри. «Нет, мы незнакомы», – сказан он и, взяв ее за руку, утащил в какую-то боковую комнату.

– Сумасшедший дом, – выдохнула она. – Чего это ты наговорил Клодин?

– Я сделал ей краткий отчет о твоей вчерашней спасательной деятельности. Ты здесь бесспорный центр внимания. Выпей еще. – Он снял стакан с подноса у проходящего мимо официанта.

– Я уже выпила таких несколько, – сказала Имоджин с ухмылкой. – Очень вкусно и так освежает. Что это такое?

– Пимс, – сказал Ларри. – Практически без алкоголя.

Тут к нему подлетела какая-то фигура в желтом:

– Ларри, дорогой, где ты был? Я ищу тебя повсюду. – И она его утащила.

И сразу же появился ошеломляюще красивый мужчина в белом смокинге и взял Имоджин за руку.

– Я слышал, вы знакомы с дорогой Камиллой. Передайте ей мои лучшие чувства, когда увидите ее в следующий раз.

Сверкнула фотовспышка. «Благодарю», – сказал фотограф и удалился.

Шум пирушки усилился. Стало совсем душно.

– Давайте выйдем в сад, – предложил мужчина в белом смокинге.

В дверях их встретили два красивых молодых человека в рубашках.

– Наконец-то мы вас нашли. Вы, по-видимому, Морган Броклхерст, – заговорили они дуэтом. – Мы весь вечер просто до смерти хотим вас увидеть.

– Я слышал, вы вчера ужинали у Браганци, – сказал один из них.

– Он в самом деле такой мясник, как все говорят? – спросил второй.

Потом за них взялась крупная женщина в малиновом, у которой с нижнего века косо свисали, как лестница, фальшивые ресницы.

– Кто-нибудь знает, которая здесь Морган Броклхерст? – возбужденно вопрошала она. – Я слышала, она действительно встречалась с Браганци и герцогиней.

– Она где-то там, – сказал первый молодой человек, указывая в сторону гостиной, из которой доносился истерический гомон.

– О, Господи! – сказала женщина в малиновом. – Я только что оттуда вырвалась. Я хочу заполучить ее на вечеринку, которую устраиваю завтра на берегу. – И она опять нырнула в свалку.

– Я принесу вам еще бокал, Морган, – сказал мужчина в белом смокинге.

– Спасибо, я с удовольствием, – сказала Имоджин, которая начинала забавляться.

Один из красивых молодых людей взял ее за руку и повел через сад мимо огромных тропических растений с листьями, похожими на темные гладкие щиты, мимо ярко-окрашенных птиц, алых, бирюзовых, синих, изумрудных, которые щебетали и порхали в своем вольере, как гости на вечеринке. За поворотом они увидели двух розовых фламинго, стоявших на одной ноге в светло-зеленом пруду, где было полно жирных зеркальных карпов, скользивших между лилиями.

В усилившейся духоте Имоджин была счастлива отдохнуть на прохладном камне с львиными головами по краям. Двое молодых людей сели у ее ног, составив ее преданную аудиторию. Вскоре она уже с удовольствием рассказывала им о вчерашних событиях.

Вокруг нее быстро собралась толпа. Ей непрерывно подливали в бокал. Она все высматривала Ларри и надеялась, что появится Матт, но немного погодя перестала беспокоиться и о них.

– Вам принести что-нибудь перекусить? – спросил мужчина в белом смокинге.

– О, спасибо, не надо, – ей казалось, что она уже съела слишком много фруктового салата.

– Тогда пойдемте потанцуем, – предложил он и повел ее обратно в дом. – Клодин заготовила для этой вечеринки шестьсот бутылок шампанского, больше пятидесяти фунтов икры и Бог знает сколько галлонов духов диориссимо для бассейна.

В танцевальном зале было слишком темно, чтобы кого-нибудь разглядеть.

– Морган, Морган, вы такая свежая и неиспорченная, – сказал мужчина в белом смокинге, привлекая ее к себе на грудь.

Ой, подумала она, надеюсь, я не оставлю на нем всю свою косметику. Тут подвалил еще какой-то мужчина и, танцуя, увел ее в другую комнату, где пытался поцеловать. Она хотела было дать ему пощечину, но он нетвердо держался на ногах, и она подумала, что опрокинет его. Потом ее отвел в сторону какой-то красавец-аристократ надменного вида.

– Завтра вечером я даю прием в Марбелле. Очень бы желал вас там видеть. Мы вполне можем послать за вами самолет. Берите с собой кого пожелаете. Возможно, Камилла захочет сделать выход? Она прибавила в весе с тех пор, как живет с Браганци?

Музыканты играли «Туман покрыл твои глаза», смех и звон разбитых бокалов становились все громче, вокруг Имоджин снова шумела толпа. Из нее вдруг высунулась рука и схватила ее. Это был Ларри, размахивавший непочатой бутылкой шампанского.

– Доктор Ливингстон![31]31
  Дэвид Ливингстон (1813-1873} – шотландский путешественник и миссионер, исследователь Африки.


[Закрыть] – воскликнула она.

– Я искал тебя повсюду, – сказал он, выводя ее через французские окна в сад.

– А где остальные?

– Ну, я видел Ники и Трейси. Они выходили из библиотеки, и вид у них был довольно взъерошенный. На Ники – губная помада, на Трейси ее не осталось. Миссис Эджуорт всю ночь протанцевала с Омаром Шарифом, а Кейбл разделила свое откровенное внимание между Родом Стюартом и Уореном Битти.

– Значит, она довольна?

– Не совсем. Что проку быть принцессой бала, когда нет принца, который бы это видел. Матт еще не показывался. Но не может же он до сих пор биться над своей рукописью.

– Вероятно, у него проблемы с получением согласия Браганци, – предположила Имоджин.

– Если он их решит, то взорвет бомбу в информационных агентствах. Ему это теперь как раз кстати – надо же оплатить павлиньи перья Кейбл.

Как жаль, что никто не может запереть Кейбл в вольере со всеми этими яркими птицами, подумала про себя Имоджин. Она протянула бокал.

– Я бы еще выпила, пожалуйста.

– Прошу, моя девочка, – сказал Ларри, до краев наполнив ее высокий бокал шампанским.

Потом они танцевали на лужайке, слегка поддерживая друг друга.

– Эх, мне бы сюда мою камеру! – вздохнул Ларри. – Половина коронованных особ Европы в голом виде прыгает в бассейн. Видимо, у Леонардо тут целая команда парней, готовых мигом просушить любую, кто этого захочет, когда выйдет из воды.

Слушая взвизги и всплески воды, доносившиеся от бассейна, Имоджин пожалела, что она недостаточно стройна для купания голой. Похоже, она выпила все свое шампанское.

– Мне непременно надо в туалет.

– Хорошо, только ненадолго, – сказал Ларри. – Уже скоро рассвет.

Имоджин поняла, как она напилась, когда заметила, что щедро поливает себе грудь духами хозяйки в ее розово-атласной спальне. Опять нарушила восьмую заповедь. Она поспешно поставила флакон на место. Что бы сказал ее отец? И Матт? Зато глаза у нее сверкали, щеки разрумянились и вообще выглядела она лучше, чем могла ожидать после всего выпитого.

Спускаясь она услышала разговор двух женщин:

– Ты видела Морган Броклхерст? Она просто восхитительна. Мне надо у нее спросить, кто ее парикмахер. Браганци, видно, оставил ей половину Сицилии.

Когда она дошла до последней ступеньки, мимо нее, шаловливо повизгивая, пронеслась крупная брюнетка, а секунды через две за ней последовал с тарзаньими воплями сильно порозовевший лицом Джеймс. Оба они пропали в кустах.

– Почему вы не танцуете, Морган? – спросила метнувшаяся ей навстречу Клодин.

– Об этом позабочусь я, – раздался вкрадчивый голос, и она тут же оказалась прижатой к мускулистой и волосатой, надушенной груди одного из самых знаменитых кинолюбовников.

– «Я на тебя взглянул – В душе раздался гул. И сердце замерло», – пропел он ей на ухо. – Как вы смотрите на то, чтобы отправиться на вечеринку в Рим?

– Кажется, я уже приглашена на завтра в Марбеллу.

– А, на свистопляску у Эффи Страус. Если хотите, могу доставить вас на место.

Они танцевали и пили, пили и танцевали, и хотя она иногда теряла нить разговора, он, кажется, не обращал на это внимания. Потом она вспомнила, что Ларри ждет ее в саду. Надо было найти его. В конце лужайки она прошла мимо страстно обнимавшейся под какой-то смоковницей парочки. У девушки были светлые серебряного оттенка волосы, доходившие ниже пояса.

– В тот момент, как я тебя вчера увидел, – говорил хрипловатый мужской голос, – это случилось – как удар молнии. Я не знаю, что в тебе такое, Трейси, дорогая. Словами не передашь, но что-то особенное…

– «А твой пульс, дорогая, – как атака легкой кавалерии», – громко прокричала Имоджин и кинулась прочь, застонав от смеха, когда те оба подскочили от удивления.

Она все еще хохотала, когда увидела Ларри возле пруда с фламинго. Он сворачивал сигарету с «травкой».

– Светает, – сказал он.

– Это самая классная вечеринка из всех, на каких я была, – призналась Имоджин.

– Затянись-ка вот этим, – предложил Ларри, – и она тебе покажется еще лучше.

– Я не курю, – сказала Имоджин.

– Давай, я очень верю в первые разы. Другого случая может и не быть.

Он зажег сигарету, глубоко затянулся два-три раза, а потом передал ей. Она попробовала, закашлялась, попробовала еще раз, выпустила дым в оскалившуюся пасть каменного льва, и они с Ларри неистово захохотали. Потом она затянулась еще раз.

– Нравится? – спросил Ларри.

– Да, – вздохнула она, – Фламинго кажутся такими розовыми, а вода такой зеленой.

Так, беспрерывно хохоча, они выкурили три четверти сигареты. Она посмотрела ему в лицо.

Он был очень привлекателен своей ястребиной, немного хищной красотой, а по возрасту годился ей в отцы. Так что дело было вполне безопасное.

– Ларри.

– Да, мой ангел.

– Ты считаешь, я хороша собой?

– Изумительно хороша, – он наклонился и очень медленно, с бархатным артистизмом поцеловал ее.

– А теперь ты еще лучше. – Он глубоко затянулся «травкой», потом снова ее поцеловал, и на этот раз поцелуй был гораздо более долгим.

Имоджин поднялась и подошла к пруду. Вращающийся луч маяка заморгал совсем беспорядочно. Огромные звезды висели так близко, что она, казалось, могла бы дотянуться и собрать их.

– Не уходи, – сказал Ларри. Путь на небо вымощен дурными намерениями.

– Я никуда не ухожу, – до нее доносился барабанный бой и карнавальный рев вечеринки. «Когда является любовь, кипит твоя отвага вновь…» – играли музыканты.

Ночь была такой теплой и красивой, и она чувствовала какое-то острое желание. Если бы только здесь был Матт. Она вдруг исполнилась страсти и решимости.

– Ларри, дорогой, – сказала она, повернувшись к нему. – Мне все говорят, что надо повзрослеть, пожить немного, набраться опыта с мужчинами, пообщаться с Кейбл и Ивонн, и Трейси и еще кем-нибудь. Ты мне не поможешь, не научишь меня сексу?

– Помочь тебе? Вот это предложение! Господи, да если тебе надо опыта, то я именно тот, кто тебе нужен, моя радость. Je suis le professeur[32]32
  Да я профессор (франц.).


[Закрыть]. Возьми докури и жди меня здесь, а я принесу еще бутылку, и мы с тобой пойдем к берегу.

Имоджин села на скамью и спела для фламинго «Когда является любовь, кипит твоя отвага вновь…» У нее голова пошла кругом.

Вдали был виден аэродром и стоящие на летном поле самолеты. Возможно, какой-нибудь из них должен был доставить знаменитого экранного любовника в Рим. Выше была расположена автостоянка, заполненная машинами, по большей части «роллс-ройсами» и «бентли», но самой чистой среди них была голубая «кортина» Джеймса и Ивонн. Вдруг Имоджин почувствовала какое-то неодолимое побуждение. Она открыла свою сумочку и стала рыться в ней, ища губную помаду. Она нашла там тюбик, подаренный ей Глорией на день рождения. Им она еще ни разу не пользовалась. Помада была темно-бордового цвета и называлась «Династия Слив» – это, как сказала Глория, для большей изысканности.

«Какое слащавое название, – подумала Имоджин, истерически хихикая, и пошла между деревьями к автостоянке. – Модная штучка „Династия Слив“. Вот и пришел твой час, слива. – И, захихикав еще сильнее, она несколько раз сказала про себя „Пошли, слива!“

И вот перед ней голубая крышка багажника машины Ивонн. Она просто просилась, чтобы на ней что-нибудь написали. Открыв тюбик, она крупными бордовыми буквами написала «Ивонн Эджуорт». Потом добавила: «стойловая корова».

Потом зачеркнула слово «корова» и добавила «сука» и «держит мужа под башмаком». Потом трижды написала «блядство» на крыше машины и дважды «поебень» на ветровом стекле. Потом забежала с другой стороны и написала: «Железный канцлер Ивонн Бисмарк», но, немного подумав, переправила «Бисмарк» на «Насморк» и залилась неудержимым смехом от собственной шутки. Когда она начала писать «Катись отсюда, морковный огрызок!», столбик помады переломился надвое, и она с криками кинулась обратно к Ларри. Тот опасно раскачивался, пытаясь сохранить равновесие, стоя на каменном сиденье с бутылкой в одной руке и бокалом – в другой. Он спрыгнул наземь, пролив часть шампанского, и сообщил:

– Я только что слышал, как Ивонн Эджуорт спрашивала Омара Шарифа, приходилось ли тому покупать для кого-нибудь целый прилавок цветов.

Тропинка к морю была довольно крутой, но им даже в сильном подпитии как-то удалось, поддерживая друг друга, благополучно спуститься.

– «Хочу воткнуть мой орган в Морган», – пропел Ларри, и они захохотали дуэтом.

– Кажется, я перехожу из одной постели в другую, – сказала Имоджин. – Я люблю тебя, Ларри. А можно любить сразу двоих?

– Думаю, что можно. Но это довольно дорого обходится.

Он тянул слова еще сильнее обычного, волосы у него разметались во все стороны.

Они вышли на пляж. Имоджин чувствовала под ступнями прохладный песок. Где-то по пути она потеряла свои туфли.

– «Когда является любовь, кипит твоя отвага вновь», – пропел Ларри. – «Хочу воткнуть мой орган в Морган». Этого же хотят тут многие любители. Я видел нескольких гостей в белых смокингах, которые тебя разыскивали.

– Там только один такой был, – сказала Имоджин. – У тебя, должно быть, в глазах четверится.

И они снова громко расхохотались. Пьяному любая глупость кажется смешной.

Весь берег, отдаленные огни Пор-ле-Пена, маяк – все окрасилось в розовое. Накатывающиеся на песок волны шипели, как белые змеи. Луна, похожая на половину грейпфрута, лежала на спине в темном небе – собираясь уступить, вроде меня, – подумала Имоджин. Она, как космонавт, почувствовала невесомость.

Ларри подобрал какой-то прутик и попробовал что-то написать, но песок был слишком сухой.

– Скажи, чтоб море подошло ближе, – сказал он.

Взявшись за руки, они с воплями побежали к воде, и там Ларри огромными буквами написал на мокром песке «Ларри любит Имоджин». Потом он ее поцеловал, и она почувствовала, как теплая вода омывает ее ступни.

– Я прочту тебе такую лекцию, что у тебя будет настоящий прорыв по части опыта, моя тепленькая малышка, – шептал он ей на ухо.

– Ты понимаешь, что я ни с кем ни разу не была в постели?

– Я тебе уже говорил, что очень верю в первые разы, – сказал Ларри, осторожно стягивая с нее джемпер. – Может быть, сначала искупаемся? Перед сексом всегда должно быть омовение.

Кажется, я не такая уж толстая, почему не искупаться голой, подумала Имоджин, снимая с себя брюки и трусики и бросая их на песок. Кинувшись с веселым визгом в волны и восторженно загребая, она почувствовала, что в воде почти так же тепло, как на воздухе.

– Божественно! – крикнула она Ларри. Тот сразу же пустился за ней вдогонку и вскоре обвил руками ее талию.

– Ты прекрасна, – сказал он, любуясь ею, – ты похожа на Венеру, выходящую из волн.

– Боти-Чили, – хихикнула Имоджин. – Хотя вода тут, наверное, теплее, чем в Чили.

– Увертюра закончена, – сказал Ларри, – переходим к первому акту.

Когда он целовал ее в соленые губы, Имоджин была рада, что он ее поддерживает. Она не была уверена, что сама устояла бы теперь на ногах, потому что чувствовала себя по-настоящему пьяной. Она спросила у Ларри, есть ли смысл в такой прорывной лекции, если потом она не сможет вспомнить лучшие ее моменты.

Ларри засмеялся и сказал, что лучший момент – это теперь, когда она прильнула к его груди, что он этого ни в коем случае не забудет. И стал целовать ее взасос.

Издалека все еще доносились звуки пирушки и визги в бассейне. Потом какие-то голоса послышались ближе. Звучали они сердито. Ларри перестал ее целовать и смотрел куда-то поверх ее плеча.

После долгого молчания он проговорил.

– Черт, этого не может быть!

Потом она услышала слишком хорошо ей знакомый голос:

– Бога ради, Гилмор!

Имоджин уткнулась лицом в шею Ларри, потом медленно повернулась. Всего в нескольких ярдах от них на песке стояли мужчина и женщина. Лица обоих были в тени, но она разглядела коротко стриженые светлые волосы женщины. Та была очень стройная. А роста и сложения мужчины не узнать было нельзя.

Ларри нервно глотнул и тихо сказал:

– Привет, Матт.

– О, Боже, – произнесла Имоджин, – Лучше мне изобразить Венеру, входящую в волны, – и с отчаянным смехом она нырнула в воду.

– Какого дьявола? Чем это ты здесь занимаешься, Гилмор? – ледяным тоном спросил Матт.

– Ты мне сказал, чтоб я не спускал с нее глаз, – парировал Ларри.

– Он и не спускал, – подтвердила Имоджин, держа над водой одну голову. – Почти все время оба глаза да еще обе руки. Он был так мил. Мы так хорошо провели время. «Когда является любовь, кипит твоя отвага вновь!..»

– Господи, – изумился Матт. – Что ты с ней сделал?

Ларри был уже на берегу и тщетно пытался натянуть на себя розовые брюки Имоджин, которые отказывались подниматься выше колен.

– Имоджин, дорогая, познакомься с Бэмби, – сказал он.

– Бэмби? – пискнула Имоджин, глядя на спутницу Матта. – Бог ты мой! Как поживаете? Я так много о вас слышала.

– Любопытно, – желчно сказала Бэмби. – Я про вас не слышала ровным счетом ничего.

Матт поднял брюки Гилмора и бросил их ему.

– Я знаю, что ты весь вечер пытался забраться в брюки Имоджин. Теперь для разнообразия попробуй влезть в свои.

– Ужасно приятная вечеринка, – сказала Имоджин, брызгая на них водой.

– Немедленно выходи и одевайся. Я отвезу тебя, – сказал Матт.

Казалось, не прошло и минуты, как она уже сидела в намокшей одежде рядом с Маттом, который гнал свой «мерседес» от дома Клодин. Где-то позади слышался завывающий, как сирена, голос Ивонн.

– Не хочу домой. Хочу еще шампанского, – с раздражением говорила Имоджин.

– Тебе вполне хватит и этого.

Она уронила голову на спинку сиденья.

– А тебе бы только испортить удовольствие другим, – невнятно пробурчала она. – Это были лучшие часы в моей жизни. Каждый хотел меня увести. Героическая Морган, бесстрашная спасительница! Звезды сцены и экрана сражались за мою благосклонность. Я курила «травку» и пила в свое удовольствие и набрала целый вагон опыта. Я уже собиралась завязать свой первый роман с женатым мужчиной, когда ты так неосмотрительно появился вместе с Бэмби и вставил нам палки в колеса.

Матт с каменным выражением лица смотрел на дорогу и нажимал на педаль акселератора.

– Дорогой Ларри давал мне урок, который сулил прорыв по части опыта.

– Нарыв, а не прорыв! Этого Ларри пристрелить надо.

– Не понимаю, чего ты так злишься, – проворчала Имоджин. – Ты же меня не хочешь. Ты прямо как собака на сене. А Ларри просто оказал мне любезность. Я попросила его меня соблазнить. Я думала, что если стану светской женщиной вроде Кейбл, то понравлюсь многим.

– Что ж, ты выбрала для этого неудачный способ, – сказал Матт, свирепо переключая скорость.

– «Когда является любовь, кипит твоя отвага вновь», – пропела Имоджин, не соблюдая мотива. – О-ля-ля, это ужасно скверно. Как ты думаешь, Бэмби привлечет меня как соответчицу?

– Вероятно.

– Ну что за дурацкое время она выбрала для своего возвращения – в самый разгар гулянки. Она должна была знать, что Ларри будет там кем-нибудь занят, не обязательно со мной.

Ничего не сказав, Матт зажег сигарету.

У нее начались какие-то странные ощущения. Все внутри готово было извергнуться подобно Везувию.

– Ну, ладно, отпуск кончается, и я вернусь в свой серенький дом в Уэст Райдинге, – капризно сказала она. – А ты можешь спокойно меня забыть.

И вдруг она заметила краем глаза, что он смеется.

– Ты больше не сердишься?

– Я вне себя от бешенства.

– Страшно сожалею, – сказала она, уронив голову ему на плечо, – но я люблю тебя.

И она полностью вырубилась.