Текст книги "Имоджин"

Автор книги: Джилли Купер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 15 страниц)

Глава четырнадцатая

На следующее утро Имоджин проснулась поздно. Опять был солнечный жаркий день. Через открытое окно на утренней лазури неба видны были редкие и небольшие белые облака. Она лежала, припоминая необыкновенные события последних сорока восьми часов: сначала Матт преобразил ее в Сен-Тропезе, потом они встретили довольно странного по любым меркам Антуана; потом под угрозой охранников Браганци Матт ночью целовал ее, а наутро от нее отмежевался; потом она спасла Рики, застала Ники и Кейбл в постели и наконец – знакомство с Браганци и герцогиней. Поживи немного, наберись опыта, сказал ей Матт. Что ж, она начала его набираться. И все же, когда она рассматривала в зеркале свое гладкое загорелое лицо, то нашла, что выглядит такой же юной и круглоглазой, как всегда. Она посмотрела на пурпурную астру, вянущую в ее дневнике, и вздохнула.

Она уже оделась и думала о том, как там у Матта и Ларри пошло дело с Браганци. В дверь постучали. То была Трейси, собравшаяся идти на пляж.

– Страшная жара, – жаловалась она, когда они уже шли по набережной. – Даже в майке чувствуешь себя как в меховой шубе.

– Как Ларри поднялся сегодня?

– Подняться-то поднялся, но чувствовал себя скверно. Никогда не видела парня, которого бы так ломало после выпитого. Эта Кейбл сварливая, правда?

– Да, – вздохнула Имоджин.

– Мне ночью снилось, что у меня выпали все зубы, – сказала Трейси, – Что бы это могло значить?

– Вероятно, что ты боишься, как бы у тебя не выпали все зубы, – предположила Имоджин.

Она заметила, что даже самые загорелые и пресыщенные французы выпрямлялись, подбирали животы и брали Трейси на заметку, когда она проходила мимо, сверкая серебрянным водопадом своих волос и извиваясь всем телом. Это должно было еще сильнее разозлить Кейбл.

Они нашли Ивонн и Джеймса на середине пляжа. Ивонн что-то ворчала и со своим картонным клювом была похожа на сердитую гусыню.

– Привет. Как спали? Я очень плохо. Чересчур жарко. Я не могла заснуть ни на минуту, и, мало того, меня мучили жуткие кошмары с какой-то медузой, а когда я встала, то обнаружила этот страшный комариный укус, и вода в душе была сегодня холодная.

– Как ты там вчера вечером? – спросил Джеймс, при виде их заметно повеселевший. – Я боялся, как бы Браганци не сделал из тебя еще одну Патти Херст[27]27
  Патриция Херст, дочь известного американского магната, оказалась связанной с налетчиками.


[Закрыть].

– Это было страшно увлекательно, – сказала Трейси, растянувшись на большом зеленом полотенце. – Давай, расскажи им, Имоджин.

Однако отчет Имоджин о событиях вчерашнего вечера слегка потускнел из-за того интереса, который вызвала к себе Трейси, оголившаяся вплоть до нижней части своего бикини цвета леопардовой шкуры.

– Джеймс, угомонись, – сказала Ивонн, дрожа от негодования. – А ты, Трейси, ляг и не привлекай к себе внимание. Продолжай, Имоджин. Как была герцогиня одета в домашней обстановке?

– О, в голубой шелк, – сказала Имоджин, все еще чувствуя, что аудитория по-настоящему не захвачена ее рассказом, особенно, когда Трейси начала намазывать всю себя кремом.

– Это задерживает ультрафиолетовые лучи, – пояснила она.

Минут через двадцать, в течение которых каждый мужчина на пляже, казалось, успел пройти мимо их группы, направляясь к воде, а потом возвращаясь, поигрывая мускулами и стряхивая с себя на них воду, Ивонн не выдержала.

– Знаешь, Трейси, ты обгоришь. Тебе непременно надо прикрыться, а эти м-м-м-… эти места обгорают хуже всего.

– Возможно, ты права, – сказала Трейси, вставая. – Думаю, мне надо поплавать.

– Смотри, вся ответственность – на твою голову, – отрезала Ивонн.

– Только не на голову, – хихикнула Трейси и легкой походкой направилась к воде, сопровождаемая приливной волной французов с очень нескромным интервалом.

– Я тоже пойду поплаваю, – сказал Джеймс, и прежде чем Ивонн успела его остановить, кинулся вслед за Трейси.

– Это омерзительно – как она колышет своими грудями, – возмутилась Ивонн.

– Ну, положим, они сами колышутся, – сказала Имоджин.

– Такой плохой пример для Джеймса, особенно потому, что с ней тут появился Ларри. Интересно, знает она, что он женат?

Имоджин обратилась к книге Скотта Фитцджеральда. «Тристрама Шенди» она забросила.

– Она готова обгореть, – проворчала Ивонн, поправляя свой картонный клюв. – Люди просто не понимают, что при такой жаре загорать надо понемногу. Поэтому я никогда не обгораю.

Она так долго причитала, что Имоджин обрадовалась, увидев направляющихся к ним Кейбл и Ники. Она подумала, что, поскольку Матт у Браганци, они решили воспользоваться возможностью провести пару часов в постели и оба, судя по угрюмому выражению их лиц, встали с нее не с той ноги.

– Доброе утро, – сказала Ивонн, несколько повеселевшая при виде мрачного настроения Кейбл.

– А что в нем доброго? – выпалила Кейбл, швырнув на землю свой резиновый матрас. – Ты мне не надуешь его, Ники?

Он бросил на нее взгляд, который ясно говорил «надувай свой чертов матрас сама», но, подумав немного, нагнулся, что-то бормоча вполголоса, и начал выполнять ее просьбу.

– Я слышала, Матт поехал к Браганци. Ты, Кейбл, наверное, за него рада, – сказала Ивонн.

– Не рада! Хороший у меня получился отпуск, когда он все время гоняется за какими-то дурацкими историями. Сегодня утром вернулся в девять часов, и похоже, что сегодня я его больше не увижу. Он готов сидеть половину ночи за своей гнусной писаниной. Даже просил меня найти ему пишущую машинку. Позвольте спросить, где я ее достану в таком забытом Богом месте? Мне это все больше и больше напоминает Маргит, – добавила она, оглядывая пляж, а потом, повернувшись к Ники, который заканчивал надувку матраса, спросила: – Почему бы нам не сгонять на день в Сен-Троп?

– Не получится, – сказал Ники, вдруг увидевший, как Трейси резвится с Джеймсом на мелководье, – у нас нет машины.

– Давай возьмем напрокат, – повелительно сказала Кейбл, следя за направлением взгляда Ники.

– Слишком много возни, – отрезал Ники, затыкая матрас пробкой и кладя его к ногам Кейбл. – И чересчур жарко для езды в машине.

Кейбл сверкнула своими зелеными глазами. Становится слишком жарко именно здесь, подумала Имоджин.

– Пойду поплаваю, – сказала она и направилась к воде.

– Я тоже, – подхватил Ники и поспешил вслед за ней. – Ты сегодня отлично выглядишь, дорогая. Отойдем от линии огня.

– Мы здесь! – позвала их Трейси, отчаянно размахивая руками. Ее длинные светлые волосы в зеленой воде были похожи на русалочьи. – Так приятно. Как ты себя чувствуешь в такое утро, Ники?

– Любуюсь, как ты рассекаешь грудями волны, – сказал Ники. – Или, скорее, волнуешь груди.

Все засмеялись и начали брызгаться. Потом Ники совершил показательный скоростной заплыв кролем до мостков и обратно.

– Ах, вот бы мне научиться так плавать, – сказала Трейси.

– Я тебя научу, – пообещал Ники. – Так, лежи спокойно на моей руке, теперь – одной рукой сюда, другой – туда, голову – вниз.

Трейси заливалась смехом и брызгалась:

– Я бы не сказала, что у меня животик.

– Ну, несколько дюймов можно еще прибавить или отнять, – сказал, улыбаясь, Ники.

Вдруг они перестали смеяться и пристально посмотрели друг другу в глаза. Господи, подумала Имоджин, немного нервничая, но не без удовольствия, – что скажет Кейбл.

– Давай, Имоджин, – с веселым смехом предложил Джеймс, – я тебе тоже дам урок плавания. Ох! – пискнул он, сделав шаг вперед. – Кольнуло.

– Опять, – сказал Ники.

И они вновь зашлись в хохоте. Их веселое поведение не могло улучшить настроение Кейбл или Ивонн.

Когда они наконец вышли из воды, Ивонн тут же отослала Джеймса в кафе за лимонадом.

– Можешь принести для меня водку и тоник со льдом и лимоном? – крикнула ему вдогонку Кейбл.

– Я тебе принесу, – сказал Ники. – Я могу сам сделать смесь.

– Не забудь взять тоник, – велела Кейбл.

Ивонн обратила все внимание на Трейси, которая расчесывала свои спутавшиеся волосы.

– Дорогая, ты давно знакома с Ларри?

– Не очень.

– Мне кажется, тебе следует узнать про него одну вещь. Я могу быть с тобой откровенна? Он женат.

– Правда? – невозмутимо сказала Трейси. – Она хороша собой?

– Очень. И они счастливо живут друг с другом семнадцать лет.

– Ну, тогда, я думаю, ему надо от нее отдохнуть, – сказала Трейси. – Вернувшись домой, он будет с ней еще нежнее.

– Но поставь себя на место его жены. Как, по-вашему, она чувствует себя теперь, покинутая с детьми в Ислингтоне, когда вы загораете на Лазурном берегу на средства ее мужа?

На лицо Имоджин упала тень. Она посмотрела вверх и вздрогнула, увидев Ларри с висящей на шее камерой. Он поднес палец к губам.

– Моя дорогая, – продолжала Ивонн, все больше воодушевляясь, – разве ты не понимаешь, как мужчины возбудимы? Им ничего не стоит сбиться с пути при виде привлекательного женского лица. Если бы я их поощряла, то за мной бы бегали сотни мужчин и мужей, но это было бы непорядочно. В мужчинах так много животного. Девушки должны быть неуступчивыми.

Ларри подкрался сзади к Ивонн и дико зарычал ей в ухо, так что она с перепуга свалилась с матраса.

– Как вы посмели? – завопила она.

– Бу-бу! – гудел Ларри. – Бу-бу! Я животное, сбившееся с пути при виде симпатичного лица. Бу-бу! Этот нос очень вам идет, не могу понять, зачем вы его снимаете, – и подняв камеру, он сделал с нее быструю серию снимков.

– Уберите это! – завизжала Ивонн, срывая с себя картонный нос.

– Тогда перестаньте промывать мозги Трейси. Пусть даже у нее их не так много.

– Привет, Ларри, – сказал Ники, вернувшийся с Джеймсом, подносом с напитками и рожком с двумя шарами земляничного мороженого, подтекавшими сверху. – Как поладили?

– Фантастика, – сказал Ларри, перехватив водку с тоником, предназначавшуюся Кейбл, и одним глотком осушив стакан наполовину. – Какие у них там цветы! Это трагедия, что мы не смогли использовать цветную пленку.

– Как герцогиня? – спросил Джеймс.

– Поразительна! Боже, какая красивая женщина! Я только что из марсельского аэропорта, где передал с лондонским рейсом четыре катушки пленки.

– Где Матт? – спросила Кейбл.

– Все еще там. Браганци держится удивительно непринужденно и откровенно.

– Он может себе это позволить, если ему покажут рукопись, – резко сказала Кейбл. – Вы могли бы оставить мне кое-что в моем стакане, Гилмор?

– О, прошу прощения, дорогая, – сказал Ларри, допивая оставшееся. – Я сейчас закажу еще по одной нам обоим.

– Ух, – запротестовала Ивонн, – ты меня всю залил мороженым. Кому оно?

– Трейси, – сказал Ники, подавая ей мороженое, – его форма чем-то напоминает мне ее.

– Ты так думаешь, – хихикнула Трейси. – Премного благодарна, Ники.

– Я пойду поплаваю, – сказала Кейбл, заправляя свои волосы в желтый тюрбан. Ты идешь, Ники?

С минуту они смотрели друг на друга, потом он засмеялся, сказал «да» и, положив ей руку на плечи, пошел с ней к воде.

– Я тоже пойду, – сказала Ивонн, которой от присутствия Ларри все еще было явно не по себе.

Ларри снял рубашку и брюки, под которыми на нем оказались черные плавки. У него было мускулистое, хорошо сложенное и уже сильно загорелое тело. Как уже сообщила Трейси, крем для загара сделал его ноги полосатыми. Он засмеялся, перехватив удивленный взгляд Имоджин.

– Страшно трудно смазывать волосатые ноги, – сказал он, садясь рядом с ней. – Ты знаешь, Матт получил от тебя великолепный сюжет, а ты сама, конечно, произвела сильное впечатление на Браганци и герцогиню. Они все утро расточали похвалы в твой адрес. У тебя уши не обгорали?

– Нет, зато обгорели мои шары, – вмешалась Трейси, повернувшись на живот и взяв у Имоджин книгу.

Ларри поглядел на море и увидел Кейбл и Ники, которые доплыли до мостков, взобрались на них и теперь явно о чем-то спорили.

– Кейбл донимает этого симпатичного теннисиста, – тягуче проговорил он. – Надо полагать, это самая последняя ее добыча.

– О, они немного флиртовали, – сказал Джеймс. – Привлекательная девушка, только немного вздорная. Представь себе, я один из счастливцев, – сознался он, пуская соломинкой пузыри в своем стакане. – Старушка Ивонн ни разу не взглянула на другого мужчину.

– Я тоже один из счастливцев, – протянул Гилмор. – Ни один мужчина ни разу не взглянул на старушку Бэмби.

Это неправда, подумала Имоджин: и Матт, и Кейбл говорили, что она очень привлекательна. Ларри осушил стакан Кейбл и спросил:

– Кто намерен повторить? Ты что пьешь, Джеймс?

– Водку с ананасовым соком. Я уже к ним привык. Только, ради Бога, не говори Ивонн.

– А что тебе, Трейси?

– Пока ничего, – сказала та, слизывая свое мороженое и увлеченно читая взятого у Имоджин Скотта Фитцджеральда. Взглянув на обложку, она добавила. – Она недурно пишет. У нее есть какие-нибудь другие книги?

– Я проголодался, – сказал Ники, когда к обеденному времени пляж опустел. – Надо найти хороший прохладный ресторан и чего-нибудь поесть.

– И чего-нибудь выпить, – добавил Ларри.

По дороге они заглянули в гостиницу, где Кейбл нашла записку для Матта.

– Ура! – сказала она. – Это от Блейкер-Харрисов. Сегодня у них большая вечеринка. Мы все приглашены.

– Публика будет хорошая? – спросила Ивонн.

– Отличная, – заверила ее Кейбл. – Сливки общества.

– Господи, – пожаловался Ларри, – меня просто отравляет светская жизнь. Утром герцогиня, вечером Блейкер-Харрисы.

– Кто что будет? – спросил Джеймс, когда они сидели в небольшом ресторане, обвешенном рыбацкими сетями, с видом на море, – я обеими руками за салат нисуаз.

– Мне авокадо, – сказала Трейси.

– Мне побольше водки, – сказал Ларри. Он снова решил напиться, подумала Имоджин.

Мимо них пронесся официант с блюдом розовых лангустов для углового стола, и она, вспомнив, как ела их с Маттом в Сен-Тропезе, вдруг почувствовала приступ тоски. Уже в сотый раз она подумала, а как у него там дела с Браганци. Он появился, когда они уже пили кофе. Кейбл и Ивонн обсуждали, что им надеть вечером. Ники бросал скромные взгляды на Трейси, при этом рассказывая Джеймсу про турнир в Форест Хилле. Ларри заказывал вторую бутылку. В этот момент Имоджин увидела его стоящим в дверях и наблюдающим за ними.

Всякий раз, когда его вижу, тоскливо подумала она, ничего не могу с собой поделать. Хочется бежать к нему, как собачонка, вилять хвостом и прыгать на него.

– Матт, – закричал Ларри. – Бон жур мэн суёр. Кеске се происходит в замке Браганци?

Матт подвинул стул и сел между ним и Кейбл.

– Боже, что за история, – сказал он. – Дело настолько опасное, что меня дрожь пробирает.

– Тогда выпей – и страхи уйдут, – предложил Ларри.

Матт покачал головой.

– Мне лучше побыть трезвым. Потребуется все, что есть в голове. Я выпью кофе. Как ты, дорогая? – спросил он Кейбл и, не дав ей времени ответить, повернулся к Имоджин, – Они оба шлют тебе привет. Они дали мне гостинец для тебя, но я его оставил там. Заберу его сегодня вечером, когда принесу ему на просмотр рукопись, – то есть, если она вообще будет у меня готова.

– Тебе лучше заняться этим сразу после обеда, – сказала Кейбл. – Сегодня Блейкер-Харрисы устраивают вечеринку.

– Ну и что, обойдутся без меня, – сказал Матт.

– Это просто смешно, – выпалила Кейбл. – Это же не займет у тебя много времени. Ты ведь не роман пишешь.

– Почти. Я только что разговаривал с редакцией. Они отдают под это полосу на первой странице. За пару часов это не слепишь.

– У Блейкер-Харрисов будет много девушек, – насмешливо сказала Кейбл. – К ним собирается Род Стюарт.

– Ну так чего же тебе еще надо? – допив чашку кофе, он тут же поднялся. – Мне надо начинать. Ты нашла мне машинку?

– Нет, – сказала Кейбл.

– Господи, – вздохнул Матт.

– Я пыталась, но у меня утром было много дел, – оправдывалась она.

– Не сомневаюсь, что одно из них было мужского пола.

– Что ты имеешь в виду? – спросила Кейбл в некотором замешательстве.

– Тебе следовало бы прибираться у себя после твоих друзей-джентльменов. Один из них утром оставил на постели вот это, – сказал Матт и уронил на колени Кейбл золотой медальон Ники.

После ужасной паузы Кейбл произнесла:

– О, это вешь Ники. У него в номере не работал кран горячей воды, и он воспользовался нашим душем. Может быть, ты переговоришь с мадам, ты ведь у нее в друзьях ходишь.

Матт задумчиво посмотрел на Ники, потом засмеялся.

– Я полагаю, небольшой холодный душ пошел бы тебе на пользу, Ники.

После этого он удалился.

Опять наступило долгое молчание.

– Я сегодня собираюсь к парикмахеру, – сказала Ивонн.

– И я тоже, – подхватила Кейбл.

Ники обратился к Трейси:

– Ты бы не хотела прокатиться на водном велосипеде?

Ларри посмотрел в окно на знойную дымку, колеблющуюся над дорогой из городка:

– Похоже, собирается снег. Мне нужна еще одна двойная порция водки.

Имоджин с Ларри и Джеймсом вернулись на пляж, и они научили ее играть в покер, но вскоре жара и тяжелый обед пересилили Джеймса, и он поковылял в гостиницу поспать. Ларри поднял свою камеру.

– Давай пройдемся по берегу. Я бы хотел сделать с тебя несколько снимков.

– О, пожалуйста, не надо, – пробормотала Имоджин, – я не очень хорошо получаюсь на снимках.

– Перестань, – сказал Ларри. – Я из тех, кто делает хорошие снимки.

Он все делал так спокойно и мягко, так ненавязчиво, хвалил ее так преувеличенно, что вскоре она успокоилась и принимала любые позы, какие он ей предлагал: на скалах, на мелководье, на волнорезе.

– Тебе кто-нибудь говорил, как ты хороша собой? – спросил он.

Имоджин смотрела на его густые, черные с проседью волосы, когда он склонился над видоискателем.

– Да, один или двое, – с горечью сказала она. – А потом кидались от меня к другим, сказав мне, что я слишком неопытна.

– Стесняешься музыкальных кроватей? Должен признать, что для тебя мы слишком разбитная компания, за исключением, пожалуй, Ивонн. Но эта фригидная сучка способна на всю жизнь отучить от респектабельности. Голову поверни чуть-чуть к морю, дорогая, взгляд не меняй.

– Но Матт, кажется, не такой, – соблазн поговорить о нем был слишком силен.

– Матт другой, – подтвердил Ларри, меняя пленку.

– В каком отношении? – спросила Имоджин, закрыв лицо волосами, чтобы Ларри не увидел, как она покраснела. – Я имею в виду, что когда он вернул Кейбл этот медальон, он наверняка знал, чем она там занималась с Ники, но его это, кажется, нисколько не расстроило. Он был куда больше обеспокоен тем, что она не достала ему машинку.

– Он полностью отключается, когда работает. Пока он не закончит эту статью, а она будет не слабая, – голову немного влево, дорогая – он ничего не заметит, даже если Кейбл будет ложиться под всех лягушатников Пор-ле-Пена.

– Это должно сильно ее раздражать. Она такая красивая.

– Ничего особенного. Обычная избалованная поблядушка, которая сама не знает, чего хочет.

– Она хочет Матта, – сказала Имоджин.

– Et alia[28]28
  И других (лат.).


[Закрыть]. Но мне кажется, что всякий раз, когда она его обманывает, это волнует его все меньше, – голову чуть повыше, дорогая, – а если он отпустит ее на все четыре стороны, она удавится.

Имоджин хихикнула, настроение у нее немного поднялось и она позволила себе немного помечтать о работе в библиотеке газеты Матта, о том, как она помогает ему готовить какой-нибудь очерк.

– Поработали, для первого раза хватит, – сказал Ларри. – Пойдем чего-нибудь выпьем, – прищурившись, он посмотрел в море. – Где этот их водный велосипед? Надеюсь, Ники не утонул, оставив Трейси одну.

– Она замечательная, – сказала Имоджин. – По правде сказать, с тех пор, как вы вчера с ней приехали, все стало намного лучше. А эта вечеринка сегодня – это будет что-то ужасно выдающееся?

– Это будет что-то смехотворное, – сказал Ларри, взяв ее за руку. – Так что немного посмеемся.

Они завернули в первый же бар на набережной и сели там, лениво попивая напитки и поглядывая на возвращающихся пляжников.

– Этой девице нельзя носить бикини, – сказал Ларри, когда мимо них прошла, покачиваясь, толстая брюнетка, – ей надо носить пальто.

– Ты бы посмотрел, какую сенсацию произвела Трейси сегодня утром на пляже, – сказала Имоджин. – Когда она пошла купаться, то была похожа на мальчика-крысолова, который заманил всех крыс в воду.

Ларри не ответил, и, обернувшись, Имоджин увидела, что он, побелев как мел, остолбенев от ужаса, смотрит на красивую женщину с короткой рыжей прической, скуластую, – которая, держась за руку атлетически сложенного мужчины гораздо моложе ее, шла с ним к морю.

– Что случилось? – спросила Имоджин.

Он дрожащей рукой поднес стакан ко рту и сделал большой глоток.

– Пожалуйста, скажи, – настаивала она. – Я же вижу, что-то не так. Ты кажешься, ну… веселым, а на самом деле, я уверена, это не правда.

Он немного помолчал, лицо его потемнело и приняло горькое выражение, и она почувствовала, что он сам с собой борется. Потом, тяжело вздохнув, он сказал.

– Эта женщина. Я подумал, что это Бэмби.

– Но она же в Ислингтоне.

– Нет. Она где-то здесь со своим любовником. Она бросила меня недели две тому назад.

– Ах, – смущенно сказала Имоджин. – Не могу в это поверить. Я так сожалею.

– Мне не надо ничьей жалости. Я сам виноват. Думаю, я про нее часто забывал. Последние два года я так много работал, только чтобы прокормить семью и заплатить за обучение детей. Каждый вечер, приходя домой, отрубался со стаканом виски перед телевизором. Я был слишком занят своими проблемами, чтобы заметить, что она скучает.

– Но когда она начала встречаться с этим другим мужчиной? – спросила Имоджин.

– Да в прошлом году иногда. Ей вдруг стало казаться, что я делаю все не так. Если сломалась стиральная машина, то виноват оказывался я. Возвращаться вечером домой было все равно, что прыгать с парашютом на минное поле. Теперь я понимаю, что она устраивала со мной сражения, чтобы оправдать свою влюбленность в этого парня.

– Как ты это обнаружил?

– А очень просто. Она каждую среду ходила на курсы керамики. Я оставался с детьми. Она часто задерживалась допоздна и говорила, что была в пивной с приятельницами по этим курсам. Потом как-то встречаю на Хай-стрит их преподавателя по керамике, и он говорит, что, дескать, жаль, что она больше не ходит на занятия при таком ее таланте. Я тут же пошел домой, и она во всем призналась. В прежние времена я, думаю, поставил бы ей синяк под глазом, а тут засрал себе голову тем, что меня назовут вонючим мужским шовинистом, и вот стал каждый вечер глушить себя пьянкой.

– А как же Трейси?

– Это, что называется, товар лицом. Она отличная девушка, но, даже не принимая во внимание сумму моих теперешних сбережений, я не очень-то ей гожусь, во всяком случае, для постели. Ей лучше всего иметь дело с Ники. Они подходят друг другу по интеллекту. Послушай, – сказал он, взяв ее за руку, – мне очень жаль, что так все перед тобой выложил.

– А мне нет, – призналась Имоджин. – Я чувствовала себя здесь никому не нужной. Но ты ведь в любую минуту можешь наткнуться на Бэмби?

Он пожал плечами:

– Я знаю, что она с любовником теперь где-то здесь на Ривьере. Он страшно богатый, значит, в каком-нибудь дорогом месте.

– А Матт знает?

– Конечно, он ругал меня за это прошлой ночью.

Вернувшись в гостиницу, они увидели Кейбл и Ивонн, обеих с прилизанными свежевымытыми волосами. В обществе Ники и Джеймса они пили чай с лимоном.

– Думаю, мне надо позвонить в редакцию и узнать, прибыла ли пленка, – сказал Ларри.

– В котором часу нам надо быть на параде? – спросила Имоджин.

– Ну, начало у них в восемь, но я не думаю, что нам стоит являться туда раньше девяти или половины десятого, – сказала Ивонн.

– Надо сделать появление заметным, – пробормотал Ники.

Джеймс посмотрел на часы.

– Пять часов. Самое время позвонить в контору и узнать, как там дела.

После этого Ники решил, что ему надо пойти позвонить одному своему агенту, а Кейбл и Ивонн внезапно пришли к заключению, что им тоже надо куда-то позвонить.

Имоджин подумала, а не позвонить ли и ей в библиотеку. Но о чем она станет у них спрашивать? Вернул ли наконец мэр «Доклад Хайта»? По-прежнему ли леди Джасинта так увлечена Диком Френсисом? Она решила подняться к себе и помыть голову.

Она встретилась с Кейбл, которая спускалась вниз с очень злобным видом.

– Матт совсем потерял чувство юмора. Он просто не может составить свой дурацкий очерк. Чуть голову мне не оторвал только потому, что я попросила у него мелочи на телефонный разговор. Придется одолжить у Гилмора.

Имоджин развернулась, пошла в ближайшее кафе, купила там шесть банок холодного пива и пару больших бутербродов с чесночной колбасой и возвратилась в гостиницу. Проходя через холл, она видела, как Кейбл во весь голос кричит что-то в телефонной кабине, и, поднявшись наверх, робко постучала в дверь Матта.

Ответа не последовало.

Она постучала снова.

– Входи, – рявкнул Матт. – Какого черта тебе надо на этот раз?

Войдя, она увидела его сидящим в слишком маленьком для него кресле и стучавшим на машинке, которая стояла на крохотном столике, содрогавшемся от ударов. Его рубашка из голубого денима промокла от пота. Он был похож на великана, который пробует оседлать шетландского пони. Плечи у него были сведены от напряжения и гнева. По всему полу валялись клочки бумаги.

– Ты можешь оставить меня в покое хоть на пять минут? – сказал он, скрипя зубами. Потом обернулся, моргнул и увидел, что это Имоджин.

– О, это ты.

– Я подумала, что тебе может захочется перекусить и выпить. Не теперь, а после, – сказала она, нервничая. – Ты сегодня совсем не обедал. Надо поесть.

Он немного смягчился.

– Это очень мило с твоей стороны, моя радость.

– Дело налаживается?

– Ни хрена! – он откинул влажные волосы со лба. – Я пячусь назад. Мозги совершенно заморожены. Ничего не могу придумать. А уже пора бы. До полуночи надо показать Браганци. Вся беда в том, что он будет это смотреть. А это все равно что приспособить де Сада для церковного журнала.

Глаза на его загорелом лице были похожи на две впадины. Он расправил уставшую спину. Он показался ей вдруг таким утомленным, разбитым и потерянным, что она захотела прижать к себе его голову и снять с него все напряжение.

– Я бы на твоем месте не стала беспокоиться о том, что подумают они, – сказала она. – Я уверена, что если ты напишешь о том, как они друг друга обожают и на какие жертвы им пришлось пойти, и как они ладят друг с другом и что он вовсе не такое пугало, то что бы ты там еще ни написал, они не станут возражать. Просто, они боятся, что кто-нибудь напишет нечто такое, что подорвет ее шансы опять увидеть детей… Но ты все это знаешь. А я тоже всегда паниковала перед экзаменами по сочинению, – призналась она, запинаясь от смущения.

Матт взял и открыл пивную банку.

– Расскажи.

– Ну, тогда я представляла себе, что мне вовсе не надо писать никакого сочинения, а просто письмо на эту тему домой Джульетте, и старалась, чтобы оно было для нее как можно занимательнее.

Матт в первый раз улыбнулся.

– Ты думаешь, мне надо сделать вид, что я пишу Бэзилу.

Имоджин хихикнула.

– Ну, может быть, что-то вроде этого.

– Ты идешь к Блейкер-Харрисам?

Она кивнула.

– Тогда, ради Бога, надень пояс целомудрия и пуленепробиваемый жакет. Это у них непременно кончится оргией.

Он вернулся к машинке и отослан Имоджин, но когда она уже выходила, он еще раз поблагодарил ее.

Она только начала мыть голову, как в дверь постучал Ларри. Он сказал:

– Я возвращаюсь в отель принять ванну и переодеться. Примерно к половине восьмого мы с Трейси заедем за тобой. Мы не хотим пропустить самое питейное время.

– Что мне надеть?

Гилмор подошел к ее гардеробу.

– Розовые брюки и вот этот светло-розовый верх. С твоим загаром будет великолепно смотреться.

– А это будет нарядно? – с сомнением спросила она.

– В самый раз. Я хочу, чтобы ты всех там затмила. И запомни: без лифчика.

«К чему наряжаться на бал, – с безразличием подумала Имоджин, – когда нет шанса встретить там принца».