Текст книги "Маргаритки в раю"

Автор книги: Джилл Шелдон (Шелвис)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 7 страниц)

Глава одиннадцатая

– Ну, как… ты уже провернула с Заком то дело, которое планировала?

Ханна, Алекс и Тэра сидели на кухне за ежевечерним ритуалом: баловались сладостями.

Ханна, испуганно встрепенувшись, поглядела на Алекс.

– Так что? Дело сделано?

– Честно говоря, я бы предпочла это не обсуждать.

– Это почему же?

– Потому что… – А действительно, почему? – подумала Ханна. – Потому что…

– Потому что ты влюбилась!

– Да ну? Правда? – оживилась Тэра. – Ну-ка, ну-ка, дайте мне взглянуть. – Она подошла поближе и всмотрелась в лицо Ханны. – Хмм… совсем не обязательно, – бросила она через плечо, обращаясь к Алекс. – Возможно, всему виной внушительная порция трехслойного мороженого, съеденная ею за ланчем. В сочетании с пятью кусками торта, которые она поглотила только что.

– То есть ты считаешь, что выражение ее лица вызвано воздействием сладкого, а не воздействием мужского? – деловито уточнила Алекс.

Подружки стояли возле Ханны и обсуждали ее так, будто она была не живым человеком, а бездушной куклой. Рассмеявшись, Ханна оттолкнула их прочь.

– Убирайтесь, обе! Если вы что и обнаружите на моем лице, так только злость и раздражение. Причем на вас! Спокойной ночи!

Она выскочила из кухни и бессильно привалилась спиной к дверному косяку. Потом посмотрела на изогнутую лестницу, ведущую в верхние апартаменты.

Интересно, там ли Зак?

Впрочем, это ее совершенно не интересует.

Ах, если бы это действительно было так!

Усилием воли она заставила себя отправиться в собственную комнату. Там она некоторое время бесцельно слонялась туда-сюда, пока не раздался стук в дверь.

За дверью оказался Зак. Он был, как всегда, ослепителен, и один только взгляд на него причинял боль.

Ханна зачарованно таращилась на него некоторое время, и тут он улыбнулся ей одной из самых неотразимых своих улыбок.

– Знаешь, ты находишься под плотным наблюдением некоторых постояльцев. Сейчас они хотят узнать, сколько времени у меня займет прорыв к тебе в номер. Ты подрываешь мою репутацию.

– Тебе нельзя входить, – возразила она. – Я могу совершить какую-нибудь непристойность, например броситься на тебя.

Он вымученно улыбнулся.

– Я уверен, что сегодня сполна остудил твои чувства, так что моя добродетель в безопасности.

Не в силах сдержать улыбку при этих словах, Ханна отступила в сторону, давая ему дорогу.

– Тогда входи. На свой страх и риск, разумеется.

– Разумеется. – Он шагнул мимо нее в комнату, потом обернулся и встретился с ней взглядом. – Я отказался от своей комнаты.

– Что? Как ты сказал?

– Гостиница переполнена. Я видел, как Тэра внизу, за конторкой, рвет и мечет, не поспевая управляться.

– Ох, бедняжка! Пойду ей помогу.

– Ты уже отработала двойную смену. Она справится. Но я отказался от комнаты и… – Он снова улыбнулся, на этот раз трогательно-неуверенной улыбкой. – Твоя кушетка еще свободна?

– Моя кушетка?.. – переспросила Ханна, прищурившись. – Нет!

– Нет?

– Нет.

– Почему?

– Потому что я могу потерять бдительность, посмотрю тебе в глаза и растаю, черт возьми! А в следующую минуту непременно произойдет… сам знаешь что. Но, клянусь, мое сердце просто не выдержит этого!

– А если я хочу, чтобы ты растаяла? – Он сделал к ней шаг. – Что, если я много думал над этим и решил: какая бы причина ни свела нас прошлой ночью, я все равно рад, что так случилось? – Зак приблизился еще на шаг, и сердце у Ханны забилось, как пойманная рыбка. – Что, если я скажу: пусть это произойдет еще? – Зак преодолел последний разделявший их отрезок. – А потом еще?

Теперь он стоял к ней почти вплотную, на лице читалось напряжение.

– Что, если я решил: Лос-Анджелес совсем не так уж далеко и нам, несмотря ни на что, стоит пройти этот путь до конца?

Ханна в испуге покачала головой.

– Ты что, наглотался морской воды во время серфинга?

– Знаю, ты мне не веришь, – понимающе кивнул он. – Проклятие, да мне и самому с трудом верится. Я готов дать тебе столько времени на обдумывание, сколько захочешь.

– У тебя впереди только несколько дней.

– Вовсе не обязательно.

Она метнула на него настороженный и подозрительный взгляд.

– Не понимаю, о чем ты. Я думала, ты не хочешь оставлять здесь незавершенных дел.

В ее голосе Зак безошибочно уловил боль и, с той же несомненностью, почувствовал себя виноватым.

– Ханна, послушай…

– Нет-нет, тебе не требуется ничего объяснять. Твоя работа и жизненный уклад не оставляют места для сложных и запутанных положений. Я потому так легко отнеслась ко всему, что всегда это понимала. Правда, действительность оказалась жестче. Я… я испытала к тебе нечто большее, чем просто вожделение, и это меня до смерти пугает. Нельзя допустить, чтобы это повторилось.

Еще недавно Зак тоже так думал. Но сейчас от одной только подобной мысли он начинал чувствовать опустошенность.

Полную, мертвящую, разрушительную опустошенность.

– Возможно, для окончательного восстановления мне будет мало нескольких дней.

Она смотрела на него широко открытыми, настороженными глазами.

– Но ты же любишь свою работу.

– Да. Но работа, в случае чего, могла бы и подождать.

– Не делай этого! Не смей делать ничего такого ради меня!

– Почему непременно ради тебя? Быть может, для нас обоих.

– Нет! – В голосе ее зазвенела паника. – Потому что ты все равно, в конце концов уедешь, и тогда будет еще хуже, гораздо хуже! Поэтому, пожалуйста, перестань, перестань смотреть на меня так, будто ты действительно ко мне неравнодушен! Хорошо?

– А если я вообще не стану смотреть? – Он коснулся Ханны, провел по ее рукам, до плеч и обратно. Пальцы их переплелись. Медленно Зак притянул ее к себе и сжал в объятии, безрассудно жадном и опустошительном. Потом уткнулся лицом в нежную, трогательно-беззащитную точку на шее, где-то под ухом. – Вот, я на тебя не смотрю. Так лучше?

У нее не было ни воли, ни сил его оттолкнуть.

– Хорошо. Оставайся. – Пожав плечами, будто ей все равно, девушка повернулась и ушла к себе в комнату.

Там она села на кровать и уставилась на затворенную дверь. Ее сердце и ум никак не могли прийти к согласию относительно человека по ту сторону двери.

Через несколько часов Зака разбудили глухие рыдания, доносившиеся из-за двери спальни. За рыданиями последовал глухой стук. Толком не проснувшись, Зак соскочил с дивана, бросился в спальню и брякнулся на колени перед скорчившейся у кровати бесформенной массой.

– Ханна! – (Девушка неистово билась на полу, в темноте, завернутая в упавшее вместе с ней одеяло.) – Стой, погоди, я здесь, я сейчас тебе помогу! – Потребовалось всего несколько секунд, чтобы освободить ее, но после этого она, к удивлению Зака, вскочила на ноги.

Комната освещалась лишь тусклым сиянием луны, но Зак готов был поклясться, что Ханна яростно сверкает глазами и грудь ее вздымается от гнева.

– Ханна, что с тобой?

Зак щелкнул выключателем, и в следующую секунду пожалел об этом. Ханне явно приснился кошмарный сон. Рубашка у нее насквозь промокла и прилипла к телу, кожа на свету влажно блестела. Она обхватила себя поперек туловища, одновременно разя Зака уничтожающим взглядом.

– Ты! – только и выговорила она.

– Да, я. – Он все еще стоял на коленях. – Плохой сон приснился?

– Нет, не плохой! – Она откинула с лица волосы и перевела дух. Потом, продолжая сердито сверкать глазами, пронеслась мимо Зака. Дверь ванной с шумом захлопнулась, Зак вздрогнул.

– Ханна, ты что?

– Ты спишь голым! – донеслось из-за двери.

Да, действительно. Он и не подумал об этом, когда пулей помчался к ней, боясь, что случилось что-то серьезное.

– Я принимаю душ! – крикнула она сердито. – Холодный!

Теперь до него дошло, и польщенный Зак негромко рассмеялся низким, глуховатым смешком.

– Ага! Тебе приснился эротический сон. Про меня.

– Еще чего! Даже не думай вбивать это себе в голову. – Ее слова перекрыл шум воды.

Молодой человек с довольным видом уставился на закрытую дверь. О, он будет вбивать это себе в голову, и еще как!

Она по-прежнему его хочет!

Вскочив на ноги, Зак приблизился к двери ванной и негромко постучал.

Ответа не было.

Правда, она не потребовала: «Уходи!» Зак потеребил дверную ручку, которая вдруг легко повернулась под его рукой.

Она не заперла дверь!

Зак озадаченно помедлил и в конце концов расценил это как приглашение.

Ханна сказала неправду. Вода была горячей, очень горячей, и, стоя под острыми, упругими струями, она старалась привести в порядок спутанные мысли.

Но – увы! – безуспешно.

Горячий душ, бьющий по ее холодному, как ледышка, телу, изгонял из него озноб, согревал и размягчал, пока Ханна не почувствовала расслабленность, лень и негу. Руки привычно двигались, растирая тело, и постепенно Ханна начала ощущать себя как-то по-другому, становилась какой-то другой. Нескромной, что ли. Сексуальной. Ощутила вожделение. Будь проклят этот человек! Теперь она больше не могла думать ни о чем другом – только о том, как бы заняться с ним любовью.

А любовь с Заком – это было что-то невообразимое, потрясающее! В любви он был пылок, неукротим… и еще… о!., вопиюще, до неприличия сладострастен. Но при этом – что еще важнее! – несмотря на весь пыл страсти, они были близки и на каком-то ином, более глубоком уровне.

В этой плотской страсти участвовали душа и сердце.

Вздохнув, Ханна сильнее включила воду и закрыла глаза.

Душа и сердце.

Наверное, в этом вся беда.

Она услышала, как открылась дверь ванной, и в тот же миг занавеска отъехала в сторону.

– Это не холодный душ, – произнес Зак.

Ханна взвизгнула и попыталась было закрыться руками, но он уже шагнул к ней под душ, навис над ней, уперев руки в кафельную стену, тесня ее своим телом, своим пронизывающим взглядом, своим низким парализующим голосом.

– Прикажи мне уйти, и я уйду сию же минуту. Но только смотри мне в глаза, когда будешь это говорить, тогда я поверю. Потому что сейчас я знаю: мы должны быть вместе – до тех пор, пока вместе нам хорошо.

– Как ты сказал? Ты уверен, что…

– Что ты нужна мне! – ответил он. – А я нужен тебе!

– Нет, не то, другое! – помотала она головой, заставив себя встретиться с ним взглядом. – Насчет того, что мы должны быть вместе.

– Ты слышала. – Он придвинулся ближе, тесня ее сильнее, большой и сильный, полный несказанной мужественности. Как это случилось, что ее чувства к нему стали такими безмерными? Когда и почему?

Должно быть, он заметил написанный на ее лице страх.

– Ты не должна меня бояться, – прошептал он, ласково отводя с ее лица пряди намокших волос и нежно гладя ее по спине. – На этот раз я не сделаю тебе больно.

Он намекал на утраченную Ханной девственность.

– Мне не было больно.

Глаза у него блеснули.

– Нет?

– Нет, – прошептала она.

Их окутывал поднимающийся от воды пар, все казалось нереальным, призрачным, и Ханна чувствовала, как природные инстинкты берут верх, вступают в свои права. Тело ее затрепетало и выгнулось дугой навстречу Заку.

Зак наклонился и прильнул к ней губами в медленном, чувственном поцелуе. Она с готовностью отозвалась, изливая в ответ все, чем полнилась ее душа, и Зак не удержал стона. Он надавил сильнее, и поцелуй сделался еще настойчивее – грубым, яростным, необузданным. Ханна почувствовала, как сильные, чуть шершавые руки Зака движутся вверх по ее бедрам, почувствовала, как он затрепетал, добравшись до ее ягодиц, как его ладони ласкают ее тело.

Он поднял к ней лицо, на лице была написана глухая, всепоглощающая страсть.

– Я не могу перестать думать о тебе, о твоем смехе, твоем голосе, тво… обо всем. И хочу, чтобы ты чувствовала то же самое.

– Я чувствую то же самое, – прошептала она в ответ.

Он смотрел на нее несколько долгих секунд, в течение которых сердце ее билось сильными, болезненными рывками, судорожно вздрагивая в груди. Потом склонился к ней и поцеловал, наклонился ниже и захватил губами ее сосок, вынуждая Ханну беззвучно вскрикнуть и выгнуться всем телом. Зак шевельнулся, накрывая загрубелой ладонью другую ее грудь. И когда его рука двинулась ниже, через ее трепетно вздрагивающий живот, она едва это выдержала.

– Так нравится? А, Ханна? – Он приостановил свое волшебное воздействие, и она непроизвольно жалобно заскулила.

– Да, – выдавила она из себя. – Но только…

– Только что?

– В прошлый раз было темно.

– Но ты уже не раз видела меня в таком виде.

– Но… ты-то меня не видел.

– Я хочу тебя видеть, – сладострастно промычал он. – Я хочу видеть, как заливается краской твое тело, как затвердевают соски… как ты начинаешь трепетать, хватая ртом воздух, и смотришь на меня затуманенным от страсти взглядом. Ты доводишь меня до исступления, до сумасбродства, до полной распущенности, и я хочу видеть тебя всю.

Он уже опять прикасался к ней – легкие, воздушные прикосновения. Не в силах сдержаться, противостоять порыву, она вся скорчилась под его рукой, как от боли. Он сильнее прижался к ней, раздвигая ей ноги, которые обхватили его бедра. У Ханны закружилась голова.

– Зак…

– Я знаю. Знаю… А!

Он стал входить в нее – медленно, дюйм за дюймом, давая возможность телу Ханны приспособиться к его телу, усиливая ее лихорадочный жар, и наслаждение, и неистовую жажду. Вместе с глубоким поцелуем, он проник в нее до конца.

– О, детка! – прошептал он и вошел еще раз.

И в этом была такая мощь… такая грубая первобытность… и такое совершенство!

Ханна яростно и упоенно раскачивалась вместе с ним, вкладывая в этот необыкновенный миг все, чем давно полнилось ее существо. Она твердо знала: до этого момента она никогда по-настоящему не жила.

Вот она почувствовала его нетерпеливое содрогание, его жадный стон и одновременно внутри себя – мощную и гордую волну власти. Неужели это она смогла укротить этого сильного человека, сделать его слабым от вожделения?

– Давай же, со мной, скорее, – торопил он, сжимая ей бедра и перехватывая ее поудобнее. – Ханна… давай… сейчас… Я не могу больше сдерживаться…

Но это было уже неважно.

Ее чувства, ее разум, ее тело взорвались в сладчайшем, в самом безумном и диком наслаждении, какое только можно было измыслить, и из груди сам собой вырвался крик.

Это продолжалось еще и еще, до бесконечности, и Ханне показалось, что она сейчас не удержится и упадет, но Зак удержал ее, даже когда его собственный крик присоединился к ее крику, а тело принялось содрогаться в конвульсиях.

Глава двенадцатая

Ханна проснулась оттого, что у нее замерзли пятки. Просто заледенели. Замерзла и спина, и все обнаженное, ничем не прикрытое тело.

Еще через минуту она растерянно и смущенно обнаружила, что лежит ничком поперек кровати, без одеяла.

Она попыталась его нащупать и наткнулась на чье-то не менее ледяное тело. Тогда, разлепив глаза, Ханна увидела, что рука ее покоится на голом и замерзшем заду Зака.

Зак тоже был распростерт поперек ее кровати – именно там, где, как она теперь вспомнила, они свалились в изнеможении, выжатые как лимон после самой невообразимой ночи.

Глаза у Зака были все еще закрыты, и, к удивлению Ханны, у него на лице играла легкая улыбка.

Что-то внутри нее отозвалось, встрепенулось при одном лишь взгляде на Зака.

Вот это да!

Было совершенно ясно, что она в него влюбилась. И самым серьезным образом.

Зак открыл один глаз и, увидев Ханну, просиял улыбкой, потом потянулся к ней, обнял и привлек к себе.

– Мы окоченели, – бессмысленно брякнула она и тут же беззвучно вскрикнула от неожиданности, потому что он подкатился к ней ближе и прижал к своему горячему животу.

– Пять минут – и я это исправлю. – Большими ладонями он принялся растирать ее озябшее тело. – Помнишь, как я согрел тебя сегодня ночью?

Она отчаянно покраснела.

– Ага, вижу, что помнишь! – гнусно ухмыльнулся он.

Неожиданно улыбка его померкла, он смотрел на нее очень серьезно, даже мрачно. Потом нежно провел рукой по ее лицу.

– Там, в душе… я не воспользовался презервативом.

– О!

Вот это новость!

– Я не защитил тебя. Прежде я никогда не позволял себе такой непростительной забывчивости. Никогда. А вот теперь…

– Не кори себя, я тоже забыла.

Лицо Зака исказилось гримасой, он припал лбом к ее лбу.

– Прости. Мне бы не хотелось уезжать в сомнениях, – медленно проговорил он. – В сомнениях, не беременна ли ты.

Ханне не понравилось, как защемило у нее сердце при мысли о его отъезде.

– Я хочу, чтобы ты пообещала связаться со мной, если это окажется так.

– Зак…

– Обещай мне, – настаивал он, и глаза у него стали синими и бездонными. – Если не пообещаешь, мне придется задержаться, чтобы самому удостовериться.

Она поглядела на него долгим, внимательным взглядом. Было ясно: он и впрямь останется, сочтя это своим долгом.

– Ханна.

– Хорошо, – пробормотала она, – обещаю.

– Я говорю серьезно. Я не хочу, чтобы ты осталась с этой проблемой один на один.

– Я уже пообещала, Зак. Можешь мне верить.

Он поднял голову, вероятно собираясь еще что-то сказать, что-нибудь такое, от чего сердце у нее защемит еще сильнее, а этого Ханна не могла допустить. Поэтому она ухватилась за первое, что пришло ей на ум: наклонила его голову к себе и стала целовать, медленно и проникновенно, пока он не застонал и мощным движением не привлек ее к себе.

Разговоры были забыты.

Ранним утром Тэра и Алекс сошлись на кухне. То было не рутинное деловое совещание, а тайная сходка. Подруги собрались, чтобы поговорить о Ханне.

– Она в него влюбилась! – уверенно заявила Тэра.

– И он в нее тоже, – прибавила Алекс, нервно меряя шагами кухню. – Однако ему скоро уезжать, а я не могу представить, чтобы она бросила все и уехала вместе с ним.

– Но ведь можно найти компромисс.

– Да, казалось бы… – со вздохом возразила Алекс. – Но оба так привязаны к своей жизни и работе…

– Так что же мы можем сделать?

– Проклятие, сама не знаю. – Алекс в раздражении принялась грызть ногти. – Ей-богу, можно подумать, что это я старшая сестра! Судя по тому, что мне приходится брать на себя ответственность за жизнь Зака!

– Прошу прощения, как ты сказала? – раздался вдруг низкий голос, и в кухню вошел Зак. Брови у него были удивленно вздернуты. – Ты берешь на себя ответственность за мою жизнь? С каких это пор?

Тэра поспешно поднялась со стула.

– Ну, ладно, я пойду, пожалуй. С вами очень хорошо, но… меня ждут дела. – Она бросила на Алекс долгий, многозначительный взгляд, чуть улыбнулась Заку и вышла.

– Трусливая курица, – пробормотала себе под нос Алекс и одарила Зака радушной улыбкой. – Доброе утро! Завтракать будешь?

– Постой. В твоих глазах я вижу выражение, которое мне слишком хорошо знакомо. Ты что-то замышляешь, и, по-моему, это напрямую касается меня. Так что давай, колись.

– Ты шутишь? Смотри, ты рискуешь.

– Я тебя никогда не обижал.

– А помнишь, как влепил мне бейсбольным мячом?

– Мне было тогда девять лет, а ты выползла на крыльцо как раз в тот момент, когда я ударил по мячу. Я же не нарочно!

– Угу. – Алекс скрестила руки на груди. – А как насчет того случая, когда ты чуть не потерял меня в Диснейленде?

– Э, да кто же виноват, что ты уснула за большим камнем на острове Тома Сойера? Я тебя обыскался!

Алекс улыбнулась.

– Вот смеху-то было! Видел бы ты выражение своего лица, когда я вдруг выскочила откуда ни возьмись. Ты заплакал!

– Мне было двенадцать лет! А вот ты до сих пор продолжаешь доводить меня до бешенства!

– За это ты меня и любишь.

– Точно. – Зак взъерошил сестре волосы. – Я тебя люблю, – ухмыльнулся он.

– Ох, Зак! – Алекс с неожиданной горячностью схватила его и крепко прижала к себе. – Ты опять уезжаешь. Я буду скучать. Неужели ты еще не устал от этого своего больного города? Право же, Авила замечательное место! А если тебе все-таки надоел Лос-Анджелес, здесь ты бы мог быть так счастлив!

Он медленно, осторожно высвободился из ее рук и налил себе стакан чая со льдом – у него вдруг пересохло в горле.

А на сердце легла тяжесть.

Через несколько дней он уже будет в Лос-Анджелесе, на новом задании. Вернется к своей службе.

Только вот Зак не был уверен, что полностью готов. С одной стороны, он все еще чувствовал переутомление. А с другой…

Черт возьми, кого он пытается одурачить?

Нисколько он не утомлен.

Ничего у него не болит.

Он даже в неплохой форме. Ему попросту этого не хочется.

Не хочется оставлять Ханну.

Молодой человек увернулся от вопрошающего и тревожного взгляда сестры и посмотрел в окно, будто нарочно выходившее на прелестный сад Ханны.

И она как раз стояла там, на коленках перед небольшим вазоном с маргаритками. Вероятно, опять беседует с ними, подумал Зак, невольно улыбнувшись. Волосы ее трепал ветер, за ее спиной раскинулся бескрайний океан. Она выглядела очень красивой.

Откуда-то из глубины его существа поднялась неумолимая, похожая на болезнь тоска, жажда… Жажда чего? Уже не в первый раз Зак испытывал это беспокойство. Он не мог понять природу этого чувства, а значит, и не знал, как его утихомирить.

– Она человек особенный, ни на кого не похожий.

Зак обернулся на эти слова и увидел, что Алекс с торжественным видом стоит возле него и глядит в то же самое окно, на ту же самую девушку.

– Я же вижу, как ты на нее смотришь, – пояснила Алекс. – И самое смешное: я точно знала, что именно так все у вас и будет.

– Пойми, Алекс, мое место – в Лос-Анджелесе. А Ханна… – Он снова взглянул в окно. – Ее место здесь.

– Нет, ее место возле того, к кому прикипает ее сердце. А значит – рядом с тобой, где бы ты ни был.

– О чем ты говоришь, черт возьми?

– О любви, – просто ответила Алекс. – Я говорю о любви.

– Алекс…

– Ладно, как хочешь, – вздохнула она. – Скажи только, что тебя к ней не влечет. Скажи, что ни разу не целовал ее, даже затем, чтобы слизнуть с ее плеча клубничное варенье.

– Ты шпионила!

Сестра лишь самодовольно ухмыльнулась.

– Право же, Зак, не будь ребенком. А как бы еще я могла тебе помочь, по-твоему?

Молодой человек досадливо крякнул, качнув головой, и опять отвернулся к окну.

Ханна скрылась из виду.

– Ответь мне, – настаивала сестра, – между вами что-нибудь было?

– Послушай, Алекс…

– Ага! Значит, вы все-таки спали вместе!

– Я не сказал этого!

– Проклятие, ты ведь знаешь, чем мне это грозит! Меня вскоре ожидает куча грязной работы! – Но вид у нее был чрезвычайно довольный. – Так когда же ты повезешь ее в Лос-Анджелес? Я, конечно, буду скучать, но…

– Никуда она не поедет! – с мрачной категоричностью сказал Зак.

– Почему?

– Потому что я на секретной работе, это во-первых. Я бы все равно не смог быть рядом с ней.

– А ты никогда не подумывал перейти на обычную службу?

В последнее время он размышляет об этом постоянно.

– Вообще-то, думал. Но ей бы в Лос-Анджелесе все равно не понравилось.

– Как ты можешь знать наверняка, пока сам у нее не спросишь?

– Знаю, и все! – отрезал он.

Алекс в течение долгих мгновений смотрела на него взглядом, полным разочарования и нарастающего гнева.

– Ты с ней спал!

– Может, прекратишь это повторять? Это касается только нас с ней!

– Ты спал с ней, – упрямо повторила Алекс. – Я вижу в ее глазах этот блеск, которого прежде не замечала. Ты сделал ее счастливой, черт побери! И ты собираешься уехать без оглядки, не задумываясь? Собираешься обратить то, что было у вас с ней, в… в мимолетную забаву, в приключение на одну ночь? Как ты мог!

– Разве не ты мне это советовала?

– Я думала, если ты это сделаешь, то она для тебя что-то значит, и ты не сможешь просто так уехать! Ханна – это не девушка на одну ночь! Это ее убьет! – почти выкрикнула она.

– При чем тут на одну ночь? – тоже вспылил он, заражаясь горячностью сестры. – Поверь, что мы оба…

– Оба что, Зак? – раздался голос у них за спиной.

Ханна стояла в дверях кухни.

– Вы, кажется, немного удивлены, друзья, – холодно заметила она. – Позвольте дать вам совет. – Она подошла поближе, чуть наклонилась к ним и драматически зашептала: – В следующий раз, когда будете обсуждать кого-то за его спиной, делайте это потише, ага?

Ее прекрасные зеленые глаза метали гневные стрелы, щеки пылали.

– Послушай, Ханна… – начала Алекс.

– Не трать слов, – коротко осадила она подругу. – Чтобы удовлетворить ваше с Тэрой любопытство, отвечу: да, у нас с Заком было приключение на одну ночь. Правда, строго говоря, оно продолжалось несколько дольше, не правда ли, Зак? Но суть ведь от этого не меняется? Возможно, тебя это удивит, Алекс, но я в состоянии сама принимать решения.

– Ох, послушай, детка, я вовсе не это имела в виду…

Ханна предупреждающе подняла руку.

– Я знаю. Знаю, что ты меня любишь, и верю, что ты затеяла это пари, как раз в надежде на что-то подобное. Это была лукавая, лицемерная и непростительная затея. Но я понимаю, что, как человек, привыкший совать нос не в свое дело, ты считала, что поступаешь правильно.

– Э… хм… да, – растерянно заморгала Алекс.

– Но всему бывает конец, как видишь. Зак возвращается к себе. А я…

Она отвернулась, и закипающие на ее глазах слезы начали разрывать сердце Зака на куски.

– А со мной все будет прекрасно, – прошептала она. – Моя жизнь пойдет своим чередом.

Зак раздраженно повернулся к Ханне.

– И что же теперь?

– Уезжай.

– А дальше?

– Ничего.

– Ты хочешь, чтобы я перестал о тебе думать и беспокоиться? Просто отошел в сторону?

– Постарайся. И ты тоже, – обратилась она к Алекс. – Я хочу, чтобы все это прекратилось, о'кей? Больше никаких уловок, никакого сватовства!

– Вообще? – спросила Алекс. – Или…

– Вообще.

– То есть ты собираешься делать вид, что меня нет в природе? – обратился к Ханне Зак. – Не замечать меня до самого отъезда?

Его мало утешило то, что она замешкалась с ответом.

– Не знаю. Тебя трудно не замечать.

Он решил расценить ее слова как комплимент.

Ничего другого ему не оставалось.