Текст книги "Любовная неразбериха"

Автор книги: Джилл Гарриетт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 10 страниц)

– Что, в книге все так мрачно? – спросил он как бы между делом, поддерживая легкий разговор, но Хилари поняла, что ему действительно важно знать.

– Совсем нет, – задумчиво проговорила она. Ей хотелось найти точные слова, чтобы передать свои ощущения. – Там, несмотря ни на что, очень много света, желания жить, вера… Но знать о людях столько может только взрослый человек.

– Я не произвожу впечатление взрослого?

– Нет, не производите, – засмеялась Хилари. – Но в этом есть конфликт. А когда есть противоречия, есть и развитие.

– Вы философ? – поддел ее Фортье.

– Нет, философы зануды. Умные, но скучные. Я пытаюсь быть художником. Если в картине нет конфликта, она статична.

– А рыбу вы любите, художник? – неожиданно перевел он разговор, и Хилари стало немного стыдно, что она умничала.

– Это важно? – Она удобно уселась на диване среди разнокалиберных подушек.

– Нет, – засмеялся он, – потому что на ужин рыба. И больше ничего. Но я выловил и приготовил ее сам. Это повышает ее рейтинг.

– Я очень люблю рыбу, – вздохнула Хилари. – Как вы угадали?

– Почувствовал, – очень серьезно ответил он и отправился за ужином.

Господи! Он еще и готовить умеет. Мечта и гибель женщинам. Жалко, что Хилари не умеет влюбляться по-настоящему.

Рыба была потрясающей. А еще острый белый соус. А еще салат из овощей, порезанный тонкой соломкой. А еще прохладное белое вино. Если бы он хотел сломить ее сопротивление, ему удалось бы это после такого ужина.

Некоторое время они даже не разговаривали. Хилари откинулась на подушки и наслаждалась тишиной и покоем. Ощущение комфорта и защищенности, которое она не так часто испытывала в последнее время, было столь всеобъемлющим, что ей хотелось закрыть глаза и навеки остаться в этом состоянии. Неужели достаточно тихих сумерек, спокойного разговора и игры света на столовых приборах, чтобы жизнь показалась полной и завершенной. Или это его присутствие?

– Как? – услышала она как сквозь вату голос Рауля.

– Божественно, – улыбнулась Хилари. – Никогда не думала, что гастрономические изыски могут вызывать такое абсолютное умиротворение.

– Поверьте, это только одно из неотъемлемых удовольствий человека, – заметил он.

– Так просто? – лениво ответила она, не обращая внимания на скрытый в его словах намек.

– Да. Особенно если об этом не задумываться, а уметь отдаваться им.

Рауль помолчал. Потом встал и прошелся по дому. Он остановился у окна и долго смотрел на закат. Хилари вдруг захотелось подойти к нему, обнять сзади, положить голову ему на плечо и тоже смотреть, как умирает день…

– Вы способны говорить о деле? – вдруг спросил он и резко развернулся.

Хилари встрепенулась. Ничего себе! Накормил ее вкуснейшим ужином, говорил о пустяках, веселил, заставил совершенно потерять контроль, а теперь окатил холодным душем. Она была совершенно ни на что не способна, но последним усилием воли привела в порядок голову и мышцы. Нужно поговорить о рисунках, которые она везла с другого конца страны. Действительно, не приехала же она сюда, чтобы положить ему голову на плечо…

– Да, конечно, – серьезно ответила Хилари, поняв: в комнате больше нет мужчины и женщины, а есть два профессионала, которые должны обсудить условия сделки. Ей стало грустно. – Что-то я совсем расслабилась. Если нетрудно, подайте мне папку, она где-то у дверей.

Фортье протянул ей папку и присел рядом на диван. Хилари осторожно развязала ленточки и стала раскладывать вокруг себя рисунки.

Он внимательно и долго разглядывал каждый и молчал. Хилари с волнением наблюдала, как меняется его лицо. Сначала оно было спокойно и непроницаемо, потом он нахмурился, потом рот его искривился как от боли. Ему не понравилось! Она видела это совершенно отчетливо и ничего не могла изменить…

Что она сделала не так? Что нужно этому странному человеку, который заставил испытать ее минуты безмятежного покоя и счастья, а теперь в мгновение ока отобрал это?

Неужели она что-то поняла не так в его романе, не угадала героев и не смогла передать атмосферу?

– Вам не нравится, – тихо произнесла она, пытаясь собрать рисунки.

– Подождите, не мешайте мне, – грубо оборвал он и отвел ее руки от листов.

– Не надо ничего говорить, – покачала головой Хилари. – Все и так понятно… Вам это категорически не понравилось.

– Мне понравилось, – раздраженно ответил он, и она не узнала в нем того светлого добродушного юношу, который встретил ее у порога. Сейчас это был жесткий и категоричный взрослый мужчина. – Это добротная, очень профессиональная работа. Цвет, идея…

– А почему?..

– Потому что это не то! Не то!

– Не понимаю. – Хилари пыталась заглянуть ему в глаза. – Что именно вас не устраивает?

– Сейчас попытаюсь объяснить, – уже спокойнее сказал Рауль. Он встал и опять отошел к окну, долго стоял, глядя в одну точку, потом повернулся. – Понимаете, мне кажется, в романе есть отдельный герой. Это город, – медленно заговорил он. – У него свое лицо, свой характер, свои страсти… Он живет сам по себе, может быть другом или врагом…

– Да-да, я понимаю… – поспешила подтвердить Хилари. Она это тоже знала.

– Для меня это очень важно. Я любил его, пытался понять его душу, его судьбу, его характер. И мне казалось, что у меня это получалось. А ваши рисунки… Они прекрасны… Слишком прекрасны. – Он замолчал.

Неужели это все, что он может ей сказать?

– Не обижайтесь, – опять заговорил он. – Они повторяют типичные иллюстрации к путеводителю. Понимаете?

– Да, понимаю, – тихо ответила Хилари и опять начала собирать рисунки.

Больше ей здесь делать нечего. Все предельно ясно. Этот новоявленный писатель возомнил, что разбирается в живописи гораздо лучше, чем она. Два месяца работы можно спокойно выбросить в корзину. Ей были противны сейчас ее волнения, ожидания, надежды… Надо же, он решил, что она совершенно не умеет чувствовать. Иллюстрации к путеводителю! Прекрасное определение.

Хилари не поднимала головы, потому что не хотела встречаться с ним глазами. Что можно добавить? Сейчас она встанет, мило улыбнется, попрощается и никогда больше не увидит его. Отлично! Только бы поскорее добраться до номера, залезть в душ и поплакать.

На этот раз он не мешал ей собираться. Он вернулся к столу, сел в кресло напротив, закинул йогу на ногу и уставился в одну точку. У девушки истерика. Что ж, он не раз наблюдал это в своей жизни. Если бы он не научился пережидать бурю, то давно превратился бы в неврастеника. История с Франсуазой научила его многому. Через пять минут она возьмет себя в руки и начнет вежливо прощаться, не забыв поблагодарить его за прекрасный вечер. Тогда он попробует еще раз объяснить ей, почему был так предельно откровенен.

У Хилари щипало в носу все сильнее. Через пару минут она не сможет противиться слезам. Надо дать себе хотя бы пять минут передышки, в противном случае я не смогу достойно покинуть этот дом.

– Простите, мистер Фортье, – очень вежливо обратилась она к хозяину, – не могу ли я пройти в ванную? Мне…

– Конечно, Хилари, – равнодушно кивнул он. – Вас проводить?

– Спасибо, я разберусь сама, – ответила она и, опустив голову, прошмыгнула мимо него.

Откровенно говоря, ему было отчаянно жаль ее. В ее поведении не было ни капли позы или наигрыша. Она расстроилась так, как могла бы расстроиться девочка-подросток, которой на школьном вечере залили новое платье вишневым соком. И так же собирается спастись бегством. Он думал, что имеет дело с профессионалом… Знал же все правила! Сначала похвали, ублажи самолюбие, а потом осторожно сделай все свои замечания. Тогда и овцы будут целы и волки сыты. Черт его дернул говорить все сразу и так откровенно. «Иллюстрации к путеводителю»! Идиот!

Ему действительно понравились ее работы. Девочка очень талантлива. Но ей не хватает… И вдруг он понял. А когда понял, засмеялся. Какое же это счастье! Она просто никогда и никого не любила. Она не знает, что такое настоящая страсть и настоящее страдание. Милый тепличный цветочек! Выхолощенная размеренная жизнь под крылом любящих родителей. Она не видела не только Парижа, она не смотрела в глаза отчаянию и безграничному счастью. Если у него получится, то все будет замечательно и он опять поверит, что пришел на эту землю не только, чтобы страдать. Впервые за последние пять лет он по-настоящему захотел жить.

Хилари незаметно вошла в комнату и увидела, какое самодовольное и уверенное у него лицо. Эгоист и себялюбец! Хорошо, что ей никогда больше не придется встречаться с ним.

– Мистер Фортье, спасибо за прекрасный вечер. Я надеюсь, что другой художник, которого подберет издательство, удовлетворит ваши желания. Мне остается только попрощаться.

– Хилари, – Рауль встал и подошел к ней, – я не буду извиняться за то, что сказал. Это правда. Но я хочу, чтобы вы поняли меня и не обижались.

– Что вы, – Хилари улыбнулась уголком рта. – Мы же взрослые люди. Никаких обид. Очень приятно было познакомиться.

– Я отвезу вас в гостиницу, – предложил Рауль.

– Нет, лучше вызовите такси. Я хочу побыть одна.

Ты хочешь побыстрее избавиться от меня, подумал Рауль, но не стал возражать. Он найдет способ вернуть ее. А сейчас пусть немного пострадает, это закаляет душу.

Через двадцать минут Хилари вошла в номер и с наслаждением заплакала.

3

Хилари, совершенно разбитая и обессиленная, добралась до своей квартиры. С того момента, когда она покинула дом Рауля Фортье, не было ни одной минуты, которая не заставила бы ее страдать. Сначала надолго задержали самолет из-за забастовки авиадиспетчеров, в результате они вылетели почти в сумерки. В самолете было холодно, она никак не могла согреться, не помог даже плед и виски. Потом она никак не могла найти машину, потом куда-то пропали ключи от квартиры. В общем, в тот момент, когда она бросила сумку и опустилась рядом с ней на ковер, у нее не было сил даже дойти до ванной.

А завтра с самого утра ей надо быть в издательстве и доложить боссу, что ее поездка не удалась. Отец будет очень недоволен. Он не привык, чтобы его планы срывались из-за некачественного выполнения работы сотрудниками. У Хилари не было никаких оправданий. Правда, если рисунки понравятся, можно будет отнести все на вздорный характер автора. Но это не решает проблемы. Выпуск книги в любом случае задержится…

Хилари стянула с себя одежду, доплелась до кровати и упала, уговаривая себя, что она должна быстренько заснуть, чтобы завтра хоть что-нибудь соображать. Конечно, она не должна была убегать от Фортье. Любой нормальный человек на ее месте внимательно выслушал бы все его замечания и попытался уговорить его поработать вместе. Гордость и обида не позволили Хилари поступить так, и это крайне непрофессионально. Она должна была предпринять какие-то шаги. Кто ей позволил так распоряжаться общим делом?

Хилари застонала и поднялась, чтобы выпить снотворное. Без таблетки она уснуть не сможет: будет перебирать в уме все варианты развития событий, ругать себя… В глубине души Хилари понимала, что поступила так единственно потому, что Рауль Фортье ей понравился. Ей так хотелось его одобрения, что она не смогла сдержать эмоции. Господи, зачем она взялась за эту работу! Как было бы просто, если бы она никогда его не видела!

Через двадцать минут Хилари заснула, но последним ощущением была тяжесть и непоправимость содеянного…

– Доброе утро, мисс Роуз, – поздоровалась Хилари с секретаршей отца. – Вы можете соединить меня с мистером Вульфом?

– Доброе утро, Хилари, – приветливо ответила Мишель. – Боюсь, что должна вас разочаровать. Мистер Вульф проводит совещание и вряд ли сможет ответить.

– Жаль, – вздохнула Хилари и замолчала.

– Я могу чем-нибудь помочь? – поспешила на помощь Мишель.

– Да, спасибо. Если можно, передайте ему, что я прилетела. У меня все в порядке, – сказала Хилари и опять замолчала.

– Это все? – уточнила Мишель.

– Да. Самолет задержали. Я приехала очень поздно и не смогла позвонить.

– Я обязательно передам, Хилари, – заверила ее Мишель и положила трубку.

Хилари тоже положила трубку и недоуменно посмотрела на аппарат. До этого дня секретарша соединяла ее с отцом всегда без промедления. Никакие совещания или важные клиенты никогда не были препятствием. Хилари тревожила отца на работе очень редко и только тогда, когда у нее не было другого выхода. Неужели он все знает и так недоволен ей, что велел Мишель не соединять его с дочерью?

Хилари опять с удивлением посмотрела на телефон, как будто бы он мог знать ответ, и отправилась к руководителю их отдела. Наверное, ей действительно нужно посоветоваться с кем-нибудь посторонним.

Ален Лонг был всегда рассудителен и прям, но умел улаживать любые неприятные истории, которые довольно часто возникали в отделе. Что делать? Когда имеешь дело с творческими людьми, приходится быть дипломатом.

Хилари всегда удивлялась, когда видела, как он парой фраз останавливает бурю, которую мог поднять кто-нибудь из фотографов из-за того, что их снимок сместили на два миллиметра ниже, или из-за несовершенного качества сканирования рисунка. Он должен сказать ей, что делать.

– Мистер Лонг, – обратилась к нему Хилари, – обратите на меня внимание.

– Хилари, – засмеялся Ален и поднял голову, только ты называешь меня так официально.

– Простите, Ален, никак не могу привыкнуть, – улыбнулась она в ответ, – издержки воспитания. Я всегда с пиететом отношусь к людям, которых уважаю.

– Хилари, – погрозил он пальцем, – это грубая лесть. Но я ее принимаю. Приятно!

– Мне нужен ваш совет, – вздохнула она.

– Дело серьезное? – спросил Ален, вставая из-за стола.

– Серьезное, – опять вздохнула Хилари и опустила голову.

Она теребила в руках папку и кусала губы, поэтому Ален решил, что должен сначала ее успокоить.

– Хилари, – предложил он, беря ее за руку, – у меня есть полчаса, давайте выпьем кофе в буфете. Там и поговорим.

– Хорошо, – согласилась она и обрадовалась, что не придется вести разговор среди коллег. А в буфете сейчас по логике никого нет…

Когда они сделали по глотку, Ален чуть отодвинул от себя чашку и наклонился к ней.

– Ну, успокоилась? – спросил он и легко дотронулся до ее руки.

Хилари впервые за утро почувствовала себя действительно получше. Хитрец, он специально заставил ее пить кофе, чтобы разговор не имел столь официального характера.

– Спасибо, Ален. Успокоилась.

– Тогда рассказывай.

– Я ездила к мистеру Фортье, как вы знаете.

– Знаю, – кивнул Ален. – Я тоже считаю, что босс был совершенно прав, что поручил эту работу тебе. Думаю, что у тебя должно получиться.

– Зря думаете, – покачала головой Хилари.

– Ты показала свою работу, а ему что-то не понравилось? – Ален откинулся на спинку стула и чуть насмешливо посмотрел на нее.

– Он сказал, что это совершенно не то, – подтвердила она.

– А подробно ты можешь передать ваш разговор? – попросил Ален.

– Да в том-то и дело, – расстроенно сказала Хилари, – что разговора как такового не было. Он сказал, что я не почувствовала главное…

– А ты…

– А я обиделась и сбежала…

– И совершенно напрасно, – пожал плечами Ален. – Ты же понимаешь, что он имел право высказать любое мнение. Это входит в контракт.

– В том-то и дело, что он не сделал ничего предосудительного. А я повела себя как девчонка. Теперь я понимаю, что подвела всех.

– Да, что есть, то есть, – покачал головой Ален.

Ему очень нравилась Хилари. Спокойная, дружелюбная и исполнительная. Но главное, по-настоящему талантливая. Когда она появилась в отделе, все скептически отнеслись к ней. И совершенно напрасно. Ее идеи были всегда свежи и оригинальны. К тому же чувство меры, элегантность, способность понять суть проблемы… Сочетание этих качеств делало ее незаменимой в его разношерстной творческой команде. Когда Джордан спросил его мнение по поводу самостоятельного проекта, Ален искренне согласился с кандидатурой Хилари. То, что произошло, всего лишь болезнь роста. С авторами нужно уметь работать. И то, что она так переживает, говорит скорее о ее перспективе, чем об ошибках.

– И что ты собираешься теперь делать? – поинтересовался Ален.

– Сдамся боссу и попрошу передать проект кому-нибудь другому, – неуверенно ответила Хилари.

– Гениальное решение, – засмеялся Ален.

Хилари немного обиделась. Она доверилась ему, а он…

Ален заметил тень на ее лице.

– Не обижайся, я смеюсь не над тобой. В творчестве нет легких путей. Это прописная истина. Ты проделала большую работу и теперь готова отказаться от нее. Почему? Почему ты не пытаешь сделать выводы, а сдаешься без драки?

– Я должна сражаться с мистером Фортье? – уточнила Хилари.

– С собой, девочка, только с собой, – как можно мягче заметил он. – Художник имеет право на свое видение. Но ведь вы оба художники. Ведь ты не стала бы возражать, если бы режиссер, который ставит спектакль, был недоволен твоими эскизами декораций? Здесь то же самое. Он первый. Ты иллюстрируешь его книгу. Пойми, чего он хочет от тебя. Только и всего.

– Да, только и всего, – согласилась Хилари. – Знать бы, чего именно он хочет.

– Во-первых, покажи мне работы, они ведь у тебя в папке?

Хилари кивнула и протянула папку с рисунками.

– А во-вторых, – продолжил Алей, – перечитай книгу. Попробуй посмотреть на все с другой стороны.

Ален внимательно рассматривал рисунки, а Хилари ждала его мнения, затаив дыхание. Если он скажет, что это никуда не годится, то она не будет больше никогда этим заниматься.

– Отлично, – Ален даже прицокнул языком от удовольствия, – просто отлично! Интересно, продуманно, ярко! Город-призрак. Именно то, что у него и написано.

– Только он так не считает, – заметила Хилари. – Он сказал, что я не уловила самого главного. И мои работы похожи на иллюстрации к путеводителю.

– H-да, – протянул Ален и покачал головой, – непростой тебе достался автор. Давай так. Ты продолжаешь работу. Это тебе говорю я. Поверь, я пока не ошибался. Попроси у отца отсрочку, скажи, что работа требует шлифовки. И попытайся разобраться с этим мистером Фортье.

Хилари молчала. Ален внимательно посмотрел на нее и наклонился к ней через стол.

– Не бойся его, – сказал он заговорщицки. – Он настоящий, а с такими легко не бывает.

Хилари поняла, что краснеет. Неужели Ален догадался? Нет, этого не может быть, они говорили только о рисунках. Тем не менее разговор ее успокоил. Она не выскочка, а действительно художник. И это главное. Надо все-таки попробовать поговорить с отцом.

– Спасибо за кофе, Ален, – сказала она, поднимаясь из-за стола. – И за разговор. Вы действительно мне помогли.

– Это моя работа, – засмеялся Ален и помахал ей рукой.

Мишель уже полчаса не могла сосредоточиться на работе. Звонок Хилари поставил ее перед трудной дилеммой: нарушить обещание, данное шефу, и поступить по-своему или не нарушать и заставить страдать Хилари. И то и другое было невозможно.

Мишель с большой симпатией относилась к дочери шефа и считала, что Джордан ведет себя довольно странно. Девочка очень расстроилась, когда не смогла поговорить с отцом. Но он категорически приказал пока не соединять его с дочерью.

То, что с ней все нормально и она добралась до дома, он знал еще вчера ночью, поэтому можно было не передавать ему это сообщение Хилари. Но она хотела с ним встретиться и поговорить… Видимо, что-то случилось во время поездки. А Джордан еще не готов признаться дочери, что у нее появилась сестра.

Мишель ломала голову, как помочь обоим выпутаться из этой ситуации. Она перебирала в памяти вчерашний ужин и не находила в истории Джордана ничего предосудительного. Скорее это было несколько экстравагантно… Неужели он не может то же самое рассказать дочери? Нельзя же прятать голову в песок! Рано или поздно он вынужден будет сообщить обо всем дочери и познакомить сестер…

Вчерашнее приглашение на ужин обрадовало Мишель, но она понимала, что этим обязана исключительно Алисии.

Джордан подошел к ней в середине дня и, несколько смущаясь, начал говорить о погоде. Мишель растерялась: о таких вещах они не говорили никогда. Через минуту она поняла, что он никак не может решиться сказать то, ради чего появился в приемной. Она расслабилась и стала ждать, поддерживая этот смешной и банальный разговор.

– Мисс Роуз, – наконец решился Джордан, – вы не откажетесь поужинать сегодня со мной?

– С удовольствием, – ответила Мишель. Она считала, что взрослая женщина не должна ломаться. Ей давно этого хочется. Зачем же обманывать себя?

Джордан удивленно посмотрел на нее и начал объясняться, почему решил это сделать.

– Так получилось, что мне нужно посоветоваться… И я никак не могу понять, кто может выслушать меня. Единственный человек, кто в силу обстоятельств посвящен в эту историю, это вы… Поэтому…

– Мистер Вульф, – спокойно остановила его Мишель, – мне приятно ваше приглашение, чем бы оно ни было вызвано. И если я смогу чем-нибудь помочь, то с удовольствием это сделаю.

Джордан дернул головой, очень внимательно посмотрел на свою секретаршу, хмыкнул и пошел в свой кабинет. У дверей он остановился и уточнил:

– В восемь. Я заеду за вами.

– Хорошо. – Мишель не изменила ни тона, ни выражения лица, хотя ей отчаянно хотелось смеяться.

Неужели он когда-нибудь сможет рассмотреть, что рядом с ним работает не робот, а живая и влюбленная в него женщина? Мишель решила, что довольно обманывать себя. Ей хочется любить его и чувствовать себя женщиной.

Когда Мишель вышла к машине, Джордан потерял дар речи. Куда исчезла его строгая, холодноватая секретарша? Навстречу ему шла роскошная женщина: точеные лодыжки, лакированные туфли на высоких каблуках, узкая юбка, обнимающая бедра, смелое декольте, великолепная мраморная шея, алые губы, сверкающие глаза, волосы…

Ничего себе! Неужели это она каждый день встречает его в приемной? Где до сих пор были его глаза?

– Мисс Роуз, – не выдержал он, – это вы?

– Представьте, я – засмеялась Мишель. – А что вас так удивляет? Ведь вы пригласили меня на ужин? Могу я в связи с этим снять очки и распустить волосы?

– Да-да, точно, вы сняли очки, – закивал Джордан.

Мишель засмеялась. Как прекрасны и наивны мужчины! Главное, найти удобоваримое объяснение. А то, что она сегодня впервые за четыре года поменяла свою сущность, ему просто не пришло в голову. Как же она его любит!

– Поехали, мистер Вульф, – сказала Мишель, подходя к машине.

– Конечно, – закивал он, распахивая перед ней дверцу. – А можно я попрошу вас об одолжении?

– Конечно, – улыбнулась она.

– Называйте меня Джордан, если можно.

– Хорошо, – согласилась Мишель, – но только сегодня. Договорились?

– Как скажете! – не раздумывая согласился Джордан, усилием воли заставив перестать так громко стучать сердце.

Когда они покончили с великолепным лобстером под сложным сливочным соусом, Джордан отложил в сторону салфетку, налил вина и приступил к тому, ради чего пригласил Мишель на ужин.

– То, что я хочу вам рассказать, касается Алисии, – с трудом начал он, но потом стал говорить резко и уверенно: – Но дело не в этом. Она моя дочь, больше я в этом не сомневаюсь. Не в этом дело. Дело в Хилари…

– Я поняла, – кивнула Мишель.

– Хилари очень тяжело пережила тот факт, что ее мать позволила себе полюбить. – Он говорил это так, как будто бы Мишель была в курсе его семейной истории. – Для нее это явилось настоящей трагедией… Она не простила мать до сих пор. Я думаю, что ее проблемы с мужчинами связаны именно с этим. Она боится и бежит от чувств вообще, а любовь для нее самое страшное, что может с ней случиться. Любовь связана с разрушением. Понимаете?

– Я слушаю, Джордан, – осторожно заметила Мишель. – Говорите.

– Так вот… – Он перевел дыхание и продолжил: – Если я сейчас расскажу, что и я был неверен ее матери, она и меня будет считать предателем. С любовью она, наверное, могла бы еще смириться. Моя же история не имеет к этому никакого отношения. Жалость и гордыня. Больше ничего… – Джордан замолчал и испытующе посмотрел на красивую женщину, которая с жалостью и вниманием слушала его. Она показалась ему незнакомкой, случайной собеседницей. Наверное, так лучше: легче будет признаться.

– Расскажите, – попросила Мишель, заметив его сомнения, – а потом мы подумаем…

– Так вот, – произнес он и остановился, но потом, отбросив все сомнения, заговорил быстро и решительно: – Я выкинул эту историю из головы, потому что мать Алисии не сообщила мне о рождении ребенка. Я уверил себя, что все это осталось странной и необычной историей из моей молодости. Кто же мог предположить? Я был счастливейшим человеком: красавица и умница жена, дочь, свое дело, успех… У меня все было прекрасно. Я ездил по стране в поисках новых талантов и новых идей. Мне все хотелось пощупать собственными руками. Но никогда ни одна женщина не могла заставить меня забыть, что дома меня ждет моя Вирджиния. Я не изменял жене не потому, что был так нравственен или честен, просто мне не хотелось ей изменять…

С Джулианой мы познакомились в одной странной и разношерстной компании. Она не была ни красивой, ни яркой, ни оригинальной… Обычная женщина. Невысокая, полноватая, с приятными чертами лица. Я бы не обратил на нее внимания, но она сама подошла ко мне и сказала, что ей обязательно нужно со мной встретиться. Я ответил ей так же, как отвечал всем своим знакомым. Улыбнулся, пожал руку и оставил номер телефона. Ничего романтического… Она позвонила мне на следующий день и назначила встречу в кафе. Мне было неловко отказать, и я пошел.

Она что-то долго и сбивчиво рассказывала о своей жизни, о муже, который был моряком, о любви… Я слушал вполуха и кивал из вежливости. Мне был неинтересен этот разговор, сама Джулиана и ее история… Она видела это, но не отступала от намеченного. В конце концов, я не выдержал и спросил, чего она хочет от меня. Она вся сжалась, опустила голову, потом так преданно и так долго посмотрела на меня… Я вдруг увидел ее глаза: отчаяние, боль, страх, просьба, стыд, жалость, надежда… В одном взгляде вся ее история, конец и начало жизни. Мне стало стыдно моего счастья, любви, успеха. Как будто кто-то заплатил за него… И я понял, что никогда не смогу отказать ей, о чем бы она меня ни попросила.

А просила она о ребенке. Полгода назад погиб муж. Она искала, как ей зацепиться за жизнь, и придумала, что должна родить ребенка. Она горячо убеждала меня, что все продумала и что я идеально подхожу для осуществления ее плана. Она говорила, что я здоровый, молодой, талантливый… Что у меня уже есть дочь и ее ребенок никогда не будет мне нужен. Что она не будет никогда обременять меня им… Что никто никогда не узнает… Еще что-то…

Но что бы она ни говорила, я уже дал себе слово. Сейчас могу сказать, что это была и гордыня. Я был отмечен Богом и думал, что могу даровать жизнь. Вы осуждаете меня?

Мишель молчала. Она не могла произнести ни слова. Как наивны и самонадеянны мужчины! Бедные! Никогда не согласятся с тем, что в истории продолжения рода они всегда лишь инструмент.

– Нет, – наконец произнесла она. – Но как же вы могли забыть ее?

– Видимо потому, что мне было очень стыдно, – пожал плечами Джордан. – Стыдно не потому, что я изменил Вирджинии, а потому, что позволил себе согласиться на какое-то медицинское оплодотворение. Нельзя, не любя женщину, прикасаться к ней. Судьба всегда отомстит.

– Не корите себя, – мягко улыбнулась Мишель и дотронулась до его руки. – Подумайте о том, что у вас прекрасная дочь. Чудесная девочка, которая выросла в любви. Разве вы этого не видите? Она спокойна и счастлива. Не знаю, как смогла сделать это ее мать, но она не чувствует себя обделенной. И она очень рада, что обрела отца. Может быть, и Хилари будет рада обрести сестру? Вы не думали об этом?

– Хилари не простит, – уверенно сказал Джордан. – Она максималистка. Поэтому я совершенно не представляю, как с ней говорить. Мне стыдно признаться ей, что руководствовался не чувствами, а расчетом.

– Единственное, что могу посоветовать в этой ситуации, – помолчав, сказала Мишель, – не спешите. Если вы не будете уверены, что сможете искренне объяснить ей все, рассказать так, как говорили об этом сейчас мне, то не делайте этого. Хилари в отъезде, поэтому у вас есть возможность все обдумать. Главное, не бойтесь. Вы же не убийца. А Алисия сможет очаровать кого угодно…

Мишель покусывала карандаш, как делала это всегда, когда волновалась. Давать советы, когда Хилари была далеко, просто. А сегодня, услышав ее голос, Мишель запаниковала. Ее вчерашний совет может завести в тупик.

Не может же она вечно говорить, что Джордан занят или отсутствует. Хилари умная девочка и поймет, что от нее что-то скрывают.

В этот момент раздался звонок, и Мишель взяла трубку в полной уверенности, что это Хилари.

– Это Хилари, – услышала она. – Мистер Вульф может поговорить со мной?

– Сожалею, Хилари, но у него сейчас очень важный клиент. Боюсь, что не могу прервать разговор. – Мишель говорила любезным отстраненным голосом и ненавидела себя за это.

– Что ж, – сухо ответила Хилари, – очень жаль.

– Я сказала ему, что вы звонили, – попыталась смягчить ситуацию Мишель. – Он очень рад.

– Спасибо, мисс Роуз, я позвоню позже.

Хилари положила трубку и поняла, что разозлилась. Что происходит, черт побери?! Кто придумал, что родная дочь не может поговорить с отцом, когда ей это жизненно необходимо? Кто это устроил? Мисс Роуз? Но Хилари знала, что секретарша отца пользуется в редакции постоянным и абсолютным уважением. Она никогда не унижает людей, но строго следует указаниям отца. Значит, это придумал отец.

Что же могло случиться за те несколько дней, пока они не виделись? Хилари настолько привыкла к тому, что каждый вечер говорит с отцом по телефону или они вместе ужинают, что вынужденное отторжение восприняла как угрозу заведенному порядку жизни.

Разлучить их могла только женщина. Значит, у отца появилась любовница. То, чего так боялась Хилари, случилось… И он по каким-то причинам не хочет пускать дочь в свою жизнь… Неужели отец может поступить с ней так же, как когда-то поступила мать?

Нет, она не может ждать и сходить с ума от неизвестности. Она сейчас же пойдет к нему и потребует объяснений. А если он не захочет с ней говорить, значит, у нее больше нет отца.

Хилари отложила бумаги и решительно поднялась. Когда она уже подходила к дверям, зазвонил телефон. Хилари кинулась к столу, подумав, что это отец и проблема сейчас решится сама собой.

– Добрый день, – услышала она голос, от одного звука которого позвоночник покрылся мурашками, – могу я поговорить с Хилари Вульф?

– Это я, – твердо ответила она. – Добрый день, мистер Фортье.

– Хилари, – искренне обрадовался он, – как хорошо, что вы на месте!

– А где я могу еще быть? – не удержалась она от ехидного тона. – К вашим услугам.

– Мне кажется, мы не закончили наш разговор… – Теперь он приглушил нотки радости и говорил спокойно и немного насмешливо. – Вы так быстро ушли. Я пытался связаться с вами на следующий день, но это было невозможно.