Текст книги "Певец из Кастагвардии (Онд - 2)"

Автор книги: Джейн Уэлч

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 33 страниц)

– Отец! – крикнул Каспар, проносясь под поднятой решеткой. – Отец! Матушка!

Кругом поднялся переполох.

– Призраки! – воскликнул чей-то юный голос. – Эльфийские кони!

Растолкав толпу молодежи, вперед вышел высокий худощавый мужчина средних лет с густыми темными бровями и крючковатым носом.

– Капитан! – В знак приветствия Каспар поднял руку.

– Мастер Спар! – откликнулся тот и тепло улыбнулся. – Мы волновались. Огнебой вернулся без всадника уже несколько недель назад.

Однако смотрел он не столько на Каспара, сколько на Фею – так и щупал глазами ее золотистую шкуру, серебряные гриву и хвост.

– Конечно, и надо было ожидать, что вы вернетесь на столь замечательной лошади, – сдержанно произнес он, хотя Каспар его больше не слушал.

– Матушка! – позвал он хриплым шепотом, соскользнул с седла и, не стесняясь, бросился в ее объятия.

Керидвэн, обычно столь полная достоинства, бежала через двор, подхватив подол простого синего платья.

– Сыночек, мальчик мой! Я думала, ты пропал.

Упав Каспару на плечо, она разрыдалась. Тот ласково отпрянул и сам поспешно вытер лицо рукавом рубахи: не хотел, чтобы отец увидел слезы.

Бранвульф крепко обнял обоих, потом могучими руками стиснул одного Каспара.

– А что остальные? – спросил он. – Брид, Пип, Брок? Баронский сын глубоко вздохнул и расправил плечи, зная, что его обязанность доложить сюзерену об обстановке. Одно из первых правил всякой армии – способность быстро и четко передавать новости.

– Все в порядке. И Халь тоже.

– Халь? – переспросил барон. – Но ты ведь отправился на поиски волчонка, который должен привести нас к новой Деве. Поехал в Кабаний Лов!

Он не выказал удивления, скорее заставил юношу чувствовать, что тот в чем-то ошибается. Но тут под звон подков о камень во двор въехал сам Халь, а с ним – Брид. Бранвульф жестом прервал объяснения Каспара:

– Сам расскажет. Эй, брат! Ты привез моего сына домой!

Он приветственно вскинул руку, сияя радостной улыбкой. Каспару стало стыдно: почему отец тут же решил, будто он спасся лишь благодаря Халю?

– Ну, рассказывай.

И точно: позабыв о Каспаре, барон уже ждал, что подробности представит ему Халь.

Тот отсалютовал. Халь был всего на три года старше Каспара, гораздо моложе своего сводного брата, барона Бранвульфа, на которого сильно походил темной мастью и крепкой статью. Правда, Бранвульф рано начал седеть, а кожу его выдубило горячее горное солнце.

– В Кеолотии, будучи в Троллесье, мы наткнулись на Спара с его отрядом. Похоже, их захватили в плен охотники, поймавшие волчонка, которого искала Брид. Отряд присоединился к нашему эскорту, вскоре, после чего на нас напали. Принцесса Кимбелин, ее брат принц Тудвал, а также наш принц Ренауд, Тапвелл Овиссийский и Хардвин Писцерский были похищены, а остальные, не считая тех, кого ты видишь перед собой, убиты. Хуже того: мне стало известно, что засада была подготовлена самим принцем Ренаудом, а в твоих горах существует заговор, направленный на похищение солнечных рубинов.

Халь, как всегда, был краток.

– Обсудим это, как только вы все поедите и отдохнете, – ровным голосом ответил барон, но взгляд его выдавал беспокойство.

– Вовсе не все мы попали в плен к охотникам! – заспорил Каспар, однако Брид сжала его локоть:

– Сейчас не время. Иногда бывает, что люди больше понимают, если им меньше сказать. – Все еще держа на руках Нимуэ, она повернулась к Халю и поцеловала его. – У меня есть работа, я должна тебя оставить.

После этого они с Керидвэн удалились в сторону западной башни. Каспар не чувствовал ревности: он лишь улыбнулся, радуясь их счастью, и стал рассматривать собиравшуюся толпу. Пип уже гарцевал на коне в окружении восхищенных подростков и одновременно хвастался:

– ...и тогда я кинжал как выхвачу, ну и принялся их кромсать налево и направо. И вселил в них страх великий, что они прям, разорались все. Рядом еще рыцарь сражался, славный и благородный, лорд Кеовульф. И когда ему в руку вцепился огромный волк, я его в горло – раз!

– Волк? Неужели черномордый? – спрашивали ребята.

– Еще какой! Здоровенный, черный такой. Жуткая зверюга! – отвечал Пип, и слушатели аж задохнулись от восторга.

Каспар посмеивался его рассказу, а сам искал одно только лицо. И нашел! На младшего брата Май лишь взглянула, а потом стала смотреть на Каспара. Их глаза встретились, и юноша протянул ей навстречу обе руки. Май тут же шагнула вперед, а потом словно запнулась, так и не уверенная в его чувствах.

– Мастер Спар, я рада вашему возвращению, – сказала она вежливо. Пожалуй, даже чересчур вежливо.

– Милая моя, Радостная Луна, – прошептал тот внезапно севшим голосом.

Хотел объяснить, что его увлечение Брид прошло, что он любит ее одну. Да вот беда – слов не подобрал.

– Я каждый день чистила вашего коня, – потупившись, произнесла девушка. – Огнебой никого к себе не подпускал, три раза вырывался из стойла, но я стала к нему приходить, часами сидела с ним и, наконец, он стал мне доверять.

– Ух, ты! – Каспар был в восторге, но принялся болтать о коне, а о том, что хотел сказать, не проронил ни слова.

Пальцы у него так и чесались – хотелось коснуться ее ладони. Так сильно хотелось! Взять Май за руку, объявить своей, погладить буйные каштановые кудри... Хотелось с любовью заглянуть в эти карие глаза, казавшиеся такими печальными... Но нельзя. Почему-то Каспар думал, что недостоин. Предстояло ждать, предстояло объяснить ей свои чувства – ясно и полностью. Оба они ощущали на себе любопытные взгляды. Многие в крепости, а повариха – в особенности, любили почесать языки.

– Правда, может, Огнебой вам больше не нужен? – спросила Май, глядя на Фею.

– Нет-нет, он мне всегда будет нужен. – Резвость Феи поражала Каспара, но большой любви к лошади он не испытывал – предпочитал дикий нрав жеребца, которого сам вырастил. – Нет, Фею я подарю Брид.

При этих словах глаза Май будто погасли, и Каспар запоздало понял, что сказал что-то не то.

– Да нет же, я имел в виду... – начал он, но Май уже принялась извиняться:

– Я должна поздороваться с братом, а потом меня будут ждать к себе высшие жрицы. Ведь я по-прежнему остаюсь их служанкой и не могу пренебрегать обязанностями.

Говорила она очень скромно, а в голосе острее прорезался акцент Кабаньего Лова, будто девушка хотела подчеркнуть, какая пропасть разделяет их с Каспаром. Тот, не зная, как оправдаться, мог лишь смотреть, как Май поспешно уходит к брату и принимается гладить белого волчонка, которого тот так и не выпустил из рук. Вскоре она уже бежала на кухню, чтобы принести Рунке, чего-нибудь поесть.

– Славная девушка, – сказал Абеляр, кладя Каспару руку на плечо. Очень славная.

Тот улыбнулся. С лучником их многое связывало. Никто, кроме Каспара и Абеляра, не изведал всей полноты мучений, уготованных пленникам темниц Абалона – одинокого замка в сердце Иномирья. Никто кроме них не знал, что лежит по ту сторону смерти, и какова горечь гибели, прерывающей жизнь, не доведенную до конца.

– Пойдем, Абеляр, я представлю тебя отцу. Только сперва надо тебя накормить и отмыть, как следует. Брок, позаботься, пожалуйста! Да еще проследи, чтобы Огдену и всем остальным дали поесть и разместили по комнатам – пусть как следует отдохнут, прежде чем отправляться по домам.

Все были заняты. Три высшие жрицы удалились обсуждать волчонка и найденную Брид девочку. Халь заперся с Бранвульфом – несомненно, излагал ему подробности исчезновения принцессы Кимбелин. У Каспара тоже еще оставались дела. Оставив Фею конюху, он пробрался в тихий угол двора, откуда под землю спускались старые, истертые ступени. Нашарил связку ключей, с которыми не расставался. Наполовину сгоревший факел обнаружился там же, где Каспар его оставил. Когда юноша высекал искру, руки у него заметно дрожали.

С тех пор как он в последний раз видел Некронд, прошло всего два месяца, но ему казалось – целая жизнь. Страшные сны были так реальны, что Каспар просто не мог не проверить, все ли в порядке. Распахнув дверь, он поднял факел над головой, чтобы осветить подземелье. В коленях чувствовалась слабость.

Три года подряд он каждый день проходил через это помещение, заваленное ржавыми орудиями пыток – и всякий раз пугался их, и всякий раз воображение заполняло их извивающимися от боли телами. Но теперь Каспар знал, что воображению не хватало яркости. В Иномирье он испытал настоящее мучение и поклялся при первой же возможности убрать из крепости все эти цепи, дыбы и клетки. На подгибающихся ногах он проковылял через пыточную, где сам воздух, казалось, дрожал от памяти о древних душах, к невысокой дубовой дверце на дальнем ее конце. Во рту пересохло, сердце колотилось о ребра.

Пахло чем-то затхлым, как смерть, и теперь Каспар знал чем: такое зловоние распространяли вокруг себя черномордые волки. Он повсюду чувствовал их вокруг себя, голодных, злых, грызущих грань Иномирья.

Скорчившись, Каспар втиснулся в крохотную комнатку – едва ли не нору, прорытую в фундаменте крепости. Когда-то, в давние века, здесь томились в темноте и одиночестве пленники. Он опустился на колени.

Целую минуту, едва осмеливаясь дышать, Каспар осматривал ларец, проверяя каждую деталь. Руны предупреждения оставались столь же четкими, как и прежде. Но о значении слов юноша не думал. На месте ли его собственные рыжие волосы – целых три, в разных местах, – которые он оставил тут, уходя? Не касался ли кто Некронда? Нет, все в порядке.

Старые петли скрипнули. Каспар подался вперед. Ему не терпелось увидеть голубоватую, как мрамор, скорлупу Яйца, покоящегося на скромном ложе изо мха. Он тронул талисман, пальцы дрожали, как бывает, когда впервые касаешься обнаженного тела девушки, возлегшей с тобою.

Там, под скорлупой, таилась такая мощь, такая страшная мощь! Достаточно лишь взять Яйцо в руку, и сможешь призвать в мир любых чудовищ, каких только захочешь, и подчинить их своей воле. Сможешь отправить драконов на поиски принцессы Кимбелин или послать двухголовых медведей вроде того, про которого рассказывал Халь, чтобы избавить Бельбидию от волков. Или заполнить все небо грифонами и велеть им сторожить Торра-Альту. Никто, никакая сила не сумеет противостоять твоей власти!

Яйцо умоляло воспользоваться его возможностями. Стать богом. Освободить зверей, заточенных в Иномирье. Каспар мог прекратить их мучения и даровать им жизнь. Ведь они желали лишь снова дышать, снова чувствовать под ногами теплую землю Великой Матери...

– Спар, дурак!

Юноша поспешно захлопнул крышку и стал возиться с замком.

– Спар, дурак ты этакий, еще часа дома не провел – а уже за старое?

Голос матери был суров и грозен. Каспар почувствовал, что заливается краской.

– Но... матушка... – промямлил он, выдергивая из головы еще три волоска и закрепляя их на ларце.

Потом вылез из каморки.

– Я знала, что ты здесь. Когда же ты поймешь?

– Да я ничего не сделал!

Но Керидвэн не слушала сына:

– Я терпела, долго терпела. Разве ты не осознаешь, какое зло выпускаешь на свободу? Страну захлестнули волки!

– Это не из-за меня. Но если ты позволишь мне воспользоваться Некрондом, я мог бы уничтожить их.

– В этой беде обвиняют нас, Спар. Понимаешь, что это значит?

– Но это же не из-за меня! Я ничего не сделал!

– Как ты можешь мне лгать?

Голос Керидвэн звенел таким ледяным гневом, что Каспар вздрогнул. Как ему не хватало материнского тепла!

– Ну, мама, я же ничего... – Почему она не обнимет его, как недавно? Мама, мне просто надо было проверить, все ли с ним в порядке, не трогал ли его кто.

– Я тебе не верю. Здесь все гудит от черной магии. Спорить Каспар не мог: застоявшийся воздух гнилостно пахнул смертью.

– Но я никого не призывал, никого.

– Эти стены пропитаны ненавистью, – продолжала Керидвэн, и в тоне ее было теперь больше беспокойства, чем гнева.

Она протянула сыну руку. Хотя Каспар и очень огорчился, что мать не верит в него, но с радостью принял ее ладонь.

– Разве ты не видишь, что я боюсь за тебя? Чудовища ненавидят род людской. Люди убили их и люди изгнали их в Иномирье. – Теперь она говорила совсем мягко. – Ненависть эта так могуча, ее так много, что в конце концов она захлестнет тебя. Спар, ты мой сын, ты должен доверять мне и слушаться. Ведь я хочу для тебя лишь добра.

– Но мне достанет сил, чтобы управлять Некрондом! Ты не видишь этого, потому что не замечаешь, что я вырос. Ты до сих пор считаешь меня беспомощным ребенком.

– Я замечаю больше, чем тебе хотелось бы, Спар. Гораздо больше. Но я не верю, что кто-либо из смертных людей способен стать властелином Некронда. А меньше всех – тот, кто хочет сделать так много хорошего. – Она нежно улыбнулась сыну. – Пойдем. Твой отец созывает совет в верхней зале. Прибыл посланник.

Под сводчатым потолком залы стоял густой дым. У камина, вделанного в западную стену, растянулись погреться три гончие. Свой интерес к людям, собравшимся в помещении, они выдавали лишь тем, что порой подергивали ушами.

Бранвульф не садился до тех пор, пока старшая из жриц не займет свое место. Он расхаживал взад и вперед по зале, а коротконогий Трог, терьер из породы офидийских змееловов – любимая собака Брид, – семенил следом.

В руках барон держал клочки пергамента и покрытый письменами кусок кожи – находки Халя и Каспара. За длинным столом сидел, капитан, а с ним торра-альтанцы, вернувшиеся из Кеолотии, и в их числе Пип, сияющий улыбкой от уха до уха. Темные волосы ему в кои-то веки расчесали. Брид держалась чуть в стороне от остальных и гладила по головке волчонка, спасенного от охотников. Абеляр смотрел по сторонам с непередаваемым выражением на лице. Брок же выглядел обеспокоенным, к тому же ему было неуютно среди благородных. Папоротник отсутствовал. Собственно говоря, Каспар его так и не видел с тех пор, как они въехали в Кабаний Лов.

Юноша смотрел в огонь, думая, чем сейчас занимается Май, и в невесть какой раз составляя в голове объяснение в любви. Надо, чтобы это произошло как-нибудь по-особенному. Может, упасть перед ней на колени и попросить ее руки? Или обнять и, не говоря ни слова, страстно поцеловать? Или повести ее смотреть на закат и тихонько прошептать на ухо заверения в своей преданности?

Наконец появилась Морригвэн. Перемены, произошедшие с нею, так поразили Каспара, что он тут же позабыл о своих грезах. Старуху нес на руках дородный юноша-лучник; Керидвэн бросилась навстречу ей, чтобы проводить к кушетке, а Брид тем временем поспешно разложила подушки.

– К огню, – приказала старуха. Ее покрытое морщинами лицо напоминало сушеную шкуру тролля. Волосы стали совсем редкими, под ними виднелась дряблая кожа. – Мне надо быть у огня. Бранвульф, почему у тебя тут так холодно? – просипела она, глядя на барона невидящими глазами, словно подернутыми инеем. Жрица тяжело дышала, брызгала слюной. Каспар испугался: как же она одряхлела! – Ну и зачем ты нас всех тут собрал? Надо было прийти ко мне в комнату.

Бранвульф смотрел на нее с жалостью, однако ответил низким, сдержанным тоном:

– Затем, что я – барон Торра-Альты, владетель этой крепости и намерен править ею из своей собственной залы.

Потом он повернулся к собравшимся:

– Я получил еще одно послание от короля, и... – Тут Морригвэн с громким стуком рассыпала по столику рядом со своей кушеткой костяные руны из мешочка. – Морригвэн! – В голосе барона звучало нетерпение, и Каспар насторожился: обычно его отец был очень спокоен. – Могу я начать?!

Старая Карга посопела носом и махнула рукой, а сама продолжала вертеть в пальцах пластинки с вырезанными знаками. Каспар думал, жрица обрадуется, узнав, что они привезли с собой Нимуэ, но, похоже, ошибался. Внезапный сквозняк пролетел по дымной комнате. Морригвэн закашлялась и выронила руны на пол. Брид быстро собрала их. Бранвульф вновь посмотрел в ту сторону, и взгляд его был темнее тучи.

– У меня есть важные новости.

Он развернул на столе длинный пергаментный свиток и придавил его концы четырьмя высокими пивными кружками. Каспар подался вперед. Внизу письма был отпечатан в голубом воске королевский герб. Рядом скрючилась похожая на паука подпись, выведенная красными чернилами.

– Король требует, чтобы я призвал на помощь своих людей, благородных и крестьян, чтобы перебить всех до единого волков, живущих в моих землях. Всех до единого – черномордых и желтогорских. В доказательство я должен отсылать ему их шкуры.

Члены совета принялись молча переглядываться.

– Но это безумие! Несомненно, король имеет в виду, что мы должны уничтожить лишь черномордых волков, – вмешался Халь.

Бранвульф в ярости хрястнул кулаком по столу:

– Ты был в отъезде, брат. Это уже третье послание от короля за несколько недель, не считая делегаций от баронов Йотуннского, Наттардского и Овиссийского. Все они терпят огромные убытки, так как волки уничтожают их скот. Один только наш друг барон Бульбак лишился одиннадцати лучших быков!

Каспар не мог понять, в чем дело. По дороге домой он видел целые стада коней и оленей, привольно пасшихся на опушках Кабаньего Лова. Если волки расплодились в таких угрожающих количествах, почему они не трогают торра-альтанских животных?

– С тех пор как в этих стенах оказался труп убитой охотником священной волчицы, я запретил ставить капканы. Барон Годафрид Овиссийский в ярости, произнес Бранвульф. – Я велел прочесать лес, но убито было лишь три черномордых волка. Всего три! А соседи не устают жаловаться, что на них наседают целые сотни. Сейчас каждый второй мальчик в баронстве находится в горах и каждый день докладывает, что изредка замечает черномордого волка. Но никто из них не владеет луком достаточно хорошо, чтобы подстрелить зверя.

– Надо ехать самим, – настойчиво предложил Халь.

– У меня там сотня людей! Думаешь, Халь, ты им чем-то поможешь? – По напряжению в голосе отца Каспар понял, какой огромный груз тяготит его плечи. – Сотня людей, и за несколько недель они убили всего трех волков. Подумать только! Соседи бесятся, но умиротворять их шкурами ни в чем не повинных и безвредных волков Желтых гор я не стану.

– Хочешь ослушаться королевского приказа? – спросил Халь с удивленным, но довольным видом.

Бранвульф вздохнул.

– Не хочу. Должен. Точно так же, как должен что-нибудь сделать, чтобы избавить соседние баронства от нашествия черномордых.

– Я могу использовать Некронд!

Вскакивая на ноги, Каспар опрокинул стул и произнес эти слова громче, чем намеревался.

В зале стало тихо. Все смотрели на юношу. В глазах его отца блеснула надежда. Молчание прервала Морригвэн – она швырнула руны на застланный тростником пол:

– Ни за что! С него и началось все зло.

– Я ничего не сделал! – возразил Каспар. – Я не вызывал этих зверей.

Невольным движением он почесал ссадину на макушке.

– Чем больше ты возишься с Яйцом, тем больше появляется черномордых волков. Взаимосвязь очевидна. Возможно, овиссийцы правы, обвиняя нас, резко проговорила Морригвэн.

– Тихо! – прогремел Бранвульф. – Если мой сын говорит, что не вызывал волков, я верю ему.

Каспар покраснел, рука его потянулась к носу. Он боялся, что Старая Карга читает его мысли в поисках чувства вины.

Бранвульф повернулся взглянуть на жену. Керидвэн спокойно качала головой. Каспар понял, что даже ради спасения всей Торра-Альты ему не позволят воспользоваться Яйцом друидов. Он с укором посмотрел на мать. Разве от еще одного единственного разочка будет вред? По залу гулял шепот, и барон поднял руку, требуя тишины.

– Довольно! Нам есть еще что обсудить, ибо беда пришла не одна. Перед нами стоят три проблемы: хищение драгоценных камней, пропажа принцессы Кимбелин и появление волков. Первая может подождать. Халь, ты поедешь прямо в Фарону, ко двору короля, и сообщишь ему печальные известия о его невесте. Возможно, тогда он меньше будет волноваться о волках. – Бранвульф иронически усмехнулся. – А остальные займутся охотой.

Охотничья партия из тридцати всадников – мужчин и подростков – выехала в горы на рассвете. Каспар скакал впереди, довольный, что вновь сидит на Огнебое. Чистокровный ориаксианец считался одним из самых резвых коней во всех странах Кабалланского моря. Пускай ему не хватало чистой силы Феи, но зато он крепко держался на ногах.

Путь охотников лежал на юго-запад, к южным подножиям Желтых гор на границе с Овиссией. Здесь на хорошо орошаемых склонах паслись огромные табуны крепких горных лошадей с широкими спинами и стойким характером – они составляли основу богатства Торра-Альты. Вероятно, заметив приближение людей, они и забеспокоились немного, но не настолько, чтобы отрываться от густого клевера.

– Что же, лорд Бранвульф, волки не задрали ни одного жеребенка? осведомилась Брид.

Она настояла на том, чтобы ехать с охотниками. Собственно, в отсутствие отправившегося в Фарону Халя никто ее не мог удержать.

– Ни одного, – кивнул тот. – Двое погибли весной, но не от волков просто заболели. Так было и тогда, когда на всю остальную страну нападал мор: ни разу мы от него не пострадали.

– Верно, но это вполне можно объяснить. В Торра-Альте принято, чтобы животные ходили на воле. Болезнь распространяется не так быстро, как в переполненных хлевах на долинных фермах.

– Но все равно винят в болезнях нас. Да и как понять то, что нас щадят волки? Скот барона Бульбака не более уязвим для них, чем мои жеребята, и все же он лишился одиннадцати быков. В чем тут дело?

– Смотрите! Волк! – крикнул один юноша, заметив добычу.

Лучники постарше заворчали, а Каспару стало жаль чересчур пылкого парнишку, испортившего охоту. Несомненно, он распугал всех волков на мили вокруг и теперь вынужден будет терпеть насмешки сверстников – может, и не один год пройдет, пока все забудется.

– Черный волк, – объяснял тот с красным от стыда лицом. – Я его видел вон на том утесе.

В следующий раз волков увидели еще лишь спустя несколько часов. На сей раз, это была небольшая стая желтогорских, бледно-серых. Они обитали на вершине горы и, вероятно, голодали там – во всяком случае, выглядели худыми и поджарыми.

– До лета они умрут, – с печалью произнесла Брид.

Абеляр, сам себя назначивший ее телохранителем, старался держаться рядом с девушкой, но приходилось ему нелегко. На лошади он ездил плохо, так как почти всю жизнь провел с луком в руках и на своих двоих. Угнаться за Брид он не мог, и та описывала большие круги, наслаждаясь быстротой Феи лошади из Иномирья. Наконец Абеляр махнул рукой и присоединился к Каспару.

– Зря ты ей эту кобылу подарил, – упрекнул он юношу и тут же добавил более почтительным тоном: – ...мастер Спар.

Каспар не обратил на его слова внимания.

– Волк! Черномордый волк! – прошипел он, указывая на темное пятнышко вдалеке. – Вон там.

Не сказав ни слова, одними жестами, барон выстроил своих людей в одну длинную шеренгу, и они принялись окружать скалу. Привязав поводья к лукам седел и управляя только ногами, охотники достали короткие луки, удобные для стрельбы с коня. Каспар чуть не застонал, видя, как молодые ребята путаются тетивами в сбруе, а колчаны у них висят под опасным углом, потому что их неправильно закрепили.

Бранвульф велел охотникам остановиться и терпеливо подождал, пока все будет налажено. Каспар восхитился сдержанности отца. Правда, по возвращении юношей ожидали долгие изнурительные часы тренировок, грозившие продлиться до тех пор, пока они не научатся делать все с легкостью. Наконец все вновь тронулись с места, но когда барон увидел, что кое-кто позволяет коню нервничать, он отослал молодежь обратно, а дальше пустил лишь нескольких опытных бойцов.

На скале сидел огромный черный волк. Абеляр, вырвавшийся чуть вперед, поднял оружие – славный тисовый лук, который Каспар уже пробовал, но так и не сумел полностью натянуть. Но стрелять пришлось бы снизу вверх, да и расстояние трудно было определить, так что лучник, покачав головой, решил не рисковать. Каспар знал, что для верного выстрела нужно приблизиться к цели еще шагов на тридцать, поэтому они с Абеляром спешились и поторопились вперед, укрываясь за камнями и пучками кустарника.

Волк сидел к ним спиной, с наветренной стороны, и явно еще не заметил охотников. Каспар натянул тетиву, мышцы напряглись, в груди заклокотало чудесное ощущение силы. Он взял зверя на прицел и сделал глубокий вдох, чтобы рука не дрогнула. Любой другой решил бы, что мишень еще слишком далеко, однако Каспар знал: получится. Ему хотелось доказать Абеляру, что за четыреста лет люди Торра-Альты не утратили былых умений.

– Нет! Стой! – воскликнул барон.

Волк тут же скакнул прочь, к кустам. Еще немного, и он улизнул бы... Но вдруг зверь взвизгнул и закувыркался по камням. Каспар и Абеляр бросились к лошадям, чтобы не отстать от остальных, мчавшихся к волку во весь опор. Впереди всех неслась верхом на Фее Брид, напоминая золотую молнию.

– Кто стрелял? – кричал на скаку Бранвульф. – Это был не черномордый!

Абеляр, не оставлявший безуспешных попыток угнаться за Брид, просил ее вести себя осторожнее. Та не подавала виду, что слышит его. Первой добравшись до волка, она спрыгнула с седла и склонилась над ним.

– Он мертв.

Когда девушка подняла голову, все увидели в ее глазах слезы. Вблизи стало совершенно ясно, что это желтогорский волк. В их породе темная шкура встречалась нечасто, к тому же самец оказался необычайно крупным зверем, но гривы у него не было, да и размером он все же уступал черномордым.

– Кто стрелял? – повторил барон, даже не оглядываясь на спешащих к нему юнцов.

Понятно, что ни один из них не сумел бы попасть в волка.

Брид вновь вскочила в седло, и Фея, словно крылатый единорог, буквально вспорхнула на гребень скалы. Остановившись там, жрица недолго смотрела вниз, в долину, и вдруг, вскрикнув, пришпорила лошадь и исчезла из виду. Абеляр кинулся к своему коню, но не успел еще подняться в седло, как Каспар на Огнебое уже сорвался с места.

С диким воплем, похожим на голос лесного призрака баньши, неудержимая Брид гналась вниз по склону за тремя всадниками, удиравшими на юг – в сторону границы, и быстро настигала их. Те кричали и ругались, будто их преследовал демон. Каспар поспешил туда.

ГЛАВА 3

Май скорчилась у наполовину забранной ставнями бойницы. Прижавшись щекой к камню, она смотрела на то, как крохотные фигурки охотников пересекают ущелье. Кто из них Каспар?

Вот он, верхом на огненном скакуне. Девушка закусила губу: рядом с ним на своей новой золотистой кобыле ехала Брид.

Как с нею состязаться? Не важно, что Брид обручена с Халем. Май видела, что Каспар все равно любит юную жрицу. Со стыдом она поняла, что смотрит на Брид недружелюбно. Конечно, Май относилась к Брид с почтением, ведь та была Девой, Одной из Трех – но в то же время по-человечески возмущалась ею.

Когда Каспар вернулся из Кеолотии, Май думала сперва, что-то изменится. Она ощущала, что юноша хочет сообщить нечто важное. Может, объяснится наконец в любви? Ах, но как можно на это надеяться – ведь вон он, радостно гарцует возле Брид...

Май было больно. Конечно, дочери дровосека никогда не стать ровней сыну барона. Вот глупость-то – влюбиться в дворянина. Шмыгнув носом и сглотнув, она попыталась заглушить святотатственную ненависть к сопернице. Ведь сама жрица тут не виновата, и Май это знала, хоть и считала, что Брид могла бы делать больше, чтобы отвадить Каспара. Она стиснула руки.

– Радостная Луна, огонь! Он потух – прошамкала Морригвэн, свесив голову набок и глядя на Май слепыми глазами.

Отвернувшись от окна, девушка поспешила перемешать уголья и добавить дров. После яркого света зрение не сразу приспособилось к сумраку комнаты. Морригвэн любила темноту и позволяла только разжигать огонь в очаге да чуть приоткрывать ставни. У нее всегда было жарко, но старуха все время жаловалась на холод.

Рядом с нею сидела Керидвэн. Они о чем-то тихонько беседовали. Перед Керидвэн Май испытывала слишком большой трепет, чтобы иметь к ней теплые чувства, а вот Старую Каргу любила, как родную бабушку. Когда-то – вскоре после того, как погибла ее мать, – Май надеялась, что Морригвэн выберет ее новой Девой. Но этого не случилось. Карга была с нею ласкова, многому научила, но все же Май так никогда и не вступила в таинственный мир жречества.

У дальней стены притаилась, играя с саламандрой, девочка, которую Брид привела с собой из Иномирья. Май понимала ее тихую грусть. Ведь она сама, как и Нимуэ, потеряла родителей. После болезни та так и осталась бледной и вялой, никто ни разу не слышал от нее ни слова. Сил жрицы у малышки не было, но, может, со временем появятся? Май беспокоилась о ней. Пробираясь среди упавших на пол книг и рассыпанных трав, осторожно, чтобы не обжечься о бурлящий кипятком котел, она пробралась к девочке, чтобы хоть немного ее утешить.

Опустившись на колени, Май погладила Нимуэ по руке, стараясь скрыть то, как противно ей касаться холодной липкой кожи ребенка. Она так до конца и не поняла, где Брид нашла девочку, знала только, что волчонок указал на нее как на новую Деву. Прилюдно объявить ее наследницей Брид должны были на огненном празднике Бельтайн – им отмечалось начало светлой половины года и расцветание плодородия земли.

Несмотря на все усилия жрецов Новой Веры, за прошлые десятилетия даже среди самых преданных их последователей обычай женихам и невестам подбирать себе пару в этот день не исчез. Теперь же, когда Старая Вера была восстановлена, а в крепости появилось столько молодежи, Бельтайн отмечали еще более пылко.

До праздника оставалось всего несколько дней, приготовления шли полным ходом, а посланники, отправленные разузнать, нет ли у Нимуэ каких-либо живых родственников, так еще и не вернулись. Если родителей девочки не отыщут, несомненно, этому слабому ребенку придется встать на место Брид. Ведь высшей жрицей может стать только сирота.

Май шмыгнула носом и прислушалась.

Внимание ее обострилось: Морригвэн и Керидвэн говорили о Каспаре. Что они, позабыли о присутствии посторонней, стоило ей отойти в темный угол? Чтобы не мешать жрицам, девушка замерла, не шевелясь.

– Я боюсь за его душу. – В голосе Керидвэн звенело напряжение. – Какую часть ее Некронд уже успел пожрать? Воля зверей, томящихся по ту сторону, слишком сильна для него.

– Это из-за него. Другого объяснения быть не может. Это Спар призывает волков, – ледяным тоном ответила Морригвэн.

– Он клянется мне, что не делает этого.

– Но все же не отдает ключи.

Керидвэн покачала головой:

– Не отдает. Он говорит, что является стражем талисмана. Великая Матерь возложила на него этот долг, и он от него не отступится.

– Сам Друид имел вескую причину для того, чтобы спрятать Яйцо. Даже самому себе не мог он доверить обязанность сторожить талисман. Спар юн и неопытен. Откуда ему взять достаточно мудрости? Сколько еще этих тварей должно пересечь рубеж, прежде чем они полностью захватят над ним власть?