Текст книги "Певец из Кастагвардии (Онд - 2)"

Автор книги: Джейн Уэлч

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 33 страниц)

В лагере оставался только Нейт со своей сестренкой. Они вдвоем спрятались под меховым плащом Каспара. Длинноногая девушка, столь чудесным образом подчинившая медведя, потащила Каспара за собой, в тень деревьев. Там притаился, смешавшись с тенями, перепуганный Папоротник. Рядом с ним ждал Огнебой. Скакун рыл землю копытом и раздувал ноздри, взволнованный близостью медведя. Бок Каспара при каждом движении прошивала боль, но он все равно бросился вперед, придерживая раненую руку здоровой.

Едва он взял Огнебоя под уздцы, из леса выскочил Трог. За ним со всех ног поспешала Рунка. Пес, подняв шерсть на загривке, скалился в сторону медведя, а волчонок восторженно вертелся вокруг, путаясь у всех под ногами.

– Разве не колдун? Как бы иначе ты призвал их всех, господин? воскликнула одетая в львиную шкуру девушка. – У тебя великая сила: тебе, человеку, служит лёсик, ты можешь призывать волков. Это верный знак, господин.

– Никто мне не служит, – запротестовал Каспар.

– Нужно спешить, господин, – перебила девушка, бросая изумленные взгляды на волчонка. Рунка тыкалась носом Каспару в колени. – Они скоро вернутся. Куда ты поведешь нас?

Юноша поднялся в седло и протянул руку девушке, желая усадить ее у себя за спиной. Она замотала головой.

– Раб не должен ехать на одном коне со своим господином. Скорее. Нам нужно скрыться, пока Мамлюк не выслал погоню.

Каспар слабо кивнул, хватаясь за гриву Огнебоя, чтобы удержаться в седле. Болело не только плечо, но и вся рука, весь бок. Юноша был слишком измотан, чтобы настаивать на своем.

Девушка обернулась к медведю и сделала повелительный жест.

– Домой! Ступай домой.

Она приказывала, как хозяйка послушной собаке; медведь остановился, повернул к ней острую морду и медленно заковылял в лес.

Хотя спасительница Каспара и обратилась к нему за указаниями, она, видно, забыла об этом. Указав на медведя, девушка бросила:

– За ним! Он лучше всех знает, где можно укрыться от охотников. Пусть указывает нам путь.

Каспар снова кивнул и выслал Огнебоя вперед. Девушка-рабыня шла у стремени широкими быстрыми шагами, которые сделали бы честь любому ходоку.

Беглецы взобрались по склону и спустились в следующую долину, густо поросшую рябинами. Перистые листья деревьев терялись в пышных облачках белых благоухающих цветов. По дну долины бежал холодный неширокий поток, и путники остановились отдохнуть у воды. Каспар соскользнул с коня и омыл в реке больные члены, шипя от боли, когда ледяная вода прикасалась к открытой ране.

Стараясь скрыть от спутников свою боль, он с любопытством поглядывал на девушку-рабыню и наконец решился спросить.

– Слушай, а что все-таки они делают с медведями? Она пожала плечами.

– Отводят их к морю. А дальше – я не знаю. Я просто делаю, что мне приказывают.

Каспар впервые обратил внимание на шрамы, покрывавшие ее оливково-загорелые руки, обнаженные до плеч. Некоторые рубцы были белыми, застаревшими, другие казались совсем недавними, еще красные и воспаленные. Черные, густые волосы девушки, прямые, как дождь, были пострижены чуть ниже ушей. На голове она носила широкую кожаную повязку, чтобы волосы не падали на глаза. Концы повязки украшали крупные бусины. На плече девушки виднелась татуировка – простой черный крест, и Каспар подумал, что это, должно быть, знак ее рабства. На руках было еще три татуировки, уже более сложные и цветные – в них переплетались красные, лиловые и золотые линии; их юноша определил как личное клеймо ее хозяина.

– Он давно открыл, какой у меня талант, – тихо продолжала девушка. Привез меня на юг, в Салисию, и там я тренировала для него медведей. – Она тяжело вздохнула. – Эти животные – дикие по своей сути, и рабство калечит их. Некоторым людям нравятся медвежьи танцы, другим медвежьи бои. Медвежий бой – ужасная и жестокая забава. А год назад господин привез меня сюда. Он говорил, что собирается быстро разбогатеть, потому что еще никто никогда не приручал бурых медведей. Серые медведи, которые водятся на континенте, втрое больше этих, но ни одна порода, даже кеолотианские черные, не сравнится со здешними в свирепости... Особенно если их долго бить.

– Как тебя зовут? – спросил Каспар запоздало, поняв, что еще не знает имени своей спасительницы.

Но та только покачала головой.

– Я не знаю своего настоящего имени. Из-за медведей меня прозвали Урсулой. Но это не важно, потому что я рабыня.

– И ты совсем не знаешь, что Мамлюк собирается сделать с медведями?

– Он мне не рассказывал, да я и не спрашивала. Я всегда старалась говорить с ним как можно меньше. Но ты спас меня от него, господин чародей. У тебя есть сила защитить меня.

Черные глаза Урсулы с надеждой взирали на него. Каспар смущенно отвел глаза и отозвался:

– Они нас ни за что не найдут. Мы прошли по двум каменистым склонам, а на камне не остается следов. Без собак они нас не выследят.

Он снова поднялся в седло и повернул коня на восток.

– Спар, ты продолжаешь настаивать на этом? – жалобно спросил Папоротник. – Ведь в Лихоросли Яйца все равно нет.

– Морригвэн велела ехать на восток. Может, насчет Лихоросли я ошибся, или вор уже ушел отсюда, но я поеду на восток. Как сказала Морригвэн.

– И поплатишься за это! Нам нужно на юг, но ты – упрямый дурак и никогда меня не слушаешь. К тому же, вспомни, я почувствовал запах человека-волка как раз в тот день, как исчезла Май. Может, это он ее похитил! Тебе на нее наплевать, да?

Папоротник посмотрел на Каспара обвиняющим взглядом и констатировал:

– Ну вот, ты покраснел.

Юноша едва удержался от того, чтобы отвесить лёсику хорошего пинка.

– Тс-с! – оборвала их Урсула.

Откуда-то с ветвей сорвался коршун и взмыл в небо, сердито клекоча. Голодный и издерганный, Каспар неудачно выбрал дорогу вверх, и подъем оказался очень трудным. Урсула держалась молодцом, не отставая ни на шаг, но вскоре путь стал еще сильнее забирать вверх, и девушка начала выдыхаться.

– Забирайся на коня, – скомандовал Каспар несколько более резким тоном, чем он обычно говорил.

– Но, господин, я не могу, – запротестовала было она.

– Это приказ, – отрезал юноша, протягивая ей руку. Урсула несколько мгновений смотрела на него снизу вверх, потом коротко улыбнулась и поставила ногу в стремя. Она легко вспрыгнула вверх и схватилась для поддержки за раненую руку Каспара. Тот прикусил язык от боли, но не подал виду. Ему слегка льстило, что хоть кто-то наконец ему подчиняется. Слишком уж многие юноша прищурился в сторону Папоротника – предпочитали вместо этого без конца спорить.

Девушка уселась позади Каспара и обхватила его своими обнаженными руками, чтобы удержаться. От ее прикосновения по телу юноши пробежала легкая волна жара. Он вспомнил Май, устыдился и попробовал сосредоточиться на дороге. Тем более что путь был трудный.

Чем выше они поднимались, тем холоднее и пронзительнее делался ветер. Каспар случайно коснулся руки Урсулы – и ужаснулся, какая она замерзшая.

– Да ты вся дрожишь! Надень мой меховой плащ. Но девушка решительно отказалась.

– Нет, нет, господин... Ты не должен мне его давать.

В голосе ее звучал ужас. Каспар не стал настаивать, тем более что перед ним стояли более насущные проблемы. Наверняка в горах можно найти какую-то помощь, здесь живут отшельники и изгои, кто-то из них мог встретить человека-волка, как назвал его Папоротник. Каспар был уверен, что вора нужно искать к востоку от Торра-Альты – ведь так сказало тело Морригвэн. Разве что насчет Лихоросли он мог ошибиться.

– Если ты приехал не для охоты на волков и медведей, что привело тебя в эту глушь, господин? – спросила Урсула.

Каспар попробовал объяснить ей все и сказал, что у него украли нечто очень ценное, а кроме того, возможно, еще и невесту – ну, девушку, на которой он хотел жениться. И кражу совершил человек, пахнувший, как волк. Объяснение прозвучало как бред сумасшедшего, но Урсула никак не отреагировала.

Юноша взглянул вперед и вверх, на восточные пики, которые делались все больше и страшнее по мере приближения. Уже стали видны глубокие трещины в камне – как если бы великан рубил горы огромным топором, покрыв земную кору незаживающими ранами. Острые клыки обветренных скал не смягчал никакой покров растительности.

Из одной расселины с грохотом низвергался водопад. Вокруг него стояло облако клубящейся пены, сверкающее мириадами ломаных радуг. Стена воды летела вниз широкой вертикальной полосой, через сотню футов обрываясь в бурлящем пенистом котле. Водопаду давало начало темное горное озеро. С трудом соображая из-за грохота воды, Каспар задрал голову, глядя на вершины гор. На сером камне распласталась черная тень парящей птицы. Высоко в небе чертил медленные круги огромный орел, из когтей его свисала тушка горного козленка. Но вот хищник уронил свою добычу, и мертвый козленок полетел вниз и разбился о скалившиеся снизу камни. Орел камнем пал с высоты, сложив крылья, – и в последнюю минуту совершил глубокий нырок в воздухе, подхватив окровавленную тушку и снова взмывая вверх.

Горы казались дикими, опасными и неприступными. Окидывая взглядом местность и вспоминая, карту, Каспар решил, что они находятся где-то неподалеку от Горы Старика, считавшейся самой древней вершиной хребта. Конечно же, вор не мог бы найти лучшего места, чем эта глушь, чтобы спрятаться здесь с Некрондом. Однако в глубине сознания Каспара гнездилось непонимание. Что могло помешать человеку-волку воспользоваться губительной силой Яйца?

Урсула судорожно сжала его руку и указала вниз.

– Смотри, господин! – прокричала она, стараясь перекрыть шум водопада.

Каспар взглянул под ноги коню – и увидел отпечаток босой ноги. Он ясно запечатлелся на мягкой земле на берегу озера; было видно, что след направлен к водопаду. Юноша вспомнил множество историй о людях, живших в тайных гротах за водопадной стеной. Он соскочил с коня и повел его в поводу; через несколько минут лицо Каспара стало совершенно мокрым от брызг.

Он нашел еще несколько следов и нагнулся рассмотреть их получше. Они все были одинаковыми, чуть больше, чем отпечаток его собственной стопы. Но Каспар был неприятно поражен шириной и странной формой босой ноги. Он двинулся вперед, прямо к стене темной падающей воды, исполненный намерения доказать свою правоту, – но не потрудившись подумать, что же станет делать, окажись они все лицом к лицу с похитителем Некронда.

Чем ближе Каспар подходил к водопаду, тем страшнее грохотала вода. Папоротник попросту отказался идти дальше. Он взял поводья Огнебоя и заявил, что лучше подождет здесь.

Но Каспар продолжал свой путь, хотя уже весь вымок от брызг и почти оглох от рева. Узкая полоса суши уходила под водопадную стену. Юноша отважно ступил на мокрый каменный карниз и оказался под шумящей водяной завесой. Множество живых радуг заиграло перед ним цветными огнями, и Каспар замер, зачарованный их волшебной красотой.

Воздух здесь, за стеной ревущей воды, был таким разреженным, что было трудно дышать. Танцующие радуги складывались в причудливые образы, притягивая взгляд и дразня воображение. Но всё множество картин померкло перед одной, появившейся в темнеющем круге, как если бы Каспар смотрел сквозь круглое окно.

Он пораженно сморгнул. В водяном окне возник мерцающий белый замок с золотыми воротами; вокруг танцевали, как светлячки, хрупкие золотоволосые фигурки. Каспар не отрываясь смотрел на замок, узнавая его: это был Абалон, сердце Иномирья. Миниатюрный народец на золотистых скакунах двигался, то выезжая из ворот, то въезжая; то ли происходила какая-то пышная церемония, то ли просто повседневная жизнь била ключом. Сквозь рев воды послышался тонкий далекий голос труб.

Зрение Каспара играло странные шутки; оно приблизилось к замку, как падающий с высоты ястреб, и проникло сквозь стены. Каспар заглядывал все глубже и глубже, пока перед ним не возникло скорченное старушечье тело. Вокруг несчастной женщины суетились золотоглазые лесничие Иномирья.

– Морригвэн! – отчаянно вскрикнул юноша.

Лесничие подняли ее и потащили прочь из камеры. Старая жрица вырывалась и боролась изо всех сил; глаза ее на измученном худом лице смотрели прямо на Каспара. Губы Карги шевельнулись, и он подумал, что услышит мольбу о помощи, но крик Морригвэн заставил его содрогнуться от ужаса.

– Волк! – хрипела Карга, голос ее перекрывал грохот водопада.

Лесничие заломили ей руки, хрупкое старческое тело беспомощно волочилось по земле по направлению к пыточной камере, полной огней и ужасных орудий мучения.

– Нет! – завопил Каспар, содрогаясь от бессильного гнева.

Не отпуская Морригвэн, золотоглазый лесничий оглянулся, как будто услышал крик. Сердце Каспара сжалось при виде множества пленников, растянутых на дыбах, извивающихся, с выдернутыми из суставов членами. Другие несчастные кричали, когда огонь вновь и вновь лизал обугленные обрубки, некогда бывшие их ногами.

Слуха Каспара коснулся воистину демонический смех. Это смеялся человек с головой, стянутой железным обручем; при виде мучений Карги он так и заходился маниакальным хохотом. Извиваясь и корчась в своих цепях, безумец извергал глумливую брань в сторону Морригвэн, несмотря на то что язык и обе губы хулителя насквозь пронзал железный прут. Сумасшедшего с трудом удерживали шестеро лесничих. По щекам его струилась алая кровь, но все равно он не переставал кричать, смеяться и вырываться.

– Я возьму ее! Скоро я до нее доберусь! И тогда вы все узнаете боль стократ страшнее, чем сейчас причиняете мне!

Морригвэн с нечеловеческой силой смогла повернуть лицо к Каспару. Лесничие рвали ее за жидкие седые пряди волос, но она успела крикнуть:

– Спар!

И горло ей сдавил железный ошейник.

Каспар задыхался, как если бы ему самому сжимала горло удавка. Видение потускнело; неизвестная сила увела его взгляд из камеры пыток – кверху, в галерею над ней, откуда на мучения Морригвэн взирало собрание Старейшин. Большинство смотрело осуждающе, только Сайлле, сжимая свой ивовый посох, плакала и умоляла отпустить старуху. Карга простирала вперед руки, пальцы ее судорожно сжимались. Ноги Каспара стали как ватные при мысли о страданиях Морригвэн, и юноша, забыв, где он находится, неосознанно потянулся вперед, чтобы схватить ее за руки.

– Помни про волчонка! – крикнула старая жрица в тот самый момент, как Каспар потерял равновесие.

Он качнулся, пытаясь уцепиться за мокрый камень, но пальцы соскользнули, не найдя опоры. Последнее, что юноша услышал перед тем, как упасть в водопад, – был яростный лай Трога. Вода с огромной силой обрушилась на Каспара, увлекая его за собой, и он с бешеной скоростью полетел вниз.

Он упал словно бы в бурлящий котел пузырящейся пены; ударившись о воду грудью, едва не потерял сознание от силы удара. Бурлящая вода не давала Каспару подняться на поверхность, толкая вниз и крутя. Он из последних сил боролся, пытаясь всплыть, но водопадная струя была слишком мощна для него. Юноша беспомощно трепыхался, захлебываясь, легкие его остро болели. Где-то рядом в воде крутились белые скелеты горного козла, медведя и оленя; в отчаянии Каспар понял, что задыхается, и мир для него померк.

Он тонул и знал, что спасения нет. И вдруг перед ним возникли прекрасные золотые глаза иномирного существа. Это была потрясающе красивая женщина, с сияющими волосами, вся окруженная живым светом магической силы. Каспар смутно узнавал ее – одну из Старейшин, дух ивы. Прекрасная женщина нежно сомкнула пальцы у юноши на запястье.

– Мне запрещено помогать Морригвэн. Но ты стоишь на пороге между мирами, на грани меж жизнью и смертью, и тебе я могу помочь.

На долю секунды Каспару показалось, что вот сейчас она его поцелует, но нет. Старейшина приблизила свои губы к его задыхающемуся рту и вдохнула воздух в легкие. Потом, прижав юношу к себе, раскрыла стрекозиные крыла и помчалась сквозь воду. Паутинная одежда ее развевалась. Там, где бурлящая вода делалась спокойным озером, Сайлле оттолкнула Каспара прочь.

– Теперь ты у самых ворот.

Каспара тут же подхватило множество легких рук. Серебристокожие нагие создания, обладавшие огромной силой, стремительно повлекли его за собой, их прозрачные волосы струились по воде и сквозь нее.

Воздух, который вдохнула Сайлле, уже кончился, и Каспар снова начал проваливаться в темноту – но все еще чувствовал, как быстрые существа влекут его сквозь воду – быстро и властно. Он слышал их мысли, текшие вместе с водой волнистых волос. Это были духи водной стихии, ундины вод, и Каспар слышал их мысленные призывы – они просили его терпеть, продержаться еще немного, еще одно мгновение, пока водные духи не вынесут его на поверхность. Там Каспара примут их сестры, ундины земли, и помогут ему.

– О человеческая хрупкость, – воздыхали они. – Почему Великая Матерь даровала им великую силу, когда они слишком слабы, чтобы управлять ею?

О последних нескольких мгновениях плавания Каспар почти ничего не помнил – только серебряно-белый звон разбитого водного зеркала, когда голова его показалась на поверхности. Он уже было думал, что этого никогда не случится.

Следующее, что запомнил Каспар, – это глубокие голоса, низкие, но мелодичные. Слух вообще вернулся к Каспару намного раньше зрения. Чьи-то сильные руки гладили его обнаженную кожу. Мгновение Каспар лежал, оцепенело, потом содрогнулся от острой боли в груди, перекатился на бок – и с кашлем изверг из легких воду. На него смотрели неправдоподобно большие черные глаза, лица касалось теплое дыхание. Эти существа казались такими же сильными, как и ундины вод, и юноша понял, что это духи земли. Они подняли его и понесли на руках над головами, как относят покойника к месту погребения.

На миг Каспар успел почувствовать прикосновение горного ветра – и воздух снова стал неподвижным. Было тихо-тихо, сюда доносились только слабые далекие отзвуки. Нагие духи земли положили Каспара на мшистую каменную постель в глубине пещеры и принялись массировать ему голову и ноги. Это было так приятно, что все тревоги и страхи отошли на задний план, и Каспар погрузился в глубокий сон.

Через некоторое время он пришел в себя, чувствуя, что на него смотрят. Ундины переговаривались меж собой на странном языке – Каспар не узнал его и не понял ни слова. Он не мог разглядеть ундин в полумраке – видел только черные, серые и коричневые тени. Свет из расселины выхватывал из темноты абрисы огромных сталактитов, причудливыми сосульками свисающих с потолка. Красноватый потолок вздымался куполом – таким его сделала древняя река, давно ушедшая из мира.

Каспар попробовал шевельнуться, но обнаружил, что тело ему не повинуется, будто налитое свинцом.

– Волчонок, – прошептал он, повторяя слова Старой Карги.

Едва различимые на фоне каменных стен, ундины собрались вокруг Каспара. Они прижимались к нему, обвиваясь вокруг, и Каспар, взглянув на свою руку, похолодел от страха: ему показалось, что она по плечо ушла в камень. Каспар выпучил глаза, ундины засмеялись. Одна из них отстранилась, отпуская его руку, и юноша вздохнул с облегчением, вновь увидев в темноте свою белеющую плоть. Каспара беспокоило только одно – страх, что он забыл все, что видел, и не вспомнит чего-то важного. Но духи продолжали ласкать и успокаивать его, и удовольствие пересилило тревогу.

– Лежи спокойно, – шептали они глубокими голосами. – Оставайся в нашей пещере. Мы сделаем тебя счастливым.

Каспар отстраненно подумал, что это, должно быть, их следы вели к водопаду. Члены его блаженно онемели, и всякое желание двигаться пропало, когда женщины-духи принялись покрывать его тело теплыми поцелуями. Через их тела в него вливалась сила земли.

– Лежи и не двигайся, – шептали ундины. – Тебя ищут. Но Сайлле просила нас защитить тебя.

Каспар не сразу понял, что они имеют в виду, – но тут услышал снаружи грубые мужские голоса. По камням зазвучали шаги; потом послышалось отчаянное лошадиное ржание и стук копыт по камню. Люди завопили, ругаясь и призывая на подмогу. Внутри у Каспара что-то оборвалось. Так воинственно ржать мог только Огнебой. Зазвенел настойчивый молодой голос:

– Я его видел! Клянусь вам, что видел колдуна. Он пошел туда. Смотрите! Да вот же его одежда!

– Это демонские штучки, – отозвался голос постарше. Еще кто-то презрительно фыркнул.

– Подумаешь! Мы возьмем этого торра-альтанца! Напускать на людей медведя и таскать за собой волка вместо собачонки – это ему даром не пройдет! Я его кишки по деревьям развешу.

– Обыщите пещеру, – рявкнул на всех Мамлюк. – Эй, колдун, выходи по доброй воле, иначе я перережу горло девчонке-рабыне.

В пещере кто-то испуганно завизжал – Каспар понял по голосу, что это Папоротник, а не Урсула. Трог яростно зарычал – и сорвался на визг боли после того, как раздался сухой щелчок кнута. Урсула испустила гневный вопль.

Волчонок, отчаянно подумал Каспар. Где же Рунка? Юноша еще не слышал ни малейших звуков ее присутствия. Он изогнулся в сильных объятиях ундин – и увидел, как новый удар кнута прочертил алую полосу по боку Трога, вырвав клок белой шерсти. Каспар рванулся и хотел было закричать, но ундины обвили юношу по рукам и ногам, прижимаясь к нему со всех сторон так, чтобы он не мог шевельнуться. Каспар беззвучно застонал от страха навеки остаться заключенным в камень.

Горячие широкие ладони облепили его лицо, оставив только отверстия для глаз и ноздрей. Люди рыскали по пещере, тыкая факелами в темные углы. Мамлюк держал Урсулу за волосы, оттягивая ее голову назад.

– Неблагодарная тварь, я тебе глотку вырву. Где торра-альтанец?

Он поднял скимитар – такой же, как у кочевников Глайна. Голос Мамлюка звучал глухо и угрожающе. Огнебой заржал и рванулся вперед, но ноги его крепко опутывали стальные цепи. Мамлюк набросил на голову скакуну свой плащ и принялся выкручивать ему уши. Если бы Каспар только мог, он разорвал бы этого человека голыми руками.

Мамлюк приказал двоим мужикам держать Огнебоя и снова переключился на Урсулу. Сильно рванув ее за волосы, он прорычал:

– Где колдун? Отвечай, рабыня, если хочешь умереть быстро.

Ударом сзади под колени он свалил девушку на пол, голова ее сильно ударилась о камень. Больше Каспар не мог терпеть. Он не желал, чтобы девушку мучили из-за него. Втянув в легкие воздуха, юноша издал такой громкий вопль, какой только мог, но камень почти не выпустил наружу звука.

– Что это?

Один из преследователей нервно обернулся в ту сторону, где лежал Каспар.

– Я тоже что-то слышал, – подтвердил еще один пастух, и они вдвоем принялись в поисках ворочать камни, сломав несколько сталактитов тысячелетней давности. Один ударил киркой по камню там, где было колено Каспара. Крепко облепленный ундинами, он не мог шевельнуться и не чувствовал удара, хотя весь напрягся, когда увидел, как взлетает острая кирка. Удар отскочил от тела ундины, как от настоящего камня, и Каспар ощутил боль и гнев духа, чья камнеподобная плоть прикрывала его.

– Здесь стало темнее, – тревожно воскликнул кто-то из пастухов, вертя головой.

– Ищите, ленивые рабы! – рявкнул Мамлюк.

– Мы – бельбидийцы, и рабами никогда не были, – пробормотал оскорбленный голос, но открыто роптать никто не осмелился, и поиски продолжались.

Каспар тоже заметил, что в пещере как будто потемнело. Люди начали оборачиваться, беспокоясь, и тут, улучив момент, Трог бросился на рабовладельца и вцепился ему в лодыжку. Мамлюк заорал, по ноге заструилась кровь; он схватился за дубинку и с силой опустил ее псу на голову. Трог повалился на землю.

Какая-то девочка заплакала и бросилась к нему, опустилась рядом на колени, бережно приподняла животному голову.

– Это же просто собачка... Бедная собачка, а не волк! – воскликнула она, и Каспар узнал голос Ланы.

Озверевший Мамлюк пинком отшвырнул девочку к дальней стене пещеры. Брат Ланы рванулся было к ней, одарив Мамлюка ненавидящим взглядом, но тот вытянул парня по спине кнутом.

– Не трогай ее!

Лана, поскуливая, отползла в дальний уголок, туда, где лежал Каспар. Она вскарабкалась на колени ундинам, не подозревая, что это не просто камни. Каспар ощутил приязнь духов к малышке, которая, плача и зовя маму, прижималась к ним всем телом. Вдруг плач ее прервался испуганным вскриком, глаза Ланы широко распахнулись. Она подалась назад, указывая дрожащей рукой на глаза и нос Каспара, видневшиеся в толще сплошного камня.

Мир Каспара стал беспросветно черен. Он больше не мог дышать, потому что ундины закрыли ему нос и глаза. Теперь он был полностью погребен в саркофаге их каменных тел. Задыхаясь, он панически забился и почувствовал, что ундины стараются помочь ему, хотя и не понимают, что с ним происходит. Та, что закрывала Каспару рот, который юноша судорожно приоткрыл, коснулась его языка. На краткий миг руки, зажимавшие нос и рот, приподнялись, и Каспар успел глотнуть воздуха, прежде чем отверстия снова закрылись. Теперь он боролся, желая выдохнуть.

Когда ундины наконец позволили ему смотреть, он увидел, что в пещере сделалось совсем темно. Расселина в скале медленно, но верно закрывалась. Мамлюк и пастухи толпою рванули к выходу, отверстие делалось все уже. Те, кто не успел протиснуться наружу, вопили от страха. Каспар видел, что это двинулись вперед ундины, закрывая выход, чтобы заключить пастухов в каменную клетку. Люди в отчаянии схватились за кирки, но удары о камень не приносили результата – расселина делалась все уже. Одна из ундин схватила пастуха за руку с киркой – и та словно вросла по локоть в камень.

Пасть пещеры сомкнулась, и наступила полная темнота. Кто-то из пастухов, оставшихся внутри, зажег факел, и Каспар увидел, что оказался в ловушке всего с несколькими врагами. Также не успели вырваться наружу Папоротник, Урсула, конь и пес. Почти всех пастухов крепко держали ундины своей каменной хваткой.

Внезапно в противоположной стене пещеры открылся проход в глубину. То, что Каспар полагал монолитной скалой, оказалось просто до сих пор закрытой дверью ундин. За ней показался покой с пластами горного хрусталя, на которых причудливо заиграл свет факела. Лучи, двоясь и троясь в прозрачных гранях, осветили широкий проход, ведший куда-то в глубину. Каспар почувствовал легкость и свободу в теле – и понял, что ундины отпустили его. Урсула отступила назад, указывая на него дрожащей рукой.

Ундины не тронули ни ее, ни Огнебоя и Трога, которые тщетно бросались на монолитный камень, пробивая себе выход наружу. Каспар бросился к своей одежде и натянул ее на себя, пока пастухи с кирками и лопатами пытались вырваться из каменных объятий ундин. Скальный камень все больше затягивал их в себя, словно зыбучие пески. Каспар увидел ужас на их лицах – и сам почувствовал страх.

Но ундины не тронули Папоротника, Урсулу и животных, должно быть, почувствовав их верность Каспару. Несколько духов земли приблизилось к маленькой девочке, которая все лежала, всхлипывая у стены. Одна ундина протянула к ней руку и повлекла за собой в глубь пещеры.

– Нейт! – отчаянно вскрикнула девочка, простирая руки к брату.

Каспар оглянулся и увидел Нейта, наполовину съеденного скалой. По пояс высовываясь из камня, он тоже изо всех сил тянулся к сестре.

– Лана! – кричал он в ужасе. – Спасайся, беги отсюда! Лана!

Каспар не мог вынести отчаяния девочки и страха ее брата. Он взял Нейта за руку, желая ему помочь, и как только их пальцы соприкоснулись, ундины отпустили парня, и он, шатаясь, шагнул вперед.

Остальные пастухи продолжали вопить в ужасе, но вскоре их крики сменились хрипами, приглушенными стонами, – и наконец наступила тишина. Все, что Каспар слышал теперь, – это учащенное дыхание своих друзей. Огнебой фыркал, Трог поскуливал. Каспар какое-то время не мог связно мыслить, но потом осознал, что все взирают на него в еще большем смятении.

– Волчонок! – вдруг выпалил он, потому что в голове всплыли слова Морригвэн.

Папоротник скривился.

– Мы побывали в настоящей преисподней, а все, что тебя волнует, – это твой несчастный волчонок!

– Она со мной, – подала голос Урсула, откидывая плащ из львиного меха.

Рунка обнаружилась у нее на плечах, как меховой воротник. Белый зверек соскользнул на пол и без малейшего страха принялся обследовать пещеру. Первое, что сделала Рунка, – это лизнула Трога в нос, а потом затрусила в открывшийся проход.

Ундины с интересом посмотрели ей вслед, подняли на руки Трога и начали подталкивать остальных в глубину пещеры. Волчонок бежал впереди, водя носом по сторонам. Вокруг путников капала вода, ее мелодичный перезвон рождал слабое эхо. Камень покрывал зеленый склизкий мох, больше похожий на ил; это говорило о том, что в пещеру все же как-то проникает солнечный свет.

– Пожалуйста, быстрее, – взмолилась Урсула. – Нужно спешить.

Глубокие мелодичные голоса ундин отвечали:

– Идите вниз, к корням Горы Старика. Следуйте за водой. Всегда следуйте за водой.

Духи земли остановились и прощально подняли руки.

– Пойдемте с нами, – попросил Каспар. – Пожалуйста, не бросайте нас.

Ундины медленно подались назад.

– Мы не похожи на духов воды, наших сестер, которые струятся и плывут через воды всего мира. Ни на духов огня, что взлетают и ведут свой быстрый танец в самых неожиданных местах. Ни на стенающих духов воздуха, что реют в ветрах, управляя дыханием мира. Это наша пещера, и мы хотим всегда оставаться в ней. Мы не любим отрываться от своих корней.

Сильная рука подтолкнула Каспара вперед, побуждая идти. "Интересно, как часто я касался ундины, думая, что это просто камень", – подумал он.

– Скорее, – прошептала Урсула. – Вы не знаете Мамлюка. Он не любит терять рабов.

ГЛАВА 10

– Я пришла проводить тебя на королевский совет.

Голос Керидвэн звучал ровно, как будто не происходило ничего особенного. Она словно бы не замечала, что за плечами У нее сгрудилось пятеро дюжих угрюмых стражников, должно быть, специально подобранных королем по выражению лиц.

Керидвэн спокойно улыбалась, хотя от острого взгляда ее не ускользнули ни следы от жестоких пут на запястьях Халя, ни красные рубцы на груди и шее, где прошлась плетка-девятихвостка.

Халь всякий раз почти радовался, когда его приходили бить. Боль от ударов была ничто по сравнению с настоящими муками одиночества в сырой темной камере без окон. Самые невыносимые страдания, от которых он по ночам дрожал и сходил с ума, не оставляли следов на его теле.

К величайшему облегчению Халя, высшая жрица не выказала ни удивления, ни жалости при виде его состояния. Само ее присутствие дало ему новые силы. Халь поднялся на ноги, хотя и не без труда, и хрипло ответил на приветствие.

– Возьми меня под руку, – попросила она, двигаясь навстречу. – Здесь очень скользкий пол, я не хотела бы упасть.

Халь усмехнулся углами губ, стараясь, чтобы боль никак не отразилась на лице, и взял Керидвэн под руку. Она была невысокой и хрупкой, но сильной, совсем как Брид. Опираясь на ее руку, Халь вскинул голову и последовал за стражниками, лишь самую малость пошатываясь.