Текст книги "Певец из Кастагвардии (Онд - 2)"

Автор книги: Джейн Уэлч

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 33 страниц)

На некоторое время это логическое объяснение всех убедило, но Халь никак не мог отделаться от чувства, что происходит что-то непонятное. Они нашли не просто соленое озеро в сердце кеолотианского леса. Воздух согрелся, стал даже жарким, а туман остался. И чем дальше путники ехали к северу вдоль мягкого изгиба берега, тем больше Халю казалось, что туман приобретает зеленый оттенок.

Даже Брид начала нервничать и, приотстав от болотных людей, перешла на бельбидийский язык:

– Это очень странно! Здесь что-то не так. – Она высунула кончик языка, пробуя на вкус воздух. – Нужно остановиться и подумать.

– Нам некогда останавливаться! – Халь тоже махнул рукой на кеолотианский. – Вспомни о Керидвэн, о Бранвульфе! Каждая секунда промедления...

Не нужно было объяснять более подробно, что он имел в виду.

– Нет, Халь. Что-то управляет этим туманом. Мне нужно посидеть и подготовиться, узнать о тумане больше. Не хочу, чтобы твоя поспешность нас всех погубила.

Халь не нашел что на это сказать. Но любое промедление, по его мнению, было зря. Лучше искать следы Ренауда и принцессы, чем раздумывать о тумане! В конце концов, с ним все равно ничего не поделаешь.

Он уныло тащился в хвосте отряда. Халь любил Брид, конечно же, любил, но это не все. Она все время делала из него дурака. Рядом с ней он не мог чувствовать себя мужчиной в полном смысле слова. Сердце Халя защемило от этой мысли. Конечно, он может любить Брид до конца своих дней, но принесет ли это кому-нибудь счастье? Нет – ни ему, ни ей. Медленно, болезненно Халь приходил к заключению, что если она в ближайшем же будущем не изменит отношения к нему, им лучше расстаться. Можно попробовать начать новую жизнь, как только подлый предатель Ренауд будет схвачен.

Халь может, например, стать наемником, как Кеовульф в молодости. Жить удачей, зарабатывать деньги, сражаясь за разные благородные цели... Халь обманывал себя: всякому известно, что наемникам поручают не благородные дела, а только такие грязные, что больше никому неохота марать руки. Ясно одно: ему придется уехать из Торра-Альты. И наслаждаться с женщинами как можно чаще, чтобы скорее забыть Брид.

Брид неожиданно обернулась, поймала его взгляд.

– Халь, ты же должен понимать, что сейчас есть куда более важные вопросы, чем... наши с тобой отношения.

Нет, Халь этого не понимал! Он отказывался понимать, почему она сторонится его. Брид не выказывала ни веры в него, ни уважения. Она отказывалась верить, что Халь ночью над болотами не сделал ничего дурного. Он не мог позволить ей так унижать его недоверием! Когда же это кончится? Да еще этот Абеляр, такой помолодевший и бодрый в последнее время. Брид обращала на него все больше внимания, то и дело обращалась за советами. "Абеляр, что ты об этом думаешь? Ах, Абеляр, что ты сейчас чувствуешь? Абеляр, что бы нам такое сделать?"

Это ужасно раздражало Халя, просто невыносимо. Но что он мог поделать? Похоже, ему оставили один выбор – пасть к ногам Брид в раскаянии или убираться куда подальше. Хоть он и не раз доказывал невесте свою любовь, сейчас она ни в грош не ставила его слово.

Его слово, Халя, сына Брунгарда! Он яростно отвернулся от своей невесты и уставился в густой зеленоватый туман. Никогда никто не сомневался в его слове – ни Спар, ни Бранвульф, и он не желал так начинать отношения с будущей женой. Сама мысль об этом разъяряла юношу до безумия.

Остальные далеко обогнали Халя, пока он мрачно размышлял. Когда он нагнал остальных, друзья уже разожгли костер и сидели вокруг него. Все взоры были прикованы к Брид. Она всегда становилась центром внимания! Может ли мужчина всю жизнь играть слугу при своей жене и оставаться в ее тени? Если о нем и напишут балладу, то он будет зваться в ней "Кроткий Халь". Или еще похуже – "Робкий Халь", "Халь-подкаблучник"...

Юноша скривился, как от зубной боли, слишком занятый своими переживаниями, чтобы прислушиваться к чужим словам. Но под конец любопытство взяло верх, и он начал слушать. Должно быть, ему в их беседе уделено немалое место!

– Никак не могу понять связи между Ренаудом и этим туманом, – честно призналась Брид. – Это странный, магический туман, исполненный разных сил. Где Ренауд мог научиться такому искусству?

– Может быть, Новая Вера не так проста, как ты думаешь, – подколол ее Халь. – Хватило же у нее силы одолеть Старую Веру! Может быть, этот туман одно из чудес их бога.

– В нем нет присутствия бога, – уверенно возразила Брид. – Туман не отдает сверхъестественным присутствием, в нем нет неба. И даже элементалей или метафизической магии. – Глаза жрицы расширялись по мере произнесения слов. – Абеляр, а ты как думаешь?

– Да-да, Абеляр, а ты как думаешь? – язвительно передразнил ее Халь. Что он может знать о магии, Брид? Что он вообще может знать? – Он вскочил. Над этим местом висит необычный туман – и что же? Есть ли в нем что-то более магическое, чем в несвоевременном лесном пожаре? Добрые люди с болот сказали нам, что это озеро мелеет в часы отлива, и его можно легко перейти. Еще они сказали, что ближайшие утесы острова видны отсюда. Мне хватает этих знаний. Я собираюсь найти остров. Я сюда приехал с единственной целью – найти принцессу Кимбелин и доказать невиновность Торра-Альты. И не собираюсь ждать, пока вам надоест сидеть и болтать, и распевать хвалы Абеляру.

– Но, мастер Халь, я не хотел вас обидеть, – извинился Абеляр.

Халь не поверил ни единому его слову. Наконец заговорила мать Харле:

– Кто-то на этом острове боится нас. Туман сверхъестественный, я чувствую чародейство.

– Чародейство! – хмыкнул Халь. – Вы что, правда думаете, что принц Ренауд засел там в компании ведьм и колдунов?

– Я этого не говорила, – спокойно поправила старуха. – Я сказала "чародейство". Это большая разница.

– Но в наши дни не осталось чародеев, – заспорил Абеляр.

Это был единственный человек, чьей поддержки Халь не хотел.

– Да, это так. Их уже и в твои дни не осталось. Их род давным-давно исчез с лица земли. Ты знаешь, они ведь продали свои души.

Мать Харле задумчиво выковыривала из-под ногтей грязь.

– Не понимаю, – злился Халь.

Он обернулся взглянуть на туман и решил, что в одиночку отправится на поиски дамбы, как только начнется отлив.

– Они продали свои души. Заключили сделку со Старейшинами из Иномирья. Чародеи были людьми, их народ ходил по земле задолго до друидов. Они славились ученостью и мудростью, но тосковали из-за того, что жизненный срок слишком краток. Это мешало им достичь полноты знания и понимания. Тогда чародеи поклялись в верности Старейшинам, обещая им помочь направлять души людей по дороге через Иномирье. А взамен потребовали себе срок тысячи жизней. Когда чародеи умирали, их души не переходили лесов Иномирья и не отправлялись к блаженству и забвению, которое дает Аннуин, но тотчас же возвращались через Врата Нуйн.

– Это сделало их такими же добрыми, как и бессмертными, – вздохнул Абеляр. – Но вы сказали, что они исчезли с лица земли много лет назад?

– Да. Ты мог встретить их в Иномирье, но даже не заметить этого, отозвалась мать Харле. – Разве что если в этот миг чародей насылал на тебя свои чары. Они не похожи на магию Брид, которая основана на знании законов природы и согласовании своей воли с волей Великой Матери с помощью молитв. Магия чародея берет истоки всего собственном разуме. Когда годы чародеев прошли, их взяла темнота.

– Темнота? – переспросила Брид.

– Так как чародеи давно не совершали полного круга жизни, смерти и перерождения через Аннуин и долго были оторваны от Великой Матери, они забыли свою любовь к Ней и любовь к самой Земле. Чародеи пили Ее энергию и не думали о том, что причиняют зло, пока у них была власть.

– Мудрость – страшное оружие в недобрых руках, – высказался Абеляр, и Кеовульф согласно закивал.

Халь возвел очи к небесам.

– Старая бессмысленная пословица! Мудрость, наоборот, предохраняет человека от зла. Больше всего вреда от неведения. – Он повернулся к матери Харле. – Так что же случилось с этими великими и ужасными людьми? Неужели они кротко отправились на остров посреди туманного болота в Северной Кеолотии и не кажут оттуда носа?

– Конечно же, нет! Они были изгнаны с помощью Яйца, – перебила Брид.

– Некронда? – пораженно выдохнул Халь.

– Спар, – пробормотала Брид, опережая его в раздумьях.

– Нет, – жестко отрезал Халь. – Спара, может, и легко сбить с толку, но тут он ни при чем. Он никогда бы не совершил такого зла.

– Но мастер Спар имеет к этому отношение, – возразил Абеляр. – Он хранитель Некронда. Пока Некронд у него, больше никто не мог бы его коснуться.

– Как ты смеешь его судить? Я люблю Спара как брата и знаю его лучше, чем кто бы то ни было!

Халь пришел в ярость. Сомневаться в Каспаре было все равно что сомневаться в нем самом. Керидвэн сказала, что Каспар обещал ей не трогать Некронд. Халь был уверен, что только мать мальчика или он сам, его дядя, смогли бы освободить его от обещания. Спар умел быть очень твердым. Халь в общем-то сам слегка подозревал племянника. Но это было совсем другое! Он-то мог позволить себе судить своего родича – но не остальные, и уж никак не Абеляр.

– Вы все глупцы, – рявкнул он. – Можете сколько угодно сидеть тут и трепаться, а я не собираюсь оставлять Бранвульфа и Керидвэн Рэвику на растерзание, а Каспара – в руках овиссийцев! Слышите, вы? Мое терпение кончилось!

Он почти бегом кинулся к лошадям, хотя не видел их в тумане – только слышал, как они пасутся. Тайна, с ее светло-рыжей шкурой, в сумерках виднелась смутной тенью, и Халю понадобилось немного времени, чтобы поймать ее. Вскочив в седло, он поскакал вдоль озерного берега в поисках дамбы.

ГЛАВА 23

Каспар только дивился, как он мог взять эту женщину с собой. Живот Рейны был огромен, она едва шла из-за слабости и каждый день страдала от утренней болезни. Конечно же из-за нее весь отряд шел очень медленно; как Каспар мог вынести вдобавок и ее пререкания?

Вот Рейна снова начала заявлять, что волкочеловека и Урсулу бесполезно догонять, а вместо этого нужно плыть на лодке прямо в Кастагвардию. Таким образом, убеждала Рейна, у них будет хотя бы шанс обогнать волкочеловека и встретить его уже на месте.

Каспар чувствовал, что остатки власти так и ускользают у него из рук.

Рейна махнула рукой в направлении полоски леса на пути к морю.

– Мы как раз подходим к рыбацкой деревушке Уводье. Я уверена, что там можно купить лодку. Элергиан знает мореходство.

Она говорила уверенно и, к неудовольствию Каспара, властно. Он замотал головой, не собираясь уступать.

– Если мы сойдем со следа, точно их потеряем.

Рейна повела плечом.

– Все равно так нам их не догнать.

В добавление к прочим огорчениям старый маг, оказавшийся надменным и раздражающим спутником, снова начал спорить с Перреном. А вот Папоротнику, кажется, оба они – и Рейна, и Элергиан – нравились, он соглашался со всеми их словами, чем еще больше злил Каспара.

Перрен наконец сорвал с себя повязки, жалуясь, что они ему мешают, и теперь тщетно убеждал Элергиана, что никогда не был на вулканическом острове и от ожогов тоже не страдал, просто он – горовик. Маг ему совершенно не верил, хотя Рейна заинтересовалась самой идеей.

Перрен то и дело желал слушать продолжение их истории. Ему надо было знать имена всех дочерей Рейны, и так далее – до ее прапрабабок, столько, сколько она могла вспомнить, и сколько жабьих чернил они тратят каждый год, и сколько из них получается краски. Он докапывался до малейших деталей вроде того, какие оттенки цвета получаются из черники, а какие из перемолотых жуков.

В конце концов Каспар не выдержал.

– Перрен, тебе в самом деле нужно это знать?

– Конечно, нужно! Чем длиннее и подробнее история, тем она лучше. Вы, люди, слишком многое забываете. А я помню, как было во времена холода, когда земля лежала под коркой льда. Даже мы чувствовали этот холод в своих пещерах. Взрослые не могли добывать нам корешки и мягкие камни, так что развлекали нас историей про яка. К концу истории мы знали, сколько волосков у яка в шкуре и завитков в его ушах. Вот как надо рассказывать историю! Это как прожить жизнь.

Каспар перевел дыхание и постарался успокоиться. Чтобы спорить с Перреном, нужно было запастись временем и выдержкой, а у юноши недоставало ни того, ни другого.

В то время как Папоротник вырывался вперед, Рейна, наоборот, отставала все сильнее. Каспар приходил в отчаяние из-за своей неспособности держать всех вместе. Он как раз окликнул Папоротника, требуя подождать остальных, но тут лёсик завизжал и принялся носиться кругами вокруг одного определенного местечка на земле. Волчонок, распушив хвост и ощетинив загривок, бросился туда.

Каспар побежал вперед, желая скорее осмотреть их находку, и увидел, как шерсть вдоль хребта Рунки опустилась обратно, едва она добежала до лёсика. Она заскребла задними лапами землю и начала подвывать от радости. Даже Папоротник улыбался.

– Что вы там нашли? – подоспел Каспар.

– Он ушел! Исчез! Воздух чистый! Юноша так и выпучил глаза.

– То есть как это?

Рунка уселась на землю и завыла уже в полный голос, но это был клич не страха, а торжества. Она оборвала вой коротким взвизгом и взглянула на Каспара, как будто ожидая, что он подключится к веселью. Потом подпрыгнула и ударила его своими широкими лапами в грудь. Юноша едва устоял на ногах – он и забыл, как сильно волчонок вырос! Рунка смотрела ему прямо в душу яркими глазами, а потом начала кататься по земле, валяясь в вонючей ваалаканской грязи, таким способом выражая радость. Когда Рунка достаточно измазала свою белую шкурку, она принялась тереться о ноги Каспара, щедро делясь с ним грязью. Вид у нее был до крайности довольный.

– Трог тебя плохому учит!

Каспар отпихивал волчонка от себя, стараясь разобрать, что там говорит Папоротник.

– Вот я и говорю, что он тут был. Чую его следы. Темные, вонючие, так и несет волком. Вот они, и вот тут, и вон там, – он запрыгал по земле, показывая, – а вот здесь – раз! – и обрывается!

Папоротник ткнул рукой под ноги и торжествующе взглянул на спутников.

– Бессмыслица какая-то, – заспорил Каспар. – На дороге никаких следов борьбы, следы продолжаются... Стоп, вот же тот самый отпечаток, длинный и узкий! И вон еще один. Никакой разницы!

– Да что ты говоришь? Понюхай сам!

Волчонок, похоже, был одного мнения с Папоротником. Рунка бегала туда-сюда вдоль цепочки следов, и всякий раз, когда равнялась с Папоротником, успокаивалась и опускала щетку волос на загривке. А там, где, как говорил лёсик, следы еще "воняли", она ощетинивалась и тихо рычала.

– Я должен произвести магическую проверку, – заявил Элергиан, капая на следы жидкость из фляги.

Каспар фыркнул. Он хорошо знал, что такое магия; от нее у него всегда волосы вставали дыбом. А слова, которые важно бормотал себе под нос Элергиан, не значили ничего. В них не было никакой силы.

– Скажи нам истину, великий маг, – попросила Рейна. Перрен сел на землю и засмеялся – это был глубокий странный рокот, похожий на каменный обвал. Отсмеявшись, он тихо спросил Каспара:

– Она что, в самом деле ему верит? У него в руках ни капли силы. Хотя она есть у немногих мужчин. По большей части женщины обладают магической энергией. Это не просто наука – нужно иметь дар от природы. Это...

– Течет в крови, – закончил за него Каспар. – Но почему дар есть только у женщин? Я иногда в себе чувствую что-то...

– Я не говорил, что дар есть только у женщин. Просто у женщин он встречается чаще. Потому мне и странно, что этот мужчина обманывает женщину.

– Может, она не обманывается, – предположил Каспар. – Просто она добра к нему.

– Мало добра в том, чтобы позволять кому-то жить в самообмане. Это просто смешно. Когда он узнает правду, будет куда больнее.

Каспар пожал плечами.

– Мало кто узнаёт правду о себе... а если и узнает, не значит, что поверит.

Он говорил, не думая, занятый своими тревогами. Юноша не понимал, что случилось со следами. Однако не мог придумать ничего лучше, чем продолжать идти по ним. Отпечатки ног – пахнущие волком или нет – до сих пор оставались единственным, что им помогало.

Как и предполагалось, Элергиан ничего не обнаружил, и отряд отправился дальше по следу Урсулы и Огнебоя. Вскоре Каспар, припав к земле, принялся исследовать следы с удвоенным рвением.

– Слушайте, я вижу разницу! Шаг волкочеловека изменился. Он как будто раскачивается из стороны в сторону.

– Я не могу идти так быстро, – простонала Рейна. – Подождите меня.

Каспар подавил стон.

– Простите, но нам нужно спешить. Иначе мы их никогда не догоним.

Рейна села на дорогу.

– Я сегодня дальше не пойду.

Она не приказывала, просто истощила все силы и сообщала об этом как о данности.

– Я не могу рисковать и переутомляться. Мне нужно выносить этого ребенка.

Старый маг взмахнул руками и обратился к Каспару:

– Ей больше нельзя идти, иначе потеряет ребенка. Они с Каликсом могли бы безбедно дожить до старости, если бы... если бы... Но, что сделано, то сделано, и госпоже нужно отдохнуть.

Каспар вовсе не хотел давить на Рейну и, заметив впереди одинокую скалу, вскарабкался на нее, чтобы осмотреться. Дорога вела по пустынным просоленным отмелям вдоль берега моря. К востоку, примерно в лиге, высилась гряда холмов, идущих параллельно берегу. Каспар был благодарен уже тому, что дорога, хоть местами и заболоченная, была легко проходима – может, и нелегко для повозки, но отлично для лошади. Для пеших путников дорога до Кастагвардии могла занять века.

– Нам нужны кони, – сообщил юноша решительно. Но Рейна была непреклонна.

– Я не могу в таком состоянии ехать верхом!

Каспар поражался ее упрямству. Она вела себя так, будто ничто в мире, кроме ее ребенка, не имело значения! Каспар и то не был так зациклен на Некронде. Когда Яйцо пропало, для него все же оставалось что-то важное например, поиски Май, которые пока пришлось отложить. В душе он испытывал глубокое чувство вины из-за этого. А теперь еще к поискам Некронда прибавилась необходимость спасти Урсулу, девушку, которую он едва знал. Каспар не знал, как будет объяснять это Май, если все же найдет ее.

– Я могу понести тебя, Рейна, – предложил Перрен. – Меня это вовсе не затруднит.

Рейна неопределенно взглянула на него.

– Нет, пожалуй, не надо. Соприкосновение с твоей больной кожей может повредить моему малышу. Мне нельзя рисковать.

Каспар скрипнул зубами. Урсула умрет, если они не найдут способа двигаться быстрее, а Рейна их только без конца замедляет! Когда они наконец двинулись вперед, он попробовал сосредоточиться на следах, но не мог успокоиться. Каспара мучила мысль, что они идут слишком медленно. Больная нога Огнебоя оставляла странный след – он слегка приволакивал ее, и с каждым следом все сильнее. Каспар от отчаяния прикусил губу.

– Что это за звук? – дернулся Папоротник.

Трог с волчонком тоже замерли, повернув носы к ближайшему холмику. Каспар не слышал ничего, но вскоре разглядел тонкую струйку дыма, колеблемую ветром. Когда они обогнули вересковый холм, юноша услышал потрескивание огня и запах жареного мяса, который, без сомнения, и привлек Рунку и Трота. Грязный длинноволосый человек, одетый только в потертую меховую накидку, сидел у огня, сгорбив плечи. При звуке шагов он оглянулся.

– Кого еще принесло? Опять прохожие? Я сюда бежал от людей, и вот, пожалуйста – вторая толпа странников за неделю! А ну, убирайтесь отсюда! Пошли прочь!

– Добрый человек, – просительно начал Каспар, – скажи нам, кто здесь проходил перед нами? Я тебе хорошо заплачу.

– Не доверяй ему, – шепнул Папоротник Каспару. – Он же мясоед.

– Нужны мне твои деньги, – фыркнул отшельник.

– Может быть, пара обуви? – вмешалась Рейна, делая знак Элергиану.

Маг понимающе кивнул и хотел было скинуть свои крепкие ботинки, но потом раздумал и извлек из мешка пару более изящных легких башмаков.

Отшельник усмехнулся.

– Ну ладно, башмаки пойдут! Каспар одобрительно улыбнулся Рейне.

– Человек, ведший хромую лошадь, – начал описывать отшельник. – К хвосту лошади привязана девчонка. Странный был тип, высокий, темнокожий и не слишком-то одетый. – Он хмыкнул, извиняясь за собственную наготу. Узкоглазый. Ни с кем не перепутаешь. Но второй был еще хуже. Я бы сказал, сумасшедший. Тоже длинный, но тощий, как жердь, и все время вопил. Я сам видел, как он содрал с себя волчью шкуру и катался по земле, чтобы избавиться от штанов. Потом намотал штаны себе на голову. Остальное побросал, я даже не трогал его тряпки, чтобы не подцепить от него безумия.

Отшельник кивнул в сторону на темное тряпье, разбросанное по камням.

– А потом так и побежал голышом, и все завывал о темноте, которая его пожирает. Еще что-то было о птице, которая села ему на плечо и высосала тьму. Совершенно безумный. Он так драпал, как будто хотел удрать от собственной души.

Отшельник забрал башмаки и начал их примерять, а Каспар размышлял над его рассказом. Неужели это волчье создание могло как-то перейти из одержимого человека в птицу? Само предположение казалось абсурдным, но ничего другого Каспар не мог придумать и даже начал видеть в этом некоторый смысл.

Они прошли не больше мили, когда Рейна снова запросилась отдыхать.

Стараясь говорить как можно мягче, Каспар воззвал к ее здравому смыслу:

– Может быть, все-таки купим лошадей? Было бы куда быстрее и удобнее...

Рейна покачала головой:

– Я же сказала, нет. И как я опять же говорила, нет смысла пытаться поймать их до Кастагвардии. Нам нужно вернуться в Уводье – это по-прежнему ближайшая деревня отсюда, другой не будет долгие лиги. Купим лодку и перехватим их, когда они явятся в город. Еще есть время.

– Но что, если жабий яд погубит их раньше? – заспорил Каспар.

– Тогда в любом случае будет слишком поздно. Но я полагаю, сейчас они разве что начинают чувствовать слабость, – ответила Рейна.

Перрен неожиданно поддержал ее.

– Рейна права, Спар. Принимай же решение.

К еще большему раздражению Каспара, обратным путем Рейна шла куда быстрее. Ей как будто прибавляло сил, что все подчинились ее плану. Вскоре путники достигли лесистого побережья. Море ярко блестело на солнце. По мере приближения к берегу Элергиан потребовал быть осторожными.

– Почему? – спросил Каспар.

– Жабы, – коротко ответил тот, и юноше не нужно было больше ничего объяснять.

Они шли цепочкой, первым – маг, который потрясал кувшином и чем-то гремел. Он объяснил, что в кувшине зубы жабоедов, и так можно отпугнуть жаб. На этот раз волчонок был очень осторожен и жался к Каспару. Так они пересекли болота и наконец вошли в деревню Уводье, где Элергиан тут же занялся покупкой лодки.

– Рыбачья скорлупка нам не подойдет, – сразу заявил Каспар. – Ищи что-нибудь другое.

Маг снова заговорил с рыбаком на причале на грубом наречии Ваалаки. Рыбак развел руками и указал на жалкое суденышко у берега – низкобортное, весельное, с сальным рваным парусом.

– Я не буду себя чувствовать спокойно в этой развалюхе на глубине более трех дюймов, – не соглашался Каспар.

– Но у них больше ничего нет, – отрезала Рейна, отсчитывая серебряные монетки – плату за лодку.

Единственное достоинство челнока было в его размере: там могли без труда разместиться десятеро.

Парус, свисающий с тонкой мачты,1не внушал доверия – впрочем, как и весь корабль. Мачта слегка кренилась. Каспар боязливо вскарабкался на борт, цепляясь за камыши у берега.

Маг-изгнанник занял свой пост на корме, держась так, будто понимал, что нужно делать. Он опустил с кормы в воду длинную узкую доску, заверяя всех, что это придаст судну устойчивость. Каспару что-то не верилось в его мореходные таланты.

Остальные наконец погрузились в лодку. Когда на борт ступил Перрен, суденышко зашаталось и глубоко осело. Элергиан приказал горовику сесть в самую середину и не шевелиться. Каспару дали весло и поставили на тупом носу корабля. Вскоре лодка попала в течение и, вертясь в водоворотах, тронулась вперед. Элергиан на корме направлял ее длинным веслом. Но его постоянное бормотание и пение ничуть не облегчало задачи.

Глаза Перрена блестели от слез. Не слушая приказов мага, он перегнулся через борт и опустил ладонь в воду. Лодка сильно накренилась.

– Море! – воскликнул горовик. – Подумать только! Я в колыбели морской! Спар, ты представляешь? Это же море!

Он улыбался, приставал ко всем со своими восторгами, как маленький ребенок с новой игрушкой.

– Если уж не можешь сидеть посередке, тогда хотя бы возьми весло, приказал Элергиан.

Горовик отмахнулся.

– Я слишком занят. Сейчас я чувствую тысячи человек, тысячи желаний и стремлений, и страхов – и все это разом! Это так потрясающе... – Он не находил слов, глаза блестели от детского восторга. – Рейна, опусти руку в воду!

– Перрен! – сурово одернул его Каспар, выгребая веслом против течения и стараясь держаться одного ритма с магом.

Элергиан то и дело кричал, чтобы юноша высматривал подводные камни и отталкивался от них. Вес Перрена очень затруднял управление лодкой, к тому же горовик ничего не делал, чтобы помочь. Один раз они едва разминулись со скалой. Маг злился на неумелого Каспара.

– Парень, ты своей греблей только мешаешь, – ворчал он. Лодку подбросило сильной волной, и Каспар вцепился в скамью, чтобы не упасть. Рунка и Трог жались к его ногам. Волчонок в знак доверия положил острую белую морду ему на колено, поскуливая от волнения.

– Это единственный способ быстро добраться, куда нужно, – объяснял Рунке Каспар, высказывая вслух собственные мысли, и выругался, когда Перрен внезапно метнулся к другому борту и свесился в море.

Волны захлестнули лодку и намочили Каспару колени.

– Рейна, Рейна, – взывал горовик, – опусти руку в воду!

– Лучше сделай, как он просит, иначе мы перевернемся, – посоветовал ей Каспар.

Женщина согласно погрузила в воду узкую ладонь. Перрен заплескал горстью и улыбнулся.

– В море многое можно прочесть! Это в самом деле мальчик, и он здоров. С ним все будет в порядке. – Улыбка его вдруг потускнела, серые глаза затуманились. – С ним все будет хорошо... А вот с тобой...

– Со мной – вовсе не обязательно, – спокойно кивнула Рейна. – Я знаю.

– Ты же мне сказала, что здорова! – разъярился маг, злобно вцепляясь в румпель.

Лодка мотнулась на волнах. Каспар еще крепче вцепился в скамью под собой и постарался успокоить волчонка.

– Лучше бы мы шли по суше, – бормотал он себе под нос и умолял Элергиана быть внимательнее.

– Я выживу, – отважно настаивала Рейна. – Но только в том случае, если ты прислушаешься к совету юноши и будешь следить за лодкой.

Старик наконец выровнял ход судна и держался как можно ближе к берегу, следуя вдоль побережья.

Наполненные ветром и морской солью дни бежали быстро, мало чем отличаясь друг от друга. Каспар так и не научился доверять лодке. На закате море сияло алым золотом, это было захватывающе красиво. Когда солнце погружалось в океан, его отблески еще некоторое время плясали на волнах, окрашивая их цветами солнечных рубинов, играющих на темном бархате. По ночам в бездонной чаше моря отражались звезды, вся поверхность воды блистала. Лунный свет мешался с соленой водой, переплавляя ее в серебро. Бледные лучи погружали свои сверкающие пальцы в глубину, лаская воду.

Не в первый раз Каспар заметил, как падает лунный свет на волчонка, заставляя белую шкурку Рунки сверкать и окружая ее белым ореолом. Это напомнило юноше, как лунный свет все время отыскивал Брид, одевая ее облаком магии. Он взглянул на Лану и вздрогнул. Надежда на то, что она и есть новая Дева, потерпела крах. Как же Каспар раньше не заметил? Должно быть, был слишком занят другими делами. Лунный свет избегал девочки, и она никогда не проявляла к луне особого интереса.

Как он посмел быть столь самонадеянным? После неудачи с Нимуэ Каспар так хотел самолично отыскать новую Деву, что обманул себя, заранее назначив на это место Лану. Теперь он уже не был в этом уверен.

– Лана, опусти руку в воду, – попросил он, делая знак Перрену.

Горовик с готовностью сунул в море свою грубую ладонь.

– Чувствую страх. Страх перед волком с человеческим лицом, частые ночные кошмары. Глубокую скорбь, тоску по брату... Желание вернуться домой, – грустно перечислял Перрен.

Неудивительно, что девочка тиха, как мышка, печально подумал Каспар. Кто мог знать, что ей так тяжело?

– У нее есть какие-то особые силы? – тихонько спросил он горовика.

– Не больше, чем у тебя, – отозвался тот. Каспар мрачно смотрел в лунный лик.

– Прости, Морригвэн. Я тебя подвел.

Он вспомнил, как надеялся обрадовать Керидвэн и Брид, вернувшись домой с новой Девой, – и ему стало еще больнее.

Лодка все плыла и плыла вперед, и за несколько дней настроение у всех окончательно испортилось. Попытки Каспара установить между спутниками подобие теплого братства только раздражали их. Единственный, кто с ним не спорил, – это маленькая Лана. Она тихо сидела на дне лодки и возилась с общительным Трогом и более осторожной Рункой. Каспар больше не возлагал на девочку надежд, но чувствовал за нее ответственность, как за бедную сиротку. Он очень хотел поскорее отвезти ее в безопасное место.

День за днем юноша не отрывал глаз от побережья, но ни Урсула, ни Огнебой не показывались. Каспар ужасно волновался. Время шло, и ему начинало казаться, что они никогда не доберутся до Кастагвардии. Лодка еле ползла через густой прибрежный тростник. Юноша ничего не мог с этим поделать. Ему оставалось только спать и волноваться. Когда он слишком тосковал, то отвлекал себя мыслями о Май. Каспар представлял, как они лежат с ней на поле колокольчиков, сжимая друг друга в объятиях... С этой картиной в голове он и заснул, а пробудился с полузабытым ощущением покоя и счастья, которое исчезло очень скоро – едва юноша вспомнил, что Май пропала.

Интересно, думал Каспар, а не решил ли народ Торра-Альты, что он сбежал от ответственности? Юношу всегда учили, что на первом месте – благополучие народа баронства, и это было у него в крови. Это его люди, а теперь они могли подумать, что он бросил их! "Почему, о Великая Матерь, – мысленно вопросил Каспар, – почему же Ты возложила эту тяжесть на меня? Любая из высоких жриц подошла бы больше. Да кто угодно – мой отец или Халь..."

– Почему я? – вырвалось у него из уст.

Перрен внимательно взглянул на него.

– Опусти руку в воду.

Каспар уже не раз проделывал это по просьбе горовика и сейчас нехотя подчинился.

– У тебя честное сердце, Спар, и мало гордыни, – сообщил Перрен, плеща ладонью за бортом. – От рождения тебе было дано больше, чем ты хотел. Поэтому ты не можешь повернуть силы Яйца на исполнение своих желаний. Из всех историй, которые ты рассказывал, я понял, что Халь хотел бы власти и признания, Бранвульф – военной силы, а любая из высоких жриц – торжества веры в Великую Матерь. Так что был избран ты, а не они.