Текст книги "Певец из Кастагвардии (Онд - 2)"

Автор книги: Джейн Уэлч

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 33 страниц)

– Я вижу темницу в Фароне. Король говорит с твоим отцом, но не верит ему.

Сердце Каспара едва не остановилось. Неожиданно вместо своего собственного отражения он увидел в воде колеблющийся образ отца и матери, лицо Керидвэн искажено тревогой и болью. Бранвульф выглядел слабым и больным. Вокруг них была какая-то темная пещера, стены сочились влагой. На запястьях родителей виднелись кандалы.

Каспар с трудом сглотнул. Образ задрожал и исчез, сменившись картинкой всадника в черном капюшоне, скачущего на могучем коне. Человек медленно обернулся и взглянул на Каспара, но лицо его скрывала тень, и юноша различил только губы. Рот всадника раскрывался все шире и шире, делаясь черной дырой, в этой черноте промелькнули бегущие черномордые волки, и Каспар почувствовал, что они ищут его.

Волчонок неожиданно положил ему сзади лапу на плечо и огласил пещеру долгим заунывным воем. Человек в черном капюшоне настороженно дернулся, как будто услышал что-то; картинка заколебалась, распалась на части и утонула в глубине воды.

– Они ищут тебя, – раздался голос горовика. – Бойся ночи! Бойся засыпать! Тогда они могут прийти!

Каспар отшатнулся от воды и сел рядом с Нейтом, который держал в объятиях свою сестру и покачивал ее на руках, поглядывая на горовиков словно на демонов.

– Они могут продержать нас здесь сколько угодно. У нас есть хоть какая-нибудь еда?

Каспар хотя и не забыл, что этот парень – овиссиец, нанятый красть торра-альтанских медведей, все же поднялся на ноги и отправился пошарить в седельных сумках Огнебоя. Воспоминание о своих запасах принесло ему большое облегчение.

– Здесь должно быть полно медовых лепешек нашей кухарки! Мягкий сыр, несколько хлебов... Хлеб мы почти весь съели, но должно остаться немного мяса.

Каспар знал, как странствия на свежем воздухе дразнят аппетит, и поэтому взял с собой так много еды, как только смог. Сумка, некогда туго набитая, теперь казалась подозрительно легкой; и неудивительно – в ней обнаружилась всего-то корочка хлеба, кусок сушеного мяса и огрызок сыра. А от лепешек не осталось и следа. Юноша яростно повернулся к лёсику.

– Это ты?..

Теперь Каспар понял, почему Папоротник так долго сидел молча: земля вокруг него была усыпана крошками.

– Я проголодался, – независимо ответил тот. – Мужчине нужно есть!

– Но ты сожрал весь хлеб и лепешки! – простонал Каспар, и все обернулись к нему.

Еще одна ужасная мысль пришла ему в голову, и юноша схватился за вторую сумку. И верно – она тоже оказалась пуста!

– Ты слопал даже зерно Огнебоя! Как ты мог?..

– Конь может есть траву. Зачем ему зерно? А на меня ты всегда косился, когда я жевал траву...

Каспар стиснул зубы, зажмурился и заставил себя мысленно досчитать до десяти, прежде чем снова заговорить:

– Если я еду на коне день напролет, у него нет времени, чтобы пастись. И тогда ему нужно зерно. Как ты мог такое сделать?..

Щеки Папоротника подозрительно надулись, и юноша понял, что лёсик успел еще чем-то набить рот. Он протянул руку к Папоротнику, и тот торопливо вытащил из кармана последнюю лепешку и целиком отправил в рот – раньше, чем Каспар успел ее отобрать.

Каспар не находил слов.

– Тебе очень повезло, что здесь нет Халя. Он бы... разобрался с тобой по-своему.

Лёсик сглотнул, даже толком не разжевав, и облизал губы. Глаза у него были как два больших черных блюдца.

– Этих припасов бы хватило на два дня, – продолжал Каспар. – А теперь что нам делать? Как ты считаешь, долго ли нас тут продержат? – Юноша махнул рукой на неподвижных, ровно дышавших горовиков. В колеблющейся воде всплывали и снова тонули белые скелеты животных. – Мы можем тут засесть навсегда! А ты оставил нас без крошки съестного.

– Но здесь полно еды! – оправдывался Папоротник. – Я бы ни за что не съел все припасы, если бы ты из-за этого мог голодать. Смотри, тут повсюду мох на камнях...

– Папоротник, люди не едят мох.

– Правда? – Лёсик казался искренне изумленным. – А я думал, лепешки тебе просто больше нравятся... Они ведь такие медовые, – почти заговорщицки добавил он. – Кроме того, не пойму, чего ты кипятишься. Ведь осталась эта... сушеная и копченая плоть. Ну, которую ты больше всего любишь.

Каспар сдался с тяжелым вздохом и принялся исследовать огрызок сыра и сушеное мясо. Не оставляя надежды, что судьба вскорости пошлет им какой-нибудь еще еды, он достал нож и поделил остатки припасов на равные части. Сначала юноша протянул кусок Урсуле, потом – Нейту и его сестре.

– Как собрат-человек, предлагаю тебе все, что могу. Хотя я не забыл, что ты явился на землю Торра-Альты убивать волков и красть медведей, моих медведей!

– Твоих медведей! – ощерился Нейт. – Подумаешь! Из-за того, что эта несчастная девчонка бросилась тебе в ноги, да какой-то сумасшедший за тобой бегает, как собачонка, ты решил мной командовать? У меня, между прочим, раньше было свое собственное стадо!

– Мы находимся в баронстве Торра-Альта. Это земли моего отца. И медведи принадлежат ему.

Каспар никак не ожидал последовавшей реакции ни от Нейта, ни уж тем более от Ланы. Парень уставился на него с неприкрытой ненавистью, а девочка неожиданно бросилась Каспару в лицо, вцепившись пальцами в щеки и желая вырвать глаза. Он постарался отстранить ее от себя, не причинив боли, – но не смог, и Лану оттащила Урсула. Нейт плюнул на предложенный ему кусок мяса и швырнул его Трогу. Пес проглотил мясо мгновенно, с таким же радостным урчанием, как Папоротник – ворованную медовую лепешку.

Двое юношей, вскочив на ноги, теперь стояли друг напротив друга с засученными рукавами, готовые сцепиться. Нейт был старше Каспара не более чем на пару лет, но телосложением сильно превосходил его, скорее напоминая Халя. Пастух прорычал сквозь зубы:

– Убийца. Ты убил мою мать. Это сделали твои волки. Трог зарычал и бросился на Нейта, но Каспар перехватил его за ошейник раньше, чем пес успел вонзить зубы в ногу овиссийца.

– Клянусь тебе своими отцом и матерью и всем, что мне дорого... Самой Торра-Альтой, что я не насылал этих волков на Овиссию.

Нейт, не слушая, бросился на него, пытаясь схватить за горло. Но юный дворянин был быстрее и ловчее, кроме того, долго учился всяким хитрым приемам. Он увернулся, пропуская противника мимо себя, и перехватил его руку, заламывая за спину. Нейт, шипя от боли, повалился ничком. Каспар тут же отпустил его:

– Не хотел сделать тебе больно. Ты сам начал...

– Сделать мне больно! Ха! Ты такой добренький, да, волколюб? – рычал овиссиец, отбрыкиваясь обеими ногами от Трога, который вцепился ему в сапог. – Да ты мне сердце руками вырвал!

– Трог, оставь! – приказал Каспар, но без малейшего эффекта.

Глаза пса сузились, шерсть на загривке поднялась дыбом; казалось, он и не слышит хозяина. Каспар сгреб его за ошейник и попытался оттащить, но змеелов рычал и упирался, продолжая терзать сапог Нейта.

Овиссиец вырвал ногу из сапога и снова бросился на Каспара; на этот раз он был удачливее и успел сильно ударить его в плечо, прежде чем тот отреагировал, занятый собакой.

Каспар по-настоящему разозлился и теперь ударил на поражение. Кулаки его быстро и точно врезались в подбородок и в живот противника. Трог, видя, что свои побеждают, радостно лаял и прыгал вокруг.

– Я не призывал волков! Ясно? – во весь голос кричал Каспар, вкладывая в крик и в удары все собственное давнее отчаяние и страх.

Нейт ударил его в скулу, но тот увернулся, так что кулак пошел вскользь, и ответным ударом сбил противника с ног. Нейт согнулся вдвое, шумно втягивая воздух.

Каспар стоял над ним, тяжело дыша.

– Я не призывал волков. Я не колдун. Я страж Некронда, и хранил его в тайне и в сохранности, и никогда не применял его для того, чтобы призывать волков в свою страну.

На глазах его выступили горячие слезы ярости. Юноша выкрикивал свои оправдания не в лицо Нейту – нет, оправдывался перед целым миром, особенно перед родителями. И перед Халем... И Брид... Всеми, кто считал его причиной бед.

Неожиданно он понял, что на них смотрят. Причем очень пристально. Квадратные горовики пробудились и теперь созерцали Каспара и скрючившегося на земле Нейта; горовики-великаны подошли ближе и стояли по пояс в воде, громко дыша.

– Расскажи свою историю, – потребовал один из них.

Каспар медлил. Он не собирался направо и налево рассказывать о Друидском Яйце; но похоже, что в гневе и раздражении нечаянно сболтнул лишнее.

– Опусти руку в воду. Мы хотим знать больше. Давайте послушаем, что нам скажут о нем потоки, омывающие мир, – забормотали великаны.

Каспар был против, но ничего не мог поделать, когда каменные ручищи сгребли его в охапку и потащили к воде. Трог пытался защитить хозяина, но только напрасно попортил зубы о твердую плоть горовиков. Обе руки юноши насильно были сунуты в ледяную воду. Горовики немедленно запустили в озеро свои короткопалые длани и замерли.

– Потоки связаны с пульсом мира, – проговорил кто-то из них благоговейно. – Расскажи свою историю.

Каспар вздохнул. Раз уж он все равно проговорился, поздно беречься.

– Эта история очень короткая. Я – хранитель Яйца Друида, но его у меня украли. А незадолго до смерти Морригвэн мы видели очень странного человека...

Юноша замолчал, подыскивая слова.

– Это и вовсе был не человек, – подхватил нить рассказа Папоротник. Он только выглядел по-человечески, а пах волком. Люди часто не то, чем они кажутся; лучше их хорошенько обнюхивать.

Каспар послушно кивнул, не зная, что добавить к описанию.

– Он шнырял вокруг, как раз когда Морригвэн умерла, и прятался в толпе плакальщиков. Должно быть, он и украл Яйцо. Я должен его найти. Некронд обладает огромной силой, и в руках злодея... – Юноша отвел глаза, чувствуя на себе тяжесть каменных взглядов. – Великая Матерь доверила талисман мне, а я не оправдал Ее доверия.

– Злодей призовет чудовищ из Иномирья и завоюет весь мир, – медленно заключил самый древний из горовиков, чьи глазки едва виднелись из-под тяжелых складок кожи.

Каспару ничего не оставалось, как кивнуть еще раз – и подпереть голову ладонями.

Выражение лица Нейта слегка смягчилось.

– То есть, если эта штука вернется к тебе, ты сможешь загнать волков обратно?

И снова Каспар кивнул.

Горовики-великаны тревожно забормотали, переговариваясь меж собой. Они расхаживали по воде туда-сюда, волнуя озеро еще сильнее, так что волны захлестывали островок. Горовики поменьше сердито взвизгивали, когда на них попадали брызги.

– Некронд... Мы не слышали этого слова со времен, когда драконы были юными. Злодей, укравший его, может обратить нас в рабов. Мы – очень старые творения земли, но так как мы никогда не представляли опасности для людей, живя глубоко под землей, мы не заслужили гнева Великой Матери, как многие иные древние существа. Но Некронд может заставить нас творить зло, так велико его могущество.

– Господин очень могуществен, – убежденно заявила Урсула, и Каспар не смог удержаться от улыбки.

Эта девушка верила в него, как никто доселе, и была ему очень преданна. Каспару льстила ее служба – но только потому, что спас ее, а не потому, что заведомо имел на нее право из-за своего высокого происхождения.

Урсула улыбнулась Каспару в ответ, вся засияв.

– История про волков и медведей становится нашей историей, – говорили меж собой горовики. Они бросали долгие любящие взгляды на серокожих существ поменьше и приговаривали: – Ради наших детей нам придется вмешаться и помочь.

Они погрузили широкие ладони в озерную воду, заводя монотонную песню. Их чада – Каспар понял теперь, что горовики поменьше были детьми – один за другим засыпали. Наконец самый старый из великанов выпрямился.

– Оно в воде. Я чувствую это. К востоку отсюда. Оно движется к морю.

ГЛАВА 13

В напряженной тишине Урсула присела, скрестив ноги, на скале и принялась царапать камешком странные узоры.

– Что значат эти фигуры? – спросил Каспар, желая отвлечься от собственных волнений и сильного голода.

Девушка подпрыгнула на месте, как будто ее грубо вырвали из медитации.

– Господин, я сама не знаю. Просто это меня успокаивает.

– На востоке отсюда. Ишь ты, на востоке! – недовольно бормотал Папоротник. – Это еще не значит, что я ошибся.

Он начал карабкаться по камням в поисках орляка, желая покаянно преподнести мох великанам, встревоженным возражениями лёсика.

– Как ты думаешь, сколько они будут советоваться? – Нейт тоскливо колупал голый камень носком сапога. – Мы тут с голоду подохнем, пока они договорятся.

Голова Каспара слегка кружилась от голода. Он встал, расправил плечи и громко покашлял, привлекая к себе внимание.

– Послушайте, пожалуйста... Мы можем умереть, если вы нас тут долго продержите. Мы не умеем долго обходиться без еды. К тому же чем дольше вы совещаетесь, тем дальше от нас Некронд; мы зря тратим дни...

– Мы не меряем свое время днями; это циклы Солнца. А мы чувствуем только биение сердца Земли. Обсуждение еще только началось. Имей терпение, маленькое существо. Ты как назойливый светляк, что жужжит, и жужжит, и жужжит... Если будешь так себя вести, быстро сгоришь. Лучше бери пример с озера. Подумай о водах и о том, как медленны циклы их обращения; отсюда вода течет далее в глубину, все глубже и глубже, падает в другое озеро в центре земли, а дальше мчится горячими подземными реками снова вверх, потом родники выносят ее наружу, и она возвращается в русла рек. Реки текут к великому морю, омывающему выпуклое брюхо земли, и солнце обращает воду в невесомые капельки, которые поднимаются к небу и собираются в облака. Из облаков вниз низвергается дождь, льется на горы и возвращается в этот водопад, чтобы снова стечь в наше озеро.

Каспар почти не слушал, сжав кулаки и стиснув зубы от отчаяния.

– Некронд, – сквозь зубы повторял он, надеясь вернуть разговор в нужное русло. – Я должен найти Некронд.

– О, это мы уже обсудили. Ты сказал, что хранил эту могущественную вещь у себя, но не смог ее уберечь. Мы сочли, что тебе лучше остаться здесь, у нас. Должно быть, управлять силой Некронда ты не способен.

Каспар осел на землю. Похоже, здесь он не мог ничего сделать.

А горовики тем временем вернулись к своему разговору.

– Человек не подходит для этой цели. Если бы мы могли отправиться... Но нам нельзя покидать великие пещеры. Солнце высушит наши старые кости, и они растрескаются, рассыплются.

– Может быть, могли бы пойти дети, – высказал предположение кто-то один.

– Нет, нет! Они еще неразумны. Они не справятся! – разом заспорили остальные.

Несколько молодых горовиков восторженно повскакивали на ноги.

– Но мы хотим! Увидеть мир, широкое море, небеса! И потом, мы уже достаточно взрослые!

– Мы же приносим вам подарки, и они иногда рассказывают истории о море и небе. Этого вполне достаточно, – знающим голосом сообщил старый горовик.

– Но если вы слишком стары, чтобы странствовать, должны идти мы, молодые и крепкие!

Старые горовики застонали. "Нет, нет! Только не сейчас! Я так не думаю!" – заговорили они.

– Но мы не слышали хорошей истории со времен драконов!

– Со времен драконов? – поразился Каспар.

Руки каменных великанов указали вниз, в глубину озера, и юноша, наклонившись, разглядел на дне огромный скелет с длинным гребнем на позвоночнике.

– К нам заходили два-три дракона некоторое время назад и рассказывали истории – все про битвы с людьми. А потом они умерли. Они были с нами немного дольше, чем другие существа, но в конце концов умерли, как и остальные. Все они умирают, – пожаловались горовики-дети. – Глазом моргнуть не успеешь! Сначала стонут и плачут, и перестают рассказывать истории, только ноют, как вы. А потом умирают.

Каспар почувствовал себя до крайности неуютно. Один особенно квадратный, круглоголовый горовик заговорил – впервые за все время:

– Незачем идти нам всем. Один горовик стоит множества людей. Если один из нас сопроводит этих хрупких существ, задача будет достигнута. Я хотел бы пойти.

Огромный морщинистый великан горестно заломил руки. Голова у него была такая же круглая, так что наблюдалось некое семейное сходство.

– Но, Перрен, дитя мое, снаружи очень опасно. Ты не должен туда ходить. Как отец, я не могу этого позволить. Более того – я запрещаю тебе!

– Я прожил уже две сотни и тридцать драконьих жизней, – фыркнул Перрен. – Я уже взрослый и могу принимать самостоятельные решения.

Как ни странно, остальные великаны горячо поддержали эту идею, убеждая отца Перрена, что он зря беспокоится. Каспар понял, что они просто не хотят отпускать своих собственных детей в поход и предпочитают, чтобы ушло чужое дитя.

– Но если он уйдет, остальные дети могут вскорости отправиться за ним, и мы останемся в одиночестве, – возражал им отец Перрена. – Разве вы забыли, как тоскливо нам было до их появления?

Еще один великан странно заухмылялся.

– Еще бы не помнить ту ночь, когда пришли ундины.

– Мы все это помним. Они явились, и мы славно поговорили о пустяках не долее одной драконьей жизни... А потом они принесли и оставили нам наших прекрасных малышей.

– Если бы мы только знали, сколько с ними будет волнений, мороки! Каких-то две сотни и тридцать драконьих жизней для нас оказались целой эпохой. С этим ничто не сравнится!

– Точно, ничто! – дружно поддержали остальные. Каспар попробовал сосчитать – драконы, говорят, живут по триста лет; значит, детям-горовикам исполнилось... Юноша не мог быстро это подсчитать и долго хмурился, прежде чем вывести результат: шестьдесят девять тысяч лет!

– С меня довольно. – Круглоголовый юный горовик решительно встал. – Я собираюсь отправиться с ними наверх и найти Некронд. – Он повернулся к Каспару: – Ну, пошли.

Остальные не двинулись, чтобы им помешать, и Каспар с облегченной улыбкой бросился собирать пожитки. Отец Перрена, донельзя расстроенный, твердил своему сыну, что нужно все как следует обсудить.

– Перрен, послушай меня. Это не дело – принимать такие стремительные решения! Это даже неестественно. Так нельзя!

Перрен только поводил плечами, не слушая отца. Остальные горовики горячо его поддерживали.

– Юноша, тебе нужно хорошенько приодеться, иначе обгоришь на солнце, советовал один, набрасывая на Перрена серо-зеленое полотнище, сотканное, похоже, изо мха и корней папоротников. Остальные помогли плотно обернуть морщинистое тело искателя приключений этой штуковиной и завязали ее узлом на поясе.

Наконец Перрен был готов. Каменные великаны подхватили своих узников и понесли их через озеро в темный коридор. Чтобы тащить Огнебоя, их понадобилось трое – но все равно Каспар дивился силе горовиков. Боевой конь, сильный и разъяренный, лягался и бился как демон.

Они шли по длинным извилистым переходам, и наконец впереди показался слабый свет – то была зала с драгоценными камнями. Оттуда более узкий проход круто поднимался вверх. Следуя по нему выше и выше, старые горовики продвигались все более неохотно, как будто каждый шаг давался им с трудом. Наконец они остановились, завидев впереди сероватый сумрак. Это был выход наружу, глубокая расселина.

– Чем это пахнет? – воскликнул Перрен.

– Внешним воздухом! – тревожно ответил его отец. – Ступай, сынок, но будь очень осторожен.

Перрен передернул плечами и устремился вперед. Он помог Каспару и его спутникам вылезти на поверхность; Огнебой напоследок еще раз лягнул державших его каменных великанов, и из-под копыта вылетели искры. Каспар вылез наружу вслед за скакуном и успел как раз вовремя схватить его за поводья.

Трог и Папоротник устремились вперед. Остальные поспешили следом за ними, протиснувшись сквозь расселину и оказавшись в неглубокой лощине. Каспар даже не обернулся, чтобы попрощаться с горовиками, потому что был занят скакуном. Огнебоя нужно было уговаривать и тянуть за собой.

Лощина густо поросла невысокими, кривыми деревцами боярышника. Каспар не хотел здесь задерживаться и упорно карабкался по склону, пока не выбрался на вершину. Он очень хотел оказаться на открытом воздухе; нужно было оглядеться и поохотиться – все они ужасно проголодались.

Рука юноши сама собой потянулась к луку. День был ветреный, в воздухе висела легкая морось из низких облаков. Пахло водой и свежестью. Высокие горы, у подножий одетые весенним нарядом юной зелени, сверху золотисто сверкали.

Они вышли на поверхность все еще в Желтых горах, но далеко от Горы Старика. Каспар взглянул назад, на запад, и увидел туманные очертания пяти пиков, тонущих в низких облаках. Кобыльи Хвосты, видневшиеся впереди, когда маленький отряд входил в пещеры, теперь оказались далеко сзади. Похоже, что Каспар со спутниками проделал под землей немалый путь, пройдя как раз под этими горами.

– На восток, к морю! – торжественно провозгласил Перрен и зашагал вперед.

Но никто за ним не последовал. Горовик замедлил шаг и вопросительно обернулся.

– Сначала нужно поесть, – объяснил Каспар, указывая луком в сторону густой чащи, покрывавшей склон. Извивающаяся лента серой воды прочертила границу леса на самом дне ущелья. – Так что сначала нам сюда.

Юноша бесшумно двинулся вперед и удовлетворенно отметил, что остальные без вопросов следуют за ним.

Они перебирались через поваленные стволы деревьев, зеленые от сырого мха; над ними шумела густая листва. Тропа, проложенная обитателями гор, делалась все уже; теперь отряду приходилось идти цепочкой, друг за другом. В долине послышался воинственный рев оленя.

– У них время гона, – прошептал Каспар.

Оставив коня, юноша начал продвигаться вперед ползком; штаны его скоро зазеленели от травяного сока. Осторожно раздвинув ветви, юноша взглянул сквозь сеть резных листьев на поляну и сделал остальным знак затаиться. Трава на поляне была смята и затоптана в грязь тяжелыми копытами. Олений бой оставил множество отметин – поломанные ветви по сторонам, глубокие следы рогов на земле.

Каспар предвкушал успешную охоту. Отметины казались совсем свежими, а олень после боя обычно совершенно изможден. Волчонок проскользнул вперед, нюхая землю, и принялся жадно лизать что-то на смятой траве. Кровь, догадался Каспар. Опустив морду к самой земле, Рунка затрусила вперед по следу, и юноша сделал знак Нейту – обойти ее справа и держаться за ним, слегка в стороне, в то время как сам Каспар пойдет за волчонком. Слева вздымался крутой безлесный склон, и олень вряд ли избрал бы такой путь.

Каспар бесшумно продвигался за Рункой, внимательно следя за ней, и замер, едва она остановилась. Вытянув морду вперед, она возбужденно подрагивала. Рунка что-то заметила. Каспар сперва не увидел ничего сквозь переплетение ветвей в густой листве, шевелящейся под ветром. Наконец нечто, что он принимал за толстый древесный ствол, слегка шевельнулось. Олень стоял, низко опустив голову, так что тяжелые рога его касались земли. Каспар неслышно отвел ветку в сторону, чтобы лучше видеть.

Бока оленя часто вздымались, из одной ноздри капала кровь. Бедное животное было едва живо после гона. Судя по ветвистым рогам, это был старый олень; бока его пестрели глубокими шрамами – свидетельством жестокой весны, полной боев. Каспар поднял лук, стараясь дышать тихо и размеренно, и прицелился. Меж ветвей оставалось совсем узкое пространство, единственной целью представлялось местечко на оленьей шее. Юноша натянул тетиву, затаив дыхание, – и в этот самый миг тишину долины разорвал громкий лай. Олень тут же метнулся в сторону, исчезая из поля зрения охотника.

Каспар бросился вперед, за оленем. Животное неверным, шатким галопом поскакало в ту сторону, где должен был затаиться Нейт. Средь ветвей мелькнуло что-то белое, послышался визг и лай, Каспар выругался – проклятый Трог испортил не первую охоту! Юноша перескочил через одну ветку, поднырнул под другую – и тут лук его запутался в плюше. Наконец Каспару удалось вернуться на тропу; глазам его предстало печальное зрелище – Трог, заливаясь лаем, мчался по пятам оленя, уворачиваясь от тяжелых копыт. Опустив рога, животное бросилось точнехонько на Нейта.

Еще секунда – и копыто раздробило бы Трогу зубы; но олень слегка промахнулся, лягнув пса не в самую морду, и атаковал Нейта, который, поднявшись из укрытия, глупо замахал руками, преграждая оленю путь. Каспар заорал, чтобы тот бежал, – но пастух не двигался с места.

Каспар едва удержался на ногах, споткнувшись, и шумно втянул воздух сквозь зубы. Олень нагнул голову, так что юноша мог стрелять ему только в зад, но выбора не было, и Каспар отпустил тетиву.

Выпучив глаза, Нейт отскочил от животного, которое рухнуло наземь у самых его ног. Огромные острые рога оленя вспороли землю, когда он попытался снова встать на ноги; но Каспар, подоспев вовремя, добил зверя точным выстрелом в затылок.

Нейт смущенно взглянул на него.

– Я... Ну, я не хотел сыграть труса и упустить эту зверюгу. – Кто же знал, что олени такие здоровенные и сильные.

Каспар усмехнулся, невольно одобряя такую храбрость. Нейт заулыбался в ответ.

– Я привык иметь дело с баранами, решившими своевольничать... Но этот олень, пожалуй, был малость покрупнее.

Оба юноши облегченно захохотали, разделяя победу меж собой; этим вечером никому не придется голодать.

Трог и Рунка пообедали прямо на месте – Каспар освежевал оленя и бросил им еще теплые внутренности. Потом с помощью Нейта дотащил тушу до места, где ждал Огнебой. Они взвалили добычу на коня, не заботясь, что седло запачкается кровью, и вернулись к остальным.

К этому времени солнце уже клонилось к закату, и с гор в узкую долину потянуло вечерним холодком. Юношей радостно приветствовала Урсула, которая успела развести огонь. Они нанизывали куски мяса на палки и жарили их на углях. Лана вовсю помогала готовить и показала себя довольно искусной кухаркой, радуясь, что может быть полезной.

– Убийцы! Палачи! Варвары! – бушевал Папоротник, но Каспару было не до него.

Возмущенный лёсик накинулся на Трога и волчонка, которые мирно лежали у огня, глодая кости, и наконец оскорбленно ушел от огня и уселся в траву, нарочито глядя в сторону.

Кусок жирного мяса шкворчал и пузырился на палочке; конец прута загорелся, когда юноша поднес его слишком близко к огню. Перрен ходил кругами где-то у них за спинами, обозревая окрестности.

– Я и подумать не мог, что это так потрясающе! Ни в одной истории не говорилось о высоте и мощи гор или о том, как бездонно небо, а воздух всегда колеблется и течет, и медленно разгораются луна и звезды, когда наступают сумерки! В пещерах всегда все одинаково. Даже драконы не находили слов, чтобы это все описать!

Каспар заметил, что горовик взял на пробу маленький кусочек мяса и надкусил его своими редкими округлыми зубами, но мясо явно не пришлось ему по вкусу. Теперь Перрен посасывал корешок вереска, выкопанный из земли, и облизывал губы от удовольствия, будто это был роскошный праздничный гусь. Во время зимнего праздника в Торра-Альте всегда жарили гусей; это было традиционное блюдо и одно из самых любимых кушаний Каспара, от воспоминаний о нем желудок юноши заурчал.

Наконец, с зарумянившимся от жара огня лицом, с набитым животом и губами, измазанными мясным жиром, Каспар заметил – что-то давно не слышно нытья Папоротника о людской жестокости. Он повертел головой, ища лёсика, и наконец заметил его. Папоротник стоял в стороне, но больше не щипал траву, а будто к чему-то прислушивался, задрав голову и напрягшись. Юноша подошел к нему.

– Ты что-то видишь необычное?

– Я с тобой не разговариваю, – буркнул Папоротник, но его ненадолго хватило.

Будто нехотя он указал на мигающий огонек в долине.

– Это уже некоторое время движется в нашу сторону. Я полагаю, с того момента, как Урсула развела огонь.

Жар костра грел Каспару спину, пока он стоял и тревожно вглядывался в сумрак. Огонек в самом деле приближался. Юношу пронзила мысль, что сейчас он выделяется темным силуэтом на фоне костра, открытый любому наблюдателю. Как раз в этот миг Урсула подбросила в огонь еще хвороста, и вспыхнули новые длинные языки пламени. Горящие сосновые иголки взлетели в воздух снопом искр.

– Дурак несчастный! – возопил Каспар. – Как я мог быть таким глупцом, чтобы разводить здесь костер?

– Прости меня, господин. – Урсула испуганно вскочила. – Это я виновата.

Руки ее слегка дрожали, она стояла неподвижно, принимая вину на себя. Каспару бросились в глаза белые шрамы, выделявшиеся на смуглой коже.

– Это не твоя вина. – Конечно, это Урсула развела костер, но обвинять ее одну было бы нечестно. Ведь Каспар должен был проследить. – Но сейчас поздно искать виноватых. Нужно придумать, как отделаться от тех людей.

– Да не люди они! – раздраженно выпалил Папоротник.

– То есть как не люди? Я же вижу их фонарики!

– Ну, конечно, пара людей там тоже есть; волки фонарей не носят.

Каспар содрогнулся, перед внутренним взором его пронесся страшный образ, виденный в озере.

– Откуда ты знаешь, что это волки?

– Конечно же, знаю.

Папоротник задвигал ноздрями и вытянулся, а Рунка прижалась к ногам юноши, шерсть на ее загривке поднялась как щетка. Она тревожно принюхалась и, поджав хвост, испуганно затрусила к Трогу, хотя пес размерами был ненамного больше ее самой. Терьер успокаивающе ткнулся в волчонка своей тяжелой мордой.

– Надо спешить! Нейт, гаси огонь. – Каспар отрывисто отдавал приказания. – Урсула, собирай вещи. Мы сейчас же снимаемся с лагеря.

– Вы боитесь волков! – радостно догадался Перрен. – И поэтому нельзя разводить огонь. Так?

Нейт махал на огонь веткой, но только сильнее раздувал пламя, летели искры. Горовик двинулся к нему и наступил на костер своей огромной плоской стопой, загасив костер в одно мгновение и не проявляя ни малейших признаков боли. Каспар едва не засмотрелся на него в изумлении, но вовремя вспомнил, что нельзя терять ни минуты, и принялся приторачивать к седлу Огнебоя свою поклажу.

Папоротник бегал вокруг, умоляя всех поторопиться.

– Нет бы помог чем-нибудь! – огрызнулся на него Нейт, но без малейшего результата.

Лёсик схватил тюк спальных принадлежностей и взвалил на Огнебоя, но тюк немедленно сполз с другой стороны скакуна. Лёсик засуетился вокруг, тыкая коня острыми кулачками в бока, и раздразнил его так, что тот натянул поводья и стал отбрыкиваться. Нейт, испугавшись могучих копыт, юркнул за дерево, даже Каспар попятился от собственного коня.

– Папоротник, не путайся под ногами! Просто сядь и подожди, – рявкнул он.

Но лёсик не мог успокоиться и припустил вперед по дороге, крича, что нужно спешить. Каспар посадил Лану на спину коня и почти бегом повел свой маленький отряд следом за Папоротником. Впрочем, даже будь у них больше коней, вряд ли удалось бы двигаться быстрее по такой дороге.

Папоротнику пришлось остановиться и подождать остальных; Каспар многое простил ему, видя, как быстро лёсик находит нужную тропу на пересеченной местности, где осмотреться мешали бесчисленные скалы и буераки.