Текст книги "Порочный брат моего жениха (СИ)"
Автор книги: Джейн Смит
Соавторы: Юлия Гауф
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 9 страниц)
– Но как к нему в кабинет пробраться? – останавливаюсь посреди комнаты, а внутри энергия хлещет, требует бежать, действовать, не сидеть на месте. – Да я и до кабинета не дойду, заблужусь.
В дверь раздается стук.
Магнус?
Нет, он бы просто выдернул меня к себе, и мне бы пришлось снова испытать то неприятное чувство невесомости и падения. Это не Магнус.
– Финн?
– Соскучилась? – парень заходит внутрь моей комнаты и, видя, что Инессы нет, ловит меня в капкан рук. – И я соскучился. Ммм, как ты пахнешь, новые духи?
– Нет, – смеюсь от облегчения, что Магнус, судя по всему, не успел просветить Финна по поводу Ады.
По поводу меня.
– Врешь мне, да? – парень и не думает отпускать меня, притягивает к себе, и руки его жадно изучают мое тело, вдавливают в себя.
– Нет, ты что? – пугаюсь я, а Финн смеется.
Он так близко, что я слышу биение его сердца, как свое. Щетина приятно колет мою щеку, и я не понимаю, что со мной происходит.
Почему такая реакция на этих мужчин?
– Ада, – Финн придвигает меня еще сильнее, и я чувствую его эрекцию – насколько он возбужден, да и я тоже…
… но я не Ада!
– Нет, – выскальзываю из его захвата, опасаясь, что парень не отпустит, но он, к моему облегчению, берет себя в руки.
– Да, ты права, сейчас не время. Одевайся, нам пора.
– Куда?
– В ресторан, – морщится Финн. – Магнус не потерпит отказа, но нам и отказываться незачем. Я официально представлю тебя своей невестой, отец отдаст мне ключ, и я сниму с тебя ошейник.
Финн
Она долго собирается.
От скуки выглядываю в окно.
Пахнет озоном, дождь все льет, разливаются лужи, пейзаж скучно-серый, мокрый...
Пальцами барабаню по подоконнику.
До чего он затеял этот ужин – не понимаю, и Магнус, и мать против моей женитьбы, все, что заботит Магнуса – знания передать.
А я его знания на одном месте вертел.
Он меня из академии вышвырнул после того скандала, боялся за свое кресло, и что его снимут.
Так отцы не поступают, хотя, какой из него отец, он тоже во мне разочарован, я семью подвёл под неиссякаемые сплетни, он винит меня.
И матери на все плевать.
Так что семьи нет, но будет, у меня с Адой, на двоих.
– Я готова, – колокольчиком звенит голос за спиной.
Оглядываюсь на нее.
На ней платье, чёрное и длинное, в гардеробе лишь такая одежда и есть, а я каждый раз восхищён, до чего она соблазнительная.
Русые волосы подняты наверх, узкое лицо обрамляют кудрявые прядки. На шее повязан шелковый красный шарфик, скрывающий ошейник.
Мы его снимем. Обязательно. Сегодня.
– Красавица моя, – иду к ней и знаю, если понадобится – я со всей своей малочисленной семейкой отношения оборву, ради нее пойду против них.
– Я тебе предлагал уехать, – беру ее под ругу, натягиваю капюшон плаща. – Туда, где меня искать не будут. Ты подумала?
– Уехать? – ее каблуки быстро стучат по черному мрамору. – А учеба?
– Бросишь. Ты же сама говорила. Что тебя тут не держит ничего.
Она молчит, держится за перила, по бесконечной лестнице спускаемся вниз.
– Мне в голову ничего не идёт, – Ада откашливается и поправляет шарфик. – Чувствую себя словно на поводке. Ты все обещаешь мне этот ключ, а сам...
– Разберемся, – грубовато отзываюсь и толкаю дверь на улицу. Крепче сжимаю ее руку, притягиваю ее ближе.
Она тоже набрасывает на голову капюшон.
Дождь мелко барабанит по плащу, под ногами пузырятся лужи.
– Если сказал, что снимем с тебя эту дрянь – значит, снимем, – повторяю.
Выходим за ворота академии, сворачиваю в аллею. "Погребок" здесь недалеко, сразу за парком.
Кошусь на невесту.
Она шмыгает носом.
Что-то в ней изменилось, или это из-за Магнуса, я в ее верности начал сомневаться, но ведь того он и добивался – чтобы мы расстались.
Он выгнал меня из академии. И он не стал бы спать со студенткой, даже такой красивой, как Ада.
Репутация для него значит все.
Или я ошибаюсь?
– Ответь честно, – веду ее по аллее. Ветер качает ветки, шумит дождь и листва, место довольно мрачное, как раз для откровенных разговоров. – У тебя что-то было с Магнусом?
– Финн! – она охает и вздрагивает. – Сколько можно? Не было. Никогда. Я пострадавшая, и в ресторан этот идти совсем не хочется, он будет там смотреть на меня, а кто...кто там ещё будет?
– Мама.
– Мама? – она вздрагивает ещё раз.
– Ты когда такой трусихой стала? – останавливаюсь. За плечи разворачиваю ее себе. Смотрю на нее с подозрением.
– Я просто...
Глаза ее бегают по парку, различаю в них ужас, ощущаю, как она трясется, и крепче притягиваю к себе.
– Пойдем. Это все он, да? Чем он тебя запугал?
– Это же твой отец, – Ада держится за меня. Никогда ещё так не льнула, в ее хватке столько паники – она чего-то боится. – Ты бы сам у него спросил, а лучше сказал, что я неважно себя чувствую и в ресторан мы пойти не можем.
– Пришли почти, – сухо отвечаю. Огибаю деревья, киваю на каменные ворота.
Перебираю ее ледяные пальцы, подношу к губам и грею.
Она не должна мёрзнуть, может, она узнала про лабораторию Магнуса, и он что-то с ней сделал, одурманил ее?
Почему тогда она ничего не говорит?
Мне все меньше и меньше это нравится.
– Сейчас выпьешь немного вина и расслабишься, – обещаю. – Никто тебя не тронет, верь мне.
По каменным ступенькам спускаюсь вниз, придерживаю Аду.
В гардеробе помогаю ей раздеться, сдаю плащи, киваю парню за стойкой.
Меня тут все знают, нигде, кроме как в подполье, не могу поужинать, чтобы не дергаться, не ждать, что дверь вот-вот откроется, и на пороге вырастут стражи.
– Прошу, – говорю Аде.
Она стучит каблуками мимо высоких зеркал, на наши отражения разглядывает. Приобнимаю ее за талию, задерживаюсь у зеркала, губами касаюсь щеки.
Мы смотримся идеально.
– Как бы ночи дождаться? – шепчу ей на ухо. Развожу в стороны тяжёлые пыльные портьеры, и мы входим в зал.
Полумрак и свечи, живая музыка, половина столиков забронированы на ночь, здесь часто собираются подобные мне криминальные элементы, приличная публика редко.
Эта приличная публика в составе двух человек уже восседает за столом в углу.
Магнус с непроницаемым лицом листает меню, а у матери нос сморщен, словно она от какого-то мерзкого запаха вот-вот скончается.
Ада тоже принюхивается.
Но пахнет лимоном, и ещё чем-то, ароматизированные палочки и свечи перебивают аромат еды.
– Добрый вечер, – здороваюсь, когда мы равняемся с их столиком. – Мама, – кланяюсь ей. – Это Ада. Моя невеста, – двигаю стул, чуть надавливаю на плечи Ады, – присаживайся любимая.
Она затравленно оглядывается по сторонам, но садится, исподлобья изучает парочку напротив.
Плюхаюсь рядом с Адой, под столом сжимаю ее руку, призывая успокоиться.
Не знаю, зачем Магнусу понадобился этот спектакль.
Но может не рассчитывать, что у него что-то выгорит.
– Итак, – беру меню. – Что закажем?
Глава 5
Ангелина
Я все еще иногда думаю, что это сон. Или сон во сне.
Что угодно, но не правда.
Трудно, невероятно трудно осознать, что попала из пропитанного солнечным светом города на берегу моря в туманное, дождливое место с каменными домами. Где люди принимают меня за другую, за суккуба-совратительницу.
Где у меня есть жених – одурманенный молодой мужчина, который возненавидит именно меня за эти чары. А не Аду, которая их навела.
Где у меня есть любовник, с которым опять же закрутила отнюдь не я, а гадкая Ада.
И у этого любовника есть жена – женщина с высокомерным, чуть одутловатым лицом, которая смотрит на меня, как на нечто неприятное.
– Ада, – Финн сжимает мою холодную ладонь, и хмурится, – все хорошо?
– Да, – нервно улыбаюсь, и заглядываю в меню.
Но из-за волнения слов не разобрать, у меня паническая атака. Хочется зажмуриться, вскочить, и броситься вон от всех этих людей, пугающих меня.
– Финн, сделай заказ сам. Видишь, твоя… невеста нервничает, – произносит Магнус.
Он чуть заметно улыбается, и улыбка эта только мне предназначена. Магнус напоминает, что он все знает.
– Невеста, значит, – мать Финна, наконец, обращает на меня внимание, но быстро переводит свои глаза обратно на бокал с чем-то непонятным, но явно алкогольным. – И из какой вы семьи? Кто ваши родители?
Мама – медсестра, папа – дальнобойщик, и младший брат – оболтус. Это моя семья, а вот о семье Ады я не имею ни малейшего понятия.
– Ада сирота, – отвечает за меня Финн.
– Хм, ясно. И тебя, Ада, – с нажимом произносит женщина «мое» имя, – не волнует, что мой сынок – преступник? Или главное – деньги?
– Хватит, – обрывает свою мать Финн. – Я привел Аду не для того, чтобы она выслушивала очередные мерзости, а чтобы отдать дань традициям.
– Как мило, – ядовито продолжает женщина, делая очередной глоток, но ее прерывает Магнус.
– Агнесс, довольно! – бросает он, и переводит свой темный взгляд на меня: – Очаровательный шарф, Ада, тебе идет.
Финн скрипит зубами от злости, и я не могу понять: это из-за напоминания о моей ошейнике, или из-за сомнительного комплимента.
– Спасибо. Хотелось бы уже избавиться от необходимости носить шарфы, – с намеком обращаюсь я к Магнусу.
Может, у Финна выйдет забрать у отца ключ? И я избавлюсь от этого жуткого украшения, из-за которого я не чувствую себя в безопасности ни секунды. Зная, что по малейшей прихоти Магнуса я окажусь рядом с ним.
И он завершит начатое.
Или прибьет, или…
– Я на минуту, простите, – встаю, поняв, что начала краснеть от воспоминаний о том, что было между нами в коридоре: для Магнуса это лишь игра, месть, но для меня все слишком серьезно.
Я в его власти.
Магнус легко может меня получить, как и Финн, которому я не смогу отказать.
А все чертова Ада!
– Гадина, – упираюсь руками в раковину, и гляжу в зеркало на собственное отражение, представляя ее – эту проклятую суккубу. – Ненавижу!
– Какой накал, – в дверь женской уборной входит Магнус, и поворачивает в ней ключ. – Устала притворяться, дорогая?
– Вы что здесь…
– Что я здесь делаю? – улыбается Магнус. – Я делаю, что хочу, Ада.
Выставляю руку вперед, чтобы хоть как-то остановить надвигающегося на меня мужчину. И сама понимаю, что это смешно: ну как мне его удержать?
Никак.
И Магнус это понимает, судя по усмешке на четко очерченных губах.
Я тоже это понимаю, но ничего не могу с собой поделать. Не могу сопротивляться, и пячусь назад, пока не упираюсь в холодную стену.
– Куда подевалась твоя смелость? – шепчет Магнус, и вмиг оказывается так близко, что я ощущаю жар его тела в паре миллиметров от себя. – Впрочем, твоя напускная невинность тоже заводит.
– Вы… там ведь ваша жена! И Финн, – пищу, и пытаюсь оттолкнуть мужчину от себя, но он и не замечает моих усилий.
– Мою жену волнует лишь бутылка, от моего отсутствия она не расстроится. А Финн… не мне переживать о нем, – Магнус склоняется надо мной. – Он ведь твой жених.
– Но…
– Хватит, – мужчине надоедают трепыхания, и он обхватывает мою шею ладонью, чуть сдавливая, а сам глазами скользит по моему лицу. И останавливает потемневший взгляд на пересохших губах. – Опять чары, Ада? – хрипло спрашивает Магнус, и проводит большим пальцем по моей нижней губе, – но я ведь знаю, что ты суккуб, и сбросил их. Придумала что-то новое, да?
Не нахожусь с ответом.
Я на грани обморока.
Но ответ Магнусу и не нужен. Он притягивает меня к себе, и жестко целует – почти больно, до крика, так что вырваться хочется.
А еще хочется позволить ему все. Страх и паника, накопившиеся за этот безумный день, трансформируются в возбуждение, требующее близости. И я со стоном обвиваю свои руки вокруг мужской шеи.
Магнус
Тонкая фигура отражается в зеркале. Мои руки на ее талии, сжимающие ее платье, я вдавливаю ее в себя, на наши отражения смотрю.
По ту сторону зеркала мир другой, в нем есть лишь публика, и она живёт в золотом мгновении кредитных карточек, уткнувшись в гаджеты, погрязнув в паутине интернета, обвив себя социальными сетями, бесконечными фото и видео файлами.
У нас по-другому, мы видим и слышим силу. В зеркалах наблюдаем их жизнь, их энергию пьем, потому там так мало знания, одни шарлатаны, гадалки, колдуньи, порчи и привороты.
Но и я, здесь, словно хлебнул любовного зелья.
И Ада будто иномирянка, так чиста, пахнет так сладко, непорочная, нетронутая, чужая, и я зная о ней всё – завожусь с новой силой.
Тяну шарфик, оголяя шею, рву ткань и с плеч сдергиваю чёрное платье. Ртом впиваюсь в белую кожу, кусаю, распаленный ее всхлипами задираю платье на талию.
Это не академия, звонка не будет, до нас здесь никто не доберется, мы одни, мы вдвоем.
Снова нахожу ее губы, и она отвечает, неумело и рвано, не как раньше.
Зато ходит без белья, значит, ждёт, соблазняет, и я трогаю, гладкие бедра, сжимаю пальцы, звонко шлепаю голую ягодицу.
Она тихо взвизгивает, и тут же хватается за шею, трогает обруч.
– П-постой, – заикается, и язык заплетается, опухшие губы от поцелуев блестят. – М-мне... подожди, мне больно от этой штуки.
– Не ври, – в раздражении выдыхаю, ей не может быть больно, она опять со мной пытается играть. Давлю ей на плечи. – На колени вставай.
Ада кашляет, будто, правда, ее этот обруч душит. Слабо дёргается, но сползает вниз, на пол.
Завороженно смотрю. Сколько раз она в этой позе стояла передо мной, и тело отзывается, справиться с собой не могу.
Берусь за ширинку.
И тут же получаю чем-то между ног.
Морщусь и сгибаюсь, вижу, как она быстро ползет от меня к двери и дёргает ручку, выпадает в коридор. Успеваю заметить брошенную на полу туфлю, прежде чем, ослеплённый злостью, вываливаюсь за ней в коридор.
Она видит меня и взвизгивает, и, поднявшись на ноги и ломанувшись в соседний туалет, громко хлопает дверью.
Щелкает задвижка.
– Ну и зараза же ты, – усмехаюсь вслух, держусь за пах. Шагаю ближе и стучу. – Дорогая, ты неоригинальна, опять туфля? – качаю головой. – Ада, что за представление, выходи, – выбиваю ритм по дереву, жду, когда утихнет боль. – Ада, я выломаю дверь, – предупреждаю ее, притихнувшую, и не получаю ответа.
И на секунду вспыхивает мысль, может, не врет, ошейник ее душит?
Поэтому ускакала?
Мрачно хмыкаю и вывод этот отбрасываю – второй раз я на ее хитрости не поведусь
Плечом наваливаюсь на дверь и слышу позади встревоженный голос:
– Магнус, у вас проблемы?
Оглядываюсь на парня в черном с красным костюме, он чересчур озабочен и вышколен, чтобы обслуживать этот вертеп, а, может, со мной так любезен, ректорство в лучшей академии заставляет проявлять ко мне уважение.
А я вынужден соответствовать статусу.
– Да, проблемы, – оборачиваюсь и оправляю костюм, успокаиваюсь, натягиваю на лицо вежливую мину заслуженного ученого. – У невесты сына приступ удушья, она заперлась в мужском туалете. Боюсь, ей плохо, ключи у вас есть?
– Конечно, – парень с готовностью отцепляет от пояса звенящую связку. – Сейчас разберемся, – он долго перебирает ключи.
Я терпеливо жду.
– Мне лучше, – доносится вдруг оттуда глухой голос Ады. – Погодите.
Давлю улыбку.
Не выдержала все-таки.
Дверь с тихим стуком приоткрывается, и Ада, ежась, босиком выходит в коридор.
Испытываю несвойственное мне чувство жалости, глядя на нее, в этой пелене вижу обычную студентку, а не развратницу-суккубу.
Может, тот дневник не ее?
Но почерк...
– Стой здесь, – приказываю ей. Кивком отсылаю парню, чтобы убирался.
Ада стоит, поджимает ногу.
Хожу по туалетам и собираю ее туфли. Сажусь перед ней на корточки.
Она неуверенно опирается на мое плечо и обувается.
– Это какой-то трюк? – интересуюсь и застегиваю ремешки. – Что с тобой, почему ноги ледяные?
– Видишь ли, пол холодный, – она огрызается.
Вскидываю голову. Смотрю в бледное лицо и с ответом не найдусь, зачем ей этот спектакль, что она задумала?
– Пойдем-ка, – встаю и крепко беру ее под руку. Веду по коридору. Вместо слабо освещённого зала толкаю в другую сторону, в темный закуток.
Уже шагаю следом, но меня рывком, за пиджак, дёргают назад.
– Ты меня сегодня из себя решил вывести? – севшим голосом спрашивает Финн. Зовёт. – Ада, любимая, выходи.
– Финн, ты зря из себя рыцаря строишь, – изучаю его перекошенную мину и ощущаю, как наваливается усталость, растираю лоб и отступаю, давая Аде протиснуться обратно в коридор. – Она ведёт дневник, где описывает свои похождения, использует какие-то новые чары, она словно оттуда, – машу рукой в сторону туалета.
Имею ввиду зеркало, и Финн понимает, его брови взлетают вверх:
– Совсем уже рехнулся, да?
На оскорбление не реагирую, мое предположение, правда, абсурдно, не выдерживает критики.
Но Финну нужно открыть глаза, смотреть тошно, как он улыбается, заботливо поддерживает Аду, патокой ее обливает.
– Пойдем за стол, любимая, попрощаемся с мамой, и домой.
Иду за ними и усмехаюсь.
Да уж, надейся.
Твою любимую лицемерку я опою раньше, с тобой она этой ночью никуда не уйдет.
Ангелина
– Он ничего тебе не сделал? – шепчет Финн, остановив меня неподалеку от столика.
Где напивается его мать. Она уже вдрызг, смотрит в пустоту расфокусированным взглядом, но спину держит прямо.
Я бы уже свалилась, будучи в таком невменяемом состоянии, а она…
Мое почтение!
– Нет, все в порядке, – лгу я Финну. Но он не верит, хоть и не торопится выяснять все.
Не здесь, и не сейчас.
– Прости. Я не мог пойти искать тебя, – морщится парень. – Кое кого встретил из старых знакомых.
– Все хорошо, Финн, правда.
– Садитесь! – прерывает нашу беседу Магнус, и кивает на стулья.
В панике гляжу на Финна, лицо которого вмиг становится злым. На отца он как на врага глядит, он как дикое животное, готовое наброситься на врага, и глотку разодрать.
Так и выглядит ненависть.
– Нам пора. Приятного вечера.
– Не так быстро, – Магнус усмехается, игнорируя меня, и обращается только к Финну. – Ты ведь не просто так пришел, сынок? Не ради традиции. Тебе нужно кое-что, что лишь я могу дать, так что садись. И невесту свою усади, она толком не ела, того и гляди свалится.
– Ключ, – шепчет мне Финн. – Он намекает на ключ, придется потерпеть этот вечер.
Или Магнус намекает на то, что расскажет все Финну. Уже ведь почти…
Сажусь, чувствуя неловкость: к Магнусу тянет. Тело странно реагирует на близость этого мужчины, плавясь как воск от одного его взгляда. Но это явно не любовь, и даже не влюбленность.
Это… сама не знаю, что.
Защитная реакция?
Агнесс поднимает бутылку, и опускает ее над опустевшим бокалом, но лишь несколько капель опускается внутрь, и женщина отшвыривает бутылку на пол.
– Алекс, закажи еще! – велит Агнесс, глядя на Финна.
– Я не Алекс, мама. И тебе уже хватит.
– Алекс, Финн, – машет она рукой, – я всегда вас путала. Одинаковые!
Алекс – это…
– Брат, – шепчет мне на ухо Финн. – На три минуты меня старше, о чем никогда не забывал мне напомнить. Что он старший, и я обязан его слушаться.
– А где он сейчас, этот Алекс?
Спрашиваю, и сразу пугаюсь: вдруг Ада знает о брате, и Финн удивится моему вопросу. Но видимо, кое какую информацию я все же узнаю раньше этой мерзавки.
– Тебе, девочка, Алекс бы понравился, – едко бросает Агнесс, услышав мой вопрос. – Что один сынок – преступник, что второй. Только Финн пока не сбежал от семьи, а Алекс… может, умнее оказался?
Магнус хмурится, но жену не пытается остановить, лишь глядит на нее с усталой брезгливостью. И я боюсь, что он поднимет ту тему, о которой Финну знать не нужно, а потому лучше про Алекса поговорим, чем про меня.
– Может, расскажете подробнее? – улыбаюсь светски всем собравшимся, а Финну более нежно. – Я и не знала, что у моего жениха брат есть. Хотелось бы подробностей.
– Я не думаю, – начинает Магнус, но Агнесс невежливо его перебивает, чуть не заехав пальцами в массивных кольцах по мужской щеке.
– Помножь Финна на два, и получишь Алекса. И я не обхват талии имею в виду, – глупо смеется женщина. – Финн, хоть и мошенник, добрее своего брата, чем Алекс и пользовался в детстве.
– Я всегда за него получал, – кивает «жених».
– Да. Мой старшенький – мастер лжи и притворства. Едва научился говорить – научился и манипулировать, – делится Агнесс воспоминаниями, и я не пойму: это лишь пьяные откровения, или же ностальгия. – Воспитатели утверждали, что он просто внимание к себе привлекает, но я чувствовала, что он по кривой дороге пойдет. И все свои силы бросила на его воспитание, чтобы уберечь, но… не смогла.
– И второго сына упустила, издеваясь над Алексом, – холодно добавляет Магнус. – В итоге обоих потеряли.
А я возмущение чувствую: почему у мужчин в бедах женщины виноваты? Где сам Магнус был?
– Алекс по-крупному играл, многому я у него научился, – говорит Финн, и сжимает под столом мою ладонь в жесте поддержки. – Он многим дорогу перешел, вот и пришлось ему сбежать.
Сбежать.
Интересно, куда бы и мне сбежать?
– Зашел домой, пока мы обедали, – кривит губы Агнесс, и непонятно, кому она это рассказывает: мне, или самой себе, – быстро схватил драгоценности, в том числе и семейные, кивнул напоследок, и шагнул в зеркало. В тот проклятый мир-донор, где непонятно, как выживают населяющие его глупцы.
– Мир-донор, – повторяю я за Агнесс, начиная подозревать, о каком именно мире она говорит.
О моем доме, где мама и брат. И постоянно работающий отец, которого я месяцами не вижу, но безумно скучаю.
– Да, Ада. Вы ведь проходили это, – замечает Магнус. – В тебе есть магия лишь потому, что в зеркальном мире есть твой двойник, из которого ты и черпаешь энергию.
Двойник.
Я думала, что Ада – мой двойник, но это я.
Я ее двойник, и мои силы она ворует. Чтобы одурманивать мужчин, обманывать всех вокруг.
Какая же она гадина! А остальные… пиявки.
Дикая злость наваливается на меня. Хочется встать, и крикнуть всем собравшимся, что я о них думаю. А затем разбежаться, и влететь в ближайшее зеркало, которое домой меня отправит.
Но, подозреваю, это не так работает. И я просто разобью свой лоб осколками.
Да и к Финну я агрессии не испытываю. Пожалуй, он один мне нравится тем, что по-человечески относится.
– Я думал сбежать именно туда, – парень переплетает свои пальцы с моими, и жарко шепчет мне на ухо. – Только ты и я. Здесь нас ничто не держит, а там мы будем свободны, любимая. Ты согласна?
Любимая.
Внезапно становится горько. Финн ведь не мне это говорит, не мне побег предлагает, а Аде. Может, не такая уж и наведенная у него любовь к ней?
Но это ведь шанс.
Шанс домой вернуться, а потому…
– Я согласна, Финн. Давай сбежим, – шепчу я ему на ухо, но в глубине души плещется коктейль из дикой надежды и предчувствия беды.
Глава 6
Финн
– Нам, пожалуй, пора, – говорю, заметив, что мать уже никакая, глаза стеклянные и лицо покраснело, а ещё разговор про Алекса, которого мне в пример всегда ставили, утомил.
Отец его хотел своим преемником сделать, не меня, а когда братец свалил – окончательно во мне разочаровался.
Может, в том мире и, правда, лучше?
– Идёшь, любимая?
Ада с готовностью двигает стул.
– Не спешите, – скучным тоном пресекает сборы Магнус, когда я поднимаюсь с места.
– Дань традициям отдали, что ещё тебе надо? – ладонями упираюсь в стол.
Он сидит, расслабленный и даже умиротворенный, с аппетитом жует маслины. Настоящий глава семейства, правильный и внушительный, наша гордость, ох, с каким удовольствием я бы ему тарелку в лицо швырнул.
– Выпьем за помолвку, и пойдем, – заявляет он. И щелкает пальцами.
Я готов рассмеяться, тут ему не его богемные сходки, где вокруг гостей мухами кружит обслуга, никто не кинется выполнять заказ вот так, с места, если хочешь поесть – надо идти на кухню.
– Магнус, – начинаю и ерошу волосы.
Но тут к нашему столику вдруг подлетает сомелье, и брови мои ползут вверх.
Тот наклоняется к Магнусу, и отец своим коронным тихим голосом большого начальника, когда слух нужно напрягать, чтобы расслышать хоть слово – что-то говорит тому на ухо.
И сомелье кивает.
Быстро уходит.
– Будешь пить стоя, Финн? – Магнус невозмутимо насаживает очередную маслину на шпажку.
– Финн, сядь ты уже, – в раздражении говорит мама. – И так на наш стол оглядываются все, кому не лень. Ещё и ты выставился на виду.
Мне нужен чертов ключ от ошейника, иначе давно послал бы обоих, уехал – но Ада, она меня держит здесь.
И я подчиняюсь, хмуро плюхаюсь на место и кошусь на Аду.
Она завороженно наблюдает, как ужинает Магнус, прослеживаю ее взгляд до него.
Он смотрит на нее в ответ, пристально, неотрывно.
Я мрачнею ещё больше.
Чего ему от нее надо, хоть при матери постыдился бы так смотреть на мою невесту.
– Пожалуйста, – по столу брякает пыльная бутылка. – Из наших лучших запасов, – хвастает сомелье.
Успеваю заметить, что этикетка в паутине, а горлышко будто бы чистое, словно бутылку уже открывали. Но мысль развить не успеваю, тот уже ловко выдергивает пробку и разливает вино по бокалам.
– Вино – это отлично, – мать первой берет стакан. – Хоть и повод так себе.
– Мам, – морщусь. – Мы сейчас просто уйдем.
А Магнуса я застрелю.
И сам заберу ключ, играми его уже по горло сыт.
– Финн, несколько глотков вина к хорошему ужину ещё никому не вредило, – рука Ады под столом касается моей, поглаживает. – И через пять минут пойдем.
Она смотрит пугливо, словно чувствует, что я уже на грани, и я, поджав губы, киваю.
– Итак, – Магнус протягивает ей бокал. – За невесту моего сына?
– За семью моего жениха, – говорит она в ответ и большими глотками осушает бокал.
Мать следует ее примеру.
Отодвигаю свой стакан, пить я не собираюсь. Вижу, что и он не пьет, лишь внимательно смотрит на Аду.
– Теперь всё? – скриплю зубами и встаю. – Хотите оставайтесь, только, отец – отдай мне кое-что.
– Мы тоже пойдем, – Магнус поднимается вслед за мной. – Агнесс, пора домой.
Не дожидаясь их, подхватываю Аду под локоть, веду к гардеробу.
– Какое-то крепкое вино, – бормочет она, цепляясь в мою руку. – Что-то меня...
– Придем и сразу ляжем, – заверяю, забираю ее плащ. – Можем переночевать у моих друзей. Поживем несколько дней там. В академию ты больше не вернёшься.
– Нет-нет, – черный плащ оттеняет бледную кожу, она почти прозрачная, кажется перепуганной. – Мне нужно в академию, у меня там вещи, мне нужно.
– Ночуйте у нас, – за спиной самодовольно предлагает Магнус, принимая одежду у гардеробщика. – Места много, тем более, Ада после свадьбы переедет, наверное? – он усмехается.
– Наш дом не проходной двор, Магнус, – веско замечает мать, одеваясь.
– Не нужен нам ваш дом, – отмахиваюсь. – Готова? – изучаю белое лицо Ады. – На улице подышишь. Что ты там ей налил, – оборачиваюсь на Магнуса, но он мой вопрос игнорирует, поправляет плащ.
По ступенькам поднимаемся наверх, в дождь.
Темно, тихо, лишь привычно барабанят капли. Быстро пересекаем аллею, равняемся с нашим домом.
Вместо прощания мать громко хмыкает.
Магнус шагает с нами.
– Провожу, – говорит.
Удовлетворенно киваю. Значит, слово свое сдержит и ключ от обруча мне отдаст.
В академии он останавливается на площадке, ведущей в жилой корпус и хрипловато говорит:
– До свидания, Ада.
Она не отвечает, вижу, что ее совсем развезло от одного бокала, ноги заплетаются. Поднимаю ее на руки и несу по коридору.
– Оставлю тебя в комнате, – тихо поясняю. – Заберу у него ключ и вернусь, хорошо, любимая?
– Я жду, Финн, – она сползает на пол, покачиваясь, толкает дверь. – Не задерживайся.
Ещё бы. Мы снимем ошейник, ей полегчает, и вся ночь будет наша.
В мыслях вспыхивает ее образ, обнаженное тело, до которого я так жаден, и я ускоряюсь, по коридору почти бегу.
– Ну что? – равняюсь с Магнусом.
Он стоит на том же месте, мокрый плащ перекинут через руку, влажные волосы блестят в слабом вечернем свете ламп.
– Поднимемся ко мне в кабинет, – он первым шагает по лестнице. – Покажу тебе одну занятную вещь. Которую у твоей невесты забрал.
Начинается.
Распахиваю плащ и за поясом нащупываю оружие.
Если будет продолжать меня забалтывать – я не сдержусь, просить больше не буду, возьму сам.
В кабинете он спокойно отпирает свой заветный ящик в столе. Но вместе ключа протягивает мне какой-то черный блокнот.
– Почерк невесты ведь знаешь? – спрашивает он с ласковой улыбкой. – Полистай записи. И если они тебя не убедят – давай подождем здесь. Ада явится за блокнотом.
Недоверчиво мну обложку, мельком листаю страницы.
– Явится – и что? – свожу брови. – Зачем ты его забрал, если...– замолкаю и вчитываюсь в ровные строчки.
– Она суккуба, Финн, – мягко продолжает Магнус. – И здесь все ее записи, исследования. Ей нужен этот блокнот. Предлагаю просто немного подождать. Если я прав – то не пройдет и получаса, как она залезет в кабинет.
Его слова опять заставляют сомневаться в Аде. Мне нужно вытрясти из него ключ и уйти. Но я почему-то, неожиданно для себя, соглашаюсь:
– Ладно. Ждём полчаса. Если она не придет – ты больше в нашу жизнь не лезешь.
Отхожу в глубь кабинета. И сажусь в кресло.
Ангелина
Лежу на кровати абсолютно обессиленная, и смотрю на игру теней на пололке. Тело ватное, мысли вялые, перескакивают с одного события на другое, ни на одном не задерживаясь надолго.
Я пробовала алкоголь, и даже напивалась пару раз. Но никогда от одного бокала вина меня не развозило до такого состояния.
Хотя, я и в стрессе таком никогда не была.
– Финн скоро придет, – шепчу вслух, чтобы прогнать звенящую тишину.
Да, Финн скоро придет.
Тело начинает гореть в предвкушении, я почти физически чувствую, как сильные, грубоватые руки ласкают мое тело. Заставляют выгибаться навстречу, подстраиваться, вырывают вздохи острого наслаждения…
Черт! Финн ведь будет думать, что с Адой.
Не со мной, не с Ангелиной – начинающей актрисой, а с этой стервой, на которой все вокруг помешались. В том числе и я, ведь мысли об Аде придают здоровой злости, и помогают прогнать хмель.
– Нельзя мне с Финном, – бормочу, и поднимаюсь с кровати. Сползаю с нее, стараясь прийти в себя. – Нельзя этого допустить!
Почему-то мне кажется менее подлым, если я с Магнусом сексом займусь. Он хоть понимает, что не любовь у него к Аде, а наваждение.
Финн этого не знает.
Финн думает, что любит ее. Что меня любит, а я…
… запуталась.
– Я хочу домой! – тру ладонями лицо, вслух сформулировав настоящую свою цель. – В театре хочу работать, и быть самой собой. На сцене играть, а не в жизни. Не бояться хочу!
Медленно оглядываю комнату, и взгляд упирается в зеркало. Ночами они всегда пугают. Кажется, взглянешь в зеркало ночью, и увидишь там не себя, а нечто совсем другое.
Но сейчас я именно этого и хочу, и подхожу к нему, вглядываясь вглубь. Этот Алекс – он шагнул в зеркало, в наш мир, так может, и у меня выйдет?
Зажмуриваюсь, и всем сердцем желаю вернуться обратно: в город, наполненный криками чаек и солнечным светом, веселыми туристами и смуглыми от загара жителями. Вытягиваю руку, и делаю шаг, почти поверив, что все возможно.
