Текст книги "Под звездным дождем"

Автор книги: Джейн Портер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 9 страниц)

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Шанталь услышала быструю греческую речь, и затем в таверне воцарилась напряженная тишина.

Все молчали, даже старики. Щурясь от солнца и ослепительно ярких бликов, игравших на изумрудно-зеленой воде, все присутствующие напряженно вглядывались в морскую даль.

Шанталь переводила взгляд с одного лица на другое.

Она услышала голос Деметриса. Он говорил так тихо и быстро, что у нее не было надежды понять что-нибудь, но в его тоне нельзя было ошибиться. То, что он увидел, ему не понравилось.

Двое молодых рыбаков на берегу прекратили тянуть сети и повернулись лицом к морю.

Что там происходит?

У Шанталь возникло искушение подняться и посмотреть, но долгие годы выработали у нее терпение. Не задавай слишком много вопросов. Не любопытствуй. Не лезь в чужие дела.

Но спокойная атмосфера в таверне исчезла. Все выжидали.

Эта была лодка. Небольшая парусная частная лодка, и она направлялась прямо в крошечную гавань. Мужчина в лодке бросил якорь и затем спрыгнул в мелкую воду. Он побрел к берегу, и все мужчины в таверне сомкнули ряды вокруг принцессы.

Шанталь чувствовала напряжение, она физически ощущала его. Берег больше не был ей виден, но один из мужчин, рослый, кряжистый грек по имени Зено, поднялся из-за стола, направился к берегу и перехватил молодого моряка, прежде чем тот успел подойти к таверне.

– Этот остров – частная собственность, – послышался низкий голос Зено. – Вы нарушаете границы владений.

Шанталь не слышала, что говорил молодой человек; он жестикулировал, указывая на лодку, но Зено выглядел так, будто ему наплевать на его объяснения. Он покачал черной головой и сложил на груди руки.

– Мы не чиним лодки. Извините.

Незнакомец ответил что-то и засмеялся.

Зено не разделил его веселья. Мужчина попытался пройти мимо него, но Зено быстро протянул руку, схватил его за плечо и швырнул на землю.

– Мы не чиним лодки, – повторил Зено громко и медленно. – Вам нужно немедленно убраться отсюда. Вы поняли?

Очевидно, незнакомец наконец понял, что с ним не шутят, и вернулся к лодке.

– Впечатляющая демонстрация силы, – произнесла потрясенная Шанталь. Никогда ей не приходилось бывать в таком месте, как этот остров.

Деметрис пожал плечами.

– Здесь многие работают ради безопасности острова, – пояснил он. Заметив, что лодка исчезает на горизонте, он протянул ей руку. – Вставайте, давайте пройдемся немного.

Но Шанталь все еще не могла оправиться от потрясения. Люди Деметриса сплотились вокруг нее, образовав живой щит. Она не знает, как у Деметриса и островитян возникли такие тесные отношения, но он прав. Это его люди. Они будут защищать и его, и остров любой ценой.

Деметрис стоял у стола и, нахмурившись, смотрел на нее.

– Вы же не боитесь?

Да, хотела ответить она ему, да, я боюсь.

– Я боюсь уже многие годы.

Но кому она может рассказать об этом? Кому она может довериться?

– Беспокоиться не о чем, – продолжал он более мягким тоном. – Мои люди не допустят, чтобы с вами случилась беда.

Шанталь внезапно пожалела, что много лет назад она не встретила такого человека, как Деметрис.

– Вы правы, – сказала она, заставляя себя улыбнуться. – Все прекрасно.

Поднявшись, Шанталь снова почувствовала смущение. Она ненавидит его общество, даже его попытку успокоить ее: это только усиливает ее одиночество. Ее опустошенность. Когда-то она была самой сильной в семье. Лидером. Старшей сестрой. Примером. В конце концов она оказалась неудачницей. Безвольной. Сокрушенной.

Они вышли из таверны на яркий солнечный свет, который на мгновение ослепил Шанталь, и, подняв руку, она прикрыла глаза.

– Вам нужны очки от солнца? – спросил Деметрис.

– Нет, – ответила она. Ее радует солнечный свет. Солнце обжигало ей глаза, вспыхивая под веками золотистыми искорками, но яркий свет и жара разгоняли тяжелые тучи в ее душе. Она не может жить, жалея себя. Да, ее брак был болезненным, но у нее красавица дочь, которую она любит больше жизни.

Несколько минут они шли молча.

– Расскажите мне о Лилли, – попросил Деметрис, когда они шли по песку вдоль низкой каменной стены, вдыхая соленый морской воздух. – Что любит делать ваша дочь?

– Играть, – ответила она.

Они прошли мимо рыбаков, и два молодых человека, не отрываясь от работы, кивнули Деметрису.

– У нее, должно быть, красивые куклы.

– У Лилли есть несколько кукол, но я стараюсь, чтобы у нее было как можно меньше дорогих игрушек.

Шанталь направилась к воде. Деметрис пошел за ней.

Ее взгляд был устремлен на безбрежное море, легкий ветерок шевелил подол короткой юбки, обнажая стройные бедра.

Тело Деметриса откликнулось вспышкой нетерпеливого желания. Он устал сдерживаться. Устал противиться своему влечению, которое изнуряет его. Но не только его терпение на пределе. Напряжение, которое испытывает Шанталь, ощутимо. Осязаемо. Он чувствует ее отчаяние и разочарование. Она хочет покинуть остров.

Но он поступает так ради ее блага, напомнил себе Деметрис, он делает то, что должен.

– Мой брак тоже был предрешен, – отрывисто произнес он, не зная, почему он делится с ней подробностями своей личной жизни.

Шанталь была заинтригована. Подняв голову, она удивленно посмотрела на него большими голубыми глазами.

– Это принято в таких греческих семьях, как моя. Браки по расчету сближают семьи. Увеличивают богатство. Укрепляют могущество семей. Я не хотел жениться на Катине, несмотря на то что она была очень хорошенькой. Но наш брак оказался удачным. Лучше, чем можно было ожидать.

Шанталь одолевало любопытство.

– И какие действия вашей семьи не понравились вам?

– Слишком долго перечислять. Моя семья… – Деметрис умолк, сложив на груди загорелые мускулистые руки, поросшие темными волосами. – Моя семья хорошо известна. Ее здесь все знают. Знают меня. Знают, кто я и что я сделал.

– Что вы сделали?

Деметрис повернулся к ней. Всего несколько сантиметров отделяли их друг от друга. Теплый ветер шевелил его густые черные волосы и доносил до Шанталь пряный запах его кожи. Ни у кого не было такого запаха, как у него, и чем больше она находилась рядом с ним, тем сильнее становилось желание вдыхать этот сильный, пряный, чувственный аромат.

– Я не всегда занимался бизнесом, который есть у меня сейчас. – В его темных глазах промелькнуло жесткое выражение. – Я происхожу из очень древней греческой семьи.

Шанталь кивком указала на большую греческую виллу на скале.

– Вы выросли в достатке?

– Это я заработал. – Деметрис опустил глаза. – Но вы правы, деньги были. Очень много денег. Но мы не кичились своим богатством. Мы были очень замкнутой и сплоченной семьей. Нужно было оставаться в семье и работать с ней.

Шанталь пыталась прочитать между строк и поняла, что за недосказанностью скрывалось многое. Деметрис уже упоминал о сплоченности и замкнутости своей семьи.

– Каким бизнесом занималась ваша семья?

– Любым.

Она почувствовала, что ее охватывает страх.

– Но вы больше не работаете на семью?

– Нет. – Деметрис, стиснув зубы, смотрел мимо нее. На щеке под ухом у него подергивалась мышца. – И то, чем я занимаюсь сейчас, – важно. Я помогаю людям, а не причиняю им вред. – Он повернулся и посмотрел в лицо Шанталь. – Утром я получил неприятное известие, Шанталь.

Ее бросило в жир, затем в холод.

– Что-нибудь с Лилли?

– Нет.

Она почувствовала немедленное облегчение, но потрясение оказалось слишком сильным. У нее дрожали и подгибались ноги.

– Давайте сядем, – предложил Деметрис, указывая на низкую каменную стену, и Шанталь тяжело опустилась на грубый камень.

Деметрис сел рядом.

– Мне нелегко говорить это, Шанталь, поэтому я буду краток. Вы знаете, что вам угрожали, включая физическую расправу. Очевидно, была совершена еще одна попытка, и она закончилась трагически.

Шанталь замерла. Трагически? Слова Деметриса отдавались в ее ушах, словно удары гонга.

Трагически? Кто-то пострадал? Как? Ее сердце лихорадочно билось, и она испугалась, что не сдержит подступившую к горлу тошноту. Страшный холодный ком встал у нее в горле, не давая дышать, мешая думать.

– Что произошло?

– Кто-то проник в вашу машину… – Он умолк, сурово сжал губы и продолжил: – И она взлетела на воздух, когда Танги, ваш шофер, включил зажигание. Он погиб.

Танги. Погиб? Ему было только двадцать лет. Еще почти мальчик.

– В машине была бомба?

– У кого-то есть очень легкий доступ к вам, – резко сказал Деметрис. – И этот кто-то слишком много знает о вас.

Но в этот момент Шанталь не думала ни о себе, ни о своей безопасности. Танги! Она вспомнила, что всего месяц назад ему исполнилось двадцать лет; он рассказал ей о том, какую вечеринку устроила его девушка в честь его двадцатилетия; как они с друзьями до утра веселились, радуясь своей дружбе и жизни.

И теперь его не стало…

– Как он оказался в моей машине? – спросила Шанталь, задыхаясь от слез. – Он не водит мою машину. Он возит меня в одном из дворцовых седанов.

Деметрис ответил не сразу. Его лицо было мрачно.

– Он собирался помыть и проверить вашу машину. Думал, что вы скоро вернетесь домой, и хотел приятно удивить вас.

Шанталь закрыла лицо руками, прижав ладони к глазам.

Она почувствовала, как рука Деметриса сжала ее плечо.

– С вами ничего не случится, – уверенно сказал он. – Здесь вы в безопасности, и мы не вернем вас в Ла-Круа, пока не убедимся, что там вам ничего не угрожает.

– Я думаю не о себе, – возразила она, отнимая руки от лица. – Танги. Он умер из-за меня.

– Вы не должны так думать. Вам необходимо сосредоточить свое внимание на безопасности. На том, чтобы возвратиться к Лилли.

При упоминании имени дочери у Шанталь сжалось сердце.

– Я скучаю по ней.

– Я знаю. – Деметрис поднялся. – Давайте вернемся на виллу. Нам предстоит серьезная работа.

В течение следующих четырех дней Деметрис часами тренировал Шанталь, обучая ее приемам обороны и нападения.

На пятый день он открыл ключом шкаф и показал ей внушительную коллекцию оружия.

Шанталь в отвращении отшатнулась.

– Я не люблю оружие.

– Вы и не должны любить его, – спокойно сказал Деметрис. Но это не помешало ему показать ей, как обращаться с ним. А потом они снова занялись тренировкой приемов самозащиты. – Вы в порядке? – спросил через час Деметрис, протягивая руку, чтобы помочь ей подняться.

– Да, – Шанталь тяжело дышала, устав от изнурительных упражнений. Она позволила ему помочь ей встать на ноги.

– На сегодня достаточно. Я заставил вас работать слишком много. Вы заслужили передышку.

– Вы уверены? – спросила она с деланным безразличием, пытаясь скрыть противоречивые чувства. Ей нравится быть с ним. И в то же время она ненавидит, когда он рядом. Ей хочется большего.

– Совершенно уверен. Я добрый. Иногда. – Деметрис протянул ей полотенце и бутылку воды. – Увидимся за ужином.

– Прекрасно.

Поднявшись к себе в кабинет, Деметрис сел за стол и прочитал письма, адресованные принцессе, которые были перехвачены службой безопасности Мелио. Стопка писем была выше, чем он ожидал. Целых двенадцать штук.

Письма – длинные и бессвязные – были написаны от руки. Они вызывали чувство гадливости. Просматривая их, Деметрис почувствовал, как у него по телу пробегают мурашки, несмотря на то, что он не раз сталкивался с различными проявлениями психоза и раболепия.

Он выхватывал глазами отдельные места.

Ты принадлежишь мне, Шанталь. Мы принадлежим друг другу. Никто не любит тебя так, как я.

Деметрис взял другое письмо.

Я не могу жить без тебя. Я должен обладать тобой. Я должен быть с тобой. Я знаю, что ты чувствуешь то же самое.

Еще одно письмо.

Дорогая, любимая, почему ты не отвечаешь? Зачем играть в эти игры? Приди ко мне сейчас же. Не вынуждай меня наказывать тебя. Я не хочу делать тебе больно.

Письма приходили в течение трех месяцев. Первые посылались с промежутком в две недели, но постепенно они стали приходить все чаще и чаще, а затем отправитель начал отсылать их каждый день.

Деметрис взял последнее письмо, полученное дворцовой охраной всего несколько дней назад.

Не думай, что ты сможешь спастись от меня, Шанталь. Если я не могу обладать тобой, то ты не достанешься никому. Ты понимаешь?

Этот тип глубоко заблуждается, подумал Деметрис, изучая последнее письмо, написанное неровным, корявым почерком, отражающим гнев и одержимость автора. Он сложил письма в стопку и перетянул их резинкой. Никто не подберется к Шанталь, чтобы причинить ей вред. Сначала им придется иметь дело с ним.

Шанталь приняла ванну, отдохнула и теперь перебирала одежду в шкафу, пытаясь найти что-нибудь подходящее, чтобы надеть к ужину.

Это ее двенадцатая ночь на острове, пятый ужин с Деметрисом. И каждый раз совместный ужин превращался для нее в настоящую пытку. Она снова чувствовала себя как подросток, одолеваемый безнадежным желанием. Деметрис, конечно, не имеет об этом ни малейшего представления.

Ее кожу покалывало. Груди были болезненно чувствительны. Она давно не испытывала такого животного желания, и от его интенсивности нервы, натянутые до предела, готовы были лопнуть.

Жгучие слезы появились у нее на глазах. Ей нужна любовь, секс и чтобы завтра не наступило никогда. Любовь и секс и одна долгая, бесконечная ночь.

Она хочет такую ночь, в которой не будет сожалений. Ночь, в которой не будет ошибок. Ночь всех ночей…

Но этого не произойдет, сердито напомнила себе Шанталь, разгневанная буйством своих ощущений. Она переполнена гормонами и потребностями, которые никогда не будут удовлетворены. Она ведет себя глупо, по-девичьи, а ведь ей уже тридцать лет. Тридцать! Как можно принимать физическое влечение за потребность в эмоциональной близости? Как можно думать, что секс – даже самый невероятный – может дать какой-нибудь ответ?

Шанталь нетерпеливо вытащила из шкафа длинное кремовое платье и отнесла его на кровать. Надев кружевные трусики бледно-голубого цвета, она облачилась в платье, расшитое голубым бисером.

В платье не было ничего необычного, но тончайшая ткань и изящная вышивка превращали его в произведение искусства.

Немного успокоившись, Шанталь посмотрелась в зеркало. После утреннего пребывания на солнце щеки у нее порозовели. Она поняла, что ей нужен не просто секс. Она хочет секса, любви и возможности жить настоящей жизнью – жизнью, в которой она будет обыкновенной женщиной, мечтающей об обыкновенных вещах.

Она хочет жизни, в которой кто-то добрый и сильный будет любить ее. Она хочет жизни, в которой мужчина будет ценить, обожать и защищать ее. Она хочет мужчину, который полюбил бы ее по-настоящему – сердцем, разумом, телом и душой.

Шанталь нашла Деметриса на террасе. Он стоял к ней спиной, глядя на океан, и разговаривал по телефону. Какой счастливец, с внезапной завистью подумала Шанталь. Может позвонить, кому и когда захочет. Должно быть, Деметрис услышал ее шаги. Потому что быстро повернулся. Кивнул ей. Но вместо того, чтобы повесить трубку, он протянул ее Шанталь.

– Кое-кто не может лечь спать, пока вы не пожелаете ей спокойной ночи.

Шанталь замерла, не веря своим ушам. Она подняла на Деметриса глаза, не в состоянии поверить его словам.

Он ободряюще улыбнулся.

– Ваша дочь ждет.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

В тот момент, когда Шанталь думала, что больше не выдержит, когда пустота грозила полностью овладеть ее душой, она получила этот подарок.

Шанталь встретилась взглядом с Деметрисом. Она пыталась заговорить, хотела поблагодарить его, но не могла выговорить ни слова.

– Она ждет, – мягко напомнил он ей.

Шанталь кивнула и, дрожа, взяла трубку.

– Лилли! – Она задыхалась, и слезы заструились по ее лицу, когда до нее донесся голос дочери.

– Мамочка! – вскричала Лили. – Мамочка! Мамочка!

Это было невыносимо. Шанталь стиснула зубы.

– Как ты, детка?

– Хорошо. Я скучаю по тебе.

– Я тоже очень скучаю.

Следующие несколько минут они болтали обо всем на свете. По словам Лилли, тетя Джоэль приехала в Ла-Круа, чтобы провести с ней время, и Шанталь безмолвно вознесла сестре благодарственную молитву. Лилли рассказывала обо всем, чем она занимается: уроки музыки, танцев, иностранных языков, занятия в школе. По настоянию семейства Тибоде Лилли была очень загружена.

– Но когда ты вернешься домой? – спросила наконец девочка. – Я хочу, чтобы ты была со мной. Я хочу, чтобы ты приехала домой.

– Я тоже хочу быть дома, – ответила Шанталь, чувствуя, что у нее вот-вот разорвется сердце. Она сделала глубокий вдох и постаралась придать уверенность своему голосу. – Я скоро вернусь.

– Обещаешь?

– Да. – Слезы вновь выступили у нее на глазах, но ей удалось удержать их. – Веди себя хорошо, дорогая. Слушайся бабушку и дедушку.

– Я слушаюсь.

– Знаю. Просто… – У Шанталь дрогнул голос, и, закрыв глаза, она прижала руку ко рту. Она не может сделать этого, не может сказать «до свидания».

Она почувствовала на спине руку Деметриса и, подняв глаза, увидела, что он ободряюще смотрит на нее темными глазами.

Она снова сделала глубокий вдох и взяла себя в руки.

– Я люблю тебя, – сказала Шанталь окрепшим голосом. – И я жду не дождусь, когда увижу тебя и узнаю, чему ты научилась, пока меня не было. Ты не забудешь и расскажешь мне все, как только я приеду домой?

– Я нарисую тебе картинку.

У Шанталь сжалось сердце.

– Правда?

– Я нарисую много картинок – целую книжку, чтобы ты все увидела.

– Мне бы очень хотелось. Очень.

На линии воцарилось молчание, и затем послышался внезапно ставший серьезным голос Лилли:

– Я люблю тебя, мамочка.

Как будто Лилли повзрослела за одну ночь. Шанталь закусила губу, представив лицо дочери с тонкими нахмуренными бровками.

– Я люблю тебя, малышка. Спи крепко.

– Ты тоже, мамочка. Пока!

Шанталь молча протянула Деметрису телефон. Она не могла поднять на него глаза. Ей пришлось отвернуться. Она смотрела на темно-синие волны, на которых играли отблески заходящего солнца.

– Спасибо, – хрипло сказала Шанталь, сдерживая слезы. – Это самый замечательный подарок.

Деметрис ничего не ответил и сунул телефон в карман.

– Это все ваша сестра, – ворчливо сказал он. – Она приехала в Ла-Круа, зная, что нам нужна ее помощь, чтобы устроить этот звонок.

– Она могла не делать этого.

– Конечно. Но сестры обожают вас. Обе. Я целую неделю разговаривал с ними…

– Разговаривали?

– Вы – их кумир, – продолжал Деметрис, как будто она не прерывала его. – Они на все пойдут ради вас.

– Но я старшая сестра, – сказала Шанталь, не желая распространяться на эту тему, потому что разговор с Лилли разволновал ее.

– Даже старшие сестры иногда нуждаются в помощи. – Деметрис не сводил с нее напряженного взгляда. – Им ненавистно думать, что ваш покойный муж плохо обращался с вами.

Шанталь окаменела. Она была удивлена и расстроена.

– Он умер. Теперь это не имеет значения.

Наступило молчание.

– Не имеет значения, что ваш муж жестоко обращался с вами, применяя физическую силу?

Она подняла на Деметриса глаза, чувствуя, что ничего не понимает. Этот разговор неприятен ей, а им еще предстоит совместный ужин.

– Он не был плохим человеком; просто у него была проблема: он легко терял самообладание, но всегда потом извинялся.

Деметрис дал ей договорить. На его лице не отразилось никаких чувств, но ему было неприятно слышать ее слова. Шанталь даже не понимает, что говорит. Она не была причиной его гнева: он срывал на ней свое зло. Однако Арману удалось разрушить ее уверенность в себе, и теперь она чувствует себя беспомощной.

– Вы не должны винить себя в слабостях вашего мужа. Проблема была у него. Не у вас.

– Но я все равно виновата, – тихо возразила она. – Я хотела, чтобы у нас была семья. Мне казалось, если я пойму, что именно делаю неправильно и исправлюсь, мы станем настоящей семьей, и мысль об этом очень многое значила для меня.

– Почему?

– Не знаю. Может быть, потому, что я слишком рано лишилась родителей. – Поэтому она была потрясена, когда поняла, что новая семья презирает ее. Ей никогда не приходило в голову, что Тибоде возненавидят ее. За что? Они ведь сами выбрали ее.

Деметрис скривил губы, в глубине души насмехаясь над собой.

– Семья важна, – согласился он, чувствуя, что приходит в ярость.

– Давайте больше не будем говорить об этом.

– Но, возможно, нам следует поговорить об этом. Пора, вероятно, открыть эти секреты.

– Но какая от этого польза? – Шанталь попыталась улыбнуться, стараясь вести себя непринужденно. – Что гласит старая поговорка? Что прошло, то быльем поросло? Что бы мы ни говорили, это не изменит… – она умолкла, увидев, что Деметрис стремительно направился к ней.

Шанталь в испуге сделала шаг назад.

– Может быть, это изменит будущее, – с вызовом заявил Деметрис.

– Будущее нельзя изменить, – слабо запротестовала Шанталь. – Это то, что еще не произошло.

Деметрис подошел к ней так близко, что Шанталь почувствовала жар, исходящий от его сильного тела.

– Скажите, что пугает вас?

– Вы.

– Я пугаю вас?

Этот вопрос заставил Шанталь поднять голову, и они встретились взглядом.

В его темных глазах горело такое неприкрытое желание, что по ней пробежала дрожь.

– А ваша жизнь? – Его губы скривились в недружелюбной усмешке. – Она не пугает вас?

Шанталь промолчала, пытаясь разобраться со своими чувствами. Мысли одна за другой проносились у нее в голове.

Деметрис склонился над ней, и она увидела, как от гнева он стиснул зубы. Несмотря на то, что днем он побрился, у него уже пробивалась щетина. Темные глаза гневно сверкали.

– Вас не пугает, что вы похожи на мышонка, посаженного в клетку? Что вы в ловушке? Что вы целиком зависите от чужой воли? Что в вашем мире все могут распоряжаться вашей жизнью… кроме вас?

– Я не мышонок. И я не в ловушке, – солгала Шанталь. У нее стучали зубы. Ее ужаснуло, что Деметрис проник в ее мир. Этот мирок, тюрьма, в которой она оказалась, так же как стыд, который мучил ее от грубого обращения Армана, должен был оставаться ее тайной. Это не подлежит обсуждению. Она не может говорить об этом вслух.

– Вы понимаете, какая опасность угрожает вам? – безжалостно настаивал Деметрис. – Неужели вы не осознаете, как хрупок ваш мир?

Шанталь слышала его голос, видела движение губ, но страх парализовал ее тело и разум. Она замкнулась в себе, не зная, что ответить.

– Когда вы посмотрите правде в глаза? Вы должны вступить в схватку с вашей жизнью…

– У меня прекрасная жизнь.

– В самолете вы не назвали ее такой. Разве вы не признались, что жалеете о том, что сделали? Не вы ли сказали тогда, что вам следовало бороться за счастье?

– Не говорите о том, что произошло в самолете! То не был обычный разговор. И та ночь не была обычной. Я думала, что мы погибнем. Вы вынудили меня разговориться, и я не смогла остановиться вовремя.

Деметрис улыбнулся.

Шанталь с трудом проглотила ком, вставший в горле.

– Та ночь, крушение самолета и то, что произошло на острове, не вписываются в реальную жизнь.

Деметрис бросил на нее многозначительный взгляд.

– И даже секс?

– Даже секс, – ответила она и вздернула подбородок, чтобы показать Деметрису, что она светская женщина, для которой невероятный секс на берегу океана – совершенно привычная вещь.

– Так вы говорите, что секс не является частью вашей реальной жизни?

Покраснев, Шанталь тщетно пыталась найти ответ. Она имела в виду совсем другое и не подозревала, что он умышленно придаст ее словам другое значение.

– Я вдова.

– Но ведь у вас, несомненно, были близкие друзья мужского пола?

– Нет.

– Вы ни с кем не встречались?

– Нет. – Шанталь снова покраснела, ее бросило в жар. – Это не входит в мою роль.

– Я не подозревал, что ваша роль имеет такие жесткие ограничения.

– Она имеет… незыблемые правила. – Она умышленно не повторила слова Деметриса. – Выйдя замуж, я вошла в могущественную королевскую семью, и моей дочери предстоит наследовать трон…

– Она маленькая девочка. Вы – взрослая женщина. У вас есть право на личную жизнь.

– У меня есть личная жизнь. Я обожаю дочь.

– Вы живете только ради дочери?

– Она нуждается во мне. Ей только четыре года.

Он пристально посмотрел на Шанталь темными глазами.

– Что произойдет, когда она вырастет?

Отчаяние охватило ее. Она не хочет думать о далеком будущем, не может вообразить его. Ей кажется невозможным прожить даже сегодняшний день.

– Я не хочу больше говорить об этом.

– Сначала нельзя было говорить о вашем муже, теперь о вашей жизни. Все под запретом, принцесса?

– Да! – рассерженно подтвердила она. Деметрис не признает общепринятых правил, он вторгается в ее личную жизнь. – Для вас. Вы были наняты охранять, а не мучить меня, так что…

– Что?

– Оставьте меня. – Ей нужен не только покой, но и пространство. Деметрис подавляет ее во всем. – Я не могу думать. Мне не хватает воздуха.

– Тогда дышите глубже.

Шанталь в смятении покачала головой. Она была потрясена. Даже Арман не говорил с ней так откровенно. Грубо. Но, с другой стороны, он вообще не разговаривал. Он бил. Он сильно и внезапно ударял ее, набрасывался, когда она меньше всего ожидала этого. Но Деметрис не рассержен, он спокоен. Его спокойствие внушает страх.

– Мне будет легче дышать, когда вы оставите меня одну. – Шанталь выпрямилась во весь рост. Деметрис подавляет ее. Метр восемьдесят пять. Он выше, шире в плечах, сильнее. У него богатырское сложение, и он готов помериться силами со всем миром, а не прятаться от него, как она.

Я не оставлю вас. – Густые ресницы прикрыли темные глаза. – И я никогда не оставлю вас одну.

– Тогда я уйду.

– Почему?

Это был почти шепот, и, резко подняв голову, она встретилась с взглядом пылающих темных глаз; слишком поздно она поняла, что его сжигает тот же огонь, что ее.

Как в ту ночь на берегу океана.

Шанталь долго смотрела ему в глаза, забыв обо всем на свете.

Боже! Никто никогда не смотрел на нее так.

– Не надо, – прошептала она, чувствуя себя так, будто падает в пропасть. Он подводит ее к краю, в смятении подумала она. Он ведет ее к катастрофе, и она не противится ему.

– Я ничего не сделал, – резко возразил он, и ей показалось, что его голос обволакивает ее, лаская ей кожу. Шанталь почувствовала, как тяжестью наливаются ее груди, напрягаются соски, и все, что она ощутила в ту ночь на берегу, все, о чем она мечтала, возвращается к ней, накатывая волна за волной.

Волны желания.

Когда Деметрис смотрит на нее так, она снова чувствует себя молодой. Когда он смотрит на нее так, она хочет быть настоящей женщиной. Не фарфоровой куколкой на полке, не хорошенькой принцессой, позирующей для журнальных обложек.

Шанталь сдалась и прижалась к Деметрису, затаив дыхание.

Он притянул ее к себе. У нее закружилась голова, когда его ладонь приняла тяжесть ее полной, болезненно чувствительной груди.

Вот так мужчина должен обнимать женщину. Она всегда хотела, чтобы ее обнимали именно так. Крепко. Надежно.

На какую-то долю секунды Шанталь представила себе жизнь, которая могла бы быть у нее. В объятиях этого грека она была бы в безопасности: его сильное тело было бы защитой от всего мира…

Он завладел ее губами, и Шанталь, вцепившись пальцами в его рубашку, умоляла бога, чтобы он помог ей выстоять.

Помни, что ты принцесса. Помни, в каком ты положении. Если это не помогает, вспомни о Лилли. И, вспомнив, она оттолкнула его. Все силы души и тела потребовались для того, чтобы отойти от него, но все-таки ей удалось сделать это.

Шанталь отступила на шаг, на два и наконец оказалась посередине комнаты. Она смотрела на Деметриса так, словно он – мираж, игра ее воображения.

– Что ты сделал со мной?

– Не я. Ты сама.

Шанталь покачнулась и почувствовала, как тонкая шелковая ткань платья коснулась ее ног сзади.

– Это не я. Я не такая.

– А ты сказала, что секс не является частью твоей жизни, – Деметрис презрительно усмехнулся. – Но ты женщина, которая рождена для того, чтобы быть любимой.

Подняв руку, Шанталь сделала протестующий жест, и блеск обручального кольца резанул ей глаза. Она сжала пальцы, чувствуя, как сапфир врезается в ладонь. Ее затошнило.

Какой кошмар. Бесконечный, страшный сон.

Филипп и Катрин Тибоде, родители Армана, настояли, чтобы она продолжала носить кольцо, так же как они настояли на том, чтобы она жила той же жизнью, что и до смерти Армана. И так должно быть. Много лет назад она согласилась на это. Это сделка, которую ей пришлось заключить, и она должна выполнять все условия.

Да простит ее Бог за то, что подписала брачный контракт, который не понимала.

– Не целуй меня, – сказала Шанталь, пытаясь выглядеть выше и сильнее, чем она чувствовала себя. – Обещай, что больше никогда не поцелуешь и… не дотронешься до меня.

– Не могу.

– Не можешь?

– Не обещаю, – поправился Деметрис. – Я не даю обещаний, которых не могу сдержать.