Текст книги "Сердце красавицы"

Автор книги: Джейн Портер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 7 страниц)

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

– Уроки? – переспросила Джеслин. – В субботу?

Шариф кинул на нее быстрый взгляд.

– Ты не работаешь по субботам?

– Детям необходим отдых. К тому же сейчас каникулы.

– Им нужно выучить материал.

– Они его выучат, не беспокойся. Но сначала им надо хотя бы немного отдохнуть от школы, побыть с тобой.

– Передай им, что я присоединюсь к ним в полдник за чаем после того, как вы позанимаетесь.

– О, добрейший король Фер, – не скрывая иронии, проворковала Джеслин. Начав говорить о его детях, она позабыла о своих невеселых мыслях и о том, что сидит перед ним, укутавшись в покрывало. – Ваше пожелание будет исполнено.

– Это что еще за цирк? – сощурился Шариф.

Ее глаза вызывающе сверкнули.

– Ты неделю не видел своих дочурок и собираешься сделать им одолжение, присоединившись к ним за чаем?!

Джеслин опять поразилась тому, как изменился Шариф. В далеком прошлом, когда они еще были вместе, он был страстным любовником и вместе с тем внимательным, чутким человеком. Тогда она нисколько не сомневалась, что он станет прекрасным отцом. Все оказалось совсем не так…

– Что с тобой случилось? – гневно спросила она, чтобы скрыть свое разочарование.

– Только не сейчас, – нетерпеливо сказал Шариф. – У меня нет времени.

– Тогда я тебе сама отвечу. Ты не Шариф Фер, которого я знала и кем восхищалась, потому что он умел сопереживать друзьям и заботился о тех, кто был ему близок. Сейчас ты шейх, но никто и ничто не сможет заставить меня восхищаться холодным и безразличным человеком.

– У меня есть обязанности.

– У тебя они были и тогда, когда ты жил в Лондоне, но это не мешало тебе оставаться хорошим парнем.

– На этот счет спроси мнение живущих в Сарке людей. Довольны ли они тем, что у них есть работа и стабильный доход?

– А разве твоя жизнь – полная? У тебя есть три замечательные дочки, а ты исключил их своей жизни.

– Я забочусь о них. Разве этого мало?

– Заботишься? – хмыкнула Джеслин. – Ты последний раз видел их неделю назад, и то мельком. И почему-то я уверена, что раньше твои встречи с ними были не намного дольше.

– У них есть няня. К тому же сейчас появилась ты.

– Но им нужна не я! Ты им нужен! – в сердцах воскликнула она.

– Мне жаль, что я разочаровал тебя как отец своих детей, но поверь, я стараюсь. В детстве я тоже видел своих родителей не часто, но знал, что они заботятся обо мне.

– Заботятся или любят? – уточнила девушка.

– Джеслин…

– Ответь мне на один вопрос, Шариф. Если бы у тебя были не дочки, а сыновья, ты бы так же их игнорировал?

Его лицо вдруг потемнело.

– Как ты смеешь?!

– Как я смею? – повторила за ним Джеслин, прямо встречая его взгляд, не сулящий ничего хорошего. – Легко. Я смею говорить тебе это после того, как ты почти заставил меня приехать сюда, поскольку тебя беспокоили твои дети. Ты сказал, что нуждаешься, чтобы кто-нибудь сказал тебе правду. Так вот, сейчас я знакомлю тебя с правдой. Твоим детям не нужны ни няня, ни учительница, ни детский психолог. Им нужны любящие родители, а так как матери у них нет, значит, им необходим ты.

– А как те люди, о чьем благополучии я должен заботиться? Может, сказать им, что моим дочкам нужнее, чтобы я все свое время проводил с ними, а свои проблемы они пусть решают сами, не забывая платить налоги?

– Ты извращаешь мои слова. Тебе не требуется посвящать им все свое время, но лучше организовать его так, чтобы проводить с ними хотя бы по полчаса каждый день. – Джеслин покачала головой. – Я не могу поверить, что ты стал таким, Шариф. Может, ты хороший шейх, может, даже лучший среди всех, но мне больше нравился тот Шариф, которого я знала в Лондоне.

Ноздри Шарифа затрепетали, но он вышел, не проронив ни слова. Джеслин было все равно. Она сказала ему правду, на которой он настаивал, и от нежелания признать ее, правда в угоду ему не изменится.

Шариф включил душ и, не став дожидаться, пока вода нагреется, шагнул под холодные струи.

Последние слова Джеслин продолжали звучать у него в ушах. Он нравился ей больше, когда не был шейхом? Но с кем, она думает, только что занималась любовью?

Шариф стиснул зубы, чтобы не выругаться. Что он наделал, позволив своему желанию одержать верх над здравым смыслом? На что надеялся? На смену физическому удовольствию пришло эмоциональное опустошение. Впервые за много лет, когда он снова сжимал Джеслин в своих объятиях, ему было спокойно и хорошо, а теперь его сердце вновь саднило от боли, потому что он ушел от единственной женщины, которую когда-либо любил.

Их брак с Зулимой распался, когда однажды, забывшись, он назвал ее Джеслин. С той минуты она отделилась от него, не физически, нет, но эмоционально она стала от него так далека, что, несмотря на все свои попытки, он так и не смог проникнуть за стену ее отчуждения. И с сознанием этой вины перед ней за то, что любит другую, он подчинялся навязчивому желанию Зулимы иметь детей еще и еще. А затем она умерла, так и не простив. Это его вина в том, что его дочки остались без матери…

Шариф яростно вытерся полотенцем, побрился и переоделся.

Впереди его ждал еще один день государственных забот, и для их успешного решения ему нужно как можно быстрее забыть о личных проблемах. Впрочем, ему это всегда удавалось.

Когда дворецкий Шарифа удалился, чтобы принести завтрак ему в кабинет, дверь без стука открылась.

Шурша черным шелковым платьем, вошла его мать.

– Тебе следовало хотя бы постучать, – устало сказал он, думая о том, что пора что-то предпринимать, чтобы мать наконец перестала считать дворец своей личной собственностью.

– Я хочу, чтобы ты ее уволил, – заявила она.

– Ты выбрала неудачное время для разговора. – По лицу Шарифа прошла судорога. Ему не хотелось говорить о Джеслин, чью постель он покинул только час назад.

– Шариф, я не шучу. Я требую, чтобы ты избавился от нее. Как ты осмелился поселить ее в спальне своих сестер?

– Моих сестер уже давно нет, – спокойно ответил он, хотя в нем начинал закипать гнев. – И в этой спальни уже ночевали многие. Например, последней была жена шейха Аль-Буреми три недели назад.

– Но это совсем другое! Как ты мог поселить туда женщину, которой от тебя ничего не было нужно, кроме денег!

Когда-то у него имелись сомнения в причастии его матери к тому, что случилось девять лет назад. Однако с того времени он узнал ее лучше, поэтому уже давно был уверен в том, что без ее участия тогда не обошлось. И все же она его мать…

На лице Шарифа не отразилось никаких эмоций. Ему это и раньше всегда удавалось, но на второй год их супружеской жизни Зулима заявила, что ей ненавистны проявления каких-либо чувств, особенно с его стороны. Она пускала Шарифа в свою постель, но лишь ради их будущих детей, и не скрывала своего облегчения, когда он ее покидал.

Может, эта привычка так укоренилась в нем, что он спешно ушел от Джеслин, хотя этого ему совсем не хотелось? Или таким образом он кого-то наказывал? Но только кого? Джеслин за боль, которую он причинил Зулиме, или себя самого?..

– Шариф! – высокий пронзительный голос его матери нарушил его размышления.

– Она мне нужна, – сказал он правду. – А теперь извини, мне нужно сосредоточиться на вещах более важных, чем твое нежелание видеть американку в западном крыле.

– Что значит «она мне нужна»? – словно не слыша его, потребовала королева Рейна.

– То и значит, что она нужна мне и моим детям.

– Чушь. Она не была нужна ни твоим сестрам, ни тебе, ни девочкам.

– Не согласен. Джеслин чудесный человек. И мне, и моим сестрам повезло, что мы познакомились с ней. Как и моим дочкам, потому что она согласилась приехать в свой отпуск. – В этом месте Шариф немного покривил душой. – А теперь, мама, извини, у меня впереди долгий день и я не хочу начинать его со спора с тобой. Ты проявишь мудрость, если уйдешь прямо сейчас.

– Я знаю, что ты был у нее, – презрительно бросила Рейна.

Шариф покачал головой.

– Хотел бы я знать, как ты вытягиваешь из людей информацию. Угрожаешь или просто приплачиваешь?

На щеках его матери проступили красные пятна, но она не отвела взгляд.

– По крайней мере я поступаю так во благо государства!

– Вот как? Тогда начни делать это благо прямо сейчас и для начала покинь мой кабинет.

– Шариф, твой долг…

– Заботиться о тебе, я знаю. Но если ты сейчас не уйдешь, я расскажу моим братьям, что наша мать не гнушается оскорблениями, шантажом и запугиванием, – с угрозой в голосе предупредил Шариф. – И я сомневаюсь, что тогда они будут терпеть тебя, как это делаю я. Но учти, и мое терпение уже на исходе.

Джеслин и девочки сидели в библиотеке. До обеда оставался еще час, но малышки уже выглядели уставшими.

– Папа правда уже дома? – вдруг спросила Джинан, подняв голову от тетради.

На Джеслин устремились три пары темных глаз, и в них она прочла недоверчивость и радость. Девушка поняла, что их сдержанность, с которой они говорили об отце, показная, как и робость и послушание, проявляемые ими в его присутствии.

– Он обещал прийти к вам в полдник и выпить с вами чаю, – мягко улыбнулась она.

– А сколько еще до полдника? – оживилась Такия.

– Четыре часа, – опередила Джеслин Джинан.

– Так долго, – простонала Сабия.

– Целая вечность, – уныло согласилась Такия.

Джеслин не могла видеть их такими удрученными.

– Как насчет небольшого перерыва? – стараясь казаться веселой, спросила она. – Может, поиграем во что-нибудь?

– Нам нельзя, – буркнула Джинан.

– Почему вам нельзя играть?

Джеслин вздрогнула, услышав за спиной голос Шарифа. Девочки также были удивлены его появлением, поэтому приветствовали отца с небольшим опозданием.

– Вы вернулись, отец, – хором сказали они, склонив головы.

– Да. Хорошо быть дома.

Шариф подошел к ним. Джеслин не знала, как себя вести, но ей казалось нелепым смотреть на сестричек, которые по-прежнему стояли, не поднимая головы.

– Девочки, садитесь. Может, кто-нибудь из вас хочет показать папе, чем мы занимаемся? Джинан, не желаешь начать? – спросила она, когда никто из малышек не откликнулся на ее предложение.

Старшая дочь Шарифа почти с испугом посмотрела на нее.

Джеслин услышала, как вздохнул Шариф. Он, как и все, без сомнения, чувствовал неловкость, которая повисла в воздухе. Девушка не представляла, как этому помочь. Шариф совсем не знал, о чем говорить со своими детьми.

– Сегодня мы читаем, – начала она, чтобы как-то разрядить обстановку, – а затем у нас урок рисования, и мы постараемся изобразить в красках то, что узнали из рассказов. – Джеслин послала в сторону девочек ободряющую улыбку. – Все мы уже хорошо умеем читать, верно?

– Я еще не очень хорошо читаю, – призналась Такия, с робостью поглядывая на отца.

– Нет, у тебя очень хорошо получается, – успокоила сестренку Джинан.

– Да, это правда, – кивнула Саба.

Джеслин с любовью и гордостью посмотрела на трех девочек, к которым за две недели успела привязаться.

– Уверен, что когда ты еще немного подрастешь, то будешь читать не хуже Джинан и Сабы, – сказал Шариф.

Такия с надеждой посмотрела на отца.

– Правда? А откуда ты знаешь?

– Когда ты была маленькой, то очень любила жевать страницы, – сохраняя серьезное выражение лица, ответил Шариф, но глаза его улыбались.

Саба спрятала смешок в кулачок, Такия хихикнула, а Джинан посмотрела на отца со смешанным чувством удивления и недоверия.

– А я что любила делать? – поинтересовалась Саба.

Шариф расположился на стуле рядом со своими дочками.

– Больше всего ты любила покричать, – не задумываясь, сообщил он.

Саба и Такия прыснули со смеха, и только Джинан продолжала пытливо смотреть на отца.

– А какая была Джинан? – продолжала допытываться Саба.

Шариф перевел взгляд на старшую дочь.

– Такая, какая она сейчас. Рассудительная и серьезная. И она никогда не жевала страницы и не кричала.

– Никогда-никогда? – не поверила Такия.

– Никогда, – подтвердил Шариф. – Она всегда все делала правильно.

– Неправда! – воскликнула молчавшая до этой минуты Джинан. – Если бы я все делала правильно, наша мама бы не умерла и нам бы не пришлось уехать в Англию.

В библиотеке снова стало тихо. Пока Джеслин лихорадочно думала, что сказать, Шариф погладил Джинан по голове.

– Ты все делала правильно, – мягко повторил он. – Вы уехали в Англию, потому что ваша мама хотела, чтобы вы учились в той же самой школе, в которой училась она.

– Нам там не нравится, – угрюмо сказала Саба.

– Там плохо, – кивнула Такия.

Шариф проглотил ком в горле.

– Если в конце лета вы не захотите туда вернуться, мы все вместе подумаем над тем, где вы будете учиться дальше.

– Мисс Хитон может нас учить! – живо произнесла Саба и повернулась к Джеслин: – Вы бы стали нашей учительницей, правда?

Джеслин была тронута до глубины души, но ответила осторожно:

– Я была бы рада, но вдруг я вам надоем до конца лета?

– Никогда! – громко сказала Джинан. – После смерти мамы нам больше ни с кем не было так хорошо.

Джеслин заметила, как насторожился вдруг Шариф. В эту минуту дверь открылась, и еще до того, как мать Шарифа вошла в библиотеку, в комнате раздался ее голос:

– Мисс Хитон, почему дети до сих пор не занимаются?

– Я освободил их до конца дня, – сказал Шариф.

– Шариф? – смешавшись, воскликнула королева Рейна. – Ты здесь? То есть, конечно… Я просто думала, мне сказали… ты говорил, что присоединишься к детям во время полдника…

– Я передумал. Сейчас мы идем обедать, а затем все вместе решим, как нам провести день.

Такия и Саба засияли, и даже Джинан не удержалась от улыбки.

Во время обеда взгляд Джеслин невольно возвращался к Шарифу. Она не знала, что заставило его пересмотреть свое отношение к дочерям – ее слова или что-то другое, – но в эту минуту Шариф старался сделать то, что ему нужно было начать делать давно – он стал уделять внимание своим детям. Иногда, когда он вдруг беспомощно замолкал, на помощь ему приходили Саба или Такия.

Джеслин с возрастающей радостью следила за тем, как с каждой минутой между ними крепнет взаимопонимание и они превращаются в настоящую дружную семью. Конечно, всем им еще предстоял долгий путь, но начало было положено. Сама будучи сиротой и не имея своей семьи, она как никто другой понимала, что семья – это самое ценное, что может быть в жизни, и как важно ее беречь.

– А что мы сегодня будем еще делать? – спросила Саба, самая бойкая из сестер.

– Как вы смотрите на то, чтобы искупаться в бассейне?

– В лягушатнике? – недоверчиво спросила Джинан.

Шариф посмотрел на свою старшую дочь.

– Ты хочешь купаться в лягушатнике?

– Нет. Но бабушка сказала, что мы можем купаться только там.

Шариф сделал сосредоточенное лицо и откинулся на спинку стула. Все три девочки замерли в ожидании его ответа.

– Тогда мне жаль, но я должен сказать, что… – он сделал паузу, и над столом разнесся дружный вздох разочарования, – что ваша бабушка была не права, – с лукавой улыбкой закончил он.

Джеслин выдохнула, только сейчас осознав, что ждала его ответа с не меньшим напряжением, чем девочки.

Их взгляды встретились, и от теплоты его серебристых глаз ее сердце перевернулось.

В последний раз Шариф смотрел на нее так девять лет назад.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Джеслин стояла перед оградой вокруг бассейна, который нельзя было назвать иначе как островным раем посреди пустыни, окруженным бугенвиллеями и пальмами. В центре возвышалась скала, с которой падал водопад в бассейны, представляющие собой лагуны с пляжем из золотого песка. Бассейны были соединены между собой веревочными мостами.

Все было красиво, экстравагантно и, как подозревала Джеслин, стоило фантастических денег. Тем удивительнее было сознавать, что она не знала о существовании этого райского места.

– Что скажешь? – раздался рядом с ней голос Шарифа.

– Невероятно, – потрясенно сказала она.

– Строительство завершилось только два месяца назад. Этот уголок создавали специально для детей.

– Тогда почему они мне ни разу о нем не говорили?

– Они о нем не знают, – с кривой улыбкой сказал Шариф и, видя недоверие в ее лице, пояснил: – Моя мать считает это обыкновенной прихотью какого-нибудь тщеславного миллионера из Дубаи, неприличной для правителя Сарка. Она разрешает девочкам купаться в надувном бассейне, и то только в особых случаях.

Джеслин засмеялась.

– Плавание в надувном бассейне в «особых случаях». Оригинально.

– Она считает, что такие забавы только испортят характер девочек.

Джеслин стала серьезной.

– Как ни странно это признавать, но в том, что касается этого бассейна, я согласна с твоей матерью – это чересчур дорого и экстравагантно. Однако меня больше волнует то, что она говорит твоим детям.

– Например?

– Например, что они не должны отвлекать тебя от государственных дел.

– Что?!

– Девочки сказали мне, что она запретила им говорить с тобой, поскольку у тебя много дел.

– Глупость какая. Я хочу, чтобы они посвящали меня в свои дела.

– А ты им об этом говорил? Они знают о твоем желании?

– Мне казалось это само собой разумеющимся.

– Для тебя, может, и да, а вот они слышат, что тебя нельзя беспокоить.

– Меня нельзя беспокоить? – с расстановкой переспросил Шариф.

Джеслин кивнула и оглянулась.

– Кстати, почему они сейчас не с тобой?

– Их няня сказала, что после обеда им нужно вздремнуть и что нельзя купаться сразу после еды.

– Но прошел уже час.

– Возможно, снова не обошлось без моей матери, – помолчав, сказал Шариф.

– Шариф, она меня тревожит, – честно призналась Джеслин. – Мне кажется, она стала еще более… э-э… нетерпима.

– Мои братья это тоже заметили. Заид отказывается вспоминать, что она наша мать, и иметь с ней что-либо общее. Халид вообще живет в пустыне.

– То есть они оставили мучиться с ней тебя.

– Ты подобрала замечательно правильный глагол, – хмыкнул Шариф. – Мне с детства внушали, что я должен заботиться и защищать ее, но весь вопрос в том, кто из нас еще больше нуждается в защите. – Он помолчал. – Мне тяжело говорить об этом.

– Со мной?

– Нет, не с тобой. Просто мне не хочется затрагивать тему матери. – Шариф посмотрел ей в глаза. – Ты остаешься единственным человеком, с которым я могу быть самим собой. Не принцем, не шейхом, а просто Шарифом. Даже если ты уже считаешь меня другим человеком.

Джеслин опустила глаза.

– Но когда твоя жена была жива… Я не верю, что вы не говорили на личные темы, – сказала она. – У вас трое чудесных детей и…

– Ты говоришь о физической близости, – произнес Шариф странно сдавленным голосом. – Но той близости, что бывает между двумя любящими людьми, у нас не было.

– Зулима тебя не любила? – не поверила Джеслин.

– Однажды я совершил ошибку, которую она мне так и не простила, – негромко заговорил он. – В день своей смерти, когда я держал ее руку в своей, она сказала, что предпочитает умереть, чем жить со мной.

– Что бы ты ни сделал, это не могло быть столь ужасно.

– Святая Джеслин, – прошептал Шариф и, взяв ее руку в свою, поцеловал.

Девушку бросило в жар.

– Так что ты такого совершил? – спросила она дрогнувшим голосом.

Его губы изогнула чуть ироничная улыбка.

– Всего лишь назвал ее твоим именем, когда мы были… вместе.

Их взгляды наконец встретились, и Джеслин почувствовала, что время остановилось. Когда ей стало казаться, что он ее поцелует, Шариф резко убрал руку и грубовато сказал:

– Все было бы иначе, если бы ты вышла за меня замуж.

– Тогда у тебя не было бы твоих замечательных дочурок.

Его лицо ожесточилось.

– Они были бы нашими детьми.

Едва заметно покачав головой, Джеслин проглотила вставший в горле ком.

– Ты стала бы им настоящей матерью, – продолжил Шариф. – Произведя их на свет, Зулима не знала, что с ними делать. В сущности, их растила не она, а целый штат нянь. Когда они были маленькими, мне было проще, чем сейчас: я просто мог взять их на руки, поиграть в лошадку, погулять в саду. – Он улыбнулся своим воспоминаниям, но улыбка почти сразу же угасла. – Я страшусь того дня, когда они повзрослеют и у них появятся другие интересы, а я не смогу объяснить им того, что могла бы объяснить любая женщина…

– Девочки любят тебя, – мягко сказала Джеслин. – А сейчас, когда ты осознал свои ошибки, у вас все будет иначе. Главное, помнить, что никогда не поздно начать все сначала.

– Никогда не поздно… – задумчиво повторил Шариф и вдруг взглянул на нее в упор. – Почему ты меня оставила? Может, после стольких лет ты наконец скажешь мне правду?

– У нас с тобой не было будущего.

– Ложь! – Его глаза засверкали. – Мы могли бы быть счастливы. Почему ты отказалась от того, что нас связывало?

Джеслин на секунду закрыла глаза, пытаясь справиться с нахлынувшими на нее воспоминаниями, когда королева Рейна объявила ей, что она дурочка, если рассчитывает выйти за Шарифа, и перечислила ей причины, по которым он этого никогда не сделает. Оказывается, матери Шарифа было известно о бесплодии Джеслин, и это сразу же сломило ее сопротивление. Королева Рейна знала, как ударить побольнее. Тогда же Джеслин поняла, что мать Шарифа ни перед чем не остановится ради достижения своих целей. И на что тогда стала бы похожа их жизнь?

– Я никогда не нравилась твоей матери.

– Ты хочешь сказать, что разрушила наши отношения только из-за этого?

– Не совсем так.

– Тогда как?

Джеслин сжала кулаки. Оказывается, сказать ему о своем бесплодии было ничуть не проще, чем тогда. Она так и не смогла примириться с тем, что не сможет стать матерью…

– Мне тяжело говорить об этом, – с трудом произнесла она.

– Может, тогда разрешишь мне немного тебе помочь? Позволь, например, сообщить, о чем узнал я.

Она вскинула голову.

– И о чем же?

Шариф негромко рассмеялся, но в его смехе не было юмора.

– Моя мать сказала, что вы заключили обоюдовыгодную сделку. Ты говоришь мне «прощай» и получаешь за это кругленькую сумму.

Если бы в эту минуту вдруг пошел снег, Джеслин и то была бы поражена меньше. На несколько секунд у нее отнялся язык.

– Значит, твоя мать проводила беседы не только со мной, – наконец пробормотала она. Ее грудь словно сдавило обручем от боли. – Не было никакой сделки. Я тебя не предавала. Я сделала лишь только то, что считала лучшим для тебя.

– Ты говоришь правду? – надтреснутым голосом спросил Шариф, сдавливая ее руку.

– Одну лишь правду, ваше высочество. В тот день, когда я приняла решение расстаться с тобой, мы с твоей матерью говорили не о деньгах, а о твоей будущей супруге Зулиме. Она сказала, что вы обручены и через полгода ты на ней женишься. – Джеслин стряхнула его руку и отступила на шаг. – Она оказалась права. Ты женился на Зулиме. – Боль, обида, растерянность вновь овладели ею, глаза защипало от слез. – Какое право ты имеешь обвинять меня, если женился на Зулиме, как и говорила твоя мать? – Она повернулась, чтобы уйти и справиться с неожиданными слезами в одиночестве.

– Куда ты? Мы еще не закончили разговор.

Джеслин увернулась от Шарифа и быстро зашагала прочь от бассейна.

– Джеслин! – властно окликнул ее Шариф, и она услышала его шаги за своей спиной.

Ей было нужно побыть одной, прийти в себя от шока, в который ее повергли его слова. Она отказалась от своего счастья ради него, а Шариф, все это время считая ее предательницей, женился на женщине, которую выбрала его мать, и обзавелся детьми!

Возможно, Джеслин не удалось бы убежать от Шарифа, если бы навстречу ей не попались девочки в сопровождении миссис Фишман.

– Ваш папа сказал мне по секрету, что он построил этот бассейн для вас, – шепнула она им на ходу и постаралась улыбнуться как можно естественнее. – Я присоединюсь к вам позже.

Когда до ее комнаты оставалось несколько метров, путь ей преградила королева Рейна.

– Надеюсь, вы поумнели с тех пор, когда я видела вас в последний раз, и понимаете, что проведенная с вами ночь ничего не значит для Шарифа? – с места в карьер начала она. – Это всего лишь похоть, и лишь небесам известно, что он в вас нашел. – Рейна окинула ее пренебрежительным взглядом. – В любом случае это его дело. Пока у него нет жены, он может развлекаться в постели с кем угодно, хотя я уверена, что мой сын снова забыл предупредить вас о том, что он женится.

– Это меня не касается, ваше высочество. А теперь позвольте мне…

– Похоже, в этот раз вам об этом уже известно, – усмехнулась Рейна. – Конечно, слухами земля полнится… Может, вы уже знаете имя его избранницы? Хотя, думаю, вряд ли. Он ведь и в первый раз не сказал вам об этом, верно?

– Шариф упомянул, что подумывает о женитьбе, но он еще не решил, когда и на ком.

– Бедная моя, неужели вы до сих пор не поняли, что Шариф уже давно все решил? Да, и второй его брак будет без любви, но мой сын понимает, что это не так много значит в сравнении с его долгом перед государством. Ему нужен наследник.

Все, с нее довольно, решила Джеслин. Она и так многого натерпелась от этой женщины в прошлом, чтобы сносить ее издевательства.

– Извините меня, ваше высочество, но я хочу вернуться к себе, – твердо проговорила она. – Как всегда, разговор с вами доставил мне истинное удовольствие. Удачного вам дня.

Джеслин скрылась в своей спальне, чувствуя себя совершенно опустошенной. Она знала, что верить матери Шарифа нельзя, но ведь в первый раз она была права! Что, если и сейчас Шариф уже выбрал себе невесту и определился с датой свадьбы? Королева Рейна могла не напоминать ей о том, что Шариф серьезно относится к своему долгу. Но зачем ему нужно мучить ее? Стоило ли ждать все эти годы, чтобы рассказать ей обо всем сейчас? Что это, изощренная месть или за этим кроется что-то другое?..

Постучав в дверь ее спальни и получив приглашение, вошла Меза.

– Госпожа Джеслин, вы нужны его высочеству. Он у бассейна.

– Что-то с детьми? – испугалась Джеслин, вскакивая с кровати.

– Я не знаю. Но шейх Фер просил передать, чтобы вы пришли немедленно.

Джеслин не на шутку встревожилась. Должно было произойти что-то действительно серьезное, если шейх велит ей прийти.

Она почти бежала до бассейна, молясь, чтобы с детьми ничего не случилось, но оказалось, что Джинан и Саба играют на берегу, а Такия плавает на надувном матрасе неподалеку от того места, где сидел Шариф. Миссис Фишман поблизости не было.

Джеслин уже собиралась повернуться и уйти, не имея ни желания, ни сил играть в придуманные Шарифом игры, как вдруг услышала его странно спокойный голос:

– Джеслин, пожалуйста, подойди сюда. Ты мне нужна.

«Ты мне нужна».

Джеслин приблизилась к нему, размышляя о том, какая сила заключена в этих трех словах, и с улыбкой наблюдая за Такией. Неожиданно ее внимание привлекли темные пятна на ногах девочки. Сначала она подумала, что это были тени от пальм, но, присмотревшись, не поверила своим глазам.

– Ты видишь то же, что и я? – ровно спросил Шариф, но за его внешним спокойствием угадывалась бессильная ярость.

– Да. Ее наказывали, – сглотнув, ответила Джеслин, с ужасом глядя на синяки на ногах Такии.

– Черта с два ее наказывали, – процедил Шариф сквозь стиснутые зубы. – Ее били.