Текст книги "Сердце красавицы"

Автор книги: Джейн Портер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 7 страниц)

– Профессионалы мне не подойдут, а вот ты – подходишь.

Ладонь Шарифа накрыла ее руку, и Джеслин беспомощно замолкла. Все эти годы она провела, борясь с воспоминаниями, но сейчас, чувствуя силу и тепло его руки, ей удавалось справляться с ними с трудом. Она с ужасом поняла, что у нее по-прежнему нет против него иммунитета и ее сердце так же ранимо и уязвимо, как и девять лет назад.

– Что же отличает меня от всех других? – стараясь не поддаться магнетизму его глаз, спросила она.

Шариф почему-то отвел взгляд от ее лица.

– В том, чтобы быть шейхом, много преимуществ, но есть и недостатки. Большинство людей, которые меня окружают, боятся потерять мое расположение и лишиться привилегий, которые им дает служба или знакомство со мной, поэтому мне говорят все что угодно, кроме правды, если считают, что она не придется мне по душе. Раньше мне это нравилось, потом я к этому привык, но сейчас я хочу знать правду.

Он повернулся и посмотрел на нее, и Джеслин неожиданно подумала, что Шариф говорит не только о настоящем.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Несмотря на свою удобную постель, застеленную тонким египетским бельем, спала Джеслин плохо. Ее рука хранила прикосновение его руки, а стоило ей закрыть глаза, как она слышала его низкий сексуальный голос.

Когда ее разбудил будильник, она не сразу вспомнила, где находится. Едва ли не ползком она выбралась из кровати, приняла контрастный душ, после чего почувствовала себя немного бодрее.

В холл Джеслин спустилась в сопровождении двух охранников, один из которых нес ее багаж.

– Его высочество просил передать вам, что у него неожиданно возникли дела. Он приедет сразу в аэропорт, – сказал второй охранник, открыв перед ней дверь автомобиля.

Эта новость должна была обрадовать Джеслин, но не обрадовала, а расстроила. Обманывать себя больше не имело смысла: девять лет ничего не изменили, и ее по-прежнему тянет к Шарифу. Именно поэтому она надела сегодня свое любимое облегающее платье аметистового цвета. Ей хотелось, чтобы Шариф снова увидел в ней женщину, а не просто учительницу.

Это были опасные мысли. Ей не следует забывать о своем месте, напомнила себе Джеслин. Она всего лишь учительница на лето для его маленьких принцесс. Если она будет помнить об этом, у нее есть шанс не влюбиться в него снова.

В аэропорту ее проводили в терминал, облицованный мрамором и стеклом. Им пользовались исключительно те, у кого были средства путешествовать по миру или летать по делам на личном самолете. Здесь витал запах денег и власти.

Неожиданно в ее позвоночнике возникло покалывание. Джеслин повернулась, уже зная, кого увидит. Шариф Фер шел к ней навстречу, провожаемый взглядами не менее богатых и влиятельных людей, чем он сам, и, встретив знакомых, несколько раз останавливался.

Его появление сразу возбудило приглушенные разговоры о его свадьбе, а Джеслин вдруг пришло в голову, что она понадобилась ему только затем, чтобы уладить возникшие проблемы и их не пришлось бы решать его второй жене.

Как Джеслин ни хотела, но оторвать от него взгляд было выше ее сил. Она любовалась его легкой стремительной походкой и пластичной грацией, свойственной всем хищникам, его притягательной мужской красотой.

Шариф ни разу не взглянул на нее, и Джеслин почему-то почувствовала себя ненужной и одинокой. Все изменилось в следующую секунду, когда он снял солнцезащитные очки и их глаза встретились. Ей показалось, что его губы прошептали «иди ко мне», но, возможно, это было лишь ее воображение. Как бы то ни было, сердце девушки взволнованно забилось, а ноги сами понесли ее к нему.

Как жаль, мелькнула у нее мысль, что он не позвал ее десять лет назад. Она бы побежала, нет, полетела к нему на крыльях!

– Как ты? – спросил Шариф, когда они поднялись на борт самолета. Он подвел ее к одному из четырех стоящих вдоль прохода кресел и помог сесть.

– Нормально, – пожала Джеслин плечами. – Как ты?

Шариф поднял брови и несколько секунд смотрел на нее сверху вниз.

– Почему-то мне кажется, что это вопрос с контекстом.

– О тебе идут разговоры, – призналась она.

– Скажи что-нибудь новенькое, – хмыкнул он. – Кстати, о разговорах. Мне нужно сделать несколько звонков. Я присоединюсь к тебе, когда мы будем в воздухе.

– Хорошо, – сказала Джеслин уже в спину исчезающего за другой дверью Шарифа. Она увидела только кусочек кожаной мебели в просторном отсеке, устланном дорогим светлым ковром.

Спустя несколько минут самолет уже был в воздухе. К Джеслин подошел человек из экипажа и спросил, не желает ли она чего-нибудь выпить.

– Чай, пожалуйста, – улыбнулась она.

В эту минуту вышел Шариф.

– Кофе, ваше высочество?

– Да, благодарю. – Шариф сел в кресло напротив нее. – Ну, и какие сплетни обо мне ты сегодня услышала?

Джеслин вгляделась в его лицо, которое вдруг показалось ей усталым, и засомневалась, стоит ли начинать этот разговор сейчас, но желание узнать правду пересилило.

– Говорят, ты снова женишься. Это так?

На его лице не дрогнул ни один мускул, но Шариф не спешил с ответом.

– Если я женюсь, этот союз будет выгоден обеим сторонам, – наконец сказал он. – Открытыми остаются только два вопроса: кого я выберу своей невестой и когда состоится свадьба.

Ее сердце упало.

– Значит, ты все-таки женишься.

– Я еще полон сил. Почему бы и нет?

– Еще одна сделка?

Шариф резко выпрямился.

– А что бы ты хотела услышать? Что я женюсь, потому что встретил самую замечательную женщину и влюбился? – Он издал какой-то непонятный звук. – Управление страной отнимает все мое время. Мне некогда думать о любви.

– Когда ты стал шейхом?

– Пять-шесть лет назад. – Шариф пожал плечами. – Не помню. В любом случае достаточно давно, чтобы забыть, когда же это произошло.

Джеслин помолчала.

– Я читала в газетах, что твой отец умер внезапно от сердечного приступа. Никто этого не ожидал, и это стало шоком для всей семьи.

– Не совсем так. У отца были проблемы со здоровьем за несколько лет до того, как случился приступ. У его врача не было причин подозревать что-то серьезное, поэтому ни мать, ни отец сильно не волновались по этому поводу. Мне, правда, казалось, что он немного сдал, но я не связывал это с его болезнью. После похорон дочерей он уже ничем не напоминал себя прежнего.

При упоминании о его сестрах, Джеслин почувствовала тоску и боль. Как ни странно, близняшки Джамиля и Аман ни в чем не были похожи друг на друга, что, впрочем, не мешало им быть не только сестрами, но и подругами. Позже они приняли в свой круг Джеслин. Втроем они стали неразлучны.

После окончания университета они пригласили Джеслин пожить с ними в Лондоне в доме, принадлежавшем их тете. Днем все три девушки работали, стремясь сделать себе карьеру, а вечерами и по выходным все вместе отдыхали. Общество друг друга им никогда не было в тягость, и в первый в своей жизни отпуск в Греции они решили отправиться втроем.

Отпуск закончился трагически. В последнюю ночь, которую они проводили на Крите, в их машину врезался грузовик с пьяным водителем за рулем. Джамиля умерла мгновенно. Аман, получив множественные тяжелые ранения, была госпитализирована. Джеслин пострадала меньше всех.

Она вспомнила, как стояла у входа в реанимационное отделение афинского госпиталя и со слезами на глазах умоляла впустить ее в палату, вход в которую был разрешен только членам семьи. Когда приехал Шариф и узнал, в чем дело, он быстро все уладил, и она вошла в палату вместе с ним…

Вот так, в госпитале она и познакомилась с Шарифом. За день до смерти Аман.

– Наверное, иначе и быть не могло, – тихо сказала Джеслин. – Я тоже часто о них думаю.

Шариф кивнул.

– Вы ведь росли вместе.

Боль исказила ее лицо.

– Ты единственный из семьи, кто не обвинил меня в их гибели.

– Хотя отец об этом не говорил, но он никогда не считал тебя хоть в чем-нибудь виноватой.

– Зато твоя мать…

– Она так и не смирилась с потерей, – криво улыбнулся Шариф. – Но ведь ты в самом деле ни в чем не виновата.

Джеслин кивнула, но его слова нисколько не уменьшили ее боль. Она не осмелилась подойти к родителям своих лучших подруг в день похорон, но до своего отъезда написала им письмо, выразив в нем свою скорбь от общей потери и свою любовь к их дочерям.

Ответа она так и не дождалась.

Жить в доме, который стал для нее настоящим склепом воспоминаний, было невыносимо, но в то время Джеслин не могла позволить себе другое жилье. Через неделю после похорон раздался звонок. Ей представились от лица королевы Фер и попросили покинуть дом в течение недели, так как он был выставлен на продажу.

Это стало для нее новым ударом и одновременно избавлением. Джеслин пришлось немало побегать в поисках нового жилья, но в конце концов ей повезло найти маленькую студию.

На следующий день Джеслин почувствовала себя плохо. Впоследствии выяснилось, что все это время у нее было внутреннее кровотечение, которое сразу не обнаружили, потому что сначала оно было слабым, и на фоне нервных переживаний и действия успокоительных средств она, возможно, не чувствовала боли. Потребовалось хирургическое вмешательство. Ей с сожалением сообщили, что, скорее всего, она не сможет иметь детей. Этот новый удар ее сломил.

Джеслин все еще пребывала в состоянии шока и неосознанной потери, когда на пороге ее студии возник посыльный с букетом цветов. На карточке было написано: «Звони мне в любое время» и прилагался номер телефона Шарифа. Ни тогда, ни позже ей даже в голову не пришло спросить, как он узнал ее новый адрес.

Может, она не стала бы звонить старшему брату своих погибших подруг, чтобы не бередить раны, но тогда она была сгустком боли и отчаяния. Она позвонила Шарифу, единственному человеку из семьи Фер, кто был к ней добр.

Первый же телефонный разговор значительно облегчил ей душу. Через два дня Шариф позвонил сам и предложил ей куда-нибудь сходить.

Джеслин приняла его приглашение, хотя в те дни редко выходила из дома, справляясь со своим горем в одиночестве.

Шариф привел ее в уютный итальянский ресторанчик, и через несколько минут они уже говорили обо всем на свете, включая его сестер, вплоть до последнего дня их жизни в Греции. Это было так естественно, что она даже не сомневалась, что увидит его снова.

Так и случилось. Они стали видеться чаще, потом стали любовниками и по молчаливому согласию больше не возвращались к разговорам о прошлом или будущем, живя настоящим. У Джеслин иногда возникала мысль, что они неравная пара, но тогда она была слишком счастлива, чтобы задумываться об этом. Шариф не только вернул Джеслин к жизни, но и ввел ее в мир, где правит любовь.

Сказка закончилось внезапно, когда она узнала, что Шариф женится на девушке, которую выбрала для него его мать…

– Твои сестры были из тех немногих людей, которые умеют любить жизнь и способны заставить других ценить и радоваться каждому мгновению. – Джеслин проглотила стоящий в горле ком и попыталась улыбнуться, но вместо этого к ее глазам подступили слезы.

– Да, – коротко ответил Шариф приглушенным голосом – Пристегнись. Самолет скоро пойдет на посадку.

Недалеко от того места, где приземлился самолет, их ждала целая вереница черных «мерседесов», в один из которых они сели. Территорию аэропорта они покинули через отдельный терминал для членов королевской семьи и направились во дворец.

Джеслин смотрела сквозь тонированное стекло на улицы города и никуда не спешащих людей. Несмотря на то, что девяносто процентов жителей были мусульмане, многие женщины были не в традиционной одежде, к которой Джеслин привыкла, проведя шесть лет в Эмиратах.

– Такое чувство, что они здесь в отпуске, – не заметив, что говорит вслух, сказала она.

– Многие считают, что скоро Сарк станет испанским Коста-дель-Соль, – отозвался Шариф.

– Это хорошо или не очень? – Джеслин мельком взглянула на Шарифа и снова стала смотреть в окно.

– Как обычно, мнения разделились. Например, мой брат Заид поддерживает политику развития туризма, в то время как Халид, наоборот, придерживается диаметральной точки зрения.

– К какому лагерю принадлежишь ты?

– Я где-то посередине. В том, чтобы сделать Сарк туристической страной, есть свои плюсы и минусы. Хотя лично я – за контролируемый туризм. При отце не было создано ни одного органа, который бы занимался этим вопросом, так что теперь мне приходится ломать голову, как разрешить эту проблему… – Шариф кинул мимолетный взгляд в окно. – Мы почти на месте.

Джеслин почувствовала легкое волнение. В свой первый и последний приезд в Сарк она ничего не видела от слез, застилавших ей глаза. Но Джамиля и Аман часто рассказывали ей о своем дворце, называя его не иначе как «райским уголком» и «жемчужиной» посреди самого прекрасного сада во всем мире, и теперь ей не терпелось увидеть его собственными глазами.

Дворец оказался красивее того, что когда-то нарисовало ее воображение. Он представлял собой совокупность одноэтажных вилл, выкрашенных в нежно-розовый, персиковый и местами пурпурный цвет. Вход украшали колонны со сложным узорным рельефом и арочными сводами.

Джеслин получила возможность рассмотреть внутреннее убранство дворца, когда Шариф, представив ее встречавшим их людям в качестве репетитора на лето, продолжил свои объяснения, касающиеся ее пребывания.

В отличие от преобладающих теплых цветов фасада в интерьере дворца царили преимущество холодные цвета: белые стены, синий потолок с фрагментами позолоты. Деревянные колонны с резьбой делили внутреннее пространство на небольшие, обставленные мебелью коридоры, в прохладе которых можно было скрыться от жары, не приковывая к себе особого внимания.

Отпустив своих людей, Шариф повернулся к Джеслин:

– Если ты не устала, я хотел бы организовать для тебя короткую экскурсию.

Это звучало соблазнительно, но Джеслин решила не забывать о цели своего приезда.

– Сначала я хотела бы познакомиться с детьми.

– Их сейчас нет во дворце, но они скоро вернутся.

– Ну, тогда ладно, – согласилась она после короткой паузы. И не пожалела.

Дворец, который сам по себе представлял одно из чудес света, вобрал в себя шедевры прикладного и военного искусства древнейших греко-римской и византийской цивилизаций, а затем и более поздней Османской империи.

Шариф со сдержанной гордостью рассказывал ей о том, как и откуда в его семье появились те или иные вещи. «Люди ходят в музеи, чтобы хоть разок взглянуть на бесценные сокровища, а я живу в одном из таких музеев», – объяснял он.

По полу просторного коридора, по которому они шли, прыгали солнечные зайчики. Слепящее послеполуденное солнце проникало сквозь высокие окна, и лучи его отражались от блестящих, перетекающих из одной в другую арок, выдержанных в оттенках кремового и золотого цвета.

Еще до того, как они завернули за угол, Джеслин услышала тихое журчание воды. Оставив позади себя последнюю арочную дверь, они ступили на каменную лесенку. Ее ступени вели к гостиной, рядом с которой был устроен уютный внутренний дворик с фонтаном. Благодаря рассказам своих подруг Джеслин знала, что во дворце много таких внутренних двориков с фонтанами, цветами и карликовыми пальмами.

Девушка сразу влюбилась в эту красивую, элегантно обставленную комнату, дизайн которой был продуман до мельчайших предметов, создавая атмосферу домашнего уюта.

– Должно быть, ты тут принимаешь гостей, – восхищенно сказала она.

В глазах Шарифа появилось загадочное выражение.

– Здесь гостей будешь принимать ты, – мягко поправил он. – Гостиная составляет часть твоих апартаментов.

– Правда? – опьянев от восхищения, переспросила Джеслин. Последние шесть лет она жила в квартире, где из мебели было только самое необходимое и недорогое, поэтому от увиденной роскоши у нее слегка закружилась голова. – Здесь могла бы жить принцесса.

– Это гостиная Джамили и Аман.

На секунду ее сердце остановилось.

– Понятно… – Джеслин помолчала, закусив губу. – Может, мне стоит переехать в другую комнату?

– Почему? Мои сестры тебя любили. Думаю, им было бы приятно, если бы ты остановилась именно здесь.

– Если только я этим никого не обижу, – негромко сказала она.

– Ты никого не обидишь.

– Буду на это надеяться, – нервно усмехнулась девушка.

Шариф окинул ее внимательным взглядом.

– Ты мне не веришь?

– Дело не в этом. – Она пожала плечами. – Просто за два дня столько всего произошло. Сначала ты появляешься в моем классе как снег на голову. Это стало для меня шоком…

– Если тебе будет немного легче, я был тоже шокирован.

Джеслин испытующе посмотрела ему в лицо.

– Но почему? В отличие от тебя я не знала, что мы снова увидимся.

– Ну и что? Знать одно, а встретиться – другое. Мы ведь когда-то были очень близки. Ты знала меня как никто другой.

По ее губам скользнула едва заметная улыбка, полная горечи.

Она тоже так думала, пока его мать не доказала ей, что знает своего сына гораздо лучше. Шариф сделал свой выбор. Не в ее пользу…

Ей вдруг стало холодно.

– Тебе осталось показать мне книги, – напомнила она, не испытывая желания продолжать разговор, который возвращал их в прошлое. – Я хочу начать сегодня.

Если Шариф и заметил ее желание уйти от темы, то не показал виду.

– Сегодня не будет никаких занятий. Отдохни, приди в себя. Позже я познакомлю тебя с детьми.

В эту секунду раздался стук в дверь, и показался дворецкий.

– Ваше высочество, вас срочно к телефону.

– Сейчас подойду, – кивнул он и направился к лестнице. – Я скоро. Если хочешь, прими пока ванну, а я распоряжусь насчет напитков.

– Не волнуйся, я подожду.

Шариф обернулся, и его глаза коротко сверкнули непонятными ей эмоциями.

– Думаю, мы оба ждали слишком долго, – негромко заметил он.

– Чего? Пока принесут чай? – выдохнула Джеслин, не осознав значения его фразы, в которой ей, однако, слышался какой-то подтекст.

– Если тебе так угодно думать, – произнес Шариф спустя продолжительную паузу, во время которой он, не отрываясь, смотрел ей в лицо, после чего вышел.

ГЛАВА ПЯТАЯ

Шариф закрыл за собой дверь, думая о Джеслин.

Девушку отличал тот тип красоты, о которой принято говорить «английская», несмотря на то, что волосы у нее были темные. Они мягкими волнами обрамляли ее лицо в форме сердечка. Безупречная кожа. Тонкие, красиво изогнутые брови над теплыми карими глазами. Возможно, красавицей она была только для него, но больше ни на одну женщину Шарифу не хотелось смотреть снова и снова. Стоило ему с ней встретиться, как она вновь ворвалась в его мысли.

Годы сделали Джеслин только красивее, добавили таинственной глубины ее прекрасным глазам и не затронули фигуры. Но сейчас Шариф видел совсем другую женщину, совсем не ту, с которой провел два с половиной года. И неожиданно его охватила тоска.

Новая Джеслин держалась с ним отстраненно и вежливо и этим ничем не отличалась от тех людей, которые его окружали. Шариф понял, что скучает по прежней легкости в их отношениях, по той юной девушке, которая пленила его. Она была единственной из людей чуждого ему круга, кто относился бы к Шарифу сначала как к человеку и только потом – как к принцу. Джеслин могла посмеиваться над ним, дразнить, смеяться вместе с ним над какой-нибудь шуткой.

Могла любить его.

Теперь Джеслин не смеялась и не дразнила. И не любила его. Возможно, она охладела к нему еще до того, как сказала, что между ними все кончено. Их отношения изменились, когда Джеслин познакомилась с его матерью. Став свободным, Шариф понял, что не успокоится, пока не получит от нее ответы на вопросы, которые не смог задать ей в прошлом, боясь услышать правду.

Осторожный стук в дверь прервал размышления Джеслин. Что хотел сказать Шариф, говоря, что они оба ждали слишком долго? Может, он имел в виду не связывавшие их когда-то отношения, а что-то другое, например, проблемы внутри его семьи? Но если так, то почему смотрел на нее так странно?

– Я вам кое-что принесла, госпожа, – запинаясь, произнесла по-английски девушка лет двадцати. В руках она держала тяжелый поднос с едой и цветами.

– Спасибо, – поблагодарила Джеслин.

– Вам налить чаю?

– Да, пожалуйста. Как тебя зовут?

– Меза, госпожа.

Девушка застенчиво улыбнулась, и на ее щеках показались ямочки. Джеслин сразу же почувствовала к ней симпатию.

– Меня зовут Джеслин. И, пожалуйста, не называй меня госпожой. Джеслин будет просто прекрасно.

– Прекрасная госпожа Джеслин, – повторила Меза, наливая чай.

Губы Джеслин дрогнули в попытке удержаться от смеха.

– Ты здесь работаешь?

– Да, госпожа. Я ваша горничная. Ваш чай готов.

Джеслин села за столик. К чаю прилагались обмазанные медом булочки с орехом и фисташками. Они были такими вкусными, что, позабыв обо всем, девушка наслаждалась их вкусом и, не думая о приличиях, слизывала стекающий с пальцев мед, поэтому появление Шарифа, вошедшего без стука, привело ее в смущение. При виде его лица она нахмурилась.

Шейх сел напротив, но смотрел словно сквозь нее.

– Надеюсь, с твоими детьми все в порядке? – с тревогой спросила Джеслин.

Шариф сфокусировал взгляд на ее лице. На его лбу образовалась морщинка.

– Что? Ах, да. С ними ничего не случилось.

– Они еще не вернулись? Когда я смогу с ними познакомиться? Вечером?

Шариф досадливо поморщился.

– Сегодня не получится. Мне сообщили, что они у бабушки.

– У матери Зулимы? – все еще не понимая причины его недовольства, переспросила Джеслин.

– Нет, недавно мать Зулимы вернулась в Дубаи.

– Значит, они с твоей матерью?

Морщина на его лбу стала глубже, пальцы сжались в кулак. Джеслин смотрела на Шарифа, совершенно сбитая с толку.

– А почему уехала твоя свекровь?

– Разногласия между матерями объединившихся семей, – криво усмехнулся Шариф. – И как обычно, моя мать выходила из этих споров победительницей.

Уж в этом можно было не сомневаться.

– Так где твои дети, Шариф?

Его лицо помрачнело еще больше.

– Примерно в часе с небольшим езды к северу отсюда, в домике на побережье.

– Но почему она забрала их именно на сегодняшний день, зная о твоем возвращении?

– Чтобы выразить свое несогласие со мной и добиться своей цели! – процедил Шариф, позволив прорваться своему раздражению наружу.

Несмотря на то, что ее знакомство с королевой Рейной Фер было коротким, Джеслин могла в это поверить. Королева сразу невзлюбила ее, и Джеслин догадывалась почему. Во-первых, ничем не примечательную простушку Джеслин Хитон обожали обе принцессы, а во-вторых, ею увлекся ее сын. Такого Рейна Фер, которая была снобом, простить не могла.

– И чего твоя мать желает добиться на этот раз?

– Как обычно: доказать, что пренебрегать ее мнением чревато последствиями.

У Джеслин родилось смутное подозрение.

– Она знала, почему ты уехал? Она знала обо мне?

– Ей было известно лишь то, что я должен вернуться с репетитором.

Разговор прервал стук в дверь. Вошла Меза с подносом в руках.

– Чай, ваше высочество? – изящно склонившись перед Шарифом, спросила она.

– Меза, если ты мне разрешишь, я сама позабочусь о его высочестве, – с улыбкой глядя на девушку, предложила Джеслин.

– Конечно, прекрасная госпожа Джеслин.

– Прекрасная госпожа? – удивленно поднял брови Шариф, – Что ж, это верно. Должен признаться, тебе идет. Ты необыкновенная женщина.

– Это вежливый способ сообщить мне, не задевая моей гордости, что я старый, никому не интересный синий чулок? – засмеялась Джеслин.

– Хочешь сказать, у тебя нет воздыхателей? – Шариф метнул на нее внимательный взгляд.

– Было дело, – сказала она и снова стала серьезной. – Возвращаясь к нашему разговору… Значит ли это, что к мнению твоей матери все прислушиваются?

– За исключением меня.

Джеслин кивнула, подумав про себя, что его мать это, конечно, не останавливает. Только вот как это столкновение мнений и интересов сказывается на детях? Не является ли напряженная обстановка в семье причиной всех бед, с которыми она призвана справиться?

– Думаю, глупо спрашивать, расходятся ли ваши мнения в отношении воспитания детей?

– Странно, но по этому поводу мы спорим нечасто, – подумав, ответил Шариф. – Как я уже говорил, мне кажется, что мои девочки что-то скрывают, но у меня не хватает времени как следует во всем этом разобраться.

Джеслин растерялась.

– Ты меня вконец запутал. Я уже не понимаю, в чем состоит моя задача.

– Стать их учительницей, компаньонкой в играх, воспитательницей, няней, психологом…

– И все это в одном лице?

– Да, но и не только это, – спокойно сказал Шериф. – Поэтому мне нужна только ты.

В его глазах застыло странное выражение, которое отозвалось болезненным уколом в ее сердце. Повинуясь безотчетному порыву, Джеслин дотронулась до щеки Шарифа, но почти сразу отдернула свою руку. Прикосновение к его бронзовой коже, согретой лучами солнца, пронзило ее тело миллионами электрических разрядов.

– Что-то не так? – поинтересовался он, вглядываясь в ее горящее лицо, при этом в глубине его глаз вспыхнуло пламя.

– Все хорошо… – выдавила из себя Джеслин. – Когда вернутся твои дочки? – перевела она разговор в более безопасное русло. – Похоже, мне предстоит уйма работы.

– Отдыхать тебе будет некогда, – согласился Шариф, не спуская глаз с ее губ. – Думаю, ты должна воспользоваться их отсутствием и сегодня отдохнуть как следует.

– Я не устала, – надеясь, что ее голос не дрожит, сказала она. Его взгляд, прикованный к ее губам, был подобен прикосновению и вызывал в памяти яркие воспоминания о проведенных вместе ночах… – Если ты не возражаешь, я бы хотела ознакомиться с материалами, которые ты для меня приготовил, и начать составлять расписание занятий.

– Хорошо. – Шариф поднял глаза, и ей сразу стало легче дышать. – Меза покажет тебе библиотеку. Именно там вам предстоит заниматься. Всю литературу ты найдешь там. – Он встал. – Меня ждет работа. Встретимся в семь за ужином. И, Джеслин, не стесняйся, если тебе что-нибудь понадобится. Чувствуй себя как дома.

Библиотека, в которую ее проводила Меза, была огромна. Стены были заставлены бесчисленными книжными полками от пола до потолка, а оставшееся свободное пространство занимали два дивана, длинный антикварный стол с резными ножками и два деревянных стола с расставленными вокруг них четырьмя креслами.

Джеслин с головой ушла в изучение материала, который ей надлежало преподавать, и потому не заметила, как быстро пролетело время. Спустя четыре часа в библиотеку вошла Меза.

– Ванна готова, прекрасная госпожа.

– Ванна? – недоуменно повторила Джеслин.

– Ванна перед ужином.

– Ах да. Знаешь что, Меза, пожалуй, я еще поработаю, а ванну приму завтра, хорошо? – Ей совсем не хотелось уходить из библиотеки, тем более что душ она принимала только сегодня утром.

Меза опечалилась.

– Не будете принимать ванну?

– Думаю, будет достаточно только освежить лицо и расчесать волосы, – сжалилась Джеслин над девушкой.

– Но госпожа будет ужинать?

– Будет, – вздохнула Джеслин, подумав, что избежать встречи с Шарифом, чья близость заглушала в ней здравый смысл, тревожа сердце непрошенными воспоминаниями, у нее не получится.

– Но если госпожа будет ужинать с его высочеством, нужно принять ванну, – настойчиво проговорила Меза.

Спорить Джеслин хотелось еще меньше, чем видеться с Шарифом.

– Ну хорошо, ты меня уговорила, – принужденно улыбнулась она.

– Я покажу госпоже спальню и ванну.

Меза расплылась в улыбке, уже мечтая о том, как после ванны и массажа оденет Джеслин в наряд, который она выбрала для ужина, разбирая ее гардероб. В нем прекрасная госпожа Джеслин станет похожа на настоящую куклу Барби, с которой любит играть ее дочка.