Текст книги "Играя под дождем (ЛП)"

Автор книги: Джейн Харвей-Беррик

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 6 страниц)

Я хотела пригласить его к себе домой и провести ночь, но сдержалась и сказала совсем другое.

– Спасибо за сегодня, Коди. Это был еще один первый раз для меня.

Он улыбнулся.

– Для меня тоже.

И только потом, я задавалась вопросом, что он имел в виду?

Глава 6

Два дня спустя, рано утром, Коди позвонил мне и потребовал, чтобы я была готова через двадцать минут. Он не сказал, что мы будем делать, только то, что я должна надеть джинсы и удобную обувь.

Он прервал приятный сон, в котором его губы делали намного больше, чем в Мексике, так что, я была не очень счастлива. Но опять же, реальный Коди, предпочтительнее Коди-мечты, даже если Коди-мечта позволял себе вольности с моим телом, которые в реальности, казалось, отказывался использовать.

Черт, это начинает сбивать с толку.

В полудреме, я спустилась по лестнице из квартиры, как только услышала его грузовик.

Он быстро поцеловал меня и выгнул бровь, когда я пробормотала что-то типа "Коди-мечта целуется лучше".

– Ты еще не проснулась, красавица? – спросил он.

Я что-то проворчала и откинулась в кресле, гадая, кто приклеил свинцовые грузики на мои веки.

Я была удивлена, что Коди не остановился в "Небесных маффинах", вместо этого, направившись в незнакомую часть города. Он остановился у ветхого здания, украшенного веселым знаком, объявляющим, что мы прибыли на ‘Мост’.

– Пошли, – сказал он и дернул меня за руку. – Мы должны помочь приготовить завтрак.

– Что это за место?

– Это приют для бездомных, я бываю здесь волонтером, – небрежно бросил Коди.

Я внезапно проснулась.

– На самом деле? Ух ты! Как давно ты приходишь сюда?

– Уже пару недель, – сказал он. – Через два дня, после написания списка желаний.

– Ты не говорил об этом!

– Я хотел сделать сюрприз, но сначала, я должен был убедиться, что ты здесь будешь в безопасности. Некоторые приюты только для мужчин, и я не собираюсь рисковать моей красивой девушкой среди кучи мужиков.

Я улыбнулась, когда он назвал меня своей красивой девушкой. Я не возражала.

– Но это место, – продолжил он, – здесь помогают нуждающимся семьям. После завтрака, здесь распределяют пожертвованную еду и одежду.

Я наклонилась и крепко поцеловала его.

– Ты такой хороший, – похвалила я.

Он улыбнулся и поднял брови.

– Я могу быть и плохим.

Боже, я надеялась, что это правда, но прекрасно понимала, мы были на глазах у любопытной публики, которая ждала свой завтрак.

– Подождите, мистер, у нас есть работа.

Коди провел меня внутрь и познакомил с другими волонтерами. По крайней мере, я думаю, что он это сделал – представление было для всех, когда, казалось, каждый узнал мое имя и понимающе улыбнулся.

Было не время для светских бесед, потому что нас позвали на кухню, и мне поручили печь блины.

Коди был очень активен: заполнял стаканы с соком, нарезал ломтиками дыни и обжаривал кусочки бекона.

Ровно в семь утра, открылись двери и люди начали выстраиваться в очередь. Коди стоял у окна выдачи, улыбался и разговаривал со всеми. Я краем глаза наблюдала за ним, впечатленная его непринужденностью. Заметив, что стопка блинов начала стремительно сокращаться, я быстро взбила немного муки, молока и яиц.

Когда очередь, наконец-то, стала редеть, волонтерам разрешили взять тарелки с едой и сесть на длинных лавочках, чтобы поесть с посетителями.

Я наполнила две тарелки для нас, а Коди нес сок в пластиковых стаканчиках, направляясь к столу, где расположились отец с двумя сыновьями.

Коди уже общался с ними ранее, но со мной они были более сдержаны. В конце концов, он отпустил детей отдохнуть, пообещав позднее поиграть в баскетбол. Они спрашивали Коди о жизни в Канзасе, почему он приехал в Сан-Диего, и что он думал об океане, и еще сотню вопросов, которые я бы хотела задать. Он ответил на все, но временами, намеренно уводил разговор от неудобной для него темы. Для кого-то, кто казался таким открытым, Коди до сих пор оставался загадкой.

– Она твоя девушка? – спросил Кевин, указывая на меня ложкой.

Коди посмотрел на меня и подмигнул.

– Она красивая, правда?

Кевин нахмурился и набил рот дыней.

– Девчонки сосут, – пробормотал он.

Коди наклонился и прошептал мне на ухо:

– Это правда?

Если бы я покраснела еще сильней, то смогла бы заменить светофор.

Я ударила его по руке, и он засмеялся.

Только позже я поняла, что он не ответил на вопрос Кевина. Вероятно, это означало, что я не его девушка, просто подруга. Девушка, с которой он целовался в Мексике, когда был пьян и под кайфом.

Мне следует помнить об этом, потому что, наблюдая за ним, я немного влюбилась в него. Или много.

Убрав со столов после завтрака, меня отправили мыть посуду. Коди был на передовой, помогая с распределением еды и одежды. Я была поражена и унижена количеством людей, приходящих в старый дом за помощью.

Некоторые выглядели как люди с улицы, но большинство были обычными. Спад производства ударил везде. У каждого, была душещипательная история о потере рабочих мест, что привело к долгам и как следствие к потере домов.

Еще было много ветеранов, самому младшему всего двадцать четыре года. Его звали Джейсон, он не смог оправиться после двух командировок в Афганистан. Родители не приняли его назад, и ему пришлось жить в различных приютах по городу.

Он познакомил меня со своими друзьями, Уэйном и Артуром, поседевшими ветеранами Вьетнама, они бессовестно флиртовали со мной.

Их рассказы были похожи и одинаково печальны: они стали другими после увиденного на войне, были не в состоянии справиться с прошлой жизнью, разбитыми браками, детьми, которые больше не хотят их знать.

У оптимистичного Джейсона, было больше шансов встать на ноги. Уэйн и Артур уже давно были бездомными, проживающими скучные дни, похожие на день сурка: охота за едой и местом для ночлега, элементарными вещами, которые я всегда считала, как само собой разумеющееся.

Я могла понять, почему Коди захотел добавить это в наш список желаний, хотя, задавалась вопросом, это было больше для меня или для него; он уже, казалось, знал, что дорог каждый прожитый день.

После раздачи еды, Джейсон присоединился к Коди и детям, поиграть в баскетбол.

Алли, одна из организаторов, принесла мне чашку кофе, и мы наблюдали за парнями, которые бегали и радостно кричали.

– Так прекрасно, что Коди здесь; он как глоток свежего воздуха. Мы будем скучать по нему, когда он уйдет, в конце августа.

– Простите? Когда уйдет?

Ее глаза расширились, и она, запинаясь, ответила.

– Ах, я думала… разве нет? Ой, я, наверное, не так поняла.

На ее лице, промелькнул сожалеющий взгляд, и она заговорила с другом волонтером.

Возможно, Коди уезжает в колледж, или он просто не думал, что у него будет время работать волонтером во время учебного года. Это имело смысл. Но мне было обидно, что он ничего не сказал – когда я спрашивала о его планах на осень, он всегда был раздражающе неопределенным.

Час спустя, залезая в его грузовик, я была спокойна. Вероятно, Коди решил, что приют дал мне пищу для размышлений, потому что он говорил о том, как благодарен за крышу над головой и маму в его жизни.

Приют и люди, которых я встретила, безусловно, повлияли на меня, но слова Алли не давали мне покоя.

Я решила применить к Коди презумпцию невиновности, пока не обвинила его в чем-либо.

– Джейсон, показался, очень приятным, – начала я.

– Да, он замечательный. Я говорил ему о возможности заниматься в столярной мастерской. Но он не хочет работать в помещении – я могу это понять.

– А что насчет тебя? На какие занятия запишешься осенью?

– Жизнь – это один большой урок, – улыбаясь сказал он.

– У тебя нет четких планов?

Он скосил на меня глаза.

– На самом деле, нет.

– Алли сказала, что ты уйдешь в конце августа. Это прозвучало как четкий план.

Он пожал плечами.

– Так им легче составлять списки волонтеров, чтобы знать, кто сможет помочь. Я просто хотел дать им знать, в какие дни смогу помочь этим летом.

Я собиралась возразить, но он снова сменил тему.

– Итак, у меня есть кое-какие планы на сегодня, но ты не должна делать это, если не захочешь.

– Если, я не захочу, чего?

Он осмотрел меня с головы до ног и перевел взгляд на дорогу.

– Прыгать с парашютом.

Кровь отлила от моего лица, и если бы я не сидела, то упала бы в обморок.

– Ты… ты не можешь!

– Хм, да, я, вроде как, могу. Но никто не собирается заставлять тебя, если ты не хочешь.

– Думаю, что я ясно выразилась, относительно тех, кто мог бы сделать что-то подобное.

Он усмехнулся.

– Серьезно, Коди! Ты желаешь моей смерти или что?

Его глаза расширились, но он покачал головой.

– Будет весело. Это тандем-прыжок, ты будешь в связке с инструктором. Ты можешь даже не открывать глаза. Просто посмотришь, как будешь чувствовать себя, когда доберешься туда.

Пол часа спустя, здоровенный мужчина, назвавшийся Цезарем, был тесно пристегнут к моей спине, на меня надели очки, и я стала похожа на Милхауса из Симпсонов.

Коди вибрировал от возбуждения, и даже подписанный отказ от претензий в случае смерти, его не остановил.

Часто дыша, мы сидели в небольшом моно-крылатом самолете. Коди держал меня за руку, когда мы взлетели, потирал мои пальцы и говорил насколько удивительно это будет, пока я не захотела накричать на него или отшлепать.

Самолет медленно набирал высоту. Я зажмурила глаза, не обращая внимания на его восторженные комментарии, что он видел Мексику.

Коди захотел прыгнуть первым. Он умолял своего инструктора, Ральфа, сделать сальто вперед из самолета. Я думала, что меня вырвет, просто наблюдая за ним.

Когда мы, наконец, достигли высоты прыжка, Коди неуклюже поплелся к выходу, с прикрепленным позади Ральфом. Пилот выключил двигатель и на мгновение, единственным звуком был порыв ветра, над крыльями самолета.

– Три, два, один, выход! – заорал Ральф и Коди кувырком выпрыгнул из самолета. Я закричала, и Цезарь рассмеялся.

Я выглянула из поцарапанного окна и увидела, как две фигуры мчатся вниз, уже почти вне поля зрения.

Короткая молитва трепыхалась в моем горле, но не за меня – а за того сумасшедшего мальчика, падающего в воздухе.

Двигатель взревел, и мы снова начали набирать высоту. Настала моя очередь. Я вся вспотела, чуть не плача, Цезарю пришлось прыгать с моим безвольным телом, прикрепленным к нему.

Самолет закружил прочь, или это мы летели по спирали. Цезарь постучал по моему плечу, чтобы я открыла глаза, чтобы фотограф, который прыгнул с нами, мог сделать фотографию. Но открыв глаза, от вида и неистового потока воздуха, у меня перехватило дыхание.

Центр Сан-Диего расстилался под нами, а Тихий океан блестел и сверкал, когда солнце отражалось на воде. Я видела Коронадо, Чула-Виста и красную землю на границе с Мексикой, так близко, словно я могла протянуть руку и прикоснуться к ней.

Я падала со скоростью миллиарды миль в час, волосы развивались позади меня, кожа пульсировала, но ощущалось, будто я плыву. Это было странное чувство.

Я забыла, как кричать и широко улыбнулась на камеру.

Цезарь снова коснулся моего плеча, говоря сложить руки и держать тело неподвижно, как мы отрабатывали. Внезапно, мы полетели вперед, и если бы я отрастила крылья, то не могла бы быть более удивлена.

Я летела, была свободна и честно говоря, никогда не была счастливее.

Цезарь, наконец, раскрыл парашют, и вместо несущейся к нам земли, мы поплыли на землю, тихо покачиваясь под красочным навесом.

Коди ждал меня, и как только я освободилась из ремней, рванул ко мне, притягивая так, что мои ноги оторвались от земли. Он поцеловал меня столь головокружительно, как прыжок с парашютом с высоты тринадцать тысяч футов. И точно так же, как во время прыжка, я почувствовала, как мое сердце колотится в груди.

Другие мужчины говорили непристойности, пока Коди целовал меня, снова и снова, пока его губы не стали медленно ласкать мои.

– Вау, – сказала я, и не знаю, говорила ли про прыжок с парашютом или про поцелуй.

Глава 7

Я не видела Коди почти неделю после нашего визита в приют Мост и полностью сумасшедшей сделки по выбрасыванию себя из самолета.

И тот поцелуй. Это короткий, сладкий, карающий поцелуй – это тот поцелуй, о котором я не могла перестать думать. Адреналин, вот что это было, черт возьми.

Мне предложили дополнительные смены в кафе, и я не могла сказать нет кучке чаевых или маленькой, но регулярной зарплате.

Еще хуже, учитывая то, как запутана я была в своих чувствах к Коди и жизни в целом, моя семья узнала, что я потеряла работу в Уоллман & Уоллман. Тогда Хлоя позвонила поговорить со мной. Это было по моей вине – я игнорировала ее смс и звонки на мобильный телефон, так что я должна была знать, что она не оставит все как есть.

Я призналась ей в том, что Джеймс Уоллман сказал и сделал, и должна признать, я растянулась в широкой улыбке от ее желания переместиться по воздуху и "пнуть его по яйцам через его зубы"(пнуть по яйцам, выбить зубы). Но потом она потеряла мое признание, заявив, что зарезервировала для меня билет на первый же рейс домой. Ну, назад в Фейетвилль, или, если вы были отпрыском военного, как дети, с которыми я ходила в школу Fayettenam, Северная Каролина – это место, которая вся моя семья называла домом.

Она была в шоке, когда я отказалась даже рассматривать это, потом разозлилась, потом пребывала в неверии, потом снова сердилась. Это был изматывающий разговор. Она грозилась вылететь в Сан-Диего и утащить меня домой. Я сказала ей, что не собираюсь возвращаться. Она рассказала папе, и он пригрозил прилететь в Сан-Диего и утащить меня домой, также.

Когда это не сработало, и я напомнила ему, что была взрослой, он посоветовал мне не быть таким ребенком. Затем он отказался помогать мне с арендой моей очень дорогой квартиры, которую он заставил меня снять, потому что там была подземная парковка и хорошая охрана.

Ну, прекрасно. Если он бросал меня, то я тоже буду резка с ним. Я закончила звонок и связалась с агентом по аренде, чтобы оставить уведомление. У меня был месяц, чтобы найти другое жилье. О, и найти работу, на которой платят нормальные деньги, чтобы я могла позволить себе другую квартиру. Легко.

Коди тоже был занят. Я предположила, что это было связано с приютом, но он давал неопределенные ответы, когда я спрашивала его, признав только, что у него были "дела", которые нужно было сделать и что он "работал над списком желаний".

Мы поддерживали связь сообщениями и поздними вечерними телефонными разговорами, которые часто продолжались до следующего утра, но, когда я рассказала ему, что случилось с моим отцом, он настоял на том, чтобы увидеть меня немедленно.

Мы встретились в парке во время моего обеденного перерыва, чтобы он мог одновременно побросать теннисный мяч Оскару. Как только он увидел меня, его восхищенная ухмылка заставила меня почувствовать, что все будет хорошо; на секунду я могла поверить, что у меня не было никаких проблем.

Он протянул руку и прижал меня в плотную к себе, и мы стояли в обнимку, наслаждаясь теплом тел друг друга и простым фактом, что он заботился.

Оскар лениво подошел ко мне, толкая свей тяжелой головой мое бедро, ища свою долю ласки. Я почесала ему за ушами, погружая руки в его густую шерсть, пока он удовлетворенно вздыхал.

– Я думаю, что завидую, – сказал Коди, посмеиваясь.

– Ну, он чертовски хорошо выглядит с шикарными волосами, – дразню я.

– Теперь я еще и ранен.

Я усмехнулась и посмотрела на него, потом слегка нахмурилась.

– Ты выглядишь усталым.

Его глаза мерцали напротив меня, и он схватился за затылок одной рукой.

– Прошлой ночью. Ты сказала, что еще не звонила своему отцу?

– Нет, и я не собираюсь. Пока нет. Если он думает, что может заставить меня вернуться в Фейетвилль, он очень ошибается.

– Это моя девочка, – сказал Коди, оборачивая руку вокруг моего плеча и притягивая меня к себе.

Я? Я удивилась. Я его девочка? Но не сказала ни слова.

Мы проговорили полчаса, и он купил мне еще один замороженный йогурт, которым я поделилась с Оскаром. Не то, чтобы мы ели по очереди или что-нибудь подобное, вульгарное, но когда я съела примерно половину, то просто бросила все остальное ему, а он счастливо доедал.

Коди рассказал мне, как Кевин и его семья преуспевали в приюте, и что Джейсон даже начал задумываться о курсах плотницких работ и обучении.

Мы говорили о моем отце и сестрах, о том, где я выросла, и о колледже. Все, что я рассказывала, очаровывало его, а я впитывала каждую каплю внимания, которую он отдавал.

Мы также говорили о том, что могли бы поехать в Долину монументов. Это было не то, куда мы могли бы просто полететь, так что нужно было планировать. Я была действительно взволнована этим, несмотря на то, что никогда не ездила верхом. Коди рассказал, что он ездил один или два раза, когда был еще ребенком, но бросил это перед средней школой. По крайней мере, он не был новичком.

Я не была уверен, что смогу позволить себе эту поездку, или даже взять отгул на работе, учитывая мое нестабильное финансовое положение, но Коди лишь улыбнулся и напомнил мне, что это было одним из его желаний, и что он хочет за это заплатить. Затем он сказал:

– Делай то, что тебе нужно, Ава, но не позволяй жизни быть чем-то, что происходит, пока ты смотришь в другую сторону.

Я все еще думала об этом, когда он поцеловал меня в макушку, и сказал, что должен вернуть Оскара домой.

Я смотрела ему вслед. Казалось, что он говорил с Оскаром, потому что время от времени, косматая голова собаки смотрела на него, вывалив язык на сторону. Коди повернулся один раз и, казалось, был удивлен, что я наблюдаю за ним. Он усмехнулся и махнул рукой, а затем продолжил уходить.

Я наблюдала, пока они не скрылись из виду, потом поспешила вернуться к работе в одиночку, удивляясь, почему он не поцеловал меня так, как в Тихуане.

Я прокручивала наши поцелуи снова и снова, говоря себе, что это не может быть так же хорошо, как я запомнила. Это был просто поцелуй; это должно быть была марихуана; это, наверное, выброс адреналина после падения из самолета.

Или может быть это было просто принятие желаемого за действительное.

Но потом через час он написал мне, говоря оставаться в пятницу и субботу свободной, сказав, что он заберет меня в шесть утра, одеться для пустыни и захватить свитер. Мы действительно собираемся это сделать – мы собираемся ехать через Долину памятников и спать под звездами. Было грустно думать, что почти все в списке пожеланий Коди теперь будет сделано. Может быть, он написал что-нибудь еще – возможно, мы могли бы снова написать вместе. И, возможно, на этот раз я бы указала «путешествие в Италию» в своем списке.

Я думала об этом все чаще и чаще. Когда мне было шестнадцать, и я все еще верила, что мечты сбываются, я проводила много времени, исследуя то, что мне нужно сделать, чтобы добраться до Флоренции. Было неожиданно просто подать заявление на визу для работы и учебы, и я подумала, насколько могли измениться правила за последние восемь лет. Определенно, я должна это изучить; возможно есть что-то большее, что я могла бы сделать, чем просто мечтать. Может быть.

Я работала допоздна в ночь перед очередным приключением, так что была усталой и немного сварливой. Я любила возможность выспаться, но была действительно взволнована увидеть Коди. Мы собирались провести все выходные вместе – и я собиралась выяснить, что он действительно думал о нас, даже если это меня убьет.

Грохот его грузовика вырвал меня из моих размышлений, и я скатилась вниз по лестнице, моя небольшая сумка ударялась о мое бедро.

Он встретил меня у двери, но его лицо было таким серьезным и суровым, что я немного испугалась.

Мой рот открылся, чтобы говорить, но никакие слова не вышли. Коди смотрел на меня, перемещая взгляд между моей грудью и ртом.

Коди, мой друг, ушел, уступив место человеку, чьи глаза требовали большего. Он сделал два шага, затем прижал меня к стене снаружи здания, опаляя мои губы поцелуем, который казался отчаянным, как будто все поцелуи в мире были на исходе.

Это настолько отличалось от легкого поцелуя, который он подарил мне, когда мы в последний раз встречались в парке. У меня закружилась голова.

Я сжала в кулаках переднюю часть его футболки и притянула еще ближе, прижимаясь губами к его губам, касаясь его и пробуя, чувствуя тяжесть его тела, когда он наклонился ко мне.

Мои руки сжимали его футболку еще крепче, и я почувствовала его пальцы, потирающие круги на моей обнаженной коже выше пояса. У меня был перегрев, я в нескольких шагах от взрыва. И если я взорвусь, то возьму его с собой. Или в себя. Так или иначе, я не позволю этому человеку уйти без боя.

Наконец, он отстранился, немного тяжело дыша, щеки раскраснелись, а глаза потемнели от желания.

– Вот как ты говоришь "Доброе утро" в Канзасе? – спросила я, затаив дыхание.

Он покачал головой, его рот сжался, хотя в его глазах кружилось неприкрытое удовольствие.

– Нет, это будильник Сан Диего.

– Это может завоевать популярность, – я слабо улыбнулась, все мое тело было в огне.

Он смотрел на меня сверху вниз, позволяя глазам зацепиться за каждую часть моего тела, не прибегая к оправданиям на этот раз. Это было похоже на раздевание силой мысли. Я снова покраснела, и собиралась потащить его наверх.

Но потом он вздохнул и с усилием отвел глаза от меня подальше.

– Извини, что напал на тебя. Я некоторое время хотел сделать это.

– Я не сожалею. Я тоже хотела, чтобы ты сделал это. На самом деле, я думаю, что если бы не ты, то я сама сделала бы это.

Удивление и радость на его лице заставили меня краснеть и хихикать. Боже! Я ненавидела это. Я не была хихикающим типом. Раньше не была. Ах, пристрелите.

Я тихо фыркнула и Коди сделал глубокий вдох, прежде чем отвести меня к своей машине.

– Большой день, красавица. Начинаем с завтрака.

Я позволила ему помочь мне залезть в грузовик, затем откинулась в кресле, согретая его собственническим прикосновением, живот тихо заурчал.

Он улыбнулся и оставил еще один быстрый поцелуй на моих губах перед запуском двигателя. Но на этот раз он держал меня за руку, отпуская только чтобы использовать поворотник, затем сразу же переплетая наши пальцы снова.

Мы остановились в часе езды от города, чтобы загрузиться завтраком. Ну, я, Коди сказал, что не голоден, но смотрел с удовольствием, как я наедаюсь беконом, яйцами и блинами.

Мы были в 10 часах езды от Долины памятников, так что Коди неохотно согласился позволить мне провести мою долю времени за рулем.

Очень неохотно.

Он не сводил с меня глаз все время.

– Я не собираюсь разбивать твой грузовик, – сказала я, поспешно. – Я знаю, как водить. Я за рулем дольше, чем ты, мистер-мне-только-18.

– Я ничего не могу с этим поделать, – сказал он. – Это своего рода горячо – видеть тебя за рулем моего грузовика.

Он рассмеялся, а я снова покраснела. Он, казалось, наслаждался тем, что я была на взводе. Он заплатит за это позже, я уверена в этом.

Мы обедали на стоянке грузовиков в сорока милях к северу от Феникса, но Коди оставил большую часть своего буррито, сказав, что он был слишком острый. Я попыталась дать ему немного своего саба с тунцом, но он отмахнулся, сказав, что ему нравится смотреть, как я ем. Да, это вообще не заставляет меня чувствовать себя неловко.

Я спала в течение нескольких часов во второй половине дня, когда мы уверенно направились на север, а когда я проснулась, мы были всего в пятидесяти милях от границы штата Юта. Ну, это не совсем правда. Я проснулась, но оставалась с закрытыми глазами, чтобы у меня было время обдумать, что я здесь делаю и как этот удивительный мальчик – мужчина – изменил мою жизнь до точки, где все, во что я верила, вдруг показалось неправильным или устаревшим.

Его приход так много значит для меня, но он сдерживает себя, и я не знаю почему. Я не понимаю, как в одну минуту он может целовать меня, будто нуждался во мне как в воздухе, чтобы дышать, а затем обращается со мной, как будто я его маленькая сестра или кто-то еще.

Он хотел, чтобы я была частью его списка желаний – черт, он даже добавил пару моих желаний в него, в том числе ночь под звездами. И я видела, спальные мешки в задней части его грузовика, прежде чем мы покинули Сан-Диего.

Это то, что мы еще не обсудили. Сон.

Или не сон, что беспокоило меня больше.

– Я знаю, что ты проснулась.

Его голос заставил меня сесть с виноватым видом.

– Нет, я не проснулась.

Его смех был бархатистым, а его красивые губы изогнулись вверх.

– Ты храпишь, когда спишь.

– Я не храплю!

– Ты похожа на сурка или кого-то еще, все эти милые сопящие звуки.

– Ты так жесток!

– И твой рот открывается, так что, вероятно, слюни тоже.

– Прекрати!

– И так как ты не делала ничего из этого в течение двадцати минут, это заставляет меня задаться вопросом, о чем ты думала.

Попалась.

Ну, ладно, он решил обсудить это.

– Я думала о тебе. Я думала о нас. Есть ли вообще «мы»?

Его улыбка спала, но он дотянулся до моей руки.

– Ты мой лучший друг.

Его ответ был болезненным. Но это было также уклончиво.

– Я знаю. Ты говорил мне это, но это все? Потому что ты поцеловал меня, три раза, и это точно были не поцелуи «лучших друзей».

Он сжал зубы вместе, и я могла видеть мышечный тик на его челюсти.

– Мне очень жаль. Я не должен был этого делать.

– Не надо! – огрызнулась я. – Не говори мне, что ты сожалеешь, что целовал меня. Это причиняет мне боль, Коди.

Он дернулся, и я наблюдала, как он вцепился в руль еще крепче, костяшки пальцев побелели на фоне его загара.

– Боже, прости меня, Ава. Ты последняя, кого я хотел бы обидеть. Всегда.

Я слышала искренность в его голосе, но этого было недостаточно. Я хотела знать, что значу, раз и навсегда.

– Когда мы впервые встретились, ты пытался пригласить меня на свидание. Ты все еще хочешь встречаться со мной, Коди?

Его ответ проскрипел между стиснутыми зубами.

– Я хочу, но не могу.

– Перестань играть со мной! – закричала я.

Он стукнул кулаком по рулю от досады и дернул его так сильно, что мы сошли с дороги, подпрыгивая на неровной поверхности.

Я была немного напугана. Я видела много разных его сторон: счастливый, грустный, серьезный, игривый, – но злой Коди это что-то другое.

Его глаза блестели, а его ноздри раздувались. Он смотрел прямо перед собой, сжимая кулаки.

Я отстегнула ремень безопасности и поспешно схватилась за дверную ручку, готовая сбежать – даже если мы были на обочине дороги в центре нигде.

Его голова медленно повернулась, и он посмотрел на меня. Его взгляд смягчился и раскаяние охватило его выразительное лицо.

– Ава… – он откашлялся и попытался снова. – Ава, я не хочу ничего больше на всей этой земле, чем быть с тобой, чтобы сказать всем, что я твой и ты моя. Черт, я бы вытатуировал твое имя на своем сердце в тот первый день, когда встретил тебя, но я… скоро уеду. И это не справедливо для меня, начинать что-нибудь.

– Почему это только твое решение? Я не могу что-нибудь сказать по этому поводу? Люди поступают в колледж все время, и они поддерживают отношения. Я знаю, что билеты на самолет дорогие и мы не будем видеться часто, но мы могли бы использовать электронную почту и письма, может видео-чат.

Я становилась более отчаянной, в то время как он качал головой на каждое предложение.

– Куда бы ты ни поехал, я буду ждать тебя.

– Нет! – закричал он. – Я не хочу, чтобы ты ждала меня! Я не хочу, чтобы ты тратила свою жизнь на ожидание!

– Ты такой лицемер! – закричала я, глядя на него, злость кипела во мне. – Ты хочешь встречаться со мной, потом ты не хочешь. Ты хочешь поцеловать меня, потом ты не хочешь. Чего ты хочешь?

На миллисекунду, он замер в шоке, но потом мы оба начали двигаться и наши тела столкнулись вместе. Он обнял меня, сминая мои ребра, зубами царапая мои губы. Потом его язык проник в мой рот, горячий и жесткий, и требовательный, а мои руки под его футболку, царапая длинную линию его позвоночника. Он зашипел, и его спина выгнулась, давая мне место для губ и языка на его груди, дразня и покусывая маленькие мужские соски.

Я почувствовала, как его руки скользят вниз по моей талии, крепко сжимая. Затем его левая рука скользнула вверх, поглаживая кожу поперек моих ребер, палец коснулся нижней части моей груди. Долгий, низкий рык завибрировал в его горле, когда я укусила чуть сильнее, чем предполагала, а его пальцы переместились на переднюю часть моего лифчика.

Мои руки опустились на его джинсы, и я теребила пряжку его ремня, чувствуя пульсацию тепла вдоль его толстого ствола, когда гудок пронзительно прогремел в наших ушах, а грузовик задрожал, как шестнадцатилетняя бочкообразная карета прошлого.

Я упала в свое кресло, смущенная тем, что собиралась залезть на него при всеобщем обозрении.

– Дерьмо! – Коди потер руками свое лицо, и опустил голову обратно.

– Да, – сказала я, используя свой четырехлетний словарь со времен колледжа с пользой.

Он выдал сухой, невеселый смешок.

– Я никогда не смогу поймать гребаный перерыв.

– Я не знаю, – пошутила я. – Я думаю, что твоя удача может измениться.

Он не засмеялся и кинул мне мрачный взгляд, скрутивший меня изнутри.

– Я думаю, нам лучше вернуться на дорогу, – он вздохнул.

Я натянуто кивнула, а он ждал, пока я застегну свой ремень на место, прежде чем вырулить обратно на шоссе.

Он не говорил; вместо этого он протянул руку, чтобы взять мою.

Его пальцы были теплыми и шершавыми, и любящими вокруг моих, так почему мне хочется плакать?

– Прости, – прошептал он.

– Я устала от твоих извинений, – сказала я, вытягивая свою руку из его.

Мы ехали в тишине, но, когда последние мили остались позади, красота мира вне окна вытащила меня из моих сердитых, разбитых мыслей.

Красная земля и голубое небо растянулись, бесконечно вибрируя, в сторону горизонта, густая пыль покрывала дорогу и летела шлейфом за нашими шинами. Шпили древних скал росли из земли, направленные в сторону солнца, тонущего на западе. Длинные пальцы теней подкрались к нам, и ощущение мира поселилось внутри меня.

Я сделала глубокий вдох и посмотрела на Коди. Его широкие руки по-прежнему изо всех сил были сцеплены на руле, но невыплаканные слезы, блестевшие в его глазах, заставили мое сердце сжаться.

И я была поражена глубокой истиной: он пытался защитить не свое собственное сердце, а мое.

Я протянула руку, чтобы прикоснуться к его руке. Его глаза переместились к моей руке, прежде чем снова сосредоточиться на дороге. Но теперь небольшая улыбка смягчила жесткие линии его стиснутой челюсти.

– Это будет отличный уик-энд, – сказала я, спокойно. – Спасибо, что привез меня сюда.

Он кивнул и сглотнул несколько раз, но не говорил. Я не думаю, что он мог, так что я просто расслабила свою руку на его бедре и позволила ему ехать в тишине.

Мы приехали в кемпинг пятьдесят минут спустя, голодные и уставшие, но без чувства разочарования, которое преследовало нас.