Текст книги "Случайная невеста"

Автор книги: Джейн Фэйзер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 19 страниц)

Глава 10

Кейто затаил дыхание и замер, не делая никаких попыток прикоснуться к ней. Ему захотелось посмотреть, как она себя поведет.

Действительно, Фиби была несколько озадачена тем, что ею не руководят, ее не направляют.

Однако после недолгого колебания руки ее, казалось, сами приняли решение: коснулись его

пояса, бедер, задержались на твердом возвышении между ними, под черным бархатом одежды.

Она подняла к нему лицо, глаза ее хищно сверкнули, а руки скользнули вдоль его тела, в то время как в ее лоне что-то запульсировало, устремилось непонятно куда.

Наклонив голову, она принялась медленно расстегивать пуговицы на его бриджах – одну за другой, затем, просунув руки, коснулась его мускулистых ног, ягодиц. Все так же медленно она спустила его бриджи и нижнее белье, а затем опустилась на колени.

Перед глазами теперь было то, что поднимало ее на вершину блаженства в цепи прочих наслаждений. Она, эта божественная плоть, вырастала из темных зарослей внизу живота. Еще мгновение – и она ощутила на ладони ее теплоту и тяжесть.

Фиби инстинктивно обхватила эту плоть, в которой проступало живое биение пульса, наклонившись еще ниже, провела по ней языком, почувствовала незнакомый запах, солоноватый привкус и тут же, не раздумывая, повинуясь одному лишь чувству, захватила ртом, продолжая рукой ласкать его чресла.

Кейто был потрясен. Такое обычно проделывают лишь женщины легкого поведения, для кого половые отношения – забава или способ добывания денег, но это юное существо, недавняя девственница – откуда в ней такая искушенность, такая свобода, которую принято считать разнузданностью?! И в то же самое время несомненная и трогательная чистота и непорочность, наивное и искреннее желание доставить ему удовольствие.

В поднятых на него глазах он уловил все эти эмоции, а также вопрос: что дальше? И призыв к продолжению.

Он был уже на грани взрыва, а потому, взяв обеими руками ее голову, высвободил свою плоть.

– Хочу, чтобы ты разделила окончание со мной, – проговорил он, и она не узнала его голоса.

С этими словами он подхватил ее на руки и опустил на постель. Фиби уже изнемогала от желания, и он задрал ей юбки, положил ее ноги себе на плечи, а затем вошел в нее, да так глубоко, что она застонала от наслаждения.

Еще выше подняв ей платье и обнажив груди, он принялся играть ее сосками, она же продолжала стонать и корчиться в приступе страсти. Он изо всех сил старался отдалить конец, а когда был уже не в состоянии этого сделать, обеими руками крепко прижал ее к себе за ягодицы. Фиби на мгновение открыла глаза – в них сквозило изумление и радость. Разве так бывает? – говорил взгляд. Затем она конвульсивно выгнулась, по всему ее телу пробежала сладкая дрожь, и она затихла.

Кейто также не смог сдержать стон наслаждения, но вот тело его ослабло, однако он не отрывал губ от ее шеи.

В их не вернувшееся еще в этот мир сознание ворвались посторонние звуки. Стук в дверь!

Кейто приподнялся.

– Кто там?

– Это я, милорд, – раздался за толстой дубовой дверью знакомый голос Джайлса Кремптона. – Вы велели подать обед ровно в полдень, милорд. А потом мы должны ехать, вы сказали…

Кейто выругался себе под нос, употребив выражение, которое могло бы привести в замешательство даже его конюха, и соскочил с постели.

– Приду через пять минут! – крикнул он. – Слышишь, Джайлс?

– Так точно, милорд. Скажу Биссету, чтобы мясо поставили обратно в печь.

Кейто кинул взгляд на часы, стоявшие на каминной полке. Было уже четверть первого.

– Будь он неладен со своей исполнительностью, этот Джайлс!

И, отведя душу таким образом, он стал одеваться.

– Вряд ли я в состоянии сейчас вылезти из постели, – проговорила Фиби, потягиваясь. – Совсем нет сил.

Он взглянул на нее – лежащую в том же положении, в каком он оставил ее минуту назад. По-прежнему обнажены ноги, бедра, живот, в самом низу которого сверкают брызги сока любви. Она вся была самозабвенным наивным символом любви. Да, именно так! И не может, не должно быть никаких сомнений в искренности ее чувств, выплеснувшихся так неожиданно и остро вчерашней ночью и сейчас, в полдень.

– Откуда это у тебя? – не удержался он от вопроса.

– Откуда – что? – переспросила она, поглаживая свое усталое тело.

– Я говорю о том, что многие назвали бы распутством. Особенно если речь идет о женщине твоего происхождения.

Что-то в его голосе заставило ее сесть в постели, одернуть юбки.

– Разве это плохо? – спросила она. – Или стыдно?

Он ответил не сразу:

– Нет… разумеется, нет. – Он покачал головой и усмехнулся, но как-то неуверенно.

Больше ничего не добавив, Кейто направился в туалетную комнату к шкафу с одеждой, чтобы взять там кожаную куртку на шерстяной подкладке и штаны для езды верхом.

Фиби тоже начала приводить себя в порядок. «Что, собственно, его беспокоит? – думала она с недоумением. – Ведь главное в любви, чтобы обеим сторонам было хорошо. И не просто хорошо, а очень, очень хорошо. Что уж тут зависит от происхождения, от того, кто родители и какое воспитание человек получил?»

– Поторапливайся, Фиби! – крикнул Кейто из туалетной комнаты. – Не хочу, чтобы Джайлс смотрел на меня осуждающе: я ведь сам приучил его к пунктуальности.

Фиби опустила полотенце в лохань с водой, выжала его, стала протирать тело. Ух, как холодно!

Кейто уже вышел в коридор, а она продолжала одеваться. Нужно все застегнуть так, чтобы ему не пришлось перестегивать крючки платья или расправлять кружева на рукавах.

Фиби вошла в столовую, когда все уже сидели за столом, и поймала красноречивый взгляд Джайлса: судя по всему, тот догадывался о причине их опоздания и одобрял ее. С невнятным извинением она уселась на свое место и сразу же принялась за еду, чтобы скрыть краску, залившую лицо.

– Ты не переменила еще своего намерения с-сыграть роль королевы Елизаветы? – спросила у нее Оливия, чтобы не обращать внимания на отвратительного Брайана, сидящего напротив.

Фиби облегченно перевела дух: слава Богу, это совершенно невинная тема для беседы.

– Не перестаю думать об этом, – ответила она Оливии и обратилась к Кейто: – Как полагаете, сэр, ваши воины согласятся участвовать в представлении? У меня там в одной сцене королева обращается к солдатам и говорит о том, что и в слабом теле женщины может биться сердце настоящего мужчины… Джайлс фыркнул:

– Только через мой труп, миледи! Солдаты у нас воины, а не комедианты.

Фиби слишком хорошо знала Джайлса, чтобы обижаться, но все же посчитала своим долгом пояснить:

– Думаю, если мы разыграем спектакль в день летнего праздника, это только порадует людей. Не так уж много у них сейчас поводов для радости.

– Вы написали пьесу, леди Гренвилл? – не скрывая удивления, спросил Брайан. – Как интересно! А не найдется ли у вас какой-нибудь роли для меня? Пусть даже самой маленькой.

– Разве ты ос-станешься до праздника? – с нескрываемым ужасом спросила Оливия, стараясь не глядеть на него.

Фиби решила сгладить неловкость и сразу же ответила:

– Конечно, мистер Морс, если не шутите и если будете в это время еще с нами, я найду вам подходящую роль.

– О, благодарю вас, леди Гренвилл. Выходит, вы начинающий драматург? До войны это весьма почиталось при дворе. Но не припомню, чтобы написанием пьес занимались дамы.

С иронической улыбкой он поднес к губам бокал с вином.

– Фиби пишет х-хорошие стихи, – заступилась за подругу Оливия. – Г-готова спорить, она даст фору многим придворным сочинителям!

– О, не сомневаюсь. Может быть, покажете мне какие-нибудь из ваших поэм или пьес, миледи? Смею думать, я кое-что смыслю в этом.

– Я пишу для себя, сэр, – ответила ему Фиби на удивление надменно. – У меня не было и нет никакого желания блистать при дворе, где так много времени проводили вы. Тем более что не испытываю к нему ни малейшего уважения. Там все такие спесивые и высокомерные!

Ее слова не столько разозлили, сколько заинтересовали Брайана. Ого, эта нескладная девица, оказывается, не только занимается литературой, но, как видно, имеет собственные взгляды и убеждения. Занятно!

Он внимательно посмотрел на нее поверх края своего бокала. Не слишком аккуратная прическа, мятый воротник, да и платье выглядит так, словно в нем спали. Как она умудрилась довести его до такого состояния?

– Не будем говорить о высокомерии, – примирительно сказал он. – При дворе ведь бывают и такие люди, если вы о них что-то знаете, как Джеймс Шерли.

– О да, – подхватила Фиби. – Я очень люблю его пьесы! Особенно трагедию «Кардинал».

– Ну, и вы не можете не знать о Джоне Мильтоне, которого я видел там еще не так давно.

– Вы… вы встречались с Мильтоном? – Вилка с мясом застыла в руке Фиби.

– Вот уж кто невероятно спесив, – вступил в разговор Кейто.

– Он прекрасный поэт! – воскликнула Фиби. – И это его извиняет. Я бы так хотела познакомиться с ним!

– Ты говорила, что тебе н-нужен композитор для твоего п-представления, – заметила Оливия.

Ей не нравилось, что Фиби уделяет столько внимания Брайану. Разве с ним можно о чем-то всерьез разговаривать? Брайан нашелся и тут.

– Когда я последний раз виделся с Мильтоном, рядом с ним находился… вы должны знать его… некто Генри Лоуз.

Несравненный музыкант Лоуз!

– Вы и его знаете?

Брайан снисходительно улыбнулся:

– Да, и очень неплохо.

– Меня все больше занимает мысль о праздничном представлении, Фиби, – сказал вдруг Кейто, и, к своему изумлению, в его словах она не уловила ни тени иронии. – И думаю, я смогу уговорить Генри посмотреть твое сочинение и даже написать к нему музыку.

– Правда, сэр?

– Мы много встречались с ним при дворе до войны. А в эти дни я куда чаше вижу Джона Мильтона. Он верный приверженец парламента.

– О сэр, если бы вы…

Фиби от волнения сделала большой глоток из бокала.

Кейто кивнул ей, кинул салфетку на стол и отодвинул свое кресло. Джайлс тотчас сделал то же самое. Он не чаял, когда окончатся эти пустопорожние разговоры о каких-то поэтах и музыкантах. Кому они вообще нужны?

– Пора ехать, Брайан, – сказал Кейто.

– Я готов, сэр, – ответил тот.

Дела его продвигались довольно быстро, однако он не питал иллюзий, что Кейто сразу поверил в якобы произошедшие с ним перемены. Сегодня его подвергнут жестокому допросу, будут проверять каждое его слово, но он не боялся этого и был уверен, что выйдет победителем.

В два часа пополудни Фиби и Оливия вновь вышли из дома и направились в сторону деревни. Тяжелые тучи опять висели низко. Казалось, из них вот-вот посыплется снег. Фиби загодя вооружилась большой палкой, чтобы ненароком вновь не упасть в сугроб.

Она вызвалась идти впереди, Оливия шла за ней след в след.

– Мег дома, – сказала Фиби, указывая на струйку дыма, поднимавшуюся из грубы.

– Она и не выходила сегодня, – подтвердила Оливия. – Снег совсем не тронут, ни одного следа. Только кошачьи. Видишь? Хотя ее п-помело, наверное, следов не оставляет.

Шутка была не слишком удачной: Фиби дернула плечом и ничего не ответила, заторопившись к входу в дом. Минуты через две после того, как она постучала палкой в дверь, загремели засовы, и на пороге показалась Мег в накинутом на плечи одеяле, в теплом платке на голове.

– Что с тобой? Больна? – спросила Фиби.

Та с трудом улыбнулась:

– Зуб! Может, кто из вас сумеет выдрать? – Она коснулась рукой вздувшейся щеки. – Чего только я не пробовала!

Гвоздичное масло, настойку из лещины. Ничего не помогает.

– Когда я была маленькой, – сказала Оливия, – отец сам вырвал мне зуб. Я хорошо помню. Обвязал крепкой ниткой, другой конец прикрепил к ручке двери – и хлопнул дверью! Ох и больно было!

– Наверняка не так, как у меня сейчас! – простонала Мег.

Она уселась на скамеечку возле огня, одноглазый кот тотчас прыгнул ей на колени. – Ну как, Фиби? Поможешь мне?

Та согласилась не раздумывая: у нее уже был некоторый опыт подобных операций, и она знала, что главное – делать все очень быстро. А самое трудное во всем этом – крепко обвязать зуб.

Но все удалось, и вскоре окровавленный зуб лежал в миске, а Мег пыталась унять кровь.

– Как интересно, – задумчиво заметила Оливия, которая любила во всем дотошно разобраться. – Такой маленький…

– И такую причиняет боль, – сказала Мег. – Как же тогда должны болеть другие раны – в руку, в живот… Бедные солдаты, которые сейчас воюют!

– Мы зашли к тебе, чтобы рассказать кое-что неприятное, – заговорила Фиби после недолгого молчания. – В деревне вовсю идут разговоры о колдовстве. И сегодня о том же говорил в церкви викарий.

Мег наклонила голову.

– Ничего удивительного. Не впервые. Сейчас вот снова, и я знаю почему.

– Почему? – в один голос спросили гостьи.

– Помнишь, последний раз, когда ты заходила ко мне, – обратилась Мег к Фиби, – меня позвали к больному ребенку?

– Да. Приходил, кажется, его дедушка.

– Так вот, ребенок умер. Вскоре после того, как я дала ему лекарство, которое приготовила.

– Умер? – воскликнула Оливия. – Но отчего же?

Мег крепче запахнула одеяло.

– Сама не понимаю. Ему стало лучше, когда я уходила от них, а через час, как сказала его мать, начались конвульсии. Когда я прибежала, он уже был мертв.

– Бывает, что ничем не можешь помочь, – тихо сказала Фиби.

– Это понимаешь ты и понимаю я, – с горечью произнесла Мег, – а мать ребенка прокляла меня. А его дед плюнул мне в лицо. А люди, которые там собрались, смотрели на меня со злобой и осыпали оскорблениями.

Фиби вздрогнула всем телом, сжала руки на груди.

– Ты ни в чем не виновата, – беспомощно пробормотала она.

– Они говорили, что я навлекла Божью кару на ребенка, потому что ведьма. Якшаюсь с нечистой силой.

– Почти то же самое говорил сегодня викарий, – произнесла Оливия.

– Я и не сомневалась. – Мег продолжала смотреть на огонь. – Я уже давно поняла: суеверие, предрассудки… Как это страшно! Ладно, хватит. Поставь чайник на огонь, Оливия, ты стоишь ближе. Хочу прогреть опухоль на десне.

– Но отчего? Отчего? – продолжала восклицать Фиби. – Ведь только на прошлой неделе ты вылечила дочку Бейли от лихорадки. А еще раньше – детей Харви. Они все страдали от рахита и еле ползали, а теперь бегают вместе с остальными. Почему об этом все забывают?

– То было раньше, а это – сейчас. У людей короткая память, Фиби.

– На обратном пути мы с Оливией зайдем в гостиницу. Послушаем, о чем говорят люди, и я попытаюсь переубедить их.

Мег покачала головой:

– Не поможет. И будь сама осторожна. Смола прилипчива.

– К нам не прилипнет! – с жаром возразила Фиби за себя и Оливию.

– Смола предрассудков не считается ни с происхождением, ни с богатством, – с тихой горечью сказала Мег. – Помните историю с леди Констанс? Которую раздели догола, и следователь при всех пытал ее иголками, чтобы узнать, ведьма она или нет.

Оливия вздрогнула. Она слышала об этом несколько лет назад.

– Но ее оговорила любовница мужа, – сказала Фиби, припоминая. – И потом ее, кажется, оправдали и освободили.

– Да, но после того, как раздели и пытали, – повторила Мег. – Ладно, понадеемся, что до этого не дойдет.

Она долила закипевшую воду в чайник с пахучими травами.

– Все-таки постараюсь узнать побольше, – сказала Фиби, наклоняясь и целуя Мег. – До свидания. Тебе ничего сейчас не нужно?

– Нет, дорогая. – Мег потрепала ее по щеке. – Сейчас я смогу наконец уснуть после того, как всю ночь промучилась от зубной боли.

– Если станет хуже, постарайся сообщить нам, Мег. А может… – Фиби на секунду задумалась и тотчас предложила: – Может, тебе лучше прямо сейчас пойти с нами к нам в дом? Никто не посмеет тронуть тебя под крышей у лорда Гренвилла. Когда все успокоится, ты вернешься.

Мег решительно покачала головой:

– Нет, спасибо, нет! Я не собираюсь бросать свой дом из-за нескольких невежественных людей.

Другого ответа Фиби и не ждала и потому настаивать не стала.

– Не представляю, как отнесся бы отец, если б мы привели с собой Мег, чтобы та жила в нашем доме, – сказала Оливия уже на обратном пути.

– А ты как думаешь? – спросила Фиби.

– Пожалуй, не так, как ты, – произнесла Оливия после некоторого раздумья.

Фиби нахмурилась. Она и сама знала, что Кейто на многое смотрит по-другому, в том числе на дела, происходящие в деревне.

– Не сомневаюсь, – продолжала Оливия, – что отец – справедливый мировой судья и вообще х-хорошо относится к жителям. Но он не хочет… не л-любит входить с ними в тесные отношения.

– Ну, что ж, – решительно сказала Фиби, – значит, это буду делать я.

– Но этим т-ты его не изменишь.

– Возможно.

Они подошли к развилке, откуда в поместье вела прямая дорога.

– Иди домой, Оливия, – предложила Фиби. – Я все-таки зайду в деревенскую гостиницу поспрашивать насчет Мег. Долго не задержусь.

– А почему без меня?

– Мне кажется, они будут чувствовать себя свободнее, если я буду одна. Иди, не волнуйся, никто меня не тронет. Они мне друзья.

– В-вот… вот в этом разница между тобой и отцом, – задумчиво проговорила Оливия. – Он бы никогда не назвал их своими д-друзьями…

Направляясь к гостинице, где была и харчевня, Фиби размышляла о словах Оливии. Да, подруга, несомненно, права: Кейто по-другому относится к жителям деревни, он, по сути, является их господином и попечителем. У Фиби к ним совсем иное отношение, и она не станет его менять. Пускай лучше Кейто изменит свое, тогда между ними наступит согласие. Только тогда.

Все так же задумчиво она переступила порог заведения под вывеской «Медведь».

– Добрый день, леди Фиби, – приветствовал ее хозяин из глубины сумрачного зала. – Чем могу служить?

Фиби решила сразу взять быка за рога.

– Я хотела бы знать, Бен, какие разговоры идут по поводу Мег?

Хозяин стер улыбку с лица, сплюнул в сторону и буркнул:

– Не стоит об этом говорить вслух, миледи. Потому что дурной глаз… он следит за нами. И нечистая сила тоже.

Фиби стиснула руки.

– Вы прекрасно знаете, Бен, все это чепуха. Разве не помните, как она вылечила вашу матушку от ревматизма? Тогда вы пели ей осанну на каждом углу.

Собеседник старался не смотреть Фиби в лицо, однако упрямо гнул свое:

– Э, мало ли что было. А теперь вот случилось по-другому. Был ребенок, и нет ребенка. Пришлось могилку копать. Это как по-вашему?

– Но разве Мег в этом виновата?

Бен пожал плечами:

– Вина не вина, кое-кто видел, как она в лунную ночь шастает по полям. И на другой день заболели две коровы.

– Неужели вы сами верите в эти россказни, Бен?

– Не обо мне речь. В таких вещах пусть разбираются те, кто понимает. Кто? Ну, ясно же, следователь по колдовским делам.

Фиби почувствовала, как мурашки побежали у нее по коже.

– За ним уже послали? – спросила она.

– Чего не знаю, того не знаю. Только слышал, он сейчас в Бамбери находится. Это недалеко.

Да, Фиби знала, Бамбери всего в каких-нибудь пятнадцати милях отсюда. Вот уже, значит, как близка угроза!

– Посмотрим, что скажет лорд Гренвилл обо всем об этом! – воскликнула она. – Какая глупость!

– Прошу прощения, леди Фиби, – возразил Бен, – но я так понимаю, что в делах церкви викарий не должен отвечать перед его светлостью.

Последнюю фразу хозяин гостиницы произнес вызывающим тоном, и это еще больше удивило и напугало Фиби. Такого раньше не было.

– Что ж, посмотрим, – довольно резко повторила она и, повернувшись, вышла из гостиницы.

«Пойду к бабушке Спруил, – решила она, – узнаю, что та думает по поводу несчастной Мег».

Еще до четырех пополудни она вышла из дома старой женщины, так и не услыхав ничего утешительного. Небо совсем потемнело, тучи опустились ниже, словно намереваясь раздавить землю, и Фиби старалась идти как можно быстрее. Весь мир казался ей сейчас весьма неприветливым, чтобы не сказать опасным местом.

К воротам поместья она подошла уже в полной темноте. На подъездной аллее царил еще более глубокий мрак – над землей свисали, образуя плотную арку, толстые дубовые ветви. Что-то зловещее было в этом глубоком и мрачном тоннеле, и только где-то далеко виднелись проблески света из окон дома.

Скрип снега под ногами помешал ей услышать приближение кавалькады из трех всадников, Кейто, Брайана и Джайлса, возвращавшихся из поездки в штаб Кромвеля.

– Святая матерь! – воскликнул Кейто, останавливая коня. – Кто это шагает к дому в такой темноте?

– Это я, – ответила Фиби. – Вы чуть не задавили меня своим конем, милорд.

– Какого дьявола ты делаешь в этой тьме?! – разозлился он. – И в самом деле, тебя почти не видно!

– Я не думала, что так быстро стемнеет, сэр, – попыталась оправдаться она. – Такие тучи!

– Темно как в преисподней, – поддержал ее Джайлс, принюхиваясь. – Пахнет новым снегопадом.

Кейто наклонился, протянул Фиби руку.

– Садись на коня! – скомандовал он.

Она послушно поставила ногу ему на сапог, и он подсадил ее на коня впереди себя.

Прислонившись к нему спиной, она чувствовала биение его сердца – а может, это билось ее собственное? – различала запах ременной кожи, конского пота, запах его тела и волос. Повернув и откинув немного голову, она улыбнулась ему в темноте и осмелилась коснуться его щеки. Интимная ласка, к которой Кейто не привык.

Он покосился на едущего чуть поодаль Брайана. Каким чужим был для него сейчас этот человек, которого он воспитал и знал мальчишкой, кто назывался его сыном, пускай и приемным… Каким чужим он был для него по сравнению с этой девочкой, которая по возрасту тоже могла бы ему в дочери годиться, а стала совсем другим – его Женщиной с большой буквы, от кого он с нетерпением ожидает новых сюрпризов. И не далее как нынешней ночью.

Гостеприимный свет, пробивающийся из окон, становился все ярче, уже раскрылась входная дверь, и на пороге появился верный и вездесущий Биссет. Кейто соскочил с коня, передал поводья Джайлсу, снял с седла Фиби.

– Тебе нельзя задерживаться в деревне дотемна, – проговорил он, входя с ней в холл. – Надо брать с собой сопровождающих.

– Я не думала, что так задержусь, – стала оправдываться она. – Но все повернулось таким образом… Мне очень нужно с вами обсудить кое-что.

Он слегка нахмурился, тряхнул головой.

– Тогда пойдем сразу.

Войдя вместе с ней в кабинет, Кейто прикрыл дверь и, еще не сев в кресло, спросил:

– Итак, что случилось?

– Я пошла повидать одну женщину… подругу… – Совсем не желая этого, она вдруг добавила: – Пришлось помочь ей вырвать зуб.

Кейто не успел даже пригубить вино. Он с подчеркнутым изумлением переспросил:

– Вырвать зуб? О чем ты говоришь, милая?

– Она мучилась ужасной зубной болью. Ну я и вырвала. Ведь это так понятно, милорд.

– Непонятно другое, – снова с нажимом произнес Кейто. – Почему леди Гренвилл бродит зимой в темноте по деревне и выполняет работу любого брадобрея! Кто эта таинственная подруга? Я могу узнать?

– Я испугалась, – не отвечая прямо на вопрос, продолжала Фиби, – что наш викарий заклеймил в своей проповеди Мег, и решила проверить свое предположение. Ну и отправилась к ней, чтобы выяснить, все ли у нее в порядке, и предупредить. А потом попыталась узнать, что говорят про нее в деревне, и зашла еще в два места. В «Медведе» Бен сказал, что ходят слухи, будто бы послали за следователем в Бамбери. – Она подняла встревоженный взгляд, посмотрела прямо в глаза Кейто. – Мы обязаны помочь ей, сэр!

– Хочешь сказать, что ее уже обвиняют в ведьмовстве? Назвали колдуньей?

– Но она никакая не колдунья, милорд! – отчаянно выкрикнула Фиби. – Однако слухи вовсю ползут по деревне, и некоторые открыто проклинают ее. Разве не то же самое сделал сегодня викарий? Я предложила ей убежище в этом доме, но она упрямая и гордая и отказалась.

– Ты предложила мой кров женщине, которую подозревают в колдовстве?! Фиби, я не знаю, что и сказать.

Итак, Оливия была права.

– Но отчего вам этого не сделать, сэр? Вы же мировой судья. Кому, как не вам, быть на страже закона?

– Именно по этой причине я не имею права оказывать личную поддержку тому, кого обвиняет общество. Как ты не понимаешь? Я должен быть беспристрастным и непредвзятым судьей.

– Но ее обвиняют несправедливо!

– Если обвинение предъявлено, подозреваемому надлежит предстать перед судьями. Его оправдают, если обвинение окажется ложным.

– Как вы можете так спокойно говорить об этом, сэр? Ведь вы прекрасно знаете, что справедливость торжествует не всегда. И сами сказали сегодня утром, что викарий намеренно возбуждает толпу.

Он действительно так говорил. Напоминание об этом не принесло ему удовольствия, но несколько смягчило тон, каким он собирался ответить ей.

– Твое великодушие, Фиби, – сказал он, – делает тебе честь, но оно, увы, не в силах ничего изменить. Уверяю тебя, вызов следователя отнюдь не противоречит закону, а, наоборот, свидетельствует о его соблюдении. Так что теперь остается только позволить делу принять нужный оборот.

– Но я не могу оставить несчастную женщину и своего друга без поддержки, сэр! Не могу!

Кейто раздраженно взглянул на нее:

– А тебе как моей жене вообще не пристало вмешиваться в ход следствия. Тем более на стороне женщины с довольно сомнительной репутацией.

– Сомнительной? – Фиби чуть не подпрыгнула на стуле. – Мег – лекарь, целительница. Да кто угодно, только не колдунья! Скольким людям она помогла! И не ее вина, если кто-то умер или у кого-то пала корова. Она не могла никого сглазить!

– Сглазить? Считают, будто у нее дурной глаз?

– Да, и еще обвиняют в том, что она якобы бродит голая по полям при луне. И произносит проклятия над младенцами.

Кейто опорожнил свой бокал.

– Я не хочу слушать эту чепуху, Фиби. У меня есть дела поважнее. И тебе советую держаться от всего этого подальше!

Фиби поднялась со своего места.

– Прошу меня простить, сэр, – еле выговорила она. – Мне нужно переодеться к обеду.

Оказавшись в коридоре, она остановилась. Лицо у нее было нахмурено, глаза сверкали, кулаки сжаты.

Нет, с этим человеком невозможно ни о чем говорить! Ни о чем серьезном… важном… Конечно – кто отрицает? – у него немало достоинств, но его упрямство… И самомнение. Огромное самомнение! С такими людьми бесполезно спорить, тщетно их в чем-либо убеждать. Значит, один только выход: действовать самой, на собственный страх и риск!

– Упорный… несговорчивый… – пробормотала она, видимо, вслух, потому что сзади послышался мужской голос:

– Да, конечно. О ком вы говорите, если не секрет? – В коридоре показался Брайан Морс. – Что-то не так, леди Гренвилл? – участливо спросил он.

– А, ничего. Зовите меня просто Фиби, пожалуйста. Почти все зовут меня так. К другому я пока не привыкла.

Ей было приятно сейчас любое участие.

– Хорошо, Фиби, – кивнул Брайан. – Простите мое вмешательство и мою догадку, но мне-то очень хорошо известно еще с детства, как трудно противостоять в чем-либо лорду Гренвиллу. Никакие возражения, насколько помню, на него не действовали, ничто не могло его поколебать. Фиби взглянула на собеседника.

– Но в общем он часто бывает прав, – сказала она.

– В общем да. Однако в частности…

Он не договорил, это сделала за него Фиби.

– В частности не всегда. Не всегда, – повторила она и заторопилась по коридору. – Я пойду

переодеться, извините меня.

Но Брайан тотчас поспешил за ней.

«Невзрачная молоденькая женщина, к тому же неряшливо одевающаяся, – рассуждал он сам с собой, – однако что-то в ней есть…» Определенно есть. Наверняка страдает от собственной заурядности, неяркости, и вот на этом-то он и сыграет, подберет ключик к ее душе. Сделает своим орудием. Во всяком случае, нужно попытаться.

– Вы никогда не пробовали опустить волосы так, чтобы они закрывали уши? – спросил он внезапно.

Фиби остановилась, с удивлением глядя на него.

– С чего это вам пришло в голову? Я всегда так ношу. Правда, они постоянно падают на глаза.

– Если позволите… – Брайан коснулся пучка волос у нее на голове, быстро и ловко разделил волосы пальцами, словно гребнем, на две равные части и оставил их распущенными. – О, так гораздо лучше, – сказал он, отступив на шаг и оглядывая ее с видом заправского парикмахера. – Посмотрите в зеркало у себя в комнате и сами убедитесь.

– Вы решительно все знаете насчет вкуса и моды? – спросила с некоторым уважением Фиби. – Я никогда не придавала значения таким вещам.

– Тем не менее это необходимо, – наставительно сказал он. – В мире все на них держится.

У Фиби сложилось несколько иное мнение на сей счет, но она не нашла нужным спорить. Тем более на ходу, в коридоре.

– Я имел честь быть частым советчиком вашей бедной сестры, – снова заговорил Брайан. – А что касается моего знания моды… Почти пять лет я находился при дворе и многое повидал. Не одна красавица прибегала к моим услугам.

Если бы Фиби была более искушенной, то уловила бы в последних его словах скрытый намек, но ей не пришло в голову двусмысленное толкование простейшей фразы.

– Вообще-то я действительно мало что смыслю в туалетах, – сокрушенно призналась она, уже подойдя к своей двери. – Не знаю, когда и что нужно надевать.

– Что же, – с улыбкой сказал Брайан, – если не возражаете, я мог бы вам в этом помочь. Как и вашей сестре.

– О да. Буду только благодарна за советы.

– Прекрасно. Начнем с того, что я набросаю два-три эскиза платьев для вашей портнихи. Материалом возьмем… скажем, шерсть и полотно. Согласны?

– Как вы любезны, Брайан. Спасибо.

С этими словами она торопливо открыла дверь к себе в комнату.