Текст книги "Бархат"

Автор книги: Джейн Фэйзер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 25 страниц)

– Но ты себя поставишь под угрозу, помогая ему, – заметил Талейран.

– Но Натаниэль по-прежнему полезнее живой, чем мертвый, не так ли?

– В общем, да. Но я всегда могу найти другого человека.

– И другую женщину, которая его соблазнит?

– Если это будет необходимо.

– Грязными делами вы занимаетесь!

– В этом нет ничего нового, ma fille.

– Да, конечно. Bonne nuit, mon parrain.[11]11
  Доброй ночи, крестный (фр.)


[Закрыть]

Габриэль нужно было все обдумать в спокойной обстановке. Она поднялась в свою спальню и легла на кровать, закинув руки за голову. Комната освещалась лишь мерцающим светом тлеющих в камине угольков. Почему же Она все-таки солгала? Гийом с такой же легкостью убрал бы Натаниэля, с какой лорд Прайд уничтожил Гийома. Так отчего она не воспользовалась случаем и не сделала того же? Это была бы славная месть, и несколько недель назад Габриэль бы ни секунды не раздумывала.

Но когда она попыталась всколыхнуть в своем сердце прежнюю ненависть, то обнаружила, что ее там больше нет. Когда же ненависть и жажда мести покинули ее? Ведь она сказала Талейрану, что готова использовать Натаниэля в его политических махинациях. Было ли это правдой?

Но независимо от того, говорила она тогда правду или лгала, графиня поняла: она больше не хочет причинять вред лорду Прайду.

Боль ее утраты еще не прошла – она все еще помнила Гийома, – но стала гораздо слабее. Раньше все напоминало девушке об убитом любовнике, она все время думала о нем, но потом Габриэль научилась жить с эти горем.

И она ничего не могла поделать со своим влечением к лорду Прайду.

– Так где вы поймали его? – спросил Фуше, с любопытством глядя на сопливого паренька, стоящего между двух верзил-полицейских.

– В таверне, напротив цветочного рынка, мсье. У него слишком много денег – столько честным трудом не заработаешь.

Говоривший ударил паренька, и тот съежился. Из разбитой губы у него текла кровь, глаз был подбит.

– Нам помог одноглазый Жиль, – промолвил один из полицейских.

– Ах, ну да, – сказал Фуше и взял арестованного за подбородок. – Он, кажется, еще сообщил, что какие-то незнакомцы сорят деньгами направо и налево?

– Да, мсье. Мы-то ничего не заметили, но вы же знаете одноглазого. Он так любит выпивку и деньги, что увидит домовых, если ему заплатить.

– М-м-м… Ну, а что ты скажешь? – спросил Фуше, обращаясь к мальчишке.

Лицо министра полиции исказила ярость, он почти кричал.

– Я не сделал ничего плохого, – прошептал мальчик, пытаясь вырваться из рук полицейских. – Я просто выполняю поручения старухи, которая держит цветочную лавку.

Фуше недоверчиво посмотрел на кожаный кошелек. Затем он высыпал содержимое кошелька на стол. Кучка серебра засверкала в тусклом свете сальных свечей.

– Да-да, – скептически проговорил Фуше. – Несколько поручений старой карги, которая торгует цветами, говоришь? Да у нас, оказывается, цветочницы стали миллионерами!

Раздался грубый гогот, паренек получил еще один удар и упал на колени.

– Он выбросил в реку какие-то листки, когда мы схватили его, мсье.

Обутая в грубый сапог нога с размаху влетела в голень пленника.

– Полегче-полегче, – спокойно произнес Фуше. – Мне не нужно, чтобы он сразу отрубился.

А затем он сам подошел к мальчику и ударил его кулаком в живот.

– Может, скажешь правду, – а то будет совсем неприятно? – все тем же спокойным тоном договорил министр.

Пленник, скорчившись, упал на пол и судорожно ловил ртом воздух.

– Поднимите его!

Фуше зажег сигару, наблюдая, как его молодцы поставили мальчика на ноги. Пленник не мог держаться на ногах, его рот скривился от боли.

– А теперь я хочу слышать правду! – рявкнул Фуше. Министр глубоко затянулся и выдохнул дым в лицо пареньку.

– Расскажи-ка мне об этих поручениях, – приказал он.

– Я передавал сообщения, – прохрипел пленник. – Сообщения от торговки цветами.

– Куда ты их относил?

– На улицу Будэ, улицу Гамбардан… иногда на улицу Валлансер… пожалуйста, мсье, я больше ничего не делал. Правда, – пробормотал он. – Чистая правда, клянусь вам!

– И что было в этих сообщениях?

Мальчик отчаянно покачал головой:

– Не знаю. Я не умею читать.

– Похоже, действительно не умеешь. А кто получал эти сообщения?

Парень вытер кровь с лица рукавом. Его глаза побелели от ужаса.

– Тот, кто открывал дверь, мсье.

– А кто тебе платил?

– Тот, кто открывал дверь, – испуганно бормотал пленник. – Простые люди.

Фуше бросил взгляд на блестящие монеты. Не похоже было, чтобы обитатели этих кварталов могли швыряться такими суммами денег.

– А куда ты должен был отнести последнее сообщение, то самое, что ты выбросил в реку?

– На улицу Будэ.

У пленника был такой вид, словно он только что подписал собственный смертный приговор.

– Но я не думал, что это так важно, мсье, – добавил он.

Фуше приподнял одну бровь:

– Да нет, ты знал, что это важно, иначе бы не стал избавляться от послания. Какой дом на улице Будэ?

– Номер тринадцать, мсье. Пожалуйста, я не сделал ничего плохого. Пожалуйста, отпустите меня, господа! Возьмите деньги и отпустите меня!

– Ты что, пытаешься подкупить одного из государственных министров? – вопросил Фуше. – Уведите его!

Фуше указал кивком на дверь, и двое полицейских выволокли пленника из абсолютно пустой комнаты, служившей министру полиции императора Наполеона кабинетом.

Фуше многозначительно кивнул самому себе, попыхивая сигарой. Это был один из тех случаев, когда он убеждался, что не зря платит своим соглядатаям. Его люди знали: для их министра не бывает ничего незначительного.

Стоит нанести визит в дом номер тринадцать по улице Будэ! Кое-что может выгореть… а может, и ничего не получится. Английский шеф тайных агентов был где-то в городе, и графиня де Бокер знала где.

Этим вечером в доме мадам де Сталь назначен прием. Графиня непременно будет там. Пожалуй, он шепнет ей пару слов на ушко и посмотрит, как отреагирует эта гордячка.

А обыск дома произведут завтра, на рассвете. Птички не покинут гнезда, пока не взойдет солнце, поэтому предрассветные часы были самыми подходящими. Люди в это время становятся менее осторожными. Фуше пошлет гуда группу полицейских, которые быстро разберутся, что к чему. Можно не сомневаться, они выяснят, что это за люди получают послания от торговки цветами, как бы хорошо эти люди им ни платили и где бы они ни прятались!

Габриэль вела живую беседу с князем Меттернихом, австрийским послом, когда в салон мадам де Сталь вошел министр Фуше.

Графиня почувствовала, что Фуше смотрит на нее, и подняла взгляд. Министр, стоя в дверях, презрительно оглядел блестящее, светское общество. Ему были чужды интеллект и утонченность.

– Прошу прощения, графиня. Вы, кажется, не слушаете меня?

– Извините меня, сэр.

Графиня, улыбаясь, посмотрела на своего собеседника. Меттерних был похож на ее крестного отца. Он был одним из самых умных политиков и дипломатов в Европе, не считая, разумеется, Талейрана. Меттерних и Талейран уважали друг друга.

– Мне кажется, министр Фуше пытается обратить на себя мое внимание, – извиняющимся тоном проговорила Габриэль.

– Так пойдемте к поприветствуем его.

Князь поднялся и с галантным поклоном предложил графине руку.

Девушка с благодарностью приняла его приглашение: она была рада, что будет разговаривать с Фуше не одна.

– Мсье Фуше! Вас не часто встретишь на светских раутах, – приветливо заговорила Габриэль. – Вы, конечно, знакомы с князем Меттернихом.

– Разумеется.

Мужчины обменялись поклонами.

– Я был очень взволнован, графиня, – произнес Фуше, улыбаясь. – Кажется, у меня есть кое-какие известия о вашем пропавшем друге.

Холодок побежал по спине Габриэль. Она улыбнулась:

– Прошу прощения, мсье. О каком пропавшем друге вы говорите?

– Да о вашем попутчике, мадам. Похоже, он проводит время на острове Сен-Луи.

Фуше пытливо смотрел на графиню опытным взглядом человека, умеющего читать по лицам людей. Он заметил тревогу, мелькнувшую в глазах девушки.

– Да вас надо поздравить, мсье Фуше, – спокойно проговорила Габриэль. – Вы так быстро нашли его!

– Мне известно все, что происходит в каждом уголке этого города, мадам, – произнес Фуше, отвесив еще один поклон. – А теперь, если вы позволите, мне надо поздороваться с хозяйкой.

Фуше ушел, ловко скользя между гостями. На его губах играла довольная улыбка.

– Он жесток, этот господин, – заметил Меттерних. – Но отлично знает свое дело.

– Да, конечно, – согласилась Габриэль. – Он знает свое дело, – повторила она вслед за послом. – Князь, будьте так добры проводить меня к крестному отцу.

– С величайшим удовольствием, мадам, – проговорил Меттерних.

Увидев их, Талейран нахмурился. Габриэль была бледнее, чем обычно.

– У меня болит голова, mon parrain, – сказала она. – Вы не против, если я возьму карету, а потом отправлю ее назад за вами?

– Нет, я сам отвезу тебя домой.

Мсье де Талейран предложил графине руку.

– Князь, – сказал Талейран, обращаясь к австрийскому послу, – буду рад с вами побеседовать. Может, вы пообедаете со мной завтра?

– Это было бы замечательно.

Меттерних поклонился, и Талейран с Габриэль покинули салон мадам де Сталь.

– Итак? – спросил Талейран, когда они остались одни в экипаже.

Министр иностранных дел не проронил ни слова, пока Габриэль все ему рассказывала.

– Для тебя риск очень велик, если ты предупредишь лорда Прайда, – заметил Талейран, когда она закончила. – Я смогу обеспечить безопасность мальчика. Больше я ничего не могу обещать тебе. Но если Натаниэль узнает об опасности от тебя, я не гарантирую, что буду в силах защитить тебя от Фуше.

– Я понимаю.

Габриэль откинулась на спинку кареты. В окошке то и дело мелькали огоньки встречных экипажей.

Неужели она и в самом деле готова рисковать своей жизнью ради Натаниэля? Для Гийома она сделала бы это, не задумываясь. Но к своему прежнему любовнику она относилась совсем иначе, не так, как к Натаниэлю. Гийома де Гранвилля Габриэль по-настоящему любила. Такая любовь дважды в жизни не повторяется. С лордом Прайдом ее связывала страсть, а не любовь.

– Я должна это сделать, – услышала девушка собственный голос, как будто ее разум и ее язык существовали отдельно.

Талейран кивнул.

Глава 19

Габриэль потребовалось не больше пяти минут, чтобы заскочить в свою комнату в доме Талейрана на улице д'Анжу и переодеться в мужское платье. Она сунула в карман пистолет, завернулась в плащ, спрятав волосы под капюшоном, и бросилась вниз, к экипажу, поджидавшему ее у дверей.

– На цветочный рынок, Гастон. Как можно быстрее! – приказала графиня.

– D'accord, contesse.[12]12
  Хорошо, графиня (фр.)


[Закрыть]

Возница почтительно дотронулся до своей шляпы и взмахнул кнутом.

Габриэль сидела на самом краю сиденья и беспрестанно выглядывала в окно кареты, которую упряжка лошадей ловко везла по парижским кривым улочкам.

Графиня заставляла себя думать лишь о том, что она сделает в ближайшее время, не позволяя себе даже заглянуть в завтрашний день. Ей надо было попасть к Натаниэлю раньше людей Фуше. Она думала только об этом. У Прайда должен быть разработан план отступления – у Гийома, во всяком случае, всегда был. Если ей удастся предупредить его, Натаниэль сумеет ускользнуть от полицейских.

Экипаж остановился посреди мрачной, пустой площади, которая совсем не была похожа на то шумное, живописное место, где днем торговали цветами. Габриэль пошла по булыжной мостовой, и ее шаги эхом отдавались от стен молчаливых домов, окружавших площадь. Девушка подумала, что сейчас площадь похожа на сцену в театре и вот-вот начнется трагическое представление.

Недавно прошел дождь, лужи поблескивали в лунном свете, на улицах, не мощенных булыжником, ноги графини разъезжались на скользкой глине.

Девушка бежала по узким улочкам, миновала величественный собор Парижской Богоматери, шпили которого, казалось, тянутся к умытому дождем небу. Потом она пересекла мост, ведущий на остров Сен-Луи, и свернула в его темные переулки – такие узенькие, что над крышами громоздившихся друг на друга домов едва проглядывало ночное небо.

Габриэль мчалась, не разбирая дороги, не обходя луж и не обращая внимания на грязь, забрызгавшую ее плащ. Ее взгляд был устремлен на угол улицы Будэ, которая была довольно далеко от нее.

Внезапно графиня услышала шум шагов. Она метнулась к какой-то двери, вжалась в стену и осторожно выглянула на улицу. Сердце в груди Габриэль подпрыгнуло: по улице, стуча сапогами, шли шестеро мужчин.

Все они держали в руках фонари и палки. Мужчины были в черных плащах и черных шляпах. Такую форму носили полицейские министра Фуше.

Эти люди направлялись на улицу Будэ.

Габриэль кинулась в сторону улицы ле Регретье. Ее мысли неслись вскачь, сердце неистово колотилось в груди, пока она бежала в сторону реки. Она подойдет к дому со стороны Орлеанской набережной. Это, конечно, не прямой путь, но у нее было два преимущества: девушка быстро бежала и знала, что Натаниэль с Джейком в доме номер тринадцать.

Полицейские Фуше понятия не имели о том, что участвуют в состязаниях по ходьбе на скорость.

Графиня держала в руках пистолет. Она неслась что было сил, ей едва хватало дыхания. Какой-то человек, вышедший из одного из домов, прокричал ей что-то, но она не обратила на него внимания. Бешено залаяла собака, и кто-то приказал ей замолчать.

Габриэль бежала.

Из таверны вывалились два напившихся до такой степени человека, что им было не до промчавшейся мимо них фигуры. Потом один из них сделал было пару неуверенных шагов в ее направлении, но она уже скрылась за углом улицы Будэ.

Девушка даже не остановилась, чтобы не попасться на глаза полицейским, которые, по ее расчетам, должны были вот-вот приблизиться к дому.

Но к своему великому удивлению, она никого не увидела на улице, не услышала громкого топота.

Куда они подевались? Ее охватила паника. Они еще не могли войти в дом. На улице никого не было. Так неужели они все-таки внутри? Нет, это невозможно. Им бы надо было иметь крылья, чтобы опередить ее, к тому же она должна была слышать шум. Людям Фуше не было надобности сохранять тишину.

Графиня бросилась к дому номер тринадцать и стала колотить кулаками в дверь, с опаской оглядываясь на улицу: зловещая шестерка черных людей с фонарями в руках могла появиться в любое мгновение.

А люди Фуше тем временем, не видя необходимости торопиться, завернули в кабачок – утолить жажду. Им и в голову не приходило, что их предполагаемая жертва вот-вот ускользнет от них.

Но вот ставни над дверью распахнулись, и в окне показался мсье Фармье, с головы которого свисала кисточка ночного колпака. Его вопрос о том, кого это принесла нелегкая в такой неурочный час, сопровождался потоком брани.

– Ouvrez la porte![13]13
  Откройте дверь! (фр.)


[Закрыть] – нетерпеливо зашептала Габриэль. – Ее бледное лицо светилось в темноте. Она не могла представиться, но ее поведение говорило само за себя – видно было, что у нее какое-то спешное дело.

Голова Фармье исчезла из окна, он затворил ставни. Затем графиня услышала, как он спускается по лестнице: слышен был лязг отворяемых засовов, и дверь приоткрылась.

– Merci. У вас тут остановился один человек…

– Габриэль!

Лорд Прайд спрыгнул с лестницы, прежде чем она успела договорить. В руках у него был пистолет.

– Люди Фуше! – выдохнула графиня.

– Где?

– Они идут следом за мной… будут здесь через несколько минут… Точнее, они уже должны были быть здесь, но куда-то исчезли.

Натаниэль не стал тратить времени на дальнейшие расспросы. Он схватил Габриэль за руку и повел за собой вверх по лестнице. В своей комнатенке он начал бросать вещи в саквояж. Заспанный Джейк сел на кровати.

– Габби? – спросил мальчик.

– Ш-ш-ш!

Натаниэль говорил шепотом, но властным тоном.

– Ты не должен ничего говорить, ни единого слова, ни звука – до тех пор, пока я не разрешу тебе. Ты понял меня? – обратился Прайд к сыну.

Джейк испуганно кивнул.

– К тебе это тоже относится, – приказал лорд Габриэль. Затем он нажал на камень, и стена отодвинулась в сторону.

– Возьми с собой Джейка и идите туда.

– Но ты…

– Делай, как я сказал!

Габриэль подняла мальчика с постели, взяла одеяло и прошла в тайник. Стена за ней сомкнулась.

Оставшись один, Прайд стал приводить комнату в порядок, уничтожая все следы своего пребывания здесь. Он не делал ни одного лишнего движения. Прайд встряхнул подушку, расправил соломенный тюфяк и одеяло. Воду из кувшина он вылил в окно и вытер стол носовым платком. Затем он еще раз внимательно оглядел комнату, взял свечу и саквояж, нажал на камень, и стена вновь отодвинулась.

Габриэль держала завернутого в одеяло ребенка на руках.

Они не проронили ни слова, когда Натаниэль проделал ту же манипуляцию с противоположной стеной и пропустил их вперед. Беглецы миновали три дома, когда услышали стук дверного молотка дома номер тринадцать. Габриэль от испуга подпрыгнула, тревожно глядя на Прайда, но его лицо оставалось невозмутимым. Он лишь подтолкнул графиню вперед. В последней комнате Натаниэль, подтянулся и отодвинул две балки, прикрывающие пространство под островерхой крышей дома.

– Залезай наверх, Джейк, – тихо сказал он, поднимая ребенка и подталкивая его вперед, в темноту. Мальчик заплакал. – Теперь ты. Быстро! Успокой его!

Лорд приподнял девушку, и она смогла ухватиться руками за край стены.

– Вставай мне на плечи.

Габриэль забралась к нему на плечи, пробралась в крохотное пыльное помещение, а затем повернулась наружу и взяла у Прайда свечу, саквояж и две балки.

Натаниэль подтянулся и забрался наверх с легкостью акробата, а затем бесшумно вставил балки на место.

Места на троих было вполне достаточно. Правда, темно, хоть глаз выколи, и пыль забивала ноздри, глаза, скрипела на зубах…

Джейк чихнул и опять заплакал. Натаниэль прижал сына к своей груди и осторожно зажал ему рот.

Тишина камнем навалилась на них, и Габриэль почувствовала, что к ней вот-вот придет ее обычный ночной кошмар. Однажды она уже пряталась под потолочной балкой – пряталась от озверевшей толпы. Запах дерева, пыль, – все было точно таким же, как в тот страшный день. И крыша так же давила на нее. Еще минута – и она упадет или закричит…

Вдруг она почувствовала, что Натаниэль накрыл теплой ладонью ее руку. Его прикосновение вернуло ее к действительности, девушка смогла выбраться из черной бездны воспоминаний, но ее тело содрогнулось от страха. Прайд крепче сжал ее руку, и Габриэль поняла: он знает, что с ней происходит. Графиня благодарно сжала его пальцы в ответ и вдруг осознала, что ее ужас прошел. Несмотря на это неудобное место и невероятное напряжение, она в состоянии прислушиваться ко всем звукам, и паника уже не охватывает ее при мысли о преследователях.

С улицы был слышен шум. Габриэль догадалась, что полицейские, не найдя ничего в доме Фармье, стали обыскивать все дома в этом квартале.

Но люди Фуше не знали о том, что чердаки всех домов были соединены тайным ходом. Из архивных документов было известно, что еще в средние века через эти потайные двери осужденные убегали от своих палачей.

Впрочем, полицейских никак нельзя было назвать тонкими мыслителями или большими знатоками истории. Они были, скорее, мастерами в другом деле – когда надо было вытрясти из кого-то сведения или отправить жертву на тот свет, им не было равных.

Но вот шум приблизился к последнему дому на улице Будэ. Беглецы, надо сказать, испытали даже некоторое облегчение – невыносимо было сидеть, скрючившись, в этой норе и ждать.

Габриэль до крови прикусила губу, стараясь сосредоточиться на боли и не слышать шума, криков и брани, доносившихся снизу.

Натаниэль одной рукой прижимал к своей груди голову Джейка, а другой сильно сжимал руку Габби. Как всегда, в такие минуты он был спокоен, предельно собран и готов ко всему. Сейчас ничего нельзя было сделать, оставалось только тихо ждать и поддерживать по мере сил своих спутников.

Шум обыска приближался. Слышно было, как с треском открылась дверь, и тяжелые сапоги застучали по деревянному полу.

А вдруг на полу, в том месте, где он ставил вынутые с потолка балки, остались следы пыли?

Едва эта мысль мелькнула в голове Прайда, как он начал лихорадочно придумывать план действий. Полицейские ищут только его. И если они потянутся к балкам, он спрыгнет вниз, а Габриэль и его сын останутся в укрытии. У девушки хватит ума не показываться полицейским на глаза – хотя бы ради безопасности Джейка.

Впрочем, сейчас она едва ли не в большей опасности, чем он. И графиня знает об этом. Она предала собственных хозяев, чтобы спасти иностранного, вражеского тайного агента. Прайд не думал, что она способна предать его в этой ситуации – ведь с ними Джейк. Но вряд ли Габриэль станет рисковать своей жизнью ради его спасения.

Кто-то внизу распахнул ставни, раздался треск дерева – очевидно, сорвали ставни. Закричала женщина, протестующая против грабительского вторжения людей Фуше.

Полицейские были уже совсем близко. Из всех домов, стоящих на улице Будэ, раздавались крики, брань и проклятия полицейским и министру полиции.

Сами Фармье, как и все люди их типа, умело придавали своим физиономиям идиотски-тупое и лицемерное выражение. Раз их жилец с ребенком бежали, не оставив следов, Фармье ничем не рисковал. Булочник сказал, что да, жильцы были, но они хорошо платили за помещение, и больше он ничего о них не знает и не следит, когда они приходят и уходят. Тупость и алчность были понятны полицейским, вышедшим из этих же кругов. Они даже с пониманием относились к тому, что человек не задавал лишних вопросов и не интересовался людьми, снимавшими у него комнату.

Но вот, утолив жажду разрушения и ничего не обнаружив, полицейские прекратили наконец свои обыски и отправились заливать неудачу дешевым вином в одном из ночных кабачков.

Джейк трясся от страха в руках Натаниэля, и отец едва слышно успокаивал ребенка. Потом они услышали, как полицейские спускаются вниз. Шум постепенно стихал. У Габриэль от напряжения ныли все мышцы. Ей хотелось закричать от боли, но вместо этого она лишь прикусывала губу. Лорд Прайд уже не так крепко прижимал сына к себе, и мальчик смог двигать головой.

Казалось, прошла вечность, пока Натаниэль позволил им двигаться. Приложив губы к самому уху Габриэль, он тихо-тихо прошептал ей:

– Я спущусь вниз, а вы пока оставайтесь здесь.

Графиня кивнула. Перспектива остаться вдвоем с мальчиком в темном закутке под крышей пугала ее, но ей, опытной шпионке, было не привыкать к страху и опасным ситуациям.

Лорд Прайд отодвинул балки и спрыгнул вниз. Затем он осторожно поставил балки на место и лишь после этого подошел к окну. Ветер раскачивал расщепленные ставни. Натаниэль выглянул во двор. Нигде никого не было, дом вновь погрузился в темноту.

Прайд подошел к двери, отворил ее и прислушался. Все тихо.

Вернувшись в комнату, он сначала подпер дверь тяжелой деревянной доской, валявшейся на чердаке, а уж затем стал вынимать балки, за которыми прятались его спутники.

– Вылезай, Джейк! – прошептал Прайд.

Из темноты показалось испуганное личико ребенка, который почти упал на руки своему отцу.

Габриэль стала неуклюже выбираться из укрытия – ее мышцы все еще болели, и она едва могла двигаться.

– Ты в порядке? – спросил Натаниэль, держа сына на руках.

Она кивнула:

– Немного душно… ничего больше, слава Богу.

– Давай выбираться отсюда, – тем же тихим голосом проговорил Прайд.

– Куда мы пойдем?

– Под землю, – невесело усмехнувшись, произнес лорд. – По крайней мере, на эту ночь.

С ребенком на руках Натаниэль и его спутница проделали обратный путь по тому же потайному ходу и вновь оказались в доме номер тринадцать. Там они, крадучись, вышли через заднюю дверь во двор, где в клетке возле кухни, сбившись в кучу, спали кролики.

– Нам надо торопиться, – прошептал Натаниэль, глядя на начинающее светлеть небо.

Они выскользнули через ворота в другой переулок. Натаниэль быстрым шагом шел впереди, неся Джейка на руках. Габриэль едва поспевала за ним.

Наконец они дошли до старой, полуразрушенной церкви. «Так вот где находят себе приют те, за кем гонится полиция», – с горечью подумала Габриэль. Ей пришло в голову, что церковь развалилась еще в годы революции, когда религию стали отрицать, и нужда в церквах вроде бы отпала.

Прайд внимательно огляделся, а затем обошел здание. Беглецы оказались перед лестницей с обрушившимися ступеньками, ведущей в церковный склеп. Натаниэль с ребенком на руках спустился первым, Габриэль следовала за ним. Внизу оказалась дверь, запертая на массивный, проржавевший замок. Прайд уверенным движением пошарил за каким-то камнем и вытащил причудливой формы ключ. Ключ легко повернулся в замке, дверь отворилась, и на них дохнуло сырым и тяжелым запахом подземелья.

– Мне здесь не нравится, – заныл Джейк, когда они вошли в дверь и оказались в душной темноте. – Я хочу уйти отсюда.

Лорд Прайд закрыл дверь.

– Тихо, я с тобой, – успокаивающим тоном произнес он. – Все в порядке, и мы здесь в безопасности.

– Но тут, наверное, живут привидения.

– Ерунда, – деланно веселым голосом заговорила графиня. – Мы можем зажечь свечу, и ты увидишь, что здесь вовсе не страшно.

– Ты сможешь ее найти? – таким же тоном спросил Прайд. – Где-то в саквояже есть трут и кремень.

Габриэль порылась в вещах, нашла необходимые предметы, и вскоре долгожданный огонек свечи осветил помещение.

«Невесело здесь», – подумала Габриэль, глядя на покрытые плесенью стены и зеленоватые расколотые плиты под ногами.

– Это и есть то самое безопасное место, о котором ты говорил? – спросила девушка.

– А что, хорошее убежище, – весело проговорил Прайд, как будто шутки в подобных ситуациях были обычным для него делом. – Церковь разрушена, и склепом я мог воспользоваться лишь в самой крайней ситуации, – добавил он. – Нам надо найти одеяла, фонарь и все необходимое.

– Где? Там? – спросила Габриэль, указывая на каменного рыцаря со скрещенными на груди руками, который, казалось, олицетворял собой вечность.

Но, к своему удивлению, она увидела, что возле памятника стопкой были сложены одеяла, рядом лежал фонарь и стоял кувшин с маслом для фонаря. Была даже фляга с водой и несколько плиток шоколада. В углу стояло помойное ведро. Кроме этого, в склепе были лишь мертвецы.

– Что ж, уже лучше, – весело заметила Габриэль. – Ну-ка посмотрим, будет ли так уютнее?

Девушка залила в фонарь масла и зажгла фитиль.

Мальчик испуганно вскрикнул и зарылся лицом в отцовское плечо: в неровном свете фонаря на стенах и потолке заплясали, тени памятников – рыцарей в доспехах и епископов в церковном облачении.

Натаниэль успокаивал сына. Он гладил его по спине, шептал Джейку нежные слова, а затем уселся на надгробную плиту и усадил ребенка на колени. Джейк сунул в рот большой палец и, внезапно успокоившись, прижался к Натаниэлю.

Прайд пристально посмотрел на графиню.

– Как ты узнала об облаве? – спросил он.

– После того как я отправила тебе сообщение о том, что Фуше знает, где ты находишься…

– Какое сообщение? – недоуменно спросил лорд. – Я получил только одно, позавчера, и там ни слова не было о Фуше.

– Но я отправила тебе еще одну записку через цветочницу сегодня, то есть уже вчера утром.

– Я не получал ее.

– Что могло случиться?

Лорд Прайд посмотрел на голову Джейка, покоящуюся на его плече.

– Теперь уже поздно думать об этом, – произнес он. – Как же он узнал, что я в Париже?

– Наверное, на тебя указал кто-то из его людей. Уверена, что тебя узнали в лицо.

– Раньше такого не случалось, – равнодушно проговорил Натаниэль.

Если это Габриэль рассказала о нем Фуше, то зачем она рисковала своей жизнью, спасая его? Запоздалые угрызения совести? Не похоже. Нет, скорее всего, его узнали в одном из пунктов проверки документов, когда они ехали из Нормандии в Париж. Это было рискованно – скакать верхом рядом с каретой на виду у всех.

– Раньше не случалось, а в этот раз случилось, – устало промолвила графиня. – А вчера я была на приеме у мадам де Сталь. Туда явился Фуше, чего он никогда не делает, подошел ко мне и стал хвастаться, что вот-вот поймает опасного преступника. Я не была уверена, что он говорит именно о тебе, но все же решила предупредить тебя. А потом я встретила этих людей…

– Надо думать, ты вчера проследила за посыльным?

Девушка кивнула.

Прайд задумчиво погладил головку сына. Габриэль рисковала, чтобы спасти их. Это главное.

Лорд Прайд плотнее завернул дрожащего ребенка в одеяло. Интересно, она поступила так импульсивно или обдумав все хорошенько?

– Тебе лучше вернуться назад, прежде чем тебя хватятся, – заявил он. – Мы с Джейком останемся здесь на весь день, а вечером выберемся отсюда.

Габриэль с грустью посмотрела на Прайда, сидевшего на надгробной плите с ребенком на руках. Будет ужасно провести в этом месте целый длинный день. Эта страшная ночь оставила следы усталости на его измученном лице, под глазами Натаниэля темнели круги, щеки покрылись щетиной.

– Я вернусь, – сказала девушка и направилась к двери.

– Габриэль! – тихо позвал Прайд.

– Да? – Она обернулась.

– Я обязан тебе жизнью. Моей и Джейка.

Лицо лорда было в тени, но она услышала, что он говорит очень серьезно.

– Что же еще, ты думал, я должна сделать, если мой шеф в опасности?

Она хотела задать этот вопрос полушутя, беззаботным тоном, но у нее ничего не вышло. Ее слова прозвучали скорее нетерпеливо и даже грубовато.

– Не знаю, что я думал, – спокойно произнес Натаниэль.

– Ты же отлично знаешь, что от меня можно ждать всяких неожиданностей. – Девушка попыталась улыбнуться. – Я, пожалуй, пойду. И вернусь вечером.

Не дожидаясь ответа, она приоткрыла дверь и выскользнула на улицу. На мгновение в помещение проник яркий свет дня, но потом дверь затворилась, и Прайд остался с Джейком в мрачном склепе, освещаемом неровным светом масляного фонаря.

«Да, от Габриэль де Бокер можно ждать чего угодно», – подумал лорд Прайд. Она сделала выбор и поступила так, как не должна была поступать опытная, умелая шпионка.

Как все это скажется на ее планах?

Сейчас невозможно об этом думать. Джейк зашевелился у него на руках, забормотал что-то, и Натаниэль стал нежно успокаивать своего сына, пока тот снова не уснул.

Прайд откинулся назад и уперся в заплесневелую стену склепа. Он устало закрыл глаза. Перед его внутренним взором встало лицо Элен… точно такое, как было у нее на смертном одре. Бледное, бескровное, как будто смерть простерла над ней свою длань…

Лорд Прайд сильнее прижал к себе сына.