Текст книги "Бархат"

Автор книги: Джейн Фэйзер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 25 страниц)

– Мне очень жаль прерывать ваше веселье, но нам надо переодеться к обеду, – произнес он, вставая. – Джейк, тебе уже давно следовало быть наверху. Няня будет искать тебя.

Прайд не хотел говорить ничего такого. Ему так хотелось присоединиться к их смеху, быть принятым и стать частью союза, который Габриэль образовала с его сыном. Но он с досадой слышал собственный голос – резкий и осуждающий. Лорд говорил сухо и зло.

Глаза мальчугана вновь стали грустными, и он послушно поплелся к двери. Натаниэль внезапно почувствовал боль в груди, как будто в его сердце вонзилась игла. Это не была физическая боль, но ощущение было именно таким. Когда Джейк проходил мимо него, Прайд внезапно потрепал его по голове – так же, как прошлым вечером. И вновь этот жест поразил обоих – и отца, и сына.

– Я не совсем понимаю, – говорил Саймон, меряя шагами библиотеку. Он был возмущен. – В чем все-таки ты подозреваешь Габриэль?

– Да ни в чем особенном, – ответил Прайд более терпеливо, чем обычно. Он прислонился к каминной полке и понимающе смотрел на своего приятеля. Лорд чувствовал себя довольно неловко, поскольку сомневаться приходилось в словах его друга.

– Саймон, ты же знаешь, что я всегда во всем сомневаюсь. Это просто моя обязанность.

– Да, я понимаю, – произнес Саймон, махнув рукой, отчего коньяк теплого янтарного цвета едва не расплескался из его бокала. – Но я говорил тебе, какую информацию привезла нам Габриэль. Я уже рассказал тебе ее историю… ради Бога, приятель, да я же помню ее с тех пор, как она под стол пешком ходила!

Натаниэль вздохнул:

– Да знаю я, Саймон. Но я должен быть осторожным. Timeo Danaos et dona ferentes[3]3
  Бойся данайцев, дары приносящих (лат.)


[Закрыть]. – Он приподнял брови. – Троянский конь оказался грозным оружием, мой друг.

Саймон скептически взглянул на него.

– Ты считаешь, что Габриэль подослали французы? Не будь смешным!

Он одним глотком осушил свой бокал и с грохотом поставил его на стол, а затем полез в карман за табакеркой.

Натаниэль ничего не сказал, наблюдая, как его друг засунул в нос огромную понюшку табаку. А потом Саймон так оглушительно чихнул, что Прайду пришлось дожидаться, пока тот успокоится, прежде чем задавать новые вопросы.

Но вот Натаниэль спокойно произнес:

– Я ничего не подозреваю, Саймон. Я просто осторожен. Ее верительные грамоты впечатляют, ее связи – мечта любого тайного агента. Но я сам должен убедиться в том, что Габриэль – та, за кого себя выдает. И как только я обрету уверенность в этом, я сразу же приму ее на службу.

Саймон сморщил нос.

– Ты говорил, что она недисциплинированна.

– Это так, – согласился с ним Натаниэль. – Но она полна энергии, смела, и мне самому придется сдерживать Габби, найми я ее на службу.

Саймон качнулся в своем большом кресле-качалке, стоящем у огня.

– Так что ты хочешь знать?

– Я просто хочу еще раз с начала до конца прослушать весь твой рассказ о ней. И ты будешь терпеть мои вопросы, и отвечать на них.

Саймон со вздохом кивнул:

– Отлично. Но мне кажется, что, живя вместе в такой… такой близости… Короче, ты сам все можешь узнать о ней.

Натаниэль сжал губы.

– А мне кажется, что это не твое дело.

– Да что ты? – угрюмо проговорил Саймон. – Судя по словам Джорджи, лорд де Вейн ждал бы от меня, чтобы я защитил честь его приемной дочери.

Натаниэль откинул голову назад и расхохотался:

– Да неужели ты тоже так считаешь? Если уж говорить прямо, то дела обстоят как раз наоборот. Это мою честь задела эта бесстыжая дикарка… да еще с твоего попустительства, мой друг.

Саймон облегченно улыбнулся:

– Знаешь, я не знал, что она соблазнила тебя, но предполагаю, что она использовала весьма необычные способы, чтобы привлечь тебя.

– Да, Габриэль именно так и поступила. Ну, так как, займемся моим вопросом?

– Давай.

Саймон откинулся назад, чтобы наполнить свой бокал из графина, стоящего на небольшом столике, а затем вернулся в прежнее положение и взял бокал с коньяком двумя руками. Конечно, Натаниэль был прав. Осторожность никогда не помешает – даже тогда, когда дело касается Габриэль.

Их разговор был очень утомительным, но когда два друга разошлись по своим комнатам, Натаниэль знал: он не нашел ни одного слабого места в повествовании Саймона. Похоже, Габриэль де Бокер была именно той, за кого она себя выдавала.

У лорда Прайда оставалось последнее испытание для графини. Но для этого Натаниэлю было нужно, чтобы она на час-другой уехала из дома.

– Ах, Габби, совсем забыла отдать тебе это письмо. Оно пришло как раз перед нашим отъездом.

С этими словами Джорджи на следующее утро вошла, помахивая конвертом, в столовую для завтраков. Она уронила его рядом с тарелкой графини и с улыбкой оглядела стол.

– Доброе утро всем. Я спала, как ребенок. Мне кажется, воздух в Гемпшире более здоровый, чем в Кенте. – Она нагнулась, чтобы поцеловать мужа. – Ты так рано встал сегодня.

– Кое-кто из нас встал уже несколько часов назад, – заметила Габриэль, взяв письмо. Адрес на конверте был написан изящным почерком Талейрана. – Кое-кто из нас уже пару часов поездил верхом.

– Да, мы заслужили завтрак, – добавил Саймон и ущипнул жену за щеку. – Не то, что ленивые дамы, которые изволят вставать чуть ли не в полдень.

Джорджи весело улыбнулась, слушая добродушное ворчание мужа, и повернулась к дымящимся на сервировочном столе блюдам.

Натаниэль откинулся на спинку стула, положив ногу на ногу. В руке он держал кружку с элем и смотрел на графиню, которая вскрывала конверт ножом для масла. Почерк на конверте был знаком ему, как собственный.

Габриэль ожидала, что письмо от Талейрана придет быстро. К тому же они договорились, что все послания он будет отправлять на адрес Ванбруков. А как только она внедрится в сеть тайных агентов, они найдут более подходящий канал для передачи посланий.

Габриэль размышляла, узнал ли Прайд почерк на конверте. Очень вероятно, что он его видел прежде. Наверняка кое-какие письма Талейрана попадали в руки англичан.

– Это от Талейрана, – спокойно произнесла она, взглянув через стол на Натаниэля. Тот кивнул головой и поднес к губам кружку.

Габриэль решила, что он узнал почерк, и она, таким образом, прошла еще одно испытание.

– Большая честь, однако, получать корреспонденцию от такого знаменитого человека, – с невинным видом заметил Майлз, отрезая кусочек от копченого лосося.

– О да, я понимаю, какую честь мне оказывают, – с иронией, которую не могли не заметить присутствующие, промолвила Габриэль. – Мой крестный отец регулярно шлет мне чрезвычайно интересные письма.

– К тому же он искусный политик, – важно произнес Майлз.

– Это бесспорно, – согласилась с ним графиня. – Он самый умный человек в Европе, включая и императора. И лишь честолюбие Талейрана превышает его ум. Но, уверяю вас, личные мотивы он всегда ставил выше преданности. Если ему выгодно будет оставить Наполеона, он, не задумываясь, это сделает.

– Да, этот джентльмен – прагматик, – заметил Прайд, пожав плечами. – Леди Ванбрук, могу я попросить вас передать мне мармелад?

– К чему эти формальности, Натаниэль, – произнесла Габриэль, лениво разворачивая листки.

– Да-да, конечно, ни к чему, – согласилась Джорджи. Она немного волновалась, потому что ей по-прежнему не нравился лорд Прайд, несмотря на то, что он так околдовал ее подругу.

– Вы оказываете мне слишком большую честь, мадам, – заметил Натаниэль, отчего стал еще более неприятен Джорджи.

– Кичливый болван! Не обращай на него внимания, Джорджи.

Габриэль схватила круглую мармеладину из конфетницы, стоявшей перед ней, и бросила ее через стол. Мармелад упал прямо в кружку Прайда, и эль расплескался на его рубашку.

– Да ты!..

Лорд отодвинул свой стул от стола и наполовину встал. Габриэль вздернула подбородок и с вызовом встретила его негодующий взгляд. На ее губах играла насмешливая кривая улыбка.

– Ну, что я?

– Дьявольское отродье, – ответил он, усмехаясь. Лорд снова сел и промокнул пятна на рубашке салфеткой.

Саймон и Майлз обменялись скептическим взглядом, а Джорджи, впрочем, нисколько не смутясь, смотрела, как ее кузина с самодовольной улыбкой вернулась к письму.

Сразу стало ясно, что она собирается поделиться содержимым письма с шефом английских тайных агентов. Это было веселое, многословное послание с множеством подробностей о светской жизни в Варшаве, о том, как Польша приняла Наполеона, и о романе императора с Марией Валевской.

Именно это последнее сообщение было самой важной частью письма. Эта информация, несомненно, представляла интерес для английского правительства, к тому же в ней содержались сведения об интимной жизни французского императора. Если Габриэль передаст информацию, это лишний раз продемонстрирует ее возможности по части осведомленности в личной жизни Наполеона и его двора.

– Кажется, Наполеон нашел себе еще одну Жозефину, – подняв голову, произнесла Габриэль. Она видела, что Прайд внимательно наблюдал за ней, когда она читала письмо. Что он хотел увидеть? Может, он надеялся, что графиня постарается скрыть содержание письма или не станет о нем говорить? Так он этого не дождется! К тому же годы, проведенные вместе с Гийомом, научили ее скрывать свои эмоции, и лицо Габриэль всегда выражало лишь те чувства, которые она не хотела скрывать.

– В Польше? – осторожно спросил Натаниэль.

– Жена польского канцлера, – проговорила графиня. – Я прочту вам письмо. Его содержание довольно увлекательно.

Сразу было понятно, что письмо написано образованным и воспитанным человеком. Талейран описывал свои впечатления, делился наблюдениями. Натаниэль обратил внимание на точность и остроумие описаний. Автор письма не оговаривал особо важность связи Наполеона и польской аристократки, но любому человеку, занимающемуся политикой, это было очевидно.

Было бы интересно почитать ответ Габриэль. Тогда бы он узнал куда больше об отношениях между дипломатом и его крестницей, чем из этой невинной на первый взгляд переписки. Неужели она скрывала свое враждебное отношение к Талейрану под маской дочерней привязанности? Он уже достаточно знал о Габриэль, чтобы поверить в это. К тому же Прайд понял: чем больше он узнаёт о ней, тем меньше знает графиню.

– А интересно было бы знать, – сказал Прайд безразличным тоном, – как на это отреагирует Жозефина.

– Она невероятно ревнивая женщина, – заметила Габриэль, наливая себе кофе. – Почему-то она считает, что собственные измены не так важны, как измены Наполеона. Жозефина пишет ему безумные письма, когда до нее доходят какие-нибудь сплетни. Наполеон говорит, что от ревности она становится настоящей тигрицей. Впрочем, поскольку император очень восприимчив к женским слезам, она всего добивается плачем, и Наполеон всегда возвращается к ней.

– Будем надеяться, что мадам Валевская тоже быстро поймет это, – произнес Саймон. – К тому же я уверен, что у нее есть скрытые причины стать его любовницей.

– Власть – сильный возбудитель, – небрежно заметила графиня. – Талейран не раз говорил мне, что Бонапарт очень переживает из-за того, что у него маленький… маленькая интимная часть тела.

– Габриэль! – протестующе воскликнула Джорджи, хотя ее глаза горели любопытством.

– Ты считаешь, что об этом неприлично говорить за завтраком? А может, тебя смущает присутствие мужчин? – невинным тоном спросила графиня.

– Думаю, и то, и другое, – заявил Натаниэль, отодвигая стул от стола. – Не заставляй нас краснеть, ты, невыносимая женщина!

Габриэль рассмеялась:

– Ну хорошо, я сменю тему. Чем мы сегодня займемся?

– Мы продолжим свой путь, – сказал Саймон.

– Ой, неужели вам уже надо уезжать? – разочарованно произнесла Габриэль.

– Да, – твердо ответил Майлз. – Мы и так были незваными гостями.

– Если вы быстренько соберетесь, то можете поспеть в Лондон к позднему обеду, – с готовностью произнес Натаниэль.

Даже Джорджи на этот раз поняла, что Прайд иронизирует, и присоединилась к общему смеху. Впрочем, никто не возражал против его предложения, и часом позже Джорджи уже махала им на прощание из окна кареты.

– Тебе уже надоело быть со мной? – спросил Натаниэль, когда они вернулись в дом.

– Нет, – покачала она головой. – Совсем нет. Просто я более общительна, чем ты.

– Это нетрудно понять, – заметил он с кривой усмешкой. – А теперь тебе станет и совсем скучно: у меня есть неотложная работа.

Габриэль пожала плечами.

– Я была бы не против съездить в город: мне нужно кое-что купить.

– Я велю Милнеру приготовить небольшую карету.

– Я бы предпочла парный двухколесный экипаж и твоих рысаков.

Прайд с насмешкой посмотрел на нее.

– Не хотел бы обижать вас, мадам, но они не обучены ходить в упряжке.

– Я смогу управиться с ними.

– Не сомневаюсь в этом. – Он покачал головой с покорной улыбкой. – Очень хорошо. Милнеру лучше поехать с тобой.

С этими словами он вышел из библиотеки.

– Могу я взять с собой Джейка? – крикнула она ему вдогонку.

Он остановился в дверях:

– У него же занятия.

– Неожиданные каникулы детям вреда не приносят.

– Но ты же не хочешь, чтобы ребенок цеплялся за твои юбки, пока ты будешь делать покупки?

– Если бы я этого боялась, то не стала бы предлагать взять его с собой.

К своему величайшему изумлению, Натаниэль услышал свой голос:

– Если тебе действительно этого хочется, я не против.

– Спасибо, – спокойно ответила Габриэль. Она понемногу продвигалась вперед.

Через час Натаниэль наблюдал, как они готовились к отъезду на той самой двухколесной карете. Джейк скакал, как резиновый мячик, болтая с невозмутимым Милнером и улыбающейся Габриэль. Графиня грациозно уселась на сиденье и взяла в руки вожжи. Милнер посадил ребенка сзади нее, а затем сам взобрался в экипаж.

Натаниэль видел, как графиня осторожно потянула вожжи, чтобы посмотреть, как отреагируют кони. Они были очень норовистыми, рыли копытами землю, задирали головы, вдыхая свежий ветер, дующий с реки. На холодном воздухе их дыхание превращалось в пар. Прайд раздумывал, стоило ли разрешать Габриэль запрячь этих коней. Графиня приказала груму отпустить их, и упряжка мгновенно сорвалась с места. У Натаниэля перехватило дыхание, но он успокоит и, когда Габриэль опытной рукой удержала поводья и пустившиеся было галопом лошади перешли на шаг. Графиня де Бокер умела обращаться с лошадьми.

Прайд поднялся наверх в королевскую спальню. У него было добрых два часа, чтобы обыскать ее вещи.

Глава 12

Джейк был на седьмом небе от счастья и не мог к нему сразу привыкнуть. Он болтал всю дорогу и был слишком возбужден, чтобы обращать внимание на окружающее. Мальчик спрашивал, в какие магазины они пойдут, что Габриэль хочет купить и смогут ли они купить мороженое в небольшом чайном магазинчике на набережной. Примми однажды привозила мороженое: тогда ребенку нужно было идти к зубному врачу и лакомство ему дали для храбрости. Впереди у Джейка был прекрасный, долгий, бесконечный день…

Габриэль внимательно слушала бесконечную болтовню мальчика, пока они ехали по длинным деревенским дорогам, обсаженным с обеих сторон колючим кустарником с множеством ярких ягод. «Будто на реке прорвало плотину», – думала Габриэль.

Джейк говорил без остановки. Казалось, он вообще не замолкнет. «Неужели его никогда не слушали?» – размышляла графиня, когда Джейк замысловато рассказывал ей о какой-то выдуманной им самим игре. Он очень точно все придумал и сейчас подробнейшим образом объяснял тонкости игры своей внимательной слушательнице. Было ясно: мальчик живет в выдуманном мире. А Натаниэль даже не имеет представления об этом.

Каким ребенком был Натаниэль? Наверное, таким же одиноким, как Джейк, но менее жизнерадостным. Сын суровой на вид шестой леди Прайд, конечно, отличался от сына мягкой и женственной Элен, седьмой леди Прайд.

Пока графиня де Бокер размышляла обо всем этом, одним ухом слушая болтовню ребенка, лорд Прайд проводил обыск ее вещей.

За долгие годы службы Натаниэлю не раз приходилось заниматься подобными делами, и тогда риск разоблачения был куда больше. На этот раз волноваться особо не приходилось: Прайд был у себя дома, он был спокоен, зная, что Габриэль ему не помешает и что никто даже не спросит его, что он делает в ее комнате, и не посмеет его прервать.

Поэтому лорд не спеша обдумал свои действия. С холодным спокойствием он, забыв про отношения с графиней, осматривал платья в шкафу, проверяя все швы. У Габриэль было немыслимое количество туфель – Натаниэль тщательно осмотрел все подошвы и каблуки, проверяя, нет ли в них полостей.

Он перебрал все кружевное белье в ящиках в поисках потайных карманов или швов. У Прайда было преимущество перед графиней: он знал, что в комнате нет тайников. Значит, если и было у нее что-то компрометирующее, то лишь в ее вещах, или, возможно, она умудрилась устроить собственные тайники в мебели или драпировках. Прайд осмотрел ее шкатулку с драгоценностями и слегка присвистнул, увидев бесценные бриллианты, из которых Габриэль носила едва ли половину.

Натаниэль внимательно изучил содержимое секретера и бегло просмотрел письмо от Талейрана, полученное ею утром. Она ничего не пропустила, когда читала его. Другой корреспонденции, даже журналов, не было.

Прайд закатал постель и прощупал матрас. Не было никаких подозрительных разрезов или комков внутри. Он тщательно прощупал шторы и полог кровати, заглянул под подушки, ковры, перевернул стулья.

Нигде ничего. Прайд спросил себя, действительно ли ожидал что-то найти. Ведь только теперь он понял, какое облегчение испытал.

Натаниэль потянулся в скупых лучах зимнего солнца, проникающих в окно, и потер пальцами серебристые виски. Потом его взгляд упал на книги, лежавшие возле окна. Почему-то он не заметил их раньше.

Лорд подошел к столу. Перед ним были копии «Дельфины» мадам де Сталь и «Философских писем» Вольтера. Натаниэль взял книгу Вольтера и встряхнул ее. Ничего не выпало из страниц. И в «Дельфине» он тоже не обнаружил никаких записок. Прайд лениво пролистал Вольтера еще раз. Он очень давно читал эти критические заметки о дореволюционных заведениях Франции. Подстрекательский тон книги стал причиной того, что автора отправили в ссылку, а потом долгое время считалось, что «Философские письма» Вольтера подстегнули начало революции.

Лорд листал страницы, пробегая текст глазами. Внезапно он похолодел, волосы у него на голове встали дыбом.

Лорд Прайд уставился на один длинный абзац, в котором некоторые буквы были слегка подчеркнуты простым карандашом. На полях было много едва приметных заметок.

С камнем на сердце он отнес книгу к себе в комнату и сделал копию с этого абзаца, включая и заметки на полях. Разбирать шифры было его любимым занятием на досуге. Затем Натаниэль положил книгу на место и оглядел комнату, проверяя, все ли было в порядке. Кровать была застелена аккуратнее, но никто этого не заметит. Он еще раз поправил покрывало и спустился в библиотеку – ждать возвращения Габриэль.

Прайд сразу понял, что перед ним – шифр: ведь он сам не раз пользовался подобным кодом. Он налил себе коньяку. Книги были идеальным средством связи – они не привлекали внимания, их было легко носить с собой. И лишь тот, кто бегло говорит на тайном языке шпионов, мог заметить и понять карандашные пометки.

Бегло говорит на языке шпионов… Боже святый! Из всех вероломных, двуличных шлюх, каких он знал… Она торговала своим роскошным телом и предавала.

Натаниэль бросил бокал в камин. Дорогой хрусталь разлетелся на куски, и коньяк, попавший на горевшие поленья, взвился вверх синим пламенем.

А он уже почти поверил ей! Он был на волосок от того, чтобы внедрить графиню де Бокер в лучшую тайную службу. Жизнь чуть ли не десятка французских агентов зависела бы от нее! На волосок от того, чтобы дать ей проникнуть в его собственную душу…

Какой идиот! Как он мог быть таким идиотом?! Этот ее смех, ее вызывающее поведение… дикая страсть, такая изощренная, чувственность… Она проникла ему под кожу, не обращая ни на что внимания, как какой-нибудь паразит… она разрушила ту защитную стену, которую он воздвиг между собой и окружающими после смерти Элен.

Она очаровала его самого и его сына для того, чтобы предать Прайда!

Холодный пот застилал глаза Натаниэля, его била дрожь. Джейк! Она использовала ребенка, сына Элен. Графиня с помощью своих злых чар хотела выведать все его секреты, хотела использовать все его слабые места. И он допустил это!

А ее друзья… Он же видел, как они вместе с Джорджи и Саймоном хохотали, распевая дурацкую песенку. Их связывало вместе проведенное детство. Даже это она сумела использовать. Ей удалось одурачить Саймона так же просто, как почти удалось одурачить его самого.

Лорд Прайд смотрел на огонь, и в языках пламени ему виделась другая Габриэль – она стонала от страсти в его объятиях, ее волосы разметались по подушке, а ногами она прижимала Натаниэля к себе, и их тела содрогались от наслаждения. Прайд с яростью отвел взгляд от огня, заставив себя забыть все, что ему только что пригрезилось. Он вышел из библиотеки и бросился вон из дома. Натаниэль бежал к реке, не замечая ветра, вздымавшего волны на водной поверхности. От этого ветра взъерошивались перья диких уток, прятавшихся в прибрежных камышах на том берегу. Стая диких гусей поднялась с воды при его приближении. Шум их крыльев и печальные крики птиц лишь обострили его горечь.

Прайд брел по берегу реки, и старался отогнать от себя воспоминания и обуздать эмоции. Он хотел, чтобы только холодный расчет управлял им. Ему удалось разоблачить двойного агента. Габриэль де Бокер была французской шпионкой, которая намеревалась предать страну лорда Прайда – точно так же, как он предавал ее страну. Просто, как дважды два. Оставался один вопрос: что ему с ней делать?

Натаниэль мог отвести ее к тем, кто знал, как получать от людей любые сведения. Из нее вытрясут все, что она знает, – все, до последнего слова. А затем графиню просто повесят. Шпионы не подчинялись гражданским законам, к ним относились, как к военным преступникам. Габриэль знала об этом. Она понимала, чем рискует, ввязываясь в это дело.

Или… или он мог использовать ее – так же, как она намеревалась использовать его.

Он получит не слишком большое утешение, посадив графиню в тюрьму, где палач будет испытывать на ней свои инструменты, а затем накинет ей на шею петлю. Это не поможет ему заживить свои раны и восстановить поруганную честь. Но что, если поменяться местами… и побить Талейрана и Фуше их собственным оружием. Это был отличный план! Вот что принесет ему удовлетворение! Он сплетет собственную паутину. Габриэль будет передавать ложные донесения своим парижским хозяевам, и ее информация парализует работу их шпионской сети.

Над рекой сгущались сумерки. Натаниэль остановился под старой ивой. Он нагнулся, чтобы подобрать плоский камешек, и бросил его в воду, камень несколько раз шлепнул по воде. Лицо Прайда было неподвижным, взгляд – колючим, когда он невидящим взором смотрел на другой берег. В любом случае он будет вести себя с Габриэль так, как будто ничего не случилось. Ему даже необходимо больше времени проводить вместе с ней – пусть она решит, что в ее обществе он чувствует себя свободным. А когда он сообщит графине, что передумал и готов принять ее на службу, она просто решит, что ей удалось его соблазнить.

Да так оно и было. О Господи, она же просто дурака из него сделала, сведя с ума своими черными глазами, божественным телом и неуемной страстью.

– Довольно! – Он сказал это вслух, с яростью и отчаянием пытаясь остановить волну отвращения к самому себе, поднимавшуюся в нем.

Очень медленно разум взял верх над эмоциями. Прайда трясло от порывов ледяного ветра, дующего с моря. Казалось, холод проникает ему под кожу, сковывает его члены, постепенно подбираясь к самому сердцу.

Пора было возвращаться и повернуться лицом к реальности. Натаниэль вошел в дом как раз в тот момент, когда экипаж остановился перед парадным входом. Прайд подождал, пока они войдут.

Глаза его сына светились от радости, рот был вымазан чем-то липким. Джейк говорил с Бартрамом, который отворил ему дверь, и пытался вовлечь в разговор об их поездке миссис Бейли, стоявшую рядом. Затем мальчик взглянул на отца и робко улыбнулся ему, как бы предлагая послушать.

– Я съел два розовых мороженых, а Габби купила несколько пар перчаток, а одна маленькая девочка продавала щенков в корзинке, а какие-то дяди устроили драку на пристани, и Габби сказала, что нам лучше уйти, потому что это грубые матросы…

Габриэль улыбалась мальчугану, стаскивая перчатки с рук. Она взглянула на Натаниэля, ей так хотелось, чтобы он разделил восторги ребенка.

Она использовала его сына! Рот Прайда наполнился горькой слюной, руки невольно сжались в кулаки. Он представил себе, как сдавливает ее длинную, стройную шею, как чувствует биение пульса, а его пальцы сжимаются все крепче и крепче…

И опять ему пришлось сдержать порыв ярости и успокоить себя.

– Ну, довольно, Джейк, – коротко отрезал он. – Тебе скоро ужинать. И, надеюсь, ты сможешь съесть что-нибудь после, того, как весь день объедался мороженым. Ступай в классную комнату.

Лицо Джейка будто погасло, слова замерли у него на устах, свет в глазах померк. Не говоря больше ни слова, он побежал к лестнице и стал подниматься наверх.

Габриэль слегка нахмурилась, а миссис Бейли, извинившись, вернулась на кухню.

– Резковато сказано, не правда ли? – произнесла Габриэль, направляясь в библиотеку. – Он не делал ничего плохого.

– Вас слишком долго не было, и я вовсе не в восторге от того, что он наблюдал за дракой пьяных матросов на пристани. Мне казалось, ты более разумна.

– Извини, – просто ответила графиня.

Казалось, что тот Натаниэль, с которым они вместе завтракали, исчез. Ей бы в жизни не пришло в голову бросить конфету в такого человека, что стоял сейчас перед ней. Впрочем, она стала привыкать к перепадам его настроения. Хотя это было непросто для маленького Джейка. Лишь на одно мгновение отец повернулся к нему, а затем вновь стал вести себя по-прежнему. Но доказывать что-то не имело смысла: графиня уже достаточно изучила Прайда, чтобы понимать, что ничего не добьется, если будет настаивать на своем.

– Пойду переоденусь к обеду.

Натаниэль взял себя в руки и примирительно улыбнулся.

– Извини, я не хотел быть грубым. Просто я уже начал беспокоиться: вас так долго не было. Хочешь бокал хереса?

Она старалась оживленно улыбаться. Прайд встретил их с таким видом, что у нее вмиг улетучилась вся радость от поездки с Джейком, К тому же и доме была какая-то странная атмосфера. Стало пусто и холодно, но, может, просто оттого, что уехала жизнерадостная Джорджи.

Да, без их недавних гостей в доме стало неуютно. Только их отъездом можно было объяснить напряженную обстановку. Габриэль пыталась расшевелить себя и Натаниэля, но тот никак не реагировал на ее попытки.

– Тебя что-то беспокоит? – спросила графиня, когда они встали из-за стола.

– У меня возникли кое-какие проблемы с одним из агентов в Тулузе, – ответил он. – Кажется, именно это меня расстраивает.

– О! – воскликнула Габриэль. – Может, тебе стоит обсудить эту проблему со мной?

– Нет, – Ответил лорд. – По крайней мере, не сейчас.

Габриэль удивленно подняла брови. Продвинулась ли она в своем деле? Она давала себе две недели на то, чтобы переубедить Натаниэля. Но, судя по всему, ей потребуется больше времени, прежде чем шеф тайных агентов признает себя побежденным и примет ее на службу.

– Ну что ж, оставлю тебя наедине с твоими размышлениями, – проговорила Габриэль. – Мне надо ответить на письмо крестного.

Графиня повернулась к лестнице, но, положив руку на перила, обернулась к лорду и спросила:

– Может, ты бы хотел что-то передать ему?

«Продажная тварь!»

– Не сейчас, – повторил он, улыбаясь. – Я отошлю твое письмо, когда ты его напишешь.

«И прочитаю, используя твой шифр, как только разберу его».

Габриэль с великой тщательностью составила письмо к своему крестному отцу. На вид это была пустая болтовня, но на самом деле она очень подробно описала всю свою деятельность, все, что она почерпнула из дневника Прайда. Графиня написала также о своей уверенности в том, что, если она проявит настойчивость, лорд Прайд примет ее на службу.

Графиня посыпала лист песком, затем сложила его и запечатала конверт, прежде чем отнести вниз и положить на столик для почты, откуда курьер Натаниэля заберет его.

Пятью минутами позже, когда Габриэль уже вернулась в свои покои, Прайд вышел из библиотеки, взял письмо и положил себе в карман. Позже он расшифрует послание в своей спальне.

Графиня постояла в своем будуаре, глядя в окно. Была ночь. Дождь барабанил по стеклу – тот самый надоедливый английский дождь. Габриэль задернула шторы и подбросила в камин дров. Сложив на груди руки, она смотрела на огонь. Впервые за все время с тех пор, как она замыслила отомстить за смерть Гийома, в ее душу закрался червь сомнения.

Что, если не Натаниэль виноват в смерти ее любовника? Захочет ли она тогда отомстить ему? Вполне возможно, что не он принимал решение об убийстве Гийома. Она состояла в секретных службах Франции уже пять лет. Но, будучи курьером, Габриэль никогда не встречалась с теми, кому доставляла сообщения, – она не знала ни лиц, ни имен этих людей.

Габриэль закрыла глаза, и перед ее внутренним взором встало лицо Гийома. Она слышала его голос – тихий и спокойный, слышала, как он говорит, что цель оправдывает средства. В их темном мире этические соображения никого не интересовали.

Шесть лет назад она по приглашению Талейрана вернулась во Францию. Графиня неохотно оставляла Англию и де Вейнов, но ее крестный сумел убедить ее: родной отец Габриэль, будь он жив, захотел бы, чтобы его дочь вернулась во французское общество, восстановленное после хаоса революции. Англия и Франция только что подписали Амьенский мирный договор, но мир был недолгим, и вскоре Габриэль ощутила, что эмоционально она связана с обеими враждующими сторонами. А потом она встретила Гийома и запрятала глубоко в душу не только свою привязанность к Англии, но и благодарность семейству де Вейнов.

Когда этой ночью Натаниэль пришел к ней в спальню, она встретила его с небывалой страстью. Габриэль не хотела думать ни о чем, кроме физической близости, которая приносила им обоим невероятную радость и наслаждение. Но, кроме страсти, их ничто не связывало.

На следующее утро Натаниэль проснулся первым. Спальня была наполнена неясным утренним светом. Прайд лежал и думал о том, что ему предстояло сделать. Затем он повернулся и посмотрел на рыжую головку, лежавшую рядом на подушке. Тонкие, с голубоватыми прожилками веки прикрывали черные, как ночь, глаза – то страстные, но насмешливые, то вызывающие, Черные ресницы лежали полумесяцами на порозовевших от сна высоких скулах. Вздернутый нос слегка посапывал. Внезапно ее губы крепко сжались, будто сны каким-то образом потревожили графиню.