Текст книги "Колдовство"
Автор книги: Джейн Энн Кренц
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 12 страниц)
Кимберли остановилась посреди вестибюля, янтарные глаза под ресницами были холодны и бездонны:
– Ты уже заполучил меня, помнишь? И на твоем пути, кажется, не повстречались никакие привидения.
Кавена заскрежетал зубами:
– И сколько ты еще будешь наказывать меня за то, каким образом я устроил этот вечер?
Она отвернулась.
– Я не собираюсь наказывать тебя, Кавена. Это не в моей власти.
Он поймал ее за руку, но она стрельнула в него таким вызывающим взглядом, что он тут же выпустил ее. Последнее, что ему хотелось, это устроить сцену здесь, в вестибюле. Кимберли поспешно прошагала к лифтам. Свет от тяжелых хрустальных люстр неровно окрасил в янтарный цвет пряди ее волос. Кимберли высоко держала голову с гордым видом, который он только что наблюдал у двух других людей.
Кавена устремился вперед, успев нагнать ее, пока она замешкалась перед тем, как нажать кнопку вызова лифта.
– Ты унаследовала не только цвет глаз от своего деда, Ким. Тебе досталась гордость Марландов. Только представь, что они чувствовали сегодня вечером.
К его удивлению, она наклонила голову, не глядя на него.
– Я знаю, что это должно быть для них тяжело. Готова спорить, двадцать восемь лет назад они не могли такого представить. Полагаю, время меняет всех.
– Всех, Ким, – многозначительно подчеркнул он, когда бронзовые двери лифта бесшумно открылись. – Включая тебя.
Кимберли пожала изящными плечиками в обтягивающем черном платье:
– Посмотри на меня через двадцать восемь лет и тогда узнаешь.
– Я не собираюсь так долго ждать твоего прощения, – резко заметил Кавена, чувствуя, что на него давят. – Когда у тебя появится шанс все обдумать, ты поймешь, что у меня не было выхода.
– Вот как?
Она вошла в лифт, он поспешно последовал за ней. Пытаясь быть терпеливым, Кавена глубоко вздохнул.
– Я понимаю, что ты обижена, милая, но к утру успокоишься. Ты слишком разумна, чтобы не понять, что все к лучшему.
Она ему не ответила, взгляд ее был прикован к закрытой двери лифта. По дороге в номер Кимберли хранила молчание, и к тому моменту, когда Кавена стал открывать дверь комнаты, он уже был на взводе. И чертовски боялся. Когда она проскользнула мимо него в номер, Кавена закрыл дверь и прислонился к ней спиной, насупившись, наблюдая за Кимберли прищуренным взглядом. Кимберли без промедления прошла к шкафу и стала вытаскивать свой чемоданчик.
– Что это ты вытворяешь, по-твоему? – спросил резко Кавена.
– А на что это похоже?
Он оттолкнулся от двери и подошел к ней так стремительно, что она невольно сделала шаг назад. Кавена тут же застыл, как вкопанный:
– Черт возьми, Ким, не смотри так на меня.
– Если не хочешь, чтобы я так на тебя смотрела, тогда нечего меня запугивать.
– Я тебя не запугиваю. Но и не позволю собрать вещи и покинуть номер, – прорычал он.
– С какой стати ты хочешь, чтобы я осталась? – слишком уж спокойно спросила Кимберли.
– Потому что ты здесь поселилась.
Его терпение уже было на исходе по большей части из-за растущего страха, что он совершил нечто невероятно глупое сегодня вечером.
– Ты живешь со мной, Ким. Черт, ты мне принадлежишь. Ты ведь любишь меня, помнишь?
– Ах, Кавена, – безнадежно прошептала она. – Я-то помню. Но проблема в том, что ты меня не любишь. И сегодня это доказал. Видишь ли, с моей стороны было глупостью считать иначе. Когда я призналась, что люблю тебя, ты никак не прореагировал, верно? А ты знаешь, я ведь решила, что сегодняшний вечер ознаменуется твоим признанием в любви мне. Я думала, что это путешествие в Сан-Франциско запланировано тобой затем, чтобы дать нам возможность побыть наедине и позволить тебе рассказать о твоих истинных чувствах.
– Ким, теперь, когда мы преодолели эти противоречия в отношениях с твоими родственниками, мы оба свободны, чтобы поговорить о будущем.
– Не вижу никакого будущего с человеком, который меня не любит, – возразила Кимберли напряженным голосом.
Кавена беспокойно провел рукой по волосам. Его начинало трясти от бессильного гнева. Стоя на месте, слегка расставив ноги, с бушующим в крови адреналином, он чувствовал, что еле сдерживается, чтобы не ринуться и не схватить ее. Ему хотелось затащить ее в постель и прервать поток ее возмущений, призвав на помощь все искусство обольщения, чтобы напомнить ей, чья она женщина.
– Мужчина, которому я по-настоящему не безразлична, никогда бы не проделал со мной то, что сотворил ты сегодня вечером. Он никогда бы так не подставил меня. Он бы понял, что я имею право обращаться со своим прошлым так, как считаю нужным. Он с уважением бы отнесся к тому, что я уже взрослая и сама принимаю решения. Он разделил бы мои чувства к родственникам, даже если считал, что мне не следует с ними конфликтовать. Он по возможности попытался уговорить меня встретиться с ними, но никогда не устроил бы встречу за моей спиной, так, как ты.
– Ким, я хотел разобраться с этим раз и навсегда, разве ты не понимаешь? Я должен знать, что ты на самом деле свободна, чтобы любить меня. Все потому что я так сильно хочу тебя, что должен сделать реальными твои чувства ко мне. Я не желаю, чтобы между нами были какие-то барьеры, и думаю, что твоя настороженность к семьям, которые используют свое влияние, как когда-то сделали твои родные, стоит на пути наших отношений.
– Поэтому ты и использовал свое собственное влияние, верно? Предполагалось, что этот акт чистейшего подлинного высокомерия убедит меня? Боже мой, ты хоть понимаешь: я ведь фактически начала думать, что ты почти читаешь мои мысли? Что мы стали эмоционально и духовно близки? Что ты меня понимаешь?
– Ким, я просто мужчина! – проскрежетал Кавена, в бессильной ярости сжимая кулаки. – Мужчины видят вещи по-другому. Иногда мы ошибаемся насчет женщин, потому что не можем думать в точности, как вы. Может быть, сегодня я сделал ошибку. Но я не стремился тебя подставить. Я только хотел, чтобы ты встретилась со своим прошлым и разобралась с ним. Так поступаю я, Ким, я поворачиваюсь лицом к проблемам. Я не притворяюсь, что их нет в моей жизни. И не строю мир фантазий, подменяя им реальную жизнь.
– Мир фантазий! – возмутилась Кимберли. – Ты считаешь, что я живу между страниц своих книг?
– Ну, а разве не этим ты в точности занимаешься?
Она уставилась на него, будто увидела впервые.
– Кавена, ты меня совсем не знаешь, верно?
– Ким, подожди.
Она повернулась к нему спиной и исчезла за дверью ванной комнаты. Мгновение спустя она вернулась с зубной щеткой и охапкой всяких принадлежностей и стала запихивать их в чемоданчик. Сдернув блузку с вешалки в шкафу, она бросила ее сверху и закрыла крышку.
– И куда ты собралась на ночь глядя?
Кавена боялся к ней прикоснуться, опасаясь, что не сможет сдержаться и сотворит что-нибудь непотребное. Но остановить ее он должен. Он понимал, что слишком сильно стиснул ее хрупкое запястье, но она посчитала выше своего достоинства выразить протест.
– Я собираюсь поискать место, где можно провести ночь, – просто призналась ему Кимберли. – В одиночестве.
– Ты проведешь ночь здесь. Со мной.
Последнее слово далось ему с трудом. Было бы легче, если бы она прокричала что-нибудь вроде «ни за что, будь ты хоть последним мужчиной на земле». С таким грубым протестом он смог бы справиться. Но Кавена охотно признался себе, что совсем не уверен, как обращаться с Кимберли, когда она в таком настроении, как сейчас. Он отпустил ее запястье, осознав, что рука его затряслась от избытка сдерживаемых эмоций.
Как только он освободил Кимберли, она повернулась и направилась к двери.
– Хватит, Ким. Ты не покинешь этот отель. Ради нас обоих, не дави на меня.
В своем голосе он расслышал смертельную угрозу и понял, что и Кимберли услышала ее, поскольку задержалась у двери и повернулась к нему лицом. Голова ее все еще была гордо поднята, но в глазах плескалась неуверенность. Прекрасный ход, Кавена. Сейчас ты принялся ее запугивать. Тонкости тебе в таких вещах и впрямь не занимать.
– Если собираешься меня запугивать, Кавена, давай начистоту. Что именно ты сделаешь, если я воспользуюсь правом покинуть эту комнату?
Он в гневе зажмурил глаза, а потом уставился на нее из-под прикрытых век. Отступись, Кавена, или совсем все порушишь. Дай ей время. Ей нужна небольшая передышка. Он с трудом заставил себя говорить спокойно.
– Если ты решительно настроена сбежать вместо того, чтобы остаться со мной на ночь, я позвоню портье и закажу для тебя другой номер.
Не дожидаясь от нее ответа, Кавена взял телефон с ближайшего столика. Кимберли наблюдала за ним в выразительном молчании.
По сути, размышлял Кавена несколькими минутами позже, препровождая Кимберли в другой номер дальше по коридору на этом этаже, у него создалось впечатление, что она не вполне понимает, как воспринимать его действия. Она явно не ожидала, что он без дальнейших возражений устроит ей отдельный номер. Открывая дверь, он посмотрел на нее сверху вниз.
– Не так я хотел, чтобы мы провели эту ночь. Ты ведь знаешь это, не так ли?
– И я не хотела, чтобы так вышло, Кавена. Как ты уже заботливо указал, я живу в вымышленном мире. Но фантазия, в которой я жила, была в реальной жизни, а не только в одной из моей книг.
– Будь ты проклята, – прохрипел Кавена и потянулся к Кимберли. Он привлек ее в свои объятия, не оставив ей ни малейшего шанса сопротивляться. В его поцелуе смешались гнев разочарования и огромная доля бурлящей ярости. Его губы накрыли ее рот с алчностью собственника, которую он не сделал попытки даже спрятать. Она могла выбрать этой ночью сон в одиночестве, но пойдет в постель со вкусом его на губах. Кимберли с ним не боролась, но, видимо, потому что он не позволил ей это сделать. Сейчас Кавену не интересовала ее реакция.
Единственное, что он желал – это оставить на ней свою печать так, чтобы та сохранилась до утра. Кавена хотел, чтобы Кимберли лежала без сна, думая о нем, понял он. Когда же, наконец, он отпустил ее, Кимберли отступила на шаг и, подняв руку, дотронулась до чувствительных губ. Кавене померещилось, что он никогда еще не видел у нее таких широко распахнутых и недоуменных глаз. Одно долгое мгновение они смотрели друг на друга, потом Кавена стряхнул наваждение.
– Спокойной ночи, ведьмочка. Ступай спать. Если сможешь.
Двумя часами позже беспокойство стало таким сильным, что Кавена понял, как ему поступить. Он совсем не мог спать, но ощущение неудобства возникло не из-за бессонницы. Что-то было не так. Не в силах больше терпеть, он выбрался из кровати, натянул брюки, башмаки и вышел в холл. Он опоздал. Кимберли покинула отель.
ГЛАВА 9
Какой же она была дурой, твердила себе Кимберли. Дурой, потому что думала, будто достигла какой-то редкой, волшебной близости с Дариусом Кавеной. Дурой, потому что позволила обманом заманить себя на эту очную ставку в Сан-Франциско. Дурой, поверив, что Кавена как-то может отличаться от других мужчин на его месте. Больше всего обидно, заключила уныло Кимберли, сжимая руль арендованной машины, что она как дура едет к побережью в час ночи. Но когда бежишь от собственной дурости, инстинктивно хочется поехать домой и спрятаться там. А если дом находится в ста пятидесяти милях, приходиться упорно ехать, пока не доберешься до него. Несмотря на паршивую погоду, Кимберли настойчиво боролась с дождем, так же как и с внутренней тревогой. При ее взвинченных нервах ей было недостаточно просто отказаться провести ночь с Кавеной. Ей необходимо было остаться одной, действительно одной. У Кимберли не было иллюзий насчет того, что случится, останься она в отеле. Желая удостовериться, не утихла ли ее злость, Кавена наверняка будет торчать у ее дверей, когда она утром откроет их. И будет ходить за ней хвостом, доказывая свою правоту, осуждая ее поведение, пока она, наконец, не признает, что он был прав. Кимберли выводила из себя мысль, что она, ослепленная счастьем, не заподозрила истинных целей этого путешествия в Сан-Франциско. Ей бы следовало больше обращать внимания на свои инстинкты. И, прежде всего, было столько свидетельств того, что это путешествие начиналось отнюдь не как романтическая поездка для двоих! Но она предпочла не замечать возрастающее напряжение и молчание Кавены. Когда теряешь от любви голову, то видишь то, что хочешь видеть, а не то, что есть на самом деле. Кавена прав в одном. Он мужчина и не может думать, как женщина. И что важнее, он не способен думать так, как она, Кимберли Сойер. Таков был итог. Он не думал так, как она. Временами он мог почти читать ее мысли, знать, что она думает, но это не значило, что он разделял те же эмоции или анализировал мысли таким же образом, как она. Он ведь не Джош Валериан. И столько раз твердил ей об этом, напомнила себе Кимберли. Она предполагала: тем самым он пытался предостеречь ее, что эта теплая совместная близость, которая в ее воображении начала возникать между ними, имеет свои границы. По правде сказать, Кимберли никогда и не путала его со своим выдуманным книжным героем. Было бы невозможно по ошибке принять Кавену за кого-нибудь, кроме него самого. Он был таким реальным, слишком живым, донельзя серьезным и воплощал в себе слишком сильное мужское начало, чтобы быть дублером Джоша Валериана или кого бы то ни было. Все в Кавене было уникальным, думала Кимберли, пока замедляла ход машины в ответ на усилившийся дождь. Вкус его губ, земной запах тела, ощущение того, как он впечатывает ее в простыни. Ей никогда не забыть его физическую сторону натуры. Но больше всего она будет скучать по непостижимым аспектам их кратковременных отношений. Черт возьми, подумала она, а ведь были моменты полного взаимопонимания. Она ведь не могла все их выдумать. Например, та ночь, когда он держал ее в объятиях и говорил, что знает, на что похоже нервное состояние после столкновения с насилием. Кавена утешал и подбадривал ее, и Кимберли знала, что он понимает, через что она прошла. Да и в других случаях, насколько помнила Кимберли, тоже. Он понимал ее необходимость побыть одной среди домашней суеты. Кавена спокойно и чутко прислушался к тому, как она настояла на установке некоторых правил для его рабочего времени. Как мог человек, который казался таким понимающим во многих случаях, поступить с ней так, как поступил вечером Кавена? Ответ был достаточно прост, подумала мрачно Кимберли. Он сам за нее ответил.
Он был мужчиной. Более того, он был Кавеной. Основательное мужское самолюбие было неотъемлемой частью его натуры наравне с чувством ответственности. Он инстинктивно взял заботу о ситуации под свой контроль и сделал так, как, по его мнению, следовало поступить. Эта часть его личности никогда не изменится. Принять Кавену как возлюбленного, значит, принять его мужскую натуру целиком и полностью.
Вчерашний вечер был для нее самым трудным в жизни. Было больно встретиться лицом к лицу с родственниками, с которыми она поклялась никогда не встречаться. Но вообще-то эта встреча пошла не по тому сценарию, который она ожидала. Невозможно ненавидеть Марландов. Кимберли уже не уверена, что точно она чувствовала по отношению к пожилой паре, которая приложила столько сил, умоляя о знакомстве с ней. Они казались ей незнакомцами – людьми, о которых она слышала только от своей матери и от адвокатов, описавших ей в письме ситуацию, и как та складывалась.
Но они были людьми, которых она фактически никогда не встречала, и на каком-то уровне остаются для нее такими же нереальными и сейчас. Тем вечером Кимберли поняла, что они обычные люди, которые пытаются спасти то, что когда-то по глупости отбросили в сторону. Невозможно их ненавидеть. Кимберли закусила губу, размышляя над своей гордостью. Кавена был прав насчет этой черты ее характера. Так же, как прав насчет того, что нет ничего страшного в том, чтобы встретиться со своими дедушкой и бабушкой.
Без сомнения Кавена зачастую был прав. Но это не значит, что он – мужчина, предназначенный для нее, повторила про себя Кимберли.
К несчастью, говорить себе об этом и разлюбить его на самом деле были две совсем разные вещи. Несмотря на все смятение чувств после вчерашнего, она понимала, что любит его по-прежнему. К тому времени, когда Кимберли выехала на дорогу, ведущую к ее неосвещенному дому на берегу, гнев и чувство обиды, погнавшие ее из отеля в поисках уединения, свелись на «нет» и сменились притупленной болью с оттенком грусти.
В этой части побережья неистовствовал настоящий шторм, и на последнем отрезке пути Кимберли совсем выбилась из сил, сражаясь с непогодой. Сверкнула молния, пока она стояла на крыльце и нашупывала в сумке ключ. Она переоделась в джинсы и блузку с длинными рукавами, которые собиралась надеть в обратную дорогу в Долину Напа, но не захватила зонтик. Дождь промочил Кимберли почти насквозь во время короткой пробежки от машины. Пальцы слегка тряслись, пока она, наконец, не нашла нужный ключ и не вставила его в замок. Казалось, по каждому нерву в ее теле чуть прошлись лезвием бритвы. Неудивительно, что ее вдруг так затрясло. Было почти четыре часа утра. У Кимберли был трудный вечер, и поездка сквозь усиливающийся шторм не способствовала улучшению состояния.
Все, что ей было нужно – это стакан вина и сон. Взяв себя в руки, Кимберли повернула ключ и толкнула дверь. И сразу увидела, что стакан вина и уединенный отдых в постели – это последнее, что ей светит сегодня вечером. Паника охватила Кимберли, разбросав ее чувства в одно бесконечное мгновение. Первое, что предстало ее взору, это горевшая в центре пентаграммы свеча.
На полу ее гостиной был начертан древний магический символ, и в центре рисунка в низком коротком металлическом подсвечнике дьявольски мерцала свеча. Ее свет был единственным освещением в комнате, но недостаточным, чтобы высветить фигуру в капюшоне, которая сидела, скрестив ноги у дальнего края пентаграммы.
– Входи, Кимберли Сойер. Тебя ждут.
Кимберли вздрогнула, услышав знакомый голос, но прежде, чем она смогла отреагировать, из темноты в слабом свете свечи выступили две другие фигуры. Они обе были в сутанах с капюшонами, но одна выставила вперед руку, в которой был пистолет.
– Закройте дверь, – скомандовал мужской голос из глубины надвинутого капюшона. Кимберли попыталась взвесить свои шансы. Ей стало ясно, что он легко может ее убить, прежде чем она бросится назад к двери, она могла бы сбежать от ножа, но никто не способен избежать пули. Медленно Кимберли закрыла за собой дверь. И ощутила отстраненное удивление, что ее замерзшие мускулы отозвались на безмолвное действие. Дверь показалась очень тяжелой.
– Сила крепка сегодня ночью, миледи, – пробормотала другая фигура, закутанная в капюшон. – Она привела ее сюда, прямо в наши объятия.
В интонациях слышался благоговейный страх и небольшой оттенок фамильярности. Кимберли знала, что этот голос тоже слышала в прошлом.
– Сила, – нараспев произнесла женщина, которая продолжала сидеть перед пентаграммой, – становится крепче с каждым днем. Разве я не говорила вам об этом?
Она подняла голову так, что черты ее скрылись в тени под капюшоном.
– Добрый вечер, Кимберли.
Кимберли уставилась на нее в ответ, призвав ту гордость, которую она унаследовала от дедушки с бабушкой, о чем узнала не далее как вчера вечером. Гордость – это все, что у нее было, чтобы противостоять этой ужасной встрече.
Собрав свою волю, она предприняла попытку ответить холодной насмешкой.
– Здравствуй, Ариэль. Отказалась от травяных чаев ради звездного часа, как вижу.
Сардоническое замечание встряхнуло Кимберли, поскольку не отражало панику, которая, казалось, проникла в каждый уголок ее разума. Она открыла, что, подавая холодные реплики, тем самым придает себе некоторую долю мужества. Кимберли ухватилась за этот проблеск силы. Ариэль Ллевеллин улыбнулась ей в ответ, но веселое ветреное выражение, присущее женщине, которая фактически была членом семейства Кавены почти год, исчезло. В ее глазах светился намек на сумасшествие, а на губах Ариэль играла неестественная безмятежная улыбка, словно она видела что-то в будущем и находила это удовлетворительным.
– Ты невероятно глупа, Кимберли. И сейчас за это заплатишь.
Кимберли скрыла пронзившую ее дрожь. Ариэль стремилась ее запугать.
– Ладно, я понимаю, что сто пятьдесят миль во время шторма, наверно, не самая блестящая мысль, которая может прийти в голову в три утра, но что тут скажешь? Я заскучала.
Ариэль покачала головой, словно не могла поверить в такую глупость.
– Глупая женщина. У тебя не было выбора. Тебя призвали. Это был не твой выбор. Нет, ты сделала ошибку два месяца назад, когда решила вмешаться в дела, которые тебя не касались.
– Небольшое дельце с похищением? – Кимберли проглотила тошнотворный привкус ужаса, и обратила взор на стоящую перед нею женщину. – Это ведь вы держали Скотта в доме на берегу, верно? Та, от которой я так легко забрала его той ночью.
Кимберли вновь направила свое внимание на Ариэль.
– Сдается мне, у вас кое-какие проблемы в отдельных подразделениях вашей организации, Ариэль. Я понимаю, что трудно достать хороших помощников, но у вас просто сборище растяп. Эта идиотка даже не слышала меня той ночью. Я случайно мимоходом спасла Скотта. А потом тот тупица с ножом, который постоянно спотыкался о свой костюм для Хэллоуина. Этот парень с пистолетом, наверно, забыл патроны.
Вооруженный мужчина издал грозный рык, и дуло пистолета угрожающе вздернулось.
– Уверяю тебя, оно заряжено, – невозмутимо предупредила Ариэль. – Но надеюсь, что ты не вынудишь его использовать оружие. У нас в отношении тебя весьма интересные планы, Ким.
– Великолепно! Мы что, собираемся сесть в кружок и раскинуть карты?
– В тот день, когда мне довелось гадать на картах, я ведь предупреждала, что тебе следует внять серьезным предзнаменованиям. Конечно, я понимала, что ты не прислушаешься. Но сегодняшней ночью ты получила урок, верно, Ким?
– Почему ты все так усложнила той ночью, Ариэль? Почему вручила своему наемному убийце старинный серебряный нож, который, по утверждению авторитетных лиц, не является особенно эффективным оружием? Стильным, да. Но не эффективным.
Рот Ариэль сурово сжался, и в пламени свечи ее глаза, казалось, мерцали.
– Было важно, чтобы смерть твоя прошла должным образом. Прошла уже сотня лет, когда последний раз Кинжал окропляли кровью. Тебя выбрали в качестве его жертвы.
– Потому что я вмешалась в похищение, – кивнула Кимберли, словно все встало на свои места. – Зачем ты забрала Скотта два месяца назад? Он был первоначально предназначен для жертвоприношения?
– О, нет. Похищение Скотта совершили из чисто финансовых соображений, – заверила Кимберли Ариэль. – Нам были нужны деньги. И было решено, что источником финансов станет Кавена.
– Ты имеешь в виду, что твоя магическая сила не может сотворить такой простой вещи, как кредитная карта?
Казалось, этот вопрос нарушил неестественное спокойствие Ариэль.
– Это сила посчитала, что деньги должны прийти от семейства Кавены.
– Но вы так и не получили их, верно?
– Получим со временем, – провозгласила Ариэль, снова успокаиваясь. – Любая воля, как предсказывает эта сила, выполняется. В свое время.
Кимберли вгляделась во мраке комнаты в лица двух других людей.
– Вы, парни, такие же свихнувшиеся, как она? Вы и в самом деле верите во всю эту несусветную чепуху? Рано или поздно вся эта затея провалится, и вас поймают. Тот неудачник, пытавшийся убить меня той ночью, наверно, сейчас заливается соловьем перед копами!
– Это ничтожество ничего не знает, – заверил ее тип с пистолетом. – Ни имен, ни адресов. Все было тщательно организовано. Он знал только то, что должен в точности сделать, используя Кинжал, иначе бы ему не заплатили.
– Вы выжили из ума, если думаете, что он не способен снабдить власти хоть какими-то уликами. Кинжал уже сам по себе является ощутимой уликой.
– Никто, кроме Избранного, не знает значение и цель Кинжала, – невозмутимо вмешалась Ариэль. – В каждом поколении нас таких всего несколько. Секрет всегда тщательно оберегался. Власти не узнают ничего о Кинжале.
– Где ты достала его, Ариэль?
Кимберли не могла придумать ничего существенного, чтобы дальше поддерживать разговор. Ариэль, казалось, довольно охотно болтала о своей «силе», а двое других на вид полностью находились под ее влиянием. Но прежде, чем Ариэль смогла ответить, зазвонил телефон. Кимберли была не единственной, кто вздрогнул от неожиданности при требовательном звуке аппарата. Она прикинула, что парень с пистолетом подпрыгнул не меньше, чем на дюйм. А молодая женщина на мгновение выказала панику. Не слишком теряясь в догадках, Кимберли знала, кто находится на другом конце телефонной линии.
– Это, должно быть, Кавена, – членораздельно произнесла она. – Проверяет, благополучно ли я добралась до дома.
– Нет! – коротко приказала Ариэль.
– Но это так, – заверила ее Кимберли. – Кто еще будет звонить в четыре часа утра? Почему бы тебе не раскинуть карты и проверить, права ли я?
Телефон снова настойчиво зазвонил.
– Только вот проблема, – продолжила Кимберли, – к тому времени, когда вы раскинете карты и определите, кто там звонит, Кавена оставит это дело и решит, что что-то не так. Зная его, могу предугадать, что его следующим шагом будет звонок в патрульную службу. С его именем и влиянием он, наверно, заставит их приехать и проверить, как тут я.
Телефон снова зазвонил. И мужчина с пистолетом явно занервничал. Он посмотрел на Ариэль, ожидая указаний.
– Лучше позволить ей ответить, миледи.
Ариэль подняла руку в предостерегающем жесте:
– Я сама решу, Эмлин.
Ее некогда веселые глаза были полны угрозы, когда она коротко кивнула Кимберли.
– Ответь на звонок. И будь очень, очень осторожна, Ким. Или я прикажу Эмлину пристрелить тебя на месте. Скажи Кавене, что с тобой все в порядке. Затем отделайся от него.
Остро ощущая, как три пары глаз внимательно следят за ней, Кимберли подошла к телефону и сняла трубку. Она была так уверена, что звонит Кавена, что совсем не удивилась, услышав его голос. Что ее удивило, так это настойчивое участие, прозвучавшее в словах.
– Ким? С тобой все в порядке?
– Со мной все хорошо, Кавена. Это была длинная дорога, но сейчас я дома. Я же говорила тебе, что не будет никаких проблем, верно?
– Ты не оказала мне любезность объясниться со мной, – мягко возразил он. – Просто упорхнула посреди ночи, не позаботившись о том, чтобы упомянуть такую незначительную деталь, как то, что ты покидаешь город.
– Ты знаешь, каковы писатели, милый. У них возникают самые странные побуждения в самые необычные часы. Я просто должна была вернуться сюда и закончить то, что начала.
С другого конца комнаты на Кимберли сердито смотрела Ариэль, жестом показывая ей повесить трубку.
– Ты же так не пишешь. Ты работаешь в четко установленное время. Почему, черт побери, мы вообще обсуждаем сейчас твою писанину? Ты же знаешь, что не это является поводом для разногласий между нами. Ким, послушай меня. Нам нужно поговорить о том, что случилось вечером.
Кимберли собралась с духом и намеренно понизила голос так, чтобы он, как она надеялась, звучал для трех людей, так злобно наблюдающих за ней, сладострастным мурлыканьем.
– Знаешь, я с нетерпением жду этого. Я всегда наслаждаюсь нашими разговорами в постели. Помнишь, о чем мы болтали последний раз?
– Кимберли, это лишено всякого смысла. Впрочем, да, я припоминаю тот разговор, – резко произнес Кавена. – Ты призналась, что любишь меня. Ты пытаешься мне сказать, что осознала все еще существующую любовь?
– На самом деле, я напоминаю о другой обсуждаемой нами теме, – нежно мурлыкала она. Эмлин поднял ствол пистолета в знак предупреждения. – Помнится, ты уверял меня, что все понимаешь. Твое понимание очень для меня много значит сейчас, Кавена.
На другом конце провода повисло напряженное молчание. Кимберли почти ощущала, как Кавена перебирает в уме ее слова. Когда он снова заговорил, в его голосе появились новые интонации, которые прежде она никогда не слышала.
– Той ночью ты боялась.
– Да, милый, – чуть слышно прошептала она.
– А сегодня?
– О, я все еще чувствую то же самое, Кавена. Даже сильнее.
Он приглушенно выругался.
– Сколько у меня времени в запасе?
Кимберли сглотнула.
– Не знаю, как переживу остаток ночи без тебя, – произнесла она, подбавив в голос побольше чувственных интонаций.
– Сколько их?
Вопрос был задан холодным и твердым, как лезвие ножа, тоном. Кимберли снова сглотнула.
– У меня три главы до окончания срока. Работы много, поэтому мне лучше пойти в постель. Это была долгая и изнурительная поездка. Будь осторожен, милый. Я с нетерпением жду с тобой встречи, когда закончу «Вендетту».
И она повесила трубку прежде, чем явно нервничающий Элвин забеспокоился еще больше. Женщина, та, что помоложе, испытала видимое облегчение и направила взгляд на Ариэль, ожидая указаний. Ариэль кивнула.
– Свяжи ее, Зора, и отведи в спальню. Мы должны приготовиться. – Потом бросила на Кимберли холодный насмешливый взгляд. – Хорошо, что тебе хватило ума держать Кавену подальше отсюда. Полюбив его так сильно, как ты, я уверена, что ты не захочешь причинить ему вреда. Уведи ее, Зора. Эмлин, дай ей руку, а потом возвращайтесь сюда. Сегодня нужно еще много сделать.
«Полюбив его так сильно, как ты». Слова вертелись в ее голове, пока она покорно давала связать вместе запястья и лодыжки. Эмлин держал ее под дулом пистолета, рука его ни разу не дрогнула. «Полюбив его так сильно, как ты». А ведь права старая ведьма, признала Кимберли, когда Эмлин с Зорой покинули комнату. Может, и в самом деле Ариэль обладает какой-то силой. Кимберли тщательно проверила узлы. Захватчики оставили ее лежать посредине кровати. «Полюбив его так сильно, как ты». Нет никакого смысла отрицать очевидное, говорила себе Кимберли, уныло уставившись в дальнюю стену. Честность перед собой свойственна тому, кто оказывается перед лицом таких смертельно опасных обстоятельств. Она любила Кавену. Возможно, и сбежала из отеля сегодня только потому, что убегала от правды. Она знала, что заставила его понять: творится что-то неладное, но что он предпримет? Кавена, наверное, еще в Сан-Франциско. Единственное, что он может сейчас сделать, это позвонить местным властям и попросить разобраться с ситуацией.
Ее судьба в его руках, размышляла Кимберли. По ее представлению, она вообще никому, кроме Кавены, не могла доверить свою жизнь.
Несколькими милями вниз по дороге Кавена повесил трубку платного телефона в круглосуточном магазинчике и вышел к ожидавшему его «ягуару». Столь непреодолимое ощущение настоятельной необходимости, которое руководило его действиями с того момента, как он вошел в комнату Ким, было основано на чем-то большем, чем волнение по поводу любовной ссоры. Он покинул отель чуть меньше, чем через час после нее, но потратил меньше времени, которое ушло у нее на дорогу. Кавена находился в получасе езды от ее дома.
