Текст книги "Колдовство"
Автор книги: Джейн Энн Кренц
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 12 страниц)
– О чем ты думаешь, Ким?
– О преданности, – правдиво ответила она. – Трудно разобраться с этим понятием в пять утра.
– Еще сонная? Хочешь проснуться? – улыбнулся Кавена. – Не желаешь ли еще раз сказать мне, что любишь меня?
– Как насчет того, чтобы показать это тебе?
– Я к твоим услугам.
– У меня всегда кое-что да найдется для страстного покорного мужчины.
– Ах, ты ведьмочка, – хрипло проскрежетал он, взгромоздив ее на себя сверху.
К полудню в этот же день Старки получил предварительный отчет о человеке, который напал на Кимберли предшествующей ночью. Он сидел с Кимберли и Кавеной и пересказывал то немногое, что узнал.
– На данный момент это все неофициально. Крэнстон дал мне информацию в устной форме. Имя парня Ник Гарвуд. У него приводы чуть ли не детсадовских времен. Дважды допрошен за последний год в связи со смертями от ножевых ран. Полиция склоняется к версии, что это было заказное убийство. Прямо сейчас Гарвуд занят тем, что качает свои права и требует адвоката, но Крэнстон думает, что они могут заставить его говорить.
– Есть какие-нибудь сведения насчет источника происхождения ножа? – спокойно спросил Кавена, словно обсуждал деловой вопрос. Кимберли поразилась, как прозаично он и Старки обращаются с такими вещами. Видать, в прошлом им приходилось иметь дело с подобным.
– Еще нет. Но Крэнстон разрешил мне взглянуть на него. Нож не из дешевых, не штамповка, Дэр. Ручка из чистого серебра и богато украшена. Выглядит похожим на вещицу, предназначенную для церемоний. Коллекционная вещь. Такие ножи подонки не носят чисто для заказного убийства. Это… – он бросил извиняющийся взгляд на Кимберли, – не очень эффективное оружие.
– К счастью для меня, – учтиво подсказала Кимберли.
– К счастью для всех нас, – сердито добавил Кавена. – Есть какие-то идеи насчет того, как он проник за ворота, не затронув систему безопасности?
Старки перевел взгляд на окно кабинета и посмотрел в сад.
– Дэр, единственная мысль приходит мне в голову, что этот тип пришел в компании с другими гостями. Не понимаю, как, но должно быть, так и произошло. Я был чертовски бдителен!
Кимберли видела, как беспощаден к себе Старки, и почувствовала необходимость вмешаться.
– Может, кто-то из гостей внутри позволил ему войти?
Кавена и Старки разом обернулись к ней.
– Ты понимаешь, что говоришь, Ким? – наконец, спокойно спросил Кавена. – Что кто-то из знакомых стоит за этим?
– Да, понимаю. Так, просто мелькнуло мимоходом. – Она нерадостно улыбнулась. – Полагаю, я написала слишком много детективных романов.
Кавена потряс головой.
– Не извиняйся. Это то, над чем стоит подумать. Мы со Старки утром внимательно изучили эту версию. Хотя не пришли ни к чему полезному. Все, кто присутствовал здесь прошлым вечером, являются солидными, надежными членами общества.
Верно, подумала Кимберли. Фактически, если смотреть правде в глаза, ближайшими людьми на месте событий были Кавена и Старки. Все очень запутанно, решила она.
– По счастью власти доберутся до Ника Гарвуда и заставят говорить, – решительно предположила она. – Возможно, он обычный негодяй.
– Не забывай о женщине. Той, которая держала у себя Скотта.
– И то правда. Но если она подруга Гарвуда, то ее легко будет отследить.
Старки погрузился в молчание.
– Что не укладывается ни в какие рамки, так это мистические атрибуты, – напрямик вставил Кавена. – Та роза с иголкой, серебряный кинжал, сутана на Гарвуде. Ничто из этого не похоже на обычное похищение или попытку убийства.
– Я знаю, – пробормотал очень расстроенный Старки. Кавена неожиданно наклонился вперед.
– Старки, узнай, сможешь ли достать у Крэнстона для меня фотографию того ножа.
– Конечно, но зачем?
– Мы с тобой импортировали массу странных вещей в свое время, дружище. Иногда нам приходилось их оценивать. У меня много знакомых, которые знают немало о ритуальных вещах. Хочу показать кое-кому из них снимок этого ножа.
Старки поднялся на ноги, направляясь к двери.
– Я займусь этим немедленно, Дэр.
Мужчина явно был благодарен за возможность заняться чем-нибудь полезным. В дверях он задержался на мгновение и кинул взгляд на Кавену.
– Ты все еще собираешься завтра взять Кимберли в Сан-Франциско?
Кимберли удивилась прозвучавшему в его голосе неодобрению, которое, впрочем, Кавена проигнорировал.
– Мы отправимся утром. Как только я закончу совещание с торговцами. Есть возражения?
– А они пригодятся?
– Нет, – резко ответил Кавена. – Я знаю, что делаю.
– Увидимся позже, – сказал Старки и вышел. Поразившись неожиданным разногласиям, возникшим между мужчинами, Кимберли хмуро воззрилась на Кавену.
– Что все это значит?
Он перевел на нее свой тяжелый взгляд изумрудных глаз.
– Забудь, Ким. Как я уже сказал Старки, я знаю, что делаю.
– Я и не говорила, что ты не знаешь, но… – Неожиданно ее пронзила мрачная догадка, и она с трудом прошептала – Старки не одобряет… нас? Он пытается предостеречь тебя, чтобы ты не слишком связывался со мной?
Уголки губ Кавены изогнулись в сухой усмешке.
– На случай, если ты не заметила, я уже связался с тобой. И если тебе будет от этого легче, то, нет, Старки одобряет тебя. Самым категоричным образом. Так же и все здесь вокруг.
– О.
Чувство облегчения окатило ее.
– Я только знаю, насколько могут быть требовательны семьи в подобных ситуациях, – осторожно начала она. – Если они не одобряют…
– Нет, – прервал Кавена с холодной рассудительностью. – Ты не имеешь представления, как ведут себя семьи в таких ситуациях. Знаешь только, как вела себя одна семья, и это происходило двадцать восемь лет назад. Еще до твоего рождения!
Кимберли встала, пораженная и расстроенная его резкой позицией. За последнее время она уже привыкла к тому, что Дариус Кавена ее баловал.
– Иногда я забываю, каким властным ты предпочитаешь быть, – сказала она ему, направляясь к двери. – Увидимся за обедом.
– Ким, погоди!
Он встал из-за стола, неотразимые зеленые глаза смотрели настойчиво.
– Что, Кавена? – осторожно спросила Кимберли, уже взявшись за ручку двери.
– Ким, ты должна понимать, что бы я не делал, это затем, чтобы между нами все было правильным. Я знаю, что временами кажусь тебе тираном, но ты должна знать, что я хочу только лучшего для тебя. И для себя, – добавил он сухо. – И не притворяюсь, что во всем этом буду играть роль полного альтруиста.
Она склонила на бок голову.
– В чем, во всем?
– Неважно. Только запомни мои слова. О, Ким, и почему бы тебе не передать миссис Лоусон, чтобы подала к обеду бутылку рислинга нового урожая.
– Конечно, – вежливо согласилась она и закрыла за собой дверь. И пока я прошу ее об этом, мрачно подумала Кимберли, заодно могу с тем же успехом сказать ей, что хотела бы видеть на столе бутылку острого соуса. Я не могу с уверенностью определить свой статус в этом доме, но должна же я иметь хоть какие-то права! Этой ночью он снова приходил к ней, и, несмотря на то, что прямо не афишировал их отношения перед другими обитателями дома, было очевидно: Кавена не пытался притвориться, что не спит с ней. Казалось, никто не обращал внимания на их явно близкие отношения.
На самом деле, Кимберли могла бы утверждать, что все, кажется, этому радовались. Впрочем, ей померещилось, что он любил ее этой ночью с удвоенной страстью, словно старался оставить отпечаток на ее чувствах. К этому времени ему следовало осознать, мимоходом подумала Кимберли, что он успешно вытеснил из ее души образ воображаемого возлюбленного.
Сейчас ее сможет удовлетворить только лишь реальная любовь Дариуса Кавены.
ГЛАВА 8
Некие глубинные инстинкты предупреждали Кимберли о нависшей над ней опасности, когда Кавена сопроводил ее в богато обставленную гостиную элегантного отеля «Юнион-скуэр». Будь она честна сама с собой, то поняла бы, что обещанному путешествию в Сан-Франциско не предстояло стать наяву той романтической идиллией, каковую она себе представляла. Кавена вел себя скованно с тех самых пор, как накануне предупредил ее, что все свои действия, какими бы они не были, он совершает ради ее же блага. Когда люди, особенно мужчины, начинают говорить тебе, что делают что-то тебе во благо, разумной женщине следует уносить ноги. Как можно быстрее. Впрочем, в последнее время вряд ли ее можно было назвать разумной женщиной, размышляла Кимберли. Скорее влюбленной женщиной.
А это большая разница. Напряжение Кавены передалось Кимберли, от чего она рассердилась на саму себя. Всю дорогу до города Кавена почти не разговаривал. Вокруг него витала аура суровой неприступности, которая подавляла все ее попытки вызвать его на разговор. Когда они зарегистрировались в отеле, он проводил ее наверх в номер и там довольно резко предложил ей переодеться в вечернее платье.
Испытывая мимолетное желание понять атмосферу между ними и разрядить ее прежде, чем закончится вечер, Кимберли с надеждой нарядилась. Причудливое маленькое вязаное черное платье с отороченными золотом воротником и манжетами откопала Джулия во время их похода по магазинам. Вместе с черными босоножками на высоких каблуках и элегантно закрученными на затылке волосами Кимберли чувствовала, что готова встретиться с чем угодно, что бы не сулил этот сомнительный вечер. Ей показалось, что Кавена вырядился так, словно готовился к войне. Выглядел он каким-то пугающим, отчужденным и особенно мужественным в вечернем костюме и белой рубашке. Она ощущала, как с каждой проходящей секундой между ними с угрожающей быстротой растет пропасть. Ее мечты о вечере любви и взаимных клятвах рассыпались прахом. К тому моменту, когда они предстали перед улыбающейся женщиной-андминистратором, Киберли уже знала, что происходит что-то катастрофическое.
Стоящий рядом Кавена властным голосом тихо произнес:
– Нас ожидают супруги Марланды.
Кимберли все еще стояла как вкопанная, когда администратор вежливо кивнула и повернулась показать дорогу.
– Кавена, что ты сделал? – зашептала Киберли, мрачное предчувствие прокралось и полностью захватило ее сердце. Она повернулась, и ее глаза, в которых плескалась боль, встретились с его непреклонным взглядом. – Что ты делаешь с нами?
Он напряженно сжал губы, глядя на нее сверху, и в какое-то мгновение она подумала, что видит отчаяние в глубине его изумрудных глаз. Но почти мгновенно его сменила неумолимая решительность.
– Так надо, Ким. В противном случае ты никогда бы не согласилась встретиться с ними.
Кимберли потрясла головой, пытаясь прояснить мысли.
– Я с самого начала знала, что ты самонадеян, но никогда не думала, что ты обратишь это против меня.
Его рука сомкнулась на ее запястье.
– Давай поскорее покончим с этим, Ким. Это не так ужасно, как ты думаешь. Поверь мне.
Она посмотрела на него непонимающим взглядом:
– Поверить тебе? Но, Кавена, после сегодняшнего вечера я никогда не смогу тебе больше верить, так ведь?
От ярости черты Кавены окаменели еще больше.
– Ты не знаешь, о чем говоришь. Не сопротивляйся, Ким. И не бойся. Я с тобой, помнишь? И не позволю, чтобы с тобой хоть что-то случилось.
– Да что может еще случиться? – спросила она. – Ты знаешь, когда ты повез меня в Сан-Франциско, я подумала, что мы проведем время наедине. И думала, что этот вечер будет особенным для нас. Я всегда ограничивала свой мир фантазий рамками страниц моих книг, но, видимо, я позволила ему одурачить себя в реальной жизни.
– Я не фантазия, черт подери!
– Да, это так. Но мужчина, в которого я влюбилась, оттуда.
– Мы разберемся с этим позже, после того, как ты встретишься с Марландами и поймешь, что нет нужды избегать своего наследия.
– Кавена… – холодно прошептала она, пока он вел ее через людную гостиную. Впрочем, было слишком поздно.
Они предстали перед благородной пожилой парой, сидевшей за круглым столиком в углу. Ее родственникам, должно быть, около семидесяти, отстраненно подумала Кимберли. В то время Уэсли Марланд встал на ноги и вежливо протянул руку Кавене. Впрочем, даже выполняя формальности, пожилой человек, также как и его дорого одетая седовласая жена, не могли отвести глаз от своей внучки. Взглянув в лицо Уэсли Марланда, Кимберли обнаружила, что смотрит в глаза янтарного цвета так похожие на свои собственные. Для своего возраста Марланд был довольно привлекательным мужчиной, отметила она про себя, в качестве приветствия ограничившись обычным кивком. Безоговорочно она приняла стул, который придержал для нее Кавена, но отказалась при этом даже взглянуть на него. Он сел рядом с видом защитника. Нет, не защитника. С видом собственника, может быть, но не защитника. Мужчина, в достаточной мере заботящийся о ее защите, вряд ли бы бросил ее, как щенка, в глубокую воду, как это сделал сегодня Кавена.
– О, моя дорогая Ким, – пробормотала Энн Марлад, словно не в силах больше сдерживаться. – У тебя глаза твоего отца.
– На мое счастье, – холодно произнесла Ким. – Это единственное, что я унаследовала от него.
Миссис Марланд вздрогнула и отдернула протянутую, было, руку.
– Ким, – мягко предупреждая, начал Кавена, но Уэсли Марланд прервал его:
– Нет, мистер Кавена, она имеет право испытывать горечь.
Кимберли задрала подбородок:
– Давайте кое-что проясним. Я не нуждаюсь в опеке. Я уверена, Кавена объяснил вам, что все это обрушилось на меня неожиданно и без предварительного уведомления. И буду признательна, если мы будем кратки и станем вести себя по-деловому. Давайте покончим с этим грандиозным мероприятием как можно быстрее.
Прежде, чем кто-нибудь смог откликнуться, у стола появилась официантка и вежливо осведомилась, что они закажут выпить. Когда трое из них замешкались, видимо в мыслях пребывая где угодно, только не в области выпивки, Кимберли спокойно сделала заказ:
– Принесите мне бокал вашего «домашнего вина» (вино, предлагаемое в ресторане под его маркой, «дежурное» вино; обычно такое вино составляет недорогую альтернативу винам из ресторанной карты – Прим. пер.), только не произведенного на «Виноградниках Кавены».
– Что вы, мэм, разумеется, – удивившись, сказала официантка. – Вина Кавены слишком дорогие, чтобы послужить в качестве «домашних вин».
– Я начинаю это понимать.
Марланды поспешно сделали заказ, а Кавена попросил виски со льдом. Когда молодая женщина удалилась, Кимберли повернулась лицом к родственникам.
– Сейчас, полагаю, мы уделим время делам, так что можем приступить. Что вам нужно от меня?
Откликнулся Кавена, при этом в его зеленых глазах засветилась легкая угроза.
– Ким, супруги Марланды хотели только встретиться с тобой. Нет никаких причин быть такой агрессивной. Просто расслабься.
Миссис Марланд поспешно добавила:
– Твой жених прав, моя дорогая. Мы только хотели встретиться с тобой.
Глаза Кимберли распахнулись в насмешливом изумлении.
– Мой жених? О чем, черт побери, вы толкуете?
Уэсли Марланд нахмурился.
– Мистер Кавена дал нам понять, что собирается жениться на тебе.
– В самом деле? Впервые слышу.
Кимберли еле-еле улыбалась, когда вернулась с заказом официантка.
– Женитьба – дело, которое я намеревался урегулировать с Ким после этой встречи, – прохладно пояснил Кавена.
– Еще один маленький сюрприз, которым ты собирался ошарашить меня, Кавена?
Кимберли сделала большой глоток вина. Вино и близко не было таким хорошим, как марочное вино Кавены, но определенно для нее сегодня оно гораздо вкуснее, чем тот благородный, тьфу, напиток, который производил Кавена.
– Хмм, неплохо, – сухо прокомментировала она, держа бокал на свету. – Чистый честный вкус.
– Прекрати, Ким, – тихо приказал Кавена. – Ты ведешь себя, как ребенок.
– А что? – язвительно спросила она. – Разве все идет не так, как ты распланировал? Ты что, ждал, что я брошусь в объятия мои родственников после всех этих лет? Какое ужасное разочарование для тебя.
Уэсли Марланд решил предложить оливковую ветвь, при этом его жена выглядела несчастной.
– Ким, мы понимаем, для тебя это трудно и явилось в некотором роде сюрпризом. Но мы, честное слово, не могли придумать, как заставить тебя встретиться с нами. Адвокаты сказали, что ты категорически отказалась от любых предложений.
– Категорически, – согласилась Кимберли.
– Мы должны видеть тебя, – прошептала Энн Марланд. – Ты все, что осталось у нас. Мы так долго искали тебя, дорогая. Долгие годы. Мы начали поиски давным-давно, но обнаружили только, что твоя мама умерла. Адвокатам понадобилась целая вечность, чтобы найти твой след. Когда начали печатать твои книги, у них, наконец, появился ключ. Адвокаты связались с твоими издателем и агентом. Ни один из них не давал твоего адреса, пока мы не доказали им, что являемся твоими единственными оставшимися в живых родственниками.
Кимберли вгляделась в некогда красивое лицо пожилой дамы и подумала о том, что эта женщина сделала ее матери.
– Вы опоздали на двадцать восемь лет, миссис Марланд.
– Думаешь, мы об этом не знаем? – горько заметил Уэсли Марланд. – Но мы не в силах уничтожить прошлое. Мы можем лишь иметь дело с настоящим и будущим.
Он сделал глубокий вдох, а затем торжественно объявил:
– Мы хотим, чтобы ты знала: как единственный наш оставшийся потомок, ты унаследуешь все, чем мы владеем.
Кимберли уставилась на них в крайнем изумлении.
– Боже мой, – стиснув зубы, произнесла она. – Неужели вы думаете, я возьму хоть цент из ваших денег?
В ответ Марланды уставились на нее, явно не готовые к такой страстной речи. Кавена молча попивал свое виски и посматривал на Кимберли поверх стакана. Уэсли прочистил горло.
– Прости меня, моя дорогая. Просто, ну, мы понимаем, как много сил уходит на то, чтобы стать, эээ, успешным в финансовом отношении детективным писателем, и мы решили… Ким, наши деньги могут быть наследством для твоим детей. Возможно, тебе стоит подумать о них, прежде чем позволить своей гордости диктовать решение.
– Каких детей? – вежливо спросила она
Энн с тревогой взглянула на Кавену.
– Вы ведь точно захотите иметь детей, когда поженитесь с мистером Кавеной?
– Кавена не только не удосужился обсудить со мной женитьбу, тему о детях он определенно не поднимал. – Ким ослепила улыбкой сидящего рядом с ней мужчину. – Всего лишь еще один образчик несостоятельности нашего общения, полагаю.
– Ким, – резко произнес он. – Ты усложняешь ситуацию для всех, включая себя. Почему бы тебе не поступить, как доброй чувствительной женщине, какой ты на самом деле и являешься?
– А что все ожидали от этой неожиданной встречи? – ощетинившись, потребовала она ответа.
– Шанса узнать нашу единственную внучку, – тихо промолвила миссис Марланд. – После того, как погиб твой отец, и мы осознали, что нет надежды на… на…
– Нет надежды когда-либо заиметь должным образом зачатого наследника Марландов? – услужливо подсказала Ким.
– Ты не понимаешь, каково это было двадцать восемь лет назад, – спокойно произнес ее дедушка. – Твой отец был так молод. Мы были убеждены, что его чувства к твоей маме были всего лишь страстным увлечением, которые быстро бы прошли. По правде сказать, мы верим, что так и случилось. В конце концов, Джон не очень стал нам противоборствовать. Казалось, он, в общем, испытал почти облегчение, когда мы организовали этот развод. Я знаю, что не это тебе хотелось бы услышать, но такова правда.
– А никому из вас не приходило в голову, что у вас не было права вмешиваться в его жизнь? – требовательно спросила Ким.
– У Джона были определенные обязательства, – решительно начала Энн Марланд. – Или так мы убедили себя в то время.
Кимберли кивнула:
– Я вас отлично понимаю.
– Разве? – Марланд взглянул на нее с удивлением.
– Разумеется. Вот и Кавена являет собой ярчайший пример того, как семейные обязательства могут полностью диктовать мужчине, как ему жить. Я действительно понимаю, под каким давлением находился мой отец.
Она встретилась взглядом с Кавеной, и сердитая агрессия в ней поубавилась.
– Все вы оказались жертвами этого врожденного чувства ответственности и преданности. Когда я была маленькой, то обычно ощущала, что мне не достает чего-то важного, потому что у меня не было дедушек, бабушек и отца. А сейчас я понимаю, что мне очень-очень повезло. Я выросла, не испытывая никакого давления, всего того, чему подвергались вы. Я выросла независимой и самодостаточной. И мне сейчас не нужны родственники. И никто не нужен.
Последнее прозвучало как насмешка. Если бы только она не встретила Кавену.
Эти слова могли бы стать правдой до того, как она влюбилась в Дариуса Кавену. Энн Марланд настойчиво подалась вперед.
– Ким, моя дорогая, ты на пороге весьма хорошего брака. Кавены – солидное респектабельное старинное семейство в Калифорнии. Признав своего дедушку и меня, ты можешь привнести кое-что важное в эту семью. Ты можешь внести свое собственное солидное респектабельное происхождение.
Кимберли отставила бокал трясущимися пальцами.
– Так вот в чем дело. – Она взглянула на Кавену. – Ты надеялся упрочить мне надлежащее происхождение, прежде чем ввести меня в семью?
Ужасная ярость загорелась в изумрудных льдинках его глаз.
– Ты прекрасно знаешь, что не в этом причина моих действий.
И Ким вдруг поняла, что верит ему. Она верила им всем. На мгновение закрыв глаза, она чуть грустно улыбнулась.
– Я знаю, – прошептала она. – Я знаю. Ты всего лишь делаешь то, что, по твоему убеждению, лучше для меня.
– Для всех нас, Ким, – сказал тихо Уэсли Марланд. – Пожалуйста, поверь мне. Мы с Энн не хотим причинить тебе больше боли, чем уже причинили. Мы хотим всего лишь исправить то, что случилось двадцать восемь лет назад. Ты была лишь невинной жертвой всей той неразберихи.
– Жертвой была моя мама, – устало уточнила Кимберли.
Энн кинула быстрый взгляд на своего мужа, а потом посмотрела прямо на Кимберли.
– Дорогая, твоя мама была очень молода и отчаянно пыталась удержать Джона.
– И что это должно значить?
Уэсли вздохнул:
– Твоя мама умышленно забеременела, когда уже был начата процедура развода. Именно в этом она и призналась Джону. Она надеялась, что ребенок спасет брак. Мы никогда не слышали о ней после этого. Фактически, мы все предполагали… в общем, мы предполагали, что она, вероятно, сделала аборт, когда поняла, что не получит большого содержания.
Кимберли замотала головой.
– Я не собираюсь с вами спорить. Может, вы и правы во всем, что известно мне. Влюбленные женщины делают и менее разумные вещи.
Она осознала, что Кавена холодно покосился на нее, но проигнорировала его взгляд.
– Не имеет смысла ворошить прошлое, не так ли? Ничего хорошего из этого сейчас не выйдет. Что сделано, то сделано. – Кимберли сухо улыбнулась Марландам. – Но, боюсь, вам придется найти другое применение своим деньгам. Отдайте их на благотворительность. Как насчет того, чтобы организовать фонд для бедных, начинающих писателей?
Уэсли прямо посмотрел на Кавену.
– Не позволяйте ей отказаться от наследства, мистер Кавена.
Кавена пожал плечами:
– Меня не волнует, что она сделает с наследством. Я привел ее сюда сегодня лишь затем, чтобы наладить с вами отношения. Просто хотел, чтобы она удостоверилась, что ее дедушка и бабушка вовсе не чудовища, и что ей не стоит бояться семей, которые связаны преданностью и обязательствами.
– Разве мы такие уж монстры? – грустно спросила Энн Марланд. – Мы ведь поступали так, как, по нашему разумению, было лучше всего в то время. Мы ошибались.
Кимберли покачала головой. Ее бабушка заплатила высокую цену за то, что вмешалась в жизнь сына много лет назад.
– Кто я такая, чтобы судить вас сейчас? Вы потеряли все, на что рассчитывали, верно? Сына и наследника, внучку в качестве утешения на склоне лет, надежду будущих поколений, которые узнавали бы вас на семейном древе. Нет, миссис Марланд, вы не чудовище. Я желаю вам с мистером Марландом всего наилучшего. И искренне на это надеюсь. Я больше не держу на вас зла. Но и не в состоянии вернуть вам все, что вы отринули двадцать восемь лет назад.
– Ты можешь подарить нам правнуков, – угрюмо заметил Уэсли Марланд.
– Ты ведь не лишишь нас правнуков, Ким? – спросила с отчаяньем в голосе Энн.
– У меня нет таковых, чтобы предложить вам, – просто уточнила Кимберли.
– Пока, – спокойно вмешался Кавена. Она не собиралась сейчас с ним спорить. Кимберли чувствовала эмоциональную опустошенность. У нее не осталось энергии на аргументы для Кавены. Кроме того, уже не о чем было спорить. Неловкое молчание опустилось над столом, за которым сидели друг напротив друга четыре человека.
Затем Уэсли осторожно спросил:
– Можно ли надеяться, что вы с Дариусом пообедаете с нами, Ким?
Можно ли надеяться? Эти гордые, состоятельные, влиятельные, в высшей степени уважаемые люди, достигнув уже склона лет своей жизни, вынуждены опуститься до того, чтобы умолять свою внучку уделить им немного времени. Двадцать восемь лет назад они, наверно, и помыслить не могли, что так все обернется.
Двадцать восемь лет назад они, возможно, предполагали, что деньги помогут им купить все, что угодно. Они получили тяжкий урок о том, что деньги не всесильны. На них нельзя купить возможность разделить трапезу с родной внучкой. Старики могли только надеяться, что внучка сама даст согласие. Кавена наравне с Марландами ждал ее ответа. И не пытался подтолкнуть ее к следующему шагу в этих хрупких отношениях.
– Мы с Кавеной пообедаем с вами, – тихо произнесла Кимберли.
Выражение облегчения и признательности в глазах ее родственников было красноречивей благодарности. Но было и еще чувство удовлетворения во взгляде Кавены, которое пробудило гнев и отчаяние у Кимберли. Он кто – Господь Бог, чтобы играть ее жизнью? Сидя рядом с ней, Кавена чувствовал огромные усилия, которые предпринимала Кимберли, чтобы сохранить спокойный вежливый фасад, и его собственные дурные предчувствия росли. Он был так убежден, что избранный им путь наладить ситуацию является наилучшим, так уверен в правоте своих инстинктов в данном деле. Но сейчас уверенности у него поубавилось. Старки предупреждал, что женщины не любят сюрпризов.
Кавена наблюдал, как Кимберли вежливо беседует со своими родственниками. Сейчас она вела себя цивилизованно, хотя не было никаких признаков, что она смягчилась. Изредка она даже улыбалась. Было почти болезненно наблюдать, как страстно Марланды ловят слабые намеки, что настроение Кимберли смягчилось. Они не могли бы быть более признательны, чем он сам, подумал Кавена, допивая виски. Какое-то время он думал, что подносит спичку к пороховой бочке. На данный момент, хотя угроза немедленного взрыва, кажется, миновала, он понимал, что все еще имеет дело с женщиной с очень коротким запалом. В ее жизни до сих пор не было никого, заверял он себя, пока они поднимались на обед в ресторан отеля. Ким так чертовски независима, так привыкла сама принимать решения без вмешательства заботливых людей, что ей, наверное, трудно смириться с его сегодняшним поступком. Но она умная и чувствительная женщина, и поймет, что он управился с этим единственным возможным способом. В конце концов, поедая форелевый мусс, Кавена решил, что Ким расслабилась и смирилась с ситуацией. Ведь только взгляните, какой огромный прогресс уже достигнут. Она вполне вежливо, только чуточку чопорно, общается с людьми, с которыми поклялась никогда не встречаться. Впрочем, хотя Кавена старался подбодрить себя этой мыслью, он не мог унять собственное чувство тревоги. Он был признателен и в то же время настороженно ожидал, чем завершится этот вечер.
– Я хочу, чтобы вы оба без церемоний навестили нас на винодельне в скором будущем, – произнес Кавена, пожимая на прощанье руку Уэсли Марланду.
– Спасибо, – с благодарностью ответила его жена. – Нам бы очень этого хотелось.
Она с тревогой посмотрела на Кимберли, явно испытывая неуверенность, как попрощаться со своей вновь обретенной внучкой. Кавена осознал, что затаил дыхание, но тревога его была напрасной. Кимберли помешкала, а потом наклонилась и быстро поцеловала свою бабушку в бледную щеку. Миссис Марланд похлопала ее по плечу, а затем отвернулась, скрывая выступившие на глазах слезы.
– Ты так осчастливила ее, Ким, – тихо произнес Уэсли Марланд. – Мы вечно будем тебе благодарны за проявленное сегодня великодушие.
– Не благодарите меня, – поправила Кимберли. – Скажите «спасибо» Кавене. Это все его рук дело.
Марланд покачал головой:
– Он все устроил, но именно ты сделала так, что это осуществилось. Спокойной ночи, Ким.
Он повернулся и удалился прочь, взяв под руку жену. Кавена наблюдал, как они идут по вестибюлю к ожидающему их такси. Два чрезвычайно гордых человека. Каково, должно быть, им стоило признать ошибку, которую они совершили двадцать восемь лет назад, подумал он.
– Ну, Кавена, тебе это удалось. Мои поздравления. Я никогда бы не догадалась, что за сцену ты припас в рукаве, когда мы собирались провести вечер в Сан-Франциско.
Кимберли прихватила свою маленькую черную вечернюю сумочку и улыбнулась ему все с тем же болезненным выражением, которое он уже не раз наблюдал во время этой стычки.
– Все закончилось, Ким, – тихо произнес он, беря ее за руку. – Ты очень хорошо справилась.
– Ну и ну, спасибо. Ты даже не можешь представить, как я себя ужасно чувствую.
Тревожные сигналы пробежали по его нервным окончаниям.
Кавена крепко держал Ким за руку, пока они шли из ресторана. У него было странное впечатление, что если он отпустит ее, то может потерять сейчас навсегда.
– У тебя была тяжелая роль, милая. Ты пообщалась и уверилась, что хоть твои родственники и далеки от совершенства, но все-таки они не бесчеловечные деспоты. Никто не собирается заставлять тебя безоговорочно признать их, но тебе стоило с ними встретиться и понять их.
Ему не понравился невинно ясный взгляд, которым Кимберли одарила его.
– Разве?
Кавена ощутил растущее напряжение. Это будет труднее, чем он предполагал.
– Потому что я хотел, чтобы ты преодолела страх перед определенного рода… семейными отношениями. Я не желал, чтобы ты переносила поступки семьи своего отца на меня всю оставшуюся жизнь. Хотел, чтобы ты освободилась от груза прошлого. Ты можешь понять это, Ким?
– Я была свободна от прошлого. У меня не было с ним ничего общего. Куда уж больше можно быть свободной? – неестественно спокойно спросила она.
– Нет, черт возьми. Это постоянно стояло между нами. Ты сторонилась меня с самого начала из-за этого. Ты придумала свою героиню Эми Солитер, как ничем не связанную и эмоционально свободную женщину, какой хотела быть сама, а потом в пару ей дала воплощение совершенного мужчины, Джоша Валериана. Мужчину, который не имел обязательств ни перед кем в мире, кроме как перед Эми. Черт возьми, Ким, я чувствую, что должен справиться со всеми призраками твоего прошлого, прежде чем смогу заполучить тебя.
