Текст книги "Флирт и ревность"

Автор книги: Джейн Донелли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 11 страниц)

Глава 7

«Вудграндж» была обширной, преуспевающей фермой, хотя сейчас, сложенная из серого камня, под серым небом, она выглядела холодной и неприступной. Дождь налетел с новой силой, они подбежали к подъезду, и Барни стал стучать в дверь тяжелым молоточком в виде лошадиной подковы, а Сайан тем временем облокотилась о стену, стараясь перевести дыхание.

Вид у нее был что надо – платье промокло и липло к телу, волосы висели мокрыми прядями, с них стекала вода, так что Филлис, открывшая им дверь, имела полное право крайне изумиться.

– О! – воскликнула она. – Вы откуда?

– Мы хотели вернуть тебе перчатки, – сказала Сайан.

Филлис пришла в ужас:

– О, зачем же было так беспокоиться! Это не так важно. Можно было в другой раз. И вы специально пошли в дождь только для того, чтобы принести мне перчатки?

– Не совсем, – сказал Барни.

Они так и стояли под дождем, пока наконец Филлис не собралась с мыслями и не раскрыла дверь пошире:

– Проходите, вы совсем промокли.

Прихожая была выложена дубовыми плитами и покрыта парой персидских ковров. Дубовые плиты блестели, как отполированные, и Сайан догадалась, что задней дверью пользовались чаще, чем главным входом. Никто не будет здесь ходить в фермерских сапогах. Она почувствовала себя неловко из-за мокрых следов, которые они с Барни оставляли за собой. Она обошла по краю, чтобы не наступать на персидские ковры, но все равно даже после того, как она изо всех сил вытерла ноги о придверный коврик, туфли ее оставались грязными и мокрыми.

Филлис помедлила немного на пороге гостиной, а потом сказала:

– На кухне теплее, и там есть огонь.

– О, можно нам пойти на кухню? Пожалуйста!

На кухне весело горел очаг, в воздухе разливался вкусный запах специй, миссис Баркер возле плиты перемешивала на сковороде какие-то овощи. Судя по ее виду, она была так же шокирована, как и Филлис. Она чуть не утопила в стряпне свою деревянную ложку, так она засуетилась, чтобы поскорее посадить Сайан к огню.

– О, святые угодники, как ты вся промокла! Вот какой день оказался ненастный, да? Иди, иди поближе к огню.

– Они принесли мои перчатки, – сказала Филлис, решительно принимая на себя всю вину. – Я забыла их в салоне.

Миссис Баркер глубоко вздохнула, но ничего не сказала, однако посмотрела на Филлис с довольно красноречивым выражением:

– Боже мой, ну что вы, не стоило нести в такой ливень.

– Когда мы выходили, дождя еще не было, – уверила ее Сайан. – Только слегка моросило, но это ведь летний дождь, ничего страшного.

Она стояла перед огнем, и от нее шел пар. Барни промок ничуть не меньше, но на его черных брюках и свитере это было не так заметно.

– Надо тебе снять это платье и переодеться, – сказала миссис Баркер.

Сайан согласилась.

– Я тебе что-нибудь принесу, – предложила Филлис.

– Тебе не трудно?

– Пойдем со мной.

Сайан пошла с Филлис, сняла с себя мокрое платье в ванной и обернулась полотенцем, а Филлис разложила на кровати в спальне небольшой выбор того, что она могла предложить. Сайан была выше ее и тоньше, и первое платье, которое она примерила, заставило их обеих улыбнуться. Наконец она остановилась на свитере и юбке, и, когда она надевала свитер через голову, Филлис спросила с надеждой в голосе:

– А ты часто ходишь гулять с Барни?

Сайан просунула голову в свитер и тряхнула волосами.

– Нет, – сказала она. Ход мыслей Филлис был очевиден, и было бы жестоко направить ее по ложному следу. Она продолжила: – Просто мне захотелось прогуляться, и ему тоже. Вот и все. У Барни есть девушка, ты же знаешь.

Конечно, Филлис Баркер знала. Как и большая часть женского населения деревни, она видела Натали по телевизору и слышала все сплетни про то, как она провела здесь выходные. Но как было бы удачно, если бы Сайан увлеклась вдруг Барни, а не Лэнгли.

– Барни Холлиз большая знаменитость, да? – произнесла Филлис. – Он единственный, кто из нашей деревни прославился. Конечно, деревня у нас маленькая, и люди здесь не хватают звезд с неба, да? – Голос ее звучал весело, но маленькая тревожная складочка на лбу так легко выдавала все, что она хотела бы скрыть. – По-моему, он очаровательный, – сказала она. – Ты не находишь? И эта автомобильная авария, из-за которой он здесь оказался, может, заставит его полюбить тихую семейную жизнь.

Барни позабавился бы, если бы услышал, как Филлис Баркер пытается сплавить его Сайан. Но Сайан стало от этого грустно, потому что Филлис была видна насквозь и сама напрашивалась на сердечные неприятности.

– Барни дождаться не может, когда уедет отсюда, – ответила она, – и, как только это случится, я думаю, мы не увидим его еще несколько месяцев, если не лет. Он не любит тихую семейную жизнь и никогда ее не полюбит. – Она улыбнулась при этих словах, чтобы показать, насколько ей это безразлично, но голос ее при этом звучал огорченно, потому что все это было тяжело для Лэнгли.

– А вы с Гордоном как, не… – спросила она.

Филлис покачала головой.

– Мне очень жаль, – сказала Сайан.

– Это не важно, – ответила Филлис. – Я его нисколько не виню. Просто он такой… он же не может себя изменить.

– А какой – такой?

– О, он просто меня не понимает, – сказала Филлис. – С ним нельзя поговорить ни о чем серьезном, только про ферму, про футбол и про эту его машину.

Очень здоровый и очень скучный парень. Все равно скоро они с Лэнгли объявят о своей помолвке, тогда Филлис придется осознать, что Лэнгли, какой бы он ни был чуткий, для нее потерян навсегда.

Сайан осторожно дернула свитер вниз, пытаясь хоть немного удлинить его, и сказала:

– Спасибо тебе. Нам нужно уже возвращаться, Лэнгли будет беспокоиться.

Филлис улыбнулась. Улыбка у нее была мечтательная, она была предназначена не Сайан, а, скорее всего, возникла при упоминании имени Лэнгли, и Сайан даже подумала, а не сказать ли ей прямо сейчас: «Мы с Лэнгли собираемся пожениться». Но ей не хватило для этого мужества. Она знала, что у Филлис сразу задрожат губы, глаза застелют слезы, и она сейчас была просто не в состоянии оказаться в такой ситуации.

Вместо этого она взяла свое влажное платье, и они вместе спустились на кухню.

Барни пил виски и рассказывал мистеру и миссис Баркер какую-то смешную историю – они оба смеялись. Их смех был слышен уже на лестнице, и мистер Баркер вытирал глаза, когда девушки вошли, и похрюкивал от удовольствия. Все еще смеясь, он поднялся, чтобы предложить Сайан стаканчик виски.

– Нет, спасибо, – ответила Сайан. – Я думаю, нам уже пора возвращаться домой.

Миссис Баркер разливала томатную приправу, которую она только что приготовила, в горшочки и предложила, чтобы кто-нибудь подвез их до дома на машине.

– Ничего, мы так дойдем, – сказал Барни.

Однако Сайан не отказалась бы от этого, потому что дождь по-прежнему лил как из ведра. Она обрадовалась, когда Филлис проговорила:

– Я вас отвезу, вы же принесли мне перчатки. На машине здесь не больше двух минут, но если пойдете пешком, то снова промокнете насквозь.

Миссис Баркер подарила Сайан банку томатной приправы, она была очень горячая, и держать ее надо было осторожно; мокрое платье Сайан было упаковано в пакет. Они заставили ее выпить чашку чаю. Теперь она уже начала волноваться, ей хотелось скорее добраться домой. Лэнгли наверняка уже давно вернулся. Короткая прогулка с Барни – это одно, а провести с ним целый вечер – совсем другое. У мистера и миссис Баркер был такой вид, словно они готовы были оставить их и на ночь у себя. Когда Сайан встала, Барни поднялся вслед за ней, но очень неохотно.

Они погрузились в автомобиль Филлис, и та отвезла их обратно в салон. Притормозив, она сказала, как будто эта мысль пришла ей только что:

– Может, мне зайти? Если Лэнгли уже вернулся, то я могла бы узнать, сколько он хочет за свою картину.

– Ну конечно, заходи, – сказал Барни.

Сайан чувствовала, что лучше ей было бы подождать. Картина Лэнгли Холлиза, после того как он связал свою судьбу с другой женщиной, должна была не очень поднять боевой дух Филлис; однако картина еще не была закончена, так что Филлис всегда может передумать.

Они все вышли из машины, и Барни открыл дверь салона. Они прошли через весь торговый зал, и Сайан заглянула в студию – Лэнгли там не было, не было и его чемоданчика, так что он, видимо, еще не возвращался. Барни пошел в дом, а Филлис стояла на пороге, не зная, как ей поступить, в ожидании, что ее пригласят в дом.

Они услышали крик Барни и побежали на его голос, к кухне. Там лежала Эмили, распростертая на полу в страшной неестественной позе, сломанный стул и разбитая лампочка подсказали им, что случилось. Барни опустился на колени, Филлис завизжала, Сайан тоже опустилась на пол, рядом с Барни, дотронулась до бледного как мел лица Эмили и поблагодарила Бога, что оно было теплым. Глаза у женщины были закрыты. На какое-то страшное, болезненное мгновение Сайан показалась, что она мертва. Барни поднялся:

– Не трогайте ее, я приведу доктора.

– А она?.. – прокаркала Филлис, жадно хватая ртом воздух между своими истерическими криками, и Барни сказал:

– Она просто без сознания. Заткнись.

Он сказал это довольно зло, чтобы немедленно прекратить визг Филлис. Она захныкала и подползла к Сайан, ее глаза, расширенные от ужаса, были устремлены на Эмили.

Сайан положила под голову Эмили подушку и начала растирать ее холодные руки. Сколько она здесь пролежала? Может быть, несколько часов. Она могла упасть сразу после обеда. И лежала здесь, может быть, звала их на помощь. А все двери были закрыты, и никто ее не услышал. Обычно Сайан всегда к ней заглядывала, а сегодня днем у нее было плохое настроение, и ей как-то не хотелось ни с кем болтать.

Вернулся Барни, и Сайан спросила:

– Застал его?

– Собирает инструменты. Сейчас придет. – Он принес пальто и накрыл им Эмили. Филлис судорожно всхлипывала, и Барни раздраженно рявкнул: – Замолчи или выйди отсюда вон.

– Филлис, пожалуйста, пойди открой дверь доктору, – сказала Сайан. – Лэнгли сейчас тоже должен приехать. Пойди открой ему дверь.

Филлис исчезла. Они слышали, как она на что-то наткнулась по дороге, наверное, на маленький столик в коридоре. Он с грохотом опрокинулся, и Филлис, все еще рыдая, остановилась либо для того, чтобы поднять столик и поставить на место, либо собрать его обломки.

Когда доктор Мюррей вошел на кухню, Эмили как раз открыла глаза.

– Все в порядке, Эмми, – тихонько приговаривал Барни, – дорогая моя, все будет в порядке.

Она посмотрела на Барни, ее голос был тихим, едва слышным:

– Я тебя звала. Я тебя звала.

– Я здесь, Эмми. И доктор здесь.

– Когда это случилось? – спросил доктор Мюррей.

– Не знаю, – сказал Барни.

Доктор Мюррей кинул на Эмили один быстрый взгляд и сказал:

– Нам понадобятся носилки. Это надолго.

Эмили снова закрыла глаза, но ее пальцы вцепились в руку Барни.

Ближайшая больница была в Айви-Хаус, в пяти милях от деревни, и «скорая помощь» подъехала к салону, когда доктор Мюррей все еще проводил осмотр. И ему не понравилось то, что он обнаружил. Без рентгена и соответствующего оборудования он не мог точно определить размер повреждений, который нанес Эмили упавший под ней стул. Но он понял, что у нее была раздроблена берцовая кость, а в ее возрасте это могло сделать ее калекой.

Когда приехала «скорая», Барни отправился в больницу вместе с доктором и Эмили. На пороге Сайан сказала ему:

– Я подожду Лэнгли. Ты мне позвонишь оттуда, да?

– Позвоню, – кивнул Барни. Вид у него был мрачный.

«Я звала тебя, – сказала ему Эмили. – Я звала тебя…» Сайан не знала, припомнился ли ему его умирающий отец, который тоже звал его и умер, не дождавшись ответа на свой зов, и ее вдруг охватила безмерная, почти невыносимая жалость к нему.

– Барни, – сказала она, стараясь подобрать нужные слова. Она начала заикаться и не могла выговорить ни слова. Она положила руку ему на плечо и закусила губу. – Я… я…

Он стряхнул ее руку.

– Ради бога, – сказал он. – Не устраивай еще ты здесь истерик.

Жалость к нему сразу исчезла, и она снова стала холодна и способна к членораздельной речи.

– Я никому не собираюсь устраивать истерик, – сказала она. – Пожалуйста, позвони, как только будут какие-нибудь новости.

Она смотрела, как он залезает в машину «скорой помощи». Машина отъехала. К этому времени, конечно, на улицу высыпали все соседи.

– Все плохо? – спросила Фиона, подбежав к Сайан.

– Да, доктор так считает. Она упала со стула. Залезла, чтобы поменять лампочку. Я твержу себе, что надо было зайти на кухню, хотя бы перед тем, как уйти вечером из магазина.

– А ты всегда к ней заходишь?

– Нет, но часто. Ну почему, почему именно сегодня я этого не сделала?

– Пойдем домой, – сказала Фиона.

– Не могу, надо дождаться Лэнгли. И Барни будет сюда звонить из больницы.

– Хорошо, – сказала Фиона. – Тогда я пойду посижу с тобой.

Утешения ей хватало. Весь магазин был заполнен людьми, которые ждали новостей из больницы. Джордж пошел искать Лэнгли. Найти его оказалось легко – он все еще был с тем дилером, к которому уехал утром. Сайан оставалась в салоне и взяла трубку, когда около десяти часов позвонил Барни. Сложный перелом бедра, нужна срочная операция, сейчас Эмили дали снотворное, они с Лэнгли едут домой.

Сайан положила трубку и передала это всем остальным, и все стали расходиться по домам – большинство качали головами и говорили, что, учитывая возраст Эмили, даже при благоприятном исходе нельзя надеяться на быстрое выздоровление.

Фиона ждала вместе с Сайан, и Филлис Баркер тоже не пошла домой. Она уже взяла себя в руки и накрывала ужин на столе на кухне, когда прозвенел звонок.

Сразу было видно, кто из братьев больше беспокоится об Эмили. Барни все еще выглядел мрачным, но Лэнгли был в настоящем горе. Сайан и Филлис вместе вышли в прихожую, услышав звонок, и Лэнгли прошел мимо них, как будто даже не видел.

Филлис побежала за ним на кухню. Сайан на мгновение задержалась и посмотрела на Барни:

– Она не…

– Нет, – сказал он. – Я же сказал тебе, ей дали снотворное. У нее сильный шок, естественно, и очень сложный перелом.

– Но она поправится?

– Никто не знает.

Лэнгли сидел за столом, обхватив руками голову. Рядом с ним стояла Филлис и уже начинала по новой всхлипывать, слезы набирались у нее в глазах; Сайан нежно дотронулась до его плеча и пообещала:

– С ней все будет в порядке.

Он посмотрел на нее, лицо его было искажено, глаза потемнели.

– После всего, что она для нас сделала! Она здесь лежала столько времени, и никому даже дела не было, никто даже не знал. Мне нельзя было уезжать на весь день, надо было оставаться дома.

– Но откуда ты мог знать? Кто мог знать, что так случится?

– Почему ты не заглянула к ней перед тем, как идти домой?

– Ну ты же знаешь, я не всегда к ней захожу.

Лэнгли посмотрел на Барни. Они вместе вернулись из больницы, но Сайан чувствовала, что по дороге они не разговаривали. Естественно, машину вел не Лэнгли. Вид у него был ошеломленный, как будто он еще не пришел в себя после удара.

– А ты где был? – спросил он Барни.

– Мы с Сайан пошли прогуляться в «Вудграндж».

– Зачем?

– Просто так, – тихо сказал Барни.

– Они принесли мои перчатки, я их забыла… – начала Филлис дрожащим голосом. Но ее слова тут же потонули в потоке горячих самообвинений Лэнгли.

– Если Эмили умрет потому, что меня не оказалось в это время дома, я никогда этого не прощу себе, никогда в жизни!

Сайан подумала, что, видимо, то же самое относится и к ней с Барни.

– Пожалуйста, покушайте что-нибудь, – взмолилась Филлис, но никто даже не удосужился ей ответить.

– Лучше всем сейчас пойти отдохнуть, – сказал Барни.

– Как ты надеешься отдохнуть?

– Не знаю, – ответил Барни. – Но я, во всяком случае, попробую.

Конечно, Лэнгли не будет спать всю ночь. Барни тоже беспокоился за Эмили, тоже был огорчен, но уже через некоторое время он вздохнет и заснет. А Лэнгли встретит рассвет без сна.

– Да, думаю, нам всем надо попробовать заснуть, – согласилась Фиона, и Сайан наклонилась, чтобы поцеловать Лэнгли.

– Спокойной ночи, дорогой, – сказала она. – Утром у нас будут хорошие новости, вот увидишь.

– Ты правда так думаешь? – Он понимал, что она тоже ничего не знает, но был благодарен ей за ее милое притворство.

Сайан кивнула. Она вспомнила, как Эмили, когда случилась авария с Барни, все время повторяла: «С ним все будет в порядке», и так оно и оказалось. Может, теперь это тоже сработает. Она сказала:

– Я в этом уверена.

Они с Фионой шли по темной улице к лавке, и Фиона сказала:

– Для Лэнгли это все просто ужасно. Эмили столько для него сделала, а теперь ему кажется, что он предал ее.

– Но он же не виноват.

– Ну конечно нет. – Фиона открыла боковую дверь, и они стали подниматься по узким скрипящим ступеням. – Но если все-таки с Эмили что-нибудь случится, он наверняка примет это очень близко к сердцу. Если бы только…

– Если бы только я зашла на кухню, – сказала Сайан, – вместо того, чтобы уйти вместе с Барни.

– Да, – произнесла Фиона. – Наверное. Заходи, выпьем чего-нибудь.

– Я лучше пойду к себе, – вздохнула Сайан, и Фиона пошла в гостиную, уже жалея о своих словах. Это было бестактно.

– Барни и Лэнгли вернулись, – сказала она Джорджу.

– Я знаю, – ответил он. – Я же их привез. Лэнгли был не в состоянии вести машину, а Барни не мог.

– Что говорят врачи? – спросила Фиона.

Джордж курил трубку; он делал это нечасто, только когда жизнь казалась ему тяжелее, чем обычно.

– Она упала где-то около половины шестого, как раз в то время, когда Сайан, наверное, закрывала магазин. Она сказала, что молила о том, чтобы кто-нибудь вошел. Эмили лежала на голом полу, мерзла, потеряла много крови, и теперь ей грозит еще и воспаление легких.

– Лэнгли винит себя в том, что его там не было.

– Да? – спросил Джордж. – Но если случится самое худшее, он станет винить во всем Сайан и Барни.

Комната Сайан была наполнена лунным светом. Абрис коня-качалки отсвечивал жемчужно-белым. Сайан подошла к нему и погладила по гриве. Она подумала: «Да, жалко, что у тебя нет крыльев, сегодня мне как раз хотелось бы улететь отсюда».

В горле у нее стоял ком, и она знала, что не сможет заснуть. На ней все еще была одежда Филлис. Она сразу вспомнила про томатную приправу миссис Баркер, но совершенно забыла, где ее оставила. Она сняла в темноте юбку и джемпер, помолилась за Эмили и Лэнгли и чувствовала, что сейчас готова была отдать десять лет жизни за то, чтобы время повернулось вспять и она бы заглянула сегодня на кухню перед тем, как идти гулять с Барни.

Она спала, но урывками. Каждый раз, просыпаясь, она все вспоминала, и темнота начинала казаться еще темнее. Она рано спустилась вниз; ей хотелось поскорее пойти в салон. Она приготовила бы завтрак – все равно надо было что-то есть, и она хотела быть рядом с Лэнгли, когда они получат первые известия за день. Было около половины восьмого, когда она вышла на площадку своего этажа. Внизу она увидела Джорджа. Он только что повесил телефонную трубку. Он был все еще в ночной рубахе.

– Это из больницы? – спросила Сайан.

– Я им сам звонил. – Наверное, Фиона попросила его позвонить, как только он проснется. – Сказали, что Эмили вне опасности.

– Они всегда так говорят, ты что, не знаешь?

– И она спокойно провела ночь.

– Ее накачали лекарствами.

– Да.

Когда Сайан сбегала вниз по лестнице, Фиона вышла из спальни, и Сайан услышала, как Джордж рассказывает ей: «Она вне опасности и спокойно провела ночь…» Маленькие медицинские хитрости, которые ничего не значили.

По пути в магазин она прошла мимо двоих соседей, которые спросили:

– Есть какие-нибудь новости?

– Она провела ночь спокойно.

– Это хорошо.

Сайан открыла дверь своим ключом и вошла в салон. Она надеялась, что Лэнгли еще не вставал. Если он был в постели, то хотя бы отдыхал, даже если не спал.

Все двери в прихожую были закрыты, в доме не было слышно ни звука. Она открыла дверь кухни и увидела там Филлис. Сайан уставилась на нее. Она не спросила: «Что ты тут делаешь?», потому что видела, что Филлис накрывает на стол. Вместо этого она сказала:

– Ты что, была здесь всю ночь?

Вчера вечером Фиона и Сайан оставили здесь Филлис. Им казалось, она собиралась сесть в свою машину и отправиться домой. Но уже в половине восьмого утра она снова была здесь, так что, возможно, она изменила свои планы.

– Я пришла полчаса назад.

– Зачем?

Заглянуть и предложить свою помощь – это было по-соседски. Поселиться здесь и чувствовать себя совершенно как дома – это было уже подозрительно, особенно со стороны девушки, которая, как все знали, была безнадежно влюблена в Лэнгли.

– Меня Барни попросил, – сказала Филлис. – Вчера вечером. – Она была не уверена, что ей здесь рады. – Естественно, на то время, пока Эмили не будет. Кто-то же должен готовить, и смотреть за домом, и все такое.

Нанять прислугу было нелегко. Даже в этой деревне, где можно было работать только в магазинах на главной улице и на окрестных фермах. Но все равно они могли бы найти кого-нибудь, кто согласился бы приходить и помогать по дому, скажем, два раза в неделю, а остальное Сайан могла бы делать и сама, и с готовкой она тоже бы справилась. Ей совершенно не нужна была здесь Филлис Баркер.

Лэнгли может сколько угодно улыбаться и называть Филлис ребенком, но Филлис была ровно на полгода моложе самой Сайан. Она была женщиной, и от нее могло быть много неприятностей, и сама она наверняка получит незаслуженные обиды.

Барни, наверное, сделал это не подумав, может быть, ему показалось, что удобнее иметь постоянную хозяйку в доме, чем приходящую домработницу. Сайан спросила, поджав губы:

– А Лэнгли в курсе?

– Наверное, да. Барни попросил меня об этом, когда я уже садилась в машину и хотела ехать домой, я думаю, он сказал об этом Лэнгли, когда вернулся в дом.

– Ты кого-нибудь из них видела сегодня утром?

– Нет, Лэнгли не видела. Барни открыл мне дверь. – Она выглядела такой удрученной горем, что Сайан почувствовала, что третирует ее. Не имеет смысла во всем винить одну Филлис. Барни должен был понимать, что, приглашая Филлис в дом, делая ее почти членом семьи, он создает более чем взрывоопасную ситуацию. – А потом он ушел, – жалобно простонала Филлис.

– Когда он вернется, – решительно сказала Сайан, – я с ним поговорю.

Филлис снова занялась завтраком, а Сайан – так как на кухне ей делать было нечего, Филлис и без нее прекрасно справлялась – пошла в студию и немного поработала над миниатюрой. Она увидела горшочек с приправой на столе возле двери. Она, видимо, поставила его там, когда Барни пошел в дом, прежде чем она побежала на его крик и увидела Эмили. Она работала не отвлекаясь, стараясь сосредоточить все мысли на рисовании, и подпрыгнула, когда звякнул звонок у входной двери. Она увидела Барни, который вошел в торговый зал салона.

– Ты уже звонил в больницу? – спросила она.

– Да, ночь прошла спокойно.

– Джордж им тоже звонил, они ему сказали то же самое.

Она встала у Барни поперек пути, чтобы не дать ему пройти дальше.

– А теперь по поводу Филлис Баркер. Это несправедливо – позволять ей работать здесь.

– Несправедливо? С какой стати?

– Ты же знаешь, как она относится к Лэнгли.

– А что, ты думаешь, она может сделать – соблазнит его?

Голос у него был усталый – может быть, он тоже плохо спал, – и Сайан сказала ядовито:

– Перестань напускать на себя такой безразличный вид! Я ничего такого не думаю. Но судя по тому, что я слышала, и по тому, что я видела, она станет невыносимо приставать ко всем со всякими глупостями, а у Лэнгли сейчас и без нее хватает забот. Она тоже – хотя я не думаю, что это каким-то образом тебя заботит, – может обидеться. Зачем же ее обижать? Зачем просить ее переехать сюда? Я сама могу позаботиться о еде, и ты, надеюсь, сможешь сам заправить свою постель.

– У тебя нет времени на то, чтобы самой готовить. У тебя и так сейчас две работы.

– Джосс Эннерман может забыть про мои скульптуры.

– Нет, он не забудет, я его знаю. Раз он решил, что у тебя есть талант и ты его совсем не бережешь, он опять сюда приедет, если не получит от тебя ничего. Он такой нахрапистый парень, он даже может сказать Лэнгли, чтобы тот не стоял у тебя на пути.

Лэнгли это не понравится, и Сайан тоже.

– Я бы справилась. Соседи помогли бы.

– Вот соседка тебе и помогает, – заметил он. – Филлис. И она здесь единственная, у кого полно свободного времени. Но конечно, если ты не доверяешь Лэнгли в этом отношении…

Она нахмурилась:

– Доверяю, конечно.

– Тогда все в порядке. А что до ее обид, то вполне может случиться, что она безболезненно вылечится от своей страсти к Лэнгли после того, как несколько недель поготовит для него и поубирает за ним. – Он прошел мимо Сайан и спросил: – Как спалось?

– Не так уж плохо. – Видимо, на этом разговор был закончен, и Филлис оставалась в доме, но Сайан это по-прежнему не нравилось. Ей хотелось поговорить с Лэнгли. Лэнгли не такой эгоист, как Барни, и не потерпит, чтобы у молодой девушки были сердечные неприятности.

Лэнгли был на кухне. Он только что спустился туда, и Филлис суетилась, как наседка над цыпленком, хлопоча, чтобы он хоть немного поел за завтраком. Он совсем не спал, под глазами у него легли глубокие тени, и Сайан подошла к нему и спросила:

– Ты уже звонил в больницу?

– Конечно, я звонил еще в семь часов. Там сказали, что она в стабильном состоянии, но ведь они всегда так говорят, не правда ли?

Сайан заспорила:

– Это может значить, что у нее состояние не ухудшилось. Если они опасались пневмонии, то это означает, что пока нет никаких ее признаков, верно?

Филлис поставила перед Лэнгли яичницу с беконом, но он отодвинул тарелку.

– Поешь что-нибудь, – сказала Сайан.

– Извини, – ответил Лэнгли. – Просто я не голоден.

– А кто тут голоден? – раздался голос Барни. – Но если мы станем морить себя голодом, Эмили это никак не поможет. – Он налил себе кофе и взял тост.

– Ну может, разве что кофе, – сказал Лэнгли. – Простите, но есть я сейчас не в состоянии.

Все выпили кофе. Было так странно видеть Филлис, сидящую на месте Эмили. Никто почти ничего не говорил, потому что говорить было особенно не о чем. Пару раз звонил телефон. Каждый раз к трубке подходил Барни, разговаривал, пока остальные сидели за столом молча, с каменными лицами, но это были только соседи, справлявшиеся о новостях из больницы.

Первым из-за стола встал Барни, и Лэнгли спросил:

– Куда ты направляешься?

– Иду в лавку.

– Работать? – Это было за пределами понимания Лэнгли и за пределами понимания Сайан тоже. – Ты можешь сидеть и писать выдумки, когда Эмили, быть может, умирает?

– А что еще мне делать?

– Ты мог бы поехать со мной в больницу. – Лэнгли прямо посмотрел в глаза Барни. – Если будет необходимость, надеюсь, я могу тебе звонить к Джорджу?

– Да.

– Постарайся хотя бы на этот раз не опоздать, хорошо? – Лэнгли был очень зол. Голос его звучал презрительно, и около рта легла горькая морщинка.

Барни слегка нахмурился, и Сайан увидела, как на щеке его задергался мускул. Затем он сказал: «Постараюсь» – и ушел, и они услышали, как за ним захлопнулась дверь.

Филлис уставилась на Лэнгли широко раскрытыми глазами. Сайан не знала, что ей говорить или делать.

– Извините, – сказал Лэнгли им обеим. – Завидую я моему брату. Он всегда умел отвлечься и расслабиться. Удобная способность, не так ли? Это весьма облегчает ему жизнь. – Он уныло вздохнул и посмотрел на Сайан, с трудом заставляя себя думать о делах. – Ты сможешь сегодня одна справиться в салоне?

– Да, конечно.

– Хорошо. Мне надо быть в больнице, ты понимаешь?

Она понимала.

– Может, ты хотя бы просмотришь почту, на случай если…

– Да, – сказал Лэнгли.

Они пошли в студию, и Сайан забрала почту. Там не было ничего такого, на что она не могла бы ответить сама, и она сказала:

– Передай Эмили от меня привет. Скажи ей, как мы здесь без нее все скучаем.

– Она может так никогда к нам и не вернуться. Ты понимаешь это?

– Она вернется, – упрямо сказала Сайан. – Да, пока ты не ушел, еще кое-что – насчет Филлис.

– А что насчет Филлис?

– По-моему, Барни не следовало просить ее приходить сюда и помогать тебе по хозяйству. Она все еще влюблена в тебя по уши, так что может возникнуть множество неприятных осложнений.

– Ты преувеличиваешь. Она хорошая девушка, и никаких осложнений с ней не будет. – Сайан улыбнулась его наивности, но его следующий довод был вполне здравым. – Нам все равно нужно, чтобы кто-нибудь был на хозяйстве, а ты сейчас не сможешь со всем справиться одна. Нам повезло, что Филлис нам помогает.

– Я все же считаю…

Она его явно уже утомила, хотя голос его по-прежнему был ласковым:

– Если сможешь найти кого-нибудь другого – пожалуйста, только не приставай сейчас ко мне с этими делами, если не возражаешь.

Да, сейчас не стоит его пилить, момент неподходящий. Может быть, ей удастся подыскать кого-нибудь другого, а может быть, она городит проблему на ровном месте. Как сказал Барни – разве она может не доверять Лэнгли? А Филлис сама должна знать, на какой риск она идет. Если у нее будут сердечные неприятности, жаль, конечно, но Сайан ничем не может тут помочь.

– Хорошо, – сказала она. – Ты мне позвонишь? Скажешь, как там Эмили?

– Да, непременно. – Он взял ее руку в свою. – Тебе не все равно, не правда ли? И ты будешь ждать моего звонка. А если я позвоню Барни, как ты думаешь, сколько времени ему понадобится на то, чтобы понять, о чем мы говорим, и вспомнить про Эмили – вернуться из мира его фантазий на грешную землю?

Она не знала, что ответить. Вместо этого она его поцеловала, и он, прежде чем уйти, прижал ее к себе, словно ее тепло могло защитить его от отстраненности Барни.

День выдался тяжелым. Это было неизбежно, раз она осталась в магазине одна, и потом, многие заходили в магазин просто так, чтобы спросить о здоровье Эмили. Точно так же, как они заходили спрашивать о Барни, когда с ним случилась та авария.

– Два несчастных случая подряд, – с удовольствием проговорил какой-то божий одуванчик. – Не миновать и третьего.

– Глупости! – вспылила Сайан, которая и так была вся на нервах, чтобы еще выслушивать такие утешения для Иова.

В тот первый день все были мрачными. Случай с Эмили был очень грустным обстоятельством, но еще ужаснее была мысль о том, что она пролежала там несколько часов, звала на помощь, и каждый считал своим долгом упомянуть это – не то чтобы кто-то был в этом виноват, но только представить себе… Сайан уже не знала, плакать ей или кричать во все горло, но она понимала, что либо то, либо другое будет с ней непременно.

Она пережила этот день, и Эмили тоже. Эмили оказалась крепкой. Никакой пневмонии у нее не случилось, хотя перелом был очень серьезным. Через три дня уже стало понятно, что жить она будет. Но больше она уже не сможет бегать по ступенькам или взбираться на стулья. Будет ли она вообще ходить – зависело от того, как срастется кость.