Текст книги "Флирт и ревность"

Автор книги: Джейн Донелли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 11 страниц)

– Лэнгли, наверное, об этом забыл. Он мне просто сказал, что Барни не приехал вовремя.

– Забыл? – недоверчиво переспросил Джордж. Он немного подумал. – Не знаю, конечно, Лэнгли тогда было тяжело – он всю ночь просидел у постели умирающего отца. Он, конечно, мог забыть, что на улице стоит туман. С другой стороны, знает он это или нет, он во всем завидует Барни. Если бы я был психиатром, то я, пожалуй, склонился бы к выводу, что подсознательно Лэнгли предпочел думать, что Барни опоздал специально.

Она сказала, совершенно ошеломленная:

– Ты так говоришь про Лэнгли, будто ему действительно нужен психиатр.

– Да нет, не думаю, – сказал Джордж. – Во всяком случае, не больше, чем многим другим. Он станет хорошим мужем для той женщины, которая ему подходит. Он будет ей по-своему предан и всегда будет в ней нуждаться. Поэтому забота о Лэнгли поглотит все ее время. – Он снова усмехнулся. – Я просто не могу представить, чтобы ты занималась этим всю жизнь. Я могу ошибаться. Я просто передаю тебе факты, как они есть, чтобы ты знала, во что ты можешь ввязаться.

– Спасибо.

– Пожалуйста, – произнес Джордж. Уходя, он сказал: – Фиона со мной не согласна. Она считает, что Лэнгли – человек, на которого можно опереться.

– А ты думаешь, она не права?

– Я это знаю, – сказал Джордж. – Если бы она сама вышла замуж за Лэнгли, то разбила бы ему голову кочергой в первый же месяц их совместной жизни.

После ухода Джорджа Сайан взяла корзинку для мусора и стала бросать в нее осколки глиняной головы Джосса Эннермана. Особенно грустно ей стало, когда в корзинку полетел кусок его рта. Ей жалко было с ним расставаться. Она подумала: «Завтра же начну все сначала. Я сделаю все заново».

Она позвонит Эннерману, объяснит, что произошел несчастный случай, но она уже работает и скоро у нее будет для него кое-что новое.

Она много думала о том, что рассказал ей Джордж. И чем больше она обо всем этом рассуждала, тем более вероятным ей это казалось.

Милый Лэнгли, со своим обаянием, своим сочувствием и своими нуждами. Ему нужна была забота, ласка, и для большинства женщин этого было бы достаточно. Но Сайан знала свой независимый дух и понимала, что однажды придет день, когда Лэнгли будет требовать от нее невозможной помощи, день, когда он уже будет полностью опираться на нее во всем, как нежный вампир, потихоньку сосущий из нее жизнь.

Поэтому, что бы ни случилось завтра, она должна проявить твердость. Ей было жаль, что все так получилось. Ей хотелось жить здесь и дальше, работать в салоне, а по вечерам лепить в своей комнате, рядом с комнатой Нелл. Но теперь это зависело от Лэнгли. Если он сделает это невозможным, она немедленно уедет.

В любом случае, она считала, что сейчас ей нужно немного отдохнуть. Она позвонила миссис Григгс, и та немедленно пригласила ее в гости. Она вытащила свой чемодан, положила туда кое-что из вещей и оставила его открытым, прислонив к стене, чтобы потом положить остальные вещи, когда планы ее станут более определенными.

После звонка она заглянула к Фионе и Джорджу, чтобы сказать им, что уезжает. Джордж дымил своей трубкой, а у Фионы был мученический вид. Муж сказал ей некоторое время назад: «Оставь Сайан в покое», и Фиона старалась занять чем-нибудь свое время – она выжидала, пока Джордж спустится вниз, чтобы взять в лавке еще табаку, который ему непременно понадобится, если он намерен курить трубку и дальше, и тогда Фиона сможет кинуться наверх в комнату Сайан, посмотреть, как она.

Когда Сайан заглянула к ним, Фиона с облегчением увидела, что она улыбается. Хотя глаза ее при этом были грустные, все равно Фиона посчитала это хорошим знаком.

– Иди сюда и выпей чего-нибудь крепкого, – предложила она, ласково глядя на Сайан.

– Нет, думаю, мне лучше иметь ясную голову, – сказала Сайан. – Завтра она мне понадобится. Я только что позвонила от вас. – Она рассказала им, кому и почему она звонила, и они оба согласились, что ей сейчас лучше всего на время уехать. Она грустно сказала: – Придется уходить из салона, потому что теперь будет одно смущение и неловкость, если я продолжу там работать.

Джордж хмыкнул, и Фиона строго посмотрела на него.

– Да ты найдешь себе другую работу легче легкого, не сомневайся, – сказал Джордж. – И где-нибудь поблизости, так что сможешь и дальше жить здесь. Я тебе скажу одно: я твоего коня спускать вниз не собираюсь, даже не думай.

Им удалось поднять ей настроение, и Джордж заставил ее позвонить Джоссу Эннерману.

Эннерман сказал, что ждал ее звонка, и спросил, что она имеет в виду под несчастным случаем.

– Статуя упала и разбилась, – сказала Сайан.

Он зарычал и стал изрыгать страшные проклятия, и она продолжила:

– Зато, мне кажется, теперь все мои приоритеты в порядке. Я обещаю, что начну работать по-настоящему.

– Посмотрим, – сказал он. – Барни там?

– Нет, он уехал обратно в Лондон.

Стоя внизу у телефона, она посмотрела вверх, на комнату Нелл. Невозможно было поверить, что Барни там больше нет. Она почти видела его среди теней на верху лестницы.

Когда он отсюда звонил Натали, она случайно услышала, как он ей говорил: «Ты даже не представляешь, как я без тебя скучаю…» Она попрощалась с Джоссом Эннерманом, положила трубку и постояла не двигаясь, а потом снова поднялась к Джорджу и Фионе.

Ей было тоскливо и одиноко без Барни, и в ней ожила странная маленькая боль. Он был такой человек, который может оставить после себя пустоту в сердце. Скоро это пройдет. Наверняка. Должно пройти, потому что все знают, что Барни не вернется сюда еще по крайней мере несколько месяцев. После своего вынужденного житья здесь – может быть, и несколько лет. Ему, наверное, и так с лихвой хватило их тихой заводи, где ничего не происходит, – сколько раз он об этом говорил.

На следующее утро она проснулась в шесть часов, день ей предстоял мрачный. Ей хотелось одного – снова закрыть глаза и забыть обо всем, но придется все равно увидеться с Лэнгли и прожить этот день. Она села в постели и вздохнула.

Она многое дала бы за то, чтобы сегодня Барни был здесь, поблизости, чтобы он хоть немного развеял ее мрачное настроение. Ей очень хотелось сейчас поговорить с Барни.

Она спустилась в пустую лавку, набрала его номер и удивилась, осознав, что помнит его наизусть. Она никогда ему не звонила, но номер, естественно, был в телефонной книге в салоне, и должна была быть причина, по которой именно это сочетание цифр так врезалось в ее память. Может быть, они были связаны с какой-то датой. Должно было быть какое-то объяснение.

Десять минут седьмого утра было немного рановато для дружеской болтовни. Она услышала длинные гудки, пожала плечами и продолжала ждать. Поздно уже было думать о вежливости. Трубку взяла Натали, зевая, назвала номер, словно она только что проснулась, и Сайан положила трубку.

Она вернулась в свою комнату. Вещи уже собраны. Она уедет самое позднее завтра, а сегодня еще должна повидаться с Лэнгли. Потом ей непременно надо будет заехать к Эмили. Она вернется не раньше чем через две-три недели, и за это время она сможет заняться ваянием; а потом надо будет подыскать какую-нибудь другую работу, чтобы хватало на хлеб с маслом и чтобы она могла при этом продолжать заниматься лепкой.

Джордж был прав – ей будет нетрудно найти работу в ближайшем городе, а жить можно остаться у них. Ей нравилось здесь. Ей трудно будет заменить кем-нибудь Фиону и Джорджа, очень трудно.

Она приготовила завтрак, чтобы Фиона и Джордж, спустившись вниз, нашли его уже готовым, и выкинула из печки вчерашнюю золу.

– Да, ты потрудилась на славу, – сказала Фиона, войдя на кухню. – Во сколько же ты встала?

– Час назад или около того. Можно мне с вами сегодня позавтракать?

Она раньше всегда завтракала в салоне, но сегодня утром это было невозможно.

– Присоединяйся, – сказала Фиона. – Для нас это огромное удовольствие. Мы можем завтракать не торопясь, как представители высших кругов.

Сайан поняла, что не может есть. От первой же ложки она чуть не подавилась, так что закашлялась, рассыпала все по столу, и Джорджу пришлось стучать ее по спине. Она извинилась:

– Простите, это, наверное, из-за того, что мне предстоит сегодня. Я очень боюсь.

– Ты прорвешься, – сказал Джордж.

– Да, конечно. – Она чувствовала себя очень старой и очень усталой, словно ее кровь замедлила свое течение, загустела и больше никогда не будет петь в ней.

– Это еще не конец света, – радостно сообщил Джордж.

– Да, надеюсь, – ответила Сайан. Конец всему – вот что она сейчас ощущала.

– Хочу уехать сегодня же, – сказала она. – Мне просто необходимо уехать на время. Или, как вы думаете, может, мне надо подождать, пока Лэнгли найдет другого помощника?

– Только скажи ему об этом, – сказал Джордж. – И застрянешь здесь навсегда. Пусть Филлис помогает ему в магазине.

– Филлис не умеет печатать.

– Лэнгли умеет. Пусть Лэнгли сам печатает свои письма! – с жаром воскликнул Джордж. – Я-то свои печатаю.

Она даже не представляла, какой прием ждет ее сегодня в салоне. Она вошла туда, как обычно, открыв дверь своим ключом. Сегодня она слегка запоздала, оставалось всего несколько минут до открытия, но почта все еще лежала на коврике перед дверью, она подняла ее и взяла с собой.

На кухне Филлис и Лэнгли сидели за столом. Лэнгли заканчивал завтрак, Филлис наливала ему вторую чашку кофе, и они оба улыбнулись Сайан.

Лэнгли остался невозмутимым.

– Доброе утро, дорогая, – сказал он и поднялся, чтобы поцеловать ее.

Сайан не могла этого вынести.

– Я уезжаю сегодня, – проговорила она, садясь на стул. – Меня не будет несколько недель, так что, пожалуйста, найди кого-нибудь, кто будет помогать тебе в салоне.

Филлис выронила из рук кофейник.

– Если тебе нужен отпуск, – сказал Лэнгли, – конечно, бери, непременно, но никто не будет заниматься твоей работой. Мы будем ждать тебя.

– Я не вернусь к этой работе. Все, что я сказала тебе вчера вечером, остается в силе.

Конечно, было бы более цивилизованно говорить все это Лэнгли наедине, но Филлис была кровно заинтересованной в этом стороной, и Сайан сейчас не волновали вопросы этики.

– Я заберу почту в студию, приходи туда, – сказал Лэнгли.

– Нет! – Она уже закончила все миниатюры, и в студии ей делать было нечего. Она не намерена была затягивать этот разговор ни на минуту дольше, чем это было необходимо. – Лэнгли, я хочу уйти сейчас же.

Он не мог бы смотреть на нее с большим упреком, даже если бы увидел, что она насыпает ему в кофе яду.

«Эмоциональный шантаж – вторая натура Лэнгли» – так сказал Джордж…

– Иди, если тебе так нужно, – сказал Лэнгли. – Но если ты не вернешься ко мне, я покончу жизнь самоубийством.

Филлис взвизгнула.

– Не будь таким дураком, – устало произнесла Сайан.

– Я говорю серьезно. Я не могу жить без тебя. – Он вышел, закрыв за собой дверь.

– Да как ты могла? – заныла Филлис. – О, как ты могла сделать такое с Лэнгли?

– Не знаю, – ответила Сайан. – Я сама удивлена.

– Ты злая! О, ты злая женщина! Разве ты не видишь, что разбиваешь ему сердце?

Сайан встала со стула.

– Он весь твой, – сказала она.

– О! – воскликнула Филлис.

Она потрусила за Сайан к выходу и смотрела, как та выкладывает на стол ключ и выходит на улицу. Филлис покачала головой. Это было ужасно. Они, наверное, повздорили вчера, и Сайан не могла его простить. Но как она могла так поступить с Лэнгли?

Сайан оставалось еще двадцать минут до автобуса, который отвезет ее в больницу попрощаться с Эмили, так что она заглянула в лавку к Джорджу и Фионе сказать им, куда она едет, и купить шоколадку.

– Лэнгли говорит, что покончит с собой. Он ведь не станет заходить так далеко, как ты считаешь? Я знаю, что он этого не сделает, я просто хочу сказать, что он станет притворяться, ты понимаешь?

Джордж положил шоколадку на прилавок.

– Не исключено, – сказал он. – То есть я хочу сказать, он может притвориться. Я присмотрю за ним. – Он усмехнулся. – Скажу, что ему еще повезло, что он так легко от тебя отделался.

– Это правда, – сказала Сайан. – Как и Фиона, я тоже кончила бы тем, что разбила ему голову кочергой или еще чем-нибудь.

Эмили сказала, что ей очень жаль, но она была не очень-то удивлена и совсем не огорчена. Филлис Баркер все равно стояла вторым номером для Лэнгли в списке Эмили, и в последнее время ее мнение о Филлис значительно улучшилось. Если решение Сайан было твердым и окончательным, то Эмили была рада, что остается Филлис.

В ее палате еще оставалось множество роз, привезенных ей Натали. Вся больница пропахла ими, и они очень хорошо сохранились.

– Ты ведь вернешься сюда, к нам, правда? – спросила Эмили. – После отпуска.

Сайан наклонилась поцеловать ее:

– Конечно, я еще приеду.

– Да, правда, ты так выглядишь, что отпуск тебе сейчас не помешает, – нежно сказала Эмили. – Похоже, ты начала сдавать.

Автобус привез Сайан в деревню еще до обеда, и она решила, что не станет здесь больше прохлаждаться. Она быстро перекусит, вызовет по телефону такси и уедет. Ей на самом деле нужно отдохнуть. Она совсем выбилась из сил.

Когда она проходила через лавку Джорджа, он улыбнулся ей с веселым добродушием, и она с усилием улыбнулась в ответ. Фиона не улыбалась. Она обслуживала покупателей и так внимательно следила, как Сайан поднимается по лестнице, словно там везде была разбросана кожура от бананов.

Она поймала себя на том, что прислушивается. Она больше не услышит стук пишущей машинки. И она его не услышала. Глаза у нее резало. Напряжение прошлой ночи и этого утра начинало сказываться – она зарыдала бы, если бы позволила себе расслабиться. Она мигнула, и у нее все поплыло перед глазами, когда она открыла дверь. И снова она испытала такой шок, что покачнулась, и, когда в глазах ее наконец все прояснилось, на диване перед ней сидел Барни. И прежде чем он что-нибудь сказал или шелохнулся, она вдруг поняла в моментальной вспышке ослепительной ясности, что любит его.

Она сказала – или кто-то другой сказал ее голосом:

– Что ты здесь делаешь?

– Я здесь кое-что оставил.

Он встал, и Сайан подошла к нему довольно твердой походкой, и тот, кто сейчас говорил ее голосом, сказал:

– Надо было просто позвонить. Мы бы прислали это тебе.

– О, это было бы неудобно упаковывать. Это ты.

Он не улыбался, хотя это была шутка. Она села на первый стул, который ей попался, а Барни встал рядом и смотрел на нее.

– Ты знала, что я вернусь? – спросил он.

– Откуда я могла знать?

Тогда он улыбнулся, и его глаза потемнели.

– Хороший вопрос. Что же, я тебе объясню, почему я вернулся, – не могу без тебя жить. Нигде. Мне нужно, чтобы ты всегда была со мной, в крайнем случае в соседней комнате или через дорогу. Но не дальше. – Он все еще улыбался. – Когда тебя нет рядом, я чувствую себя потерянным. Никогда в жизни я не чувствовал себя таким одиноким, как вчера вечером.

– У тебя есть Натали. Она была с тобой. – С тех пор как она услышала голос Натали, она не могла ни о чем думать – Натали, называющая сонным голосом номер Барни. Сайан ходила, говорила, а в венах у нее застыл лед, замораживая боль, которая иначе была бы невыносимой. Теперь она снова обращалась в плоть и кровь, и в ней сразу проснулась разрывающая ее ревность. – Я звонила тебе. Там была Натали.

– Когда ты мне звонила?

– В шесть часов утра сегодня. Она была там. Она ответила по телефону.

– Мне никто не передавал, что ты звонила.

– Я повесила трубку, когда услышала ее голос.

– Это была не Натали. Она ушла домой задолго до этого времени. Это был кто-то другой, кто угодно. Вчера у меня была вечеринка по поводу моего возвращения, и те, кто были на машинах, остались ночевать у меня. Я отвез Натали домой, а потом всю ночь бродил один по улицам.

Женский голос. Действительно, это могла быть и не Натали. Просто она считала само собой разумеющимся, что это должна была быть Натали.

– Зачем ты мне позвонила? – спросил Барни.

– Хотела с тобой поговорить. Я соскучилась.

– Сильно?

Наконец она призналась себе и ему:

– Жизнь моя прекратилась. Вот как сильно.

– Лимб! [3]3
  Лимб – первый круг ада в «Божественной комедии» Данте. (Примеч. перев.)


[Закрыть]– воскликнул он. – Нет цвета, нет света, нет чувств. Надо полагать, что человек может без этого существовать, но жить не может. И когда тебя здесь нет, то этого всего тоже нет.

Она бросилась в его объятия, и он поцеловал ее, и у нее выросли крылья, так что она могла прыгать со звезды на звезду.

Они улыбнулись друг другу. Они вдвоем шагали по звездам, делясь этим чудом друг с другом.

Она провела пальцем по его шраму:

– Думаю, это никогда у тебя не пройдет.

– Собственно говоря, – сказал он, – я всегда выглядел приблизительно так же. Теперь я, естественно, все буду валить на аварию, но тебе я скажу правду, потому что люблю тебя.

– А я знала это, – сказала она. – Я видела твои детские фотографии. Ты был уродливым маленьким мальчиком.

– Зато ты красивая, – сказал он. – О боже, какая ты красивая!

– Не такая, как Натали. – Теперь она уже никогда не будет ревновать его к Натали и вообще ни к одной живой женщине, хотя Натали Вендер была редким чудом, которое встречается в человеческой породе раз на миллион.

Барни кивнул.

– Она красивая, – сказал он. – И играет хорошо. Она может в конце концов оказаться на вершине славы. Но вчера вечером я старался как можно скорее впихнуть Натали в дверь ее квартиры.

– Но ты вроде бы был в нее влюблен? Когда ты просил ее приехать, когда хотел уехать вместе с ней.

– Я хотел убежать от тебя, – произнес он с кислой миной. – Я тогда как раз начал подозревать, что столкнулся с чем-то из ряда вон выходящим. И мне как-то было неспокойно из-за этого. Но я тогда не понимал того, что даже если бы уехал, то все равно приполз бы назад. Уже через неделю после встречи с тобой я не мог без тебя обходиться.

Лэнгли говорил ей: «Не могу без тебя жить», – но не так. А слова Барни вызывали ответное эхо в самой глубине ее существа.

– Я… я тебе верю, – хрипло сказала она.

– Да уж, мадам, придется вам поверить мне на слово. – Он погладил ее по волосам, и пальцы его дрожали. – Тебе придется жить с этим всю оставшуюся жизнь. Ты выйдешь за меня замуж?

Задавать вопросы было не нужно. Она кивнула.

– Когда?

– В любой день.

Она уже собрала вещи. Он посмотрел на чемодан.

– А куда ты собралась? – спросил он.

– Не знаю. Просто хотела уехать. Наверное, я хотела поехать к тебе.

Не на этой неделе, так на следующей. Она не смогла бы долго жить без него.

– А Джордж и Фиона знали, что ты ждешь меня наверху? – спросила она.

– Да.

Она начала улыбаться:

– Джордж тебя одобрял, а Фиона немного побаивалась за меня. Ты ей очень нравишься, но она не до конца тебе доверяет, особенно в отношении такой впечатлительной молодой девицы, как я. – В ней бурлил смех. – Думаю, скоро она не выдержит и зайдет к нам, чтобы предложить пообедать с ними.

Барни заулыбался.

– Точно, – сказал он. – Пойдем спустимся вниз и расскажем ей, что я сделал тебе предложение, что свадьба в пятницу и если у нее в магазине есть что-нибудь подходящее, то невеста желает иметь приданое из бутика.