Текст книги "На подмостках волшебства (СИ)"
Автор книги: Джейн Анна
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 8 страниц)
– Я всегда любезен, – прошествовал к столику маг, подул на одну из открыток серебряными искорками, и тотчас она взметнулась в воздух и стала увеличиваться в размерах. Вскоре перед нами застыла в воздухе большая, как плазменный телевизор, открытка, а нарисованное на ней пришло в движение. Светловолосый человек с крупными точеными чертами лица и пронзительно голубыми глазами, выражение которых разгадать было трудно, сидел на резном троне, положив обе руки на подлокотники, украшенные оленьими головами из желтого металла. Изредка он улыбался и поднимал руку в белоснежной перчатке в знак приветствия. Безупречный бархатно-синий мундир с золотой широкой лентой, перекинутой через плечо, изображение герба за спиной и мудреная корона с шестью лепестками на голове однозначно давали понять, кто это такой. Король. Его Величество. Тот самый, кого так боялись мои наставники. Однако король не был излишне суров – напротив, в его облике было что-то утонченное, с этакой обреченной грустинкой. А может, мне просто показалось. Или длинные льняные волосы навевали воспоминания о музыкантах из моего родного мира...
Увидев, как прямо Его Высочество сидит, я тотчас подумала, что, наверное, он все детство провел с доской за спиной, как я сейчас.
Словно прочтя мои мысли, король улыбнулся и чуть склонил подбородок то ли в знак приветствия, то ли соглашаясь со мной.
Я улыбнулась в ответ. Очень почтительно. Венценосный дядя – это очень серьезно.
Конечно, изображение было не таким четким и ярким, как на экранах на Земле, но все же меня это поразило и в который раз убедило, что этот мир не такой уж и отсталый, как я думала вначале. Фильмография есть, смотрите-ка!
– Его Высочество, король Иллодии Адриан Второй, – представил мне человека на плавающем в воздухе снимке барон голосом ведущего на чемпионате бокса.
Дядя внимательно посмотрел на меня со снимка и чуть заметно кивнул, а затем подпер рукой подбородок.
– Здравствуйте, Ваше Высочество – с почтением произнесла я, и Эддисон чуть со смеху не покатился.
– Он вас не слышит! И не видит. Это же кар-тин-ка, – по слогам произнес он.
– Я знаю, – отмахнулась я. – У нас тоже есть. У нас этих фильмографических картинок полным-полно. Просто Его Величество выглядит так... уважительно. Я бы даже сказала, внушающе. Внушающе уважение
Король насмешливо прикрыл глаза.
Наставники переглянулись.
– Фильмографические карточки могут и искажать, – сказал барон зачем-то. – Впрочем, продолжим. Его Высочество Альфред, герцог Киларский. Его Высочество Велдон Вилорский.
В воздухе появились картины двух мужчин – светловолосых и похожих друг на друга и на короля одновременно. Только вот в лице короля было что-то утонченное или, быть может, прямой взгляд широко открытых голубых глаз так впечатлял, как и стать, а вот его братья были совсем другими.
Один из герцогов был крепко сбит и широк в плечах, что, видимо, компенсировало недостаток роста, имел светлые усы и весьма стильную по земным меркам бородку, был недурен собой, только вот в прищуренных хитрых глазах его читалось вовсе и не благородное, а скорее, что-то разбойничье, дерзкое, граничащее между смелостью и жестокостью. Он щурился хитро, и улыбался нехотя одним уголком рта, изредка стукая пальцами, унизанными перстнями, по подлокотнику кресла. Выглядел он высокомерно. Впрочем, именно таких самоуверенных мужчин и любят многие женщины.
Второй герцог был высоким и худощавым, с длинными, связанными в тонкий хвост светло-русыми волосами, с вполне симпатичным лицом, но под тусклыми глазами его были синяки, да и вид он имел весьма болезненный. Движения его были нервными, и герцог то и дело подносил тонкую изящную кисть ко лбу, словно в приступе мигрени.
– Герцог Велдон болен, – разъяснил мне барон. – Редко появляется на публике. Ведет уединенный образ жизни. И хотя он первый претендент на престол, никто не берет его в расчет. Его Высочество не сможет управлять страной и быть лидером государства. Поэтому ставки делаются на его старшего сына – Его Высочества Денеба, либо же на Его Высочества Альфреда.
Тот, который выглядит, как разбойник?
– Он не похож на короля, – вырвалось у меня. Я думала, барон оскорбится за члена королевской семьи, но он просто устремил взгляд в стену, ничего не говоря. Зато заговорил Эддисон:
– Это не только ваше мнение, юная госпожа. Однако за Его Высочеством Альфредом стоят большие политические силы. Его супруга, герцогиня Буллитская принадлежит к старинному роду Войнелл. Триста лет назад именно Войнеллы правили Иллодией, но после к власти пришли Гринхельды.
– Войнеллы же до сих пор желают вернуть себе трон, – заговорил барон и криво улыбнулся. – Троюродный брат Его Высочества, герцог Гросский...
– Тот самый, которого недавно казнили? – вспомнилось мне.
– Верно. Герцог Гросский – один из Войнеллов. По неофициальным данным именно они и помогают "Второцветам". Продолжим, прочим. Ваши тетки – Ее Высочество Габриэлла, герцогиня Асбросская. Ее Высочество Амелия, герцогиня Сульская и Дорозская.
И вновь на меня смотрели два двигающихся портрета: высокая и полная улыбчивая Габиэлла, кокетливо обмахиваясь веером, в вечернем шикарном платье цвета летней ночи, с роскошными светлыми волосами, на которых сидела кокетливая шляпка, и Амелия – тоже дама высокая, но, в отличие от сестры худая – кожа да кости, и какая-то постная, с поджатыми в узкую полоску губами, близко посаженными глазами и острым носиком. Облачена она была во все черное, а потому казалось еще более скорбной. Особую пикантность придавала черная вуаль до линии подбородка и аккуратная родинка на щеке. Чем-то она напомнила мне хмурую неподвижную селедку.
– У нее траур? – спросила я с сочувствием, глядя на тетку.
– У Ее Высочества Амелии всегда траур, – отмахнулся маг и прошептал, думая, что барон не слышит:
– Траур по жизни. Жуткая женщина, скажу я вам. Даже Ее Высочество боится иметь с ней дела! Не человек, а тысяча и одна нотация.
– Я бы сказал, королевская совесть, – все-таки обладал острым слухом барон. – Но соглашусь с вами, Эддисон, когда Ее Высочество пребывает во дворец, весь двор стонет. У Его Высочества даже мигрень случается от визитов принцессы Амелии. Что ж, продолжим.
Далее мне представили супругов всех четверых, а после – и детей. Все мои "кузины" и "кузены" были похожи друг на друга – светловолосые, светлоглазые, статные и высокие, с волевыми подбородками у мужчин и высокими скулами у женщин, и может быть, не слишком привлекательные с точки зрения классической красоты, но вот достоинства в их взглядах было не занимать; у кого-то, правда, достоинство это было перекрыто гордыней, у кого-то равнодушием, непонятно каким – напускным или настоящим. Но каждый из королевской семьи был особенным. А может быть, во всем была виновата магия фильмографических открыток.
Однако из всех этих родственников я выделила для себя двоих. Может быть, потому что они более всего были похожи на своего венценосного дядю чертами лица, а, может быть, потому что выгодно
Во-первых, принца Денеба, третьего престолонаследника. Я запомнила его не только из-за копны густых русо-пшеничных волос, обрамляющих симпатичное лицо и широкого разворота плеч, но и из-за взгляда: открытого, понимающего светлого взгляда, как у какого-нибудь священника. Этот взгляд нравился мне. Таким людям, как Денеб, хотелось открываться.
Во-вторых, принцессу Августину. Она была, пожалуй, самой красивой из всего королевского семейства, по крайней мере, женской его части. Белокожая, тоненькая, как веточка, но с округлой высокой грудью, с пышными волосами, в которых запуталась солнечная рыжинка – принцесса Августа казалась воздушной, сотканной из облака. Ей хотелось подать руку, чтобы она сошла с волшебной картинки к нам и подарила немного своего внутреннего сияния. С такими людьми, как Августина, хотелось мечтать.
Кратким экскурсом в королевскую семью я осталась довольна, а вот представление всяких там разных двоюродных тетушек и троюродных дедушек, а также огромного количества приближенных к королевской семье, начиная от дворецких, заканчивая министрами и прочими важными государственными деятелями, меня порядком утомила. Лица мелькали за лицами, одна краткая справка сменялась другой, и в моей многострадальной голове все перемешивалось в кашу. Зато я твердо поняла политическое устройство страны – кажется, это была абсолютная монархия. Король был самой главной фигурой государства, без которого ничего не решалось. Однако была исполнительная власть – несколько министров о главе с премьером, и законодательная – некое подобие парламента, зовущееся Палата лэров, и даже судебная...
– Кажется, мы показали вам, юная госпожа основных действующих лиц нашего спектакля, – спустя несколько часов сказал барон. Я только вздохнула.
– Не всех, – вдруг возразил маг. – Вы забыли про Лану.
– Ратецки! – тотчас грянул барон. – "Золотую книгу аристократии" сюда! Покажем вам родителей Мии, – пояснили мне.
Ратецки появился едва ли не мгновенно, держа в руках увесистый том с золотым теснением. Барон несколько минут с упоением листал страницы и наконец, ткнул длинным острым пальцем в одну из них.
– Вот! Ваши родители.
Я с интересом посмотрела на фотографию. Своих-то родителей я никогда не видела, и мне почему-то было интересно узнать, какими они были у моего двойника. Даже сердце сжалось немного, словно в предвкушении чего-то очень ласкового, теплого, как прикосновение летнего солнечного лучика к коже. А вдруг родители Мии выглядят совсем как мои, которых я никогда и не видела? Мы ведь копии...
И я жадно уставилась на цветной снимок.
Темноволосый худощавый мужчина с невероятно яркой улыбкой и ямочками на щеках целомудренно обнимал за плечи невысокую чуть полноватую светловолосую женщину, совсем еще молодую, с прелестными сине-голубыми глазами, точь-в-точь как у короля, ее брата, и трогательно выступающими ключицами, которые открывало нежно-сиреневое, в пол, платье. Смотрелись родители Мии гармонично – так, как могут выглядеть лишь счастливые и влюбленные, но не как только что встретившиеся люди, все еще находящиеся в плену пыла и страсти, а как люди, уже долгое время находящиеся другом с другом, привыкшие и, самое главное, принявшие друг друга такими, какими они есть.
Глядя на принцессу и ее супруга, я упоительно вздохнула.
Думается, Мия пошла в отца – и цветом волос, и чертами лица, и ямочками на щеках, и только цвет глаз был у нее от мамы. Королевский цвет глаз.
На какой-то миг я представила, что это мои родители. И мне захотелось счастливо улыбнуться, как будто бы я вдруг вновь попала в детство и нашла их – маму и папу, которых я часто ждала, сидя во дворе на качели. Только мои губы тронула улыбка не радостная, а грустная.
– На этом снимке Ее Высочество беремена, – пояснил барон. – Долгое время они с супругом не могли завести детей, и герцогиня даже ездила лечиться заграницу. Потому принцесса Мия была долгожданным ребенком. И, к сожалению, единственным. Когда принцесса была совсем еще крошкой, Лана и Иллиан погибли.
– Как это произошло? – спросила я, и сердце мое было не в силах поверить, что любви, скрепляющей этих двух людей, пусть и из иного мира, больше нет.
– Произошло эта трагедия на одном из королевских балов, которые устраивал отец Его Величества, – глядя в одну точку, начал рассказ барон. Маг, на удивление, не перебивал его – сидел, сложа руки, и вздыхал.
Покойный король Гэйр, отец нынешнего короля, часто устраивал балы в королевском дворце, но самыми многолюдными и значимыми были два. Зимний бал-маскарад, приходившийся на день зимнего солнцестояния, когда, как говорила Книга Жизни, Всеединый спустился на безжизненную серую землю и восьмью ударами посоха оживил ее, сотворив и траву, и деревья, и рыб, и птиц, и людей. И день Пастуха Оленей – святого Гэйра, покровителя не только самого короля, носящего его имя, но и всей страны. Недаром на гербе Иллодии был изображен олень. Именно на летнем балу в честь святого Гэйра и произошла трагедия воистину впечатляющих масштабов.
В тот день к королевскому дворцу то и дело подъезжали вереницы карет и пыхтящих мобилей, и даже бофортам в небе было тесно. Приглашенных на бал было столь много, что барон, который, как и все мало-мальски значимые аристократы, был приглашен на сие мероприятие, опасался даже – а вместит ли дворец всю эту разодетую в пух и прах толпу? Оказалось, вместил, и в положенное время был дан старт новому бальному сезону... Играл оркестр, смеялись люди, звенели бокалы, шуршали платья, стучали каблучки, и только небеса вздыхали, глядя на это веселье. Кто-то потом говорил, что видел на лестницах Плачущую госпожу – предвестницу трагедий, кто-то судачил, что, дескать, нельзя было устраивать такую гулянку в день столь значимого для страны святого, который, по легендам, спас однажды Иллодию от страшного зла и катастроф, ибо был он ключом, а кто-то молча, но с опаской ожидал государственных переворотов...
Ближе к полуночи во дворце началась перестрелка – во дворец проникли члены тайного общества "Второцвет" – как оказалось, среди стражников оказался засланный человек, который помог им пробраться в самое сердце города. Были убиты несколько высокопоставленных государственных деятелей и представителей древних родов. Целились и в короля – но верные гвардейцы из особого полка калиспийцев успели защитить Его Величество и вывести тайными ходами. Увы, жизнь его двум старшим сыновьям гвардейцам сохранить не удалось – еще один из предателей был среди их приближенных молодых дворян. Два первых наследника были вероломно убиты. Впрочем, это были не все потери королевской семьи. Защищая любимого брата, погибла и Ее Высочество Лана, а в другом конце зала был ранен ее любимый супруг граф Иллиан – он отправился в чертоги Всеединого спустя несколько суток. Трое детей короля были убиты, и сам он, получив удар, в скором времени скончался, оставив преемником своего третьего сына – принца Адриана, которому и пришлось взять бремя короны на себя. С тех пор он и правил страной, вступив на трон в двадцатилетнем возрасте.
Почти в таком возрасте, как я сейчас, подумалось мне.
– Печальная история, – со вздохом сказала я.
– Печальная, – согласился барон. – Вся страна оплакивала ушедших...
– Ну, уж и не вся, были и те, кто радовался, – неожиданно зло произнес барон. – Да только всех их находили и будут находить.
Я еще раз поглядела на фотографию родителей своей копии. Мне вдруг стало совсем грустно. Сбоку, там, где висело большой зеркало, раздался всхлип. Мэй-Линн подслушивает или?..
– Что с вами, юная госпожа? – удивленно спросил барон. – Так сильно повлияла на вас эта печальная история?
– История печальная, но, – смахивая слезу, улыбнулась я виновата, – это, наверное, тоска...
– По дому? – участливо спросил маг.
– По родным, – зачем-то сказала я правду, хотя старалась эту тему не поднимать. – Дело в том, что я росла со своим дедом и теткой, и никогда не видела ни мать, ни отца. И вот я вижу отца и мать той, которая похожа на меня, как две капли воды. И теперь...
Договорить я не успела. В кабинет влетел Ратецки и вежливо поклонился, с опаской кося темными хитрыми глазами на дверь.
– Господа, юная госпожа, прошу простить меня за то, что перебиваю, но у нас форс-мажорные обстоятельства, – сказал он извиняющимся тоном, в котором однако, было некоторое предупреждение.
– Какие еще обстоятельства? – с недоумением спросил барон.
– Ее Высочество Амелия прибыла в Исворс-блоук с краткосрочным визитом.
Наставники в священном ужасе глянули друг на друга.
– Кто?! – вскричал барон потрясенно. А маг даже с кресла вскочил.
– Королевская принцесса Ее Высочество Амелия...
– Не надо регалий! – заставил замолчать слугу барон. – И где она?! С какой целью прибыла сюда?!
– Поднимается по лестнице, думаю. Ее Высочество желает увидеть племянницу, – глянув на меня, Ратецки поклонился. Я немного смутилась. Хоть и пыталась войти в роль принцессы Мии, но непривычно было видеть, как взрослый мужчина почтительно склоняет голову перед тобой. К этому сложно привыкнуть.
– О, Всеединый! Ратецки, ты можешь ее как-нибудь убрать?
В глазах слуги появился интерес. Он даже выгнул темную бровь дугой.
– Да не то, о чем ты подумал, идиот! – рявкнул барон. – Можешь заставить ее подождать?!
Ратецки растерянно развел руками. Кажется, всесильный слуга не мог противостоять визиту этой женщины.
– А если она обо всем узнает?! – с ужасом воскликнул маг. – Я не хочу на виселицу!
– Заткнитесь! И делайте то, что я скажу!
Барон быстро сориентировался. Он выругался тихо, вскочил со своего стула, на котором сидел за столом в центре библиотеке и спешно помогая мне снять дощечку, которая должна была укрепить мою осанку, нервным жестом велел мне сесть на свое место, а сам с почтением встал рядом, как, впрочем и Эддисон, спешно поправляющий мантию, дабы выглядеть пристойно.
Когда тетка принцессы Мии вошла в библиотеку, я чинно восседала за столом с самым заумным видом, держа в руках золотое перо одного из наставников, готовясь вот-вот записать что-либо в тетрадь; господин Колобок с подобострастием протягивал мне чернильницу, согнувшись в три погибели, а господин Жердь зачитывал вслух положение о неком Фесторском законе.
– Ее Высочество Амелия, герцогиня Сульская и Дорозская, – с изрядной долей торжественности возвести не растерявшийся Ратецки.
– Встаньте, – прошипел сзади барон. – Третий дворянский поклон, неформальный.
Я, от страха ли или от чего-то еще вдруг сполна почувствовав себя принцессой, подняла голову и неспешно поднялась со стула, глядя на вошедшую в библиотеку высокую худую женщину в черном наглухо застегнутом дорожном платье и черной же шляпке с вуалью, которая не могла спрятать выражение брезгливости и недовольства на узком длинном лице. Ее Высочество пристально смотрела на меня рыбьими глазами.
Селедка, вдруг хихикнула я про себя и чуть выше вскинула голову.
– Выйдете, – небрежно махнула она кистью. Наставники и слуга, а также дворецкий и сопровождающие Амелию женщина и мужчина тотчас покинули библиотеку. Ослушаться ее никто не осмелился.
– Девиз, – едва слышно прошептал барон. Маг же в отчаянии глянул на меня.
Девиз? Какой девиз? Впрочем, будем решать проблемы по ходу их поступления.
– Дорогая тетушка, – сказала я, ощущая себя на сцене театра, и неспешно сделала тот самый третий королевский поклон – правая рука к сердцу, спина прямая и лишь подбородок касается груди ровно на время двух ударов пульса. Поклон, которым обмениваются между собой равные по титулам. Второй дворянский подразумевает чуть согнутую спину и опущенный взгляд, первый – нечто вроде книксена, а королевский – чуть ли не поясной, с руками, упертыми в колена...
Ее Высочество подарила мне жалкое подобие моего поклона. За ее спиной я уловила движение – так и есть, сбоку, в зеркале, сидит на стуле прабабка и смотрит на нас веселыми глазами, не забывая прикладываться к бутылке. Кажется, ее видела только я. Амелии было невдомек, что сзади на нее таращится отражение ведьмы.
– Наш меч – правда... – Сказала вдруг трескучим голосом Селедка высокопарно и взглянула на меня.
– Правда, – подумав, что она спрашивает меня, сказала я с достоинством. Я ей, что хочешь , сейчас подтвержу. Мне не сложно. Главное, чтобы правда не раскрылась.
– Что-о-о?! – непонятно почему возмутилась тетка. – Опять ты со своими выходками, Мия! Да как же можно!
– О-о-о, – протянула Мэй-Линн. – Да ты никак чокнулась, девка.
Боже, что я сделала не то?!
– Простите, – склонила я голову к полу, понимая, что сделала какую-то несусветную глупость. Амелия застыла, так поджав губы, что они превратились в тоненькую ниточку. Кажется, ее обуревала такая внутренняя ярость, что даже дышать герцогиня забыла. Она с возмущением буравила меня глубоко посаженными глазами, словно пытаясь поджечь.
– Вот, значит, как вы чтите семейные ценности, – раздувая тонкие ноздри, наконец, произнесла Амелия после минутного молчания.
– Простите, – повторила я чуть дрожащим голосом. – Я не так вас поняла, дорогая тетушка.
Дорогая тетушка взглянула на меня, как на лягушку.
– Тогда дайте мне возможность понять вас так, как нужно. – И снова повторила. – Наш меч правда...
– Закончи девиз, дура, – подсказал хихикающий голос прабабки. – Не знаешь, как?
Я не знала. И молчала.
– А я знаю. Наш щит – правда, стрелы – наглость, – подсказало отражение.
– ...стрелы – наглость, – послушно повторила я и тотчас себя обругала.
– Что-о-о?! – вопль тетки, наверное, было слышно в другом крыле.
– Ну, ты и дура, – веселилась, между тем Мэй в зеркале. – Глядишь, тетку до приступа доведешь.
– Илиотка, – прошипела я наглой ведьме.
– Да как ты смеешь?! – этот вопль Амелии был, наверное, слышен, в Палерском лесу. Кто тут идиотка – так это я. Что я наделала?!
– Это не вам! – принялась я увещевать тетушку спешно.
– Не мне?! А кому?! – заорала она совсем не по-королевски.
– Скажи, что мне, – посоветовала вновь Мэй-Линн. – А я покажусь ей.
– Своей прабабке, – вздохнув, созналась я. Она сидит в зеркале. Сзади. Дорогая тетушка, – спешно добавила я уважительное. Не следует злить Селедку еще больше...
Ее Высочество явственно вздрогнули и тотчас уставились в большое зеркало, в котором сидела ведьма.
– Я никого не вижу, – отчеканила герцогиня. Нервы у нее, однако, железные. Если бы мне кто сказал, что в комнате сидит чье-то отражение, я бы уже стартанула и была далеко отсюда.
– Я пошутила, не покажусь, – хмыкнула Мэй-Линн между тем. – Буду только тебе являться. Ох, и наивная ты, самозванка, как котенок.
– Она не хочет вам показываться, дорогая тетушка.
– После того, как вы назвали ее идиоткой, это вполне естественно. Вы не имеет права называть идиоткой даже отражение ваше пробабки. Вы – принцесса, та, в чьих жилах течет священная кровь. А вы ведете себя, как неразумное дитя, – принялась отчитывать меня тетушка. И долгие полтора часа я слушала ее нудную нотацию, постепенно перетекшую в лекцию о том, какую важную роль играет королевская семья в стране...
Продолжение следует. Совсем скоро покажутся и главные герои мужского пола?
