Текст книги "Ва-банк!"

Автор книги: Джеймс Суэйн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 19 страниц)

11

Валентайн закончил просматривать «Воровской файл» уже ближе к десяти вечера. Глаза болели немилосердно. За окном запульсировали неоновые огни – город ожил, и Валентайн понял, что ему необходимо выйти прогуляться: мозги буквально спеклись, смотреть на экран больше не оставалось никаких сил. А с экрана на него взирал Чан Цинь, знаменитый тайваньский шулер. Заостренным ногтем левого мизинца Цинь во время первой игры помечал все высшие карты, и во второй игре уже знал цену закрытой карты дилера. Цинь – парень способный, верткий, но даже он не в состоянии превратиться в велеречивого итальянца.

Валентайн вышел из программы и закрыл компьютер. Все это превращалось в настоящий кошмар. Валентайн понимал, что Фрэнк Фонтэйн прячется где-то в его компьютере, но отыскать его он не мог. Неужто он так стар и его способности притупились, или Фонтэйн намного хитрее, чем ему поначалу представлялось?

Ни тот, ни другой вариант его не устраивал. Поднявшись, он размял ноги, посмотрел на безумный карнавал под окнами. Узкие тротуары были запружены толпами едва одетых туристов, и Валентайн подумал, что вряд ли получит удовольствие от прогулки. Ему нужен по-настоящему свежий воздух, а на Стрипе его не сыщешь…

Валентайн перешел в гостиную, замертво свалился на диван и нажал кнопку на пульте дистанционного управления. Откуда-то из-под пола вырос черный куб, в нем, словно по волшебству, открылись дверцы, и на экране телевизора появилась заставка новостей Си-эн-эн. Вот, именно это ему и необходимо.

По части новостей день выдался небогатый. На бегущей строке появились спортивные новости: «Девил Рейз» победили «Бомбометателей из Бронкса»,[23]23
  Нью-йоркскую команду «Янки» иногда называют «Бомбометателями из Бронкса».


[Закрыть] при этом Боггс взял пять передач. Да, даже жаль, что он не побывал на стадионе с Джерри: его сын никогда не умел держать удары, и наблюдать за его реакцией на то, как любимые «Янки» проигрывают какой-то третьесортной команде, – вот это удовольствие!

Зазвонил телефон, затем стих. На автоответчике замигала лампочка, и Валентайн нажал на кнопку. Это был Уайли:

«Докопались ли вы до сути? Хотел бы с вами переговорить. Я тут думал об этом Фонтэйне… – Валентайн услышал какой-то громкий шум. – Простите, должен бежать!»

Он нажал на повторное воспроизведение. Шум напоминал звуки, которые раздаются, когда кто-то срывает куш в рулетку.

У каждой игры разный круг поклонников, и в особые моменты они издают разные звуки. Он всегда полагал, что эти характерные боевые кличи и это стремление сбиваться в стаи уходит корнями в доисторические времена. Его стая, его племя – это люди, которые предпочитают сидеть вокруг костра, попивать кофеек и беседовать. Он снова прослушал этот взрыв голосов. Определенно рулетка.

Он по пейджеру вызвал Уайли.

Тот еле дышал – бегать с комплекцией Уайли было непросто.

– Вы его вычислили?

– Пока нет, – ответил Валентайн. – Так что вы там говорили о Фонтэйне, о чем вы подумали?

– Да не знаю, может, и ничего особенного…

– Но все-таки?

– Я думал о его манере игры.

– И?

– Ну, это было, словно… Словно он с нами забавляется.

– Каким образом?

– Понимаете, он даже не стремился к победе, – пояснил Уайли. – Он уже входил как победитель. Был заранее уверен в победе. Понимаете меня? И в нем не наблюдалось ничего такого, знаете, подозрительного. В какой-то момент он даже рассмеялся – над нами.

Валентайн крепче схватился за трубку и ощутил в руке холодок. Он знал лишь одного шулера, который смеялся, обыгрывая казино. Только одного.

– Вы шутите, – сказал он.

– Ничуть, – ответил Уайли. – Именно тогда Сэмми сказал, что он его знает.

– Сэмми узнал его смех?

– Да. Именно в тот момент он сказал, что это кто-то из его прошлого. – Снова послышались громкие голоса и восклицания. Теперь за столом для игры в крэпс. – Опять должен бежать. Позвоните, если на что-нибудь наткнетесь.

Валентайн положил трубку. Из уст девиц и этих идиотов питбоссов иногда можно услышать самые необычные замечания. В этом сообщении, с одной стороны, не было никакого смысла, с другой стороны, смысл был, и огромный. Шулера мирового класса из ниоткуда не берутся. Прежде чем сорвать с казино большой куш, они годами оттачивают мастерство. И Фрэнк Фонтэйн тоже давно занимался этим делом.

Достав бумажник, Валентайн выудил из него вчерашнее анонимное послание и перечитал. Шулера не раз ему угрожали, но лишь один действительно пытался его убить. И не без причины, потому что Валентайн хотел убить его самого. И смех этого единственного звучал как дьявольская издевка.

Неудивительно, что Сэмми Манн верил, будто откуда-то знает Фрэнка Фонтэйна, – в игроцком мире его знали все.

Все сходилось. Кроме одного.

Этот тип был мертв.

Валентайн еще немного поразмышлял на эту тему, потом позвонил портье. Трубку взяла Роксана.

– Вы когда-нибудь дома бываете?

– Я об этом могу только мечтать, – ответила она. – Трое из моих коллег заболели гриппом, и пока они не выйдут, я работаю по две смены.

– Бедняжка!

– Да, бедная я.

– Мой сын звонил в последнее время?

– Всего лишь раз десять, не больше, – сказала Роксана.

– А номер, по которому перезвонить, оставил?

Роксана была явно удивлена:

– Нет, а в чем дело?

– Сам не знаю. Но я все думал о том, что вы мне сказали.

– Правда? – Роксана снова помолчала. – Ну что ж, это приятно.

Валентайн тихо засмеялся. Он испытывал просто неприличное удовольствие, поддразнивая эту юную особу. Куда это его может завести, он и понятия не имел, но само путешествие ему нравилось.

– Что ж, уверен, я смогу его найти. Счастливо вам.

– Вам тоже, – отозвалась она.

Следующий звонок был на Восточное побережье, к Мейбл. Разница во времени три часа, значит, там как раз наступило время ужина. Поскольку его соседка славилась своей стряпней, Валентайн так и представлял себе, как Джерри выклянчил приглашение и сидит сейчас у нее на кухне, повязанный салфеткой, с вилкой и ножом на изготовку.

– Как прошла игра? – спросил он вместо приветствия.

Она восторженно кудахтала минут пять – послушать Мейбл, так это была лучшая суббота за всю ее сознательную жизнь. И причиной этому, несомненно, стал его дегенерат-сыночек.

– Он у тебя? – прервал ее восторги Валентайн.

– Твой сын? Да, он сидит здесь, прямо напротив меня.

И кривит рожу, догадался Валентайн.

– Дай мне его. Минуту, Мейбл! Я получил твой факс. Смешно, но ты способна на большее. Несколько не в твоем ключе, если хочешь знать мое мнение.

– Мы с Джерри тоже так думаем, – проинформировала она его. – Он уговорил меня отложить это объявление. Сейчас вот сочиняю новое. Смешное по-настоящему.

Валентайн почувствовал, что от злости он даже покраснел. Контроль за творениями Мейбл – его прерогатива, а не сыночкина.

– Даю ему трубку, – торжественно объявила Мейбл.

– Привет, пап!

– И тебе привет, – сказал Валентайн.

Голос Джерри звучал невнятно – он спешил прожевать какую-то вкуснятину. Затем послышался страшный кашель и звуки ударов – это Мейбл лупила поперхнувшегося Джерри по спине. Вскоре Валентайн услышал торопливые глотки и хлюпанье: сын пил воду.

– Сколько раз я говорил тебе, что говорить с набитым ртом нельзя? – прорычал Валентайн в трубку. – Ради Христа, Джерри, сначала прожуй, потом проглоти, а потом уж говори. Именно этим мы отличаемся от обезьян, понятно?

– Да, пап, – виновато промолвил Джерри.

– Твой дядя Луи…

– Умер, поперхнувшись на Рождество телятиной, – привычно закончил фразу Джерри. – И вы с бабушкой и дедушкой так и не смогли ничего сделать. Я помню, папа. И помню, что такое в семье уже случалось, а я – последний в роду. Но это все равно не преступление федерального масштаба.

Валентайн задержал дыхание. Каждый раз одно и то же: проходит несколько недель, и они выскакивают каждый из своего угла, приплясывая, словно детишки из боксерской секции – сплошная злоба, но никакого мастерства.

– Извини, – сказал он.

Джерри молчал: он явно не знал, что сказать. Валентайн зашел с другого бока:

– Как прошла игра?

Джерри не привык к попыткам отца хоть как-то наладить отношения, поэтому, отвечая, тщательно подбирал слова:

– Прекрасно! Ну, «Янки», конечно, проиграли, и это ужасно, но все равно было здорово. Я взял напрокат маленький телевизор, и мы могли еще видеть, что происходило на скамейке запасных, ну и все такое. Отлично провели время.

– Жаль, что меня с вами не было, – сказал Валентайн.

– Мне тоже жаль.

Они снова помолчали. Валентайну было совсем не жаль, но он чувствовал, что должен сказать именно так. Он прокашлялся:

– Слушай, помоги мне в деле, над которым я сейчас работаю. Зайди в мой дом – у Мейбл есть ключи – и включи мой компьютер. Загрузи «Windows» и войди в программу под названием ФМВ. Справишься?

И в ту же секунду прикусил язык – вот черт, вылетело. Первый нормальный разговор за бог знает сколько лет, и на тебе: все-таки не удержался и все испортил. А ведь Джерри действительно попытался – в тех пределах, какие ему доступны, – наладить контакт. И Валентайн поспешил исправить оплошность:

– Я имею в виду, ты не против?

– Нет, папа, – тихо произнес сын.

Прошло десять минут. Валентайн уже успел загрузить в ноутбук составленное им досье на Фрэнка Фонтэйна, и тут раздался звонок от Джерри.

– Тебе следует уволить уборщицу, – сказал сын.

– У меня нет никакой уборщицы, – ответил Валентайн.

– Именно это я и имею в виду. У тебя везде мусор навален. Ты живешь, как бирюк.

– У меня свое дело. И это не мусор, а деловой беспорядок. Только ничего не трогай.

При обычных обстоятельствах Джерри обязательно что-нибудь да сказал бы, и возобновилась бы привычная свара. Но сегодня Джерри был каким-то другим, более сдержанным. Может, общение с Мейбл так на него подействовало, а может, то, что он примчался во Флориду, но не нашел отца, оказалось для него подходящим испытанием на прочность.

– У меня на экране диск С, – сказал Джерри.

– Отлично, набери «оболочка» и нажми на «ввод». На экране появятся пять или шесть иконок. Кликни на ФМВ два раза.

– Сделано, – сказал сын. – Тебе надо сменить мышку.

– А я и этой не пользуюсь.

– Не пользуешься мышкой?

– Да не могу разглядеть эту чертову стрелочку.

– Ну, раз так тебе удобнее… А что означают эти буквы – ФМВ?

– «Файл мертвых воришек». Твоя бывшая жена убедила меня, что после смерти мошенника лучше не стирать его файл, а переместить в отдельную программу: мало ли, а вдруг когда понадобится…

– Очень похоже на Люсиль. Она никогда ничего не выбрасывала.

«А тебя вот выбросила», – хотел съязвить Валентайн, но обуздал острое желание в очередной раз оскорбить свою плоть и кровь и вместо этого сказал:

– Вот теперь слушай внимательно. На основании информации, которую я тебе сейчас будут диктовать, создай досье, потом сравни его с досье, содержащимися в ФМВ, распечатай то, что получилось, и вышли по факсу мне в гостиницу. Это все займет не более десяти минут.

– Эй, всегда рад помочь! А можно спросить?

– Валяй.

– Почему ты решил посмотреть досье на уже умерших шулеров?

– Это долгая история, – ответил Валентайн. – Расскажу, когда вернусь домой.

Джерри снова замолчал, и Валентайн только теперь понял значение сказанного: чтобы удовлетворить любопытство Джерри, ему придется либо позвонить ему, либо встретиться лично. Что ж, этот раунд его сын выиграл.

– Звучит заманчиво, – сказал Джерри.

Когда пятнадцать минут спустя Валентайн спустился вниз, в казино яблоку негде было упасть. Публика из тех, что шуточек не понимают: парни в рваных джинсах и пропотевших джинсовых рубашках, женщины в обтягивающих майках, ярких шортах и украшениях, купленных в телемагазинах. Нищие и голодные, они съехались в этот город-мираж в пустыне с деньгами, проиграть которые не могли себе позволить: они их либо выклянчили, либо заняли, либо украли. Они приехали сюда за мечтой, о которой вопил каждый рекламный щит в стране. Это был худший тип игроков: их знания о стратегии игр были ничтожными, как ничтожными были и шансы на выигрыш. Такую публику – самого низкого пошиба – в другие казино не допускали, и они набивались в «Акрополь», бедняцкие врата в рай.

За конторкой портье восседала Роксана. Она собрала волосы в узел, и теперь ее уже нельзя было назвать просто хорошенькой – сердце у Валентайна забилось чаще: она перешла на другую, более высокую ступень женской привлекательности.

– Кажется, вы с сыном помирились? – осведомилась она.

– Вроде того. Спасибо за подготовительную работу.

Она передала Валентайну два листочка из факса.

– Знаете, в глубине души вы очень хороший человек.

– Просто старомодный, – признался он.

– А я люблю старомодных, – ответила она.

Глаза ее сияли, и сердце Валентайна заколотилось еще чаще. Он понял, что она имела в виду. Да, это могло бы стать прекрасным приключением, беда только, что он к нему не готов. С тех пор как умерла Лоис, он не имел дел с женщинами, сознавая, что в противном случае оборвет последнюю ниточку, связывавшую его с женой. И если такое все-таки случится, то с какой-нибудь особенной женщиной, а не с молодой девушкой, которую он и знает всего-то сутки.

– Готов поспорить, вы смотрели «Парк Юрского периода» раз десять, не меньше, – сказал он.

Роксана, нахмурившись, наблюдала, как он пятится от конторки.

– Вам определенно нравятся ископаемые, – пояснил Валентайн.

Уже в лифте он развернул присланный Джерри факс. На первой странице было написано:

Привет, пап! Программа выдала только один файл. Прямых совпадений я не увидел, но кто знает? Джерри.

Валентайн перевернул страницу. Единственное выданное ФМВ досье содержало фотографию – из тех, что делают на права или на паспорт. Валентайн прикрыл глаза и попытался сравнить это лицо с лицом Фрэнка Фонтэйна.

На первый взгляд сходства не было никакого: один хорош собой, обходителен и учтив, другой – с грубыми чертами и неприятной скользкой улыбочкой. Однако общее у них все-таки было: манера игры Фонтэйна – спокойная, размеренная и абсолютно безошибочная манера человека, который способен запомнить каждую карту в блэкджеке, где участвуют шесть колод, способен просчитать все шансы в любой из изобретенных человечеством игр и обратить их себе на пользу – путем обмана, изощренных трюков или безупречного математического расчета.

Это была манера игры хладнокровной, безжалостной личности, от рождения наделенной самым ужасным из даров – совершенным мозгом.

И если кто-то способен восстать из могилы, подумал Валентайн, то только он, один-единственный. Только Сонни Фонтана.

12

Валентайн решил позвонить в Комиссию по игорному бизнесу: первым об этом должен узнать Билл Хиггинс. Сонни Фонтана стал для него сущей отравой с конца восьмидесятых, когда словно метеор ворвался в Лас-Вегас. Билл отреагировал мгновенно и перекрыл Сонни доступ во все казино штата, но Сонни не отступился. Он ушел в подполье и принялся обучать других шулеров, которые отстегивали ему процент от своих выигрышей. Помимо того, как жульничать в блэкджек, ученики Сонни получали знания о последних методах «зарядки» костей, перепрограммирования игровых автоматов, воздействия на результаты игры в рулетку. Он создал маленькую армию клонов, и казино приходилось держать постоянную оборону.

У Хиггинса был включен автоответчик. Валентайн не любил оставлять на пленке дурные новости, поэтому просто сказал: «Билл, говорит Тони. Перезвони мне, как только сможешь. Это важно».

Следующим, кому он позвонил, был Сэмми Манн. Сначала попробовал домашний номер, а когда там никто не ответил, наудачу набрал службу наблюдения казино. Как ни странно, Сэмми оказался на месте, и Валентайн осведомился, можно ли ему зайти.

– Это очень срочно? – спросил Сэмми. Валентайн подтвердил: так оно и есть.

– Мы на третьем этаже, – пояснил Сэмми.

Валентайн решил спуститься по лестнице. Он взял себе за правило несколько раз в день давать себе хорошую нагрузку, чтобы сердце не застаивалось. Тогда и мысль его работала активнее. На площадке третьего этажа курили две горничных. Они и показали ему, где находится служба наблюдения – как раз позади помещения для уборщиц и прочего обслуживающего персонала.

На стальной двери не было никаких опознавательных знаков. Он постучал и сделал шаг назад, прекрасно зная, что без соответствующих процедур доступ сюда запрещен законом. Через минуту дверь распахнулась, и Сэмми провел его в помещение с высоким потолком, но без окон.

– Обычно субботними вечерами я свободен, – пояснил, запирая за ними дверь, Сэмми. – Я уже расположился перед телевизором, но позвонил Уайли. Какая-то старушка из Пасадины сорвала банк в крэпс, и Уайли решил, что она жульничала. Так что пришлось подъехать.

– Ну и что, старушка жульничала?

– Конечно, нет, – сказал Сэмми. – Уайли бредит.

Глаза Валентайна постепенно привыкали к полумраку. Каждое казино имеет собственную службу наблюдения и безопасности, и все помещения такой службы похожи друг на друга. С одной стороны располагалась полукруглая консоль длиной в два с половиной метра с видеомониторами, каждый из которых подсоединен к своей видеокамере, а камерами было увешано все казино. За работой мониторов наблюдали пятеро специалистов, все мужчины; на их столах были разложены схемы, стояли клавиатуры, телефонные аппараты, переговорные устройства и множество пустых чашек из-под кофе. Как правило, этой работой занимались отставные полицейские, для которых прищучить очередного мошенника было несказанной радостью. Эксперты, словно зачарованные, вглядывались в черно-белые экраны, их лица казались совершенно непроницаемыми.

Здесь у Сэмми имелся собственный уголок. Они прошли в него, закрыли дверь. На телефоне загорелась лампочка вызова. Сэмми нажал кнопку громкой связи:

– Манн у аппарата.

Голос Уайли, казалось, заполнил весь крохотный кабинетик.

– Ну и что ты думаешь? Эта старая чертовка мухлевала?

– У тебя галлюцинации. Она абсолютно чиста.

– Чиста, как же! – завопил Уайли. – Да она ободрала нас на десять тысяч!

– Хочешь, проверим? У меня тут как раз Валентайн стоит.

– Конечно! Пусть и он посмотрит.

– Шестой экран, – сказал Валентайну Сэмми.

На шестой экран выводилось изображение с камеры, надзиравшей над столом для игры в крэпс. Определить, о ком именно шла речь, оказалось проще простого: количество фишек, лежавших рядом с подозреваемой дамой, намного превышало таковое у ее соседей по столу. Кто-то из экспертов переключил кнопки на консоли управления, и камера взяла женщину крупным планом. Ей было около восьмидесяти, дрожащие руки обезображены артритом. Ну уж нет, она никак не могла припрятать в ладони фишку и прибавить ее к своей ставке после того, как кости были брошены. О чем только Уайли думает?

– Чиста, как свежий снег, – объявил Валентайн, вернувшись в закуток Сэмми.

– Черта с два! – упрямился Уайли.

– Слушай, у Тони есть для нас кое-какая информация, – сказал Сэмми. – Поднимешься к нам?

– Чуть позже.

– Это срочно. И оставь старую кошелку в покое. Она не жульничает.

– И все равно я ее погоню.

– Ты идиот!

– Пусть так.

– Плохая ночь? – осведомился Валентайн у Уайли, когда тот спустя десять минут заявился в каморку с сигаретой в одной руке и стаканом «Джонни Уокера» в другой. Галстук болтался на нем, словно петля висельника.

– Омерзительная, – признался питбосс. Отхлебнув виски, он оглядел Сэмми, который, морщась, поглаживал живот.

– Ты в порядке?

– Бывало и лучше, если честно.

– Снова желудок?

– Желудок, голова, спина, – пожаловался Сэмми. – Не одно, так другое.

– У тебя наверняка рак, – загоготал Уайли.

Сэмми сжал кулаки.

– Предполагается, это шутка такая? Слушай, у тебя мозги явно не на месте.

– Это моя малышка так шутит, – извиняющимся тоном произнес Уайли.

– Твоя малышка тебе такое говорит, и ты ее за это еще ни разу не выдрал?

– Выпороть мою кроху? Ты спятил! Да меня за это в тюрягу упекут!

– Ну, здесь, в казино, ты кулаки не прячешь.

– Это совсем другое дело, – сказал Уайли.

– И какая из твоих крох такая юмористка?

– Младшенькая, Мишель.

– Ей уже двенадцать, не так ли?

– Одиннадцать.

– Да, не везет тебе.

Валентайн терпеливо ждал окончания этого диалога. До прихода питбосса Сэмми вкратце проинформировал его о тяжкой семейной жизни Уайли. Дети достались ему от первого брака жены и были воспитаны просто чудовищно. Уайли работал по две смены, поэтому проводил с ними всего по два уикэнда в месяц, что делало его существование хоть сколько-нибудь терпимым.

– У Тони есть новости, и плохие, – объявил Сэмми.

Уайли вытаращился на Валентайна:

– Вы вычислили Фонтэйна?

– Вычислил, – ответил за него Сэмми.

– И кто это? – Уайли не сводил с Валентайна глаз.

– Это Сонни Фонтана, – сказал Валентайн.

Уайли с размаху хлопнул стаканом по столу. Невероятно, но ни одной капли не выплеснулось.

– Что?! Да это полный бред! Сонни Фонтана мертв. Это знают все, даже его братец. И мы платим вам по тысяче в день, чтобы вы назвали нам имя мертвеца? Это несерьезно!

Сэмми протянул Уайли распечатку файла ФМВ и сказал:

– Забудь о том, что тебе известно. Тони провел сравнительный анализ.

Уайли читал распечатку и бледнел просто на глазах. Оторвавшись наконец от бумаги, он сказал:

– Но я слышал, что тот парень на озере Тахо так стукнул Фонтану дверью по черепу, что у него мозги из ушей полезли. Тот, кто мне об этом рассказывал, божился, что так оно и есть.

– Мне тоже об этом говорили, – сказал Сэмми.

И Валентайн слышал именно эту историю – его источником был не кто иной, как Билл Хиггинс. Именно поэтому он и сбросил досье Сонни в ФМВ.

– Значит, то был не он, – решил Уайли.

– Не хочу даже рассуждать на эту тему, – раздраженным тоном произнес Сэмми. – Знаю одно: когда я услышал смех этого Фонтэйна, то сразу понял, что когда-то с ним сталкивался. И это досье подтверждает мои подозрения. Нас обокрал лучший шулер на свете. И теперь мы должны сделать все, чтобы такое не повторялось.

– Господи Иисусе! – пробормотал Уайли, отпил из своего стакана и протянул его Сэмми.

– Ваше здоровье! – произнес начальник службы охраны и наблюдения и залпом проглотил остаток.

– А ты сам с Фонтаной дело имел? – спросил Уайли.

– Давным-давно, – сказал Сэмми, вытирая рукавом рот. – Если ты что подумал, то могу сказать: теперь Фонтана ко мне никаких симпатий не испытывает.

Уайли растерянно повернулся к Валентайну:

– Но почему мы?

Это был хороший вопрос. Зачем Фонтане выдавать свое новое лицо – явно из-под ножа высококлассного пластического хирурга – в таком низкопробном заведении, как «Акрополь»? Фонтана не мог не понимать, что пятьдесят тысяч для «Акрополя» большая потеря и казино сядет ему на хвост.

– Не знаю, – откровенно признался Валентайн.

– Вам приходилось его арестовывать? – спросил Уайли.

– Нет.

– У Тони свои счеты с Фонтаной, – сказал Сэмми.

– Правда? – уточнил Уайли.

Валентайн только кивнул в ответ.

– Ну что ж, – сказал питбосс. – Может, сейчас у вас появится шанс с ним поквитаться.

– И кто сообщит Нику? – спустя некоторое время спросил Уайли.

– Ты и сообщишь, – сказал Сэмми.

– Я? Наверное, это следует сделать Тони. Он же его вычислил.

Сэмми в задумчивости взглянул на Валентайна:

– Вы сможете?

При обычных обстоятельствах Валентайн ни за что бы не согласился – он не любил выступать в роли гонца, доставляющего дурные вести. Но Сэмми выглядел по-настоящему больным, а Уайли явно надрался.

– Ладно, – согласился он.

– Ну а теперь решим, кто отвезет вас к нему, – сказал Сэмми, выудил из кармана полудолларовую памятную монету с профилем Кеннеди и подбросил ее в воздух. Монета лениво вращалась над их головами. Схватив ее, Сэмми спросил Уайли:

– Орел или решка?

– Орел, – ответил Уайли.

Сэмми разжал кулак:

– Решка. Ты проиграл.

– Ну почему я у тебя никогда не выигрываю?

Валентайн чуть не расхохотался. Подобно семидесяти процентам человечества, Уайли, скорее всего, назвал бы орла. Вот почему шулера всегда носили с собой монету, у которой с обеих сторон была решка.

– Понятия не имею, – ответил Сэмми.

– Кажется, у Ника гости, – сказал Уайли, направляя свой «Бьюик» к подъездной аллее дома, более смахивавшего на дворец. Время шло к одиннадцати, а дом и вылизанная лужайка были освещены словно платная автостоянка.

– Как вы определили?

– Подъездная дорожка пуста. У Ника четверо слуг. Когда он приглашает даму, то дает им выходной.

– У этого парня есть класс.

Уайли припарковался у парадной двери. Выбираясь из машины, Валентайн насчитал восемь полированных колонн, поддерживавших мраморный портик. История либо превозносила людей, которые при жизни возводили храмы в честь самих себя, либо насмехалась над ними, так что Ника ждала еще масса неожиданностей – впрочем, вряд ли коротышка грек об этом когда-либо задумывался.

Уайли позвонил. Где-то в глубине дома гулко отозвался гонг. Поскольку дверь так и не открылась, Уайли вдавил кнопку на домофоне. Из черного ящичка послышался недовольный голос Ника:

– Ну?

– Это Уайли и Валентайн, – сказал Уайли.

– Знаю. Вижу вас на мониторе, идиот. Что это вам не спится?

Уайли смахнул с домофона паутину и почти прижал губы к микрофону: он не знал, один Ник или еще с кем, и стоит ли гостю или гостье слышать, о чем он тут будет говорить…

Да, подумал Валентайн, этот питбосс – тот еще идиот!

– Надо поговорить, – полушепотом сообщил Уайли.

– А разве мы сейчас не этим занимаемся?

– Непосредственно. То есть лицом к лицу.

– Mano a mano? А зачем? Ты что, по морде мне дать хочешь?

И из домофона послышалось довольное ржание, сопровождаемое женским хихиканьем. Валентайн живо представил себе картину. Для Ника секс был чем-то вроде наркотика – в таких ситуациях он становился счастливейшим человеком на планете.

– У нас плохие новости, – пояснил Уайли.

– Насколько плохие? – в голосе Ника появилась озабоченность.

– Нам надо сообщить вам об этом лично.

– До того серьезно?

– Да, Ник, это серьезно.

Послышалось что-то вроде всплеска, и дверь, зажужжав, отворилась.

– Только ноги вытрите, – сказал Ник.

Они вытерли ноги и вошли во дворец площадью под тысячу квадратных метров – каким-то образом, после шести официальных разводов и бесчисленного количества судебных тяжб с претендовавшими на алименты любовницами, Нику удалось его сохранить. Опрашивая служащих отеля, Валентайн слышал о хоромах Ника, но все равно не был готов к столкновению с этим кошмаром. Спроектированный тем же безумным греком, который строил «Акрополь», дворец был украшен фресками, где среди разнообразной флоры и фауны резвились нимфы и нимфетки, застигнутые в различных позах и на различных стадиях половых сношений с персонажами древнегреческого пантеона.

– Боже правый! – не удержался Валентайн от тихого восклицания.

– Это что-то! – восхитился Уайли. Направляясь в гостиную, он спросил: – Хотите выпить?

– Только воды.

Мраморный бар имел форму фаллоса. Уайли налил из-под крана воды, потом достал из холодильника пару бутылок безалкогольного пива. На барной стойке Валентайн увидел стакан с остатками какого-то коктейля и следами оранжевой помады на ободке.

– Новенькая, похоже, – отметил Уайли.

С уже открытыми бутылками он направился по коридору к личным апартаментам хозяина и постучал в дверь.

– Входите, – пригласил Ник. – Мы здесь все свои.

Апартаменты тоже были гигантскими – здесь поместился бы весь дом Валентайна, да еще бы место осталось. И мебели здесь было побольше. Уайли остановился в центре комнаты, высматривая босса.

– Сюда, тупица.

Уайли расплылся в улыбке. Валентайн проследил за его взглядом: через открытую дверь видна была ванна-джакузи с Ником; на коленях у него пристроилась молодая девица, и Ник продолжал заниматься с ней любовью.

– Вот это да! – восхитился Уайли.

Ник помахал им рукой. Голова девицы повернулась ничуть не хуже, чем у героини Линды Блэйр в «Экзорцисте», и Валентайн увидел, что это Шерри Соломон.

– Устраивайтесь поудобнее, – пригласил Ник.

В углу находилось что-то вроде зоны отдыха. Уайли уселся на кожаный диван, Валентайн опустился в мягкое кресло, имевшее форму человеческой ладони. Уайли вполголоса произнес:

– Зря Ник трахается с персоналом. До добра это не доведет.

– Вот и скажите ему об этом, – посоветовал Валентайн.

– Да уж, придется.

И Уайли принялся посвящать Валентайна в подробности сексуальной жизни Ника с таким видом, будто это и так была широко доступная информация. Судя по рассказу, то самое, из-за чего он всю жизнь влипал в неприятности, и составляло его истинное величие. А именно: отношение к женщинам. Ник любил каждую, до которой мог дотянуться своими жадными ручонками. И если они соглашались, он превращал их жизнь в сказку: щедрые подарки, неослабное внимание, лимузины, лучшие места на лучших шоу, свежие розы каждый день – короче, все, что только их душа пожелает.

Но именно из-за этого у Ника возникали проблемы. Он был слишком уж внимателен и щедр. За несколько недель бедная женщина привыкала к этой волшебной сказке, а он вдруг отбирал хрустальные башмачки и объявлял, что бал окончен. Реакция принцесс, снова превратившихся в Золушек, была вполне типичной – от истерики до попыток самоубийства.

Время от времени Ник сдавался и женился на какой-нибудь из них, но кончалось все одинаково – разводом, в результате которого его капитал уменьшался еще на один солидный кусок. Уайли так давно наблюдал за этой каруселью, что в свое время смог точно предсказать день, когда Ника покинет последняя супруга.

Ник выплыл из ванной в алом шелковом халате, с курчавых волос капала вода. Уайли подал ему пиво, Ник уселся в обитое леопардовой шкурой кресло и сделал жадный глоток.

– Ну и на сколько нас ободрали? – спросил он.

– Ободрали? – спросил Уайли. – А разве я об этом что-нибудь говорил?

– Просто я привык, что, когда казино обдирают, ты тут как тут.

– Вот уж не знал, что я такой предсказуемый, – Уайли поморщился.

– Именно такой. – И Ник снова глотнул из бутылки.

– Тони вычислил Фонтэйна, – сказал питбосс.

Ник наклонился, халат его распахнулся, обнажив сморщенные гениталии.

– И ради этого ты прервал мой лучший трах за последние полгода?

Уайли ухмыльнулся:

– Совершенно верно.

– Что такого смешного ты увидел?

– Ваши яйца.

Покраснев, Ник запахнул халат. Уайли снова посерьезнел, а Валентайн, стараясь не расхохотаться, торопливо пил воду.

– Скажите сами, – обратился к нему Уайли.

– Это Сонни Фонтана, – сказал Валентайн.

– Кончайте придуриваться! – воскликнул Ник и одним глотком прикончил пиво. – Фонтана умер. Ему на озере Тахо башку дверью прищемили.

– Эту историю все знают, – сказал Валентайн. – Поверьте, Ник. Это точно он.

– Вы уверены?

– Да.

– На сто положительных процентов?

– И на сто тоже.

Но Ник не желал верить. Он посмотрел на Уайли и спросил:

– А ты и Сэмми с этим согласны?

– Да. Вот почему мы и пришли.

Ник вскочил и принялся мерить шагами комнату. Валентайн краем глаза заметил, как из ванной выбежала и скрылась в спальне Шерри. Если Ник и услышал, как открылась и закрылась дверь, то вида не подал.