Текст книги "Ва-банк!"

Автор книги: Джеймс Суэйн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 19 страниц)

9

Опрос сотрудников «Акрополя» оказался делом куда более трудным, чем рисовалось Валентайну поначалу. Фонтэйн провел в казино три дня кряду и вступал в контакт с дюжинами работников, однако, оказалось, кроме Уайли и чернокожего гиганта Джо Смита, его так толком никто и не запомнил. «Фрэнк… Как там его? – такова была обычная реакция. – Никогда о таком парне не слышал».

И Валентайн не мог их ни в чем упрекнуть. Невада была одним из немногих штатов, жителей которых строго карали только за тот факт, что они знали о мошенничестве против казино, – это само по себе считалось уголовно наказуемым деянием, тянувшим на пятилетний срок в исправительных заведениях штата. И ничего удивительного, что служащие постарались поскорее стереть имя Фонтэйна из коллективной памяти.

К полудню Валентайн уже все закончил. Проскользнул в «Убежище Ника», где его ждало разочарование: обед там не подавали. Усевшись на высокую табуретку, он разложил на стойке бара свои записи и принялся их пересматривать, жуя соленые крендельки. Любимый бармен, даже не задавая вопросов, подал ему то, что требовалось – воду из-под крана с лимоном.

Максимум информации о Фонтэйне предоставил ему Джо Смит. Каждый раз, заходя в казино, Фонтэйн некоторое время забавлялся с Одноруким Билли и болтал с Джо о славных денечках в университете Лас-Вегаса. Тогда-то Джо и заметил, что Фонтэйн носит ботинки на толстой подошве – следовательно, он казался на пару-тройку дюймов выше своего истинного роста. А еще он был заядлым курильщиком – Джо видел, как Фонтэйн жадно затягивался, перед тем как загасить сигарету и войти в зал.

– К вам посетитель, – пробормотал бармен.

Валентайн глянул в зеркало над стойкой и увидел, что к нему направляется Роксана. Ее хорошенькое личико кривилось злобной гримасой. Он повернулся, одновременно закрыв свои записи.

– Очень рад встретить вас здесь, – сказал он. – Спасибо за номер.

– Всегда пожалуйста, – прошипела она. – Надеюсь, никакие девицы вас там не поджидали.

Валентайн побледнел, вспомнив свою дурацкую шутку.

– Этот идиот растрепал по всему казино, – добавила она.

– Я его убью!

– Придется встать в очередь!

Она резко развернулась, но Валентайн успел схватить ее за руку. Роксана попыталась вырваться, но не так, чтобы очень уж отчаянно. Что ею двигало? Действительно обида или же разочарование? Скорее, и то, и другое разом. Вскочив, он сказал:

– Роксана, дорогая, простите. Мне очень жаль. Ну, ляпнул глупость. Правда, не хотел вас обидеть.

Она позволила проводить себя к столику и угостить. Ее смена только что закончилась, и она заказала джин с тоником. Бармен подмигнул Валентайну.

– Мой сынок звонил? – спросил Валентайн.

– Три раза за утро. Я сказала, что вы не хотите с ним разговаривать, но он продолжал трезвонить.

– Да, он такой, – сказал Валентайн.

– Ну разве можно так ненавидеть собственного сына? – начала она с того же места, на котором они завершили свой прошлый разговор. – Что плохого, если он принял несколько ставок? Большинство барменов так поступают. Это часть их работы.

Валентайн не знал, что ответить. Да, таков он, Джерри. Он еще в школе всегда мог выговорить себе у директора освобождение от занятий. От его сыночка можно сбежать, но невозможно спрятаться.

– Извините, Роксана, но я не хотел бы это обсуждать, – наконец сказал он. – Мы с сыном не ладим уже очень давно. Пока была жива жена, она играла роль рефери, и отношения были более-менее сносные. Но она умерла, и стоит нам оказаться рядом, как мы готовы вцепиться друг другу в глотки.

– Вас по-прежнему злит, что он принимает ставки?

– Конечно. Он нарушает закон. И почти всю свою жизнь он только тем и занимался, что нарушал закон. А я еще дал ему деньги на бар! Он… – Валентайн предпочел не продолжать. – Я просто хочу дать ему возможность хорошенько подумать о своем поведении.

– Вот почему вы с ним не хотите разговаривать?

– Совершенно верно. С ним не хочу. Но хочу поговорить с вами.

Глаза Роксаны вспыхнули:

– Правда?

– Отель и казино наняли меня провести небольшое расследование.

– Вы полицейский?

– В отставке. Сейчас даю консультации.

При этих словах Роксана заметно расслабилась. Отпив из стакана, она сказала:

– А Уайли говорит, что ваша компания называется «Седьмое чувство». Почему?

– Это старое выражение, – пояснил он. – Когда шулер говорит о другом шулере, что тот обладает седьмым чувством, это высочайший комплимент. Значит, он не только знает, как надуть партнера по игре, но и в какой момент сделать тот или иной ход. А порой это и есть самое главное в их ремесле.

– А у вас есть это седьмое чувство?

– Я способен почуять, что человек жульничает, хотя, бывает, и не могу понять, как в точности он это делает.

– То есть у вас нюх, как у ищейки.

– Похоже. Так вот, я хотел бы поговорить с вами о Фрэнке Фонтэйне.

– Согласна. – И пока Валентайн открывал чистую страницу, она сказала: – Теперь я понимаю, почему вы мне сразу понравились.

Он удивленно посмотрел на нее.

– Мой отец тоже служил в полиции, – пояснила она.

Роксана оказалась девушкой не просто красивой – она была девушкой толковой. Оказывается, она училась на вечернем отделении университета и вскоре должна была получить степень магистра бизнес-администрирования. А днем она трудилась на двух работах – в столе регистрации и в гостиничной бухгалтерии. Современная молодая женщина с честолюбивыми устремлениями, она нравилась Валентайну все больше и больше.

Но самое главное – Роксана сразу поняла, какую опасность представляет для казино Фонтэйн. Игрок, который никогда не проигрывает, может запросто погубить заведение. Третье появление Фонтэйна пришлось как раз на ее смену, и она запомнила его довольно хорошо.

– Фрэнк Фонтэйн может быть величайшим из игроков, – говорила она, посасывая уже вторую порцию своего напитка. – Но вот чего-чего, а настоящего класса в нем нет. Отец всегда говорил: «Хочешь узнать, есть ли у парня класс – посмотри на его ботинки. У классного парня ботинки вычищены до блеска». Так вот ботинки у Фонтэйна не сверкали.

– А какого типа ботинки? – спросил Валентайн, лихорадочно записывая ее рассказ.

– Похоже на Феррагамо.[22]22
  Сальваторе Феррагамо – итальянский дизайнер обуви, умер в 1960 г.


[Закрыть]

– На что еще вы обратили внимание?

– У него проблемы со зрением.

– Как вам удалось определить?

– Он выронил контактную линзу и подошел к стойке – попросить какие-нибудь капли, чтобы вставить ее обратно. А когда поднес руку к глазу, так чуть его себе не выколол.

И Валентайн приписал: «Дальнозоркий». Теперь ему уже хватало информации, чтобы еще раз пройтись по своей базе данных. Десять к одному, это кто-то, ему уже известный.

– А в этот момент вы видели его глаз, ну, тот, с которого слетела линза?

– Да. Линзы того же цвета, что и глаза.

Вот ведь умница!

– Что-нибудь еще?

– Боюсь, это все.

Он отложил ручку. Бармен, не дожидаясь просьбы, принес им еще по стакану. Кажется, парень становится его поклонником! Валентайн залпом выпил воду – здесь, в пустыне, его мучила постоянная жажда.

– Ну вы и пьете! – заметила Роксана, вытирая губы бумажной салфеткой.

– Это вода, – сказал он.

– Тогда простите. – Она взяла его стакан, провела по стенкам пальцем и облизнула его. – И правда, вода. А вы на такого не похожи…

– На какого?

– Люди, которые пьют воду, либо излечившиеся алкоголики, либо мормоны.

Что ж, у каждого допроса есть своя цена. Этот явно становился для него дороговатым, поэтому он ответил:

– Есть еще третья категория – вы о ней забыли. Это дети алкоголиков. Мой отец был горьким пьяницей, и я видел, до чего он довел мою мать.

– Вот, значит, почему вы не пьете.

– Совершенно верно. И давайте больше об этом не будем, – добавил он.

– Извините, я вторглась не на ту территорию.

– Все в порядке.

Он проводил Роксану к машине. Служащие оставляли свои автомобили на гигантской засыпанной щебенкой парковке позади казино, и за день машины раскалялись до адской температуры. Прежде чем взяться за ручку своего сверкающего белого «Гран-При», Роксана привычно обернула руку платком.

– Ну, – протянула она, – полагаю, нам пора прощаться. Извините, что влезла в ваши дела. Но ваш сын показался мне приятным парнем.

– Порой он действительно бывает приятным парнем.

– Тогда отчего такая неприязнь?

Он пожал плечами:

– Я всю жизнь занимался тем, что отправлял таких приятных парней за решетку.

– О, тогда понятно. Но я уверена, что когда-нибудь все наладится. У меня не может быть детей, поэтому я частенько разыгрываю из себя мамашу. Знаю – в этом нет ничего хорошего, но такая уж я. Пока.

Она неловко клюнула его в щеку и скользнула за руль. Валентайн отступил в сторону. Да, плохо, когда ты не можешь иметь детей, особенно когда их так хочешь. Знай он Роксану чуть получше, он бы рассказал ей, как они с Лоис целых два года пытались зачать их ненаглядного Джерри.

Из-за тучек выкатилось полуденное солнце, и он прикрыл глаза рукой, стараясь разглядеть номерной знак на машине Роксаны. Она казалась замечательной женщиной, но разве в наши дни можно быть хоть в ком-то уверенным? Вытащив ручку, он записал номер на ладони и поспешил вернуться в гостиницу – пока не хватил тепловой удар.

В номере уже убрались, и Валентайн прилег на огромную круглую постель и закрыл глаза. Он внезапно почувствовал страшную усталость – наверняка перелет еще давал о себе знать. Он поворочался, стараясь устроиться поудобнее и, если повезет, поспать часок-другой.

Но заснуть не получалось: мозг был перегружен полученной за день информацией. Таинственная фигура Фрэнка Фонтэйна начинала проступать из тьмы. Валентайн открыл глаза и уставился в зеркальный потолок. Он был немалого роста – почти метр восемьдесят пять, но на этой огромной постели казался карликом. Приподняв голову, Валентайн оглядел номер и впервые заметил, что все здесь казалось непропорционально крупным. Огромная кровать, огромная ванная, огромные фрески на стенах, огромные медные дверные ручки, огромный балкон… Это напомнило ему старый Майами с его склонностью к гигантомании.

Валентайн встал, прошел в гостиную и достал ноутбук. На обеденном столе стояли ваза со свежими цветами и корзина с роскошными фруктами. Валентайн уселся во главе стола и приступил к работе.

В течение всех двадцати лет работы в казино Атлантик-Сити он вел досье на встречавшихся ему шулеров – описывал их приемы, отмечал привычки, слабости и фобии. Шулер может изменить внешность, считал он, но изменить себя он не в состоянии.

К моменту отставки он владел данными на пять тысяч мошенников – достаточно, чтобы жесткий диск его старенького компьютера был забит до отказа. Зато на диске нового ноутбука, который теперь сопровождал его во всех поездках, места оставалось предостаточно. Досье шулеров, которые он любовно называл «Воровским файлом», составлялись в соответствии с программой, написанной Люсиль – первой женой Джерри, очень милой девушкой и отличной программисткой.

Он загрузил «Воровской файл», кликнул «Найти» и ввел известные ему данные.

Имя: Фрэнк Фонтэйн

Пол: мужской

Рост: 169–175 см

Вес: 68–72, 5 кг

Возраст: 40–45 лет

Происхождение: итальянец

Волосы: черные, вьющиеся

Борода, усы: отсутствуют

Особые приметы, татуировки: не отмечены

Приемы маскировки: не отмечены

Право-леворукость: правша

Курение: дорогие сигары, сигареты

Напитки: содовая

Нервные тики: не отмечены

Одежда: дизайнерская, дорогая

Манера поведения: спокоен, расслаблен

Предпочитаемые игры: блэкджек

Вовлечен ли дилер: да

Вовлечены ли иные игроки: не отмечено

Методика ставок: переменчивая

Величина ставок: $100-$1000

Придерживается ли основных правил: нет

Метод жульничества (перечислить все известные методы): североамериканский

Дополнительная информация: дальнозоркий, любит баскетбол

Валентайн нажал клавишу «Ввод». Теперь программа отсортирует всю введенную информацию и сравнит ее с хранящимися в базе данными. И тогда имена тех, кто совпадает с Фонтэйном по четырем или более категориям, автоматически выделятся в отдельный файл.

Через несколько секунд программа свою работу выполнила. Валентайн пробежался по совпадениям – в отдельном файле содержались сорок восемь профилей. Скоро маска с Фонтэйна будет сорвана. И слава Богу, потому что, не поняв, кто он такой, Валентайн не сможет разобраться в том, что здесь на самом деле происходит.

В течение последующего часа он, попивая диет-колу, читал выделенные досье. Тридцать шесть из перечисленных либо сидели за решеткой, либо почили в бозе. Из оставшихся двенадцати он отсеял еще девять – по возрасту, а еще одного потому, что он прошел через операцию по изменению пола. Оставались двое – Джонни Лонн и Фрэнк Гарсия по прозвищу Скелет. Обоих Валентайн знал достаточно хорошо.

Он читал и перечитывал их досье, в которых содержались и фотографии, сделанные во время арестов. Оба – и Джонни, и Скелет – были итальянцами, оба были высочайшего уровня «счетчиками карт», и оба внешне походили на Фонтэйна. Оба действовали в составе преступных групп и знали все ходы-выходы.

Но у обоих были серьезные проблемы. В 1993 году Джонни попал в нелепую автокатастрофу и ему ампутировали большой палец на правой руке. А у Скелета обнаружилось редкое кожное заболевание, в результате которого он лишился всех волос. Следовательно, ни один из них никак не может быть Фонтэйном.

Валентайн в отчаянии грохнул кулаком по столу.

Оттолкнув кресло, он подошел к огромному окну и глянул вниз. В ярком свете дня Стрип выглядел словно уродливая женщина без косметики – в прыщах и родинках. Мимо гостиницы медленно ползла бесконечная вереница машин. Вызывающая манера, в которой играл Фонтэйн, была его визитной карточкой, и Валентайн полагал, что он принадлежит к клубу избранных – тех, кто способен разорить не только казино, но и организации посолидней, а то и пустить по миру парочку малых стран. Этот человек разительно отличался от обычной публики и сделал все, чтобы сохранить свою тайну.

Валентайн позвонил в бюро обслуживания номеров, заказал гамбургер и ведерко льда. Потом снова уселся за стол. Экран уже погас, и он несколько раз нетерпеливо дернул мышкой. Наконец экран засветился вновь, и он вышел на первую страницу «Воровского файла».

На ней содержались данные на Девона Эймса из Филадельфии. Эймс славился тем, что действовал с помощью «заряженных» костей. Валентайн приступил к чтению, твердо вознамерившись не упустить ни единой ниточки. Да, он ищейка, и он намерен унюхать след Фонтэйна – даже если ради этого придется перечитать все пять тысяч досье.

10

– Что это значит – вы отзываете обвинение? – Сэмми Манн воззрился на Пита Лонго с крайним возмущением.

– А так и отзываем, – толстощекий лейтенант прочно уселся на свой заваленный бумагами стол и закурил «Мальборо». Был субботний полдень, и он намеревался сходить на футбол, и выслушивать рекомендации, как ему вести его собственное расследование, да еще от этого побитого молью старого шулера, вовсе не входило в его намерения. – Повторяю, обвинение мы снимаем, и если у вас достаточно мозгов, вы срочно восстановите эту Нолу Бриггс на работе.

– Вы что, спятили?! – взвыл Сэмми. – Она нас обокрала!

– Весьма сомнительное утверждение! Слушайте, Сэмми, ее адвокат – не кто иной, как великий и ужасный Феликс Андерман, – пару часов назад заставил Нолу пройти тест на полиграфе. Эксперт – бывший полицейский и мой хороший друг. И он был настолько добр, что переслал мне распечатку. Хотите узнать, что там написано?

– Еще бы, черт побери! – Пружины на потрепанном диване в столь же потрепанном кабинете Лонго возмущенно взвизгнули: это подскочил сидевший на другом его конце Уайли.

– Он задал ей пятьдесят вопросов, – сказал Лонго, пробегая взглядом распечатку. – И самыми интересными я с вами, джентльмены, так и быть, поделюсь. Вот, например: «Мисс Бриггс, до того, как он вошел в казино и сел за ваш стол, встречали ли вы когда-либо игрока по имени Фрэнк Фонтэйн?» Ответ: «Нет, я видела его впервые».

Лонго посмотрел на своих собеседников.

– Полиграф утверждает, что она сказала правду. Вот еще несколько примеров. Вопрос: «Вам знаком термин „сигнал“?» Ответ: «Да. Это значит, что дилер противозаконно сигнализирует игроку значение своей закрытой карты». Вопрос: «Вы подавали подобного рода сигналы Фрэнку Фонтэйну?» Ответ: «Нет. Я не подавала сигналов Фрэнку Фонтэйну». Вопрос: «Случалось ли вам подавать подобного рода сигналы игрокам?» Ответ: «Вероятно, случалось, но я никогда не делала этого сознательно». Вопрос: «Поза, в которой Фрэнк Фонтэйн сидел за вашим столом, давала ему возможность подглядеть вашу закрытую карту?» Ответ: «Нет. Он сидел прямо. Чтобы увидеть закрытую карту дилера, игрок должен положить голову прямо на стол. Он этого не делал». Вопрос: «Так вы подавали какого-либо рода сигналы Фрэнку Фонтэйну?» Ответ: «Нет». Вопрос: «Фрэнк Фонтэйн каким-либо образом подстрекал вас к сотрудничеству, перед тем как произошел этот эпизод?» Ответ: «Нет».

Лонго опустил распечатку и устало пояснил:

– Эксперт замерил ее пульс до и после тестирования. Семьдесят ударов в минуту до, восемьдесят два – после. Это в пределах нормы: у человека, прошедшего испытание на полиграфе, частота пульса увеличивается всегда.

– Следовательно, она невиновна, – замогильным голосом произнес Сэмми. – И, значит, мы сели в лужу.

– Вот об этом не мне судить, – ответил Лонго, демонстративно взглянув на часы. – Я только знаю, что этот эксперт работает на полицию Лас-Вегаса уже десять лет, и когда нам требуется провести контрольный тест, мы всегда обращаемся именно к нему. Прекрасный специалист.

– Теперь Ник нас убьет. – Сэмми искоса глянул на Уайли, который нервно теребил галстук, оттирая с него очередное пятно. – Попросту выкинет нас на улицу – ведь именно мы поставили его в дурацкое положение.

– Не позволяйте ей уйти, Пит! – взмолился вскочивший с дивана Уайли. – Если с нее снимут обвинение, крайними окажемся мы! И никогда больше во всем Лас-Вегасе не найдем работы. У меня жена и двое детишек, у Сэмми скоро пенсия, и если вы ее отпустите, нам придется просить милостыню.

Лонго выставил ладонь, словно перекрывающий движение дорожный инспектор:

– Хватит, парни, вы разбиваете мне сердце. Улики – это улики, а у вас их нет. Мне придется снять обвинение.

– Нет, ну как же… – продолжал клянчить Уайли.

– Послушайте, вам следует меня поблагодарить, а также поблагодарить Нолу.

– За что это?

– Если я сниму обвинение, а вы перед ней извинитесь, Нола не станет подавать иск за незаконный арест и клевету. Так что вы, ребята, соскочите с крючка.

– А она, что, угрожала подать на нас в суд?

– Естественно! Вот у нее дело – не подкопаешься. В конце концов, мы-то арестовали ее на основании сведений, которые дали нам вы, а следовательно, Ник тоже оказался бы на скамье подсудимых.

– Вы над нами издеваетесь! – воскликнул Уайли.

– Отнюдь. Если ей удастся доказать, что это Ник вас натравил, а вы лишь выполняли его указания… – Лонго печально покачал головой. – Ребята, мне даже страшно подумать о последствиях.

Теперь уж и Сэмми подскочил. Каждый раз, когда ему приходилось сталкиваться с Лонго, тот унижал его, как мог. И всегда вытряхивал из него все, что ему требовалось – от бесплатных пропусков на боксерские поединки до номеров, в которых Лонго уединялся то с какой-нибудь юной проституткой, то со своей очередной пассией. Те, кто уверяет, будто мафия больше не правит Лас-Вегасом, никогда не сталкивались с этим дешевым уродом. А стоило бы…

И Сэмми извлек из кармана конверт с билетом на бой Эвандера Холифилда за звание чемпиона мира в тяжелом весе: на вторник, в казино «Цезарь», лучшее место – в самом центре третьего ряда. За такое место «жучки» просят пять штук, а то и больше.

Лонго достал билет и с невинным видом спросил:

– На одно лицо, и только?

Уайли в растерянности взглянул на Сэмми.

– Господи Боже мой, – пробормотал Сэмми и достал из другого кармана второй билет.

– Вот молодец, знаешь, что я большой любитель бокса! – заявил Лонго и спрятал билеты в бумажник из акульей кожи.

– Я тоже, – поддакнул Уайли. – И Сэмми. Правда, Сэмми?

Сэмми безмолвствовал. Это были его собственные билеты.

Теперь ему придется смотреть матч дома по телевизору или с кучей таких же жалких неудачников в каком-нибудь баре.

– Ради чего еще нужны друзья, – прошипел он. – Так вы нам поможете?

– Я смогу дать вам еще пару-тройку дней, – сказал Лонго.

Сэмми дернул головой:

– Пару-тройку дней?

– По закону я должен снять с нее обвинение прямо сейчас.

– Пару-тройку дней? – переспросил Сэмми.

– Это все, что я могу сделать. Попрошу судью немного поморочить Андермана. Завтра у нас воскресенье, понедельник в Неваде праздничный день. Следовательно, у вас около трех дней на то, чтобы прийти ко мне с солидными уликами, и уж во вторник я с большим удовольствием надеру Андерману задницу. Прямо с утра.

Сэмми нервно пригладил жидкие волосенки: на своем веку ему приходилось иметь дело со всякого рода бандитами, но этот защитник закона мог дать им сто очков вперед! Однако он проговорил:

– Спасибо большое, Пит, мы ценим ваше сотрудничество.

– Вы настоящий друг, – тупо подтвердил Уайли.

– Всегда рад иметь с вами дело, – Лонго сердечно пожал им руки. – Встретимся на матче.

– Жаль, что не удастся попасть на матч, – промямлил Уайли, пока Сэмми расплачивался за стоянку. – А ты-то как?

– Ну, посмотрю где-нибудь в баре или по платному каналу, – ответил Сэмми. – Люблю бокс.

– Платный канал – дерьмо, – пожаловался Уайли.

– Можешь посмотреть по кабельному. Через недельку, может, и покажут.

– Кабельные тоже дерьмо. Никогда не смотрю кабельные каналы.

Редкий случай: Уайли имеет твердое мнение хоть о чем-то. Обычно своего мнения у него не обнаруживалось, о чем бы ни шла речь, и Уайли этим даже гордился.

Когда они выехали на аллею Мэриленд, Сэмми спросил:

– А что ты, собственно, имеешь против кабельного телевидения?

– Сколько раз ты смотрел матчи по кабельному? – осведомился Уайли.

– Не считал. Ну, может, тысячу.

– Ровно тысячу?

– Или тысячу и один раз. Примерно.

– Итак, ты тысячу и один раз смотрел бои по кабельному, а скольких девушек, которые выходят на ринг с номером раунда, ты видел? Уверен – их ты сможешь пересчитать по пальцам одной руки. Эти девицы – самые шикарные телки на матчах, а по кабельному их никогда не показывают.

– Так вот почему ты терпеть не можешь кабельное телевидение?

– Именно поэтому.

Засунув руку под сиденье, Сэмми извлек фляжку с виски, открутил зубами пробку, сделал солидный глоток и облизнул губы.

– Ты снова начал пить? – удивился Уайли.

– Да. Потому что мы в заднице.

– Полагаешь, Ник нас выкинет?

– Очень даже вероятно.

Некоторое время они ехали молча, размышляя о том, что их ждет. Для Сэмми это означало переезд в какую-нибудь дешевую дыру вроде Аризоны и Флориды, где ему, чтобы покупать хорошие сигары, снова придется по мелочи жульничать в карты. Будущее Уайли представлялось менее унылым: он всегда может найти работу в каком-нибудь казино в индейской резервации или на круизном лайнере. Он, конечно, выживет, но все время будет помнить о том, что лучшие его деньки остались далеко позади.

– Нола замешана, – сказал Уайли. – И ты со мной согласился.

– И сглупил, – ответил Сэмми.

– Что значит – сглупил?

– Это значит, что я не продумал все до конца. Знай я, что она затаила на Ника злобу, никогда не пошел бы на ее арест. Понаблюдал бы за ней, посмотрел, куда она целит. История с Фонтэйном – это дымовая завеса. У нее куда более серьезная цель, а мы этого не поняли.

Они были уже возле «Акрополя». Сэмми в полном молчании обогнул бурлящую историю матримониальных ошибок Ника: он думал о Ноле, которая проходила здесь каждый день и каждый день, глядя на увековеченные скульптором силиконовые прелести бывших супруг Никокрополиса, снова и снова вспоминала свое унижение. Неудивительно, что ненависть ее росла как на дрожжах.

Сэмми свернул на стоянку. В казино было тихо, даже швейцар в униформе куда-то скрылся. Заглушив мотор, Сэмми спросил:

– Чем, черт побери, занят Валентайн?

– Я говорил с ним пару часов назад, – ответил Уайли. – Он пошел к себе порыться в компьютере.

– Вычислил он Фонтэйна?

– На тот момент – пока нет.

– Кто перевел его в этот люкс?

– Уж точно не я.

Сэмми барабанил пальцами по рулевому колесу.

– Сколько он с нас запросил?

– Тысячу долларов в день плюс расходы.

– Боже правый! – воскликнул Сэмми. – Ну и бандюга!

Сэмми нашел Ника на мостках. Тот перегнулся через перила и внимательно присматривался к столу, за которым играли в крэпс. На его физиономии плясали зайчики от расшитого циркониевыми стразами пышного бюста сидевшей за столом женщины. Она пыталась выбросить восьмерку и каждый раз перед броском целовала кости практически взасос.

– Порой я просыпаюсь среди ночи, – возвестил Ник, когда дама выбыла из игры, – лежу в темноте и думаю обо всех своих ужасных поступках. По крайней мере, о которых помню. Они преследуют меня, особенно те, что имеют куда более серьезные последствия, чем я себе представлял.

– Как с Нолой, – тихо произнес Сэмми.

– Богом клянусь, я ее совсем не помню, – тяжело дыша, отозвался Ник. – Или, может, я ее одетой не помню?

Но Сэмми был отнюдь не расположен к шуткам. Если Ник собрался покаяться в грехах, то он, Сэмми, вовсе не горел желанием стать его исповедником.

– Так или сяк, – продолжал Ник, – но случай с Нолой – это показательный пример. Шерри сказала, что мы с ней встречались дней десять. Полагаю, первые девять дней мы трахались, как кролики, а на десятый потянуло поговорить. Может, я и сказал, чтобы она поддула себе сиськи, – я вполне мог ляпнуть что-то подобное, а то и похуже. Но, понимаешь, по крайней мере, я был с ней честен – люблю, чтобы сиськи были большие. Это же не преступление, правда?

– Нет, насколько мне известно, – сказал Сэмми.

– И вот до чего меня довела честность, – пожаловался Ник, мельком глянув на Сэмми и снова обратив взор на игральный стол. – В лице этой телки я приобрел настоящего врага.

– Вы полагаете, Шерри сказала нам правду?

– Она не настолько умна, чтобы придумать такую историю, – отозвался Ник. – Нола и вправду затаила на меня злобу.

Поняв, что Ник не намерен сейчас устраивать разнос, Сэмми как можно осторожнее доложил ему о том, как разворачиваются события.

– Полиция собирается снять с нее обвинения. Похоже, она прошла испытание на детекторе лжи с полным успехом.

– Прекрасно! – отозвался Ник.

Он принялся расхаживать по мосткам взад и вперед. Сэмми топал за ним, и их шаги эхом отзывались в почти пустом казино. Остановившись над столами с блэкджеком, они оперлись на перила. Игра шла вялая, далеко не на всех столах.

– Одно я знаю наверняка, – заявил Сэмми.

– Только одно? – спросил Ник.

– Это просто такое выражение.

– Это-то мне понятно, – огрызнулся Ник. – Так что именно ты знаешь наверняка?

– Я знаю, что наша система безопасности работает надежно, – ответил Сэмми. – Мы реагируем на любую попытку нас облапошить, будьте спокойны, босс.

В это время там, внизу, дилер проиграл и расплачивался. Несколько игроков удвоили ставки, и двое преспокойно облегчили казино еще на тысячу двести долларов – дилер открыл неудачную карту.

– Да много-то и не требуется, – сказал Ник. – Пятьдесят штук здесь, сто штук там – и конец. Слышишь, что я тебе говорю?

Сэмми судорожно сглотнул: впервые Ник вслух признал, что его финансовое положение оставляет желать лучшего. Если «Акрополь» закроют по причине финансовой несостоятельности – то есть из-за того, что казино постоянно терпит от клиентов убытки, – они с Уайли больше нигде работы не найдут.

– Я вас не подведу, – пообещал ему Сэмми.

Ник потрепал его по плечу.

– Рад слышать, – сказал он.