Текст книги "Ва-банк!"

Автор книги: Джеймс Суэйн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 19 страниц)

Парень, который выдает себя за ее сына, тоже шулер – такой весь из себя спортивный, со стрижкой за сто долларов и в костюмчике от Ральфа Лорена. Он пристроился за мамулькиным стулом и дополняет ее просто идеально.

Дамочка все увеличивала ставку, и теперь она составляла три сотни. Сквозь свой видеоглаз Сэмми наблюдал, как напряглись плечи лжесына, и перевел объектив на руки женщины. В отличие от многих казино, в «Акрополе» игрокам разрешалось брать карты в руки – так было принято раньше, а Ник был яростным приверженцем старой школы.

Мамаша глянула на свои карты – король и шестерка, комбинация неудачная. Положив карты друг на друга, она подсунула шестерку под левую ладонь, при этом большой палец левой руки оставался совершенно неподвижным – чтобы проделать такой трюк, требовалась немалая ловкость и долгие годы тренировок, подумал Сэмми.

Сняв левую руку со стола, матушка незаметно сбросила шестерку в стоявшую на коленях сумочку. Сынок, в свою очередь, наклонился, приподнял оставшегося в одиночестве короля и воскликнул:

– Ой, мама! Да у тебя же блэкджек!

При этом он ловким, несуетливым движением добавил к королю скрывавшегося в его ладони туза пик и открыл обе карты. Ну поэзия, чистой воды поэзия! К счастью, Сэмми удалось зафиксировать весь процесс на пленке.

– Ой, надо же! – в восторге воскликнула мамаша. – Ты только посмотри! А что, такая комбинация как-то по-особому называется?

Дилер, совсем еще зеленый паренек, который заступил на службу только неделю назад, улыбнулся седовласой даме: он явно ничего не понял.

– Такую комбинацию называют снэппером, – пояснил он.

– Снэппер! Как интересно! – воскликнула дама.

Дилеру пришлось выплатить ей две с половиной к одному.

Засовывая в сумочку выигрыш, она подала дилеру на чай жетон стоимостью в пятьдесят центов.

– Взять их! – рявкнул в переносную рацию Сэмми.

Громадина и Малыш, до того скрывавшиеся у запасного выхода, ворвались в зал, словно парочка оголодавших медведей. Дорвавшись до цели, они припечатали лжесынка к столу, а лжемамашу сдернули со стула и уложили на пол.

– Христа ради, полегче! – взмолился Сэмми.

Сынок завизжал, словно боров, которого режут, и прикрыл голову руками – верный знак, что ему и раньше приходилось подвергаться подобным процедурам. Маменька басовито поскуливала, и Сэмми повертел наушник, чтобы убедиться, что со звуком все в порядке. Скулила она явно не как леди, и когда Малыш снова поставил ее на ноги, Сэмми понял, почему: парик и очки соскочили, и миру предстала бритая наголо башка местного шулера по имени Дуви Джонс. Схватив с пола парик, Дуви снова нахлобучил его на голову.

– Как вы смеете так вести себя с дамой! – негодующе воскликнул он вновь обретенным женским голосом.

Подтянулись и другие охранники. Сэмми снова принялся прохаживаться по мосткам, проверяя остальные столы. Часто бывало так, что, пока двое шулеров создавали ситуацию, на которую отвлекалась вся охрана, третий подельщик попросту воровал с других столов фишки.

Но остальные столы выглядели вполне пристойно. Краешком глаза Сэмми увидел, что как из ниши показалась большая голова Джо Смита.

– Джо! – зарычал в рацию Сэмми. – Чем, черт побери, ты занимаешься?

– Ничем, – раздался в наушниках искаженный помехами голос Джо.

– Тогда вернись на свое место! – приказал Сэмми.

– Есть, сэр.

В наушниках послышался голос Уайли:

– Все под контролем, – доложил питбосс. – Волноваться больше не о чем.

Сэмми услышал в голосе Уайли злорадство. Еще бы: у любого голова закружится, если за один день поймаешь целых две банды мошенников! Но Сэмми торжествовать не спешил. Он знал, что на каждого пойманного жулика приходилось с десяток еще не пойманных, которые кружили, пока не всплывая на поверхность, и жадно принюхивались к запаху свежей кровушки.

– Не обольщайся, – ответил ему Сэмми.

– Этот город просто кишит мошенниками, – сказал Сэмми, когда десятью минутами позже Уайли зашел в его крохотный кабинетик, отгороженный от зала с видеомониторами. – Так что потрудись не терять бдительности.

– А то, – без должного пиетета произнес питбосс.

– Ну-ну, продолжай в том же духе, и посмотрим, что с тобой сделает Ник.

Сэмми через стол швырнул Уайли отчет по Дуви. Этот отчет вместе с копией видеозаписи требовалось передать в Комиссию по игорному бизнесу для дальнейшего использования в суде в качестве улики. Без видеозаписи дело будет заведомо проигрышным, так как ни одно жюри присяжных в Неваде не признает игрока виновным на основании лишь данных под присягой показаний. Казино не пользовались у местных жителей любовью и уважением, и они стремились навредить игорным заведениям чем только могли.

– По мне, выглядит довольно убедительно, – сказал Уайли, ставя на последней странице, рядом с подписью Сэмми, свою. На телефоне на столе Сэмми загорелась кнопка. Сэмми нажал ее и перевел разговор на громкую связь.

– Манн слушает.

– Сэмми, рад, что тебя еще не уволили! Это Виктор из «Миража».

– Привет, Виктор из «Миража», – Сэмми скрипнул зубами. – Что привело тебя в нашу нору?

– Да вот прослышал, что один из наших гостей выпотрошил вас на пятьдесят тысяч. Звоню принести соболезнования.

В голосе Виктора не было ни грана искренности. Когда-то босс Виктора пытался выкупить «Акрополь» и превратить его в автостоянку, и с тех пор оба заведения находились в состоянии «холодной войны».

– Вам следует повнимательней присматриваться к своим постояльцам, – ответил Сэмми. – Этот тип оказался профессионалом.

– Но мы его проверяли, – сказал Виктор. – Чист, как свежевыпавший снежок. Уже после первого раза вам не стоило снова подпускать его к столу. А он уделал вас три раза подряд! О чем вы только думали?

– Мы пытались поймать сукиного сына с поличным…

– Однако, как я слышал, он от вас все равно ушел.

– Поздравляю, Виктор, тебе все в городе известно.

И Виктор положил трубку. Сэмми только что получил сильнейший удар: он представил себе, как Виктор на том конце корчится от смеха.

– Мы должны отыскать Фонтэйна, – сказал он. – Принимаю любые предложения.

Уайли угнездил массивную задницу на стол Сэмми – стол прогнулся. Вертя в руках пресс-папье, он высказал свое предложение:

– У меня такая идея: как только Нола заплатит залог и вернется домой, мы ее навестим и хорошенечко так потолкуем.

– Имеешь в виду рукоприкладство?

– Если потребуется.

– Ты это серьезно?

– Ничего особенного, только припугнем.

– Это незаконно, – сказал Сэмми.

– Ну и что с того?

И Уайли принялся что-то соскребать с галстука. Сэмми разглядел, что именно: засохшее желтое пятнышко беарнского соуса. В «Акрополе» был лучший в городе шведский стол по четыре девяносто девять за подход, и Уайли никогда не упускал случая им воспользоваться. Наконец питбосс отскреб соус.

– И не вздумай! – с угрозой произнес Сэмми.

Теперь Уайли принялся выковыривать из зубов застрявший кусочек мяса. Справившись с задачей, он швырнул крошки в корзину.

– Другие идеи есть?

– Ты по-прежнему думаешь, что откуда-то знаешь Фонтанна? – спросил Уайли.

– Уверен.

– Ну что ж. У консультанта, ну того, которого я нанял, есть база данных на всех известных шулеров. Может, он его опознает.

Иногда Уайли высказывал поразительно здравые мысли – вот как на этот раз.

– Кстати, а кто он такой, этот консультант?

– Тони Валентайн.

Сэмми не мог сдержать улыбку. До того как обратиться к религии и стать добропорядочным гражданином, Сэмми немало покуролесил в составе шулерской шайки в Атлантик-Сити: они специализировались именно на блэкджеке. И как-то раз – дело было в канун Рождества – Валентайн прихватил его за руку. Вызвали полицейских, и пока их ждали, Валентайн вел себя как истинный джентльмен – не бил его и даже не орал. Настоящий профи.

– Ну что ж, надеюсь, у него получится, – сказал Сэмми. – Но что-то мне в этом Фонтэйне очень не нравится.

– Что именно? – спросил Уайли.

– Пытаюсь понять. – И глава службы безопасности заворочался в кресле. – Фонтэйн обставлял нас три вечера подряд. А настоящий толковый шулер никогда на такое не пойдет.

Судя по тупому взгляду Уайли, логики подобных рассуждений он не постигал.

– Такое впечатление, что он хотел, чтобы его поймали, – пояснил Сэмми.

– Но это глупо. – До Уайли по-прежнему не доходило. – Он должен был понимать, что мы прихватим либо его, либо Нолу.

– Его – нет, а вот Нолу – да.

– Так ты полагаешь, что он использовал Нолу как наживку?

Сэмми в задумчивости поскреб морщинистый подбородок.

На первый взгляд это действительно было лишено смысла, но кто знает, что именно задумал Фонтэйн?

– Он намеренно создал такую ситуацию. Это был отвлекающий маневр, а потом он смылся, оставив Нолу расхлебывать кашу.

– Ну и гад!

Сэмми кивнул. В ушах у него все еще звучал издевательский смех Фрэнка Фонтэйна. Из пятидесяти с лишним казино в городе он выбрал именно их заведение, и Сэмми понимал: не выяснив – почему, спокойно спать он не сможет.

– Он хищник, – сказал Сэмми. – И мы должны отыскать его, пока он не нанесет новый удар.

5

Со времени последнего визита Валентайна в Лас-Вегас местный международный аэропорт имени Маккаррана[12]12
  Патрик Маккарран (1876–1954) – сенатор США от штата Невада. Прославился своим яростным антикоммунизмом. Помимо аэропорта, его имя носит бульвар в Рино.


[Закрыть] значительно разросся. Здесь появились движущиеся пешеходные дорожки, в голосах, зачитывавших рекламные объявления, угадывались голоса знаменитостей, в зале выдачи багажа на огромных цифровых экранах крутились рекламные ролики казино. Аэропорт превратился в настоящий парк развлечений – с автоматами видеопокера и сверкающей армией «одноруких бандитов».

– Говорят, что казино всегда жульничает, играет против клиентов, – утверждала леди лет пятидесяти в майке с надписью «Обожаю Леонардо Ди Каприо» и в утягивающих живот лосинах. – Как вы считаете, это правда?

– Полная чушь, – ответил ожидавший рядом с ней багаж Валентайн. Леди прижимала к груди пластиковую сумочку, доверху забитую монетами по одному доллару. Вот публика! Еще багаж свой не получила, а уже к ставкам готова. – Властями штата Невада это запрещено. Потому что казино – единственный основательный источник доходов для всего штата. Вот власти и следят за тем, чтобы лавочку не прикрыли.

– Какую лавочку?

– Я имею в виду весь игорный бизнес.

– А-а-а… А вы игрок или сами в бизнесе?

– Нет, я не играю, – сказал он. – Я считаю, что это занятие для неудачников.

Над багажной каруселью погас красный огонек. Леди глянула на Валентайна с неприкрытой ненавистью: ну вот, испортил ей даже не начавшийся праздник. Лента транспортера двинулась, и надо ж было такому случиться, их сумки прибыли бок о бок!

Валентайн подхватил свою и вышел из здания – прямо в пекло. Солнце стояло высоко, и пустыня, казалось, скворчала от жара. Валентайн пристроился в длинную очередь на стоянке такси, и тут его кто-то окликнул. Без очков Валентайн уже не так хорошо различал лица, поэтому терпеливо ждал, пока окликнувший подойдет поближе. Человек был высоким, поджарым, с резкими индейскими чертами, а его дешевый костюм, казалось, так и вопиял: «Полиция».

– Помнишь меня? Я Билл Хиггинс. Вот уж не ожидал тебя здесь встретить!

Они пожали друг другу руки. Сколько лет прошло, а Хиггинс совсем не изменился. Будучи главой невадской Комиссии по игорному бизнесу, он открыл совершенно новые перспективы, когда объединил усилия по розыску всякого рода мошенников с Отделом по борьбе с правонарушениями в сфере игорного бизнеса штата Нью-Джерси. Этот союз оказался жизнеспособным, и с тех пор обе организации работали рука об руку.

– Ну и как жизнь? – осведомился Хиггинс.

– Не жалуюсь, – ответил Валентайн, – просто потому, что никто не слушает.

– Позволь тебя подвезти.

– Но ты же не знаешь, куда, – сказал Валентайн. Однако Хиггинс уже подхватил его сумку и уверенно направился к стоянке. – Или знаешь?

– В «Акрополь», верно?

– Ну да, – ответил Валентайн раздраженным тоном. – А ты откуда узнал?

Они подошли к белому «Вольво», нагло припаркованному возле пожарного гидранта. За рулем восседал мрачный тип с закрепленным на голове переговорным устройством. Хиггинс поставил сумку в багажник, и они с Валентайном уселись на задние сиденья. Машина влилась в плотный поток автомобилей.

– В «Акрополь», – приказал водителю Хиггинс.

– К заднему входу? – осведомился тот.

– Неплохая идея, – согласился Хиггинс и, повернувшись к Валентайну, заметил: – Машин стало тьма-тьмущая, чтобы добраться до места, иногда приходится делать крюк миль в пять.

– Так кто тебе сказал, что я приезжаю? – переспросил Валентайн.

– У меня свои источники, – ответил Хиггинс. – Забавно, потому что я и сам собирался тебе позвонить.

– Ты?

– Ну да. Мне нужна твоя помощь.

«Вольво» вырвался наконец на аллею Мэриленд. Билл был не из тех, кто просит о помощи. Значит, случилось что-то действительно серьезное – вот тебе и отдых подальше от дома! И в то же время Валентайн почувствовал прилив энтузиазма: приятно, когда кто-то в тебе нуждается.

– Ты ж знаешь, меня так и кличут – «Скорая помощь», – сказал он.

– Ну и как там, в отставке? Нормально? – спросил Хиггинс, когда впереди показались помпезные здания Стрипа.

– Зависит от того, что ты подразумеваешь под словом «нормально», – ответил Валентайн. – Девять месяцев назад умерла Лоис, мы с сыном не общаемся, и, по-моему, работать мне теперь приходится не меньше, чем когда был полицейским, а то и больше. А в остальном все не так плохо.

– Мои соболезнования, – помолчав, сказал Хиггинс. – По крайней мере, ты хоть чувство юмора не потерял.

– Говорят, это последнее, что человек теряет.

Водитель въехал наконец на Стрип. Он разросся, превратился в настоящий город в городе. Старая гвардия вроде «Дворца Цезаря» или «Тропиканы» казалась карликами рядом с идиотскими новомодными пирамидами или средневековыми замками, к которым были пристегнуты популярные отели: новое поколение явно наступало на стариков. Город Греха постепенно превращался в подобие Диснейленда.

– А как получилось, что ты стал консультантом? – спросил Хиггинс.

– После смерти Лоис я маялся от безделья. Однажды мне позвонил начальник охраны из казино «Трамп» в Атлантик-Сити и спросил, не соглашусь ли я посмотреть кое-какие видеозаписи. Я пытался объяснить этому господину, что ушел в отставку и больше не на службе. Но вышеупомянутый господин предложил мне сто долларов в час при минимальной занятости в тридцать часов в месяц – так у меня появился собственный бизнес.

Хиггинс присвистнул:

– Они платят тебе три тысячи в месяц только за то, что ты просматриваешь пленки видеонаблюдения?

– Вот именно.

– А на другие казино ты тоже работаешь?

Валентайн кивнул. Его невероятная способность чуять шулеров за версту уберегала казино Атлантик-Сити от миллионных потерь, и неудивительно, что к его помощи прибегали часто. Доход от этого бизнеса плюс пенсия и страховка позволяли ему вести такой образ жизни, какой ему никогда раньше и не снился. Если бы только рядом была Лоис… Уж она-то научила бы его, как тратить все эти деньги.

– А у тебя как дела? – осведомился Валентайн в свою очередь.

– Настоящий дурдом, – ответил Хиггинс. – Я всегда завидовал вам, парням из Атлантик-Сити. Надзирать над дюжиной казино совсем не то, что здесь, где их шестьдесят два.

– А штат осведомителей, конечно, ничем тебе помочь не может.

Водитель хихикнул, но Хиггинс предпочел слегка обидеться и скривился. В том, что касалось азартных игр, Лас-Вегас превосходил Атлантик-Сити по всем статьям – за исключением контролирующих организаций. В Комиссии Хиггинса числились едва ли три сотни сотрудников, в чьи обязанности входило все на свете – от сбора налогов до ловли жулья, а в Атлантик-Сити аналогичная организация насчитывала тысячу двести служащих. По сравнению с бюро Садового штата[13]13
  Садовым штатом называют Нью-Джерси.


[Закрыть] контора Хиггинса выглядела откровенно убогой.

– Что за черт тебя укусил? – осведомился Хиггинс.

– Ты мне так и не сказал, кто стукнул тебе о моем приезде.

– Я же говорил: платный осведомитель, – в голосе Хиггинса все еще слышалась обида.

– Кто-то, кого я знаю?

– Вряд ли.

Впереди заплескались легендарные фонтаны «Акрополя». Гарем пышногрудых жен Ника Никокрополиса показался Валентайну таким же несимпатичным, как и прежде. Когда совершаешь одну ошибку в жизни – это еще куда ни шло, но шесть ошибок – это уже преступление.

– Хочу тебя предупредить, – сказал Хиггинс. – Дела у Ника Никокрополиса идут неважно. Он перестал представлять отчеты о крупных игроках для налоговой службы, а это означает, что он утаивает доходы, чтобы удержаться на плаву. Если мы решим его прижать, я тебе намекну, чтобы ты успел уехать из города.

– Большое спасибо, Билл. Я это действительно ценю.

– Нет проблем. А теперь позволь задать тебе вопрос. Я уверен, ты видел записи с тем парнем, который их надул. Есть какие-либо мысли?

– Либо он ухитряется угадывать по движениям и мимике дилера, и в этом случае она ни при чем, либо девушка действительно подавала ему сигналы.

– А тебе не кажется, что он мог использовать другие приемы?

– Это какие же?

– Не знаю. Может, придумал новый способ, как обыграть казино. Например, считает карты.

Валентайн не думал, что Ловкач изобрел что-то новенькое. Неудивительно, что Билл так нервничает. Треть всех, кто садился в Лас-Вегасе за столы с блэкджеком, пытались считать карты. Но если Ловкач изобрел какой-то верный способ накалывать казино, тогда такая игра, как блэкджек, изменится бесповоротно или того хуже – совсем исчезнет из оборота.

– Не думаю. Изобрети он какой-то новый способ, нипочем не заявлялся бы в одно и то же казино три раза подряд.

– Полагаешь, они с дилером работали на пару?

– Такое мне в голову тоже приходило.

Его друг издал вздох облегчения и глянул ему прямо в лицо. Хиггинс был наполовину индейцем навахо и редко глядел в глаза собеседнику.

– Ну что ж, это позволяет по-новому оценить ситуацию.

– Почему? Разве вы не собирались снять с девушки обвинения?

– Собираться-то собирались, да, наверное, изменим решение.

– Вы ее допрашивали?

– Как раз сейчас ее допрашивают в городском полицейском управлении. Я сам собирался отправиться туда, после того как тебя высажу. Но если хочешь, можем поехать вместе.

– Звучит соблазнительно, – сказал Валентайн.

Они уже были перед парадным входом в «Акрополь». Когда-то здесь все так и кричало о богатстве, но сейчас повсюду были заметны следы запустения. Хиггинс наклонился и что-то сказал водителю. Тот развернулся, и вскоре они снова выехали на аллею Мэриленд.

– Скучаешь по работе? – спросил Хиггинс.

– Каждый чертов день, – ответил Валентайн.

Для того, кто никогда в жизни не подвергался аресту, сутки, проведенные в камере полицейского управления Лас-Вегаса, могут показаться истинным кошмаром. Ни с чем не сравнимым кошмаром – ни с дурным днем на работе, ни с днем, когда тебе вручают уведомление об увольнении, ни с днем могучего похмелья. Сутки в камере – это как если бы все эти проблемы слились воедино, да еще этот клубок несчастий облили бы бензином и подожгли. Ну а поскольку Нола Бриггс подобным опытом не обладала, она позволила изящному черному трансвеститу по имени Джуэл напроситься к себе в подружки.

– Ты здесь в первый раз, да, милашка? – осведомилась Джуэл, и голос ее благодаря южному выговору звучал с особой искренностью.

Они сидели на скамье в стальной клетке, где помимо них обретались еще одиннадцать несчастных. Нола лишь кивнула в ответ.

– Слушай, – сказала Джуэл. – Эти сучки, что здесь заперты, могут выглядеть какими угодно мерзкими, но внутри все мы одинаковы. Ты понимаешь, о чем я?

– Догадываюсь, – прошептала Нола.

– Держи хвост пистолетом. – И Джуэл похлопала Нолу по колену. – Здесь, чтобы выжить, надо быть сильной.

Нола кивнула, беспрестанно вертя в пальцах крошечный медальончик с изображением святого Христофора – при личном досмотре полиция почему-то его упустила. Медальончик когда-то принадлежал ее матери, а до нее – бабушке.

– Кто этот парень? – спросила Джуэл.

– Мой святой-хранитель, – сказала Нола и вытащила медальон из-под блузки, чтобы Джуэл могла получше его разглядеть. – Он повсюду со мной.

– Какой хорошенький! – трансвестит нес – несла? – явную околесицу.

И, подцепив наманикюренным пальцем медальон, сорвала его вместе с цепочкой. После чего затолкала святого Христофора в рот и без всяких усилий проглотила. Вся камера разразилась одобрительными воплями и аплодисментами.

– Отдай! – Нола в отчаянии барабанила маленькими кулачками в грудь Джуэл. – Черт побери, отдай сейчас же!

– Вот как пойду в сортир, так сразу и отдам! – И Джуэл отскочила в сторону.

Вскорости бритый наголо полицейский отвел Нолу наверх, в комнату для допросов – ужасную, без окон, – и приковал наручниками к стулу, в свою очередь, привинченному болтами к полу. Нола положила голову на стол и заплакала. Так она и плакала без остановки – пока не заснула.

Полицейский вернулся в сопровождении парня Нолы, Рауля, тоже скованного по рукам и ногам. Шоколадно-карий взор Рауля на секунду встретился с Нолиным взглядом, а потом он только мрачно смотрел в пол. Принесли еще один стул. Полицейский пристегнул к нему Рауля и, не говоря ни слова, снова вышел, громко хлопнув дверью.

Нола прислонилась к столу, стараясь как можно ближе подобраться к Раулю. На ее взгляд, он был самым симпатичным из встречавшихся на ее жизненном пути парней: со светло-оливковой кожей, столь же хороший в постели, как и за ее пределами, улыбчивый, а его веселый смех поднимал ей настроение с тем же неизменным успехом, что и любимые песенки. Ну и пусть образования у него никакого, а на жизнь он зарабатывал тем, что мыл посуду за пять с полтиной в час. И пусть ее друзья-приятели подшучивали над ней – он был настоящим, честным и добропорядочным человеком, он относился к ней по-доброму, внимательно и с уважением, и она собиралась держаться за него, насколько это было возможно.

– О Господи, – прошептала она. – Что они с тобой сделали?

Его выразительные глаза наполнились слезами.

– У меня большие неприятности, – ответил он.

– Почему? Боже мой, а у тебя что случилось?

– Они собираются меня депортировать, – простонал Рауль.

Нола потеряла дар речи.

– Я после работы зашел к тебе, – объяснил он, – а там было полно полицейских. Они меня усадили, начали задавать разные вопросы, а один потребовал документы. Ну, посмотрели и увидели, что срок моей «зеленой карты» истек.

– Боже мой! Что ж ты ее не продлил! – И Нола снова залилась слезами. – О нет, нет, нет! – рыдала она.

– Они сказали, что ты обманывала казино, – продолжал Рауль, – и если ты не сможешь доказать свою невиновность, они меня вышлют.

– Но это все вранье! – вскричала Нола. Слезы, словно частый дождик, капали на стол. – Никого я не обманывала! Как они могли такое сказать? Я проработала там целых десять лет!

– Знаю, – Рауль понизил голос. – Я им сказал: моя малышка, она никогда никого не обманывала, у нее золотое сердце. Но они меня не слушали. Они сказали, что точно знают: ты виновна. Просто на все сто.

– Да я действительно ничего такого не делала! – воскликнула Нола, и слезы струей брызнули у нее из глаз. – Клянусь могилой матери! Тот парень каким-то образом знал все мои карты! – В отчаянии она принялась раскачиваться взад-вперед. – Я ничего поделать не могла. Почему ж тогда Уайли не убрал меня от стола, если думал, что я жульничаю?

– Не знаю, детка, не знаю, – теперь в голосе Рауля появились прежние, всегда так благотворно действовавшие на нее нотки.

– Я буду стоять на своем, – заявила Нола: отчаяние уступило место решимости. – Я ничего не делала. Я не общаюсь с шулерами, у меня совершенно чистое досье. Я десять раз становилась дилером месяца! У них ничего на меня нет, никаких улик. Они сами упустили этого типа, а взамен арестовали меня. В суде у них этот номер не пройдет!

– Я и сам уже им об этом говорил, – сказал Рауль.

– А они что?

– Они сказали, что если ты откажешься им помогать, они возьмутся за меня, – и Рауль помолчал, в надежде, что она передумает и изменит свою позицию: дома, в Тихуане, у него оставались мать и две сестренки, которые зависели от его еженедельных денежных переводов. – Ты точно никогда раньше этого типа не видела?

– Богом клянусь, Рауль, никогда в жизни.

Ее возлюбленный нашел в себе силы засмеяться:

– Ну что ж, – сказал он. – Тогда, детка, думаю, нам пора сказать друг другу «адиос».[14]14
  Adios – прощай (исп.).


[Закрыть]

– Знаете, чем мексиканцы похожи на бильярдный шар? – спросил лейтенант из полицейского управления Лас-Вегаса. Он вплотную придвинулся к зеркальному окну в комнату для допросов. Хиггинс и Валентайн устроились чуть поодаль на раскладных стульях.

Хиггинс нахмурился:

– И чем же?

– Чем сильней по ним бьешь, тем лучше они понимают английский.

Этого мордатого лейтенанта звали Пит Лонго, и был он законченным мерзавцем. Вместо того, чтобы должным образом допросить Нолу, он предпочел шантажировать ее высылкой Рауля. Это был грязнейший из приемов, и потому полицейское управление Лас-Вегаса заслуженно пользовалось крайне дурной славой.

– Вовсе не смешно, – сердито произнес Хиггинс. – Наверное, мне следует записать вас на занятия по преодолению этнических и культурных предрассудков, которые проводятся в нашем департаменте.

– Чихать я на ваши курсы хотел, – заявил Лонго. Он закурил и нагло выдохнул дым им в лицо. Его бесило, что Хиггинс привел с собой еще одного детектива, пусть и отставного, и Лонго не собирался делать вид, что ему все равно.

– Ваши шутки оскорбительны, – сказал Хиггинс. Лонго снова с явным удовольствием затянулся:

– Я подумываю о том, чтобы снять обвинения.

– Черта с два! – рявкнул Хиггинс.

– Но еще утром вы говорили, что она невиновна, – возразил Лонго.

– То было утром.

– Позвольте, позвольте, – возразил лейтенант. – Утром вы говорили, что Комиссия по игорному бизнесу не заинтересована в задержании Нолы Бриггс. Сейчас же вы просите задержать ее. Что-то я не понимаю.

– А я передумал, – ответил Хиггинс. – Вам-то что с того?

– У вас как в той песне, – хихикнул Лонго, – «Уйти мне или остаться?». Решите, наконец.

– Вот я и решил.

– Но я не собираюсь предъявлять ей обвинение, – упорствовал Лонго. – В деле полно дыр.

Хиггинс встал, подошел к Лонго вплотную:

– Прекрати валять дурака, Пит. Я прошу расследовать это дело, как и любое другое дело о мошенничестве. И если потребуется, я сам пойду к судье.

Лонго ухмыльнулся и заговорил намеренно ровным тоном:

– Твое право, Билл, но позволь мне кое-что тебе напомнить. Меня уже тошнит от всех этих типов вроде Ника Никокрополиса, которые взяли моду указывать мне, кого арестовать, а кого – нет. И так уже мои люди только и заняты этими вашими казино и всем, что с ними связано. А у них и на улицах забот хватает – торговцы наркотиками, банды всех мастей, которые в последнее время хлынули сюда из Лос-Анджелеса. То, что это вот дело в суде поплывет, тебя, похоже, не волнует. Зато волнует меня. Как я уже сказал, занимайся им сам.

Что за речь, подумал Валентайн. Похоже, Лонго давно ее готовил и вот наконец высказался. Все так, но ему ли читать нотации? Судя по брюху, Лонго себя погоней за торговцами наркотиками тоже не утруждал.

– Рад, что хоть в чем-то мы пришли к согласию, – сухо ответил Хиггинс.

– Течет ваше дельце, течет. – Лонго ткнул толстым пальцем в рыдавшую за стеклом блондинку. – Вот объясни мне, как так получается: хорошо, она ободрала «Акрополь», так почему ж тогда со своими денежками не сбежала? Нет, вместо этого вернулась домой, приготовила себе пожрать и улеглась смотреть мультики. Я что, один-единственный не вижу в этом никакой логики?

Хиггинс залился краской, отчего его физиономия стала еще более грозной. В воздухе запахло настоящей дракой, и Валентайн с тоской подумал о том, как хорошо было бы сейчас оказаться в гостинице, сыграть партию-другую на бильярде, а еще лучше – соснуть. Подавив зевок, он глянул на Нолу Бриггс, которая по-прежнему рыдала в голос. Она была по-настоящему красива – из тех, кто заставляет мужские сердца биться быстрее. Валентайн перевел взгляд на висевшие на стене часы: ее парня привели в камеру десять минут назад.

Вытащив из кармана две монетки, Валентайн швырнул их на пол. Лонго уставился на него так, будто мечтал откусить ему голову.

– В чем дело? – рявкнул он.

– Извините, что перебиваю.

– Говорите уж!

– На меня только что снизошло прозрение.

– Что-что? – взревел Лонго.

– Откровение снизошло. Момент истины.

– Снизошло, говорите?

– Вот именно.

– Уж соблаговолите поделиться своим откровением с нами грешными.

– Нола виновна на все сто процентов, – заявил Валентайн.

Лонго чуть в воздух не взвился:

– И как это вы, тут сидя, поняли?

Валентайн подошел к стеклу и посмотрел на Нолу: та самозабвенно рыдала, словно ребенок, потерявший денежку на школьный обед. Валентайн указал на нее.

– Так себя невиновные не ведут, – объяснил он. – Только посмотрите, какое она тут представление закатила! Любой другой вопил бы и требовал адвоката. А она – ничего подобного. Просто сидит, прекрасно зная, что за ней наблюдают, и твердит, что ни в чем не виновата. И вовсе не полицию она пытается убедить – полиции-то до этого нет никакого дела. Она пытается убедить нас! Ну уж нет, невиновные ведут себя по-другому.

Вот что значит прозрение! И у Лонго, и у Хиггинса настроение сразу изменилось, злобы как не бывало.

– Что ж, предположим – дискуссии ради, – что вы правы, – сказал куда более спокойным тоном Лонго. – И вы надеетесь, что одних видеозаписей достаточно, чтобы ее уличить?

– Может, и нет, – ответил Валентайн.

– Тогда мне все-таки придется снять обвинение.

– Подождите немного. На вашем месте я бы попросил судью назначить разумный залог. А вы, как она выйдет, пустите за ней хвост. Фонтэйн непременно попробует с ней связаться.

– Вы, похоже, в этом полностью уверены, – заметил Лонго.

– На кону моя репутация, – ответил Валентайн.

Лонго поскреб лысеющий затылок. Полицейские – народ недоверчивый, и уговорить их бывает непросто. Лейтенант повернулся к Хиггинсу:

– Ты согласен?

– Если Тони говорит, что она виновна, значит, она виновна, – ответил тот. – И я считаю, что он предложил хороший ход.

Лонго от раздумий аж запыхтел.

– Пару минут назад ты сам твердил, что выпускать ее нельзя. Надеюсь, ты знаешь, что делаешь.

Хиггинс похлопал Лонго по плечу – жест мало походил на дружеский:

– Знаю, знаю. Установите за ней круглосуточное наблюдение. Как только заметите что-то подозрительное, сразу сообщайте мне. Надеюсь, отыщете перерывчик между облавами на наркодилеров?

Лонго побагровел: Хиггинс еще долго будет поминать ему это его выступление.

– Будет сделано, – прошипел лейтенант.