Текст книги "Кровавое евангелие"

Автор книги: Джеймс Роллинс

Соавторы: Ребекка Кантрелл
сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 39 страниц) [доступный отрывок для чтения: 14 страниц]

Глава 14

26 октября, 19 часов 11 минут

по местному времени

Пустыня в районе Масады

Эрин, погруженная в свои мысли, держала голову потерявшего сознание священника на своих коленях. Над ними сверкали звезды, лунный серп вылезал из-за горизонта, и мягкий вечерний бриз наметал песок между дюнами.

Она смотрела на лицо этого мужчины, на его голову, покоящуюся на ее коленях.

Возможно ли такое?

Падре уверял, что Христос написал Евангелие. Наверняка он бредил. Возле правого виска у него вздулась громадная шишка.

Эрин дотронулась до его холодной, как лед, брови.

– Джордан!

Стоун стоял в нескольких шагах, пристально всматриваясь в пустыню, готовый отразить возможных преследователей – а может быть, ему просто надо было обдумать то, что произошло. Или погрустить.

Он обернулся к ней.

– Я думаю, падре впал в состояние шока, – сказала Эрин. – Он стал таким холодным и бледным.

Джордан, подойдя, опустился на колени рядом с ней. В отличие от священника, его тело буквально излучало жар.

– Да, действительно бледный, – подтвердил он. – Вот что значит проводить все дни в библиотеке и работать по ночам.

Эрин нравилась внешность Джордана. Даже сейчас, покрытый сажей и въевшейся копотью, он выглядел симпатичным мужчиной. Она старалась не вспоминать, насколько защищенной чувствовала себя, находясь в его руках там, в туннеле. Все было так естественно: и то, как она прильнула к нему, и мускусный запах его тела, и то, каким теплом веяло от него. Она не могла забыть того нежного поцелуя в макушку. Она тогда притворилась, что ничего не заметила, хотя, если говорить начистоту, ей хотелось большего. Но тот момент, момент отчаяния и страха неминуемой смерти, уже позади.

Голова преподобного на ее коленях зашевелилась. Эрин снова посмотрела на него.

Джордан протянул к нему руки и аккуратно раздвинул окровавленные куски его рубашки, осматривая скрытые под ними раны. Белая грудь падре с хорошо развитой мускулатурой казалась мраморной по сравнению с дубленой кожей Джордана. Серебряный крест размером с ладонь свешивался на черном шнурке с его шеи и покоился на груди поверх уцелевшего куска материи. На кресте были выгравированы слова Munire digneris me.

Эрин перевела начало этой молитвы: «Снизойди и защити меня».

– Да, бедняге здорово досталось, – со знанием дела заключил Джордан.

На оголенной коже серьезность его ранений не вызывала сомнений. Во многих местах были рваные раны, из которых сочилась кровь.

– Сколько крови он потерял? – спросила Эрин.

– Думаю, не очень много. Большинство ран вроде бы поверхностные.

Она вздрогнула.

– Они болезненные, – согласился Стоун. – Но не опасные для жизни.

И снова по ее телу пробежала дрожь, но не от того, что сказал Джордан. Просто стало намного холоднее – пустыня быстро отдавала свое дневное тепло.

Стоун достал из кармана пакет первой санитарной помощи и стал обрабатывать голову падре. Эрин почувствовала запах спирта, когда он вытащил из упаковки обтирочную салфетку.

– Меня больше беспокоит тот удар, который он получил при разрыве гранаты. Он, возможно, получил контузию или трещину в черепе. – Джордан снял с себя камуфляжную куртку и накрыл ею недвижное тело священника. – Он казался вполне нормальным еще минуту назад, когда вы с ним разговаривали. Нам необходимо обеспечить ему полноценную медицинскую помощь, и как можно быстрее.

Эрин, опустив голову, смотрела на Корцу. Рун, напомнила она себе. Первое имя шло ему больше. Оно было более мягким по звучанию, и в нем скрывалась некая древняя таинственность. Поверх превращенной в лохмотья рубашки на нем был римско-католический воротничок-колоратка из белой материи, а не пластмассовый, какие носили большинство современных священнослужителей.

И вот теперь он лежал без сознания, на его лице было выражение облегчения – ничто из порученного ему ранее его не тяготило. Губы его были более полными, чем ей поначалу казалось, его четко очерченные черты казались более выразительными. Темно-каштановые волосы, свешиваясь локонами на лоб, почти касались бровей, а со стороны затылка доходили до круглого воротника. Эрин сдвинула волосы с его лица.

Она заволновалась еще сильнее, почувствовав ледяной холод его кожи.

Очнется ли он? Или уже умер, как Хайнрих?

Джордан кашлянул. Эрин отдернула руку. Рун ведь был священником, и ей непозволительно играть его волосами.

– Как ваше радио? – спросила она, потирая ладони. Свой мобильный телефон она потеряла. Сейчас он погребен где-то внутри обрушившейся горы. Джордан недавно возился с трубкой своего радио. – Удалось дозвониться до кого-либо?

– Нет. – Лицо Джордана стало мрачно-озабоченным. – Корпус радио треснул. Может, мне все-таки удастся заставить его работать…

Голые руки Джордана от холода покрылись гусиной кожей. Однако он заботливо подоткнул полы своей куртки под тело Руна.

– Ну, так каковы же наши планы? – спросила Эрин.

Улыбнувшись, Стоун ответил:

– Я думал, у вас есть планы.

– Мне надо было спросить, до какого времени вам нужно быть с нами и когда с нами расстаться. Ведь у вас есть соответствующие приказы на этот счет?

Джордан оглянулся назад, на поверженную гору, и по его лицу пробежала тень.

– Судьба тех, кто должен был исполнять мои приказы, сложилась не совсем удачно.

– Лично я не вижу, что вы сделали не так, – стараясь говорить спокойно, заметила Эрин.

– Возможно, если бы он, – Джордан указал пальцем на лежащего без памяти преподобного, – сказал нам, с чем мы имеем дело, у нас были бы более хорошие шансы.

– Он же спустился, чтобы предостеречь нас.

Лицо Джордана исказилось в гримасе.

– Он спустился для того, чтобы найти эту Книгу. У него была уйма времени на то, чтобы предостеречь нас до того, как мы спустились, или предостеречь людей, оставшихся наверху, о том, что эти монстры на подходе. Но он же этого не сделал.

Эрин посчитала себя обязанной защитить падре, раз он сам не мог постоять за себя.

– И все-таки он сделал все, чтобы вывести нас оттуда. И он ведь упрятал нас в саркофаг во время взрыва.

– Может, он попросту нуждался в нашей помощи, чтобы самому выбраться оттуда?

– Возможно. – Она жестом руки указала на бескрайние пески вокруг них. – Но что нам делать сейчас?

Лицо Стоуна стало каменным.

– Сейчас, я думаю, лучше всего его не трогать. Пожалуй, все, что мы можем для него сделать, это обеспечить ему тепло и покой. После взрыва сюда должны прибыть отовсюду команды спасателей. Мы должны оставаться здесь. Они достаточно скоро обнаружат нас.

Он сдвинул в сторону куртку и стал ощупывать тело Руна.

– Что вы делаете?

– Ищу подтверждение. Я хочу знать, кем в действительности является этот человек. Он, как мне кажется, не обычный падре.

Эрин было не по себе от того, что надо обыскивать находящегося без сознания священника, однако в то же время она испытывала и определенное любопытство.

Ни водительского удостоверения, ни паспорта Джордан не обнаружил, но нашел нож Руна в ножнах, прикрепленных к лодыжке. Нашел он и кожаную фляжку для воды, пристегнутую к брючному карману. Отвернув пробку, он сделал глоток. Эрин, которая также испытывала жажду, протянула руку, желая напиться. Джордан весь скривился и, поднеся открытую фляжку к носу, принюхался.

– Это не вода.

От неожиданности она нахмурилась.

– Это вино.

–  Вино?

Эрин взяла фляжку и тоже отпила из нее чуть-чуть. Сержант был прав.

– Этот человек не перестает удивлять, – покачал головой Джордан. – Взгляните хотя бы на это.

Он поднял нож Руна, изогнутое лезвие имело форму полумесяца и отливало серебром в лунном свете.

И может быть, это и было серебро – такое же, из какого были сделаны арбалетные болты, пригвоздившие девочку к стене.

– Это оружие называется карамбит, – пояснил Джордан.

Сложив палец в кольцо, он обхватил им рукоятку у основания и, быстро поворачивая запястье, показал ей различные положения, в которых может быть использован такой нож.

Эрин отвернулась, возвращаясь в памяти к сражению, к крови, стекавшей с этого лезвия.

– Странное оружие для священника, – пожал плечами Джордан.

Для нее это было наименеестранным обстоятельством нынешней ночи.

Но Джордан не унимался.

– Не только потому, что большинство священнослужителей обычно вообще не носят при себе ножи, а из-за его происхождения. Это оружие из Индонезии. И этот стиль появился более восьмисот лет назад. Древние суданцы скопировали форму этого лезвия с тигриного когтя.

Глядя на Руна, Эрин припомнила, как ловко он владел ножом. Это оружие подходило ему так же, как и имя.

– Но вот одна очень странная деталь. – Стоун взял нож так, чтобы Эрин могла его видеть. – Если судить по патине, [32]32
  Патина – пленка разных оттенков, образующаяся на серебре, бронзе, меди, латуни при окислении металла.


[Закрыть]я бы сказал, что этому лезвию как минимум сто лет.

Они оба внимательно посмотрели на падре.

– А может быть, и намного больше. – Джордан перешел на шепот. – А что, если он один из них?

– Один из кого?

Стоун удивленно приподнял одну белесую бровь, и Эрин поняла, кого он имеет в виду.

– Стригой?

– Вы видели, как он поднял крышку саркофага? – Его голос прозвучал более уверенно, с вызовом.

Эрин, приняв этот вызов, возразила:

– Возможно, у него был прилив адреналина. Как у женщин, поднимающих автомобили, наехавшие на их младенцев… Не знаю, но я ехала с ним из Кесарии. В дневное время. Вы ведь встретили его на вершине Масады, когда солнце было еще высоко.

– Может быть, эти стригои могут выходить при свете солнца… Черт возьми, мы ведь ничего о них не знаем. – Злость и боль утраты исказили его лицо. – Я знаю наверняка лишь одно, а именно то, что я ему не доверяю. Предупреди нас Корца вовремя, нас было бы здесь больше, чем трое.

Эрин положила руку на теплое плечо Джордана, но он движением плеча сбросил ее и встал.

Она пристальным взглядом смотрела на человека, голова которого покоилась на ее коленях, вспоминая его последнее откровение.

Это Евангелие. Написанное собственноручно Христом. Его собственной кровью.

Если это правда, то что за этим скрывается?

Вопросы буквально жгли ее мозг. Какие откровения могут содержаться на страницах этого утраченного Евангелия? Почему эти самые стригои так стремятся заполучить его? И самое важное, почему Христос спрятал его именно здесь?

Джордан, должно быть, прочитал ее мысли.

– И эта самая Книга, – сказал он. – Та самая, из-за которой погибло столько хороших людей. Лично я абсолютно уверен, что в Библии всего четыреЕвангелия. От Матфея, от Марка, от Луки и от Иоанна.

Эрин покачала головой, радуясь, что они перешли к теме, в которой она кое-что знает.

– В действительности там много больше Евангелий. В «Свитках Мертвого моря» содержатся фрагменты примерно дюжиныразличных Евангелий. Из разных источников: от Марии, Фомы, Петра и даже Иуды. Но только четыре вошли в Библию. Однако ни в одном из них нет даже и намека на то, что Христос писал Свою собственную Книгу.

– Так, может, церковь сама и удалила их? Начисто стерла эти упоминания. – В запале Джордан выставил вперед подбородок. – Мы-то знаем, с каким мастерством церковь прячет и хранит свои тайны.

В его словах был некоторый смысл.

И никаких упоминаний, никаких намеков на то, что оно существует, а потому никому и не найти его.

Эрин подняла глаза на Джордана, снова удивляясь его сметливости даже сейчас, когда его переполняли эмоции.

– Я не могу понять другого, – продолжал он. – Будь я главой церкви и заполучи в руки древний документ, написанный Иисусом Христом, я бы размахивал им повсюду, сделал бы его доступным для всех… Так почему же святой Петр схоронил его здесь? И какие тайны вообще здесь хранятся?

Кроме существования стригоев?Эрин решила не будоражить его этим вопросом, тем более что он был лишь одним из многих.

Джордан повернулся к священнику, держа нож наготове.

– Есть лишь один человек, который знает ответы на все наши вопросы.

Неожиданно Рун резко повернулся и сел, выпрямив спину. Его глаза пристально смотрели на них.

А вдруг он слышал их разговор?

Падре, повернув голову в сторону, стал напряженно всматриваться в темноту. Его ноздри раздувались, как будто он обнюхивал воздух. Наконец он снова заговорил; голос его звучал спокойно, но это спокойствие внушало страх.

– Что-то рядом с нами. Что-то ужасное.

Сердце Эрин подскочило и едва не выскочило из горла, из-за удушья она не могла говорить.

– Еще больше стригоев? – спросил Джордан. Именно этот вопрос она и хотела задать.

– Есть кое-что пострашнее стригоев.

Глава 15

26 октября, 19 часов 43 минуты

по местному времени

Пустыня в районе Масады

Рун, протянув руку, обратился к солдату:

– Мой нож.

Джордан без колебаний положил нож на его протянутую ладонь. Рун прикрыл себя обрывками сутаны, понимая, что сейчас каждый ее лоскут нужен ему для защиты от ночного холода.

– Что происходит? – спросил Джордан, доставая пистолет.

Рун оценил его предусмотрительность еще тогда, когда там, в усыпальнице, сержант снимал с трупов своих товарищей уцелевшие боеприпасы. Возможно, это и поможет сейчас, но не сильно.

Резкий пронзительный запах заглушил аромат цветов пустыни, смешанный со слабым запахом остывающего песка, и Рун потряс головой, словно желая отогнать его от себя. Он начал быстро шептать молитву.

– Рун? – женщина нахмурила брови.

– Это богопротивное создание, – ответил он.

– Да что это, черт возьми? – спросил Стоун, проверяя оружие.

Рун вытер лезвие о грязную штанину своих брюк.

– Извращенная бестия. Иными словами, животное, сила и чувства которого усилены мерзкой стригойской кровью.

– И что же это за извращенная бестия, нельзя ли точнее? – Солдат взял пистолет на изготовку.

Пронзительный воющий ответ прозвучал из тьмы; со всех сторон прозвучало эхо, а за ним последовали звуки, характерные для стремительного бега крупного животного. Вряд ли у кого-то могло появиться желание оказаться вблизи живого существа, производящего такие звуки.

Рун произнес название этого животного:

–  Беспощадный волк.

Он показал концом лезвия на груду валунов, дающих им хотя бы слабый шанс уцелеть.

– Прячьтесь.

Корца быстро повернулся вокруг. Джордан обладал достаточным опытом, чтобы понять, когда следует подчиняться. Он схватил Эрин за руку, и они бросились бегом к ненадежному укрытию за камнями.

Рун, будучи осведомленным о повадках опасного зверя, всматривался в темноту. По тому, как завывал волк, он понял, что хищник знает о том, что его обнаружили. Он старался ослабить людей, лишить их присутствия духа.

И в общем-то ему это удалось.

Пальцы Руна сжимали рукоять ножа, одновременно он пытался отвлечься от громких ударов волчьего сердца, заполняющих все пространство вокруг него. Они звучали слишком громко, настолько громко, что не позволяли ему точно определить точку, где находится источник этого звука, поэтому он старался сейчас не допустить, чтобы этот звук подавил его и заглушил другие звуки.

Он чувствовал присутствие этого животного, видел движение теней, видел их кружение.

Но где же?..

Глухой удар по песку за его спиной.

Он не смог повернуться вовремя.

Зверь разогнал темноту, словно сбросил с себя мантию, его темный мех был черным, как нефть. Он напал. Рун, припав к земле, откатился с его тропы. Мощные челюсти щелкнули, ухватив только ткань одежды. Волк сжал зубами полу разорванной сутаны и потянул ее. Рун не удержался на ногах и упал, но пола сутаны оторвалась, тем самым освободив его. Он откатился прочь, острые камни пустыни и колючие растения раздирали его голую спину. Он изловчился, быстро сел на корточки и наконец-то оказался прямо перед мордой своего противника.

Беспощадный волкзавертелся, быстро приближаясь к нему. Его губы поднялись, обнажив желтые клыки. Это было крупное животное размером с медведя, которые во множестве бродили по горам Румынии в его детские годы. Багрово-золотые глаза волка сияли такой злобой и ненавистью, которых никто из живущих под солнцем не мог даже и вообразить. Высокие уши плотно прижимались к черепу, низкий громоподобный рык доносился из грудной клетки. Кривые когти, настолько длинные, что могли разом вырвать сердце из груди человека, скребли по песку. Мышцы на лапах напряглись и стали похожи на толстые стальные канаты.

Рун выжидал. Давно, когда он только что надел крест, такой зверь едва не лишил его жизни – но тогда он был не один. С ним были еще двое. Убить беспощадного волкабыло едва ли возможно: это ловкое и мускулистое животное, покрытое шкурой прочной, как кольчуга, и настолько проворное, что, казалось, опережало свою тень.

Несколько ножей могли бы для него что-то значить. Но свой нож Рун выронил.

Падре сжимал свои пустые пальцы. Уголком глаза он уловил серебряный блеск на песке, как раз там, где обронил свой нож, когда уносил ноги от волка. Тогда ему не удалось поднять нож.

А волк словно знал это, его раскрытые губы напряглись и вытянулись, из пасти неслось дикое рычание.

И он бросился на Руна.

Рун отскочил вправо, но ярко-красные глаза следили за ним. Этого волка больше не обмануть – он прыгнул прямо на Руна.

Резкий пронзительный вопль взорвал тишину пустыни – и сразу же за ним раздался сокрушительной силы удар. Задние лапы застигнутого в прыжке волка вдруг согнулись. Его мощные передние лапы с размаху врезались в песок, а тяжелое тело по инерции продолжало скользить по песку.

Рун отскочил в сторону и бросился поднимать нож. Обернувшись и посмотрев на волка сзади, он увидел за его вздыбленным загривком Стоуна, бегущего к нему от груды валунов. Из дула его «Хеклера» вылетало пламя, искры прорезали темноту, а он все стрелял, опустошая свою обойму.

Глупый, храбрый, необычный парень.

Рун подхватил с земли нож.

Хищник уже смог подняться на ноги и теперь, стоя между Руном и солдатом, вертел головой, стараясь держать обоих в поле зрения. Его кровь черными лужами разливалась по песку.

Но до конца было еще далеко.

Сержант выбросил дымящуюся обойму и вставил в оружие другую. Даже его пистолет-пулемет оказался недостаточным для того, чтобы быстро справиться с волком. Его сердце рвалось в бой; беспощадный волкне обращал внимания ни на боль, ни на самые угрожающие раны. Стоя между ними, он крутил своей израненной мордой. Его кроваво-красные глаза светились хитростью.

Внезапно Рун понял, на кого сейчас бросится хищник.

Напрягая мышцы, он отскочил в сторону.

В сторону валунов.

Туда, где находилось самое слабое существо.

19 часов 47 минут

Хищник понесся туда, где находилась Эрин. Стоя прижавшись спиной к лежащим штабелем валунам, она не могла никуда спрятаться. Если бы она побежала, этот монстр настиг бы ее меньше чем за секунду. Эрин втиснулась глубже в щель между камнями и затаила дыхание.

Джордан открыл огонь. Пули густо ложились в заднюю часть тела хищника, вырывая куски плоти с шерстью, но тот несся все так же стремительно. Рун тоже бежал к ней с невероятной скоростью. К несчастью, он так и не успел добежать до нее. И не смог остановить хищника.

Монстр затормозил, выпустив когти на четырех своих лапах, засыпав глаза женщины песком. Липкая слюна из его пасти облепила ей щеки. От горячего, зловонного дыхания животного она едва не лишилась чувств.

Эрин достала свое единственное оружие – то, что хранила в носке у лодыжки.

Коготь, впившийся ей в бедро, потащил ее из расселины, пасть хищника разверзлась до чудовищного размера.

Эрин закричала, всунула руку за эти страшные зубы глубоко в глотку, всадила иглу шприца с атропином в глубь толстого, набухшего от крови языка монстра и успела вытащить из пасти руку прежде, чем его челюсти сомкнулись.

Волк неожиданно свалился на спину и выплюнул раздавленный пластиковый шприц. Эрин вспомнила предостережение Сэндерсона:

Под воздействием атропина ваше сердце станет биться так, что выскочит из груди. Он настолько силен, что… ваше сердечко может не выдержать и разорваться, если вы не находитесь под воздействием газа.

Беспощадный он или нет, но волк – это животное. Эрин на это и рассчитывала. Но, что если это средство окажется неэффективным? Ответ на этот вопрос она получила почти сразу.

Волк, лежа на спине, отодвинулся назад, вытянул шею. Из его глотки вырвался протяжный вой. Глаза выпучились. Атропин повысил кровяное давление. Кровь, черная, как нефть, хлестала из пулевых отверстий в шкуре, растекаясь по песку.

Эрин почувствовала несказанное удовлетворение, когда волк завыл, и в ее памяти всплыло веснушчатое лицо молодого капрала, давшего ей шприц.

Это за Сэндерсона.

Но хищник не желал умирать, не отомстив за себя. Злоба и боль исказили его морду, превратив его в настоящего монстра. Он оскалил зубы… и внезапно бросился ей в лицо.

19 часов 48 минут

Рун не мог понять, что сделала эта женщина, как ей удалось завалить этого беспощадного волкана спину и выпустить из него столько крови. Однако то, что она сделала, дало ему возможность добежать до зверя, ослепленного болью и злобой, но все еще способного почувствовать его приближение.

С ревом он отпрыгнул от Эрин и бросился ему на горло.

Но Руна уже не было на том месте, куда метил хищник. Он пригнулся на бегу и, скользя по песку подошвами своих ботинок, проскользнул под волчьей пастью, с которой обильно капала слюна, на расстоянии вытянутой руки от его носа и сжатых скрежещущих зубов. Припав на одно колено, шмыгнул между передними лапами зверя и очутился у него под грудью. Вот тут-то он вытащил свой серебряный кинжал и, собрав все силы, всадил его глубоко в брюхо, одно из немногих слабых мест на теле волка. Острое как бритва лезвие его кинжала прошло через шкуру и мускулы. Он беззвучно произнес молитву об упокоении животного – ведь, несмотря ни на что, волк все-таки был одним из созданий Божьих. И не он сам выбрал себе такой жестокий жребий.

Кровь хлынула на Руна, заливая ему руки, грудь, лицо. Он откатился из-под волка, стал на корточки и вытер кровь с глаз.

Сбоку подбегал сержант, всаживая бесполезные пули в умирающее животное. Волк, обратив морду к ночному небу, завывал; этот скорбный вой становился все слабее и, наконец, стих, когда волк растянулся на песке. Его глаза уже не были красно-рубиновыми и не горели в ночи золотым сиянием. Волк слабо захныкал, видно все еще не желая расставаться с жизнью, – но как раз в этот момент она и покинула его. Последняя судорога пробежала по звериному телу, и он затих.

Рун, подняв кверху руки, скрестил два пальца над мертвым телом животного. Он освободил его от пут вечного рабского существования.

Доминус вобискум, – сказал он про себя. – Да пребудет с вами Господь.

Эрин выбралась из расселины в камнях, кровь текла из рваной раны на ее бедре. Стоун поддерживал ее за спину, не опуская свой пистолет-пулемет, все еще наставленный на тело беспощадного волка.

– Он и вправду подох, Корца?

Кровь животного стекала с тела Руна. На губах он чувствовал привкус железа. От него жгло в горле, стесняло грудь. Он подавлял его чувства. В свое время, трудясь во имя Бога, он испытывал бесчисленные соблазны и сошел с пути праведного только однажды – это был страшный час его жизни. Да… даже неколебимая решимость не могла удержать его тело от особого реагирования на кровь.

Он отвернулся.

За его спиной два согласованно бьющихся сердца – солдата и женщины – громко стучали, требуя его внимания. Он не подал виду, что слышит.

Отойдя назад, Рун натянул на глаза капюшон сутаны и стал всматриваться в молчащую пустыню, надеясь, что они не видели, как его клыки начали становиться длиннее.