Текст книги "Спасти Ангела"

Автор книги: Джеймс Паттерсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 14 страниц)

20

– Хэллоу-у-у, Кейт! – присвистнул Рэчет. – Смотрю на тебя, и все у меня внутри обмирает.

Клыка передернуло. Свою новую команду он собирал из ребят постарше – чтоб лишние силы на мелкотню не тратить. Может, промахнулся? Теперь придется весь этот несносный флирт терпеть.

Кейт Тан Вей Йинг прибыла наконец к месту событий. И, надо вам сразу сказать, она оказалась совершенно сногсшибательной красавицей. Густые блестящие черные волосы, никак не желающие оставаться за ушами и непослушно и кокетливо падающие на лицо, высокие скулы супермодели и легкая счастливая улыбка.

У нее тоже оказались свои странности.

– Ты что? – в ужасе переспрашивает Рэчет.

Кейт смеется и откидывает волосы за спину.

– Я веган, – повторяет она как по-писаному. – Я не ем мяса, рыбы и никаких продуктов животного происхождения. Например, молока, масла или яиц.

Рэчет воззрился на Клыка, точно хочет сказать: «Опять бабские штучки. Сначала та про суши плела, теперь и эта выпендривается».

Клык только плечами пожимает:

– Хорошо, что я нам клевый отель заказал. – Он плюхнулся на одну из широченных кроватей и принялся щелкать пультом от телика. – Говорят, здесь и харч классный.

– Да вы, мальчики, не стесняйтесь. Заказывайте еду в номер. Я себе тофу [1]1
  Тофу – «соевый творог» – пищевой продукт из соевых бобов, богатый белком.


[Закрыть]с собой прихватила.

Острой на язык Звезде Кейт оказалась полной противоположностью. Глядя на суровые взгляды, которые бросает на китаянку подруга, в дружбу девчонок как-то мало верится. Но, с другой стороны, видно, все выродки и психи друг к другу тянутся и в стаю сбиваются. А то, что и Кейт, и Звезда выродки, – это точно. Даже по сравнению с Рэчетом. Рэчет – он всего-навсего уличный мальчишка-экстрасенс. Но девчонки – это совсем другой класс. Высший!

Клык тяжело вздохнул. Надо было одних парней набирать – с ними никакой головной боли. Он старается сконцентрироваться на мелькающих в телике новостях и не думать о том, что вот-вот прилетит ОНА.

– Смотрите новости часа на седьмом канале, – объявляет ведущий, и экран заполняют две говорящие головы.

– Внимание всего мира привлекла к себе новая группа борцов за окружающую среду. – Женщина с озабоченным взглядом и безукоризненной прической энергично подалась вперед. – Но я, Дэн, хотела бы тебя сначала спросить, что означает их название «Группа Конца Света».

Клык так и подпрыгнул на месте. Сел, выпрямившись, прибавил громкости и махнул ребятам, чтоб заткнулись.

В телевизоре Дэн мрачно покачал головой:

– У нас, Шила, пока очень мало сведений про эту группу. Ни на наши звонки, ни на оставленные сообщения эта организация не отвечает. Я бы хотел подчеркнуть, что пока никаких обвинений к ней не предъявляется. Но название ее, безусловно, и внимание привлекает, и настораживает.

Шила бросила беглый взгляд на свои заметки на столе:

– Наш европейский корреспондент сообщает из Парижа, где сегодня утром Группа Конца Света провела свой митинг. Может быть, она прольет какой-то свет на мотивировки и цели этой организации. София, расскажите, пожалуйста, телезрителям о ваших впечатлениях.

Камера наезжает на женщину, стоящую перед Эйфелевой башней. Полы ее плаща цвета хаки полощатся на ветру.

– Здравствуйте, Шила, – вступает София. Ее сильный французский акцент – подтверждение сообщаемых ею фактов. – София Табернилла ведет репортаж из Парижа, где сегодня наблюдается особенно бурная активность так называемой Группы Конца Света.

На заднем плане Клыку хорошо видны улыбающиеся люди, заговаривающие с прохожими и направо и налево раздающие им листовки.

– София, – спрашивает Шила, прижимая пальцы к наушникам, – не могли бы вы рассказать нам, что раздают населению участники группы?

София сосредоточенно свела брови:

– Это листовки и оповещения. – Она берет одну из бумажек и читает. – Здесь на французском, немецком, английском и голландском напечатан лозунг Группы: «Земля или мы». Со мной рядом находится Бэт, одна из организаторов группы, хотя организация декларирует, что формального лидера у нее нет. Бэт, не могли бы вы разъяснить пропагандируемую вами идею и цели и задачи Группы Конца Света.

София протягивает микрофон девушке лет девятнадцати.

– Наша цель – привести человечество к Единому Свету. – Голос у нее нежный и мелодичный, но Клык почему-то не может оторваться от ее глаз, горящих каким-то особенным светом. – Мы предлагаем людям изменить мир. Мы хотим взять под контроль движение за обновление нашей планеты. Мы хотим повести человечество к совершенству на Земле.

– Взять под контроль? – спрашивает София и лучезарно улыбается Бэт. Та в свою очередь сияет, кивая в ответ корреспондентше.

– Представьте себе полное очищение Земли. Это будет прекрасно. Следуйте за нами и будьте свободны. – Она посмотрела прямо в камеру, и Клык завороженно думает: в этой группе его спасение. Бэт его спасет. Она поможет ему забыть все тяго…

Звезда щелкнула пультом, и Клык чуть не подскочил от заезженного мотивчика группы «Побег».

В голове у него шумит, но на него снизошло счастье и полный покой. Ему кажется, впереди его ждет светлый путь.

Наваждение какое-то. Он потряс головой. Что-то тут не так. Явно у него в башке случился какой-то крутой сбой. И вообще, все это нечисто.

С чего бы это неизвестно откуда взявшаяся группка освещалась международной прессой? Да еще на весь мир вещает о взятии контроля и об очистке Земли. Все его существо вдруг завибрировало от оглушительной, раздавшейся где-то внутри сирены тревоги.

Интернет-поиск на ключевые слова «Группа Конца Света» выбросил на удивление мало ссылок. Как будто движение не росло постепенно, а сразу предстало миру во всей красе и мощи. Еще два месяца назад о группе не было ни одного упоминания. А теперь у нее многие тысячи сторонников.

Клык задумался. Кто-то должен понять, кто они такие, выяснить, чего добиваются. А главное, серьезную ли они представляют опасность. У него внезапно появилась цель. Настало его время. Пора ему взять на себя ответственность. Пора вести за собой. Стать таким, как Макс.

Знакомая боль затопила сердце, но Клык быстро ее заглушил. У него теперь слишком много дел. Она не единственная, кто должен спасти мир.

Вопрос только в том, кто сделает это первым.

21

– Я ничего не вижу, – говорит Дилан двадцать минут спустя. – То есть я вижу проволоку и место, где мы упали. И крылья самолета, вернее, обломки крыльев. Я даже дверь нашел, которую оторвало. Но чего я не вижу, так это…

– Ханса. И фюзеляжа самолета, – перебиваю я его.

– Опять мысли мои читаешь? – прищуривается Дилан.

Я сердито на него зыркнула:

– Ты за дуру меня, что ли, держишь? Я что, сама посмотреть не могу? Или собственными мозгами пошевелить?

– Ну что ты взъелась? Конечно, можешь. Уж и поддеть тебя нельзя.

Теперь-то я уж точно чувствую себя полной дурой. Повела плечами, чтобы чуток расслабиться.

– Ну и куда, ты думаешь, он свалился? – Как известно, я всегда изысканно перевожу тему разговора. Что я сейчас лишний раз и продемонстрировала.

– Когда я выпрыгнул, самолет дымился и вошел в штопор. Здесь где-то должен быть – куда ему деться?

– Смотри, там наверху те самые дирижабли, а внизу от них – точно тень от облака. Давай там проверим.

Дилан с моим предложением вполне согласен, и мы по большой плавной дуге уходим вверх.

– А покажи мне, как лететь боком, – просит Дилан. – У тебя это здорово получается.

– Мы этому от ястребов научились. Тут ничего особенно трудного нет. Смотри. Поворачиваешься на бок, чтоб крыло вертикально вниз смотрело. Только крыльями взмахивать не прекращай. Видишь? Как это ни странно, ты продолжаешь двигаться вперед.

Дилан попробовал маневр. Первые пару раз он неуклюже переваливается с боку на бок, но, когда мы подлетели к паутине смерти, он уже был настоящим профи, легко и уверенно маневрируя боком сквозь проволочную сетку. Он, надо признать, учится с совершенно потрясающей скоростью.

– Ни хрена себе! Проволока-то четырехугольная. Как кинжал! – замечает он, проскользнув между смертоносными нитями.

– Ты что, эти грани видишь? – удивляюсь я.

– Вижу. Я и далеко вижу, и вблизи, и даже насквозь.

Он с ухмылкой обернулся ко мне, а я думаю, что же он такое «насквозь» может видеть?

– Ты, видать, моя усовершенствованная модель. У меня орлиное зрение. Но до тебя мне далеко. Я там внизу школу вижу. Но никаких граней проволоки мне не рассмотреть.

Дилан смущенно улыбается в ответ:

– У каждого свои сильные и слабые стороны.

Как же меня все-таки его скромность раздражает. Лично я до сих пор никаких слабых сторон у него не обнаружила. Но об этом я пока умолчу.

– Короче, кроме школы, там внизу ничего. Но про школу мы и так знали. Давай лучше расширим ареал поиска.

– Давай, – соглашается Дилан, и через десять секунд мы уже парим высоко в открытом голубом небе. Глубоко вдыхаю прохладный воздух и радуюсь ласкающему лицо солнцу. Несколько минут молчание нарушает только редкое хлопанье крыльев редкой залетевшей на такую высоту птицы. Но и расширив ареал поиска, Ханса мы отыскать не смогли.

Наконец я признаю неудачу:

– Может, все-таки школу проверим?

Хотя мы не сговаривались, предложение поступает дуэтом.

Опять…

22

– Я думала, этот конец света никаких отлагательств не терпит. Что за девчонку-то мы теперь дожидаемся? – спрашивает Звезда, засунув в рот очередную сардельку. Это уже третья порция, доставленная ей в номер. Кейт с отвращением взирает на ее пиршество.

– И чего мы телок-то одних подобрали? – Рэчет поднял глаза на Клыка. – Хотя лично я не жалуюсь. – Он снял солнечные очки и уставился на Кейт.

– Чтобы я больше ни о каких «телках» не слышала! – Она сердито топает ногой.

Рэчет усмехается и игриво подмигивает:

– Ладно, не гоношись. – И снова, повернувшись к Клыку, повторяет:

– Чего у нас киски-то одни в команде?

– С той девчонкой мы давно знакомы, – откликается Клык из-за компьютера ровным голосом. – Там потом еще один чувак подгребет. Он последний. Они оба уже совсем скоро должны появиться. Ты, Рэчет, пока отдыхай, расслабься.

Не проходит и пяти минут, как его снова отрывает от экрана рассерженный вопль Звезды. Она грозно нависла над распластавшимся поперек двуспальной кровати Рэчетом:

– Ты с какой стати мой канал переключил? Я фильм смотрю!

– Здесь игра классная. А фильмец свой можешь в соседнем номере посмотреть.

– Там телик сломан, – рявкнула Звезда. – И вообще, что ты там в своих солнечных очках-то видишь? Да еще наушники нацепил. Отдай немедленно пульт!

Рэчет со скучающим видом убавил громкость.

– Ты, панк доморощенный. – Звезда надвинулась на него разъяренной физиономией. – Думаешь, раз ты мужик, да на пару инчей меня выше, да на сорок пудов тяжелее, так мне с тобой не справиться? Ой, забыла! Ты у нас еще и бандитскую выучку прошел. Так вот знай, плевать мне на твою бандитскую выучку. У меня у самой десять лет католической школы за плечами. И я тебе ноги укорочу – глазом не моргну. Усек?

Она вырвала у него пульт и в тысячную долю секунды одолела половину гостиничного коридора.

– Сколько папочка за твое воспитание выложил? – орет ей Рэчет вдогонку.

Дальше все понеслось со скоростью света. Клык даже спросить, что происходит, не успел, как Звезда снова ворвалась в номер, готовая кинуться на Рэчета. Но из-за его обостренной чувствительности застать его врасплох ей не удалось. Он ее уже поджидал. Однако сцепиться они не успели: секунда – и Кейт одной рукой схватила Звезду, а другой кинула Рэчета на пол и коленом намертво пригвоздила его к полу.

– Я же сказала, не терплю насилия, – тихо и спокойно проговорила она. – Так что вы уж, приятели, охолоньте маленько.

Рэчет опять осклабился:

– Кейт – это грейт, [2]2
  От англ.«great» – великая.


[Закрыть]классная девчонка. Я от нее без ума.

– Эй, чуваки! – Клык повышает голос. – Кейт права. Умерьте свой пыл. Мы здесь с вами не для того собрались, чтобы силами меряться и крутизну свою демонстрировать. Мы все разные. Пора понять, я потому вас и выбрал из всех, кто в блоге в команду просился. Кто одолеет Рэчета, не осилит Звезду. И наоборот.

Звезда ухмыльнулась, а Клык откашлялся. Он терпеть не может лишних разговоров. А оказывается, без Максовых речей командиру не обойтись. Он вообще в последнее время про Макс многое понимать начал.

– Это значит, нам вместе труднее работать. Но придется вам друг к другу приспособиться. И ко всем членам команды относиться с уважением. А коли вы этого сделать не можете или не хотите – милости прошу, на выход. Не обижайтесь, но здесь такие не ко двору.

Ребята опешили. Клык это нутром чует. Он переводит глаза с одного лица на другое. Никто не шевельнулся.

– Значит, братство Клыка? – подает Рэчет голос с пола. – Я за, браток!

Девчонки тоже согласно кивают.

– Вот и порядок! – умиротворенно подытоживает Клык.

– Какой еще порядок? – послышался за его спиной голос Макс.

И сердце у Клыка чуть не остановилось.

23

Резко обернувшись, Клык увидел в дверях ЕЕ. На губах играет хорошо знакомая сардоническая усмешка.

– Порядок… С некоторыми деталями, необходимыми для совместной работы. – Он с трудом ворочает языком. В груди защемило. Сердце остановилось. Но он взял себя в руки.

– Ты откуда прилетела?

Макс сощурилась и махнула рукой на небо. Повела плечами, видно, поправляя крылья под большой, размера на три великоватой ветровкой.

– Мы ведь здесь договаривались встретиться? – Она оценивающе обвела глазами новую «стаю» Клыка.

– Здесь. – Клык перевел дыхание. Господи, спаси и сохрани! У нее даже запах знакомый. – Сколько лет – сколько зим.

– И сколько же? – Макс наклонила голову набок и смерила его взглядом. – Мне лично кажется, будто вчера расстались.

Клык вздохнул. Может, он просчитался? Недооценил, как он на нее среагирует? Да… Похоже, здорово недооценил…

Макс перекинула за плечи каштановые кудри. Клыку бросились в глаза красные мелированные пряди. Если бы не они, Макс была бы точно такой же.

Такой же, как Макс, с которой он всего неделю назад расстался в Колорадо. Интересно, что она сейчас делает? И что бы она сказала про его союз с… этой? С ее вторым «я»? С ее клоном, Макс-2?

– Привет, я Кейт. – Кейт протягивает руку.

Макс взглянула на нее. Медленно взяла руку и пожала. Ее губы снова тронула кривая усмешка. Губы Макс, губы, столько раз целованные Клыком. В висках у него застучало. Надо проветриться. Надо снова взять ситуацию под контроль. Самое неприятное – эта Макс прекрасно знает, что он думает. Мысли его читает. И, кажись, над ним потешается.

– А это Звезда. – Кейт показывает на подругу. – А там – Рэчет.

Рэчет поцокал языком и поднялся с пола, однако рук из карманов куртки не вынул.

– Грива у тебя – что надо. Ты ее в крови, что ль, искупала? Если в крови – круто.

Макс оставляет его комментарии без внимания.

– А тебя как зовут? – вежливо интересуется Звезда. Но за проведенные с ней двадцать четыре часа Клык уже научился под ее вежливостью распознавать нотки угрозы.

– Ее зовут… – начал было Клык, но Макс-2 его перебила:

– Меня зовут Майя.

Она сунула руки в карманы и уселась на кровать. Клык вытаращил на нее глаза. Значит, она имя сменила? И правильно сделала.

– Ты что, кореш? – Рэчет ткнул его локтем вбок. – Что-то ты, брат, позеленел маленько.

Клык кивнул, избегая взгляда Майи.

– Порядок. Просто мы давно друг друга знаем.

Рэчет глазеет на кончики ее крыльев, вылезающих из-под ветровки.

– Можешь не объяснять. – Он присвистнул. – Просек. Вы, видно, прежде в «Лебедином Озере» танец любви вытанцовывали. А теперь озерцо-то ваше подмерзло. Я и сам, – он глянул на Кейт, – от чудо-женщин голову теряю.

Краска бросилась Кейт в лицо, а Звезда с презрением фыркнула:

– Не придавить ли его еще разок коленкой, да посильнее?

Майя рассмеялась:

– Хорошенькую ты собрал себе компашку.

Клык выдавил из себя улыбку и кивнул. Его затея обернулась ошибкой. Огромной ошибкой.

Книга вторая
Мир, любовь и разрушение человечества. Это совсем не смешно

24

– Ты каких-нибудь охранников видишь? – спрашиваю я Дилана. Я все еще не оправилась от очередного совпадения наших мыслей. Но ему об этом знать лишнее…

– Нет пока. Но не может же быть, чтоб охраны совсем не было. Они наверняка где-то там. У нас какие планы? Сразу на крышу сесть или сначала в пустыне приземлиться, а потом по земле в Школу проникнуть?

– Давай сразу на крышу.

Он кивает, и я в очередной раз раздражаюсь из-за его покладистости.

Но кто же нам позволит свалиться с небес на крышу засекреченного учреждения? Не случалось еще со мной такого, чтобы мне что-нибудь на блюдечке с голубой каемочкой преподносили. И нечего было губу раскатывать.

Мы всего-то до трехсот футов опуститься успели, как люк на крыше открылся и наружу выскочил отряд ниндзя. Как и положено, все в черном, и лица капюшонами закрыты. Все как один вскинули на плечо винтовки и прицелились.

– Уклоняемся, но не отступаем, – успела крикнуть я Дилану, взвиваясь в небо. Но его и предупреждать не надо – он уже один в один повторяет все мои зигзаги.

Пуля просвистела над ухом. Видно, винтовки у них дальнобойные.

– Макс, опасность! – Дилан дернул меня за руку, круто отбросив влево. Спасибо ему – спас мою голову от следующей пули. Что не мешает мне ощетиниться. Он робко отпускает мою руку и бормочет извиняющимся голосом:

– Я просто видел, как один в тебя целился.

С этой высоты охранники на крыше похожи на едва различимые черточки. Еще сотня футов вверх – и для меня они и вовсе станут неразличимы.

– Чертовы белохалатники! – заорала я, хотя те, кто на крыше, все в черном. – Думаете, вы можете жизнь создавать, так вам ее и разрушать дозволено?!

Дилан, прищурившись, смотрит вниз:

– Подожди-ка. Это не белохалатники. Это даже не взрослые. Похоже, это дети…

– Да прекрати, – запротестовала я. – Они, может, просто коротышки какие-то…

– Да нет же. Я их вижу! – Дилан заводится все больше и больше. – Я их под масками вижу. Это дети, Макс. Я абсолютно уверен. Но хуже того… Они безглазые.

– Чего? – выдохнула я.

Мы поднялись на такую высоту, где нас уже никакой винтовкой не достать. Земля отсюда похожа на лоскутное одеяло, сшитое выжившей из ума старухой.

Дилан посерел от страха:

– Я тебе говорю, у них глаз нет.

– Класс! Слепым кутятам оружие вручили. – Надеюсь, он успокоится от моего шутливого тона. – Я даже Игги к огнестрельному оружию не подпускаю. За редким исключением…

Оглядываюсь на Дилана, но на лице у него нет ни тени улыбки.

– Но они все равно прицельно стреляли. Они все равно откуда-то знали, где мы. Только не пойму как!

– Значит, у них какая-то альтернативная сенсорная система. Интересно, у них специально глаз нет, или это очередной неудачный эксперимент? Типа того, что они с Игги проделали. – И я объясняю Дилану, что Игги ослеп в результате неудачной операции по усовершенствованию его ночного видения.

– Что? Правда, что ли?

– Что, я тебе врать буду? Мог бы и сам уже расчухать. – Мне не сдержать горечи. – Мы для этих психованных ученых не люди. Мы – опытные образцы. И те дети безглазые – тоже.

– И никогда ничем другим нам не стать. Правильно? – Дилан горестно покачал головой. – Подопытные кролики. Лабораторные крысы. Белохалатники на нас свои теории проверяют. Пока следующим улучшенным поколением не заменят. Что они уже и сделали.

Он выглядит таким подавленным, на лице его написано столько отчаяния, что, не отдавая себе отчета в том, что делаю, я беру его за руку. Ладонь у него мягкая и нежная. И пальцы пока в драках не изуродованы.

И потом я произношу нечто такое, чего от меня с трудом дождешься. Нечто такое, что я говорю даже реже, чем «я тебя люблю»:

– Прости меня.

25

Дилан слегка сжал мне руку и чуть заметно улыбнулся. Ни с того ни с сего я представила, как целую его нежные, красиво очерченные губы. И тут же перед глазами встает лицо Клыка. На меня нападает дикий кашель, и я мгновенно выпускаю руку Дилана, точно в пальцы мне попала лягушка.

– Что с тобой? – озабоченно спрашивает он, но потом ему хватает ума поменять тему.

– Уже поздно, давай пока заночуем в пустыне, – предлагает он, – понаблюдаем за Школой издали. А завтра с утра, может, придумаем, как в нее пробраться.

– Мммм, – мычу я. Я и сама бы, скорее всего, такой же план придумала. Но сейчас меня заклинило на словах «заночуем в пустыне». Вдвоем. Один на один. В висках от волнения застучало.

Примерно в миле от Школы GEN77 пустыню разрывают каньоны полосатого красного, розового и кремового камня. К одному из них, к тому, что поглубже, мы и полетели. И совсем недалеко от края нашли отличную пещеру с отличным обзором Школы. И вот мы с Диланом остались вдвоем. Он и я.

Пусть только полезет ко мне. Останется без зубов.

Не забывай: вы созданы друг для друга, – внезапно загудел у меня в голове Голос. Я застонала так громко, что Дилан даже испугался.

– Ничего-ничего. Все в порядке, – успокоила я его.

– Ну раз ничего, значит, ничего, – вопросительно тянет он, и мне снова хочется ему хорошенько накостылять.

– Проголодалась? – Он достает из кармана пару протеиновых брикетов. Выбираю шоколадный. Вкус у него, как у опилок с шоколадной крошкой. Но и на том спасибо. Мой вклад в нашу трапезу – бутылка теплой воды. Мы распиваем ее в полном молчании.

– Надеюсь, наши о нас с тобой не беспокоятся. – Я пробую завести пустой разговор ни о чем, но мой голос в ночной тишине звучит странно громко.

– Они же прекрасно знают, что ты о себе позаботишься, – говорит Дилан. В этом с ним не поспоришь.

Мы долго лежим на животе на краю обрыва и наблюдаем за Школой. Молчать с Клыком уютно. А с Диланом – ужасно неловко. Немного погодя Дилан переворачивается на спину, трогает меня за плечо и показывает в черное звездное небо:

– Смотри! Вон Большая Медведица. А вон Пегас, крылатый конь. Что-то вроде нас.

Я слежу за его пальцем, прочерчивающим контуры созвездий. Звезды на небе яркие. Их без счета. Как будто кто-то по черному бархату рассыпал пригоршни брильянтов.

– А вон там, Макс, ты. Королева Кассиопея.

– Тоже мне, королеву нашел! Прекрати сейчас же! – Я хлопнула его по плечу. Он в притворном испуге закрывает голову руками и смеется. А я чувствую, как у меня горят щеки.

– Ты когда про созвездия-то выучил? – спрашиваю я уже на полном серьезе.

Дилан пожимает плечами:

– Да в Колорадо. Пока ты… тебя не было. – Он поперхнулся и закашлялся.

Он имеет в виду, когда я с Клыком была…

– Ребята на звезды смотрели. Сказали, Джеб раньше, давно еще, вам всем про созвездия рассказывал. Ты, наверное, и сама это помнишь.

Теперь моя очередь плечами пожимать. Я давно постаралась стереть из памяти все, что связано с Джебом. Точнее, все хорошие детские воспоминания.

– Ну, в общем, мне интересно стало. И времени там было – вагон. Вот я и прочитал потом про созвездия. Мне вообще многое интересно. И запоминаю я все легко. Так что оно вроде все само в голову западает.

Он говорит, а я думаю про нашу домашнюю школу Макс и про то, как все меня шпыняли за то, что мне хотелось, чтобы они чему-то сами учились. Думать-то думаю, а сама все время со школьного здания глаз не свожу.

– А ты меня сможешь чему-нибудь научить? – С чего это вдруг голос у меня стал таким тоненьким. Фу, господи, пошлость какая!

Но Дилан не засмеялся.

– Конечно смогу, Макс. Только попроси. В любое время. – Он говорит, и я чувствую, что его голубые глаза видят меня насквозь.

– Спасибо, – шепчу я и снова концентрирую внимание на Школе.

Во всех окнах горит свет. Но никаких машин или грузовиков к ней не подъезжало. И, похоже, никто не входил и не выходил оттуда. Стараюсь не замечать ни тепла тела Дилана, ни того, что время от времени он задевает меня носком своей кроссовки.

– Мне больше повезло, чем тебе, – неожиданно изрекает Дилан.

– С чего это ты взял? – Я пытаюсь рассмотреть его лицо, но в темноте видно только смутное светлое пятно.

– Я знаю, что ты разрываешься между мной и Клыком. – Меня передергивает. – С этим все понятно. Клык улетел, и все меня к тебе толкают. И я сам все время напрашиваюсь.

Щеки у меня пылают. Чего он пристает. Я только и делаю, что избегаю как раз этих, «по душам», разговоров. Может, если рассказать ему, как крысу пустыни освежевать, он заткнется или сменит свою романтическую пластинку?

– А для меня – ты единственная, – продолжает он, глядя в темноту. – Мне никаких решений принимать не надо и думать ни о чем не надо. Мне нужна только ты, и никто другой. У меня все просто.

Кажется, в моем вдруг пересохшем горле застрял огромный кирпич.

– Ты меня совсем не знаешь, а с Клыком у вас все общее. Общие слова, общие воспоминания, общее прошлое. Общий взгляд на мир. А мы с тобой – взрывная смесь какая-то.

Мне глаз на него не поднять. Кажется, взгляни я на него – и все барьеры, которые я между нами понастроила, сразу рухнут. У меня никаких сомнений нет, я люблю Клыка. Но Дилан попал в самую точку: мы с ним – взрывная смесь. Я схожу с ума по Клыку из упрямства, назло всем, кто навязывает мне Дилана. По Дилану я тоже схожу с ума. Но здесь мной движет настоящая, добела раскаленная ярость.

Кто я? Девчонка, всю жизнь обуздывающая свои эмоции. У меня это до сих пор даже всегда получалось. Но это совершенно не значит, что у меня этих эмоций нет. И почему-то с Диланом обуздать их не получается. Он все время меня провоцирует. В его присутствии меня до костей пробирает. И теперь мне кажется, что моя защитная броня дала опасную трещину. Ему даже усилий никаких прикладывать больше не надо – она вот-вот вконец лопнет, и все мои чувства хлынут потоком.

Такие вот мне в голову лезут страшные мысли.

Я спрятала лицо в ладонях и закрыла глаза, не в силах произнести ни слова. День сегодня был длинный и трудный. Чувствую его прикосновение к своим волосам и замираю. Немного помедлив, его пальцы тихонько двинулись вниз, словно он хочет прочертить линию моего позвоночника. Я молчу, и он подвигается ко мне вплотную и тихо обнимает меня за плечи.

Он тоже молчит, и постепенно напряжение мое спадает, а тело расслабляется от его тепла. И тут я замечаю, как хорошо подходят друг к другу наши тела. Точно кусочки пазла.

Как будто нас создали друг для друга.

Я засыпаю в теплом и мягком коконе его объятий и сплю сладко, как не спала уже много-много лет.

Пока кто-то не пинает меня с криком: «Попалась!»