Текст книги "Спасти Ангела"

Автор книги: Джеймс Паттерсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 14 страниц)

65

Хорошо бы Клыка с нами не было. Мне хочется сказать ему: «Твоя команда – этажом ниже. Тебе – туда». Но у нас общий враг – ГКС. А значит, надо действовать сообща. Поэтому, скрипнув зубами, я сдержалась, а он собрал своих, и все вместе мы забились в наш с Ангелом и Надж номер.

– Но ей всего семь, – слышу я шепот Звезды. – Какого плана можно ждать от такого младенца?

Вдаваться с ней в объяснения я не потрудилась.

– Значит так, – начинает Ангел, расхаживая из угла в угол. – Мы все видели, что большинство членов ГКС – дети и подростки. Скорее подростки. Но я в целом по возрасту подхожу.

– Ты хочешь вступить в члены? – удивляется Надж. – Как?

– Пусть они меня завербуют. – Ангел облокотилась на одну из кроватей. – От маленькой, невинного вида девчонки они никакого подвоха ожидать не будут. Подростки всегда подозрительнее. Короче, я вступлю в члены, и изнутри мне станет понятно гораздо больше.

– Но… – Холден огляделся вокруг. – Может все-таки это лучше сделать кому-то постарше? Это, наверное, опасно.

Я тактично умолчала, что сам-то он выглядит лет на десять, не больше.

– Подумаешь, опасно. Эка невидаль, – отмахнулась Ангел, и клыковцы удивленно переглянулись.

Сижу, молчу, в споры не вступаю. Что, согласитесь, только подтверждает: человек может повзрослеть и измениться. Но, по правде говоря, внутри у меня все перевернулось. Для меня по-прежнему главное – уберечь стаю, никем не рисковать, предотвратить все сомнительные операции. Такие, например, как та, что предлагает сейчас Ангел. Мне очень хочется ее остановить. Очень.

Но делать этого я не буду.

Если б я была такой, какой я была раньше, если бы Ангел была такой, какой она была раньше, я бы наверняка ее остановила. И у меня были бы для этого весьма серьезные основания. Но… Я изменилась. И Ангел тоже. Теперь мне кажется, что надо дать ей поступать так, как она считает нужным. И я верю, что она под меня не подкапывается. Последнее время между нами все как в добрые старые времена. Никаких ударов в спину или внезапных подножек. И полное взаимопонимание. И, может, она хочет лишний раз мне это доказать. А я, может, хочу тому лишнее подтверждение получить.

Я медленно киваю, с трудом подбирая слова.

– По-моему, это ты хорошо придумала. – Народ вздрогнул. Такого от меня никто не ожидал. – ГКС особенно интересуют ребята с неокрепшим сознанием. И твой возраст легко их обманет. А ты, понятное дело, много чего от них выведать сможешь. А с опасностью ты, конечно, справишься. Трудно будет, но справишься.

Ангел смотрит на меня сияющими глазами, и у меня теплеет на душе.

– Подождите-подождите, – подает голос Рэчет. – Она совсем малявка. А те психи из ГКС ни перед чем не остановятся. Нельзя ей туда соваться.

– Я согласна, – говорит Кейт.

– Да вы просто меня не знаете, – отбивается Ангел. – Я очень даже крепкий орешек.

– Все равно, – настаивает Кейт.

– А по-моему, Ангел права, – вступает Майя, хотя ее мнения никто не спрашивал. Совершенно никто. – У тебя, Ангел, все получится.

Ангел вопросительно глядит на Клыка. Ей не требуется ни его согласие, ни его одобрение. Но они оба знают, его мнение ей важно.

– Верно. – Он провел рукой по непривычно коротко остриженным волосам. – Очень неплохой план. Будь только поосторожнее. О'кей?

– Ладно, – просияла Ангел. Сначала взглянув на него, потом – на меня.

– Не знаю, – продолжает протестовать Холден, – не уверен.

– Послушай, Холден, – говорю я. – У тебя есть исключительные способности. Как и у меня, как и у всех в этой комнате. Эта девчонка, – я показываю на Ангела, – летает, дышит под водой, читает чужие мысли, может подчинять людей своей воле и сражается, как Чак Норрис. [14]14
  Чак Норрис – американский киноактер и мастер боевых единоборств, получивший известность исполнением главных ролей в фильмах-боевиках.


[Закрыть]Она со всем справится.

Не знаю, убедила я его или нет, но Холден замолкает.

И странное дело: убеждая его, я убедила саму себя, и у меня отлегло от сердца.

Теперь, если только она не предаст нас всех, дело пойдет как по маслу.

66

– Тебе сколько лет? – спрашивает Ангела подросток лет пятнадцати с темными коротко стриженными волосами, меряя ее глазами с головы до ног.

– Семь. – Ангел застенчиво переминается с ноги на ногу, но смотрит на него прямо и открыто, полными надежды глазами.

– Мы ее в парке у фонтана видели, – подсказывает стоящая рядом с парнем девчонка.

– Как тебя зовут? Где твои родители? – недоверчиво спрашивает он.

– Анжелика, – отвечает Ангел, потупившись. – Родители в Америке, а я здесь на экскурсии, со школой. – Не меняя выражения лица, Ангел сосредоточилась, настроила свое сознание на их мысли и внимательно прислушалась к происходящему в головах у парочки из ГКС.

Если бы она не владела собой так хорошо, то наверняка содрогнулась бы от того, как замусорены их мозги: обрывочные жестокие мысли вперемешку с жуткими картинками языков пламени, взметающихся в воздух, рек крови, затопивших улицы. Но главное – страх, стремление сбиться в стадо, глубоко зарытые истинные чувства. Усилием воли Ангел отключилась от их сознания. Сердце у нее колотится как сумасшедшее, но она старается дышать ровно и безмятежно.

Они встретились в бедном квартале Парижа. Никаких красот здесь нет и в помине – просто темный тупик в узком глухом переулке. Эти двое преградили ей путь к отступлению, а над головой она с беспокойством увидела наглухо закрывшие небо строительные леса. В нее закрадывается нехорошее чувство: засада!

– Значит, ты говоришь, что хочешь спасти мир. Правильно мы тебя, Анжелика, поняли? – спрашивает девица ласковым голосом, но буравит Ангела недружелюбным взглядом. Глаза у нее почти такие же бесцветные, как у Игги. Но пристальный взгляд гипнотизирует. Ангел кивает и смотрит в сторону. Девица жестко берет ее за подбородок и заставляет смотреть ей прямо в глаза. Ангелу становится страшно. В школе у Эллы она уже влезала в черепушки членов секты и совсем не ожидала, что ей будет так трудно. Видно, ГКС не только растет, но и крепнет.

– Ага! Так вот ты, оказывается, где!

Ангел оборачивается и видит Газзи. Он идет по переулку, со смаком облизывая мороженое. Ангел спешно посылает ему две мысли:

– Меня зовут Анжелика. Мы здесь со школой на экскурсии.

Газ моргнул и еще раз лизнул трубочку:

– Я тебя потерял.

«Что ты здесь делаешь? – мысленно орет на него Ангел. – Я о себе и сама могу позаботиться!»

Газзи пожал плечами:

– Не понимаешь, что ли, Анжелика. Я волнуюсь.

– А это еще кто? – холодно интересуется парень, и Ангел перехватывает очередную порцию его агрессивных мыслей.

– Это мой брат, Андрю, – отвечает Ангел.

«Газзи, только не смотри им в глаза. И срочно ставь блокиратор на их слова». – Она видит, как на лице у Газзи мелькает испуг, и ей становится не по себе.

– Кто-нибудь знает, что вы здесь? – притворно спокойно спрашивает девица.

– Не-а, не знает, – опустив глаза, трясет головой Газ. – Они все в какой-то музей пошли.

Парень кивнул своей напарнице. Они схватили Ангела и Газзи за руки и потащили в глубь переулка, мимо перевернутых мусорных бачков – только крысы шмыгнули у них из-под ног.

Девица отодвигает прилепленный к стене черный блокнот и нажимает на скрытую им кнопку. В тишине переулка грохот замков похож на пушечную канонаду. Ангел из последних сил старается сохранить спокойствие. Она не помнит, когда в последний раз ей было так страшно. Ее противница напрягается и тянет на себя тяжелую, обитую ржавым железом дверь.

– Входите, – приказывает девица.

Ангела переполняет непонятная ей самой смесь страха, волнения и энергии. Ей вдруг приходит в голову, что она никогда отсюда не выйдет. Да еще и Газзи в это дело впутался. На пороге она уперлась.

Но темноволосый парень уже подталкивает их обоих в спины:

– Сказано вам, идите!

Они оказываются в узком сыром коридоре, освещенном резким светом флюоресцентных лампочек. Едва за ними захлопнулась дверь, на Ангела с лаем набрасываются сразу несколько здоровенных ощерившихся доберманов. Она мысленно убеждает псов, что они не враги, и злобные зверюги тут же утихомириваются.

Ангел поднимает голову и видит стоящих перед ней все тех же подростков из переулка и взрослого дядьку.

– Кто твои новые друзья, Тони? – спрашивает дядька девицу, и Ангел чувствует его подозрительность.

– Анжелика и ее брат Андрю. Они хотят вступить в члены.

– Тони, не сейчас. Все уже решено! – разорался дядька. – Нам больше новенькие не нужны.

– Мы не хотим назад, – взмолилась Ангел. – Разрешите нам остаться с вами.

– И зачем нам это надо? – оскалился дядька.

– Мы не можем с ними больше жить. С нормальными людьми. Сил уже никаких больше нет.

И Ангел медленно расправляет крылья.

67

– Так вы что, из тех? Крылатые дети? – Мужик явно подобрел. Но Ангел нутром чует, что он притворяется. – Наслышаны о вас, наслышаны. Отведите их наверх к Марку, – приказывает дядька Тони, совершенно игнорируя Газзи. Ангел сладко ему улыбается, и они с Газманом следуют за Тони по узкому коридору.

Здание, в котором они оказались, – типичный старый парижский жилой дом. Они пробираются по узким извилистым коридорам. Низкие дверные проемы перегорожены стальными решетками. Что-что, а защищено оно отлично.

Тони вытаскивает связку массивных ключей и одну за другой отпирает череду дверей в бесконечном лабиринте. Все эти ключи и запоры слишком похожи на клетки их детства, и Ангел чувствует, как Газзи, идущего у нее за спиной, захлестывает волна паники. Надо как-то его успокоить.

Вместе с Тони они идут вперед, и Ангел слышит доносящееся из-за запертых дверей пение:

 
Единый Свет льет на нас счастья лучи,
Единый Свет дарит к свободе ключи…
 

Наконец они выходят в большое помещение, похожее на заброшенную фабрику. Несколько свисающих с потолка лампочек слабо освещают огромное пустое пространство.

Около копировального автомата собралась группа ребят разного возраста. Одни вынимают вылетающие из ксерокса листы. Другие устроились на полу, перегибая их пополам. Третьи складывают стопками готовые листовки. Лица у всех серые, и вид изможденный, но глаза сияют. Только один парнишка чуть в стороне все бьется и бьется головой о кирпичную стену, и со лба уже падают жирные алые капли крови.

– Чт-т-то с ним т-т-такое? – Газзи вдруг стал заикаться.

– Не обращай внимания, – улыбается Тони. – Ему просто надо научиться доверять Единому Свету.

Ангел пытается прислушаться к бессвязным паническим мыслям, подключиться к фанатическому сознанию. Но, кроме «стремись к совершенству, стремись к совершенству, стремись к совершенству», она ничего не слышит.

Как же ей все-таки не по себе.

Тони останавливается возле черной двери, около которой стоит похожий на охранника мальчишка постарше. Он кивает, и она стучит.

– Входите, – гудит бас из-за двери.

Тони открывает дверь, и на Ангела обрушивается шквал злобы, жадности и жажды власти. И притворного добродушия. Подавив дрожь в коленках, взяв Газзи за руку и собрав волю в кулак, она переступает порог. «Не забудь про невинный взгляд, не забудь про невинный взгляд», – твердит она себе, но в горле у нее пересохло, а от затхлого пыльного воздуха не вздохнуть.

Мимо высоких стопок пожелтевших газет Тони вытолкнула ее вперед в тускло освещенное пространство в глубине комнаты. В центре его, заложив руки за спину, стоит человек и внимательно изучает прикнопленные к стене газетные вырезки и карту мира, на которой черным фломастером жирно обведены несколько городов. Он только что бросил смятую газету в пышущую жаром открытую печную дверцу.

– Тони! – Человек повернулся, злобно сощурившись. – Ты прекрасно знаешь, необходимая нам квота уже достигнута. Ты понимаешь, что действуешь вопреки моим приказаниям?

– Что ты, Марк! Как можно! – быстро затараторила она. – Это Роб послал меня к тебе с этими двумя. Я никогда ни за что вопреки приказаниям не поступаю. Клянусь!

Человек поворачивается и в упор смотрит на Ангела. Он кажется очень-очень старым, хотя лицо у него гладкое и совсем без морщин. Но в этом лице нет и следа той улыбчивой пустоты, которая так знакома Ангелу по лицам других концесветников. Ангел чувствует исходящее от него зло такой силы, что ее чуть не сбивает с ног.

– Конечно, конечно, Тони, – говорит человек, лыбясь, как чеширский кот. – Ты же веришь в Единый Свет. Ты хочешь быть частью общего дела. Ты не хочешь создавать никаких проблем. Не правда ли, Тони?

– Да, Марк, ты прав, Марк, – поспешно отвечает Тони. Ангел чувствует ее ужас и видит, как у нее в голове зажигается зловещий красный огонь. – Я верю в Единый Свет! Я верю в Единый Свет.

– Вот и молодец.

Тони чуть не разрыдалась от облегчения. Она повернулась к Ангелу и Газзи и пихнула их ближе к Марку:

– Покажите ему.

– Газ, стой у меня за спиной, не двигайся, – просит Ангел Газзи и, собрав всю свою храбрость, делает шаг вперед и раскрывает крылья.

– О-о-о! Прекрасно, – мурлычет Марк. – Прекрасно! Твои крылья придадут силы нашим отрядам.

«Что бы это могло значить?» – думает Ангел, глядя, как он вытаскивает из печки раскаленную добела кочергу.

– А теперь посмотрим, можно ли тебе доверять? – говорит Марк и надвигается на нее.

68

Плакаты Группы Конца Света возвещают, что День-А близок и что после конца света наступит новое правление.

Почему это всяким психам мало захватить один город? Почему им вечно весь мир подавай? Ну пусть бы собрали себе команду человек в двадцать и ими правили. Нет, им весь мир нужен. И богатства их им мало – они всех на свете сокровищ жаждут. И свои генетические эксперименты они хотят ставить не над жалкой горсткой, а раскидывают свои сети и в воде, и в воздухе. Подай им всех и каждого.

Как же я от этого устала!

Но если то, что они сулят, правда, ничего хуже этого мы еще не встречали. А значит, рисковать нельзя.

И больше всего меня беспокоит, что, с тех пор как Ангел и Газзи ушли вчера к концесветникам, от них ни слуху ни духу.

Только бы они были целы. Воображаю себе всякие ужасы. Но, с другой стороны, если бы с ними что-то случилось, я бы наверняка почувствовала. Только тем себя и утешаю.

– Когда там все начинается? – спрашивает Дилан.

– Ты же видел, там на плакате все написано. – Я психую и срываюсь.

Мельком глянув на него, по глазам вижу, он понимает и не обижается. А еще вдруг вспоминаю, как мы целовались над городом на Триумфальной Арке. Как он держал меня, как согревал. Вот бы и сейчас так же… Опять я готова рассиропиться. Я разозлилась на себя и сердито отвернулась.

– Надо туда пораньше прийти, – ерзает Надж на стуле.

Сколько бы опасностей мы ни преодолели, в каких бы передрягах и катастрофах ни побывали, сейчас нам всем почему-то особенно не по себе. Мы все на пределе.

– Позавтракаем и сразу пойдем, – соглашаюсь я. – Постарайтесь в какие-то их действия добровольцами вписаться.

На митинге это задача стаи. У команды Клыка – роль другая.

К десяти утра на Площадь Согласия начинают стекаться толпы народа. Площадь огромная – на ней четверть всего населения Парижа уместится. К тому же концесветники каким-то образом получили разрешение перекрыть дорогу вокруг высокого обелиска розового мрамора, два века назад привезенного из Египта.

Каждый фонарь, каждый камень ГКС облепила листовками и плакатами. Крупные буквы обещают, что этот фантастический митинг принесет парижанам правду, свет и начало новой эры счастья и просвещения.

– Тоже мне, «счастье и просвещение»… Как насчет массового уничтожения и геноцида? – шипит Дилан.

Продолжаю внимательно обозревать площадь. Пока никаких зловещих признаков. Но ни Ангела, ни Газзи тоже не видно. Что сулит нам этот День-А? Бомбу? Смертоносные лучи? Падение метеорита? Поди попробуй догадайся. Каждый нерв у меня напряжен, живот скрутило. Тошнит. А может, это все-таки большой блеф? Может, концесветники попросту раздули свое значение?

А вдруг нет?

Вокруг главной сцены ребята ставят железные барьеры. По крайней мере шесть телевизионных каналов разгружают с грузовиков свое оборудование. Что бы ни произошло – сенсационные новости им сегодня обеспечены.

– Почему мы до сих пор ничего ни от Ангела, ни от Газзи не слышали? – спрашиваю я, почти не разжимая губ. – Мне от нее ничего не доходит.

– Только ты не волнуйся. – Дилан кладет руку мне на плечо.

Интересно, привыкну я к нему когда-нибудь? Сейчас и мир спасать, и в чувствах наших разбираться, по-моему, как-то многовато будет.

Наконец у самого барьера мы дождались ответственного представителя ГКС. К нам подходит симпатичная девчонка моего возраста.

– Вам помочь? – Выглядит она стопроцентно нормальной. Но это еще ничего не значит.

– Мы хотим принять в митинге активное участие. Не просто стоять и слушать, – прошу я ее. – Дайте нам, пожалуйста, какие-нибудь поручения. Все это так прекрасно.

– Сегодня и вправду восхитительный день. Это великая честь – служить Единому Свету, – сияет девица. – Только у нас уже все задания распределены, и помощь нам больше не нужна. Так что вы выберите себе местечко получше и ждите, когда начнется митинг. Мы будем транслировать его на все главные города мира. А в конце будет салют.

– Я ужасно люблю салют, – радостно заявляет Надж.

– Обещаю вам, он будет прекрасен! – Глаза у ответственной девицы сияют. – Марк приготовил потрясающее сообщение.

– Вот именно. Понимаешь, – я стараюсь накрутить искреннего энтузиазма, хотя не знаю, что у меня из этого получается, – мы специально из Америки прилетели, чтобы помочь вам. Не стоять же теперь без дела.

Она разводит руками:

– Да мы уже все сделали.

– А может, воздушное шоу устроить? Знаешь какая реклама отличная получится, – придумываю я на ходу. – Все сразу увидят, как здорово быть генетически усовершенствованным.

Дилан делает шаг назад и открывает крылья – все пятнадцать футов отточенной конструкции костей, мускулов, перьев и абсолютной мощи. Девица едва на ногах устояла и сразу согласилась:

– Ништяк! Воздушное шоу – это отличная мысль!

69

Полчаса спустя мы парим и кувыркаемся над Площадью Согласия. Утро солнечное, воздух прозрачный. Если бы мы не пытались остановить преступных фанатиков, ничего лучше придумать было бы невозможно.

Чем ближе к полудню и чем больше народу стекается на площадь, тем страшнее мне становится при мысли о том, что от нас зависит жизнь стольких людей. Если мы не поймем, что задумали концесветники, если их не остановим, все эти люди могут погибнуть.

И вот мы четверо, Дилан, я, Надж и Игги, забавляем публику как можем: выписываем спирали вокруг обелиска, взлетаем стаей голубей, синхронно ныряем с высоты вниз головой и солдатиком. Толпа внизу только охает и ахает и не отрывает от нас глаз. Но тем легче нам заметить с высоты любые подозрительные действия.

Плюс я зорко выглядываю, не видно ли где Ангела с Газзи, и держу под контролем сцену и каждого концесветника. Клык и его команда тоже там – раздают народу Манифест Усовершенствованного Населения, продают футболки и просто снуют туда-сюда, собирая информацию. Только Звезда носится по площади с такой скоростью, что за ней уследить невозможно.

Ведущий выходит на сцену и принимается накачивать публику: объявляет программу, выступающих звезд попсы, обещает фейерверк и все такое прочее.

Ни Газзи, ни Ангела по-прежнему не видать.

Мы с Диланом в слаженной паре выписываем кренделя, держа дистанцию с миллиметровой точностью. Интересно, Клык нас заметил? Лично мне Майя до сих пор поперек горла стоит. Как вижу ее, мне каждый раз как ножом по сердцу.

Вдруг замечаю, что Дилан перемещается и летит в двух футах надо мной, повторяя каждое мое движение.

– Что ты делаешь?

– Мне отсюда тебя лучше видно. Какая ты сильная. Как летишь красиво. И как волосы у тебя на ветру развеваются. И солнце в каждом перышке отражается. Мне просто хорошо быть здесь с тобой. Даже несмотря на то, что нам надо тех психопатов срочно остановить.

Лицо у меня горит. И вечно-то он мое самое уязвимое место достанет. Откуда он всегда знает, что мне больше всего хочется услышать?

– Ты мысли мои, что ли, читаешь?

– Не читаю. Но даже если бы и читал, все равно бы не признался. – Он весело мне подмигивает и легко взлетает еще выше.

До чего же все перепуталось!

«Макс!»

Оглядываюсь вокруг, и вдруг до меня доходит, что никто меня не зовет. Что это в голове у меня звучит голос Ангела.

«Ангел? Ты где? – думаю я. – Что с вами? Что происходит?»

«Макс, опасность! Страшная опасность! – передает она мне. – Такая ужасная, я даже описать не могу. Мы в канализации. Под городом. Никогда ничего подобного я еще не видела. Мне страшно, Макс».

Сердце выпрыгнуло у меня из груди. Сканирую улицы подо мной – весь город – как на ладони.

«Где ты?»

«Под Площадью Согласия», – сообщает Ангел, но мысли ее смутные и запутанные.

И в этот момент в глаза мне бросается маленькая черная точка, совсем рядом с пирамидой, – открытый люк, диаметром фута в полтора.

Ангел там! Я в этом уверена.

Направляю туда голову, складываю крылья на спине и на скорости сто миль в час ныряю в дыру.

«Не бойся, Ангел! Иду на подмогу!»