Текст книги "Дни"

Автор книги: Джеймс Лавгроув

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 29 страниц)

14.35

Хант запрашивает картинки с камер слежения в отделе «Книг». На ряде экранов одна за другой появляются изображения: пустые проходы между стеллажами, большие столы, заваленные книгами, кассы…

Мистер Блум всматривается в экраны. Все вроде бы в порядке, только…

– Кассы! За кассами никого нет. Где они все?

– Там. Смотрите. – Хант тычет в экран, показывающий один из входов в отдел и возле него – сбившихся в кучку нескольких Книжных Червей.

– И вон там. – Еще один вход, а перед ним – еще одна группка Книжных Червей, причем у всех в руках толстые книги в твердых переплетах.

– Зачем они там стоят?

– Хоть убей, не понимаю. Похоже, ждут кого-то.

Хант с мистером Блумом продолжают следить за происходящим. Вот появляется покупатель. Книжные Черви окружают его, они о чем-то переговариваются, покупатель с недоуменным и несколько раздраженным видом разворачивается и уходит.

– Они прогоняют людей, – говорит мистер Блум, проводя рукой по макушке, словно на время забыв, что, кроме вихра надо лбом, волос у него на голове нет. – Какого черта они прогоняют людей?

– Сэр! – Хант показывает на экран, где видна огромная изогнутая стена из книг, окружающая стол мисс Дэллоуэй. – Там что-то происходит.

Из-за книжной стены появилась фигура – длинная и худая: можно не сомневаться, что это мисс Дэллоуэй. Она катит перед собой тележку, на которой находится какой-то серый и приземистый цилиндрический предмет.

– Это еще что? – спрашивает мистер Блум. – Покажите-ка увеличение.

Пальцы Ханта уже приступили к работе. Картинка на экране расширяется, расплывается, снова фокусируется. Осторожно управляя джойстиком, Хант приближает изображение тележки.

– Похоже на какую-то бочку, – высказывает он свое предположение.

– Да, тогда что на ней такое?

– По-моему, часы.

– А от них что тянется – провода?

– Может, веревки.

– Да нет, глядите, как они висят. Точно провода!

Хант смотрит на мистера Блума, мистер Блум – на Ханта, и каждый видит в глазах другого отражение собственного недоумения.

– Не может быть, – произносит Хант застывшим, замороженным голосом. – Этого просто быть не может, черт побери!

– Охрану, – нетерпеливо требует мистер Блум. – Вызовите охрану. Немедленно.

– Но все охранники, какие были в окрестностях, сейчас на месте погрома.

– Тогда вызовите людей с Оранжевого и Зеленого. Ну же! И скажите мистеру Хабблу, чтобы не входил в «Книги».

14.36

–  Мистер Хаббл. – В голосе оператора звучит тревога, волнение. – Послушайте, мистер Хаббл. Она сделала бомбу.

– Кто – она? Кто сделал бомбу?

– Ну эта, как ее. Начальница «Книг». Я не шучу. Мистер Блум говорит, вам лучше туда не входить.

– Вы абсолютно уверены, что это бомба?

– Ну, во всяком случае, эта штука выглядит в точности как бомба.

– А она сейчас где?

– Направляется на восток.

Ну конечно,думает Фрэнк. «Компьютеры».

– Мистер Хаббл? Охранники уже вызваны.

– Они не успеют сюда добежать.

Фрэнк устремляется в проход, ведущий в «Книги».

14.36

– Он не послушался, сэр, – докладывает Хант. – Он все-таки пошел.

– Скажите ему, чтобы возвращался! Скажите, это мой приказ!

– Но, сэр, он ведь прав. Охранникам понадобится не меньше пяти минут, чтобы добраться туда. А если кто-то и способен сейчас остановить ее, то только он.

Мистер Блум понимает, что это так. Он покорно вздыхает и шлепает себя ладонями по бедрам.

– Ну хорошо.

– Сэр, и еще кое-что. Мы должны оповестить братьев о происходящем?

– Да, – говорит мистер Блум. – Да, вы правы, нужно это сделать. Отправьте им срочное сообщение. – Он снова смотрит на экраны и неслышно бормочет сам себе: – Фрэнк, псих ненормальный. Будь осторожен.

14.37

Первая книга пролетает мимо левого уха Фрэнка, трепыхаясь на лету, как перепуганная утка. За ней следует еще одна, и тоже проносится мимо, а вот третья попадает ему прямо под нагрудный карман. Фрэнк слышит звон стекла и догадывается, что это разбился его «сфинкс», принявший на себя удар.

Он запускает руку под пиджак и достает пистолет. Зеленый светодиод еще светится, предохранение еще снято.

– «Тактическая безопасность». Я не хочу, чтобы кто-нибудь пострадал.

Наступает пауза. Потом кто-то кричит:

– Она сказала – никого, значит – никого! – И в Фрэнка со всех сторон летят книги.

Прикрывая лицо, он прячется за барьер. Сквозь град сыплющихся печатных изданий Фрэнк видит, как Книжные Черви ныряют за полки и оттуда мечут свои снаряды в пространство между стеллажами. По нему дают настоящие залпы книгами – романами и мемуарами, сборниками очерков и рассказов, биографиями и автобиографиями, самоучителями и научными трактатами. Страницы шуршат и шелестят. У него от руки отскакивает детский сборник головоломок в переплете на пружинках. Его тело бомбардируют все три части великой трилогии о войнах и магии – быстро, одна за другой, будто три удара тупым топором. Эпическая семейная сага, охватывающая жизнь трех поколений, ударяется ему в ляжку, едва не поразив более уязвимое место. Со свистом рассекая воздух, в него несутся тонкие сборники стихов, их узкие края больно жалят.

–  Мистер Хаббл! Сзади!

Фрэнк быстро оборачивается и видит, что кто-то собирается на него напасть и размахивает томом энциклопедии с буквами L-M на корешке. Он машинально стреляет, даже не целясь. Выстрел выбивает книгу из рук Книжного Червя, она отлетает в сторону, сыпля хлопья обугленной бумаги из проделанной пулей дырки, а потом громко шлепается на пол. Книжный Червь ошеломленно глядит на свои пустые руки. Зрение Фрэнка еще не достаточно восстановилось, чтобы прицельно ранить противника, поэтому он просто опускает голову и таранит Книжного Червя. Плечо упирается в подбородок, и Книжный Червь сползает вниз.

–  Слева, мистер Хаббл! Слева от вас!

На этот раз предупреждение «Глаза» запаздывает на долю секунды. Фрэнк поворачивается, но ему в руку успевает с хрустом врезаться «Полное собрание сочинений» Шекспира, и всю руку, от бицепса до кончиков пальцев, пронизывает тупая вибрирующая боль. Он стреляет в Книжного Червя, намеренно целясь повыше. Книжный Червь бросает Шекспира и спешит в укрытие.

Откуда ни возьмись вылетает по спирали словарь и ударяется Фрэнку в затылок. Он прикусывает язык и чувствует вкус крови.

Ну хватит. Следующий же Книжный Червь, который нападет на него, получит пулю. Похоже, единственный способ отбиться от этих подонков – перестрелять их всех. Что ж, пусть так оно и будет.

Фрэнк не успевает увидеть, как позади него раскачивается и опасно кренится книжный шкаф. Вываливая содержимое своих полок, словно в приступе неудержимой рвоты, шкаф падает, наваливаясь на Фрэнка несколькими сотнями килограммов дерева и ДСП.

Рухнув, шкаф остается лежать, несколько последних книжек со стуком и шелестом слетают на пол, а потом все стихает.

38

Дело семи епископов: семеро епископов выступили с протестом против Деклараций о веротерпимости короля Якова II

14.31

Пёрч выходит из своего кабинета (он же – буфетная), пересекает шумную кухню, а потом по коридору направляется в Зал заседаний.

Он точно рассчитал свое появление – сказывается инстинкт, выработанный за десятки лет службы. Когда он входит в Зал заседаний, распахнув двустворчатые двери, там как раз доедают последние кусочки долго длившегося обеда, кладут ножи на пустые тарелки, осушают бокалы и кофейные чашки.

Во время еды из Зала заседаний то и дело долетал смех, эхо которого докатывалось по коридору до кухни, и в момент появления Пёрча атмосфера там царит чрезвычайно непринужденная и оживленная. Братья позволили себе пару бутылок превосходного вина, оно отлично подошло к обеду из телячьего эскалопа, картофеля с тертым сыром и паровой спаржевой фасоли, за которыми последовал мусс с шампанским и ассорти из отборных сыров и бисквитов, однако едва ли их веселье объясняется только вином. Пёрч подозревает, что истинная причина – отсутствие господина Криса. Когда его нет, в Зале заседаний всегда гораздо меньше напряжения.

Пока Пёрч преодолевает расстояние между дверью и столом, раздается очередной дружный взрыв хохота. Пёрч – не такой застенчивый или наивный человек, чтобы подумать, будто предмет их смеха – он сам.

– Надеюсь, еда была приемлемой? – осведомляется он, забирая со стола первую пустую тарелку из-под сыра, стоящую рядом с Понди.

– Более чем, Пёрч, – отзывается Торни.

– А больше не осталось мусса с шампанским, а? – спрашивает Серж.

Этот вопрос встречают громкие возгласы удивления и поросячье хрюканье братьев.

– У меня уровень сахара в крови понижен, – оправдывается Серж.

– К сожалению, господин Серж, ваша третья добавка полностью истощила наши запасы, – произносит Пёрч с преувеличенным лукавством в голосе, рассчитанным на то, чтобы вызвать новые насмешки и хихиканье братьев, что и происходит.

– Послушай, Пёрч, – обращается к нему Питер. – Мы тут кое о чем спорили. Может, ты нам что-то дельное подскажешь?

– Попытаюсь оказать любую помощь, какая в моих силах, – отвечает Пёрч, водружая пустую тарелку Чедвика поверх горы посуды, уже балансирующей на его ловко расставленных пальцах левой руки.

– Как ты думаешь – это правда, то, что говорят об абсолютной власти?

– Что она абсолютно развращает?

– Ну да.

– Ума не приложу, что могло породить подобную дискуссию среди сыновей Септимуса Дня.

– Ну, допустим, это просто профессиональный риск. Скажем так. – Питер ставит свою тарелку на башню из остальных. – Ну? Есть у тебя по этому поводу мнение?

– По правде говоря, здесь не то место, где мне следует иметь свои мнения, а те, что у меня имеются, не к месту здесь высказывать.

Со всех сторон его оглушают подбадривающие крики: «Да брось!», «Ерунда!»

– Ну что ж… – Пёрч останавливается между Питером и Субо. – Я выскажу свое мнение, но единственнопотому, что меня об этом попросили. Господа, власть открыта для злоупотреблений, если она не подчиняется системе ограничений и противовесов, – например, это случается, если она находится в руках диктатора, который подавляет и заставляет замолчать тех, кто отваживается поднять против него голос, и силой устраняет тех, кто способен покуситься на него. Но означает ли это, что власть сама по себе оказывает развращающее влияние? Ведь очевидно, что диктатору уже присуща развращенность; изъян уже налицо, а власть лишь усугубляет его. Власть одной личности над другими порождена сознательной потребностью человечества в том, чтобы им руководили и управляли. Не будь такой потребности, власти не существовало бы вовсе, – следовательно, мы вынуждены предположить, что власть – нечто хорошее, необходимое, благотворное для всех людей – до тех пор, пока те, кто находится у власти, ответственны за тех, над кем властвуют. Могу привести пример из моего непосредственного опыта: вы, господа, можно сказать, обладаете абсолютной властью над этим магазином, над каждым его сотрудником и покупателем, – а это довольно ощутимая ответственность, учитывая важность гигамаркета для экономики и престижа страны, которой он служит. Однако, чтобы ваши решения оказывались благотворными для вас самих, они должны быть благотворны и для всех людей, находящихся у вас под началом. Грубо говоря, любая неразумная мера, которую вы предпримете, принесет ущерб вам же, а значит, в ваших интересах все тщательно продумывать и принимать только разумные меры. Каковыми, спешу заметить, они неизменно и являются. В этом смысле та абсолютная власть, которой вы обладаете, отнюдь не развращает вас, а, напротив, вдохновляет на то, чтобы стремиться к высочайшему благородству в мыслях и поступках. Коротко говоря, абсолютная власть – абсолютно разумна. – Пёрч делает легкий поклон, давая знак, что речь закончена.

– Браво! – восклицает Питер. – Молодец! – Он первым начинает хлопать, и под всеобщие одобрительные аплодисменты Пёрч успевает подхватить тарелку Субо и с торжественным видом, без улыбки, обогнуть стол и подойти к месту Криса, где стоит нетронутое главное блюдо, уже холодное и застывшее.

– Значит ли это, что господин Крис сюда не придет?

Понди и Торни украдкой переглядываются, но Пёрч делает вид, будто не замечает этого. Остальные братья чем-то отвлечены – видимо, обдумывают мудрые и не лишенные лести слова Пёрча.

– Может быть, и придет, – говорит Понди. – Когда мы с Торни уходили от него, он, кажется, был не прочь съесть на обед что-нибудь твердое.

– Наверное, он имел в виду кубики льда, – насмешничает Питер.

– Я могу разогреть его порцию и отнести к нему вниз, – предлагает Пёрч.

Понди с Торни снова обмениваются быстрыми взглядами. Пёрч сразу же понимает, что тут что-то не так.

– Да нет, он точно собирался обедать вместе с нами, – говорит Торни. – Наверное, просто задержался.

– Лучше оставить его прибор здесь, – добавляет Понди.

– Хорошо, сэр.

Не успевает Пёрч покинуть Зал заседаний, как компьютерный терминал под локтем у Чедвика издает громкий, протяжный гудок.

– Срочное сообщение, – говорит Чедвик. Он снимает очки, дышит на линзы, протирает их рукавом пиджака, снова надевает, потом нажимает пару клавиш.

– От кого? – интересуется Субо.

– От «Глаза». – Чедвик принимается читать сообщение, появившееся на экране.

Братья с молчаливым любопытством глядят на него. Торни ловит взгляд Понди и беззвучно спрашивает: «Крис?» Понди качает головой: вряд ли срочное сообщение как-то связано с походом Криса вниз.

– Черт! – вырывается у Чедвика. Его тонкие запястья опускаются на стол с обеих сторон клавиатуры.

– В каком смысле «черт»? – спрашивает Питер. – У тебя на все одно слово.

Чедвик не отвечает и не отводит взгляда от монитора. Его глаза бегают слева направо, перечитывая сообщение.

– «Черт» в плохом смысле, – подтверждает Питер. – Черт!

39

Аренда: в Британии срок аренды длится семь лет или измеряется семилетиями; эта традиция будто бы восходит к представлению о «критических годах», которые, как считалось, жизнь находится в особой опасности

14.41

Мисс Дэллоуэй подкатывает тележку к центральному кассовому прилавку в «Компьютерах» – массивной квадратной плите из черной пластмассы, водруженной на десятки паучьих стальных ножек, вроде огромного микрочипа.

– Глядите, кто пришел, – говорит мистер Армитедж. Если он и удивлен появлению мисс Дэллоуэй в своем отделе, то никак не показывает этого. – Мы пришли, чтобы извиниться, да? Заключить перемирие?

– Не мир вам несу, но меч. [17]17
  Перифраз слов Христа «Не мир пришел Я принести, но меч» (Мф.10:34).


[Закрыть]

– А это что у нас – пивной бочонок? – Мистер Армитедж склоняется над краем прилавка и заглядывает внутрь тележки. – По-моему, бочонок пива похож на предложение мира.

Слово «пиво» долетает до слуха всех Техноидов, находящихся поблизости. Они собираются вокруг тележки, радостно потирая рукава своих полиэстеровых рубашек, пока те не начинают издавать электрический треск.

– Нет, не пиво, – отвечает мисс Дэллоуэй, с некоторым трудом забирается в тележку и садится на корточки лицом к поручню, так что бочонок оказывается у нее между ног. – Скорее, здесь – конец пути земного. Ведь смерть – тупой конвойный и не терпит отлыниванья. [18]18
  «Но смерть – тупой конвойный и не терпит отлыниванья…» – предсмертные слова Гамлета; У. Шекспир, «Гамлет», акт V, сцена II (пер. В. Пастернака).


[Закрыть]Смерть – от всех болезней исцеленье. [19]19
  «Смерть – от всех болезней исцеленье» – цитата из трактата Томаса Брауна «Religio Medici» (1646).


[Закрыть]

– Что, простите? – Необычный блеск в ее глазах заставляет мистера Армитеджа насторожиться.

– Смерть, мистер Армитедж. Смерть, врач прославленный. [20]20
  «Смерть, врач прославленный» – цитата из популярного стихотворения неизвестного английского автора:
«Смерть, врач прославленный, любые лечит боли;Спит мертвый хорошо, когда он пожил вволю».

[Закрыть]Смерть-жрица, что восходит к крутизне,/Где Бог суровый, триединый восседает. [21]21
  Цитата из поэмы английского поэта Френсиса Томпсона (1859–1907) «Гимн Земли».


[Закрыть]Неизбежна смерть и в срок придет. [22]22
  Слова Цезаря в трагедии У. Шекспира «Юлий Цезарь», акт II, сцена II (пер. М. Зенкевича).


[Закрыть]

Мисс Дэллоуэй обхватывает руками бочонок, крепко прижимает его к себе: птица-мать, высидевшая гибельное металлическое яйцо.

14.41

– Мистер Хаббл? Мистер Хаббл? Мистер Хаббл? – Хант поворачивается к мистеру Блуму. – Бесполезно, сэр. Или его связь с «Глазом» нарушена, или он без сознания, или…

– Третьего варианта нет, – твердо говорит мистер Блум. – Где же эти охранники?

Хант сверяется с монитором, вделанным в подлокотник кресла.

– Уже в пути. Первый появится в «Компьютерах» через пару минут, если, конечно, лифт не задержится. – Он замечает, что сосед-оператор заглядывает ему через плечо, и недовольно кричит: – Что – заняться больше нечем, бестолочь?

Сосед поспешно переключает внимание на собственный монитор, однако напряжение, царящее в Хантовом углу, проникает, точно радиация, и в остальные части каморки. Там, наверху, происходит нечто важное, и все, кто находится в этом помещении, не сводят глаз со своего коллеги и начальника «Тактической безопасности».

– Ну, давай же, Фрэнк, – бормочет мистер Блум. – Приди в себя. Пожалуйста, приди в себя.

14.42

Груда книг начинает шевелиться. Оттуда показывается рука.

Опираясь локтем о рухнувший шкаф, Фрэнк вылезает из-под похоронившего его груза. Встает на четвереньки. Потом неуверенно поднимается на ноги, которые едва слушаются, будто забыли, для чего вообще нужны. Фрэнк крутит головой, чтобы размять затекшую шею, потом осторожно дотрагивается до подбородка, которым ударился об пол, упав под тяжестью рухнувшего шкафа, – этот удар на время оглушил его. Прокашливается, чтобы активировать связь с «Глазом», но не слышит щелчка соединения. Повторяет попытку – безуспешно: теперь ясно, что тонкая схема связи разбита.

Быстрый взгляд вперед и назад: в обоих концах прохода стоят Книжные Черви. Они с удивлением видят, что Фрэнк выбрался из-под руин, но быстро справляются с замешательством и начинают подготовку к новой атаке, хватая книги с полок.

Фрэнк устало тянется за пистолетом. Кобура пуста. Ну конечно. Когда Книжные Черви обрушили стеллаж, он держал пистолет в руке. Значит, его оружие погребено где-то там, под грудой книг, но сейчас нет времени на поиски. Упавший шкаф открыл путь к следующему проходу. Книжные Черви уже надвигаются, угрожающе похлопывая руками по книгам. Фрэнк делает шаг в сторону, перепрыгивает через шкаф и ныряет в брешь. Бежит по параллельному проходу к галерее, соединяющей «Книги» с «Компьютерами», слыша за собой топот и крики: это Книжные Черви бросились в погоню.

У выхода сгрудились другие Книжные Черви, но все они напряженно всматриваются в то, что происходит в «Компьютерах», и не слышат, как Фрэнк бежит, пока он не оказывается совсем рядом. Фрэнк легко расталкивает их – и вот он уже в «Компьютерах», мчится к центральной кассе, к сердцу отдела.

И там, конечно же, обнаруживает тележку. В ней – сидящяя фигура, в которой он, даже сквозь туман, застилающий ему глаза, опознает Ребекку Дэллоуэй.

Мисс Дэллоуэй обращается к Роланду Армитеджу и собравшимся вокруг Техноидам с какой-то речью. По непринужденным позам слушателей можно понять: никто из них не знает, что находится в бочонке. Потом она умолкает, склоняется над бочонком – и все пятятся назад.

14.43

– Имеющие уши, да услышат, – нараспев произносит мисс Дэллоуэй. – Теперь я – смерть, разрушительница миров. Я – враг, которого вы убили. Супостат тиранов. Взгляните на дело рук моих и вострепещите!

Возможно, она собиралась сказать еще что-то, но тут Фрэнк прорывается вперед мимо двух отчаянно отступающих Техноидов, хватает тележку за поручень и начинает толкать.

– Нет! – визжит мисс Дэллоуэй.

Фрэнк почти не слышит ее. Он не слышит почти ничего, кроме стука собственного сердца, который раздается у него в ушах. Он не размышляет. Начни он размышлять – тогда, наверное, не стал бы делать того, что делает. Он катит тележку в сторону кольца на Желтом этаже, и в голове у него нет мыслей ни о героизме, ни о самопожертвовании: есть один только импульс – угнать бомбу как можно дальше от людей. Эта цель представляется ему скорее объективной необходимостью, нежели актом самоубийственной отваги.

Брызжа слюной и истошно вопя, мисс Дэллоуэй перебирается через бочонок и бросается на Фрэнка, тянет к нему пальцы, готовые вцепиться в глотку, удушить. Фрэнк откидывает голову назад. Ногти мисс Дэллоуэй царапают ему шею, а левая рука нечаянно хватается за проводок от аппарата связи с «Глазом». Тот выскакивает у Фрэнка из уха, отцепляется от воротника рубашки, и мисс Дэллоуэй валится обратно в тележку, сжимая телесно-розовый витой проводок и электронное устройство.

Колеса тележки переходят с глухого рокота на стук: ковер закончился, начался мрамор. Они уже покинули отдел «Компьютеров», выбрались на кольцо. Фрэнк огибает растение в кадке, затем кучку изумленных покупателей. Мисс Дэллоуэй отшвыривает аппарат связи с «Глазом» и, снова наклонившись над бочонком, тянется к поручню тележки. Ее лицо искажено, исполосовано резкими вертикальными линиями. Она впивается ногтями в тыльные стороны Франковых ладоней, оставляя на его коже глубокие изломанные борозды. Видя, что Фрэнк, вопреки ее ожиданию, не отпускает рук, она пытается оторвать его пальцы от поручня, однако пальцы, похоже, приклеились намертво.

Показывается край кольца. Фрэнк разворачивает тележку, со стуком припечатав ее боком к парапету. Мисс Дэллоуэй теряет равновесие, падает на бедро. Фрэнк решает воспользоваться ее минутной слабостью и наклоняется над поручнем, чтобы схватить бочонок и перебросить его через парапет, в Зверинец. Тогда-то он и замечает часовой механизм с отходящими от него проводами.

Он уже тянет руку к одному проводов, чтобы оторвать его, но мисс Дэллоуэй предупреждает его движение и, схватив бочонок, встает во весь рост, высоко поднимая бомбу, так что Фрэнку до нее не дотянуться. Однако, когда она выпрямляется, тележка наклоняется, нарушив равновесие, и мисс Дэллоуэй неожиданно оказывается на краю парапета.

Балансируя там с выражением почти комического отчаяния на лице, она одной рукой прижимает к себе бомбу, а другую выбрасывает вперед, чтобы за что-то ухватиться. Первое, на что натыкается ее рука, – это лацкан Фрэнкова пиджака; она вцепляется в него как раз в тот момент, когда начинает неудержимо падать вниз.

Фрэнк не успевает найти никакой опоры, и женщина своим весом тащит его за собой – за парапет.

Под ним расстилается Зверинец – озеро буйной, пышной зелени. Хотя Фрэнк ощущает внезапную боль в локте и плече, ему требуется некоторое время, чтобы осознать, почему они с мисс Дэллоуэй не падают. Его рука ухватилась за заградительную решетку. Обезьяний рефлекс. Однако положение Фрэнка далеко от безопасного: мисс Дэллоуэй по-прежнему цепляется за него и по-прежнему обнимает бомбу.

Пиджак начинает трещать по швам. Фрэнк пытается достать ногой до бочонка, надеясь или выбить его из объятий мисс Дэллоуэй, или, если это не удастся, по крайней мере оборвать один из проводов. Он не имеет никакого представления о том, сколько секунд осталось тикать часам.

Потом захват мисс Дэллоуэй понемногу слабеет, на короткий миг она встречается взглядом с Фрэнком, и в стальной глубине ее глаз он видит, как она страдает оттого, что ее предали – и «Дни», и сама жизнь. Сквозь легкую дымку, застилающую ему глаза, он смотрит, как она медленно выпускает его лацкан и падает.

По-прежнему баюкая бомбу, она ударяется об ячеистую сеть, и сеть, прорвавшись, как шелк, впускает ее.

Она ударяется об оросительные трубы, они ломаются и лопаются, выбрасывая брызги тропической теплой воды.

Она ударяется о живой шатер джунглей, и листва поглощает ее, принимает в свои влажные зеленые недра, засасывает ее, скрывая от глаз.

Фрэнк несколько секунд спокойно висит, вглядываясь в разорванную печать Зверинца, словно ожидая, что оттуда брызнут растения и животные, как бывает с содержимым баллончика, находящегося под давлением, когда треснет его корпус. Потом, внезапно вспомнив, где он находится и что сейчас произойдет, Фрэнк отчаянно извивается в воздухе, чтобы другой рукой схватиться за решетку ограды.

Его рука так и не успевает этого сделать. Снизу, издалека, доносится глухой вибрирующий звук, а потом тело Фрэнка взмывает вверх, оказавшись на воздушной подушке. Он медленно парит в пространстве, и все, что'он видит сквозь дымку, – это гигантский купол, венчающий «Дни». Ему кажется, что можно долететь до этого сверкающего полушария из темного и прозрачного стекла, возносясь, как душа праведника, к своему вечному, неподвластному времени тождеству.

Потом он начинает снижаться, падая навстречу жару и пламени.