Текст книги "Том 32. Лабиринт смерти"

Автор книги: Джеймс Чейз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 12 страниц)

– Я так и знал, что эта гора мяса внизу тебя не остановит, Пока он занимался болтовней, я успел осмотреться. Вез-де царила роскошь, указывающая на хороший вкус и большие деньги. Мягкие бухарские ковры, мохеровые накидки, позолота, фрески. В углу бар с набором напитков, которых так жаждет душа пьющего мужчины. Панорамные окна закрыты кокетливыми занавесочками. Единственное, что меня смущало кроме пистолета, так это прямо-таки кричащие тона мебели.

– Что вам от меня нужно, мистер Бакстер?

– Посмотреть на вас поближе, – объяснил я, делая шаг вперед.

– Стой на месте, кретин! С такого расстояния я могу промахнуться только нарочно.

– А разве ты не пользуешься кураре?

– Это не я убил Джорджа Калливуда!

– Тони Кастелло тоже не ты?

– Разве он убит?

– Не только убит. Ему отхватили руки по самый локоть. Я старался уловить его реакцию, но лицо Шутника Вилли было наполовину закрыто большими темными очками. Я стоял на пороге большого салона, в то время как он попирал своими непомерно маленькими ножками светлый бухарский ковер посреди комнаты.

– Зачем же ронять под ноги важные бумаги? – сказал я самым естественным тоном и начал наклоняться.

Пока Вилли смотрел, что это я там поднимаю, конец ковра очутился у меня в руках, и я рванул его на себя что было силы так, что ноги Шутника резко взлетели вверх, а сам он растянулся на полу. Через мгновение я уже сидел на нем, выкручивая руку с пистолетом. Пока я занимался его правой рукой, Вилли, изловчившись, чуть не лишил меня глаз, по-бандитски ткнув в лицо растопыренной левой пятерней.

Разозлившись, я схватил пояс его плаща, который развязался во время нашей возни, накинул импровизированную петлю на шею, и, усевшись ему на грудь, принялся за дело. Через мгновение его тело обмякло, и я, опасаясь перестараться, снял петлю и попытался встать, но зацепился ногой за его волосы и с ужасом увидел, что скальпировал Шутника. Но через мгновение я уже понял: густая шевелюра, соскользнувшая с головы Вилли, была обыкновенным париком. Однако вместо ожидаемой лысины, я заметил копну черных волос, которая тут же рассыпалась по его плечам.

Не веря своим глазам, я наклонился и снял с Вилли очки. Передо мной лежала молодая красивая женщина. Так вот что скрывали очки и парик! Пока очаровательная незнакомка приходила в себя, я вытряхнул ее из безобразного плаща, пиджака, мужской рубашки и всего остального. Кроме бюстгальтера на женщине были восхитительные прозрачные трусики небесного цвета.

Видя, что она окончательно очухалась, я спросил:

– Слушай, малышка, как же тебя зовут на самом деле? Молодая женщина лежала молча и бессмысленно смотрела в потолок. Я успел заметить, что груди у нее небольшие, но очень красивой формы.

– Ну, так что же? Или прикажешь по-прежнему называть тебя Шутником Вилли?

В ее глазах появилось вполне осмысленное выражение – выражение ненависти.

– Ты, кажется, успел заметить, что я женщина, – прошипела она.

– Давай, малышка, выкладывай, чем ты занималась в доме Джорджа? Что тебе известно о его смерти? Он знал, что ты не мужик?

– Знал! А еще он знал, что я стреляю в тысячу раз лучше мужчины. Если бы я не попалась на трюк с ковром, то доказала бы тебе это.

– Я сразу понял, что ты хорошо стреляешь. Это видно по тому, как ты держишь пистолет.

Заметив, что она собирается подняться, я прикрикнул:

– Лежи спокойно и отвечай на вопросы!

– Но хоть сесть-то мне можно? – спросила она, поднимаясь. Что-то в ее тоне мне не понравилось, но не успел я понять, что именно, как она уже была на ногах, а ее острые ногти мелькнули у меня перед глазами. Я едва успел схватить ее за руки и с трудом повалил на ковер. Женщина оказалась очень сильной, эта рукопашная навела меня на одну мысль, и когда мы лежали на полу, я начал было другую борьбу. Она восприняла это совершенно равнодушно.

Потом я встал, привел себя в порядок, взял пистолет и заявил:

– Или ты сейчас заговоришь, или отправишься туда, где сейчас находится твой хозяин Джордж Калливуд. Ну, говори, кто ты? Кто убил Джорджа: Сэм Барроу, Герман Грант или Тони Кастелло? Это ты, Сэм и лысый отнесли Грацию в шахту? Может быть, и по телефону звонила ты? Теперь я вижу, что ты вела двойную игру: делая вид, что охраняешь Джорджа, сама готовила его убийство. Зачем ты сделала это? Отвечай!

– Ты от меня ничего не добьешься, паскудная ищейка!

– О каком трупе тебе говорила Лиза Гордон, и что ты должна была с ним сделать? Чей это труп?

Я медленно поднял пистолет и прицелился в женщину.

– Незачем мне угрожать, – воскликнула она. – Я сама вижу, что проиграла, но умру не от твоих лап, кретин!

Произнеся эти странные слова, она взмахнула рукой, и на ее правой груди появились две кровавые полосы, оставленные ногтями.

– Вскоре ты отправишься вслед за своим дружком! Какой ты кретин! Какой же ты… – она не закончила фразу. Тело ее задрожало и стало чернеть. Я не верил своим глазам.

Никогда бы в жизни не поверил, что кураре действует так быстро.

Глава 9

Направляясь на Сансет-бульвар, я думал о фальшивом Вилли и страшных ногтях, которыми это существо собиралось вцепиться в мою физиономию. Видимо, она заранее смазала ногти ядом. Эта женщина правильно поняла, что горилла внизу меня не остановит, и подготовилась к встрече. Даже маленькой царапины хватило бы, чтобы отправить меня вслед за Джорджем.

Но ведь в первый день моего пребывания в Лос-Анджелесе на меня покушалась тоже женщина! Может быть, это была она? А переоделась она лишь для того, чтобы быть неузнанной. Нет, здесь что-то не так! Что означают слова: "Я сама вижу, что проиграла?" Какую она вела игру? Одно мне было совершенно ясно: эта женщина дружила с Лизой Гордон.

И все же я должен найти невидимую нить, связывающую всех участников этой кровавой истории. Неизвестная, скрывшаяся под личиной Шутника Вилли, лысый Красавчик Китаеза, Тони Кастелло, Сэм Барроу, Герман Грант, Лиза Гордон…

* * *

Лиза с удовольствием бы захлопнула дверь перед моим носом, но просто не смогла этого сделать, потому что я просунул в щель ногу. Я видел, что метиска напугана, но вряд ли мое появление так повлияло на нее. Что-то или кто-то заставил ее потерять самообладание. Это было видно по тому, как она прижимала к груди полотенце, как вздрагивали ее полные губы.

– Ну что, дорогуша? – поинтересовался я, входя в дом.

– Куда же ты пропала после того, как в твоем саду обнаружили труп девушки?

– Мне было страшно…

– Конечно. И я даже знаю – почему. Ты ведь знала, кто убил девушку. Кстати, что это была за фурия? Как ее имя?

Лиза молчала. Она упорно смотрела в окно, выходящее в сад, словно ожидая кого-то. А может быть, в саду кто-то прятался?

– Ну, так что? – спросил я, приближаясь. – Ты собираешься говорить?

– Я ничего не знаю… Клянусь!

– Вы только посмотрите на эту красавицу! У нее в саду убили человека, а она ничего не знает. Так кто же убил девушку: Герман Грант, или, может быть, твоя подружка, которую звали Шутник Вилли?

Лиза оторвала встревоженный взгляд от окна и перевела его на меня.

– Ты думала, я не знаю о твоей дружбе с так называемым Шутником Вилли? Да ты, я смотрю, проказница! А твой муж знает, что вы тут вытворяете, когда его нет дома?

Продолжая эту болтовню, я уголком глаза наблюдал за окном. Может быть, тот, кто там прячется, если только это не игра воображения, прислушивается к нашему разговору? А что если там Герман Грант? Он-то мне и нужен.

– Убитую девушку звали Мелисса Нельсон. Она была моей массажисткой, и время от времени заходила.

– Представляю, что она тебе массировала! – нахально рассмеялся я.

– Выродок! – взвизгнула Лиза и замахнулась, чтобы ударить меня по физиономии. Но я был начеку и перехватил ее руку. Рванувшись, она выронила полотенце, которым до этого момента прикрывалась, и ее полные шоколадные груди с черными сосками заколыхались перед моими глазами.

– Вот сейчас ты выглядишь, как и должна, – похвалил я.

– Что ты плетешь, пес проклятый! – крикнула она, подняла полотенце и снова прикрылась.

– Я навел о тебе справки. Раньше ты была бордельной шлюхой, потом стала промышлять на панели. Так что форма сейчас вполне соответствует содержанию.

Лиза усмехнулась и отбросила полотенце.

– Однако, как говорят французы, вернемся к нашим баранам, – бесстрастно заметил я. – Как звали твою подружку, которая любила носить мужскую одежду?

– Меня это не интересовало. Шутник Вилли – и баста!

– Ты права. Ей очень подходило мужское имя. Я пытался разбудить в ней хоть какую-то женскую гордость, но с таким же успехом мог пытаться проделать подобное с пульмановским вагоном.

– Кстати, зачем же та фурия убила Мелису Нельсон и где теперь прячется твой муж?

– Зачем вам мой муж?

– Он пытался убить Грацию Калливуд. Ты ненавидела ее?

– Эта шлюха хотела отнять у меня мужа.

– А разве тебе нравятся мужчины? И потом трудно предположить, чтобы у такой породистой женщины, как Грация, был роман с твоим патлатым козлом.

– Может, ты думаешь, что Грация была святой? В ее постели побывали Сэм Барроу, мой Герман и еще один актер, который снимался в фильме по ее сценарию.

Я подумал о Грации, которая сейчас лежала в своей постели под наблюдением медицинской сестры. Стоило ли слушать болтовню этой проститутки? Я не должен ей верить!

– Ну, хорошо, а что там с наркотиками? – невинно спросил я.

В ее злобных глазах впервые мелькнул страх, я решил не упустить этот момент и выжать из нее хоть что-нибудь. Я замахнулся.

– Не нужно! – Лиза отпрянула. – Не бей меня!

– Ах, тебе это не нравится? А что нравится? Нежиться в объятиях своей подружки или развлекаться с девками, вроде Мелисы Нельсон? Ведь мужчины для тебя…

Но Лиза не дала мне закончить фразу, неожиданно обняв за шею. Пряный запах ее духов и тела затуманил мое сознание.

– Это для того, чтобы ты так не думал, – пробормотала она, прижимаясь все крепче и гладя меня по затылку.

– Ну, а как с ответами на мои вопросы? – прошептал я.

– Зачем сейчас об этом? Можно подумать, ты собираешься устроить судьбу Грации. Твоя истина никому не нужна. Ты и сам расстроишься, когда узнаешь ее. А может быть, ты влюблен в эту стерву?

– Тебе этого не понять, – начал я. – Меня позвал друг, он нуждался в помощи. Мой друг, с которым мы бок о бок вышли из ада Корейской войны. А вы его пришили.

– Ты не должен говорить так…

– А как я должен говорить? Ну как? Может, ты знаешь имя убийцы? Тогда назови его.

Этот диалог мы вели, тесно прижавшись друг к другу. Я чувствовал тепло Лизиного тела, оно уже начало волновать меня. Кровь ударила мне в голову, сделалось жарко, И все же я чувствовал, что Лиза старается развернуть меня так, чтобы я встал к окну спиной. Она еще крепче обняла меня и впилась в губы липким поцелуем.

Я сжал ее в объятиях, слегка приподнял и неожиданно резко повернул к окну. Ее ноги еще не коснулись пола, а тело как-то странно обвисло у меня в руках. Глаза закатились. Неужели она потеряла сознание? – мелькнуло у меня в мозгу. Но даже если она действительно без чувств, то уж не от страсти.

Прижав к себе Лизу, я ждал, когда она придет в себя, но ее тело сделалось таким тяжелым, что мне пришлось опустить его на пол. И тут я почувствовал, как на руки мне течет что-то теплое. Кровь! Внимательно посмотрев на Лизу, я заметил, как из-под волос у нее стекает струйка крови, а чуть выше шеи зияет круглое отверстие…

Через мгновение я стоял у окна, сжимая пистолет, и успел заметить, как через сад от дома убегает высокий мужчина с гривой светлых волос.

– Герман, стой, или я стреляю!

Но убегающий мчался, как рассвирепевший кабан, не разбирая дороги. Еще несколько прыжков, и он доберется до высоких кустов роз, за которыми сможет укрыться. Я выстрелил в потолок, одним махом перескочил через подоконник и бросился в погоню.

После моего выстрела беглец остановился как вкопанный.

Подбегая, я крикнул:

– Не оборачивайся!

Метрах в пяти от него я остановился, чтобы перевести дух. Он тоже стоял, тяжело опустив руки. После недолгого молчания, он спросил:

– Ну что, ублюдок, добился своего?

Я сделал два шага и ударил его ботинком в копчик. Удар не смертельный, но очень болезненный. Он завертелся волчком, а потом повалился на землю, осыпая меня проклятиями.

– Это всего лишь для того, чтобы ты был повежливей с незнакомыми людьми. Может, с этой гривой ты кажешься себе львом? Да твоими патлами только тюремные параши чистить! За что ты убил Лизу? Ведь она собиралась заговорить!

– Это не я ее…

Но не успел он договорить, как я носком правой ноги ударил его в бок. Хрустнули сломанные ребра, Герман покатился по земле.

– Не ты? А зачем же убегал в таком случае? Задыхаясь, с лицом, искаженным болью, он сказал:

– Я только слышал, как вы разговаривали, а потом увидел кровь у нее на спине и понял, что она мертва. Тогда я совсем потерял голову и бросился бежать.

– Ты думаешь, что полиция поверит в этот бред?

– Но это правда, клянусь!

Я снова ударил Германа по ребрам. На этот раз он от боли потерял сознание. Я подошел ближе и стал рассматривать его физиономию. Теперь мне сделалось понятно, почему он нравился Лизе. Герман открыл глаза, поразившие меня голубизной, сквозь яркие полные губы блестел жемчуг зубов. Профиль у него был как на медали за взятие Пхеньяна. Заметив, что он пришел в себя, я продолжил допрос.

– Если не ты, то кто?

Герман задрожал. Я видел, как он кусает губы, борясь с искушением говорить.

– Даю тебе пять секунд…

Но я не оценил возможностей моего противника. Молнией метнувшись над землей, он из лежачего положения ударил меня по бедру, к счастью, с наружной стороны, иначе я не имел бы счастья рассказывать всю эту историю. Удар был неожиданным и таким сильным, что меня буквально швырнуло на землю. Через мгновение я уже стоял на коленях с пистолетом в руке, но Герман вторым ударом, как молотом, вышиб у меня не только пистолет, но и возможность всякого сопротивления. От его третьего удара в грудь с лета я бездыханно распростерся на земле и приготовился к худшему.

С лицом, перекошенным ненавистью, Герман подскочил ко мне, одной рукой схватил за лацканы пиджака, другой за пояс и поднял меня, как ребенка. В его глазах я увидел свою смерть. – Ты думал, со мной так легко справиться? – процедил он. – Сейчас я послушаю, как хрустнет твой позвоночник.

Я знал этот трюк. Стоило ему резко опустить меня, одновременно подняв навстречу колено, как я сделался бы неподвижным инвалидом на всю оставшуюся жизнь. Провести остаток жизни со сломанным позвоночником! Нет, лучше смерть! Я чувствовал, как напряглись его мышцы. Неужели все? Конечно, все!

Но ведь во мне больше ста килограммов, неужели я дам разорвать себя пополам, как лягушку? Не раздумывая, я вцепился рукой в щеку Германа. Он отпрянул. Этого-то я и ждал! Мой большой палец мгновенно очутился у него во рту, за щекой. Теперь Герман резко рванул голову вправо, а я дернул его за щеку влево и вниз и тут же увидел зловещий оскал разорванной почти до уха щеки с жутким рядом на редкость красивых зубов. А еще мгновение спустя мы оба были залиты потоком хлынувшей из раны крови.

Обезумев от боли, Герман отпустил меня, и я, не теряя времени, ударил его в глаза растопыренной ладонью. Мой палец вошел во что-то мягкое, и я почувствовал, как по руке потекла густая жидкость, смешанная с кровью.

Мой противник, как подкошенный, рухнул на землю, увлекая меня. Падая, он накрыл меня своим гигантским телом, и я с трудом смог выбраться из-под него.

Глава 10

– Каждый раз, когда мы встречаемся с вами в этом доме, – сказал лейтенант Мэрфи, – здесь обязательно появляется труп.

– Но в любом случае вы не можете объявить меня убийцей! К тому же, находя трупы, я ставлю в известность полицию.

– Что верно, то верно. Но вы становитесь удивительно однообразны, – саркастически заметил лейтенант. – Вы никогда не знаете имени убийцы, а зачастую, и жертвы. Могу поклясться, что и сейчас вы не знаете, кто убил Лизу Гордон.

Вообще должен заметить, что все окружение вашего покойного друга в высшей степени подозрительно. Разве не так?

– По-вашему, Джордж Калливуд был головорезом? спросил я, с трудом сдерживаясь, потому что, как бы там ни было, лейтенант Мэрфи все-таки был полицейским офицером, а стало быть – представителем власти.

– Нет, я не думаю, что Джордж Калливуд был, как вы говорите, головорезом, однако, у меня есть основания подозревать его в контрабанде наркотиков.

Я вытаращил на лейтенанта глаза, не зная, что и ответить, хотя в глубине души я тоже допускал такую возможность.

– А на чем основываются ваши подозрения? – язвительно усмехнулся я, стараясь вытянуть из Мэрфи как можно больше информации.

Сделав вид, что не замечает моего тона, лейтенант серьезно произнес:

– После смерти вашего друга, в тот момент, когда его жена была в Нью-Йорке, мы, как и полагается в подобных случаях, произвели здесь обыск. Результаты были самые неожиданные. Кроме нескольких килограммов героина, мы нашли и другие наркотики.

– Но зачем ему понадобилось заниматься этим сомнительным промыслом, если он и так был чертовски богат?

– Богат? Сомневаюсь. Вот его жена действительно состоятельная женщина.

– Но может быть, Джордж предназначал наркотики для личных нужд? Мэрфи задумался.

– Если бы это было так, мы смогли бы смотреть на слабость вашего друга, как бы это получше выразиться, ну… сквозь пальцы, что ли. В конечном итоге, Калливуды – миллионеры, а закон, сталкиваясь с миллионами, становится удивительно покладистым. Герой войны, деловой человек предается невинным забавам один или в компании с друзьями… это не было бы так уж страшно. Но данные нашей картотеки свидетельствуют об обратном. То есть у нас имеются сведения о том, что Калливуд торговал наркотиками, причем в самом широком масштабе.

Слова Мэрфи буквально ошеломили меня. Я чувствовал себя так, словно меня предали. Джордж! Наркотики! Но зачем же он тогда обратился ко мне? Может быть, чтобы я помог ему в этом гнусном промысле? Нет, я не мог и это поверить.

– Знаете, лейтенант, во время войны он был ранен в одно… очень деликатное место… – Вы понимаете, о чем я говорю?

– Да… – пробормотал Мэрфи, поворачиваясь к своим помощникам, которые хлопотали возле трупа. – Ну как, ребята, нашли что-нибудь?

– Стреляли с близкого расстояния, – отозвался один из детективов. – Но даже если бы попали не в голову, а в ногу, смерть все равно бы наступила.

Я пересилил себя и взглянул на труп. Он был совершенно черным. Положение его было таким же, как и у тела Джорджа. Руки раскинуты и сжаты в кулаки, зубы стиснуты, глаза остекленели.

Я нарочно не сказал лейтенанту о смерти Шутника Вилли, который неожиданно оказался женщиной. Пусть сами ищут, им за это, в конце концов, деньги платят.

– Ну, а как вы очутились в этом доме, Бакстер?

– Зашел к знакомой, а что? – нахально спросил я. – В самом деле? Но, насколько мне известно, покойница не могла похвастаться хорошей репутацией и славилась скандальными связями с женщинами. К тому же она употребляла наркотики. Самое печальное в этой истории, что в юности Лиза Гордон хотела стать актрисой и сделать карьеру, но увы… Повторяю вам, она была грязной лесбиянкой.

Я посмотрел на труп Лизы и представил себе, как она ужинала с режиссерами, пытаясь ускорить свою карьеру, как пыталась сниматься в кино совсем молоденькой и наивной. И вот она погибла, как Джордж, как Мелиса Нельсон, как Шутник Вилли… От экзотического яда индейцев кураре. Я неожиданно почувствовал себя одиноким и никому не нужным под насмешливым и недоверчивым взглядом Мэрфи. Я не был красавцем, чтобы примерить к себе карьеру киноактера, у меня не было таланта, чтобы начать писать сценарии для кино. Я – просто нуль. От этой мысли я вдруг разозлился.

– Хорошо, – сказал я, – мне пора домой.

– Вы живете у прекрасной вдовы Калливуд? Я промолчал. Мне было не по себе. Все еще сказывались последствия драки, а организм, видимо, не совсем оправился после отравления кураре. Болели колени, но больше всего меня злило, что я не видел никакого просвета в этой серии бессмысленных убийств.

Мэрфи сказал, что вскоре появится на вилле Калливудов, и разрешил мне уйти. Добравшись до виллы, я понял, что за мной следят.

* * *

Клер открыла мне сразу, как только услышала свое имя. Она заметила, что я совсем измотан, и сразу уложила меня в постель, Я спросил, как чувствует себя Грация.

– Спит. Я дала ей успокоительное.

На ее вопрос, где я был все это время, пришлось ответить общими фразами. Мне не хотелось еще раз переживать последние часы.

– Мара и кухарка здесь?

– Да. Хотите поесть?

– Нет, – ответил я, поднимаясь с постели. – Мне нужно позвонить.

Взяв телефонный справочник, я увидел, что он все еще открыт на букве "К", и фамилия Кастелло подчеркнута красным карандашом. Это я подчеркнул ее, разыскивая номер. Теперь мне нужен был телефон гаража на улице Всех Святых.

– Я хочу поговорить с Сэмом Барроу, – устало сказал я, когда меня соединили.

– А кто вы такой?

Я с досадой швырнул трубку на рычаг.

– А я здесь! – неожиданно раздался за моей спиной знакомый голос.

Обернувшись, я увидел черную физиономию Сэма. Он стоял, прислонившись к косяку и ухмылялся во весь рот, заложив руки в карманы.

– Ты, должно быть, соскучился? – весело спросил он и крикнул в коридор:

– Мальчики, идите сюда! Посмотрите, какой сюрприз! Герман, поздоровайся со своим лучшим другом. Ты ведь так хотел видеть этого шалунишку Бакстера!

За спиной Сэма показалась гигантская фигура Германа Гранта. Из-за плеча выглядывал Красавчик Китаеза.

На Германа было страшно смотреть. Под здоровым глазом расплылось черное пятно, а пустая глазница скрывалась под окровавленной тряпкой. Разорванная щека тоже была перевязана, причем повязка казалась огромной, чуть ли не с его голову. Вся троица держала в руках пистолеты, и здоровый глаз Германа полыхал сатанинской ненавистью.

Я сделал знак Клер, чтобы она уходила, но Сэм возразил:

– Пусть останется.

Клер замерла, испуганно глядя на негра.

– Дорогой друг, – обратился ко мне Сэм, – ты не слишком удачно пошутил с Германом, и доктор сказал, что в ближайшие три недели он не сможет разговаривать. Но все, что он о тебе думает, я знаю, и буду тебе переводить. Так ведь, Герман?

Мне показалось, что единственный глаз этого бандюги сейчас выскочит от злости. Пистолет он сжимал с такой силой, что побелели суставы. В ответ на вопрос Сэма он промычал нечто невразумительное.

– Понял, понял, – улыбнулся негр. – Тебе хочется его прикончить?

Герман сделал утвердительный жест своей страшной головой.

– Успеешь, – заверил его Сэм. – Пусть он только разъяснит нам кое-что, а потом ты сможешь отвести душу. А мы тем временем развлечемся с этой милой девушкой, так ведь, Красавчик?

– Мы что, пустим ее в расход? – спросил молчавший до сих пор Китаеза.

Я ободряюще улыбнулся Клер.

– Они ничего вам не сделают. Вы не имеете к этой истории никакого отношения.

– Решать буду я! – рявкнул Сэм. – И потом, – он осмотрел с головы до ног дрожащую от страха Клер, – после того, что мы с ней сделаем, вряд ли она захочет жить дальше. Так что уж лучше мы совершим акт милосердия и прикончим ее сами. Красавчик большой специалист по этой части. Но тебе я обещаю: ты умрешь раньше и не будешь мучиться, что не смог помочь этой курочке.

– Послушай, Сэм, – неожиданно горячо для самого себя начал я. – Почему ты решил убить меня? Ведь у тебя уже была такая возможность там, в шахте. Ты, что забыл, как спас мне жизнь, вытащив из воды?

– Прекрасно помню, но теперь вижу, что поступил глупо, хотя Джордж и говорил, будто тебе можно доверять.

– Вот видишь? А по какому поводу он это говорил?

– По поводу того, что ты тоже наркоман, – отвратительно улыбнулся негр.

– Ну… это было давно, – опустил я глаза. – Я вовремя спохватился и понял, что к чему.

Я действительно одно время пристрастился к наркотикам и даже немного приторговывал ими, но все это лишь для того, чтобы забыть ужасы Кореи. Сейчас я ненавидел эту часть своей жизни, ненавидел подонков, которые знали о ней, ненавидел Джорджа, который хотел впутать меня в грязные делишки.

– Герман, можешь кончать с ним, – бросил Сэм через плечо.

Я похолодел. Глаз Германа пылал ненавистью и желанием убить.

Герман приблизился кошачьим шагом и влепил мне затрещину такой силы, какой я не получал и, надеюсь, не получу больше никогда. Я отлетел в угол, и когда слегка очухался, увидел нависающего над собой Германа. Его пистолет был направлен в мой правый глаз. Не моргая, я смотрел в смертоносное отверстие. Раздался выстрел, и Герман, выронив пистолет, повалился на пол. Красавчик Китаеза бросил ся к окну, но в ту же секунду пуля настигла и его.

В дверях стояла Грация, сжимая в руках дымящийся пистолет. Взгляд ее блуждал, сама она производила впечатление ненормальной.

Сэм мгновенно схватил Клер, прижимая к себе, загородился как щитом, и начал пятиться к выходу. В два прыжка я настиг его, но он швырнул Клер мне в объятия и исчез в коридоре.

Пока я старался сохранить равновесие, Грация Калливуд спокойно повернулась и исчезла в дверях, ведущих в сад.

* * *

Чтобы окончательно прийти в себя, мне потребовалось время. Я бережно уложил Клер на диван и осведомился, как она себя чувствует. В ответ бедняжка только улыбнулась и закрыла глаза.

Увидев, что с ней все в порядке, я подошел к трупам Германа Гранта и Красавчика Китаезы. Их кровь заливала светлый ковер. В этот момент мне показалось, что я сплю и вижу кошмар. Не могла такая трепетная женщина, как Грация, спокойно убить двух здоровенных бугаев. Однако в комнате все еще стоял сильный запах пороха. Я подобрал свой пистолет и подумал, что мне придется снова оправдываться перед Мэрфи. Я никого не убивал, но был свидетелем еще двух убийств.

Тяжело вздохнув, я медленно побрел к спальни Грации и, раскрыв дверь, увидел, что она спокойно спит в своей кровати. Я бесшумно приблизился и наклонился над ней. Лицо женщины было серым и неподвижным.

– Той дозой, что я ей дала, можно было бы усыпить и слона, – раздался за моей спиной голос Клер, – Вы ее теперь и пушкой не разбудите. Как она умудрялась встать да еще застрелить двух типов, для меня полнейшая загадка. Кстати, что это были за люди, и чего они от вас хотели?

– Вы что, из отдела по расследованию убийств?! – резко спросил я.

Но Клер не обратила, внимания на мой вызывающий тон.

– Если моя пациентка спала, то кто же перестрелял парочку этих симпатичных парней? Я не верю в парапсихологию и всякие оккультные штучки мне не по душе.

– Клер, что вы такое говорите! На вас просто все это очень сильно подействовало. Вам надо отдохнуть, а то вы не можете реально оценить обстановку. Хотите, я вас полечу, дам что-нибудь успокоительное? Немного помолчав, я добавил:

– Простите меня за резкость, Клер. Вы правы, здесь что-то не так. Совсем недавно я видел одного человека с отрезанными по локоть руками. Когда я подошел, с обрубков еще капала кровь.

Клер вздрогнула, но я уже не мог остановиться.

– Потом я слышал, как две женщины разговаривали о каком-то трупе, и теперь мне хотелось бы узнать, где он? Обе эти женщины погибли у меня на глазах, но умереть-то должен был я! Но почему? Кому я мешаю? И вот теперь это. Женщина, которой вы ввели успокаивающее лекарство, выходит из спальни подобно лунатичке и навек успокаивает двух молодцов самой сомнительной репутации, а после этого отправляется досыпать как ни в чем не бывало. Разве это не странно, Клер? А самое странное я чуть не забыл: Грация на моих глазах утонула, а спустя некоторое время я нашел ее в своей постели.

– Вы, конечно, не растерялись и утешили утопленницу?

– Ну, знаете, Клер, как это бывает… Слово за слово, а потом… Но в любом случае, мои поступки в этой истории остаются самыми невинными и меньше всего заслуживают осуждения. И потом, все вокруг так мрачно, должны же быть хоть какие-то светлые моменты.

Во время этого короткого, но бурного монолога Клер смотрела на меня с нескрываемым любопытством. Грация лежала совершенно неподвижно, так неподвижно, что у меня даже появилось сомнение – не умерла ли она? Но, положив руку ей на грудь, я почувствовал нормальное биение сердца. – Ей сейчас гораздо лучше, чем нам с вами, холодно заметила Клер.

Теперь пришла моя очередь взглянуть на нее с любопытством. Чтобы немного разрядить атмосферу, я сказал:

– Вот видите, Клер, как все вышло. Я думал, что мой друг – просто усталый человек, прошедший страшную войну, а он оказался наркоманом. Я считал его неисправимым бабником, а он – импотент. Мне кажется, что только поэтому Грация позволила мне утешить ее. Но вся эта серия убийств выше моего понимания. Здесь, видимо, нужно несколько десятков детективов, чтобы сдвинуть дело с мертвой точки.

– Слава Богу, что вы так думаете, Ник. Бросайте все и уезжайте в свой Нью-Йорк, – мягко посоветовала Клер, потом взяла меня за руку и вывела из спальни Грации. – А она пусть поспит.

– Конечно, пусть отдохнет. Ведь мы с вами видели, как она только что прихлопнула двоих. Это можно назвать "в пределах самообороны". А может быть, она спасала любимого?

– Вас, что ли? – с искренним удивлением воскликнула Клер.

– А почему бы и нет? Женщины иногда влюбляются в меня.

– В этом нет ничего странного. Вы симпатичный, смелый, интеллигентный. При других обстоятельствах я тоже могла бы в вас влюбиться.

– Вы говорите все это, чтобы успокоить меня, а сами, небось, думаете, что я чокнутый.

– Ник, – Клер усадила меня на диван. – Вам нужно отдохнуть, а я пока вызову полицию. Надо же, чтобы кто-то убрал трупы.

– Похоже, они вас совсем не пугают.

– Не забывайте, что я медик, и видела сотни трупов.

– Убитых тоже?

– Тоже. Такая у меня работа.

Работа! И тут я посмотрел на Клер совсем другими глазами. Мне вспомнился раскрытый телефонный справочник, и где-то в глубине мозга раздался сигнал тревоги. Только не торопиться! Нужно все обдумать, потому что я всего лишь человек и могу сделать не правильные выводы. Я чувствовал приближение развязки.

Глава 11

Дверь за лейтенантом Мэрфи захлопнулась. В моих ушах все еще звучал его голос:

– Дорогой мой! Даю вам сорок восемь часов на то, чтобы покинуть наш город. Если вы не послушаетесь, я привлеку вас к ответственности. Последствия могут оказаться для вас самыми неприятными.

– Вы что, арестуете меня? – невинно поинтересовался я, – Конечно. И обвинения будут самыми серьезными. Нарушение общественного порядка – раз! Нарушение правил ведения сыска – два! Неподчинение приказу офицера полиции – три! Между прочим, третье обвинение – самое серьезное. А после этого я прикажу арестовать миссис Калливуд за то, что она убила двоих человек.

Я знал, что Мэрфи не шутит. Клер ушла, заявив, что непременно должна вернуться в госпиталь. Перед уходом она уговаривала меня положить Грацию в больницу, где ею как следует сможет заняться доктор Кук. Я ответил, что ничего не имею против, и Клер обещала скоро прислать машину.