Текст книги "С/С том 10. Ты мертв без денег. Скорее мертвый, чем живой. Это ему ни к чему"

Автор книги: Джеймс Хедли Чейз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 27 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

– Почему вы не доверитесь мне, милый Дон? Плохи дела? Вы много задолжали? Вероятно, жили слишком широко? Как говорится, волк у дверей, да?

Эллиоту показалось, что его ударили хлыстом.

– А вот это не ваше дело, и не нужно мне этого паршивого виски. Я пришел поговорить о деле, вот и давайте о деле!

– Ну полно, полно, – мягко сказал Нендрик. – Я ваш друг, пожалуйста, не забывайте об этом. Все ваши секреты останутся в этих стенах. Я могу помочь вам, милый, но мне, конечно, нужно разобраться в ситуации.

Спокойный взгляд Нендрика, его дружелюбный тон заставили Эллиота вспомнить, что сейчас у него нет друзей. Если этот толстый педераст в нелепом парике говорит искренне, он будет дураком, если оттолкнет протянутую руку.

После колебания Эллиот решился.

– Ладно, Клод, я все расскажу. Говоря попросту, я разорен и влез в долги. За этот чертов «ройс» не уплачено. Своим я могу назвать лишь то, что купил у вас.

Нендрик сделал маленький глоток виски.

– Никаких перспектив?

– Никаких. Со мной покончено. К сожалению, я бездарный актер.

– Нельзя замечать только мрачную сторону, – Нендрик погладил свой длинный нос. – Не стану тратить время на изъявление сочувствия, хотя и сочувствую вам. По крайней мере, в отличие от большинства неудачников вы до сих пор вели веселую жизнь. А сейчас вам нужна немедленная помощь. Давайте-ка я пришлю к вам Луиса, пусть он сделает опись всего, что есть. Прошло уже много времени, и я не помню, что вы у меня покупали.

Эллиот кивнул.

– Ладно. Но я не хочу, чтобы потом Луис молол языком. Если только пойдут слухи о моем положении, мне будет уже не укрыться от кредиторов. Мне нужна куча денег и как можно скорей.

– Что вы имеете в виду под «кучей денег»?

– Чтобы поправить дело, мне понадобится по крайней мере сто пятьдесят тысяч. Если я не достану этой суммы, то обанкрочусь, и тогда все останутся ни с чем.

Клод выпятил толстые губы.

– Это солидная сума, но не отчаивайтесь. Посмотрим, что здесь можно сделать. Луис явится к вам завтра в десять. Когда он составит опись, мы потолкуем еще разок.

– Там у меня висит Шагал, которого вы мне сбыли. Он один стоит черт знает каких денег.

Нендрик погрустнел.

– Это не очень хороший Шагал, если мне не изменяет память. В то время люди сходили с ума по любому Шагалу, но это полотно нельзя оценить слишком высоко. Но можете положиться на меня, Дон, я постараюсь вам помочь.

Не испытывая никаких надежд, Эллиот встал. Он инстинктивно чувствовал, что сделка принесет выгоду старому педерасту, а не ему.

– Ладно, Клод, я предоставляю вам действовать.

– Вот и отлично. – Нендрик потер вибрирующий подбородок и небрежно спросил: – Вы, кажется, знакомы с Полом Ларримором?

Эллиот с удивлением посмотрел на собеседника.

– Знаком, а что?

– С ним так трудно познакомиться, – печально продолжал Клод. – Настоящий затворник, не так ли?

– Он держится особняком, если вы это имеете в виду. С чего это вы вдруг о нем вспомнили?

– Мне кажется, вы с ним чуть ли не друзья?

– Пожалуй. Но вам-то что за дело?

– Мне очень нужно познакомиться с Ларримором, но он не хочет встречаться со мной. Это не слишком любезно с его стороны. Вот я и подумал просить, чтобы вы свели нас.

– Ларримор – человек с причудами, – покачал головой Дон. – Он сторонится людей. Зачем он вам понадобился?

– Марки, – улыбнулся Нендрик. – Я хочу коллекционировать редкие марки. Ларримор – один из виднейших филателистов мира. Я был бы счастлив, если бы он согласился стать моим консультантом.

Эллиот не верил своим ушам.

– Ларримора консультантом? Да вы спятили! Даже и не надейтесь.

– В самом деле?

Нендрик печально покачал головой.

– Что ж, вам лучше знать. – И после неловкой паузы продолжал: – Скажите, а как вы подружились с Ларримором?

– Кроме марок, он еще любит гольф. Играет он посредственно, но как большинство людей со слабыми способностями – большой энтузиаст. Он приходит в клуб раз в неделю, и время от времени я с ним играю. Я отучил его загребать клюшкой землю, и с тех пор он считает меня своим приятелем. Вот и все. Теперь же я его вовсе не вижу: из-за протеза мне пришлось распрощаться с гольфом.

– Как странно – загребал землю… Удивительно, как иногда случается. – Нендрик допил виски. – Думаю, что, хоть вы и не виделись последнее время, все же он не удивится, если вы его посетите?

– Слушайте, Клод, я же сказал, что ничего не выйдет. Ларримор не станет вам помогать. – Эллиот двинулся к выходу. – Так Луис придет завтра в десять?

– Да, – Нендрик улыбнулся. – Не стоит слишком волноваться, дорогой мой. Предрассветный час – самый темный.

– Кажется, я об этом уже слышал, – ответил Эллиот и вышел.

– А теперь, мистер Кемпбелл, – сказал Барни, – обратите внимание на то, как я сплетаю нити моего рассказа: словно тку ковер. Я только оттого не занимаюсь вашим ремеслом, что не умею писать. А то бы я показал всей вашей братии, что такое настоящий писатель!

Я сдержанно заметил, что не всем суждено достичь высот, и спросил, не хочет ли он еще один шницель?

– Неплохая идея, – согласился Барни и просемафорил бровями Сэму. – Питаешь тело – питаешь ум, а?

Я сказал, что это общеизвестный факт.

– Ну ладно, – в ожидании шницеля продолжал Барни. – Я вывел на сцену Синди, Джо, Вина, Эллиота и Нендрика. Теперь пришло время свести их вместе, этим я и займусь.

Барни подождал, пока Сэм поставит перед ним шницель, одобрительно кивнул и продолжил рассказ.

– Джо не мог позволить Синди торчать дома и любоваться Вином, тем более что деньги у того кончались. Поскольку у него самого тоже стало туговато с финансами, Джо послал дочь работать в магазинах, а сам отправился на автобусную станцию, оставив зятя сидеть дома и мечтать о большом куске.

Так уж случилось, что Синди шагала по главной улице, направляясь в магазин, когда увидела сверкающий «ройс» Эллиота, стоявший возле тротуара. При виде такой машины она остановилась. Многие прохожие замедляли шаг, чтобы полюбоваться этим чудом, но Синди была просто очарована. Это была машина из ее снов, и Синди, одетая в белый свитер и шорты, смотрела на нее во все глаза как раз в тот момент, когда Эллиот вышел из магазина Нендрика.

Первым делом Дон обратил внимание на удивительно красивые ноги девушки, потом на задик и уже после этого на хорошенькие мячики, обтянутые свитером. Эта триада зачаровала Эллиота не меньше, чем его «ройс» – Синди, и он даже забыл про свою искусственную ступню.

Видя, как девушка таращится на машину, он подошел к ней и сказал экранным голосом, от которого у его почитательниц бегали по спинам мурашки:

– Она такая же красивая, как вы, правда?

Синди в замешательстве обернулась, а потом рассмеялась.

– Лучше, гораздо лучше! Такая шикарная машина!

И тут она узнала Эллиота, да и не могла не узнать, потому что была его ярой почитательницей. В детстве она обожала Эррола Флинна, а после его смерти весь жар сердца перенесла на Эллиота. Теперь, оказавшись рядом со своим кумиром, девушка была потрясена.

Прижав руки к груди, она уставилась на Дона, выглядя при этом, как гибрид коровы и овцы.

– Вы Дон Эллиот!

Бывший актер давно не видел такого влюбленного взгляда и сразу отреагировал на него.

– Привет! – улыбнулся он той волнующей улыбкой, которой не улыбался с тех пор, как потерял ногу. – Вы меня знаете, а я вас – нет. Кто вы?

Синди пришла в себя.

– Стоит ли об этом, мистер Эллиот? Я шла мимо и увидела этот автомобиль, а потом появились вы…

– Это моя машина, – гордо сказал Дон. Ему вдруг показалось, что в этот огромный долг, который давил невыносимым грузом, все же стоило влезать. – Хотите прокатиться?

– Вы не шутите, мистер Эллиот?

Тот рассмеялся чарующим смехом, открыл правую дверцу и жестом пригласил девушку садиться. Синди уселась с таким лицом, словно ее посадили на облако.

Эллиот, не говоря ни слова, медленно вел машину в плотном потоке транспорта. Он чувствовал, что сейчас лучше молчать: пусть девушка отдастся бесшумному движению автомобиля и насладится минутой.

Выбравшись из потока машин на Приморский бульвар, Эллиот прибавил скорость и поехал к горам. Держась на средней скорости, он наконец выбрался на пустынный участок шоссе. Тогда он нажал на акселератор, давая Синди почувствовать внезапный напор бесшумной энергии двигателя, стремительно увлекший их со скоростью больше ста миль в час.

– Ну как, может быть, вы хотите сами посидеть за рулем, прежде чем решить?

Синди, ошеломленная быстрой ездой, непонимающе посмотрела на своего кумира.

– Решить? О чем вы?

– Разве вы не собираетесь покупать машину? – Он улыбнулся. – Это ведь был испытательный пробег, не так ли?

– Если бы, – Синди подавила вздох. – Как я завидую вам: иметь деньги и такую машину…

В этой девушке было нечто, задевшее Эллиота. Он так привык к куколкам, которые все знали, ничему не удивлялись и были сразу готовы прыгнуть к нему в постель, что наивное простодушие девушки не оставило его холодным.

– Кто вы? – Эллиот закурил.

Вот об этом-то Синди как раз и не собиралась ему говорить.

– Синди Лак, – неохотно сообщила она. – Я никто. Просто, девушка, которая живет, как придется.

– И как же ей приходится?

– Как обычно: контора, пишущая машинка и я.

– Синди. Красивое имя. Вы везучая?

– О, да! Иначе вы нипочем не покатали бы меня на этой машине.

Он рассмеялся.

– Какие мои фильмы вы смотрели?

– Все до единого. Они такие же, как вы… удивительные!

Эллиот понял, что девушка не притворяется.

– Вы приехали сюда в отпуск? – спросил он.

– Да.

– Одна?

– С отцом.

Эллиот взглянул на часы.

– Я проголодался. Можно пригласить вас на ленч, или отец рассердится?

Джо и Вин, конечно, ждали Синди, и она заколебалась. В холодильнике оставалась половина холодной курицы, в конце концов мужчины могут поесть и одни.

– Я буду очень рада.

Эллиот развернул машину и направился к своей вилле.

Барни атаковал второй слой рубленого шницеля.

– Я хочу, чтобы эта история продвигалась без задержки, мистер Кемпбелл, – сказал он с набитым ртом. – Есть места, которые можно пропустить, но кое-что мне приходится добавлять самому, малость даже сочинять. Это нужно, чтобы лучше передать атмосферу, поэтому не думайте, что я делаю это, желая растянуть время.

Я попросил Барни продолжать, и тот кивнул.

– Так вот. Вилла Эллиота потрясла Синди. Ей просто не верилось, что люди могут жить в такой роскоши. Они сидели за столом на террасе, окруженной цветущим кустарником и орхидеями, и любовались открывающимся видом на гавань и океан.

Ленч был таким же безукоризненным, как и обслуживание. Эллиот угощал гостью горячими поперченными креветками, филе в сырном соусе и замороженными фруктами. Подали шампанское, от которого у Синди слегка закружилась голова.

Видя, как действует вся эта обстановка на девушку, Эллиот провел ее по вилле. Она шла рядом, стиснув руки, с круглыми от изумления глазами и прерывисто дышала.

Вернувшись в гостиную, Синди сказала самую приятную вещь, которую когда-либо приходилось слышать Эллиоту.

– Это самый чудесный дом, который я видела, и вы его заслуживаете, потому что сделали счастливыми многих людей.

Глядя на девушку, Эллиот вдруг испытал желание, впервые за все месяцы, прошедшие после аварии. Ему захотелось отвести ее в спальню, нежно раздеть, уложить в постель и овладеть ею так, как мог делать это только он: медленно, растягивая удовольствие, с восторгом дожидаясь блаженной истомы и даря наслаждение женщине.

В какое-то мгновение Дон понял, что Синди отдалась бы ему, но тут же вспомнил о протезе, и желание обернулось озлоблением. И пока он стоял так, глядя на девушку, мучительно желая и не смея взять ее, у него началась ужасная боль в ступне, той самой ступне, которая давно превратилась в пепел в топке дорогой клиники.

Теперь он хотел лишь одного: избавиться от гостьи. Она подарила ему несколько счастливых часов, но теперь вернулась боль, а вместе с ней все заботы.

– Ваш отец, наверное, уже беспокоится, – сказал Дон твердо. – Я распоряжусь, чтобы вас отвезли обратно.

Удивленная и несколько разочарованная внезапной переменой, Синди начала благодарить за гостеприимство, но Эллиот отмахнулся.

– Да, да. Мне было очень приятно. Сейчас придет шофер. А я должен извиниться, я очень занят. Всего доброго, – и он вышел, оставив Синди одну.

Три часа, проведенные в обществе кумира, пошли насмарку. Это странное, почти грубое прощание все испортило: Синди словно окатили ведром холодной воды.

Шофер-японец отвез ее в город, и Синди попросила остановиться, не доезжая, бунгало. Кроме всего прочего, ей было обидно, что обратно ее отвезли не на «ройсе». Девушка не понимала, что произошло, и это было особенно обидно.

Барни отхлебнул пива и принялся выковыривать застрявшие в зубах кусочки мяса.

– Она нашла Вина в саду, – продолжал он. – Джо ушел работать на автобусную станцию.

– Где тебя черти носили? – набросился Пинпа на девушку. – Что случилось?

Синди рассказала. Когда она описывала «ройс» и виллу, в голову Пинпа пришла неожиданная мысль.

– Этот малый, видно, набит деньгами?

– Конечно. Он знаменитый артист. Как бы я хотела иметь столько денег и жить, как он! – Синди вздохнула. – А какая у него машина…

– Да, – Вин сузил глаза. – Интересно, сколько он стоит?

– Миллион. Если бы он стоил меньше, то не смог бы так жить.

– Ты еще увидишься с ним?

– Нет. Под конец он как с ума сошел, – и Синди рассказала, как рассталась с Эллиотом.

– У большинства этих кинозвезд не все дома, – утешил ее Вин. – А он не пробовал с тобой заигрывать?

Синди покраснела.

– Конечно, нет!

– В таком случае я не понимаю, зачем ему понадобилось катать тебя на машине и угощать ленчем?

– Не у всех такие замашки, как у тебя, – резко ответила Синди и ушла в бунгало.

В шестом часу вернулся Джо.

День выдался не слишком удачным, и он, украв пять бумажников, набрал только сорок долларов.

– Где Синди? – сразу же спросил он, усаживаясь в кресло рядом с Вином и снимая шляпу. – Она что-нибудь принесла? У меня только сорок баксов.

– Она, кажется, моет голову, – отозвался Вин. – Да, она кое-что принесла, Джо. По-моему, это большой кусок!

Джо уставился на зятя.

– Большой кусок? Как так?

– Помнишь, я говорил, что хочу найти дельце на пятьдесят тысяч баксов, а после мы сможем уехать отсюда, купить дом на побережье и устроиться там втроем? Тогда бы я смог жениться на Синди.

Джо продолжал смотреть на Вина, и постепенно в глазах его появлялся страх.

– Да, но это ведь были только разговоры. Верно?

– Мы загребем пятьдесят кусков! – решительно сказал Пинпа. – Это будет не трудней, чем отнять шницель у слепого.

– Но как? – Сердце Джо сильно забилось, и в животе стало холодно. Пятьдесят тысяч означали крупное дело, а крупных дел Джо избегал всю жизнь.

– Не пыли и слушай, – перебил его мысли Вин.

И он рассказал Джо о знакомстве Синди с Доном Эллиотом.

– Помнишь его? Одно время он был на самой верхушке. Синди говорит, что у этого типа полно денег. Одна только машина обошлась ему не меньше тридцати тысяч. А вилла набита разным добром.

Джо облизал пересохшие губы.

– Ты решил обчистить его дом?

– Не пори чушь! – рявкнул Вин. – Кто примет потом у нас его вещи? Кроме того, понадобился бы грузовик, чтобы увезти барахла на такую сумму. Нет, Джо, мы похитим этого парня и возьмем с него выкуп.

Джо едва не выпал из кресла.

– Ну нет! За похищение человека можно попасть в газовую камеру! – Глаза старика от ужаса сделались квадратными. – На меня не рассчитывай… И на Синди тоже. Исключено!

– Это не похищение, – раздраженно возразил Пинпа. – Мы захватим парня и скажем, что хотим пятьдесят кусков. Что ему это? Мелочь! Мы не отпустим его, пока он не раскошелится. Никто и не узнает, что он у нас. Я все обмозговал.

– Нет! – Джо встал, дрожа всем телом. – Мне все равно, как ты это назовешь. Я не согласен, и все тут!

Вин с презрением посмотрел на тестя и отвернулся.

– Ладно, Джо, как знаешь. Мы можем провернуть дельце и без тебя. Я могу обойтись даже и без Синди. Но только, когда я раздобуду денег, мы с Синди уедем. Вот так.

– Синди не станет с этим связываться. Она и слушать не захочет.

– А вот она идет. Давай спросим, – предложил Вин.

– О чем? – спросила Синди, подходя к креслам. – В чем дело, папа? На тебе лица нет.

– Он задумал похитить кинозвезду, – тихо сказал Джо. – Похоже, он рехнулся. Я сказал, что ты не станешь с этим связываться.

Синди быстро взглянула на Пинпа.

Похитить? Ох, Вин!

Ну и что? – Пинпа привольно раскинулся в кресле и вытянул длинные ноги. – Мы не сделаем ему ничего плохого. Он набит деньгами. Мы только подержим его здесь под замком, пока он не выложит нам пятьдесят кусков. Ничего особенного. Когда получим деньжат, двинем все втроем подальше отсюда. Там мы с тобой поженимся и осядем в спокойном местечке года на три. Что скажешь, детка? Ты идешь со мной?

Синди посмотрела на Вина, потом на отца и снова на Вина.

– Ты, наверное, спятил, Вин, – сказала она. – Нет, я не согласна.

– Ничего я не спятил, – возразил Вин. Он старался сдержать раздражение. – Ты говорила, что у этого малого полно денег. Что для него пятьдесят кусков? Он заплатит. Это же проще простого. Только представь – пятьдесят тысяч на троих!

Синди колебалась. Если бы Эллиот не выпроводил ее так бесцеремонно, она отказалась бы, не раздумывая, но теперь… Девушка подумала, что значили бы для них эти деньги.

– А если он не заплатит?

Джо окаменел.

– Синди, послушай меня…

Но дочь его не слушала.

– Ты хочешь выйти за меня, так? – сурово спросил Пинпа. – Хочешь пожить весело? Нам подворачивается возможность провернуть крупное дело, так что, давай, Синди, соглашайся.

Синди давно осточертела серая жизнь, которую обеспечивали их сиротские заработки. Она никогда не жаловалась, но после встречи с Пинпа прежнее прозябание сделалось для нее непереносимым. Она снова подумала, что могли бы дать им эти деньги, и решилась.

– Хорошо, Вин, я тебе помогу.

Вин взглянул на Джо.

– Похоже, большинство «за», старик. Ты хочешь остаться с нами или будешь отделяться?

Джо взял Синди за руку.

– Послушай, девочка, это очень опасно. Нам могут дать пожизненное или даже газовую камеру. Ты не пойдешь на это, детка.

– Пятьдесят кусков, – вкрадчиво произнес Пинпа. – И больше не придется шарить по карманам и рисковать в магазинах. Уютный домик и я. Хотя, как хочешь, Синди, я проверну это дело и один. Смотри сама.

– Я же сказала, что согласна, Вин, – Синди казалась совершенно спокойной.

Пинпа повернулся к Джо.

– Ты передумал? Если нет, мы прощаемся.

– Ты и вправду думаешь, что дело выгорит? – словно рыбешка, выброшенная на берег, трепыхнулся старик.

– Может, ты считаешь меня психом? Конечно, выгорит.

Джо колебался. Он смотрел в горящее решимостью лицо дочери и понимал, что, если не хочет потерять ее, должен соглашаться.

– Ладно, Вин, – вздохнул он. – Тогда и я с вами.

Глава 3

– На следующее утро, – с воодушевлением продолжал Барни, – Эллиот, сидя на террасе, с нетерпением ждал, пока Луис закончит опись его имущества. Наконец тот вышел на террасу, и Дон, сдерживая нетерпение, предложил ему выпить.

– Ни в коем случае. Благодарю, никакого спиртного, никакого крахмала. Если я хоть на минуту дам себе поблажку, мне не сохранить фигуру. – Луис пожирал глазами Эллиота. – А вот вы в прекрасной форме, голубчик.

Эллиот, одетый лишь в брюки, носки и сандалии, пожал великолепными плечами. Он терпеть не мог носки, но иначе блеск металлического протеза портил ему настроение.

– Не жалуюсь. Присядьте. – Выдержав паузу, он продолжал: – Ну и каков же ваш приговор?

– У вас есть очень недурные вещицы, мистер Эллиот. – Луис уселся поудобней. – Они несколько специфичны, но весьма, весьма недурны.

– Я знаю, что у меня есть, – раздраженно перебил его Дон. – Мне нужно знать, сколько это стоит.

– Конечно! – Луис всплеснул руками. – Я не могу назвать определенную цифру. Понимаете, мне нужно проконсультироваться с Клодом. Но я бы сказал – около семидесяти пяти тысяч.

Эллиот покраснел. Он не ожидал от Луиса щедрости, но это уже был просто грабеж среди бела дня.

– Вы смеетесь? – сдерживая ярость, процедил он. – Это меньше четверти того, что я сам уплатил.

Луис погрустнел.

– Это звучит ужасно, мистер Эллиот, но сейчас спрос упал. Если бы вы могли подождать… – Он пожевал губу, делая вид, что раздумывает. – Клод может согласиться принять нефрит и Шагала на комиссионных условиях и выставить их в магазине. Так вы, вероятно, получите лучшую цену, но это потребует времени.

– Насколько лучшую?

– Этого я не могу сказать. Цену должен определить Клод.

– Сколько времени мне придется ждать?

Луис покачал головой. Казалось, он готов был разрыдаться.

– На это, мистер Эллиот, может понадобиться два или три года. Видите ли, нефрит… Но я уверен, что он снова войдет в моду и цены повысятся. Однако не раньше, чем через два года. Может быть, даже через три.

Эллиот ударил кулаком по колену.

– Я не могу так долго ждать. Скажите Клоду, что он может забирать нефрит и Шагала, но деньги мне нужны немедленно, и пусть дает приличную цену, а не паршивые семьдесят пять тысяч!

Луис принялся рассматривать свои наманикюренные ногти.

– Разумеется, я поговорю с ним. Клод говорил мне, что вам срочно нужны наличные, мистер Эллиот. Все это исключительно между нами. Мы готовы сделать вам интересное предложение. Сумма немалая – что-то около двухсот тысяч и плюс семьдесят пять тысяч за ваши вещи. Все это составит кругленькую сумму, жить с которой станет веселей.

Эллиот уставился на него.

– Двести тысяч? – Он выпрямился в кресле. – Что же это за интересное предложение?

– Вы друг мистера Ларримора. Филателиста.

Эллиот сузил глаза.

– Это предложение имеет отношение к Ларримору?

Луис взглянул на Дона и сразу отвел глаза.

– Правильно.

– Мы с Клодом уже говорили о Ларриморе. Я просил его оставить надежду.

– У Клода появились новые замыслы, – сказал Луис. Он был похож на человека, который нащупывает путь по тонкому льду. – Теперь он готов предложить двести тысяч за посредничество.

Эллиот с силой втянул в себя воздух. Он подумал, как нужны ему сейчас деньги.

– За мое посредничество? Слушайте, Луис, перестаньте крутить, словно какой-нибудь чертов политикан, и объясните, куда вы клоните?

– У мистера Ларримора есть необычные марки, – объяснил Луис и снова принялся рассматривать ногти. – А у Клода есть клиент, который хотел бы их купить. Мы уже писали мистеру Ларримору, предлагали ему продать марки, но он игнорировал наши письма. Если вы сумеете достать для нас эти марки, Клод заплатит вам комиссионные в размере двухсот тысяч.

– Господи! Да сколько же они стоят?!

– Для вас или для меня – очень мало, но для настоящего филателиста их ценность весьма значительна.

– Сколько?

– Вряд ли нам нужно углубляться в этот вопрос, – Луис хитренько улыбнулся Эллиоту. – Главное в том, что они для вас будут стоить двести тысяч, если, конечно, вы сможете их достать.

Эллиот откинулся на спинку кресла. Перед ним как будто открывался выход из положения, но сумеет ли он убедить Ларримора продать марки?

– Если я буду говорить с Ларримором, мне нужно знать цену. Я должен назвать сумму, которую готов заплатить ваш клиент. Как иначе я смогу убедить его продать марки?

Луис причесывал пальцами свои крашеные волосы.

– Думаю, вы ничего не добьетесь от Ларримора, какую бы сумму ни предложили. Он не хочет продавать марки. Нет, эти переговоры не приведут ни к чему хорошему.

Эллиот нахмурился.

– Интересно, куда вы клоните?

Луис не отрывал взгляда от ногтей.

– Нам кажется, что, раз вы дружите с мистером Ларримором и имеете доступ в его дом, для вас не будет слишком сложным найти способ завладеть марками. В этом случае мы немедленно заплатим вам двести тысяч наличными. – Луис встал под изумленным взглядом Дона. – Разумеется, вам не будут задавать никаких лишних вопросов.

С минуту Эллиот сидел молча, а потом спросил металлическим тоном:

– Вы предлагаете мне украсть эти марки для Клода?

Луис, избегая смотреть на собеседника, взмахнул руками.

– Мы ничего не предлагаем. У вас есть возможность достать марки. Как вы их достанете, нас не интересует – мы примем их, ни о чем не спрашивая, и заплатим наличными.

Эллиот встал, и Луис понял, что пересолил.

– Убирайтесь!

Луис отступил на несколько шагов.

– Скажите Клоду, что я не имею дела с жульем. Я сам найду покупателя на нефрит. Передайте ему, что мы больше не знакомы.

Луис смиренно слушал.

– Я предупреждал его, что вы не согласитесь, но Клод – законченный оптимист. Не будем обижаться друг на друга, мистер Эллиот. Разумеется, предложение остается в силе. Может быть, вы еще передумаете.

– Убирайтесь!

Луис вздохнул и, спустившись по ступеням, зашагал к площадке для машин.

Вернувшись в магазин, он сразу прошел к Нендрику.

– Сукин сын уперся, – сообщил Луис, закрывая за собой дверь. – Он назвал меня жуликом и сказал, что больше не хочет иметь с нами никаких дел.

Нендрик снял парик, положил его на стол и задумался.

– Ничего страшного не произошло. Я немного нажму на нашего милого Дона. – Он выдвинул ящик стола и достал адресную книгу в кожаном переплете. – Кто, по-твоему, самый крупный кредитор Эллиота?

– «Лас и Фремлин», – немедленно отозвался Луис. – Каждой шлюхе, которая оказывалась с ним в постели, он дарил какую-нибудь драгоценность. Последней достался перстень с рубинами и алмазами. Думаю, эта штука стоила бешеных денег.

Нендрик полистал адресную книгу, набрал номер «Ласа и Фремлина» – лучшей ювелирной фирмы Парадиз-Сити, и попросил соединить себя с мистером Фремлином, младшим партнером.

– Сидни, мой прелестный цветочек, – заворковал Нендрик. – Это твой преданный Клод. Как живу? О, прилично. Свожу концы с концами. – Он хихикнул. – А ты? Очень рад, малыш. Да, Сидни, хочу сказать тебе словечко по секрету. Не знаю, должен ли тебе Дон Эллиот… Да, бывшая кинозвезда. Должен? Я так и думал. Знаешь, он меня тревожит. Дело в том, что мне он тоже должен. Сегодня утром я послал к нему Луиса. Ты же знаешь, как я тактичен. Луис пытался получить с него чек, но Эллиот повел себя как гадкий мальчик. У нас даже сложилось впечатление, что он не в состоянии уплатить. Ужасно, не правда ли? Понятно, из-за ноги бедняга оказался в тяжелом положении, потерял работу в кино, однако мне представлялось, что он надежен в финансовом отношении. Много он тебе должен?

Выслушав ответ, Клод поднял брови и присвистнул.

– Мой бедненький! Пятьдесят тысяч! Но это же целое состояние. У меня за ним только пять. – Он снова замолчал, слушая. – Что ж, на твоем месте я бы действовал, и чем скорей, тем лучше. Вряд ли он теперь много стоит. Я думал, что надо тебя предупредить. Давай встретимся как-нибудь. Всего хорошего.

Когда Нендрик положил трубку, Луис хищно усмехнулся:

– Теперь все зашевелятся.

– Бедный Сидни немного глуповат, но мне он нравится. Ладно, не будем терять времени. Думаю, счета Эллиота в ресторанах тоже внушительны. – Нендрик приладил парик на место. – Пожалуй, словечко на ушко этим голубчикам будет актом милосердия, – и он протянул руку к телефону.

Тойо, шофер Эллиота, встретил Вайнтона Окленда в аэропорту Парадиз-Сити и отвез на виллу. Окленд прилетел на собственном самолетике, желая как можно скорей встретиться с Эллиотом.

Окленд был маленьким и суматошным толстячком, считался одним из ведущих экспертов по антиквариату и современному искусству в Майами и, владея процветающей галереей, вечно вынюхивал выгодные сделки.

Когда Эллиот сказал, что у него есть Шагал, которого он хотел бы продать, Окленд обещал прибыть в тот же день.

Теперь Эллиот с замирающим сердцем наблюдал, как Окленд рассматривает Шагала. Толстое лицо эксперта было бесстрастно, как снежная пустыня. Наконец он оторвался от картины.

– Может быть, это Элмер Хорн, но ни в коем случае не Шагал, – заявил Окленд. – Прекрасная подделка. Надеюсь, вы не слишком дорого заплатили за нее, мистер Эллиот?

– Сто тысяч, – хрипло отозвался Дон. – Вы уверены, что это подделка?

– Никогда ни в чем нельзя быть абсолютно уверенным, но таково мое мнение, – спокойно сказал Окленд. – Вы, вероятно, купили ее у Нендрика?

– Да.

– Нендрик разбирается в этом не так хорошо, как ему хотелось бы. Его могли обмануть. Даже более квалифицированные эксперты обманывались на работах Хорна, но я специализируюсь по Шагалу и убежден, что вещь не его, во всяком случае, почти убежден.

Эллиот почувствовал, что у него на лбу выступает холодный пот.

– А нефрит? Только не говорите, что и он поддельный.

– О, нет. Это прекрасная коллекция. Я предложил бы за нее двадцать тысяч.

– А за Шагала?

Окленд покачал головой.

– Он мне не нужен. Такая картина не даст ничего, кроме хлопот.

– А остальные?

– Ничего особенного, но если вы хотите продать их оптом, я могу дать десять тысяч. Мне жаль, что речь идет о такой ничтожной сумме, но эти картины всего лишь украшение для стен, они ничего не стоят.

Поколебавшись, Эллиот махнул рукой.

Ладно, дайте мне чек на тридцать тысяч и забирайте все.

Окленд выписал чек и ушел, а Эллиот задумался. Может быть, Клод не знает, что картина поддельная? Посидев некоторое время в нерешительности, он набрал номер магазина Нендрика. К телефону подошел Луис.

– Позовите Клода.

– Мистер Эллиот?

– Да.

– Одну секундочку.

Через мгновение в трубке послышался голос Нендрика.

– Это вы, мой друг?

– Хотите взять Шагала? – предложил Дон.

– Мой милый мальчик, вот вы и позвонили. Какой сюрприз! А Луис сказал, что вы на меня рассердились. – Звонок Эллиота удивил Нендрика.

– Не важно. Сколько вы дадите мне за Шагала, пока я не предложил его Вайнтону Окленду?

– Окленду? Вы не должны этого делать, дружок. Он не даст вас абсолютно ничего, и скорей всего скажет, что это подделка. Право же, Окленд – довольно мерзкая личность.

– Итак, сколько вы предлагаете?

– Я предпочел бы взять ее на комиссию, милый Дон. Обещаю вам…

– Мне нужны наличные, понимаете? Сколько?

– Тридцать тысяч.

– Я заплатил вам сто.

– Знаю, но сейчас наступили ужасные времена.

– Можете получить его за сорок пять. Деньги – сразу.

– Сорок, милый мальчик, больше не могу.

– Пошлите Луиса с чеком, пусть забирает картину, – сказал Эллиот и положил трубку.

Нендрик, сияя улыбкой, повернулся к Луису.

– Бедный дурачок продал нам Шагала за сорок тысяч! Представляешь? Эта дурочка Ван Джонсон с ума сходит по Шагалу. Я съем свой парик, если не вытяну из нее сто тысяч.

– Смотри, Клод, – предостерег Луис. – Если она проверит…

– Да нет же, она не станет проверять, как не проверял и Эллиот. – Нендрик откинулся на спинку кресла, его жирная физиономия лоснилась от удовольствия. – Мое слово – гарантия для этих олухов.

К трем часам дня у Эллиота было семьдесят тысяч долларов наличными. Он получил по чекам Окленда и Нендрика не в своем банке, а в другом, понимая, что если он явится с этими чеками, снова будет поднят вопрос о перерасходе.