Текст книги "Врежь побольнее"

Автор книги: Джеймс Хедли Чейз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 10 страниц)

«Так вот как это случилось, – подумала Хельга. – Говори, говори, гадина, ты сам лезешь в петлю».

– Я слушаю, – сказала она.

– Еще бы! – Джексон засмеялся. – Так что письмо у меня. Сильная штука, верно? Если оно попадет к Уинборну, сдается, ваша песенка спета.

Помня о накручивающейся на кассету пленке, Хельга поспешила подвести разговор к цели.

– Возможно, вы и правы, – сказала она. – Это, конечно, шантаж. Сколько, мистер Джексон?

– Но разве вы не говорили мне, что не платите шантажистам? – спросил Джексон с издевательской усмешкой.

– Даже талантливым генералам случается проигрывать сражения, – сказала она. – Сколько?

– Вы меня удивляете. – Джексон задумчиво присматривался к ней. – Я думал, вы попробуете вывернуться.

– Меня не интересует то, о чем вы думаете, – сказала Хельга с металлом в голосе. – Итак, сколько? Издевательская улыбка несколько померкла.

– Откровенно говоря, миссис Рольф, если бы дело касалось только нас с вами, я отдал бы письмо задаром. Конечно, мне причитается те десять тысяч долларов..., возмещение лично понесенных расходов. Это было бы по справедливости, не так ли?

Хельга промолчала. Мечтая о сигарете, она с бесстрастным липом потягивала бренди.

– Но мой парень оказался с амбицией, – продолжал Джексон. – Представляете, что он сделал? Он снял с письма две фотокопии. Одна вот здесь, получайте, – он достал из бумажника сложенный листок и пододвинул его через стол Хельге, которая взяла его и убедилась, что это копия письма Германа. – По правде говоря, миссис Рольф, я не ожидал от полукровки такой прыти. У него больше честолюбия, чем у меня. Как я вам уже говорил, что я удовлетворился бы моими десятью тысячами долларов, но у него другое на уме.

– Да?

– Он сказал, что это письмо – настоящий золотой рудник. Ну, когда он стал растолковывать, я поневоле прислушался. – Джексон покачал головой, допил бренди и улыбнулся. – Похоже, что у него размах пошире, чем у меня.

«Трудно поверить в такую удачу, – думала Хельга. – Сидит себе и мелет, балаболка!» Она вообразила, как на него набрасывается полиция, как арестовывают этого слугу из отеля.

К чертям деньги Германа!

Какое удовольствие увидеть этого прохвоста и его помощника на скамье подсудимых! Это дивное зрелище возместит даже потерю шестидесяти миллионов долларов...

Глупые, конечно, вызванные гневом скверные мысли, но сейчас они владели ею.

– Вот как? – отозвалась она спокойно. – Как широко он размахнулся. Может вы перестанете разглагольствовать, мистер Джексон? И скажете, за какую цену мне вернут письмо?

На какой-то миг на лице Джексона промелькнула тревога, но потом она вновь сменилась самоуверенной улыбкой.

– Да.., я действительно что-то разговорился. В общем для себя я хочу десять тысяч к завтрашнему дню, не позже полудня. Наличными. Это возместит мне расходы, и большего мне не надо. Оставьте конверт с деньгами у старшего портье. – Он посмотрел на Хельгу, – Договорились? Хельга наклонила голову.

– А вот метис.., с ним посложнее. Как уже объяснил, миссис Рольф, я понятия не имел о его замыслах. Он порасспросил людей и узнал, за какой важной фигурой вы замужем. Теперь он знает, что ваш муж набит деньгами. Он расстанется с письмом не меньше, чем за пятьсот тысяч долларов. Представляете, какой псих? Я пробовал вразумить его, но он и слушать не желает. Сожалею, миссис Рольф, но вот так обстоят дела. Если вам нужно письмо, оно вам обойдется в пятьсот тысяч долларов плюс десять.

По лицу Хельги нельзя было догадаться, как она потрясена.

После паузы она сказала:

– Мне трудно представить, чтобы цветной слуга мыслил такими категориями. Джексон кивнул:

– Мне тоже, миссис Рольф. Я буквально онемел, когда услышал это, но это так.

– И все деньги достанутся этому цветному мальчишке? Не слишком ли вы скромны, мистер Джексон?

– Да, можно сказать и так, но я просто хочу оправдать свои расходы. Мне нравится моя работа, и я не честолюбив. Но, по правде говоря, я жалею, что спутался с этим малым. Между собой мы могли бы уладить это дело и за десять тысяч долларов. Если бы вчера вы согласились мне заплатить, я не поручил бы ему обыскивать вашу комнату.

Хельга пристально смотрела на него:

– Не слишком ли вы увлеклись, мистер Джексон? Вы перестали следить за тем, что говорите. Ведь именно в тот момент, когда мы разговаривали на пляже, ваш подручный обыскивал комнату. Поэтому мне ясно, что вы действуете с ним в полном согласии, и я не сомневаюсь, что вы поделите между собой эти деньги.

Опять самоуверенная улыбка сползла с его лица. Он отвел взгляд, надолго задумался, потом улыбка заиграла вновь.

– Я уже говорил, миссис Рольф, что у вас есть голова на плечах. Ладно, не буду темнить. Все придумал я. Правда, вначале ничего такого у меня и в мыслях не было, но, когда он сказал, что вы обязательно заплатите, я призадумался. Я понял, что он верно сообразил, ведь вам достанется такая уйма денег, когда ваш муж откинет копыта. Сам он с вами не сладил бы. Я это понимал, ну, и, пораскинув мозгами, сказал, что все переговоры беру на себя, а делиться будем пополам. Так что, если хотите получить письмо, дайте нам десять тысяч завтра и чеками на предъявителя пятьсот тысяч в десятидневный срок.

– И я получу письмо?

– Конечно.., получите его. Хельга перевела дыхание. Теперь попался, голубчик.

Если ей и придется лишиться денег Германа, то, по крайней мере, эта гадина попадет в тюрьму.

– Хорошо. Деньги будут у портье завтра к двенадцати часам. Она встала.

– Значит, договорились? – спросил Джексон улыбаясь.

– Договорились.

Когда Хельга потянулась за сумочкой, он опередил ее. Его большая рука накрыла сумочку, в то время как он сам продолжал непринужденно улыбаться.

– Нет, мадам Рольф, не все так просто, – сказал он. – Тягаться со мной вам не по силам. В отеле поднялась настоящая суматоха, когда вы потребовали чувствительный магнитофон. Малый позвонил мне.

Он достал магнитофон из сумочки, вынул ленту, положил магнитофон обратно, а ленту сунул в карман.

Потом подался вперед, и его красивое лицо вдруг превратилось в оскаленную злобную маску, при виде которой Хельгу пробрала дрожь.

– Ты имеешь дело с профессионалом, безмозглая сука! – сказал он тихо. – Не вздумай водить меня за нос! Десять тысяч завтра, не то плохи твои дела, – Поднявшись из-за стола, он вдруг снова улыбнулся приветливой улыбкой. – Покойной ночи, детка, спи одна. И он вышел. ***

Когда Хельга появилась в холле отеля, старший портье вышел из-за стола. Видя, что он хочет поговорить с ней, она замедлила шаг. – Срочный вызов от мистера Уинборна, мадам. Он остановился на ночь в отеле «Сиеста-Бич» в Майами. Очень просил позвонить ему.

– Спасибо, – сказала она и направилась к лифту. Поднявшись к себе, она прошла на террасу и села, едва замечая большую луну, плывшую по небу, ее отражение в воде и пронзительные крики ночных купальщиков. Десять тысяч долларов не представят проблемы.., но пятьсот тысяч! Неужели она поддастся на шантаж?

Хельга закурила.

Никогда еще она не чувствовала себя такой одинокой. Она с горечью подумала, что всегда была одинокой. Блестящий ум отдалил ее, единственного ребенка в семье, от других детей. Отца интересовал только бизнес, мать интересовалась только церковью. Вечное одиночество, плюс этот вечный сексуальный голод, постоянно мучивший и заставлявший ее пускаться в рискованные авантюры.

– Посмотри правде в глаза, – сказала она себе. – Уж так произошло, ты совсем одна и тебе никто не может помочь. Ты влипла в паршивую историю, так что же ты намерена предпринять?

Поразмыслив, Хельга пришла к выводу, что, даже если Герман и умрет этой ночью, Джексон и метис будут висеть на ее шее всю жизнь. Они отдадут ей оригинал письма, но сохранят фотокопии. Если в дальнейшем она ответит отказом на новые требования, они отошлют Уинборну письмо, и тот начнет действовать.

Из желания навредить ей он начнет судебное преследование, особенно если управляющий подтвердит, что она взяла папку. Уинборн в состоянии закрыть ей дорогу к шестидесяти миллионам долларов...

Хельга сидела неподвижно, погрузившись в раздумья, стараясь обрести новые силы и веру в себя.

Сражение будет упорным. Она сказала Джексону, что даже лучший генерал может проиграть сражение. Но теперь она твердо решила, что это сражение она не проиграет.

Хельга вернулась в гостиную и попросила телефонистку соединить ее с Уинборном.

Пришлось ждать. Она спокойно курила и смотрела на освещенный луной океан.

«В случае проигрыша я так много теряю, – подумала она, – что любой риск оправдан. Если я все же проиграю, то постараюсь чтобы не выиграл никто».

Когда Уинборн подошел к телефону, она сказала:

– Это миссис Рольф.

– Извините за беспокойство, миссис Рольф, – холодный голос отчетливо звучал в трубке. – Она представила его серо-стальные глаза и отчужденное неприязненное выражение лица. – Можно попросить вас сделать для меня одну вещь?

Удивившись, она ответила:

– Конечно.

– Во время полета в Майами я все время думал, что же пытается сказать ваш муж. Эти странные фразы: «Вынут весло, тащит». Я повторял их много раз, и мне пришло в голову, что он хотел сказать: «Уинборн, письмо, ящик». «Умный, сволочь!» – подумала Хельга. Стараясь говорить непринужденно, она сказала:

– Я никогда бы до этого не додумалась.

– Я позвонил сестре Терли. Она спросила у вашего мужа, не это ли он хотел сказать. Судя по его реакции, я оказался прав. Сестра Терли уверена, что в одном из ящиков стола лежит для меня письмо. – Пауза. – Я могу вас попросить проверить это?

«Не так уж ты умен, – подумала Хельга. – Тебе бы следовало вернуться и проверить все самому».

– Мы ведь вместе с вами осмотрели все ящики, мистер Уинборн. Там не было никакого письма.

– Но могло быть. Мы искали контракт. – В голосе Уинборна послышалась резкая нотка. – Не посмотрите ли вы еще раз повнимательнее?

– Если я не позвоню в течение часа, значит, я не нашла его.

– Спасибо, миссис Рольф. Как он?

– Без изменений.

Она положила трубку и несколько секунд сидела неподвижно.

Уинборн далеко не дурак, но непосредственная опасность угрожает ей с другой стороны. Она почувствовала в голосе юриста подозрение. Если они станут серьезными, он может начать расспросы. Управляющий подтвердит, что она взяла со стола красную папку.

Хельга съежилась.

Несмотря на жаркий влажный воздух, ей стало холодно. Но сейчас не время думать об Уинборне. Сначала нужно разделаться с Джексоном... Но как?

Хельга вдруг почувствовала, что силы ее на исходе. Ей вспомнилось, как отец говорил: «Если у тебя серьезная проблема, не принимай поспешных решений.., обязательно подожди до утра».

Она встала и пошла в спальню. «Спи одна,» – сказал Джексон с издевкой. Ах, если бы здесь появился настоящий мужчина, высокий и мужественный, чьи крепкие объятия принесли бы ей облегчение.., стерли бы воспоминания о самоуверенной глумливой улыбке Джексона, о полумертвом муже, об угрозе благополучию.

Пройдя в ванную, она открыла шкафчик, достала пузырек со снотворным и вытряхнула две таблетки на ладонь. Потом решительно бросила их в рот и проглотила. Раздевшись, она встала под душ, потом прошла в спальню и бросилась на кровать.

В открытые окна долетали веселые голоса. Слышался шум машин и слабые звуки оркестра, исполнявшего «Сокровенные желания».

Сокровенные желания?

Да, ее желания сокровенны, но до чего же она одинока. Хельга еле сдерживала подступающие слезы. Она презирала людей, жалеющих себя. Сердясь на свою слабость, она потянулась к выключателю и погасила свет.

Несколько минут она лежала в тусклом свете луны, проникающем через жалюзи, потом таблетки начали действовать, и она медленно погрузилась в тревожный сон.

Сон приснился ей, когда действие снотворного уже начало ослабевать. Ей снилась контора отца в Лозанне. Он сидел за своим письменным столом, высокий, худой, с суровым красивым лицом, а она стояла перед ним и рассказывала о Джексоне. Будучи блестящим юристом, отец тем не менее питал слабость к банальным изречениям. В этом сне он разговаривал с ней, но слова не удерживались в сознании. Она слышала лишь штампованные фразы: «что посеешь, то и пожнешь», «теряя на одном, выигрываешь на другом». Потом, наклонившись вперед, он отчетливо произнес: «Лучше нападать, чем защищаться».

Просыпаясь, Хельга все еще слышала его голос: «Всегда знай своего противника!» Окончательно стряхнув сон, Хельга открыла глаза. Видение было очень живым, и она огляделась по сторонам, не понимая, где находится. Потом вспомнила.

Сквозь прорези в затемненном окне проникало солнце. Хельга посмотрела на часы, стоявшие на ночном столике. Четверть девятого. Она лежала неподвижно и думала об отце. «Знай своего противника!» Сон восстановил ее жизненные силы, и голова стала ясной.

Хельга пролежала в постели до девяти, потом заказала по телефону кофе.

Она уже заканчивала свой туалет в ванной, когда послышался стук в дверь.

– Войдите...

Надев халат, Хельга вошла в гостиную в тот момент, когда Хинкль вкатывал сервировочный столик.

– Доброе утро, Хинкль, – сказала она, – какие новости?

– Мистер Рольф провел ночь спокойно, – ответил Хинкль, наливая кофе. – Доктор Беллами сегодня утром навестит его. Хельга приняла у него чашку.

– Вы смогли бы узнать для меня две вещи, Хинкль?

– Конечно, мадам.

– Мне нужно знать гостиничного детектива и мне также необходимо имя человека, который убирает у меня в номере.

Хинкль поднял брови, так он выражал свое изумление, однако невозмутимо сказал:

– Детектива зовут Том Хенесси, мадам. Уборщик – молодой метис, которого зовут Дик.

– Вы настоящий кладезь информации, дорогой Хинкль. Он внимательно посмотрел на нее:

– Что-нибудь случилось, мадам?

– Нет, ничего. Я считаю, что лучше знать людей, которые о тебе заботятся. – И она улыбнулась ему.

– Да, мадам. Вы вернетесь к ленчу?

– Не думаю. Я поем или внизу в ресторане, или в городе.

– Могу ли я быть вам еще чем-то полезен? Как ей хотелось рассказать этому надежному и доброму человеку о Джексоне. Она покачала головой.

– В шесть вечера принесите мне один из ваших чудесных коктейлей. Больше ничего не надо. Вы свободны и можете пойти развлечься, Хинкль.

– Благодарю, мадам, если я вам больше не нужен, я воспользуюсь этим.

После его ухода Хельга допила кофе, завершила свой туалет, потом зашла в номер Германа.

Улыбающаяся сестра Терли впустила ее в просторную гостиную.

– Я пришла поискать письмо, о котором так беспокоится муж. Как он?

– Набирается сил. Он хорошо провел ночь.

– Можно его повидать?

– Да. Я уверена, он будет рад вас видеть.

По спине Хельги пробежал холодок, но, собравшись с духом, она подошла к двери спальни.

Хельга остановилась на пороге спальни, глядя на мужа, лежащего в постели. У нее сжалось сердце.

Неужели эта развалина – могущественный Рольф, которому принадлежат миллионы, чей малейший жест приковывает всеобщее внимание, обладатель волшебного ключа, отворяющего все двери мира?

Похожее на оскаленный череп лицо казалось вылепленным из воска. Правая сторона рта отвисла, обнажая зубы, и слюна капала на полотенце, положенное поверх белой шелковой пижамы.

Бездействующая правая рука покоилась на подушке. Глаза, раньше неизменно холодные и колючие, теперь были безжизненны и походили на лужицы мутной воды.

Супруги уставились друг на друга.

Хельгу вновь пробрала дрожь, потом, повинуясь порыву жалости, она шагнула вперед, но резко остановилась, увидев, как вспыхнули его глаза.

Костлявый указательный палец, как штык пехотинца, указал на нее. Вялый рот искривился и непослушные губы произнесли: «Сухо».

Хельга догадалась, что это означало «шлюха».

– Мне очень жаль, – произнесла она охрипшим голосом. – Честное слово, жаль. Помоги нам бог обоим.

Его пальцы дернулись, словно отгоняя муху, глаза выразили дикую ненависть.

Содрогнувшись, Хельга отступила назад и закрыла за собой дверь. Некоторое время она стояла неподвижно, потом собралась с духом и подошла к столу.

Из кухни вышла сестра Терли.

– Это, наверное, было для вас ударом, миссис Рольф. Так печально.., такой замечательный человек.

– Да.

Хельга для вида посмотрела бумаги в ящиках стола, а толстая симпатичная медсестра стояла рядом и наблюдала за поисками.

– Здесь нет письма. Пожалуйста, скажите это мистеру Рольфу.

– Может быть, вы сами скажете, миссис Рольф. Странно, он так настаивал.

– Сейчас я не в состоянии снова видеть его, – Голос Хельги дрогнул. – Вы можете просто просмотреть все эти бумаги, сестра. Спросите у него, хочет ли он, чтобы вы это сделали.

Боясь расплакаться, Хельга отвернулась и быстро пошла по коридору к своему номеру.

Ей понадобилось несколько минут, чтобы справиться с волнением. Потом с характерным для нее умением все забывать, она выбросила из головы Германа и стала думать о Джексоне.

«Знай своего противника!» Первый шаг она сделает именно в этом направлении. Взяв картонку с надписью: «Комната, свободна, пожалуйста, обслужите!», она вышла из номера, повесила картонку на дверную ручку и спустилась на лифте.

Здесь она попросила вызвать такси и поехала в банк Нассау. Велев водителю ждать, она вышла, зашла в банк и договорилась, чтобы к следующему дню ей приготовили пятнадцать тысяч долларов. Выйдя из банка, Хельга заметила через улицу автомобильный салон. Над дверью висело броское объявление:

«Мотоцикл Харлей Дэвидсон Электра Глэйд».

Хельга попросила водителя подождать и, пройдя через улицу, вошла в салон.

К ней приближался высокий темноволосый продавец.

– Меня интересует этот мотоцикл, – сказала Хельга. – Можно посмотреть?

– "Электра Глэйд"? – продавец развел руками, сделав жест преувеличенного отчаяния.

– Мы продали нашу единственную модель, мадам, но через несколько месяцев к нам поступит еще одна.

– Вот незадача. Мне хотелось бы посмотреть его. – Хельга улыбнулась. – Может быть, покупатель покажет мне ваш мотоцикл. У вас есть его адрес?

– Минутку, мадам. – Он ушел и через несколько минут вернулся и подал ей карточку, на которой значилось: «Мистер Дик Джонс, 1150, Hope Бич Роуд, Нассау». Затем он вручил ей иллюстрированную брошюру. – Все подробности вы найдете здесь, мадам. Я рекомендовал бы вам оставить у нас заказ, не откладывая. Эта машина пользуется большим спросом.

Вернувшись к такси, она попросила водителя отвезти ее на Hope Бич Роуд.

Они миновали центр и лишь через двадцать минут оказались на длинной убогой улице.

Водитель-цветной повернулся к ней и спросил:

– Вам нужен какой-то определенный номер?

– Вы просто поезжайте не спеша вперед, – сказала Хельга. Глядя в окно, она наконец увидела номер 1150 – обветшавшее бунгало с крышей из рифленого железа, с садиком, заросшим сорняком, с серыми старыми простынями, вывешенными для просушки. Пялясь на машину, на крыльце сидела толстая женщина – вест-индианка с сединой в волосах.

Хельга велела шоферу отвезти себя обратно в отель. Она отсутствовала полчаса. Когда она шла к лифту, рядом возник портье.

– Простите, мадам, но вашу комнату убирают, она будет готова лишь через двадцать минут.

– Ничего. Я только хочу кое-что взять. Благодарю вас, – улыбнувшись, Хельга вошла в кабину лифта и поднялась на верхний этаж.

Перед открытой дверью номера стояла никелированная тележка уборщика.

Хельга услышала движение в ванной. Закрыв дверь, она подошла к столу, на котором лежали заказанные накануне магнитофоны. Она включила один из них и отрегулировала уровень записи, после чего бесшумно вошла в спальню. С кровати, были сняты простыни, перед ней лежала стопкой куча полотенец. Слышалось шипение распылителя, доносившееся из ванной.

Она заглянула туда и увидела стройную фигуру в белом.

– Ты – Джонс? – спросила громко она, чтобы перекричать шум воды.

Человек в белом вздрогнул, уронил смеситель и резко выпрямился, не забыв при этом оглянуться.

Хельга лицом к лицу оказалась с очаровательным юношей лет девятнадцати с густыми черными волосами, глазами, как у газели, и безупречными чертами лица.

Они уставились друг на друга.

«И это шантажист?!» – удивилась она. В это трудно было поверить.

– Ты – Джонс? – построже повторила она вопрос. Юноша завернул кран душа, облизал губы и кивнул.

– Хорошо, Джонс, я хочу с тобой поговорить. Она придала голосу как можно больше твердости. Затем повернулась и прошла в гостиную.

Последовала долгая пауза, в течение которой Хельга стояла лицом к окну. Потом из ванной вышел Джонс. Его руки метались вверх и вниз по белой курточке, как встревоженные бабочки.

– Стань там, – сказала она, – указывая на стол, потом подошла к столу, села и вынула портсигар.

Он приблизился к столу и остановился, не спуская с нее глаз. Его оливковая кожа блестела от пота. Хельга видела, как в такт его учащенному дыханию поднимается и опадает тесная курточка.

– Ты купил такой? – она выбросила к его ногам рекламную брошюру «Харлей Дэвидсон».

Окаменев, он уставился на красочную картинку.

– Купил ты такой мотоцикл или нет? – повторила Хельга, не давая ему собраться с мыслями. Тихим голосом он сказал:

– Да, мэм.

– Как ты за него заплатил? – голос стегал, как удар хлыста.

Его глаза расширились, и он отступил на шаг. – Я.., я накопил, мэм.

– Ты накопил? – она презрительно рассмеялась. – Ты.., прозябающий в трущобах, в доме с дырявой крышей. Ты скопил больше четырех тысяч долларов! Интересно, что скажет мистер Хенесси?!

Его лицо посерело.

– Я накопил, мэм, клянусь!

– Послушай меня, Джонс. Вчера утром я оставила в ванной ценное бриллиантовое кольцо, и оно пропало. А теперь я знаю, что вчера ты заплатил за мотоцикл большие деньги. Я обвиняю тебя, мальчишка, в краже кольца, которое ты потом продал и на вырученные деньги купил мотоцикл.

Он закрыл глаза и покачнулся.

На какой-то миг ей показалось, что он сейчас упадет в обморок. Глядя на него, она почувствовала, как в ней поднимается желание. Он был таким красивым самцом. Об этом было бы трудно догадаться, если бы не его шелковистые черные волосы. Хельга одернула себя.

– Ведь именно так ты сделал?

Он с трудом овладел собой. По его лицу стекал пот.

– Нет, мэм. Клянусь, я не брал вашего кольца.

– Вижу, ты мастер клясться. Прекрасно, тогда посмотрим, как мистер Хенесси обойдется с тобой. Не могу себе представить, чтобы кто-нибудь поверил, что паршивый слуга смог накопить четыре тысячи долларов. Хельга встала и шагнула к телефону.

– Мэм.., пожалуйста. Я не брал вашего кольца. Она остановилась, держа руку на телефоне.

– Но ты взял что-то другое, так? Он кивнул.

Казалось, он ссохся в своей белой униформе, уменьшился в размерах.

«Я на полпути к цели», – подумала она и выпустила трубку.

– Что же ты взял? Он сказал шепотом:

– Красную папку у вас из чемодана, мэм. Хельга возвратилась к креслу и села.

– И что же ты с ней сделал?

– Я.., я отдал ее одному человеку.

– Какому человеку?

– Мистеру Джексону.

– Гарри Джексону?

– Да, мэм.

– Зачем ты это сделал?

Он снова помедлил в нерешительности.

Потом сказал:

– Хотел купить мотоцикл. Мистер Джексон обещал дать мне деньги, если я поищу в вашем номере что-нибудь важное.

– Сколько же он тебе предложил?

– Четыре тысячи, мэм.

– Немного же ты скопил, меньше двухсот долларов. – У меня небольшой заработок.

– Джонс, верно ли, что Джексон платит тебе за слежку? Он облизнул губы, умоляюще посмотрел на нее и сказал:

– Это в первый раз. В первый раз, клянусь.

– Он сказал тебе, что именно искать?

– Он сказал, мэм, «любовные письма или что-нибудь важное». – Парень готов был расплакаться. – Я знаю, что этого нельзя было делать, но мне так хотелось мотоцикл.

– Ты прочел содержимое папки?

– Я не очень хорошо читаю написанное от руки. Я только понял, что там говорится о завещании. Мне показалось это важным, вот я и взял его.

Она вспомнила слова Джексона:

«Он расстанется с письмом не меньше, чем за пятьсот тысяч долларов. Представляете, какой псих! Я пробовал вразумить его, но он и слушать не желает».

– Ты снял с письма фотокопию? Он в недоумении уставился на нее:

– Нет, мэм, я просто отдал его Гарри Джексону.

– И он дал тебе четыре тысячи долларов наличными?

– Да, мэм.

– Тебя не заинтересовало, почему Джексону нужно от меня что-то важное? Не задумывался, почему он дает столько денег?

– Мне хотелось мотоцикл.

– Хватит валять дурака, черт побери, – выкрикнула Хельгa. – Чем-то ты должен был думать. Он вздрогнул:

– Я.., я думал, что он хочет устроить вам неприятности, мэм. Я никогда вас не видел и думал только о мотоцикле.

– Так, значит, тебе известно слово «шантаж»? Он опять вздрогнул:

– Да, мэм. Это плохое слово.

– А не приходило глупому мальчику в голову, что Джексон собирается шантажировать меня?

– Он не стал бы делать ничего такого, мэм. Мистер Джексон хороший парень. Правда, хороший. Он не стал бы так поступать.

– И все же ты думал, что он хочет причинить мне неприятности. Какие же это, если не шантаж? Юноша ломал себе руки:

– Я ни о чем не думал, мэм, я просто хотел себе мотоцикл.

– Теперь Джексон шантажирует меня, используя письмо, которое ты украл. Его могут посадить в тюрьму на пятнадцать лет.., и тебя тоже.

Джонс в ужасе уставился на нее:

– Я просто хотел мотоцикл. Клянусь, я ничего...

– Ох, прекрати. Если не хочешь за решетку, – сказала Хельга, поднимаясь, – никому об этом ни слова. Особенно Джексону. Я еще поговорю с тобой позднее. А пока продолжай свою работу и жди от меня известий, понял?

– Мэм, я клянусь...

– Ты понял? – резкий тон Хельги подействовал на юношу, как удар.

– Да, мэм.

Хельга взяла магнитофон, выключила запись и, не посмотрев на уборщика, вышла из комнаты.