Текст книги "Дом шизов (ЛП)"

Автор книги: Джеймс Дашнер (Дэшнер)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 9 страниц)

Глава девятнадцатая

– Что это значит? – спросил Ньют. – Что с моими друзьями?

Женщина ответила.

– Ты прекрасно знаешь, что они затеяли. И мы могли смотреть в другую сторону, пока они не начали водиться с Правой Рукой. Этого делать нельзя, Ньют. С советника Пейдж хватит, особенно когда они провернули трюк с извлечением своих имплантатов. Хорошо, что у тебя все еще есть твой, верно?

Ньюту не нужен был вирус, чтобы ярость закипела в его жилах.

– Почему вы, ребята, всегда так разговариваете? Что с вами не так, что вас заставляет наслаждаться этим?

– Наслаждаться? – ответила женщина, вложив в это слово все отвращение, на которое была способна. – Ты думаешь, нам нравится тратить драгоценное время, которое у нас осталось в этом мире, на общение с иммуняками? Иммуняками, которые слишком эгоистичны, чтобы принести несколько жертв ради спасения всей этой чертовой человеческой расы?

Настала очередь Ньюта повторить ее слова.

– Несколько жертв? Тебе легко говорить, – он не знал, как произнес эти слова так спокойно – ему хотелось их выкрикнуть. Но несмотря ни на что, он не мог испортить жизнь Кейше и ее семье. Несмотря ни на что.

– Просто сядьте на диван, – сказал мужчина. – Все вы. Мы собираемся записать небольшое приятное сообщение для ваших друзей. И не спорьте. Пожалуйста, не спорьте. Я не в настроении.

– Что за сообщение? – спросила Кейша. – Какое отношение мы имеем к этому?

Мужчина пожал плечами.

– Я не знаю, леди. Давайте не будем усложнять ситуацию, ладно? Мы просто делаем свою работу, и мы ненавидим свою работу. Так что не злите нас.

– Хорошо, но...

Ее прервал резкий крик, донесшийся с переднего двора, – насмешливое «ю-ху». За ним последовал другой, а затем еще один, на этот раз с заднего двора, доносившийся через разбитое окно на кухне. Кто бы это ни был, он продолжал, кричал, свистел, выкрикивал бессмысленные вещи, просто шумел.

– Вы должно быть шутите, – сказала женщина-охранник ПОРОКа. – Это ваши друзья шизы там? Те, кто пришел с вами из Дома?

– Понятия не имею, – честно ответил Ньют. Он надеялся, что это были Джонси и остальные, но кто знал? – Что это за видео, которое ты хочешь, чтобы мы сделали? Если Томми и они...

Грохот, похожий на конец света, нарушил ход его мыслей; он вскрикнул и повернулся, чтобы увидеть его источник. Грузовик – огромный зверь с решеткой на передней части – ворвался в окна перед домом, во все стороны полетели битое стекло и куски дерева. Пока Ньют смотрел, пока разглядывал взрывное вторжение, с разрушенного потолка под дождем штукатурки упала кровать, отскочила от верхней части кабины грузовика и сползла в сторону.

Дверь со стороны водителя открылась, и оттуда высунулся еще один одетый в черное солдат ПОРОКа, большая часть его тела все еще находилась в кабине.

– Залезайте! – крикнул он. – Здесь целая орда шизов и еще больше приближается!

Что-то резко и сильно ударило Ньюта в середину спины. Он упал на колени, поднял голову и посмотрел на черный защитный экран, в котором отражалось искаженное лицо.

– У вас есть один шанс сделать это, не будучи убитыми, – сказала женщина-охранник. – Все вы, на заднее сиденье грузовика, сейчас же. Сейчас же!

Ее спутник подбежал к пассажирской стороне машины и открыл заднюю дверь, подталкивая их к ней, словно они были его детьми.

– Просто сделай это, – сказала Кейша, похоже, предвидя, что Ньют снова выйдет из себя. – Просто садись в этот хренов грузовик.

Она уже вела брата и дочь к открытой двери.

– Похоже, там гораздо больше, чем Джонси и его друзья-дураки. Пойдем.

Ньют не чувствовал ни рук, ни ног, все онемело. Он также чувствовал, что не может двигаться, стоя на коленях на полу, как раскаявшийся священник. Охранница позаботилась о нем. Она схватила его за руку и подняла с удивительной силой, а затем потащила его вслед за Кейшей и остальными к грузовику. Как только все они оказались на заднем сиденье, солдат захлопнула дверь. Она и другой охранник быстро забрались в переднюю часть кабины. Еще до того, как их дверь закрылась, водитель завел двигатель, и машина задним ходом проехала через все разрушения и обломки и въехала на передний двор. Шины вращались и всевозможные предметы хрустели, и Ньют с тошнотой смотрел на лица, руки, волосы и дикие глаза во дворе, пока грузовик не свернул обратно на дорогу. Двигатели взревели, и машина понеслась по улице к выезду из района.

Что, на хрен, только что произошло? – подумал про себя Ньют. – Неужели в моей жизни не могло пройти нормально хотя бы одно дело?

Он прижался к Кейше, которая крепко держала обоих детей на коленях. Ее брат не издавал ни звука с тех пор, как они приехали; теперь он тупо смотрел в боковое окно, как будто расстался с жизнью задолго до этого последнего поворота событий. Кейша не произнесла ни слова; ее дети плакали как можно тише. Ньют был в такой ярости, что думал, каждый кровеносный сосуд в его теле может лопнуть от нервного напряжения, и он не думал, что в этом виноват вирус. Его трясло от гнева, от всего того, что сделал с ним ПОРОК. Это никогда не прекращалось и никогда не прекратится.

Трое охранников впереди, спиной к нему, лицом вперед. Конечно, выход был.

Грузовик затормозил, бросив Ньюта вперед. Его нос ударился о правый подголовник, а Кейша и ее дети сильно прижались к нему от силы остановки. Он выглянул в лобовое стекло и увидел вереницу людей на дороге, их руки были сцеплены, как нитка бумажных кукол. Джонси был в центре, его глаза горели чем-то похожим на экстаз.

– Почему ты остановился! – крикнула женщина-солдат.

– Почему я остановился? – крикнул в ответ водитель. – Какого черта, по-твоему, я остановился? Там люди на дороге. Ты что, слепая?

– Ну и наезжай на них!

Прежде чем он успел ответить, передние стекла со стороны водителя и пассажира с треском и грохотом взорвались внутрь. Руки и кисти – казалось, их было гораздо больше, чем количество тел, которые могли поместиться в таком пространстве, – потянулись внутрь, схватили солдат, потянули за внутренние дверные ручки, открыли двери. Солдаты дрались и пинались, но вскоре всех троих вытащили из грузовика, пытающихся помешать захватчикам сорвать с них шлемы. Женщине-охраннику это не удалось, и шлем слетел, открыв бледно-белое лицо, покрытое шрамами. Она закричала, когда острые ногти впились в нее, чтобы сделать новые.

Это была не только группа Ньюта из Дома шизов. Там были десятки людей, некоторые из которых выглядели не как конченные шизы, а как здравомыслящие, но злые. С кошмарными звуками и необузданной энергией они напали на трех охранников ПОРОКа с чем-то похожим на первобытное ликование. Одежда была порвана, шлемы разбиты, тела избиты кулаками, палками и камнями, найденными на обочине дороги. Ньют уставился в окно, его недоверие уступало лишь нарастающему шторму вспышки в его сознании. Она снова захватила его, вызванная зрелищем и ужасными звуками.

– Ньют! – крикнула Кейша.

Он смотрел на нее, едва различая пятна, проплывающие перед глазами.

– Что, – прошептал он.

– У меня дети, а мой брат контужен. Поднимай свою задницу и веди эту штуку!

Контужен. Ньют не знал, что это такое, но даже представить себе не мог, что это может вывести человека из строя сильнее, чем прилив красной ярости, охвативший его мозг и нервы. Рев и жужжание помех снова завладели его слухом. Но он боролся с этим, держась за все, за что мог держаться. Шиз скользнул на переднее сиденье, закинув ноги под руль, и это окончательно заставило Ньюта действовать.

Ревя, как взбесившийся зверь, он рванулся вперед и вскарабкался на спинку переднего сиденья, потянувшись за шизом, который пробрался в грузовик. Ньют схватил его за плечи, использовал тело мужчины как рычаг, чтобы втянуть остальную часть своего тела на сиденье. Приземлившись на ноги, Ньют ударил мужчину кулаком в лицо, едва зацепив его, поскольку равновесия пока не хватало.

Вторженец ничего не сказал, только издал нечеловеческий звук, который Ньют услышал так, словно он доносился сквозь стену. Ньют уперся ногами в пол кабины, подтянулся и нанес шизу еще один удар. Тот блокировал его, смеясь, как будто отбивался от ребенка. Он что-то сказал, крикнул, судя по выступившим на шее венам, но Ньют ничего не услышал, слова заглушил треск в ушах. Что-то схватило его сзади; повернувшись, он увидел, что из пассажирской двери вышла женщина и потянула его за рубашку. Статическое электричество взъерошило ее волосы в пушистое облако, обрамляя грязное лицо с огромной раной на одной щеке.

– Ньют! – крикнула Кейша, ее голос каким-то образом пробился сквозь какофонию помех, вызванных его нарастающим безумием.

Ньют выплеснул накопившееся раздражение, не понимая, что он вообще делает. Его ноги с силой оттолкнулись, врезавшись в лицо женщины, в то время как он схватил мужчину за рулем и набросился на его лицо, со всей силы надавливая ему на глаза большими пальцами. Шиз отбивался от его рук, но Ньют удвоил усилия, толкал, толкал, снова пинал ногами, чтобы придать импульс усилиям. Он почувствовал, как его нога соединилась с плотью позади него, как большой палец вонзился в лопнувший барьер впереди. Оба шиза кричали, хватаясь за лица. Ньют вытолкнул мужчину через водительскую дверь, затем перевернулся на спину, чтобы снова ударить женщину ногой. Он продолжал бить, пока она не сдалась и не упала.

Разъяренный, горящий, взрывающийся изнутри, его кожа горела, в ушах стоял тлеющий хлопок, зрение было затуманено белым туманом, воздух вокруг него, казалось, трещал, как разряды молнии, Ньют кое-как поднялся на ноги, сел за руль и перевел грузовик в режим движения. Затем, не заботясь о двух открытых дверях, он нажал на педаль газа.

Шины заскользили, затем задняя часть грузовика сорвалась с места. Наконец резина зацепилась за асфальт, и машина рванула вперед с огромной скоростью. Они с ревом понеслись прочь, и Ньют лишь отдаленно, периферийно осознавал толчки и удары тел под ними, пока они не выехали на чистую, открытую дорогу.

– Джонси! – закричала Кейша с заднего сиденья. – А как же Джонси!

Ньют услышал ее, едва различимо, но не замедлил ход грузовика. В другой вселенной он мог бы почувствовать жалость или вину за то, что оставил Джонси и остальных позади. Он даже почувствовал укол при мысли о том, что, возможно, только что переехал своим грузовиком того, кто поклялся ему помочь. Но это не имело значения. Это не имело значения. Этот мир был Адом, а в Аду все было по-другому.

Кейша, подумал он сквозь облака безумия, заполнившие его разум.

Все, что имело значение – это Кейша.

Данте.

Джеки.

Больше ничего.

Глава двадцатая

Ньют в какой-то степени понимал, как им повезло, что дорога была относительно прямой, потому что он едва держался на ногах. Он заставил себя ослабить педаль газа, почувствовал, что сила двигателей уменьшилась, когда проносившийся мимо его сознания зрительный туннель стал замедляться. По какому-то инстинкту он посмотрел в зеркало заднего вида, но ничего не увидел.

– Ньют, ты можешь остановиться!

Кейша кричала ему в ухо, хотя это звучало как шепот.

Ньют поднял ногу и нажал на тормоз. Машина с грохотом остановилась, впечатав его тело в руль. На фоне пульсации всего тела, бьющегося как гигантское сердце, он поставил машину на стоянку. После Стёрки, примененной ПОРОКом, он, конечно, никогда не водил машину. Но каким-то образом он знал достаточно из своей прошлой жизни, из наблюдений за тем, как его родители водят машину, воспоминания просачивались, как вода из старых труб, чтобы увести их подальше от орды шизов.

Ночь опустилась вокруг них, как океан черного воздуха, как будто они опустились на дно инопланетного моря. Как будто солнце было переброшено на другую сторону планеты. Ньют не помнил ни заката, ни угасающего света. А сейчас все было темно и тихо.

– Вот так, мальчик, – сказала Кейша, похлопав его по плечу. Буря внутри Ньюта продолжала отступать, он мог слышать ее, действительно слышать ее слова отчетливо. Кейша подняла руку и включила свет в салоне грузовика, маячок в темноте. – Я не знаю, как ты только что провернул это там, но я думаю, что это потому, что ты потерял свой чертов разум. Слава богу.

Он посмотрел на нее, не веря, что она могла сказать что-то настолько жестокое. Но ее лицо озарилось улыбкой, лучезарной улыбкой, точно что-то из времен до апокалипсиса.

– Я горжусь тобой, – сказала она. – Я действительно горжусь тобой.

Ньют изо всех сил постарался улыбнуться. Затем он закрыл глаза и сделал несколько глубоких вдохов, ничего не говоря. Его нервы успокоились, шум утих, сердце замедлилось. Когда он снова открыл глаза, туман уже не заслонял его зрение. Ему показалось, что кто-то приподнял занавес, освободив его разум, чтобы он мог свободно видеть и думать. И самая ясная мысль, которая у него когда-либо была, потекла в его сознание, как чистая вода из горного ручья.

Он вздохнул, удивляясь, почему его решения всегда разбивают ему сердце.

– Ты должна выйти, – тихо сказал он.

– Что? – спросила Кейша.

– Ты должна выйти из грузовика. Я должен оставить тебя позади.

Пожалуйста, не спорь, подумал он. Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста. Просто пойми. Наверняка ты видишь то же, что и я. Все эти мысли пронеслись в его голове, как молитва.

– О чем ты вообще говоришь? – В ее голосе было больше обиды, чем злости.

Ньюту снова стало стыдно, на этот раз от облегчения, наполнившего его тело после последнего всплеска разрушительного безумия Вспышки. Он повернулся лицом к Кейше.

– С этими людьми нельзя шутить, – сказал он, пытаясь привести свои мысли в порядок. – Иногда я думаю, что они отказались от поиска лекарства и теперь действуют просто... не знаю, из вредности, что ли. Пытаются доказать, что у них вообще была причина для существования.

– При чем тут это? – Джеки, от которой Ньют до сих пор слышал только одно слово – мама, прижалась к маминой шее, Данте готов был поделиться с ней на время. Кейша, казалось, ничего не замечала, как будто ее дети были просто продолжением ее собственного тела. – Я уже не могу понять, кто ты – сумасшедший Ньют или обычный Ньют.

– Сейчас я по большей части обычный, – сказал он, не в силах выдать еще одну улыбку. – Но послушай. Они будут преследовать нас, и есть только два способа поймать тебя – найти этот грузовик или выследить меня. Думаю, мы уже знаем, что выследить меня для них проще простого. И они, очевидно, знают, где находятся их собственные машины. Так что...

Он не мог сказать об этом прямо. Наверняка этого объяснения было достаточно.

На глаза Кейши навернулись слезы.

– Ньют, я не буду вести этот разговор. Мы вместе побывали в аду и вернулись обратно за очень короткое время, и я не собираюсь уходить от тебя.

Ньют попыталась зажмуриться от боли, ненавидя, что она делает всё еще сложнее, чем это уже было.

– Ну же, Кейша. Привести тебя к Джеки – это то, что заставляло меня продолжать. Я хочу, чтобы моя жизнь закончилась со знанием того, что я помог сделать хоть что-то хорошее. Может быть, вы, ребята, сможете найти другую машину или найти дом, где можно поселиться. Похоже, Вспышка не влияет на вас так, как на меня. Кто знает, что произойдет. Может быть, вы заживете долго и счастливо!

Кейша протянула руку и выкрутила его ухо. Сильно.

Он вскрикнул и почувствовал прилив гнева. Ему потребовалась вся его воля, чтобы заглушить его.

– Мне правда нужно относиться к тебе как к ребенку, не так ли? – сказала она. А теперь прекрати обижать мой интеллект. Мы все закончим в несчастье, так что мы могли бы закончить в несчастье вместе. Хочешь, я поведу машину?

– Поведешь куда? – огрызнулся Ньют. – Куда нам ехать, Кейша? Они выследят меня, и если ты будешь со мной, то мы все будем желать славного несчастного падения во Вспышку. Случится что-то ужасное, и мы оба это знаем. Может, ты просто заберешь своих чертовых детей и своего коматозника брата и уберешься? Позволь мне самому позаботиться о себе и умереть без чувства вины за то, что я взял тебя с собой?

Он кричал и ненавидел себя за это. Но им нужно было уходить. Они должны были уйти оттуда и позволить ему получить этот единственный подарок. Знать, что он сыграл небольшую роль в восстановлении семьи, прежде чем ярость и безумие покончили с тем, что когда-то было ребенком по имени Ньют.

– Пожалуйста! – кричал он. – Пожалуйста, просто выйдите из этого хренова грузовика!

– Ньют, – прошептала она, и он увидел, как борьба исчезла с ее лица. Она знала. Она знала, с материнским инстинктом, что он был прав. И она сделала ему еще один подарок – отпустила его, чего Томми не мог сделать. Он видел, как сильно это ранило ее, как разрывало на части. Он обрел вторую мать, тетю, сестру...

– Соня, – сказал он, это слово пришло из ниоткуда. – Ты напоминаешь мне мою сестру, Соню. Я начинаю ее вспоминать. И она была похожа на мою маму, так что, думаю, ты напоминаешь мне обеих. Может быть, из-за тебя они вернулись ко мне.

Он не знал, зачем он все это говорит, но это наполнило его чем-то очень близким к радости.

– Ничто не сделает меня счастливее, чем знать, что у вас, ребята, есть шанс выжить там, вместе. Это компенсирует то, что я не знаю, что случилось с моей собственной семьей, и выжили ли они вообще. Так что, пожалуйста, иди. И сделай все, что в твоих силах, чтобы спасти Данте и Джеки. Это единственная вещь в мире, которую я хочу сейчас. Но ты должна поторопиться. Я знаю, что они идут. Я знаю это.

Каждая частичка Ньюта хотела разрыдаться, хотела выплакать все глаза и уткнуться лицом в шею Кейши, вместе с двумя детьми. Но он сдержался, так же как сдержался от безумия Вспышки несколькими минутами ранее. Пройдет совсем немного времени, и он уже никогда не сможет сделать это снова. Но это будет его последнее героическое усилие. Сделать то, что должно быть сделано для Кейши.

Она не стеснялась давать волю слезам, и казалось, что ей трудно подобрать слова, ее рот несколько раз открывался и закрывался без слов.

– Все в порядке, – сказал Ньют. – Я точно знаю, о чем ты думаешь и что чувствуешь. Тебе не нужно ничего говорить. Все, что имеет значение – это они. – Он кивнул на детей. – Джеки и Данте. Вот и все. И я надеюсь, что твой брат тоже придет в себя. – Мужчина уставился в окно, плача, но тихо, не привлекая к себе внимания. Контужен, подумал Ньют. Он задавался вопросом, не сделали ли люди из ПОРОКа что-то такое, что так ужасно повлияло на него.

Кейша кивнула, протирая глаза. Внутри грузовика было тихо, как на безветренной равнине, а темнота снаружи давила, как что-то твердое и тяжелое. Как будто их похоронили заживо, крошечный фонарь грузовика, как свеча, был их последней связью с миром снаружи.

– Хорошо, Ньют, – наконец сказала Кейша, в ее словах была сила, которая заставила его почувствовать себя немного лучше. – Я отпущу тебя. Я позабочусь об этих детях и помогу своему брату собраться с мыслями. Мы отпустим тебя.

– Спасибо, – ответил Ньют, чувствуя себя глупо, но благодарный за то, что битва кончилась.

– Но я должна сказать последнюю вещь.

Ньют кивнул, радуясь мудрости и уверенности в ее глазах. Он мог бы уйти с этим ее взглядом, запечатлевшимся в его памяти до конца его короткой жизни, и быть счастливым, вспоминая его.

– И вот она, – продолжала она. – Кроме моих собственных детей, ты сделал больше, чтобы поднять меня в этом мире, чем любой другой человек. Я знаю, что прошло всего несколько дней, но ты... – Она сделала паузу, сглотнула. – Ты заклеймил меня, Ньют. Ты заклеймил меня, и я буду носить твое клеймо вечно. Даст Бог, я переживу этот вирус и дополню то, что твоя жизнь значила для этой нашей вселенной. Я люблю тебя, Ньют, и мои дети вырастут с любовью к тебе.

Он пытался ответить, но не мог. Но неохотные слезы наконец-то потекли из его глаз. Он надеялся, что они сказали то, что он не знал, как выразить словами.

Кейша взяла его за руку, тепло поцеловала, задержав губы на несколько секунд.

– Прощай, Ньют.

Это был единственный способ покончить с этим. Она собрала детей, легонько подтолкнула брата, и они вчетвером вышли из грузовика через дверь с той стороны. Когда она с грохотом закрылась, Ньют повернулся к передней части, включил передачу и поехал в непроглядную тьму.

Глава двадцать первая

Когда наступил рассвет, грузовик с шипением остановился. Ньют не имел ни малейшего представления о том, как работает грузовик, но эта чертова штука издавала странные звуки в течение нескольких часов, и когда она заглохла, он понял, что она заглохла навсегда. Некоторое время он ехал по огромной, широкой дороге, заполненной разбросанными автомобилями, большинство из которых стояли на обочине. Ему на ум пришло слово «автострада», и он решил, что именно так называлась эта огромная дорога в дни, предшествовавшие апокалипсису.

Он долго сидел там, внутри мертвого грузовика, наблюдая за восходом солнца над горизонтом Денвера. Большую часть ночи он ехал бесцельно, но когда нашел шоссе, то решил направиться в сторону города, освещенного достаточно хорошо, чтобы понять, что он там есть. Сейчас он представлял собой великолепное зрелище: его небоскребы выглядели совершенно новыми вдали, обрамленные растущим солнечным светом, и ему захотелось отправиться в прошлое, когда такие города правили Землей. И можно было входить и выходить, как заблагорассудится.

Счастлив. Вот как он себя чувствовал.

Он потерял свой рюкзак, и у него не было еды. Никаких вещей, кроме дневника, засунутого во внутренний карман и впивающегося в ногу. Вспышка проникала в его сознание, быстро ведя его к черте, а затем мимо неё. Его угнанный грузовик был мертв, ему некуда было идти и не с кем поговорить. Он никогда больше не увидит Томми или других своих друзей, и теперь он вспомнил о своей семье, которая вполне могла быть мертва. Он был один, совершенно один.

И все же счастье наполняло его грудь. В этом не было никакого смысла, и, вероятно, это был еще один признак надвигающегося безумия, но он с радостью принял его. Он сделал что-то хорошее. В глубине души он чувствовал, что у Кейши был иммунитет – она не проявляла явных признаков Вспышки, по крайней мере, рядом с ним. И хотя его роль была ничтожно мала, он помог ей вернуться к дочери и своему явно проблемному брату. Ньют заканчивал свою эпоху здравомыслия с позитивной, обнадеживающей искрой. И это делало его счастливым.

Он потянулся во внутренний карман брюк и достал дневник. Хотя ему следовало бы отдать его Кейше, чтобы в будущем он пригодился, он был благодарен, что мог сделать еще несколько записей. Не совсем готовый покинуть относительную безопасность грузовика, он открыл маленькую книжку, отцепил ручку и начал писать.

Может быть, когда-нибудь, где-то, каким-то образом, дневник будет найден и прочитан. И он хотел, чтобы потомки узнали, что он испытал счастье. Не только с Кейшей и ее семьей. Он знал друзей, делил с ними смех и приключения, чувствовал их любовь к себе и имел радость возвращать эту любовь. О чем еще может мечтать человек?

Иммунитет, еда, большой дом, мир, в котором не было апокалипсиса, район, наполненный всеми этими любимыми вещами? Да, это было бы лучше. Но все же.

Я действительно схожу с ума, подумал он и потряс себя улыбкой.

Зажав язык между губами, он склонился над дневником и написал все это и даже больше.