Текст книги "Аркан душ (СИ)"

Автор книги: Джейд Дэвлин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 14 страниц)

– А значит, я еще не умерла, – фыркнула я и отпихнула нахальную лапу. – Тело это всего лишь тело, оно реагирует так, как заложено природой. И ничего плохого, кстати, в этом нет. Но и ничего слишком для тебя обнадеживающего тоже.

– Это потому, что твои реакции замедлены усталостью, – безапелляционно заявил эльф. – И я согласен, так, пожалуй, просто неинтересно. Хорошо. Иди выспись. Продолжим наш разговор завтра.

Уже “телепортировавшись” за дверь, я обессиленно присела на ступеньку – мне нужна была хоть секунда передышки, а то ноги не держат. Уфф... сегодня пронесло.

Нет, я не лгала эльфу – если придется с ним спать, я руки на себя от “позора” не наложу. И муж меня поймет, когда мы найдем друг друга. Но если, как сегодня, пронесет... я буду счастлива. Как бы мне и завтра так устать, чтобы с ног валиться? Труп эльфу домогаться неинтересно, пару раз ткнет пальцем, убедится, что дохлое, и отстанет. А может, и про клятву забудет?

Я понимала, конечно, что все это пустые надежды. Но тут как в сказке или на войне: нам бы день простоять да ночь продержаться. А дальше бой покажет.

В комнате меня встретил настороженно-вопросительный взгляд дочкиного крокодила. Парень не спал, сидел на своем диванчике и сторожил, как я поняла, спящую мелочь. Господи, как хорошо... как хорошо, что еще один взрослый, ответственный человек появился в жизни моих детей. Даже если со мной что-то случится, Катюша и Никитос не останутся беззащитными.

Я благодарно-успокаивающе улыбнулась зятю одними глазами – на большее сил не было – и с едва слышным стоном прикорнула на краешке постели, немного потеснив спящую без задних ног дочь.

Завтра с самого утра все пойдем в загон к шархушам и уработаемся там до потери пульса. Главное, смыться до того, как проснется ушастый домогатель и успеет передать приказ явиться к нему. Из загона с песиками меня не так-то просто достать – если забраться в самый дальний угол, ни одна эльфячья глотка не доорется, а входить за ограду они боятся. Мужик как-то очень рьяно взялся охранять свою территорию и самку, одному не в меру любопытному ушану из обслуги он уже чуть не откусил ползадницы.

А к вечеру, глядишь, мое тело опять будет “вяло реагировать” на эльфийские лапанья, так что наглому ироду снова станет скучно.

Приветстсвую всех новеньких! На всякий случай – не забудьте подписаться на меня как на автора! Это не только согреет моего муза, но и позволит мне вовремя сообщить вам всякие интересные новости)

Ну, и за лайки-репосты-награды будет большое авторское мерси и быстрая прода))))

Часть 15

Утро началось суматошно. Умыть, накормить, занять двух малышей, даже если один из них очень тихий крокодильчик, который боится резких движений и громких звуков, оказалось не так просто. Особенно из-за того, что забывший все страхи Кукушонок упорно лез знакомиться и пытался отобрать сестру у непонятного пришельца, а пришелец пугался и новоявленную “маму” уступать не хотел.

Купаться Катерине пришлось с ним в обнимку – мелкий зелененький упорно изображал обитателя зоопарка: по-обезьяньи вцепился в дочь, и отодрать его не получилось даже у папаши. Выяснилось, что орать это пугливое змеиное сокровище умеет отлично, а еще оно кусается, если совсем достать.

Цапнутую лапу змеезять отдернул, тихо шипя, потом скосил выразительный желтый глаз в мою сторону и торопливо спрятал руку за спину, приняв виноватый вид. А я... засмеялась. Дочь и ее “муж” какое-то время смотрели на меня непонимающими взглядами, а потом Катерина перевела глаза на парня и тихонечко хихикнула.

И все! Все напряжение последних дней вылилось в этот безумный, безудержный, до слез, до судорог, ржач.

Я тихо сползла по дивану, Катюха едва не каталась по кровати от смеха, змеезятюшка, у которого явно подогнулись коленки, просто сел на пол и хрюкал оттуда. Никитос в восторге скакал от одного к другому, не делая никакого исключения для новых родственников, и радостно хохотал. И, наконец, зелененький обезьянчик тоже оторвал личико от дочкиной груди и... тихонечко пискнул, раскатился колокольчиком.

– О-ох...  – простонала наконец я. – Ну хватит... Катерина, иди корми ребенка, нечего хихикать. Кукушонок, пойдем клевать кашку, все хорошие птички клюют ее по утрам. И ты, – я кивнула обессиленно растекшемуся по полу мужчине, – тоже пошли клевать. А потом руки в ноги и бежим наводить порядок у Найды.

– Найда здесь?! – дочь резко запнулась и чуть не уронила недовольно квакнувшего змееныша. – Правда?! Мам... а...

Я прекрасно поняла, что она имела в виду. Сердце болезненно сжалось.

 – Нет, котенок, папа пока нас не нашел. Но он обязательно появится, вот увидишь. А сейчас займемся делом – некогда грустить.

Молчаливый зять очень впечатлился нашими песиками. Очень. Для начала попытался крестом встать в воротах загона и не пустить туда меня и детей, но был бесцеремонно отодвинут высунувшейся любопытной мордой Найды. Она шумно втянула воздух, подслеповато щуря маленькие на такой здоровенной морде глазки, и вдруг заскулила, припала на передние лапы и поползла в сторону дочери.

Дальше снова были слезы, обнимашки, облизашки, огромные глаза большого змея – я уже говорила, что опасаюсь того, что они у него навсегда такие останутся?

– Ты очень страшная женщина, – поведал мне парень, когда я разогнала всю эту мимими-компанию заниматься делом и вручила зятю лопату – выгребать “навоз”, а сама отловила за холку первого попавшегося кобеля и поволокла в тенек – вычесывать репьи. – Л”Шархи свободные охотники и не боятся никого, кроме своих самок! А ты сумела приручить целую стаю... – тут он передернул плечами, покосившись на радостную Катерину, которая как раз в этот момент усаживала опасливо шипящего Шику верхом на Мужика. Никитос на его спине уже сидел и активно агитировал нового интересного “братика” присоединиться.

– Ага, дочка вся в меня, – согласилась я, пряча улыбку.

– Это заметно, – проворчал змей. – Непослушная девчонка, всегда спорит и настаивает на своем!

– Ну ты же взрослый, – черт, приходится прикладывать немало сил, чтобы не рассмеяться. – Умный мужчина. Найдешь способ сладить с ребенком, Катюшка у меня, конечно, упрямая, но если с ней по-хорошему... А подрастет – тогда уже разберетесь, кто у вас в семье самое большое змейство.

Зять понимающе хмыкнул и ушел чистить “стойла”, а я расслабленно тискала едва слышно вздыхающего пса и отдыхала душой. Понимала, что эта идиллия ненадолго, что совсем скоро в эту мирную картинку ворвутся эльфы, маги, тревоги и прочие пакости. Но пока... я хочу просто отдохнуть. Иначе, боюсь, следующий удар судьбы меня сломает.

– Натаэль! Подойди сюда! – а вот и “пакость” не заставила себя ждать.

Да, служители побоялись лезть в загон к шархушам, а вот самый главный эльф вошел как к себе домой. То есть, конечно, это и так его дом, а мы тут все квартиранты, но...

Я шикнула на Найду и смелого, но глупого Мужика – не хватало еще, чтобы покусанный ушастый господин затеял магические репрессии. Вздохнула, кинула выразительный взгляд на змеезятя и пошла куда зовут.

– Ну что за детские хитрости, – насмешливо выговаривал мне сволочуга, пока вел к дому.  – Неужели ты всерьез рассчитывала, что второй раз сможешь провернуть один и тот же трюк? Я был более высокого мнения о твоей сообразительности.

Да подавись ты! Вместе с твоими вроде бы ненавязчивыми прикосновениями и таким хозяйским взглядом. Плевать мне, что ты там думал, а вот то, что трюк не прошел – действительно жалко.

Я еще раз оглянулась, прежде чем выйти за ограду псарни. Дочь смотрела вслед с тревогой и злостью, сжимая кулаки. Найда встопорщила шерсть на загривке, и мне даже отсюда был слышен тихий злобный полухрип-полурык. Но умная собака слушалась команды и оставалась на месте, тем самым удерживая напрягшихся самцов. Зять отложил лопату и подошел к Катюшке, забрал у нее из рук сразу обоих малышей. Вот он смотрел нам вслед напряженно, внимательно, но без злости.

Я встретилась с ним глазами. Да... да, я доверяю их тебе. Что бы ни случилось, пожалуйста, позаботься о них...

И он кивнул. Он понял.

 – Можно подумать, я собираюсь тебя съесть или принести в жертву, – недовольно фыркнули у меня над ухом. Пушистый локон скользнул по щеке, когда этот поганец наклонился, почти касаясь губами моего уха. – Ты станешь личным вассалом высшего, не рабыней, не наложницей, а...

– Более ценной собственностью, – резюмировала я, разворачиваясь и встряхиваясь. – Разница невелика.

– Это только от тебя зависит, – мурлыкнул эльф и резко сменил тон: – Иди за мной. Живо.

Двор, лестница, холл действительно промелькнули мимо с какой-то ненормальной быстротой. Я только успела поймать спиной странное ощущение направленного четко между лопаток жгучего от ненависти взгляда. Стараясь не отставать от стремительно шагающего “сюзерена”, я незаметно оглянулась. Ага... эльфийская грымза провожала меня злющими глазами, прячась за одну из шелковых занавесок, в обилии драпировавших холл. Злющими и завистливыми... вот дура! Да я бы чего только не отдала, чтобы поменяться с ней местами!

Увы. Уже знакомая комната, архаичные факелы по углам пентаграммы, сексодром в полной боевой готовности. И мне даже про “раздевайся” не скомандовали – нетерпеливый рабовладелец с порога сам взялся меня разоблачать. Да чтоб тебя... опомниться не успела, как оказалась голая – белье он просто порвал к чертям собачьим, причем как-то так, что я и пискнуть не успела.

Часть 16

Какой непривычный, странный, но приятный запах... впрочем, я зря засмотрелась на тонкую, извивающуюся, как восточная танцовщица, струйку дыма над бронзовой курительницей. Миг – и спину ласкает чья-то пушистая шкура, брошенная поверх постели. Горячие нетерпеливые ладони прошлись по моему телу снизу вверх и обратно, уверенно, властно, и... знаете что? Если насилия все равно не избежать, я расслаблюсь и получу удовольствие, только внутренних разрывов, травм и синяков мне не хватало! А моральные терзания оставим тем, кто имеет выбор. И я твердо знаю, что ни дети, ни муж меня не осудят... я в это верю.

Да, противно, да, гадко... и собственное бессилие бесит до мурашек в глазах. Но я усилием воли заставила себя дышать глубоко и размеренно, как мантру повторяя про себя: “Это всего лишь тело... это ничего не значит... я иду на это осознанно... я знаю, что делаю!”

То ли медитация помогла, то ли я излишне надышалась этими странными курениями, но как только я расслабилась и сознательно постаралась отключить панику, тело словно взорвалось ощущениями.

И я не стала сопротивляться странно-огненной волне, затопившей меня вслед за движением его рук. Не знаю, магию ли он применил, или просто, подлец, оказался таким хорошим любовником и знал, как заставить любую умирать от желания, но полыхнуло, что называется, с пол-оборота. Сначала я просто удивилась и, признаться, снова испугалась. Это... на меня не похоже... и даже с Лешкой... нет, было иначе! А сейчас я словно живу отдельно от собственного тела. И приходится закусывать губу, чтобы не стонать – вот назло маме отморожу уши, в смысле – назло эльфийской роже буду сопротивляться хоть в этом. Пока смогу!

Светло-серые глаза, словно затянутые серебристой паутиной, заслонили все, и в них явственно бился азарт и... усмешка. Разгадал, гад!

В следующую секунду я не сдержалась и вскрикнула, ощутив горячие пальцы между ног. И чего в этом крике было больше – протеста или уже животного желания? Мысли путались.

– Чистая и сильная, как эльфийка, и горячая, как человечка, – жаркий шепот в самое ухо заставил меня снова застонать и выгнуться навстречу. – Ты думаешь, зря мы, эльфы, так часто берем в наложницы девушек вашей расы? Пока вы юны и совершенны почти как высшие, но горите так ярко и так непохоже на холодный огонь, что питает наши души... жаль, что ваша красота сгорает в этом пламени непростительно быстро... но ты... ты уже не человек, женщина с душой другого мира и магией этого. Твое совершенство будет греть меня долго... очень долго!

Он резко оторвался от меня, и теперь я застонала от разочарования. Тело извивалось и льнуло к его рукам, оно хотело... “Наташа” ушла куда-то в затянутую пахучим дымком даль, а то, что осталось... уже не помнило ничего, кроме этих рук и глаз.

– Сначала обряд, моя дикая звездочка, – как-то незнакомо и хищно усмехнулся эльф, расстегивая камзол и стаскивая рубашку. Текучий танец хорошо развитых мышц, и весь такой гладкий, почти белоснежный, до перламутра в свете факелов, но не как статуя, а... чувственный, живой. Олицетворение соблазна и разврата... и отголоском из темноты – боль и горькое бессилие. Это не я... это не мои чувства...

Эльф остался в одних черных облегающих штанах, и, черт возьми, это выглядело неприличнее, чем если бы мужчина разделся совсем. Он медленно обошел кровать, с легкой насмешкой и в то же время напряженно наблюдая, как я слежу за ним одними глазами, словно боясь даже на секунду оторвать взгляд. Остановился у изголовья. В его руках неведомым образом вдруг оказался кинжал с волнистым черным лезвием и капелька янтаря на тонкой золотой цепочке.

– Повторяй за мной! – жестко приказал он, впиваясь в меня глазами. – Клянусь принадлежать лорду...

Оглушительный грохот взорвал сгустившееся напряжение, пол и стены вздрогнули и вроде даже чуть накренились, с потолка на меня посыпалась какая-то труха, и я словно очнулась от гипноза, резко села и вскрикнула. Порыв ветра из разбитого окна сдул дурманящую пелену запахов, и стало зябко.

– Харракшшшаррас! – яростно прорычал несостоявшийся властелин. – Сиди здесь, женщина! Ни шагу! Если хочешь увидеть своих детей живыми!

Он одним слитным движением выхватил откуда-то из темноты кривой меч и цеп с шипастым навершием и исчез в клубах странного дыма. А я осталась сидеть, не на шутку перепуганная и недоумевающая. Что это вот сейчас было?!

Народ, я решила форсировать выкладку – запаса немножко есть, да и стимул так больше, когда каждый день отзывы) к сожалению, скатились мы с арканом в рейтинге и новые читатели совсем перестали приходить, так что буду больше работать, чтобы их привлечь) 

Проды, правда, будут средненькие – 4-6 тысяч, зато каждый день!) если нужен будет выходной – постараюсь предупредимть)

Часть 17

Посидев так минут пять, все время нервно прислушиваясь к отдаленному грохоту и чьему-то нечеловеческому реву, я не выдержала и заметалась по комнате, поспешно подбирая свою как попало разбросанную одежду. И даже успела натянуть штаны и рубашку на голое тело, кляня проклятого ушастого ублюдка, явно прокурившего мои мозги чем-то ядовито-возбуждающим. Ту самую курительницу, грохнувшуюся с подставки, помятую и погасшую, я мстительно выкинула в разбитое окно, стараясь даже не дышать рядом с ней.

Понимала, конечно, что это бесполезно – если эльфийская скотина пожелает – никто не сможет ему помешать повторить свой трюк. Но мне физически стало легче от того, что я хоть что-то сделала.

Дверь была заперта, да и куда мне идти? Я даже не знаю, что случилось...

Я до боли сжала кулаки, опять настроилась на глубокое дыхание и села на разворошенную кровать. Мне остается только ждать новостей...

С треском разлетевшаяся в мелкие щепки дверь стала для меня полной неожиданностью. Как и две стремительные тени, со скоростью молнии метнувшиеся ко мне. Миг – и мне зажали рот, заломили и стянули чем-то за спиной руки, накинули веревочную петлю на ноги и одновременно на горло... я не успела даже закричать, а мир уже померк, сменившись плотной сеткой дерюжного мешка, без церемоний натянутого мне на голову.

– Живо-живо! – прокомментировал эту жуть незнакомый хриплый голос. – Демона не хватит надолго. Это она?

– Старая сука все же сумела провести ритуал, – негромко ответил кто-то еще, и меня бесцеремонно вздернули в воздух, перекинув через чье-то твердое широкое плечо. – Она вернула юность и рассчитывала, что ее никто не узнает. И расплатилась с эльфом, став его риссон. Теперь они оба в наших руках!

– Уходим, живо!

Господи, господи! Ну почему мне так не везет?! Да к черту праведность, лучше бы меня эльф вдоль и поперек попользовал, чем это!

Нет, в тот момент я не боялась за себя. Меня уносили в темноту неизвестные и явно не слишком расположенные ко мне существа, а я могла думать только о том, что дети... дети остались у эльфа, и теперь они совсем беззащитны!

В мешке было душно, пыльно, жесткая веревка впивалась в горло, и я боялась одного – вдруг похитители не рассчитают, и проклятая удавка меня задушит. Я не могу оставить детей! Не сейчас!

Боль, тряска, нехватка воздуха в конце концов привели к тому, что я потеряла сознание. Возможно, это и к лучшему...

Серый свет в темноте возник неожиданно, вместе с водопадом ледяной воды в лицо и парой резких пощечин.

– Не притворяйся, тварь! Магичка твоей силы не могла так быстро сдохнуть! – а голос женский и очень злобный. Отчаянно моргая, я пыталась всмотреться в окружающую муть, но кроме зыбких теней так ничего и не разглядела. Зато голоса слышала отлично:

– Там были все следы ритуала. Значит, бабу надо закрыть от ушана, иначе он почует свою часть, или придет по следу магии, или, если не получится вернуть связанную, постарается быстро и безболезненно ее убить. Где Хрош? Ага...

Рубашку на груди рванули, к обнажившейся коже прижали что-то тяжелое и металлически холодное. А потом...

Потом эта железяка полыхнула диким жаром, словно вплавляясь в мою плоть, и не только вплавляясь – острые шипы, внезапно проросшие сквозь нее, рвали кожу. Я бы закричала, если бы рот не был все так же забит вонючей тряпкой и грубо перетянут веревкой. А так – крик захлебнулся, а отчаянный рывок привел лишь к тому, что на меня навалились сразу несколько человек, удерживая за руки, за ноги, за голову.

– Все... шишорши закрыло ее кровь и магию, пока рисунок не сотрется, эльф не найдет свою риссон. А вот ее канал к нему остался открыт, и мы сможем заставить ушастого выполнить наши условия, если он не хочет сдохнуть от истощения или превратиться в марионетку Лош”ехха. Кляп на всякий случай не вынимайте, бабу переодеть, загримировать и в колодки. Выступаем!

Часть 18

Третий день рабский караван медленно тащился сквозь людские земли в сторону Большого Рубежа. Мимо зажиточных ферм и нищих деревень, мимо городов с их ярмарками и сытыми стражниками у ворот, по пыльной дороге, теряясь между множеством таких же караванов и прочих путников. Никто не обращал на них внимания.

И невдомек было эльфийским и человеческим патрулям, раз за разом пролетавшим мимо, что закованные в тяжелые колодки грязные и едва таскающие ноги орки, среди которых затесались несколько таких же усталых и истощенных людей и нелюдей – это всего лишь великолепная маскировка. Сводный отряд орочьих егерей и наемников из Ро-Райаны, некоторые из которых успешно изображали хозяев и надсмотрщиков, без лишней поспешности, но уверенно и, главное, скрытно продвигался все дальше и дальше от атакованного поместья одного из членов Светлого Совета.

И никто не узнавал в налысо бритой, вымазанной с головы до ног какой-то жирной грязью оборванке похищенную наложницу господина первого советника.

На сбритые волосы мне было откровенно наплевать. Вот уж где последняя моя проблема. Если разобраться, то в рабском караване “довги косы” только затрудняли бы и без того несладкую жизнь.

Нет, меня не били, нарочно не обижали, кормили нормально –  тем, что ели сами, когда караван останавливался на ночлег где-то подальше от посторонних глаз. И меня даже не задевало равнодушно-презрительное отношение похитителей. Даже откровенная ненависть единственной, кроме меня, женщины в караване, и то не особо волновала.

Эта статная красивая орка в костюме наемницы не упускала случая продемонстрировать мне свое отношение, хотя и без рукоприкладства, но такое чувство – просто потому что командир не разрешил. Очень быстро я догадалась, что у девушки ко мне личные счеты. Знать бы еще, чем так нагадила ей прежняя хозяйка тела. И кстати стало понятно, как меня опознали – вот эта самая дама в городе углядела и доложила по инстанциям. Остается только позавидовать ее наблюдательности и памяти... ибо молодым это тело было давно.

Про то, что меня похитили орки – это я не сама догадалась. Это я подслушала. И удивилась, несмотря на то, что плевать бы, какой они там расы, у меня других проблем по горло. Но все же... да, здоровенные мускулистые мужики в полтора раза крупнее среднего шварценеггера. Морды страшные, челюсти тяжелые и крупные – у людей таких мало, что ли? А клыки из них никто не скалил. А еще они изрисованные татуировками по всем открытым участкам тела настолько, что о странном для людей цвете кожи я догадалась далеко не сразу. Черт их знает, может зеленовато-серый, со стальным оттенком, макияж нынче в моде. Или это маскировочная роспись... но нет. Мы тут вчера у озера в стороне от дороги останавливались, и как только конспираторы-диверсанты выставили дозоры и активировали какие-то свои фигнюшки для легкого отвлечения внимания, вся эта орда бугаев без малейшего стеснения скинула колодки и грязные портки и полезла в воду.

Из сего инцидента удалось сделать два вывода: орки, вопреки легендам, очень чистоплотные существа – это первое. А второе – вряд ли они стали бы гримировать задницы и то... хм... что растет с противоположного конца, в маскировочный цвет. Так что серый с зеленым – это их естественный окрас.

Меня в воду силком никто не тащил, я сама полезла мыться, как только тяжелые деревянные доски с дырками для рук и головы сменили на ошейник и цепь.

 – Что, не привыкла сама, гадина? – злорадно поинтересовалась у меня орка, небрежно бросая на песок обрывок чистой дерюжки и кусок настоящего мыла. – Здесь тебе не башня! Никто пятки лизать не будет.

Самое умное, что я могла сделать в этой ситуации – промолчать. Я, собственно, так и поступала все то время, что женщина пыталась меня тиранить. А ее это, похоже, еще больше злило... но мне все равно нечего было ей ответить. Да и мысли все там, в поместье – как дети?! Живы, я чувствую, но...

А орку было жалко. Я подслушала все же, что ее семью держала в рабстве прежняя хозяйка этого тела, и такое творила... конечно, обидно отвечать за чужие грехи, но и злиться на несчастную бабу, единственную выжившую из большой семьи, я не могла.

Меня ни о чем не расспрашивали, никаких секретов не выведывали, просто следили за тем, чтобы шла в колонне по трое, в серединке, и не пыталась рыпнуться. В какой-то момент я потеряла счет дням – так похож был один на другой, но мы точно тащились по дорогам междурасья (так назывались общие территории, где соседствовали люди и другие народы) не меньше недели. И к концу пути я уже едва волочила ноги: не потому что так уставала, хотя уставала, конечно, безумно. А потому что неизвестность и тревога за детей разъедали душу, как кислота. Боже, как нам, оказывается, повезло в самом начале этого безумного попадания! Ведь со мной были сын и Найда, и это не давало мне сойти с ума и позволить отчаянию настолько поглотить меня.

Размеренно-выматывающее путешествие окончилось однажды ночью так же неожиданно, как началось.Мы уже дня два как миновали последнюю задрипанную деревеньку, и все сужающаяся дорога уже давно вилась среди голых каменистых холмов, лишь кое-где прикрытых жалкой кудреватой порослью – словно головы престарелых ловеласов, старательно зачесавших остатки волос на лысину. А я все недоумевала – ведь до оркских земель такими темпами мы будем еще месяца три топать. А судя по разговорам наемников, сдать меня главному шаману для укрощения эльфийской морды намеревались до полнолуния. И как?

Оказалось, очень даже возможно. Потому что, отойдя на приличное расстояние от населенных мест и основательно попетляв среди холмов, словно путая след, отряд пришел к... порталу.

Часть 19

Точнее, о том, что это портал, я догадалась только тогда, когда деловитые похитители избавились от маскировки, причем рачительно упаковав ее в тюки до следующего раза, и принялись городить что-то странное на месте старого кострища в центре вытоптанной поляны.

В строго определенном порядке разложили выкопанные из схрона камни, разожгли костры, соединили их дымно-огненными дорожками, поджигая выложенные косичкой от кострища к кострищу сухие травы...

И один за другим под гулкий рокот бубна стали уходить в густое облако подсвеченного красновато-фиолетовыми сполохами дыма.

– Чего встала, коровища? – вспомнила про меня моя “ласковая” конвоирша. – Ишь, тихая стала... как магию тебе запечатали, так...

– Улейша! – резкий окрик из глубины багрового облака заставил орку замолчать, но в спину она меня толкнула от души, так, что я птичкой влетела в неизвестность, споткнулась о неожиданно образовавшийся порожек и рухнула... хорошо, что не на пол, а в объятья рослого орка, непривычно однотонного, почти без их любимых разноцветных узоров поперек всей личности.  Он подхватил меня легко, как пушинку, внимательно осмотрел, что-то буркнул и равнодушно передал дальше. А у меня остановилось сердце...

Очутившись, наконец, в тесной и темной, одиночной “камере”,  я выдохнула и потерла лицо руками. Для меня выделили какую-то особо монументальную юрту, то ли вкопанную в сухую степную почву, то ли на фундаменте... я не особо всматривалась, да вообще почти не смотрела по сторонам, а про юрты подумала потому, что силуэты у орочьих жилищ были своеобразные – полукруглые, как опрокинутые пиалы.

Итак... что это было? Галлюцинации на нервной почве и от переутомления? Или этот главный орочий шаман действительно усмехнулся мне чуть кривоватой и до боли знакомой Лешкиной усмешкой – такой... даже словами не описать. Эта усмешка кривила рассеченные старым шрамом губы мужа, когда он был сосредоточен и очень зол, но держал себя в руках. У шамана шрама не было, но...

Господи, ну разве можно строить такие предположения только на том, что мне вдруг примерещилось? Я уже сама не уверена в том, что видела. Я слишком этого хочу, я...

Я не имею права ошибаться, я не могу позволить себе раскиснуть. И я не буду сейчас думать о том, действительно ли это Лешка, я выпью крепкий бульон, что принесла мне моя тюремщица, как смогу вымоюсь в тазу, переоденусь, рассмотрю наконец эту странную татуировку на груди, которая вроде бы стала менее четкой, и лягу спать. Запретив себе метаться и гадать, запретив себе все, кроме сна, потому что... потому. Я должна вернуться к детям, значит, обязана оставаться здоровой и сильной.

Ага... хорошее решение. Еще бы воплотить его в реальность...

 Мои ночные медитации на тему “я буду сильной” закончились с рассветом – мутная бессознательность накатила незаметно и остановила, наконец, бесконечную карусель мыслей. Но ненадолго. Утро примчалось неожиданно, как конный разбойник, с гиканьем врывающийся в спящую деревню, топча разбегающихся кур и крестьян. Кто-то вошел в мою камеру, распахнул окно, сдернул с меня войлочное одеяло, гортанно прикрикнул и даже плеснул водой в лицо.

Проморгавшись, я разглядела старую-престарую бабку, которая с неожиданным для ее возраста проворством металась по тесной комнатушке и одновременно умудрялась делать сразу несколько дел.

– Вставай, вставай! – она снова брызнула в меня водой из большого таза, стоявшего прямо на полу в центре комнаты. – Вставай! Много спать можно магам и эльфам! Здесь не спят много!

– Встаю, – покладисто согласилась я и натянула брошенную в мою сторону отстиранную и даже зашторанную рубашку.

– Твою одежду хотели отдать духам, – с каким-то странным выражением проговорила старая орка, поправляя на голове замысловато накрученный белый платок. – Но ты не будешь одеваться в одежды онори”е, останешься в одежде рабыни, – и глаза у нее... выжидающие? Я должна была возмутиться? Магам неуместно так одеваться, или они брезгуют? Но я не маг, я не Лелиена, и я не собираюсь ею притворяться. Так что старуха так ничего и не дождалась. Хмыкнула каким-то своим мыслям и скомандовала:

– Иди за мной. Мужчины будут задавать вопросы. Женщины будут слушать. Шаман станет думать, что с тобой делать. Иди!

Часть 20

Всю дорогу до самой большой юрты, возвышавшейся на фоне далеких снежных гор, я лихорадочно размышляла о том, как мне понять, действительно ли это мой муж вселился в местного орочьего боевого предводителя. Шамана, если я правильно поняла.

Пыльная, вытоптанная тропинка виляла между полукруглыми домиками, запах сухой травы и раскаленной земли струился вдоль нее, и словно подталкивал в спину – иди же, быстрее, лучше узнать сразу, чем так мучиться неизвестностью. Просто спроси... просто слова...

И вдруг прилетал порыв совсем другого ветра – холодного, остро-снежного, как мой страх. А если нет? А если... это если...

“Главная” юрта оказалась гораздо масштабнее, чем мне казалось издалека. Мы шли и шли через странный город в степи, за нами пристраивались в хвост все новые и новые орки, молчаливые, спокойные, полные чувства собственного достоинства – мужчины, женщины, даже дети. А купол Общего Дома почти не приближался, только рос, постепенно заслоняя собой чуть ли не четверть неба.

И вместе с ним рос мой страх. Вот буквально рвал на части – что будет со мной? А мои дети? Что будет с ними без меня? Последний вопрос был самым страшным.

Наконец, странная процессия с моей сопровождающей во главе миновала арочные двери в построенный из белого песчаника купол. И стало прохладно, почти холодно. Глаза не сразу привыкли к рассеянному свету после яркого дня, но постепенно я рассмотрела и многоярусные каменные скамейки, амфитеатром разбегающиеся по кругу, и длинный стол напротив входа и маленький загончик справа от него.

Туда меня и отвели, усадили на вырезанную в песчанике тумбу и два рослых орка стали по бокам, охраняя то ли меня, то ли остальных от меня. А бабулька в белом покрывале ушла, только на прощанье одарила меня странным взглядом. Сожалеющим? Сочувствующим? Вообще непонятным.

Амфитеатр постепенно наполнялся, но было на удивление тихо – орки не галдели, не переговаривались, даже дети не шалили.

Я поймала еще несколько взглядов, в основном любопытных, но были среди них и злые, и насмешливые, и настороженные. И парочка откровенно ненавидящих.

Постепенно все места в амфитеатре оказались заполнены и орки, по прежнему негромко и солидно стали что-то обсуждать. Что? Каюсь, от волнения я все пропустила...

Я смотрела только на одного человека. То есть,на орка. Ловила глазами каждое движение, затаив дыхание искала знакомые черточки, штрихи, манеру поворачивать голову и смотреть на собеседника чуть склонившись к правому плечу, скупую улыбку, выразительное движение бровью...