Текст книги "Черный Дождь (ЛП)"

Автор книги: Джетти Вудрафф

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 19 страниц)

Глава тринадцатая

Я могла бы написать целую книгу о приключениях Микки и Пи. Три дня пока мы бродили по национальному лесу, возможно, были лучшими в моей жизни. Именно первой ночью я волновалась больше всего. Почему, не могу сказать. Пи в отличие от меня, держалась молодцом. Мы остановились и разбили лагерь между двумя валунами, место выбрала Пи, она сказала, что это защитит нас от непогоды. Я надеялась, что погода будет к нам дружелюбной.

Пи провела много времени, расчищая наше идеальное место. Она сделала ровный круг вокруг клочка земли, который расчистила для костра, а затем начала вытаскивать из рюкзака вещи, который сама и собирала.

– Эй, где ты это взяла? Тебе нельзя иметь нож, – сказала я, забирая острый столовый нож из ее рук.

– Ну, ты же сказала мне взять вещи для приключений. А если бы мне понадобилось убить дракона?

Я положила острый нож в карман своей сумки.

– Я убью дракона. Что еще там у тебя есть?

– Две вилки, маленькая миска, четыре свечки, мой планшет, эта штука для его зарядки, бумага для розжига костра, банка арахисового масла, сухое печенье, эта ложка и эта бутылка воды. Мы можем повесить ее на себе на пояс, чтобы не лазать за ней в сумку.

Пи была гением. Воспользовавшись одним листом бумаги, мы развели костер и, вытянув ноги, прислонились к валуну. Наши ноги в носках согревались приятным пламенем костра, который мы самостоятельно разожгли. Даже не знаю, кто больше гордился этим минутным делом, Пи или я.

– Жаль, что у нас нет зефира, – сказала Пи, ей хотелось этой липкой сладости.

– У меня есть Твинки (Twinkies – Золотой бисквит с кремовым наполнителем – американское пирожное, придуманное и производимое пекарней HostessBrands. Прим.пер.), мы можем запечь их, – предложила я, стараясь не оглядываться на каждый услышанный мною звук.

При очередном раздавшемся звуке Пи взглянула в небо и сложила губы в форме идеального О.

– Это филин. Он хочет запеченный Твинки.

Не критикуй, пока не попробуешь. Твинки, запеченные на костре, нужно продавать, они были потрясающими. Идеально подрумяненные до хрустящей корочки. Теплый крем медленно вытекал в рот, и мы застонали от наслаждения. Мы снова сделаем это. Обязательно.

– Хорошо, что я взяла салфетки, – сказала я, вытащив маленькую упаковку влажных салфеток из рюкзака. Мы все перемазались, но нам было хорошо. Мы были посередине огромного леса, и нам было хорошо. Ларри понадобилось намного больше салфеток, чем нам. Пи перепачкала всю его спину теплой начинкой. На следующий день надо будет выстирать Ларри в реке.

Я отказывалась думать о списке животных, перечисленных с обратной стороны моей карты. Мы услышали где-то вдалеке стаю красных волков или еще кого-то. Пи нисколечко не боялась совы, и вообще-то у нее достаточно хорошо получалось ее имитировать. Мы так и не увидели ни одного из упомянутых медведей, но заметили хвост рыси. Знаю, что звучит не особо впечатляюще, но мы действительно очень радовались этому. Можно вывезти девушку из города, но нельзя вывести город из девушки. Разве что, когда очень нужно.

Может это был теплый воздух и сияющая луна. Может уютный костер, а может, это было, когда я поняла, что мы есть друг у друга. Я поцеловала волосы Пи и прижала к сердцу, когда она зевнула.

– Расскажи мне сказку о принцессе на горошине, – попросила Пи, держа свою маленькую ручку в воздухе. Я взяла ее ручонку в свою и еще крепче обняла.

– Жил-был принц, который хотел найти принцессу, но она должна была быть настоящей принцессой, – начала я.

– Это я.

– Да, несомненно ты.

Я провела рукой по пальчикам Пи, а затем прижала ее к сердцу, в то время как она устроилась у меня между ног. Я накрыла ее тонким покрывалом и рассказала ей эту сказку, которую она слышала уже миллион раз.

– Ты боишься? – спросила она, когда я дошла до конца.

– Не-а, у меня есть ты.

– И твоя мама? – спросила она, зевая.

Я поцеловала ее в макушку и притянула ближе.

– Да, и моя мама.

Я устало выдохнула, когда услышала мурлыкающее посапывание Пи. Мои глаза сканировали густой, темный лес, и я задавалась вопросом, как, черт возьми, я сюда попала. Кто бы мог подумать чуть больше года назад, что за мной будут гоняться по государственному заповеднику? И не только это; я была в бегах с похищенным ребенком, я была с четырехлетним ребенком в самой середине леса. Желая знать, от кого я бежала, от копов или людей Холдена, я сделала тот же глубокий вдох. Вдох разочарования, который был мне слишком хорошо знаком. И что теперь?

Как только мы расположились достаточно близко к огню, чтобы отпугивать животных, но все-таки на достаточном расстоянии, чтобы не загореться, я поняла, насколько сильно устала. Составление планов предыдущей ночью оставило меня практически без отдыха. Волнение от всего происходящего повлияло на меня больше, чем я осознавала. Я была эмоционально истощена.

Мои мысли вернулись к моей маме, но не в обычном печальном направлении. Это было больше похоже на утешение, словно она была там, наблюдая за Пи и мной. Мне очень хотелось поговорить с ней. Она бы дала мне правильный совет. А что, если бы она была мной, а я Пи? Я улыбнулась, зная ответ. Она бы сделала то же самое, что и я. Ради меня ее не остановило бы ни одно препятствие. Она бы сделала то же самое, что и я, но я была ее дочерью, а Пи не была моей. Разве это имеет значение? Было ли у меня право увозить ее? Конечно же, было. Я хотела ее. Она больше никому не была нужна.

Я подумала о том, чтобы достать ручку из своего рюкзака и посмотреть, что бы я смогла создать при свете огня и луны. Я этого не сделала. Честно говоря, думаю, я слишком устала, чтобы добраться до нее. Я закрыла глаза и увидела Блейка, я чувствовала тепло огня на своих веках.

***

На следующее утро Блейк ушел до того, как я успела с ним увидеться, не то чтобы я хотела. Тем самым он повел себя очень глупо. День я провела с Пи, планируя празднование ее дня рождения и выходя за рамки допустимого, что, несомненно, взбесит ее папочку. Ой, да ладно, Пи больше никогда не исполнится три. Она заслужила воспоминания об этом, пусть даже на фотографиях.

– Ладно, Пи. У нас есть десять приглашений, – сказала я, уставившись вниз на блестящий беспорядок, который мы устроили. И почему я просто не купила пачку приглашений? Они были прямо там, рядом с блестками и клеем. Я начала отскребать грязь куском картона из цветного набора для поделок.

– Кого бы ты хотела пригласить на свой день рождения?

– Тебя.

– Ах, спасибо. Я сохраню это приглашение навсегда. Кого еще.

– Папочку.

– Фу, правда? Я просто шучу. Ладно, это папино. Кого еще?

– Бабушку Коуст.

Итак, запреты нарушены. Как я собиралась найти бабушку Коуст?

– Замечательно, кого еще? – продолжила я, придумывая в уме схемы, как добраться до бабушки Коуст.

– Ларри.

– Ларри? Это тот чувак из лифта?

– Ага.

– Ладно, это твой праздник, – согласилась я, – И не говори, ага. Твой отец орет на меня за это. Что на счет твоей мамы? Мы должны ее пригласить?

– Хмм? Ладно, – решила она. Это даже не должно было быть вопросом. Она пригласила лифтера раньше своей матери. Я переступила эту черту тоже, хотя должна сказать, с мисс Коуст разговаривать было намного приятней, чем с самой Снежной Королевой.

Как только мы доставили сверкающие приглашения по отелю, Пи завалилась на диван, и я нарушила все мыслимые запреты. Воспользовавшись планшетом Пи, я пролистала перечисленные телевизионные станции Нью-Йорка. Ух ты, да их много. Несмотря на то, что Фарра не работала ни в одной из первых трех, она была в первой пятерке. И я обнаружила, почему она находилась за кулисами, а не перед камерами. Ее папочка владел этой компанией. Могу поспорить, она вообще не работала.

– Здравствуйте, могу я поговорить с мисс Брайтон, пожалуйста?

– Мне жаль, но мисс Брайтон на встрече. Могу я записать сообщение?

– Конечно, не могли бы вы ей просто передать, что звонила няня Пи и хотела поговорить с ней о ее дне рождения?

– Пи?

– Ой, простите. То есть Лондон. Не могли бы сказать ей, что это на счет Лондон? Ее дочери.

– Непременно. По этому номеру с вами можно связаться?

– Да. Это мой мобильный телефон.

Мне пришлось спросить у Пи, прежде чем она уснула, где жила ее бабушка, но она сказала, что в болоте. Это не очень помогло. Я перерыла весь кабинет Блейка, но ничего не нашла. У кого бы мог быть ее номер?

Я дико испугалась и подпрыгнула, когда мой телефон зазвонил и завибрировал на черном блестящем столе. Я вышла из кабинета, когда служанка, не говорящая по-английски, захотела прибраться там. Почему? Понятия не имею. Она приходила дважды в неделю, чтобы наводить порядок, что было не обязательно. До этого она приходила три раза, но я ныла до тех пор, пока Блейк не сдался. Я убиралась на кухне, мы с Пи застилали свои кровати сами, как только вставали, и я занималась стиркой наших вещей. От нас не было сильного беспорядка, если не считать этих блесток. Уверена, несколько слов, брошенных на испанском, не были приятными. Ей придется долгие годы выметать блестки из щелей.

– Алло.

– Алло, это Фарра Брайтон. Мне передали сообщение, что я должна перезвонить тебе по поводу своей дочери? – спросила она высокомерным, недовольным тоном. Здорово.

– Да, я надеялась, что вы придете на праздник в честь ее дня рождения в субботу. Он состоится здесь в отеле, у бассейна, – добавила я шутки ради.

Или нет.

– Зачем?

– Что, простите?

– Зачем ей еще один праздник на день рождения? Мы уже отмечали, когда ей был год. Всем известно, что третий день рождения не афишируется. Мы организуем праздник, когда ей исполнится пять лет. Еще что-нибудь?

Не знаю, может быть, как она, передавай ей от меня привет, что угодно…

– Мисс Брайтон, это для Пи, то есть Лондон. Мы не планировали делать его публичным. – Что? Серьезно? – Может ваши родители тоже захотят прийти, – предложила я.

– Мои родители были в Японии четыре года. Они видели ее только однажды. Уверена, им это не будет интересно. Слушай, мне нужно работать. Это все?

– Да, ладно, ну, праздник в два, если вы захотите прийти. Я пришлю ваше приглашение к вам в офис. Лондон сама их сделала.

– Ага, давай. – Щелк.

Я была потрясена. Правда? Моя мама рассказывала мне о таких людях. Людях, как Фарра Брайтон. Некоторые люди за кулисами Симфони-Холла (концертный зал «Симфони-холл» – здание в г. Бостоне, шт. Массачусетс, где проходят репетиции и выступления Бостонского симфонического оркестра. Прим.пер.) были похожи на нее, и даже некоторые из руководства больницы. Деньги – зло, правда.

Плевать. Проехали. Будем надеяться, мисс Коуст не такая противная.

Я пыталась найти ее номер путем исключения. После восемнадцатого звонка не той Коуст я застонала. Как, чёрт возьми, я должна была пригласить ее бабушку, если даже не могла ее найти? Что же это за семья такая, черт подери?

Только поздно вечером я смогла найти номер ее телефона в самом идиотском месте. Я зашла в свой личный кабинет, чтобы проверить свои итоговые оценки.

– Итак, вот, пожалуйста, мам. Я сделала это. Теперь я выпускница средней школы. Что дальше?

Именно тогда мой взгляд остановился на картотеке, на нижней полке, рядом с «Как завоевать друзей и оказывать влияние на людей». Это что, издевательство? Ее там раньше не было. Я перелистала до буквы «К» и вот оно. Мама. Грейс Коуст. Я надеялась, что номер еще действовал. Я была уверена, что Блейк очень давно не пользовался картотекой. Большинство маленьких карточек все еще были пусты, но у меня была нужная. Я надеялась на это.

– Подождите! Я вас не слышу, – ответил голос. Я нахмурилась, услышав звук цепной пилы, – Простите. Я только начала косить газон.

– Косить газон? Это Грейс Коуст? – спросила я. Я не могла представить Блейка, подстригающего газон.

– Да. Кто это?

– О, меня зовут Микки. Я няня Лондон. Мы провели целый день, делая приглашения на ее день рождения. Я не знаю, где вы живете, и я знаю, что это в последний момент, но Пи хотела, чтобы вы пришли на ее праздник в субботу.

– Пи?

– Ой, извините. Лондон. Мне, как бы, не нравится имя Лондон, – призналась я просто так.

Она засмеялась,

– Мне тоже. Я с удовольствием приду. Только один вопрос.

– Да?

– А мой сын знает об этом?

– Не совсем.

– Классно. Можете на меня рассчитывать. Пусть это будет нашим секретом. Устрою ему сюрприз.

– А это хорошая идея, мисс Коуст?

– Нет, но, если рассказать ему, будет еще хуже. Поверьте мне. Эй, а что случилось с другой няней, той, которая не говорит по-английски?

– Она уволилась. Вы останетесь с нами?

– Знаете что. Думаю, да. Спасибо, Микки. Вы меня очень порадовали.

– Не за что. Будем надеяться, что Блейк не убьет меня за это. Я просто хотела, чтобы у нее был праздник.

– Спасибо. Это делает меня очень счастливой.

– Почему?

– Мы поговорим через пару дней. Не могу дождаться.

– Почему у меня такое чувство, словно я встала во что-то вонючее, будто открыла старую банку с червями.

– Потому что так и есть, и я уже люблю тебя за это. А теперь, дай мне докосить этот двор, чтобы я смогла приехать и увидеть свою внучку. Что ей нужно?

– Книги, сейчас она очень увлечена чтением.

– Потрясающе. Значит книги. Увидимся через пару дней.

– Ладно. Увидимся.

– Кто это был? – спросил Блейк, набирая что-то на своем телефоне.

– Ваши пальцы не устали? Вы слегка любопытны, вам так не кажется?

Я поспешила закрыть свою школьную страничку, когда Блейк нахмурился, одарив меня неодобрительным взглядом.

– Ты закончила? Мне нужно отправить пару писем.

– Да, полностью в вашем распоряжении, – махнула я на компьютер. Я прошла мимо, желая быть, как можно дальше от него. Мне не хотелось, чтобы он меня расспрашивал, или чтобы я, как обычно, ляпнула что-нибудь глупое. При возможности, я бы выдала себя за две минуты.

***

Это было последнее, о чем я подумала, пока оставалась с закрытыми глазами. Я полагаю, именно тогда усталость взяла верх, и я уснула. То есть, по-настоящему уснула. Я прижалась к теплому тельцу Пи под усыпанным звездами небом, у черта на куличках, и мне спалось лучше, чем я могла когда-либо вспомнить; возможно лучше, чем за всю свою жизнь.

Я резко повернула голову в поисках Пи, когда открыла глаза от яркого солнца. О, Боже, где она? Боже, сказала я, приложив в панике руку к груди, когда увидела ее в пяти футах передо мной.

– Не делай так. Я не могла тебя найти.

– Ты храпела, – ворча, сообщила мне Пи. Ее трусики были спущены до лодыжек, а попка зависла за бревном. Ее обычные утренние процедуры. Я покачала головой и начала собираться. Какое прекрасное солнечное утро. Воздух был бодрящим, и я чувствовала себя помолодевшей, не знаю, почему. Это не было похоже на свет в конце туннеля, ожидавшего нас с распростертыми объятьями. Я даже не могла выключатель найти.

Ранее я намеревалась просто идти через лес, чтобы к закату прийти к площадке для кемпинга. Я больше об этом не беспокоилась. Мне нравилось находиться здесь. Нам не о чем было волноваться, ну кроме того, что у нас закончатся продукты. Вокруг были многочисленные родники, чтобы поддерживать наши запасы воды, но скоро у нас закончатся Твинки и Читос. Хотя не раньше следующего дня.

Я наслаждалась этим временем. Пи не жаловалась, и нам было весело, мы находились в стране чудес, в стране фантазий. Я даже дала ей право выбора.

– Ладно, Пи. Мы можем либо ускорить темп и попасть в конечный пункт до темноты, либо, мы можем валять дурака весь день и не торопиться, но тогда нам придется опять ночевать в лесу.

– Давай не будем спешить. Мы можем поплавать? Мне жарко.

– Ты можешь надеть шорты. Держи, – предложила я, протягивая ей пару влажных салфеток. Боже, как она навоняла. Это распугает всех животных. – Мне жаль мужчину, который на тебе женится. Лучше бы вам иметь раздельные ванные комнаты.

– Жаль, что у нас нет яиц. Я есть хочу.

– Звучит не плохо.

– Я скучаю по нормальной еде. Я собираюсь съесть пиццу, когда мы куда-нибудь доберемся.

– Пи, мы ушли только вчера. А у тебя это звучит, словно мы находимся здесь очень давно.

– Я представляю, как будто, нам придется.

– Хорошая идея. И почему мы не взяли удочку? У нас, по крайней мере, была бы горячая еда на ужин.

– Будет, – воскликнула Пи, перепрыгивая через бревно к своему рюкзаку. Я осмотрелась вокруг, проверяя, что мы ничего не забыли, и костер потушен. Я немного засыпала его землей и нахмурилась, глядя на Пи.

– Что это?

– Леска, наживка и крючки, – сказала она, показав эти предметы.

– Зачем? – спросила я, радуясь, что она не напихала в свой рюкзак носки и нижнее белье.

– Ты сказала мне собрать вещи, необходимые для долгого путешествия. Я подумала, может нам понадобится поймать какую-то еду.

– Что еще у тебя там есть? – с любопытством спросила я.

– Все это, – сказала она, доставая предметы из своего рюкзака. У нас есть веревка для скалолазания, пластыри, не плохая мысль – зубная нить?

– Ой – бальзам для губ. Дай мне посмотреть это.

– Это не для твоих губ, – заверила меня Пи, одарив взглядом, что мне стоило бы знать,

– А для чего?

– Микки, ты больше не главная, я главная. Ты хоть что-нибудь знаешь? Это против укусов насекомых и пчел. Я видела это в Реджи.

– Ой, ну ладно, довольно умно. Но мои губы действительно сильно болят, – засмеялась я, пародируя фильм, про который она не знает.

– Вот. Еще я взяла это.

– Да! И почему я об этом не подумала? – я рассчитывала на солнце и карту, чтобы не сбиться с пути. А все это время у Пи был компас. Ее бабушка Грейс прислал ей целый набор для похода, после тех первых выходных. Я забрала компас у нее из рук и поздравила себя. Мои географические инстинкты были почти безупречны. Мы двигались немного больше на северо-запад, чем на север, но это все равно бы привело нас, куда нужно.

У Пи были сухие покрывала, чтобы отпугивать комаров (они работали). Я поцеловала ее, когда увидела дополнительный заряд для батареи.

– На случай, если планшет разрядится, – сказала она. Это не то, о чем я думала, да и все равно. Я знала, что мой тайный телефон почти разрядился. Я включила его только один раз, чтобы проверить, пришло ли еще одно сообщение. Я знаю, что никогда не получу сигнал там, где мы сейчас были, поэтому разумнее было держать его выключенным, чтобы сэкономить зарядку до того, когда он мне понадобится.

Я обняла ее, когда она достала две картофелины, одну для себя, другую для меня. У нас будет вкуснятина на обед. Снова я была бездомной, но в отличие от первого раза, я была счастлива. Может, все было плохо, очень плохо, но не в тот день. Не в те три дня. Ничто больше не имело значения. Ничто, кроме Пи.

Глава четырнадцатая

– Твоя мама ходила с тобой на рыбалку? – спросила Пи, сидя на бревне со своей самодельной удочкой. Она даже взяла банку с тестообразной наживкой. Мы были идеальной командой. Я взяла теплую одежду и носки, а она позаботилась о наших потребностях для выживания.

– Нет, но мы бы обязательно сходили. Ей бы это понравилось, – сказала я, глядя вниз на уединенную реку. Захватывающе, красиво.

– Чего она умерла?

– Чего? Думаешь, если ты в джунглях, то необязательно говорить правильно? – спросила я, надеясь, что она не захочет продолжать этот разговор.

– Извини, почему она умерла?

– Она была больна.

– А почему она не пошла к врачу, чтобы вылечиться?

– Она пыталась. Она очень сильно боролась.

– Но потом перестала?

– Перестала что, детка?

– Она больше не хотела бороться?

– Она устала. Она хотела сдаться.

– И ты сказала ей «да»?

Я внимательно посмотрела на ее любопытный профиль, пока она сидела в ожидании поклевки, как ее учил Куинн.

– Что-то типа того, – сказала я, проглотив боль. Время действительно исцелило мое сердце. Мне все еще больно, когда я позволяю прошлому окутать меня, но теперь это случалось не каждую ночь, и я могла вспомнить больше счастливых моментов. Болезненные воспоминания уже не изводили меня так сильно, как раньше.

– Микки?

– Да, детка?

– Я думаю, она сдалась, чтобы ты смогла найти меня.

Это верно, и именно поэтому я сделала все то, что сделала. Мое сердце наполнилось гордостью. Возможно, она права. Может быть, Пи нуждалась во мне больше, чем я в своей маме. Может быть, моя мама знала об этом.

– Клюет! – закричала она, вскакивая на ноги. Слава Богу. Нам было весело, и я не хотела разрушить все печалью.

– Отходи назад! – сказала я, вспомнив, что у нас нет катушки, чтобы скрутить леску. Пятью или шестью футами позже рыба была на берегу.

– Пи. Я забыла, что нам надо ее чистить.

– Я умею это делать. Я взяла нож.

Я поспорю на этот счет, когда придется. Мы соорудили сетку из зубной нити и привязали нашу рыбу к камню. После этого рыбы было очень много. Большую часть мы выпустили обратно, потому что не нуждались в таком количестве, оставив шесть, только потому, что у меня было предчувствие, что большая ее часть уйдет в отходы, пока мы будем ее чистить.

Мы еще добрых три часа возились у реки. Пи нашла глубокое место, куда мы могли нырять с дерева, вывороченного с корнем, которое творило чудеса в ее воображении. Я спрыгнула лишь раз. Для меня этого было достаточно. Она притворялась, будто падает с уступа. Но забираться наверх, не стоило удовольствия от прыжка с полуметровой высоты на глубину около метра. Я сидела на берегу, наслаждаясь видом и солнцем. Почему мы не могли жить здесь вечно? Пи была здесь очень счастлива, и тут было так спокойно.

Я оставалась в трусиках и лифчике, насыщая свою кожу солнцем. Прежде чем оденусь, я решила дать им высохнуть.

– А что, если мы останемся здесь до моего дня рождения? – спросила Пи, вновь взбираясь вверх по стволу. Я засмеялась, когда она выскользнула из чистой голубой воды. В воде ее мокрые трусики соскользнули, и она сверкнула передо мной голым задом, пока взбиралась вверх. Она тоже засмеялась, но помедлила, пока не встала на ноги, чтобы прикрыть свою сверкающую попку.

– Сейчас июнь. Твой день рождения в сентябре. Думаю, к тому времени мы уже выберемся отсюда.

Пи так и не забыла свой день рождения, ни разу со времен лучшего праздника за все три года ее жизни. Вроде. Полагаю, не все было замечательно. Но этот день никто из нас никогда не забудет.

***

Тем утром я остановила Блейка у двери.

– Эй, вы куда?

– М-м-м. Играть в гольф с…Райаном, – сказал он, указывая на интерком, прервавший его объяснение.

– Нет, вы не пойдете. У нас договоренность. Вы не пропустите ее день рождения.

– Макайла, ей три года. Она не запомнит этот день. Мы играем в гольф с Дрю Келли. Он тратит уйму денег в наших отелях.

Я не собиралась позволить ему соскочить. Я перевела тему и сделала то, что сказала, никогда не сделаю.

– Блин, а я уже с нетерпением ожидаю сегодняшней ночи, – я шагнула к Блейку и дернула за край его рубашки. Я посмотрела вниз, надеясь, что он подумает, что я была в глубокой задумчивости о его волшебном жезле. Было безопаснее смотреть вниз, чем ему в глаза.

– Правда? – спросил он, прикоснувшись к моему локтю. Это заставило меня вздрогнуть и отступить. Райан спас меня, и я попятилась, не отвечая.

– Ты готов?

Блейк перевел взгляд с меня на Райана, задаваясь вопросом, что важнее.

– Почему бы тебе не отправиться самому? Сегодня я должен остаться здесь.

– Что? Нет, не должен. У нас игра в гольф с Дрю Келли. Ты не можешь это пропустить. Зазен возьмет тебя за задницу.

– Привет, мне сегодня тли, – сказала Пи Райану, пытаясь неуклюже поднять три пальчика вверх. Я даже не пыталась заставить ее понять, что сегодня только праздник в честь ее дня рождения.

– С днём рождения. Идем, – сказал Райан, практически не обратив на Пи никакого внимания.

Я взяла Пи на руки и уставилась на Блейка, ожидая его решения.

– Если я пойду?

Я поняла вопрос четко и ясно.

– Да, – я внесла ясность в данный вопрос. Именно тогда нас вновь прервал звонок интеркома.

– Привет, это я. Впустите меня, – пробормотал голос.

Блейк замер на месте, глаза его расширились, а брови поднялись до небес. Хотя я не узнала голос, я не сомневалась, что это была его мать.

– Блэки? Кто-нибудь дома? – снова заговорило устройство.

– Я десь, – крикнула Пи, подняв высоко вверх свою руку. Я единственная, кто засмеялся. Она была такой милой. Не смогла удержаться.

– А что здесь делает моя мама?

– Пи пригласила ее на свой день рождения.

– Ты пригласила мою мать? – спросил Блейк, набирая номер пентхауса, чтобы впустить ее на пятьдесят восьмой этаж.

– Нет, это сделала Пи. Могу показать вам приглашение.

– Смешно. Ты серьезно? Ты позвонила моей матери?

– Да. Пи пригласила ее.

Блейк выглядел растерянным, мне было весело, а Райан начал выходить из себя.

– Блейк, чувак. Нам надо идти.

Я передвинула Пи на бедре и сообщила Райану новости…еще раз.

– Блейк, не пойдет.

– Да кем, мать твою, эта цыпочка себя возомнила? – спросил Райан, бегло оглядев меня с отвращением.

Моим первым порывом было сказать что-нибудь о том, что Блейк не орал на Райана за его выражения перед Пи. Здорово. Пи была взрослее, чем эти люди. Он так ничего и не сказал. Если бабушка Грейс будет такой же, как Блейк, я позвоню вниз на стойку регистрации и закажу себе другой номер, пока она не уедет. Не могу общаться с богатеями. Да кем эти люди, черт возьми, себя считают?

– Ты не звонила моей матери, – сказал Блейк еще раз.

Я удержалась, чтобы не напомнить ему снова, что это Пи пригласила ее

– Да, звонила.

Блейк уставился на меня в полном неверии, пока открывал дверь, чтобы встретить свою мать. Грейс взвизгнула и обняла его, пока я, вытянув шею, пыталась ее рассмотреть.

Грейс была высокой и худой с волосами средней длины, завязанными в конский хвост. На ней были джинсы и футболка с пистолетом прямо между грудей.

– Где мой маленький ангел? – сказала очень веселая женщина. Такого я вообще не ожидала.

Пи ухватилась на мою рубашку двумя кулачками, одним спереди, другим сзади. Чего она ожидала? Она не проводила с ней достаточно времени, чтобы узнать ее. Грейс не дала ей особого выбора.

Она была моей мамой, не его. Ух, ты. Правда? Ее русый хвост метнулся вперед на плечо, когда она развернулась, чтобы вручить Пи книгу.

– Почитаешь эту? – спросила Пи, взяв книгу и повернувшись ко мне.

У меня глаза расширились от удивления, когда я посмотрела вниз на книгу. Я присела вместе с Пи на корточки и провела пальцами по старой книге. «Принцесса на горошине». Это было не новое издание старой книги, не та трехдолларовая книжка, которую мы купили в магазине у мисс Бартли, это была старая книга. Я перевернула обложку и прочитала 1930 год издания. У меня была такая же книга. Ну, когда-то была. Я оставила это в прошлом. Моя бабушка, тоже купила ее мне на день рождения. Мне было пять.

– Это «Принцесса на горошине», – тихо сказала я, почувствовав момент.

– Как я. Почитаешь ее сейчас? – спросила Пи, крутясь своим маленьким тельцем, чтобы усесться на мою согнутую коленку.

– Мы почитаем ее сегодня вечером перед сном. У меня была такая же книга, Пи, – тихо объяснила я. Я взяла ее на руки, когда поднялась. Я посмотрела на уходящего Райана и на все еще свирепое выражение на лице Блейка.

– Можно тебя на минуточку? – спросил Блейк, закрывая за ним дверь. Райан снова бросил на меня мрачный взгляд, прежде чем дверь закрылась. Пофиг. У нас договор.

– Давай, я возьму ее. Хочешь помочь бабуле отнести ее вещи наверх? – спросила она, забирая ее из моих рук.

– Ты остаешься здесь? – спросил Блейк.

О, Боже мой. Правда, что ли?

– Конечно, она останется здесь. У вас есть пустая комната наверху и одна внизу. Почему бы ей не остаться?

– Прекрасно, можешь занять одну за лестницей. Наверху сегодня вечером будет очень шумно. Макайла? – сказал он, словно задавая вопрос, и махнул ладонью в сторону двери своего кабинета. Шумно? О, Боже. Его глаза говорили мне, что его угроза была обещанием.

– Удачи, – Грейс улыбнулась, наслаждаясь обществом Пи. Да! Наконец-то, хоть кто-то видит ее.

– Ты серьезно? Ты позвонила моей матери?

– Вы задали один и тот же вопрос пять раз. Да, я позвонила вашей матери. Пи хотела увидеть ее. Что в этом плохого?

– Я не выношу своей матери. Не выношу, когда вмешиваются в мои дела. У тебя нет права вмешиваться в мою личную жизнь. Ты не можешь просто взять и позвонить моей матери.

– Пи пригласила ее.

– Если ты скажешь это еще раз —

– Ну, не понимаю, в чем проблема. У меня нет права пригласить вашу маму на день рождения ее внучки, но вы можете заставить меня раздвинуть ноги перед каким-то доктором? О, и об этом. Я так же хотела бы увидеть ваши анализы.

– Это не то же самое. Я плачу. Я плачу тебе зарплату. У тебя не должно быть права голоса ни в чем. И ты можешь увидеть их. Я здоров, как и ты.

– Да, я ведь – дееееевственница, – бойко ответила я, скрестив на груди руки и показывая ему, что никогда не переживала на этот счет. – Это самая тупая вещь, которую я когда-либо слышала. Только потому, что я работаю на вас, вы не можете указывать, что мне можно делать, а что нельзя.

– Я могу, когда это касается моей матери!

– Пойдемте. Давайте украшать. Можете ныть внизу. Может Ларри принесет вам сыр и скрипку.

– Ты невероятна. Ты просто ярая феминистка, – парировал Блейк за спиной.

– Чтооооо? – ощетинилась я, посмотрев через плечо, – Что это значит? – ярая феминистка? Я не была феминисткой. Мне просто не нравились мужчины и Блейк во главе списка. Хотя, должна сказать, он мне нравился гораздо больше, когда был рядом со своей матерью. Она была первым человеком, кого я видела, который ставил его на место. Мне нравилась Грейс. Действительно очень сильно нравилась Грейс.

Мы оторвались на полную катушку, украсив столы розовыми и фиолетовыми шарами и тарелками. Пи тоже нравилась Грейс. Я была счастлива. Очень счастлива. Я уже начала думать, что ее никто не любит, как я. А Грейс любила. Она души не чаяла в этой маленькой девочке, словно ничего больше не имело значения. Я точно знала, что она чувствовала, и мое настроение полностью изменилось. Я счастливо парила в облаках. Теперь, нам только бы затащить ее напряженного отца на борт.

Я наблюдала, как Блейк ходил вокруг, прижав один палец к уху, намереваясь работать. Если его телефон не был прижат к уху, его пальцы были прилеплены к экрану.

– Клянусь, я воспитывала его не таким, – уверила меня Грейс, отвлекая мой разочарованный взгляд от Блейка. Мой план, чтобы он наслаждался обществом Пи, таял с каждой минутой. Он не смеялся, когда она пыталась надуть шарик. Его глаза не сияли, когда ее ротик сформировал идеальное «О», и она завизжала. Ему плевать было, кокой счастливой ее сделал этот простой маленький торт. Блейк переживал о гольфе, и о том, что этот богатый ублюдок говорил Райану.

– Теперь ты понимаешь, почему я не могу находиться рядом с ним?

– Определенно, – сказала я, положив светло-фиолетовую вилку на место, – Но как вы можете держаться от нее на расстоянии, – я кивнула в сторону Пи, которая аккуратно раскладывала розовые салфетки на картонные тарелки. Одну за одной, она боролась с неуклюжими пальчиками, стараясь, чтобы они лежали идеально.