Текст книги "Бессмертие души"

Автор книги: Джессика Уир

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 6 страниц)

Но это превращение шло бы куда быстрее, если бы несговорчивый дядюшка согласился впустить ребенка в свою душу.

И все же, несмотря на отсутствие помощи со стороны Эрика, Бриджит твердо решилась сделать детство своей подопечной счастливым. Нельзя было лишать ребенка праздников.

Придя к такому выводу, девушка повернулась к Ноэль.

– Хотя твой дядя предпочитает сидеть взаперти, это не помешает нам устроить свой собственный маленький праздник. Мы накроем чай с пирожными в саду – даже на снегу, если понадобится. А потом устроим кукольный спектакль. Ты не представляешь себе, какой великолепный кукольник мой дедушка...

Испуганная Ноэль прижала кота к груди.

– Пушок не будет куклой! Никому нельзя трогать его, кроме меня!

– Конечно, никто его не тронет. Он будет гостем. Какие пирожные ему по вкусу?

Ответом было молчание. На Бриджит словно вылили ушат холодной воды.

– Ноэль, ты что, никогда не отмечала свой день рождения?

Девочка зарылась лицом в кошачий мех.

– Ноэль... – Почувствовав жгучую боль, девушка погладила темные волосы ребенка. – Как и где ты встречала эти четыре Рождества?

Последовало пожатие плечами.

– В первое Рождество я родилась, – пробормотала Ноэль. – Наверное, я встречала его в Фаррингтоне. Следующее я не помню. Наверное, была у кого-нибудь в доме. Когда мне исполнилось два года, я была у Редлингтонов. Они отправили меня в детскую без обеда, потому что я раздавила несколько подарков, когда играла в гостиной. В три года я была у Боллисонов. Я выщипала иголки с их елки и до конца дня просидела в чулане... Ты обещаешь, что викарий не прогонит Пушка?

– Обещаю, милая. Никто его не прогонит. – У Бриджит сжалось сердце. За две недели она думала, что привыкла ко всему. Оказывается, нет.

Девушка мокрым пальцем приподняла подбородок Ноэль и приступила к допросу, в ходе которого ее подозрения полностью подтвердились.

– Ты никогда не украшала елку? Не пекла праздничный пирог? Никому не посылала рождественских открыток? Не ходила петь гимны? – Видя, что девочка качает головой из стороны в сторону, Бриджит тяжело вздохнула. – А что с твоими днями рождения? Неужели семьи, в которых ты жила, никак их не отмечали?

– Они не знали, что это мой день рождения. Знал только дядя. Но раз меня зовут Ноэль, то я и сама могла догадаться. Он не хотел говорить. Я приставала к нему, пока он не сдался. Но больше он ничего мне не рассказывал. А праздники... Дядя никогда их не отмечает. Особенно день, когда я родилась. Он хочет его забыть.

Ну, хватит! У Бриджит лопнуло терпение.

– Ноэль, вам с Пушком пора отдыхать. – Она отложила полотенце и отвела девочку в голубую спальню, по дороге задернув новые шторы. – Утренние занятия кончились, начинается «мертвый час». Он пойдет вам с Пушком на пользу. Особенно Пушку. Первая ванна в жизни – тяжелое испытание. Наверное, он очень устал.

Ноэль устроилась под покрывалом, сонно моргая огромными глазами.

– Ты хочешь пойти к дяде, правда? Неужели она надеялась обмануть этого ребенка?

– Да, Ноэль. Я должна поговорить с ним.

– Вы не разговаривали уже две недели. Мы видели его всего три раза. А он нас – намного больше.

Бриджит свела брови.

– Что ты имеешь в виду?

– То, что сказала, – терпеливо повторила Ноэль. – Мы видели его только три раза. Один раз у черного хода, когда мы получали у посыльных продукты, и два раза на кухне, когда готовили обед. Ты же помнишь, он уходил сразу, как только замечал нас. – Она прижала к щеке Пушка. – Знаешь, ты была права. Пушок намного красивее, когда чистый. И купаться ему понравилось больше, чем я думала.

– Очень рада. – Бриджит присела на край кровати. – Я знаю, что мы видели твоего дядю только трижды. Мне интересно, с чего ты взяла, что он видел нас чаще.

– С того, что это правда. Он всегда смотрит на нас из окна, когда мы играем в саду.

У Бриджит напряглась спина.

– Ты уверена?

– Конечно, уверена. Я слежу за ним все время. А он только иногда. Глянет на нас и отойдет.

– Так он... – Мозг Бриджит лихорадочно заработал. Значит, Эрик вовсе не так равнодушен к девочке, как старается показать?

– Спасибо, Ноэль. Ты дала мне в руки сильное оружие.

– Оружие? – нахмурилась сбитая с толку девочка. – Это ружья и пушки?

– Не всегда, – возразила Бриджит. – Иногда так называют и другие вещи. – Она наклонилась, накрыла ребенка до подбородка и нежно поцеловала в лоб. – Приятного сна. И тебе, Пушок, тоже.

Ноэль кивнула и закрыла глаза.

– Удачи тебе, – прошептала она. – И не слишком пользуйся оружием, когда он задаст тебе взбычку. На самом деле ты ему ужасно нравишься...

Пять минут спустя Бриджит получила возможность проверить правоту Ноэль.

– Я предупреждал, чтобы вы никогда не вторгались в мои покои! – рявкнул Эрик, стоя на пороге.

– А я в них и не вторгалась. Я постучала. Мне нужно было видеть вас. Где мы будем разговаривать, выбирайте сами.

Его глаза замерцали, как два куска обсидиана.

– Встречи и разговоры нашей сделкой не предусмотрены.

– Тем не менее, я собираюсь сделать это. – Бриджит смотрела на Эрика снизу вверх. Буйный характер и внушительный рост Фаррингтона могли бы нагнать страху на кого угодно. Однако грубость и неряшливость графа были лишь видимостью. Внутри этого резкого, язвительного незнакомца все еще жил человек, о котором она мечтала с самого детства. – Милорд, вам не удастся запугать меня, – заявила девушка. – Я не боялась вас раньше, а теперь и подавно. Поэтому лучше впустите меня. Мне нужно сказать вам кое-что важное, и я не уйду, пока не выговорюсь.

Сбитый с толку Эрик распахнул дверь.

– Только покороче.

Девушка впервые перешагнула порог его спальни, но была слишком взволнована, чтобы чувствовать из-за этого неловкость.

– Это касается Ноэль.

– В таком случае это не касается меня. До свидания.

– Перестаньте притворяться, лорд Фаррингтон. Это бессмысленно. Кого вы хотите одурачить?

– О чем вы говорите, черт побери?

– О вас. О том мнимом отвращении, которое вы якобы питаете к Ноэль. И о том, что вы почему-то считаете нужным оправдывать сплетню, которая изображает вас злодеем и тираном. – Она сделала паузу, чтобы перевести дух. – Вы обманщик, милорд! Обманщик и глупец! Но это ваше дело. Если бы, прячась от жизни, вы вредили только себе, я не стала бы вмешиваться. Но вы вредите главным образом Ноэль. Поэтому я не могу ждать, когда вы одумаетесь.

Эрик не верил собственным ушам.

– Вы что, с ума сошли? – прогремел он и хлопнул дверью так, что затряслись стены. – Неужели двух недель, проведенных с моей племянницей, хватило, чтобы лишить вас рассудка? С кем поведешься, от того и наберешься?

– Напротив, милорд. Эти две недели полностью рассеяли мои опасения. Она поразительно умный ребенок... но откуда вам это знать? – Бриджит вознесла короткую молитву и рванулась напролом. – Вы ведь и представления о ней не имеете!

– И не собираюсь иметь! Послушайте, вы, дерзкая...

– Я спросила Ноэль, как лучше отпраздновать ее день рождения, – прервала его Бриджит. – Оказывается, что она не имеет об этом никакого понятия!

Эрик саркастически усмехнулся:

– Ничего удивительного. Разрушение очередного дома, в котором ее поселяли, не оставляло ребенку времени на праздники.

– И кто в этом виноват?

Челюсть Фаррингтона напряглась так, что едва не сломалась.

– Советую вам выбирать выражения, мисс Каррен!

– Милорд, прошу прощения, но в данный момент ваши советы меня не интересуют. Меня интересует Ноэль и ее благополучие. Ей нужна нормальная жизнь. Не учеба, а семья, прогулки в парке, игры с другими детьми. Как вы думаете, почему она так привязана к Пушку? Разве вам не ясно, что этот кот – ее единственное утешение? С самого рождения ее передают из дома в дом как какую-то ненужную вещь. Сейчас она живет в Фаррингтоне на положении заключенной. А ей нужен настоящий дом – друзья, смех... и любовь!

– Вы закончили? – бросил Эрик. Бриджит отчаянно замотала головой.

– Значит, ни шагу назад? Собственная боль вам дороже жизни маленькой девочки?

Внутри у Эрика что-то лопнуло.

– Празднуйте ее чертов день рождения! – зарычал он, пересек комнату и взял с письменного стола бокал, до половины наполненный бренди. – Приглашайте викария. Пеките пирог. Прыгайте в листья хоть с восхода до заката. Меня это не касается. А теперь уходите!

– А Рождество?

Бокал со стуком опустился на крышку стола.

– Нет.

– Нет? Что – нет? Ни церкви, ни елки, ни подарков, ни...

– Никакого Рождества. – Он развернулся к ней лицом. – И никаких разговоров. Для меня Рождества не существует. Его отменили пять лет назад.

– Милорд, я понимаю вашу боль. Но Ноэль – ребенок. Я уверена...

– Нет! – рявкнул Эрик и запустил бокалом в стену.

Бриджит шарахнулась, совершенно неготовая к такому повороту событий. Она попятилась, ошеломленно глядя на осколки хрусталя, мерцающим водопадом хлынувшие на восточный ковер.

И тут она впервые обратила внимание на здешнюю обстановку. Погашенные лампы, мебель в чехлах, глухие плотные шторы... Дедушка был прав, в оцепенении подумала Бриджит. Это действительно мавзолей. Если бы не стопка книг на тумбочке и смятые простыни на кровати, никто не подумал бы, что эта комната обитаема.

– Вы испуганы, мисс Каррен? – угрожающе произнес Эрик. – Или просто рассматриваете мои покои? На вашем месте я бы очень испугался.

Его язвительные слова достигли цели. Бриджит подняла глаза, но посмотрела на него не с тревогой, а с состраданием. Он отвергает меня, думала девушка. Хочет побольнее ранить. Пытается защититься.

Эта мысль заставила пробудиться все ее детские мечты. Но сейчас к ним добавились сочувствие и интуиция взрослой женщины.

– Нет, милорд, я не испугана, – возразила она, надменно вздернув подбородок. – И я не «мисс Каррен», потому что перестала быть ею.

Эрик прищурился, сделал шаг вперед и навис над ней, как башня.

– Еще бы! Вы графиня Фаррингтон. Моя жена.

– Да. Так оно и есть.

– Только по названию, – напомнил он. – По крайней мере, так было до сих пор.

Инстинктивно почувствовав, что от ответа зависит не только ее будущее, но и будущее Эрика, Бриджит бросила вызов судьбе.

– Милорд, это был ваш выбор, а не мой! Лицо Фаррингтона исказила боль.

– Будьте вы прокляты! – сквозь зубы процедил он. – И будь проклят я, за то, что хочу вас!

С этими словами граф протянул руки, схватил Бриджит и прижал ее к своему мускулистому телу. Затем Эрик силой заставил девушку поднять подбородок и прильнул к ее губам с такой страстью, что она не могла дышать, не то, что сопротивляться.

Физическое ощущение этого яростного поцелуя пронзило Бриджит. Казалось, ее захлестнул девятый вал. Она застонала и покорилась – нет, с радостью приняла напор Эрика. Сколько ночей она мечтала об этом! Но никакая фантазия не могла сравниться с явью. Его жадные губы обжигали, влекли, возбуждали. И все же это были поцелуи не разгневанного мужчины, а утопающего, который хватается за соломинку.

Чтобы успокоить его, Бриджит придвинулась ближе. Пальцы девушки легли на грудь Эрика и стали поглаживать рубашку, усмиряя бешено колотящееся сердце.

– Эрик, – прошептала она, не отрываясь от его губ. – Ох, Эрик...

Казалось, эти простые слова пролили бальзам на его измученную душу. Фаррингтон вздрогнул, его мертвая хватка ослабла, кулаки разжались, ладони начали ласково поглаживать спину Бриджит. Он привлек девушку к себе; поцелуй стал нежнее и медленнее, губы настойчиво просили, чтобы она приоткрыла рот.

Бриджит поняла эту просьбу. С естественным и невинным пылом она уступила и задрожала от ожидания, когда язык Эрика столкнулся с ее собственным... А потом губы Эрика алчно овладели губами девушки и принялись изучать каждый уголок ее рта, пробуждая чувства, которые доселе спали. Ошеломленная новым ощущением, Бриджит встала на цыпочки, закинула голову, чтобы Эрику было удобнее, и прижалась к его мощному телу.

Тихий стон вырвался из груди Эрика. Он воспользовался предложением так, как Бриджит не снилось в самых откровенных снах. Его руки скользнули вниз, сжали ягодицы девушки, оторвали ее от пола, а твердая восставшая плоть вонзилась в нее так глубоко, как позволяла одежда.

Бриджит ощутила головокружительное наслаждение. Если бы не объятия Эрика, девушка непременно, упала бы, потому что ее не держали ноги. Словно прочитав мысли Бриджит, Эрик поднял ее, понес к кровати и опустил на простыни. Мгновение спустя ее разгоряченная кожа ощутила приятное прикосновение прохладного воздуха.

– Бриджит...

Он впервые назвал ее по имени, и от этого звука у девушки растаяло сердце.

– Что? – Ее ресницы затрепетали и поднялись.

– Ты уверена? Уверена? Она знала это всегда.

– Да. Уверена. Тяжело и часто дыша, Эрик оперся на локти и склонился над ней.

– Ты понимаешь, что сейчас будет? Разве мужчина с жестоким сердцем способен быть таким нежным?

– Да, понимаю. Фаррингтон проглотил комок в горле. Мышцы на его шее сводило от желания.

– Если передумала, скажи сейчас. Потому что, когда я лягу в постель, и ты окажешься подо мной, будет поздно.

Она протянула руку и погладила его щетинистую щеку.

– Я не хочу передумывать. Люби меня. Его гипнотические глаза сузились, превратившись в две обсидиановые щелки.

– Любить? Это не имеет ничего общего с любовью, – предупредил он и со свистом втянул в легкие воздух. Следовало, как можно быстрее овладеть собой. Однако это было уже не в его власти.

Эрик сокрушенно покачал головой и капитулировал.

– Будь я проклят за то, что собираюсь сделать с тобой. – Он жадно погрузил пальцы в ее волосы. – Ты – прекрасная, романтичная, невинная девушка, которая верит, что все происходящее диктуется неким небесным чувством. Это не так, Бриджит. То, что сейчас произойдет, продиктовано всего лишь физической потребностью. Я хочу тебя. Схожу с ума от желания. Я захотел тебя с того самого мгновения, когда увидел у церкви. Моему телу не терпится оказаться внутри твоего и целую вечность утолять свою жажду. Но, моя добросердечная, наивная молодая жена, это похоть, а не любовь. Поэтому я повторяю: уходи, пока не поздно. Потому что, если ты останешься, это все равно ничего не изменит. Ни нашу жизнь, ни разделяющие нас барьеры. Ничего. Даже после того, как мы испепелим друг друга в постели.

По жилам Бриджит струилось жидкое пламя.

– Испепелим друг друга? Это так называется?

– Да.

– Покажи мне. – Руки Бриджит обвили его шею, пальцы стали поглаживать длинные волосы на затылке. – Остальное меня не волнует.

– Потом пожалеешь.

– Если и так, эта ноша будет моей. И решать тоже мне. – Она подняла глаза и увидела доброго, хорошего человека, которого Эрик пытался похоронить в себе. – Я твоя жена. Никто не сможет осудить тебя за то, что ты сделаешь меня женщиной. А поскольку на неверность я не способна и не хочу жить, не изведав страсти, ты единственный мужчина, с которым я могу ее познать. Пожалуйста, Эрик! Я знаю, что делаю.

– В самом деле? – спросил Эрик, опускаясь на нее. – Тогда помоги мне Бог, потому что я этого не знаю.

Его губы стали пламенными, руки лихорадочно расстегнули платье и стянули его с Бриджит. Меж тем неумелые пальцы девушки, так и не справившись с пуговицами его рубашки, раздвинули полы и принялись изучать теплую, поросшую завитками волос грудь.

Фаррингтон сдавленно чертыхнулся, отвел ладони Бриджит, стащил с себя рубашку, бросил ее на пол и несколькими сильными, яростными движениями раздел девушку полностью. Он отстранился лишь на мгновение, чтобы сбросить с себя остатки одежды, и окинул Бриджит жадным взглядом, который заставил ее действительно почувствовать себя прекрасной.

Затем Эрик опустился на нее и вздрогнул всем телом, ощутив прикосновение к ее обнаженной коже. Блаженный стон Бриджит был заглушен новым поцелуем.

Физическое ощущение было столь сильным, что она потеряла способность связно мыслить и стиснула Эрика в объятиях, отчаянно стараясь доставить ему наслаждение, но, не зная, как это сделать.

Фаррингтон поднял голову и посмотрел на нее сверху вниз.

– Учи меня! – попросила она, не столько умоляя, сколько требуя.

Хищное выражение его глаз смягчилось. В их чернильной глубине зажегся странный свет.

– Тебя не нужно учить. Ты и так свела меня с ума.

– Но...

– Молчи. – Он по очереди коснулся губами уголков ее рта и пробормотал: – Не двигайся. – Руки Фаррингтона сжали ее упругие груди; когда он ощутил невольный трепет девушки, в глубине его тела эхом отдался довольный стон. – По крайней мере, это я могу тебе дать. Лежи спокойно. Я хочу следить за выражением твоих невероятных золотых глаз в тот момент, когда ты совершишь открытие. – Губы Эрика отыскали пульсирующую жилку на ее шее. – Хочу почувствовать, как ты вздрогнешь от наслаждения, которое считала недостижимым. Бриджит...

Она пыталась что-то ответить, но в этот миг кончики больших пальцев Эрика коснулись ее сосков и начали легонько поглаживать их. Вскоре Бриджит потеряла способность думать, говорить и даже дышать. Отдавшись чувству, девушка раскинулась на кровати, закрыла глаза и позволила Эрику делать с ней все, что угодно.

Он тут же воспользовался этим. На смену пальцам пришли губы. Когда Эрик лизнул сосок, обхватил его губами и начал ритмично сосать, Бриджит едва удержалась от крика.

– Эрик... – еле слышно всхлипнула она. Он не ответил. Вернее, ответил, но не словами, а тем, что передвинулся и начал ласкать ее левую грудь так же, как только что ласкал правую. Ладони Эрика опустились и начали гладить ее талию и бедра, наслаждаясь нежной кожей. Затем колени мужчины раздвинули ей ноги...

При первом прикосновении кончиков его пальцев к внутренней стороне бедер в Бриджит проснулось желание. Она отказалась слушать тоненький внутренний голосок, называвший ее развратницей, раздвинула ноги еще шире и жалобно всхлипнула, когда руки Эрика начали эротично поглаживать ее тело.

– Открой глаза, Бриджит. Подчинившись приказу, она подняла ресницы и сделала открытие, еще более потрясающее, чем его прикосновения. Эрик тоже был охвачен страстью. Влажные пряди свешивались на его мокрый от пота лоб, черты лица заострились от желания. Но поразительнее всего было адское пламя, горевшее в его глазах, – пламя, не имевшее ничего общего с гневом.

– Я хочу следить за тобой, – хрипло пробормотал он, продолжая поглаживать ее бедро. – Хочу видеть красоту твоей расцветающей страсти.

В ответ Бриджит схватила его руки, потянула их вверх и встретилась с ним лихорадочным взглядом. Этого было достаточно. Когда пальцы Эрика коснулись бархатистого лона, у него вырвался низкий раскатистый стон.

– Чудесно... – тяжело и часто дыша, вымолвил он.

Прикосновение его руки заставило Бриджит судорожно забиться и вскрикнуть от наслаждения, крошечными иголочками покалывавшего тело. Эрик, внимательно следивший за ней из-под прикрытых век, начал ласкать ее более страстно. Он откуда-то знал, что следует делать, чтобы довести ее до экстаза. Изнемогающая от блаженства Бриджит откинула голову на подушку, зная, что вот-вот умрет, и ничуть не боясь этого. Небеса были совсем рядом.

И вдруг он остановился.

– Эрик... – Сбитая с толку девушка заглянула ему в лицо, пытаясь понять причину.

– О Боже, я больше не могу ждать. – Эрик дрожал, его бедра двигались сами собой. – Бриджит, мне придется причинить тебе боль...

– Мне все равно. – Она обвила руками влажную спину Эрика и притянула его к себе. Требования ее неопытного тела были сильнее страхов, одолевавших мозг.

Лицо Эрика отразило еще одно непонятное чувство, которое тут же исчезло, уступив место выражению нескрываемой алчности.

Он вошел в Бриджит медленно и неторопливо, останавливаясь каждые несколько секунд, чтобы дать ей время привыкнуть к этому проникновению. Достигнув плевы, Эрик остановился и так пытливо заглянул в глаза Бриджит, что она невольно задумалась, когда он проник глубже.

– Клянусь, дело того стоит, – прошептал Эрик, приподнял ее бедра, рванулся вперед и одним могучим толчком лишил ее девственности.

От этого болезненного вторжения у Бриджит захватило дух. Не желая прекращения чуда, она подавила крик и закусила губу, но на глаза все-таки навернулись слезы.

– Не надо. – Застыв на месте, Эрик тыльной стороной ладони гладил ее щеку. – Не таись от меня. Не надо. – Он прижался губами к ее губам. – Ах, Бриджит, прости меня, – выдохнул он. – Мне ужасно, ужасно жаль...

Боль, звучавшая в его голосе, была сильнее боли, терзавшей тело Бриджит.

– Не стоит! – пылко возразила она. – Это прекрасно. О чем тут жалеть?

Одновременно с этими словами Бриджит инстинктивно двинулась навстречу Эрику... и замерла от пронзившего ее вожделения.

Она снова откинулась на подушку, ошеломленно посмотрела Эрику в глаза, повторила движение и обнаружила, что боль утихла, уступив место неистовому желанию завершить начатое. А при ощущении чего-то упругого, двигающегося взад и вперед внутри нее, это стремление стало втрое сильнее.

Она сдавленно вскрикнула, и тут Эрику вконец изменила выдержка.

– Да! – простонал он, прижавшись лбом к ее лбу. – Сделай так еще раз. – Он медленно двинулся вперед, а затем снова остановился. – Давай! – Эрик обхватил ее ягодицы, рванулся вперед, и она выгнулась ему навстречу.

Раздался еще более громкий вскрик, и Эрик сделал новый рывок.

– Еще! – велел он. – Еще, еще, еще... Наконец ему изменил голос. Вцепившись в спинку кровати, он входил в Бриджит снова и снова. Она отвечала ему с не меньшим пылом. От яростных движений скрипели пружины. Этот звук прерывался только их хриплыми криками и тяжелым дыханием.

Что-то приближалось. Бриджит ощущала это всем своим существом. Как будто она поднималась по гигантской радуге и должна была вот-вот достичь ее вершины.

– Эрик... – простонала Бриджит, отчаянно желая, чтобы он помог ей поскорее добраться до этого пика.

И Эрик помог. Он сжал ее ягодицы, поднял вверх и вонзился в самую сердцевину ее влажной, изнывающей от желания, трепещущей плоти.

Тело Бриджит словно разлетелось на тысячи кусочков, взрыв следовал за взрывом, заставляя женщину изнемогать от наслаждения. А потом откуда-то издалека донесся стон Эрика, стиснувшего ее в объятиях, чтобы продлить наслаждение.

Но он не мог сдерживаться до бесконечности.

Господи, пожалуйста, взмолилась Бриджит в то краткое последнее мгновение, когда Эрик полностью принадлежал ей. Пусть это чудо продлится.

Пожалуйста!

Однако Бриджит была не единственным обитателем Фаррингтона, который в это мгновение обращался с молитвой к Господу.

Отделенная от спальни любовников двумя коридорами, Ноэль гладила свернувшегося на подушке Пушка.

– Знаешь, она все еще в его комнате, – сказал мудрый ребенок своему товарищу по играм и задумчиво кивнул. – И дядя не сердится, иначе его крик был бы слышен даже здесь. Нужно помолиться, Пушок. – Девочка крепко зажмурилась и для верности прикрыла ладошкой прищуренные глаза кота. – Господи, я знаю, что делала много плохого, – начала она. – Но я обещаю исправиться. Я стану слушаться, не буду ничего разбивать, и мне больше никогда не придется устраивать взбычку. Только, пожалуйста, – тут у нее задрожали губы и по щекам скатились две слезинки, – пожалуйста, не забирай у меня Бриджит!

6

– Ноэль, не подходи близко к пруду, – велела Бриджит, протягивая руку за очередной веточкой остролиста.

– Пушок хочет научиться плавать под парусом. – Лежа на животе, девочка подобралась к самому краю воды и попыталась водрузить кота на плавучую деревяшку, которая должна была изображать лодку. – Но это надо сделать, пока не стало слишком холодно, и пруд не замерз.

– Честолюбивое желание. – Женщина оторвалась от своего занятия и подошла к Ноэль, красноречиво подняв бровь. – Скажи-ка, а просто так плавать Пушок умеет? И, что важнее всего, умеешь ли плавать ты сама?

Ноэль насупилась.

– Нет. Мы не умеем.

– Ага... Хорошая у нас подобралась компания. Я тоже не умею. А поскольку пруд глубокий и достать до дна нам не удастся, советую не искушать судьбу. Согласна?

– Согласна. – Ноэль неохотно поднялась и вытерла грязные руки о пальто, прибавив новые пятна к старым. – Что ты делаешь?

– Собираю остролист.

– Зачем? Ты же сказала, что дядя не разрешит нам праздновать Рождество.

– Сказала. – Бриджит улыбнулась. – Но я надеюсь, что он передумает. – Она с прищуром посмотрела на быстро выросший пучок веточек и представила гостиную Фаррингтона в праздничном убранстве: голые стены, украшенные остролистом и омелой, оживший пылающий камин и кучка подарков, лежащих на полу. А в середине комнаты она, Эрик и Ноэль, стоящие у вечнозеленого символа Рождества.

Мысленному взору Бриджит представилась великолепная елка, которую она выбрала бы для этой сверх важной роли. Замечательная картина!

– Бриджит... – прервал ее грезы голос Ноэль. – Уже больше трех недель я вижу дядю только в окошко. С того дня, как ты говорила с ним. А ты?

Фантазия столкнулась с суровой действительностью и разбилась вдребезги.

– Нет, милая, – покачала головой Бриджит. – Не видела. Наверное, твой дядя хочет побыть один.

—Зачем? Он всегда один. Он не выходит даже тогда, когда приезжает твой дедушка. Хотя знает, что викарий здесь. Я видела, как он следил за подъезжающей каретой.

Женщина слабо улыбнулась:

– Ноэль, ты слишком часто смотришь в окно дяди.

– Это он сам проводит там много времени. Иначе было бы все равно, сколько раз я смотрю в окно. Он бы не знал про это. – Хитроумно оправдавшаяся Ноэль надула губы. – Почему ты больше не наносишь ему визиты?

Бриджит вздохнула:

– Мы уже говорили об этом. Я вообще не наносила ему визит. Просто пришла в его покои, чтобы спросить, можно ли отметить твой день рождения, и он разрешил.

– Я не слышала, чтобы он кричал. И Пушок тоже не слышал.

– Потому что он не кричал. Я объяснила, в чем дело, и он согласился.

– Но если вы не спорили и ты не наносила ему визит, почему ты так долго пробыла там?

При мысли об этом Бриджит бросило в жар. Объятия Эрика были неожиданными и похожими на чудо. Невыносимое наслаждение и столь же невыносимая боль. О да, он был честен с ней с самого начала. Сказал не только о том, почему ложится с ней в постель, но и предупредил о Последствиях... Эрик был прав: потом они оделись и расстались как чужие люди. Бриджит осталась эмоционально неудовлетворенной и тосковала по тому, что он не мог или не хотел ей дать.

Но хозяин Фаррингтона ошибся в другом. Даже разрываясь от боли, Бриджит ни за что на свете не отказалась бы от своих воспоминаний Она все же стала женой Эрика. И даже если он захочет развестись, воспоминания о связывавших их сладостных узах останутся с ней до конца ее дней. Одиноких дней, если Эрик все же настоит на своем.

– Бриджит! – Ноэль теребила ее юбку. – Ты не помнишь, о чем вы говорили?

Жар стал еще сильнее.

– Мы мало о чем говорили, Ноэль. Только о праздновании твоего дня рождения, на что он согласился, и Рождества, на которое он согласия не дал.

—Почему ты надеешься, что он передумает?

– Потому что я глупая, – ответила Бриджит, печально глядя на зеленые веточки.

– Нет, ты не глупая! – с жаром вступилась за нее девочка. – Просто ты апчхи... миска, вот! Все время забываю прибавлять эту миску...

Бриджит улыбнулась:

– Я разделяю твою точку зрения. Да, я оптимистка. И все же я играю с огнем. Не сомневаюсь, твой дядя страшно разозлился бы, узнай он про мои планы.

– Ты ведь его не боишься, правда, Бриджит?

– Нет, Ноэль, не боюсь.

– Тогда чего ты боишься?

– Что? – Столь быстрая смена темы заставила Бриджит растерянно заморгать.

– Ты должна чего-то бояться. Вот мы с Пушком боимся страшных зверей под кроватью и каждую ночь проверяем, что их там нет. А чего боишься ты?

– Высоты, – созналась Бриджит.

– Высоты? – У Ноэль расширились глаза от удивления. – То есть высоких мест?

– Угу.

– Ой! А разве ты не лазила на деревья, когда была маленькая?

– Только на низкие. – Бриджит погладила девочку по чумазой щеке. – Пойдем. Ты поможешь мне собрать еще несколько веточек. К несчастью, остролист растет только здесь, под окнами покоев твоего дяди. Давай поскорее закончим и уйдем, пока он нас не заметил.

Покосившись на дом, Ноэль была готова сказать, что уже поздно. Судя по отодвинутой шторе, их давно заметили. Но тут ей в голову пришла блестящая мысль.

– Только на низкие... – повторила она, закусив губу. – Какие низкие?

– Что? – снова не поняла Бриджит.

– Ты сказала, что забиралась только на низкие деревья. Какие низкие?

– Самые-самые низкие.

Ноэль зарылась лицом в мех Пушка.

– Пришел наш час, – шепнула она коту. Затем она начала пятиться, пока не оказалась под толстой веткой дуба, нависшей над прудом. Задрав голову, она прикинула расстояние и изо всех сил подбросила Пушка в воздух. Кот успешно приземлился на самой низкой ветке.

В мгновение ока Ноэль забралась на дерево, схватила Пушка и залезла немного повыше – очевидно, для большей безопасности. Затем сосчитала до десяти и крикнула:

– Бриджит!

Молодая женщина стремительно обернулась и окинула взглядом окрестности.

– Ноэль, ты где?

– Здесь, наверху.

Бриджит закидывала голову все дальше и дальше, пока, наконец не заметила свою подопечную.

– Что ты там делаешь?

– Пушок застрял. Я полезла его доставать.

– Спускайся немедленно!

– Не могу... Платье зацепилось за ветку, и я не могу освободиться.

– Ноэль...

– Я знаю, ты боишься, – успокоила ее девочка. – Тогда позови дядю. – Она беспомощно оглянулась на дом. – Просто кинь камушек в его окно. Дядя услышит. Он наверняка стоит рядом. Бриджит ахнула.

– Ах ты, чертенок! Ты сделала это нарочно!

– Иди за дядей, Бриджит, – усмехнулась девочка. – Он поможет тебе.

– Ничего подобного! Слезай сейчас же!

– Нет. – Ноэль покачала головой и шагнула на сук, нависший над водой. – Ветка не очень толстая, – заявила она. – Не будем рисковать. Лучше сходи за дядей, пока не...

Фразу прервал громкий треск. Ветка не выдержала, и девочка, и кот рухнули в воду.

– Бриджит! – в непритворном ужасе завопила Ноэль, и через секунду темная головка девочки исчезла под водой.

– О Боже! – Женщина сбросила туфли, швырнула наземь ветки остролиста и не раздумывая прыгнула в воду и устремилась туда, где вновь показалась голова Ноэль.

Девочка неистово колотила по воде руками и ногами, пытаясь не утонуть. Бриджит овладела паника. Только с третьей попытки ей удалось схватить малышку за талию. За это время их обеих вынесло на самую середину пруда.

Ледяная вода заливала глаза и нос. Бриджит старалась удержаться на плаву, однако тяжесть Ноэль и пропитавшаяся водой одежда не позволяли этого. Женщина вслепую боролась за спасение, но руки и ноги с каждой секундой, казавшейся вечностью, становились все слабее. Она из последних сил пыталась держать голову Ноэль над водой, чтобы ребенок смог дышать. Собственные легкие разрывались от недостатка воздуха, в ушах звенело…