Текст книги "Обнаженная для любимого"

Автор книги: Джессика Стил

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 7 страниц)

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Воскресное утро Ромилли встретила безрадостно – ночь выдалась бессонной.

Девушка проанализировала свое поведение и поняла, что подозрения Нэйлора не были напрасными. Он ошибся водном лишь пункте. Если у нее и было желание вызвать в ком-либо ревность, то не в Джеффе Дэйвидсоне, а в самом Нэйлоре Карделле.

Она устыдилась своего поведения. Но еще больше была озадачена собственными внутренними противоречиями.

Ромилли могла с полным на то основанием заявить, что не жаждет симпатий Нэйлора Карделла. Однако же ее уязвило видимое его безразличие к ее столь откровенному портрету в весьма соблазнительной позе. Возможно, Ромилли подсознательно желала отомстить этому надменному лондонцу, продемонстрировав передним неравнодушное отношение Джеффа Дэйвидсона, тоже весьма привлекательного молодого человека.

Но Нэйлор понял это по-своему. И его и без того невысокое мнение о Ромилли стало в результате этого ужина еще ниже.

– Как дела, милая? – спросила ее Элеонор, когда Ромилли спустилась к завтраку.

Девушка неопределенно покачала головой и поцеловала маму в щеку. Сколь она ни была погружена в собственные размышления, а взглянув на маму, мигом забыла обо всех своих переживаниях.

Элеонор выглядела как-то необычно, у нее был совершенно особенный взгляд. Ромилли не могла дать определение этому взгляду.

Накануне вечером они не виделись. Ромилли вернулась домой поздно и сразу пошла в свою комнату. Ей не хотелось встречаться с матерью. И поэтому она не знала, как прошел первый сеанс позирования Льюиса Селби.

Она присмотрелась к Элеонор, стараясь не вызывать у той подозрения своим пристальным вниманием. Ромилли с удовлетворением отметила, что мама не выглядит ни расстроенной, ни обескураженной. Но все же какое-то странное выражение отрешенности блуждало по ее лицу.

– Как продвигается портрет фотогеничного Льюиса Селби? – рискнула спросить девушка.

– Он не смог задержаться вчера надолго, – нехотя ответила Элеонор. – Я подумываю о том, чтобы наведаться сегодня в художественную лавку. Ты не подбросишь меня, дорогая? Если ты занята, я возьму такси.

– Отчего ты сама не воспользуешься своей машиной? – спросила ее Ромилли.

Элеонор поцеловала дочку в висок и потрепала по голове, ничего не ответив.

– Я подвезу тебя, – заверила ее Ромилли. Мать удовлетворенно кивнула и отправилась в свою студию. Ромилли осталась в кухне завтракать.

Иногда в ее жизни случались такие минуты, когда она остро чувствовала себя «дочерью своего отца». И это был один из таких отвратительных моментов. Она казалась самой себе возмутительно черствой, эгоцентричной и… безнадежно одинокой.

Она встречалась с Нэйлором уже трижды. Ни единого раза, прощаясь, он не попытался поцеловать ее.

Ромилли спокойно относилась к первым поцелуям. К поцелуям прощания. Они не волновали ее так, как поцелуи среди встречи, когда еще остается время для взаимных признаний или романтической болтовни. Поцелуи перед расставанием между юношей и девушкой ей казались куда более естественными, чем скупое рукопожатие приветствия или неловкий кивок прощания.

Но Нэйлор Карделл не испытывал какой-либо неловкости в подобной ситуации. Он просто говорил положенные слова, разворачивался и, не колеблясь ни мгновения, направлялся к своему автомобилю, оставляя Ромилли в сильнейшем недоумении.

Либо он так хорошо умел владеть собой, либо был совершенно к ней равнодушен. Такой неутешительный вывод сделала для себя Ромилли.

Ее это злило, а злость лишь прибавляла недовольства собой.

Ромилли было двадцать три года. Но она уже не помнила, когда в последний раз грезила о романтических приключениях. Сейчас ей казалось, что всю свою жизнь она была столь же осторожна и трезвомысляща. Если что-то и могло лишить Ромилли уверенности в себе, то точно не неудачи в отношениях с мужчинами. Она оценивала себя критично. Стремилась преобразовывать себя в соответствии с собственными представлениями, а не на потеху многочисленных джеффов. Оттого и всяческие недовольства ему подобных отметала со всей категоричностью.

Нэйлор Карделл стал первым, к мнению которого она прислушалась почти в той же степени, как и к мнению собственной матери, хоть и не показывала виду.

Определенно, он не умел лукавить и предпочитал называть все своими именами. Это не могло не вызывать уважение. И все же Ромилли злилась на Нэйлора – из-за его самоуверенности и категоричности, из-за его резкости, притом что сама вела себя не более дипломатично, и, что самое важное, из-за собственного внезапно возникшего желания понравиться ему. За это она готова была не только сердиться на Нэйлора Карделла, но и возненавидеть его.

Ромилли стыдилась того безотчетного побуждения, которое заставило ее показать Нэйлору Карделлу отвергнутого Джеффа Дэйвидсона, смотрящего на нее злобными глазками голодного волчонка. Она понимала, в каком свете выставила себя. Но больше всего девушку беспокоило то, что все ее представления о самой себе рушились в свете этого идиотского поступка. Ромилли была уверена, что неспособна на подобные фортели в духе кокоток из кабаре.

Выходной прошел в постоянных терзаниях. Девушка была рада выйти на работу. Но радость ее поубавилась, когда с самого утра к ней подступила медсестра Синди.

– Как тебе понравился прощальный ужин босса? – хитро полюбопытствовала медсестра.

– Нормально, – коротко ответила Ромилли, включая коммуникаторы.

– А твоему спутнику?

– Тоже, – Девушка, как могла, демонстрировала нежелание продолжать этот разговор.

Синди благоразумно отступилась от нее. Приехав домой пообедать, она застала Элеонор в приподнятом настроении и выяснила, что звонил Льюис Селби и пообещал навестить ее в среду, предположив, что сможет повторить визит и в четверг.

– Что ты обо всем этом думаешь, милая? – поинтересовалась Элеонор.

– Смотря что ты ему ответила, – ответила Ромилли.

Элеонор с улыбкой посмотрела на дочь.

– Он нравится тебе? – спросила девушка.

– Очень.

– Тебе нравится, как он обращается с тобой?

– Он обходителен. Мне это приятно, – призналась Элеонор.

– Тогда зачем спрашиваешь мое мнение?

– Я так давно ни с кем не встречалась, милая. Ровно столько, сколько была замужем за твоим отцом. А ведь Арчер всегда был совершенно другим человеком. Даже в период ухаживания, – попыталась объяснить Элеонор.

– И ты чувствуешь себя неуверенной в этих отношениях, – предположила Ромилли.

– К сожалению, да, – согласилась мать.

– Но эти отношения тебе жизненно необходимы.

– Да, девочка, – убежденно кивнула старшая женщина.

– В таком случае и принимай их как лекарство. Если Льюис Селби поведет себя неприемлемо, ты в любой момент вольна прекратить общение с ним.

– Ты все верно говоришь, дорогая. Твоя поддержка для меня много значит, – признала Элеонор с благодарностью.

– Ты восхитительно выглядишь, мама. Свежа и нежна, как майская роза! – воскликнула Ромилли, увидев Элеонор, прихорошившуюся к встрече с Льюисом Селби.

– Ты очень любезна, доченька. Ноя давно уже не майская роза, – грустно проговорила взволнованная Элеонор.

– Мама, тебе всего сорок девять. Помимо красоты у тебя есть еще и бесценный опыт. Нельзя недооценивать такое исключительное сочетание.

– Мне сорок девять лет и девять месяцев. Я разведенная психопатка. У меня взрослая самостоятельная дочь, которая вынуждена опекать меня вопреки своим личным интересам, чтобы предотвратить опасность очередного нервного срыва.

– И с таким-то настроением ты собралась на свое первое настоящее свидание, мамочка?! – укорила ее Ромилли.

В этот момент раздался звонок в дверь, и девушка бросилась открывать.

На пороге стоял с нетерпением ожидаемый Льюис Селби. Ромилли пригласила его войти. Когда Льюис прошел в холл, он замер от изумления, ибо по ступеням снисходила восхитительная Элеонор Ферфакс.

– Позаботьтесь о ней, – вверила маму в руки Льюиса Ромилли.

– Не сомневайся. Верну в целости и сохранности, – заверил мистер Селби.

– Можете не торопиться, – пошутила девушка и закрыла за счастливой парой дверь.

Она услышала, как отъехал автомобиль Льюиса Селби, и направилась в свою комнату. Но ей пришлось вернуться, потому что в дверь вновь позвонили. Это ее озадачило. Девушка взволнованно возилась с дверным замком, гадая, что могло заставить Элеонор вернуться.

Но она ошиблась в своих опасениях, потому что на пороге с огромным, букетом цветов стоял Нэйлор Карделл.

– Здравствуй, Ромилли. Пустишь? – весело спросил мужчина, которого весьма позабавило выражение недоумения на ее взволнованном личике.

– Проходи… Но это несколько неожиданно, – призналась она.

– Я решил, что преподносить розы правильнее без предварительного оповещения.

– Восхитительные розы! – отметила Ромилли.

– Тогда бери, – сказал он и протянул букет.

Ромилли обхватила его и нырнула носом в алое море лепестков. Глубоко втянула аромат и, оторвавшись, вновь посмотрела на Нэйлора. На ее лице играла детская улыбка.

– Прости меня за тот ужин. Ты был прав, я поступила неблагоразумно, пригласив тебя в общество незнакомых людей и непростых взаимоотношений.

– Я принимаю твое изысканное извинение и заверяю, что не держу на тебя зла, – галантно ответил он.

– Льюис и моя мама только что уехали поужинать в Лондон.

– Знаю. Мне пришлось подождать, пока они отъедут, – сообщил Нэйлор.

– Ты всегда в курсе планов мистера Селби? – удивленно произнесла Ромилли.

– Мы работаем вместе, и отношения у нас дружеские, доверительные, – пояснил Нэйлор.

– У меня со многими коллегами отношения дружеские, но вряд ли кто-то из них догадывается, чем я живу во внерабочее время.

– Тебя смущает степень моей откровенности с Льюисом? Обещаю, что он не узнает о наших с тобой встречах. Я, к примеру, ничего ему не сказал о собственных планах на этот вечер.

– В данной ситуации меня больше интересует защищенность моей мамы. Она очень ранимый человек, хоть и стремится казаться стойкой. Не думаю, что ей будет приятно узнать, что о течении ее дружбы с Льюисом широко известно посторонним людям. Это ее заденет, – предупредила Нэйлора девушка.

– От меня никто ничего не узнает, – твердо проговорил тот.

– А от Льюиса?

– У него не такой широкий круг доверенных лиц, Ромилли. Но обещаю намекнуть ему на нежелательность подобных откровений.

– Буду тебе благодарна, – с признательностью проговорила она. – Но скажи мне прямо, Нэйлор. Как по-твоему, насколько мистер Селби серьезен по отношению к моей матери?

– Льюис очень ответственный человек, если ты об этом хотела меня спросить… А мы могли бы до возвращения Элеонор сменить тему?

– И о чем же мы тогда поговорим? – осведомилась Ромилли, ставя букет в огромную хрустальную вазу.

– Что было у тебя с этим Дэйвидсоном? – брезгливо поинтересовался Нэйлор.

– С Джеффом? – рассмеялась Ромилли.

– Как бы ты его ни называла, – раздраженно парировал он.

– Все-таки ты не простил меня за тот досадный эпизод, – упрекнула его Ромилли.

– Просто должен знать наверняка, – настаивал Нэйлор.

– Тогда мне придется тебя разочаровать. С Джеффом меня не связывает ничего серьезного, кроме работы. Мы несколько раз ходили в кино. Он оказывал мне скупые знаки внимания, как это обычно делают очень молодые, бойкие и успешные. А однажды я отказалась пойти с ним, потому что требовалось сразу после работы вернуться домой. На следующее утро выяснилось, что он быстро нашел мне замену. А на мой прямой вопрос, так ли это, ответил неприкрытым хамством. Я дала ему понять, что нас связывают только профессиональные отношения, без намека на личные.

– Он просил прощения? – уточнил Нэйлор.

– Ну, да, – нехотя ответила Ромилли.

– Тогда почему же ты его не простила?

– Наоборот, охотно простила. Но я не хочу давать ему ложных надежд, потому что вовремя поняла, что он меня не интересует.

– Мы уже были знакомы?

– Нет, это произошло за несколько дней до встречи с тобой. Мне просто не хотелось идти на этот ужин в одиночестве, – в очередной раз извиняющимся тоном произнесла Ромилли.

– Джефф встречается с кем-то другим?

– С медсестрой Синди, насколько мне известно. Вполне может статься, что не с ней одной.

– Какие у тебя с ней отношения?

– Обычные. Общаемся по работе.

– Какая она? – спросил Нэйлор.

– Странный вопрос, – отозвалась Ромилли, но ответила: – Белокурая, приятная внешность, не дура, но и не Эйнштейн.

– Она его окрутила?

– Не думаю. Джеффу нравится, когда от него все в восторге.

– Ты почувствовала обиду, когда узнала, что он быстро нашел тебе замену?

– Мне не нравятся все эти расспросы, Нэйлор, – сухо проговорила Ромилли.

– Я хочу знать, хочешь ли ты вернуть интерес Дэйвидсона, – пояснил свою настойчивость мужчина.

– Нет, нет и нет. Я и не планировала встречаться с ним сколько-нибудь долго. Думала, это ограничится приятным времяпрепровождением. Но не считаю, что это давало ему право завязывать отношения па стороне. Только и всего. Теперь с этим недоразумением покончено?!

– Как далеко вы зашли во время ваших приятных времяпрепровождений? – не унимался Нэйлор.

– Я вижу его каждый день на работе… Еще мы несколько раз целовались, – выпалила Ромилли.

Нэйлор вопросительно посмотрел на нее и с упреком сказал:

– А со мной еще ни разу.

– Ты сам не изъявлял такого желания, – также упрекнула его Ромилли и еще раз с умилением посмотрела на громадный розовый букет.

– Ты заигрываешь со мной, Ромилли? – тихо спросил он, подойдя ближе.

– Да ты мне даже не нравишься, Нэйлор, – дерзко ответила девушка.

– И поэтому ты не хочешь предложить мне кофе?

– Кофе предложить могу, – отозвалась она.

– Много кофе, – потребовал Нэйлор.

– Хоть целый кофейник, – ответила Ромилли.

Он пошел вслед за ней на кухню.

– А Дэйвидсон когда-нибудь стучался в твою дверь? – хитро спросил Нэйлор, остановившись на пороге кухни и опершись о косяк.

– Стучался. Но я его никогда не пускала внутрь, – осторожно проговорила Ромилли, которой вдруг показалось, что их разговор полон полунамеков.

Девушка смутилась и отвела глаза.

– А других мужчин до него? – спросил Нэйлор, подойдя ближе.

Кровь прилила к ее голове. Ромилли сделала глубокий вдох и, набравшись сил, попросила:

– Оставим эту тему.

– Ты еще не забыла, что за тобой должок? – напомнил Нэйлор Карделл.

– Что это значит? – сурово спросила его Ромилли.

– Ты могла бы ответить поцелуем, – пояснил он.

– А какой поцелуй тебя устроил бы больше? Дружеский, благодарный, вынужденный, легкомысленный, порочный? – нервозно перечислила Ромилли.

– А какие еще бывают поцелуи? – невозмутимо осведомился Нэйлор.

– А какими бывают люди? – переадресовала вопрос она.

– Тогда поцелуй меня так, как поцеловала бы Ромилли Ферфакс, – предложил Нэйлор.

– Боюсь, этот поцелуй станет твоим крупным разочарованием, – предупредила его девушка.

– По крайней мере, я буду знать точно, с кем имею дело, – серьезным тоном проговорил мужчина и подошел вплотную. – Что с тобой? – спросил он, заметив, как девушка вздрогнула.

– Я… Я волнуюсь, – нехотя призналась она.

– Я волную тебя? – томно пробормотал Нэйлор, слегка дотронувшись до ее губ. – Ты раскраснелась, как лепесток розы. И губы у тебя горячие, касаться боязно.

Нэйлор отошел на пару шагов и оглядел разволновавшуюся Ромилли. Он взглянул на часы.

– Возможно, Льюис вот-вот привезет твою маму. Мне стоит удалиться… Спокойной мочи, Ромилли, – быстро проговорил он и, поспешно поцеловав ее в лоб, вышел, громко захлопнув за собой дверь.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Ромилли только слегка коснулась его губ, но этот поцелуй был чувственней всех испытанных прежде. Девушка пребывала в смятении. Она блуждала по дому как одурманенная, пока Элеонор не окликнула ее:

– Ты влюбилась!

– Что, мама? – переспросила Ромилли, будто не расслышав.

– Ты определенно влюбилась в этого Нэйлора Карделла, милая.

Ромилли подошла к матери, села напротив и трогательно посмотрела на нее, словно ища сочувствия. Элеонор рассмеялась и, обхватив голову дочери руками, шепнула, прижав губы к ее темени:

– Моя девочка влюбилась в хорошего человека. Я счастлива.

– Но он такой странный, мама!

– Он странный, ты странная… А ведь могли бы и не встретиться. Я все боялась, что тебе передастся мой дурной вкус на мужчин.

– Но мы его совершенно не знаем, – проговорила Ромилли.

– Тогда спеши узнать его, милая.

Девушка ничего не ответила и пошла к себе. У них с матерью был разный темперамент, и когда Элеонор испытывала порыв к действию, Ромилли жаждала уединенных размышлений. Им она и предалась, оставшись одна.

Нэйлор действительно казался ей странным. Она видела поступки неординарного человека. Его дружба с Льюисом Селби, его терпеливое отношение к ней и Элеонор, его прямые вопросы, требующие только прямых ответов, его обескураживающая честность обязывали соответствовать.

Но легко было и ошибиться. Дружба с боссом могла объясняться банальным карьеризмом, прямота и честность могли оказаться заурядной наглостью. В этом смысле Джефф Дэйвидсон казался ей существом более понятным и предсказуемым. Он весь был как на ладони со своими хитростями, самомнением и тщеславием. А поэтому представлялся куда более безопасным, нежели этот осторожный, застегнутый на все пуговицы господин. В сущности, она вообще ничего о нем не знала. Нэйлор даже не дал ей понять, как к ней относится. Он принес цветы, попросил о поцелуе, а потом удалился.

Элеонор твердит, что в нем есть стиль, что он неподдельно благороден. А это еще сильнее пугало Ромилли. Прежде она имела дело с парнями попроще и чувствовала себя намного увереннее.

Девушка была так напугана, что собиралась заранее отказаться от всего, даже не попробовав. Она решила, что не примет от Нэйлора больше ни одного приглашения. Да и в этом не было необходимости, после того как Элеонор стала бегать на свидания без дочери.

Самочувствие Ромилли ухудшалось еще и по той причине, что после ее появления на памятном ужине в сопровождении Нэйлора активизировался Джефф Дэйвидсон, который взял за правило донимать ее всяческими соблазнительными предложениями. И от Нэйлора некоторое время не было звонка, а потому вопрос бесперспективности этих отношений стал представляться Ромилли окончательно решенным. Пока Элеонор не позвала ее к телефону со словами:

– Нэйлор звонит.

Ромилли с бешено бьющимся сердцем взяла трубку из ее рук.

– Мне нужна пара, – с места в карьер начал Нэйлор.

– Дрова пилить? – попробовала шуткой скрыть волнение Ромилли.

– Моя сестра и ее супруг завтра устраивают вечеринку. Пойдешь со мной?

Ромилли напряженно молчала, пытаясь сообразить, как быть в этой ситуации. После того как он поддержал ее во время прощального ужина Ярдли, отказать было бы свинством. Но согласие противоречило ее личным планам. И Ромилли не знала, как следует поступить.

– Понимаю, решиться сложно. Я не тот человек, с кем не стыдно показаться в обществе, – по-своему обыграл затянувшуюся паузу Нэйлор.

Ромилли определенно было за что его возненавидеть. Он вновь заставил ее почувствовать себя идиоткой и оправдываться.

– Тебе не с кем пойти? – невпопад спросила Ромилли.

– Я не задавался этим вопросом. Меня больше интересует, пойдешь ли ты со мной? Ты, а не кто-то другой.

– Пойду, если ты действительно этого хочешь, – глупо ответила Ромилли, отчего ее мать схватилась за голову, драматически закатила глаза и поспешила выйти из комнаты.

– Представь себе, у меня есть такое желание, – насмешливо заверил ее Нэйлор. – Я заеду за тобой завтра в восемь.

– В восемь? Хорошо, – промямлила Ромилли и, как смогла, попрощалась с Нэйлором Карделлом.

Рухнув в изнеможении в кресло, она была готова утирать холодную испарину, выступившую от волнения на лбу.

– Мне тоже звонил Льюис сегодня, – хвастливо известила ее Элеонор, вновь вошедшая по завершении мучительного разговора.

– По поводу?

– Говорили о портрете. О том, что работа продвигается очень медленно и мне понадобится еще много-много сеансов позирования, чтобы разгадать суть, которая кроется под маской мужества и самообладания. Он готов пойти на уступки. Я призналась, что не настолько талантлива и не смогу писать по памяти. Мне нужно постоянно видеть его перед собой, чтобы осознать то неуловимое, что делает его таким привлекательным мужчиной, – артистически проговорила Элеонор, испытующе глядя на свою неопытную дочь.

– Мама, ты очень коварная женщина, – шутливо упрекнула Ромилли.

– Четверть века я была неисправимой дурой. Щедрой, честной, преданной, покорной, всепрощающей. А сейчас я просто женщина. У меня нет планов и неисполнимых желаний. Но у меня есть сегодняшний и, быть может, завтрашний день. И если я проживу их, рисуя Льюиса Селби, то смогу считать себя счастливой, – назидательно, но искренне проговорила мать. – Я пригласила его. поужинать у нас завтра вечером. Надеялась, ты возражать не будешь.

– Я обещала Нэйлору составить ему пару завтра на вечеринке его сестры, – тоном извинения сообщила Ромилли.

– Вот видишь, милая, как все замечательно складывается, – радостно подытожила Элеонор, чем немало удивила дочь.

Вновь уединившись в своей комнате и обдумывая, что надеть на предстоящую вечеринку, Ромилли со странным чувством осознала, что ситуация сложилась особая, Впервые мужчина намеревался представить ее своей семье. Девушка понимала, что предстоит ответственный вечер. Как выглядеть и как себя вести, оставалось для нее загадкой.

Она не решилась втягивать маму в эти переживания, предоставив той сосредоточиться на собственных.

Ромилли остановила свой выбор на темно-синем платье из шелка. Девушка была готова к семи тридцати и слонялась по дому в ожидании приезда Нэйлора. Она старалась не попадаться на глаза Элеонор и Льюису, который прибыл в седьмом часу и сразу уединился с ее мамой сначала в студии, затем в столовой, поскольку Элеонор приготовила для них двоих роскошный ужин.

Им было хорошо вместе, Ромилли это видела. Казалось, Элеонор совсем не волнуется, хотя дочь знала, что это не так. Но Элеонор вела себя очень естественно, как и Льюис, чего решительно недоставало Ромилли и Нэйлору.

Общаясь с этим мужчиной, девушка чувствовала, что ее нервы постоянно на пределе. Прежде с ней такого не случалось. Ромилли привыкла ощущать себя хозяйкой положения. Она в любой момент могла дать решительный отпор любому неприемлемому для нее желанию со стороны мужчины. А Нэйлор, несмотря на его прямолинейность, легко обходил все ее безапелляционные установки. И это пугало Ромилли…

Нэйлор Карделл был у ее двери, как и обещал, в восемь.

– Заходи, – тихо проговорила Ромилли, открыв дверь.

Девушка была хороша, но более обычного бледна и взволнованна. Она напоминала испуганную первоклассницу.

– Элеонор и Льюис в столовой, они ужинают, – сдавленным шепотом сообщила она Нэйлору.

Тот понимающе кивнул.

– Можешь поздороваться с ними, пока я сбегаю и возьму сумочку, – предложила ему Ромилли.

Нэйлор ощутил учащенность пульса девушки, когда помог ей сесть в салон автомобиля. Понимающе улыбаясь, он осторожно прикрыл дверцу с ее стороны и обошел машину. А заняв водительское место, посмотрел на свою пассажирку и проговорил:

– Ты чудесно выглядишь, Ромилли. – И завел двигатель.

Девушка благодарно кивнула в ответ на его комплимент. Нэйлор сосредоточился на дороге. Он с неудовольствием почувствовал, что ее напряжение передалось и ему…

Сестра Нэйлора Карделла, Филлида, оказалась выразительной высокой блондинкой.

– Вы Ромилли! Отлично! Рада с вами познакомиться! – воскликнула хозяйка вечеринки и кинулась навстречу Ромилли с таким пылом, словно всю жизнь мечтала увидеть ее. – А это Уилл, мой муж.

– Счастлива встрече, – проговорила Ромилли, протянув руку сначала Филлиде, затем Уиллу.

Когда супружеская пара вернулась к своим хозяйским обязанностям, Ромилли посмотрела на Нэйлора и спросила:

– Счастливые супруги?

– Полагаешь, супружество не может быть счастливым? – поддел ее Нэйлор.

Ромилли неуверенно пожала плечами.

– Может быть, ты собираешься меня еще с кем-то познакомить? – поинтересовалась она.

– Вроде бы больше не с кем, – ответил он, внимательно посмотрев на спутницу.

– Здесь много красивых женщин, – констатировала Ромилли.

– И ни у одной из них я не хочу вызывать ревность, – заверил Нэйлор.

– Ах ты, злопамятный! – нахмурившись, воскликнула Ромилли.

– Просто к слову пришлось, – невинно проговорил он.

– А если я скажу, что хотела вызвать ревность у тебя, а не у Дэйвидсона?

– Лучше я принесу нам что-нибудь выпить, – поспешил разрядить обстановку Нэйлор. – Жди меня здесь.

Ожидая своего спутника, Ромилли разглядывала собравшихся на балконах и площадках загородного дома людей.

Но не нашла никого интереснее хозяев дома. Они показались ей самой примечательной и забавной парой. Филлида была немного выше своего супруга и относилась к нему покровительственно-ласково. Он же производил впечатление несколько неуклюжего, но добродушного человека. В отличие от своей супруги, порывистой и эмоциональной, он был неторопливым и флегматичным.

Ромилли попыталась представить, что могло прельстить такую яркую женщину, какой, бесспорно, была сестра Нэйлора, в этом трогательном увальне.

– Нэйлор! Я только сейчас заметила, что и ты здесь!

Ромилли обернулась на этот возглас.

– Ты меня заметила, Софи? Стала такой зоркой? – с игривым подтекстом ответил ей Нэйлор. – Ну, раз уж ты заметила меня, идем, познакомлю тебя со своей спутницей. – Нэйлор подошел к Ромилли с двумя коктейлями в руках. – Дорогая, это Софи. Знакомьтесь, девочки, – проговорил он, передавая Ромилли запотевший стакан с клацающими кусочками льда.

– Давно ли вы знакомы с нашим Нэйлором? – поинтересовалась звонкоголосая прелестница в миниатюрном платьице, аварийно цепляющемся тоненькими бретельками за покатые плечи.

– С вашим Нэйлором мы знакомы недавно, – в тон ей ответила Ромилли, пригубив коктейль.

– Вы местная? – последовал вопрос.

– Англичанка, – хлестко бросила Ромилли.

– Работаете? – поинтересовалась Софи.

– Только по будням, – отчеканила Ромилли.

– А где?

– В стоматологической клинике.

– А что вы там делаете? – углублялась в тему Софи.

– Подаю веселящий газ, – не моргнув ответила Ромилли.

– Вы меня разыгрываете? – засомневалась в ее искренности пытливая красавица.

– Ну что вы? Серьезна, как перед казнью, – заверила ее Ромилли.

– Клер, иди сюда! – крикнула Софи. – Нэйлор свою девушку привел! Она забавная!

– Нэйлор, Ромилли, нам было приятно вас видеть, – прощался с ними Уилл.

– Заглядывай чаще, братец. – Филлида поцеловала Нэйлора в щеку. – Признайтесь честно, вам было скучно, дорогая? – с лукавой улыбкой обратилась она к Ромилли.

– Нисколько. По-моему, вечеринка удалась, – заверила хозяйку девушка.

– Спокойной ночи, Филли, Уилли, – попрощался с обоими Нэйлор и повел Ромилли к машине.

– Эти девушки! Уф! – эмоционально воскликнула Ромилли. – Они такие отчаянные! Такие смелые наряды, макияж! Они так уверены в себе!

– Ты их считаешь уверенными в себе? – искренне удивился Нэйлор и выразительно покачал головой.

– А разве это не так?

– Софи была замужем уже дважды. Оба раза это были блицбраки. Опять ищет мужа. Сама не меняется, методы не меняет. На что рассчитывает, непонятно.

– А она выглядит такой юной, – недоумевая, проговорила Ромилли.

– Юная и есть, но вот все куда-то торопится.

– Ты ей нравишься.

– Верно. Мужчина с пухлым бумажником – это ее тип, – подтвердил Нэйлор.

Поцеловал в щеку, словно свою сестру…

– Как прошел вечер?! – окликнула ее Элеонор.

– Нормально, – ответила Ромилли, застыв на пороге.

Элеонор вышла в холл. Мать и дочь посмотрели друг на друга растерянно, готовые расплакаться.

– Что-то случилось, мама? – тревожно спросила Ромилли.

– Ничего, дорогая… Что стоишь? Пойдем поговорим.

Обе женщины вошли в кухню и сели за стол одна напротив другой.

– Льюис… Он очень хороший, дочка, но… – нерешительно начала мать.

– Что же тебя тревожит, мамочка?

– Льюис пригласил меня погостить у него несколько дней на следующей неделе, – призналась Элеонор.

– Ты согласилась?

– Нет, милая… Вернее, ему я заявила, что подумаю, но мне придется отказать.

– Но я не понимаю, почему? – воскликнула Ромилли.

– Дорогая моя, согласиться на это – серьезный поступок для любой женщины.

– Но еще вчера ты была так решительно настроена, – напомнила ей дочь.

– Верно. Я была решительно настроена продолжать наше общение в том виде, в каком оно существует, – пояснила мать.

– Еще несколько недель назад ты отказывалась одна идти ужинать с Льюисом Селби. За это короткое время вы далеко продвинулись. И, насколько мне известно, ты об этом еще ни разу не пожалела. Так почему теперь робеешь, мама?

– К таким переменам я еще не готова, – возразила Элеонор.

– И не будешь готова, если не заставишь себя вступить на этот путь. Уверена, для Льюиса это такой же серьезный поступок, как и для тебя, – сказала Ромилли.

– И все же мне кажется, что он слишком торопится.

– Верно, он боится остаться просто хорошим другом. Возможно, решил, что время флирта прошло, настала пора определяться с дальнейшими отношениями, – предположила девушка.

– Но меня все устраивает как есть! – в отчаянии воскликнула Элеонор.

– Обязательно должна быть какая-то динамика, в противном случае ваши отношения заглохнут… Ты не хочешь обсудить свои сомнения с Льюисом?

– Нет, детка. Не хочу, чтобы он знал о моих страхах, – покачала головой Элеонор.

– Мама, это не страхи, а обычная предосторожность. Вы должны сообща определить верный путь.

– Не говори глупости, дочь. Какой же это роман, если мы станем планировать, когда и что предпринять? Все должно протекать непринужденно, иначе это никому не нужно, – убежденно проговорила женщина.

– Ты права, мама. Я что-то не подумала, – виновато пробормотала Ромилли.

– Он так не похож на твоего отца, детка! – озадаченно произнесла мать.

– Это хорошо или плохо? – шутливо спросила ее дочь.

– Конечно же, это очень хорошо. Просто замечательно! Но в то же время я совершенно теряюсь. Страшно признаться, но я чувствую, что в свои пятьдесят не имею никакого опыта общения с мужчинами, кроме негативного.

– Ты утрируешь, мама, – сдержанно заметила Ромилли.

– Может быть, может быть…

– Ты не доверяешь Льюису? – высказала очередное предположение девушка.

Элеонор задумалась, потом сказала:

– Он заверил меня, что выделит мне комнату. И у меня будет возможность уединиться, когда я только этого пожелаю.

– И ты все еще сомневаешься? – бодро воскликнула Ромилли.

– Представь себе, милая, – грустно произнесла Элеонор.

– Нэйлор познакомил меня сегодня с одной красоткой по имени Софи, которая, как мне показалось, младше меня, но уже дважды была замужем и дважды развелась, а теперь принялась за активные поиски нового мужа. Она не унывает и не сомневается, она бодра, весела и решительна, – коротко поделилась впечатлениями девушка. – Иногда хочется завидовать таким, не знающим сомнений.