Текст книги "Очищение огнем"

Автор книги: Джессика Марч

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 34 страниц)

ГЛАВА 7

Серый патрульный джип морской береговой службы мчался по асфальтированным дорожкам между низкими зданиями, где располагались административные службы военно-морской базы Пирл-Харбор. Сквозь площадки между постройками можно было разглядеть водную гладь гавани, переливающуюся, словно бриллианты, под ярким полуденным солнцем. Десятки военных кораблей американского флота стояли на якоре, готовые отправиться к вьетнамскому побережью или на ремонт-профилактику.

Кей в джинсах и линялом спортивном свитере сидела на твердом и высоком заднем сиденье. Длинные медные волосы, стелившиеся по ветру, словно флаг, привлекали взгляды многих матросов, и вслед джипу несся громкий восторженный свист. Откидывая с глаз тяжелые пряди, Кей жадно разглядывала окрестности, не переставая удивляться величине базы. Но в мозгу неотступно бился вопрос, а что, если все страдания, что пришлось перенести, лишь бы попасть сюда, были напрасны? Споры с Маком и Лили, душераздирающее прощание, рыдания и твердая уверенность стариков, что больше они никогда не увидят внучку и заработанные с таким трудом деньги.

Перемена жизни – решение оставить школу и пытаться добыть любые сведения об отце. Есть ли у нее хоть один шанс пробиться к правде, похороненной почти восемнадцать лет назад, если эта могущественная военная организация твердо вознамерится защитить своих офицеров и ополчится против нежеланного вмешательства.

– Ну что же, – размышляла Кей, – однажды Пирл-Харбор, несмотря на всю мощь, потерпел сокрушительное поражение.[12]12
  7 декабря 1941 г. японская авиация нанесла внезапный удар на Пирл-Харбор, выведя из строя основные силы американского Тихоокеанского флота.


[Закрыть] Может, и ее внезапная атака удастся?

Всего час назад Кей переправилась с Большого Острова в Гонолулу на пароме и, сев в такси, попросила довезти ее до базы. Двое часовых, охранявших главные ворота, объяснили, что вход гражданским лицам строго воспрещен.

– Но мне нужно узнать кое-что, – настаивала Кей, – а больше обратиться некуда.

– Мне искренне жаль, мэм, – ответил часовой, – но в Уставе говорится, что без пропуска сюда нельзя.

Но Кей отказалась уходить, требуя позвать начальника караула, пока один из матросов не схватил ее за руку и не попытался оттащить от ворот. Девушка начала вырываться; в борьбу вступил второй вахтенный и грубо ее толкнул; Кей лягнула парня в самое чувствительное место и не успела оглянуться, как на запястьях оказались наручники. Ну вот, насколько она поняла, битва выиграна. Жаль, конечно, что пришлось врезать бедняге-матросу, но зато именно этот удар помог попасть на базу, а остальное значения не имеет. Если на этой земле осталось хоть какое-то подобие свидетельства, с помощью которого можно узнать об отце, – ничто на свете не удержит Кей от попытки его отыскать. Спасать Локи слишком поздно, но можно найти человека, виновного в ее гибели. Должна же быть расплата за содеянное!

Джип остановился перед низким длинным зданием. На небольшой лужайке были врыты два флагштока с американским и флотским флагами и большой щит с надписью огромными белыми буквами на голубом фоне:

«Командование военно-морской базы Пирл-Харбор».

– Конец пути, мисс, – предупредил сержант военной полиции, сидевший рядом с Кей на заднем сиденье.

Второй полицейский спрыгнул на землю и помог девушке спуститься.

– Я сниму наручники, мисс, если дадите мне слово быть послушной девочкой.

Кей не понравился его покровительственный тон, но она кивнула.

Ее повели по коридору и велели сесть на скамейку напротив распахнутой двери приемной. Со своего места она видела секретаршу, печатавшую на машинке и, как видно, охранявшую вход во внутренний кабинет. Полисмены вошли туда и через минуту вернулись.

– Можете входить, мэм, – сказал один. – Только не затевайте больше никаких беспорядков, или мы будем вынуждены вернуться за вами.

Двери кабинета после их ухода остались открытыми. Сделав несколько шагов, Кей увидела просторную, устланную ковром комнату, с большим окном, выходящим на гавань. За письменным столом перед окошком сидел хмурый мужчина с ввалившимися щеками и широкими плечами, волосами цвета военного судна и глазами, словно небо над штормовым морем. На темно-синем мундире пестрели ленточки наград и блестящие медали; на рукавах блестели золотые галуны.

Запуганная его мрачным видом, Кей нерешительно застыла у порога.

– Подойдите, – рявкнул он, показывая на два кресла с твердыми спинками, стоявшие перед столом.

– Только не закрывайте дверь. Судя по тому, что я слышал об учиненном вами скандале, юная леди, возможно, мне придется срочно звать на помощь отряд спасателей.

Голос был хриплым, слова вылетали с пулеметной скоростью, словно мужчина никак не мог отделаться от привычки выкрикивать приказы в аварийной обстановке. Усевшись, девушка прочитала на медной пластинке выгравированные слова:

«Контр-адмирал Стюарт Маккин».

– Позвольте объяснить то, чего вы, возможно, не знаете, мисс, – продолжал он. – Военный часовой обязан принять любые и всякие необходимые меры, чтобы воспрепятствовать лицам, не имеющим на то права, проникнуть на территорию базы. Во время войны действует режим чрезвычайного положения, а, насколько вам известно, сейчас во Вьетнаме идет грязная маленькая война. Строго говоря, часовые имеют полное право пристрелить любого, кто отказался остановиться по приказу. Правда, вы не выглядите проклятой диверсанткой, намеревающейся подорвать оружейные склады, поэтому признавайтесь, почему вы едва не отшибли яйца у одного из моих людей и рисковали тем, что вас попросту пристрелят?

Маккин уничтожающе сверкнул глазами. Но Кей решила не позволять себя запугать.

– Мне необходимо узнать правду об одном деле, сэр, а это можно сделать только здесь.

– Правду насчет чего?

– Кто мой отец и где его найти.

Глаза Маккина сузились. По лицу разбежались многочисленные морщинки.

– Почему же вы явились сюда?

Кей вспомнила, как Локи говорила, что среди ее высокопоставленных клиентов был адмирал. Неужели Маккин? Нет, вряд ли, прошло слишком много времени. Все же девушка начала издалека, стараясь выбирать слова, сознавая, что затеяла неравную битву против армии мужчин, готовых сомкнуть ряды, чтобы защитить друг друга и свое положение.

– Мать растила меня одна, сэр. Я не знаю имени отца, но уверена, что он служил на флоте и женился на маме здесь, в Пирл-Харбор. Мать также утверждала, что командование отрицало самый факт брака и уничтожило все доказательства.

Лицо контр-адмирала побагровело.

– Почему же ваша мать не предъявляет эти обвинения? – требовательно спросил он. – Зачем посылать вас?

– Мама покончила с собой два месяца назад, сэр. Маккин уставился на Кей, словно, стоя на мостике корабля, присматривался к торпедам, бороздящим гладь океана.

– Все, – наконец объявил он. – Не просто задавайте вопросы, а расскажите обо всем, что знаете.

Кей ничего не скрыла, не боясь запятнать память о матери или оскорбить честь флота, решив платить правдой, чтобы узнать правду. В конце она прибавила:

– Когда заболела мама, адмирал, многое из того, о чем она рассказывала, ей могло почудиться. Возможно, придумала и эту любовную историю. Может, тот офицер, бывший, как она утверждала, моим отцом, вовсе не имел с ней ничего общего, а вероятно, ни один человек не любил маму так сильно, чтобы жениться. Вы вправе сомневаться в моем рассказе, я тоже не вполне во всем уверена, но надеюсь, из-за этого вы не откажетесь помочь мне отделить факты от лжи.

После того, как она замолчала, Маккин долго сидел, барабанил пальцами по столу.

– Как вас зовут, юная леди? – спросил он наконец.

– Кейулани Тейату.

– Сколько вам лет?

– Только исполнилось семнадцать.

– Значит, все это произошло более восемнадцати лет назад. Весьма трудно, если не невозможно, найти какие-то записи. Их может вообще не существовать. Сокрытие преступления всегда связано с уничтожением улик.

– Знаю. Но должна попытаться.

– Меня беспокоит другое – если не сможем найти ответ, вы посчитаете, что мы по-прежнему покрываем своих.

– Тогда позвольте мне отыскать его, сэр, и не будет причин волноваться.

Тонкие губы Маккина невольно дернулись в короткой усмешке. Рука резко взметнулась. Схватив трубку одного из трех телефонов, он набрал несколько цифр и хрипло бросил:

– Коммандер[13]13
  Командир корабля, капитан I-го ранга ВМС США.


[Закрыть] Болтон? Это адмирал Маккин. Зайдите ко мне в кабинет. У меня для вас задание.

Одетый в тропическую форму – белую сорочку с короткими рукавами и без мундира, – коммандер Джим Болтон всего за пять минут успел добраться от здания, где размещалась служба прессы, до штаба. С каждым сердитым шагом решимость Джима Болтона убраться к черту подальше от Пирл-Харбора и вновь оказаться за штурвалом патрульного судна поднималась на несколько градусов. Верно, что ночные вахты на реке Меконг, когда приходилось следить за продвижениями врага, – отнюдь не веселое задание, а Вьетнам – не лучшее место на земле. В одну лунную ночь, в марте прошлого года, судно попало под обстрел вьетконговцев, и четыре пулеметные пули прошили плечо и грудь; одна прошла через кость и ткани в трех дюймах от сердца.

Но все же бывали дни, по сравнению с которыми его теперешнее существование казалось пустым и никчемным. Прежде всего, он любил свою команду, а матросы были ему искренне преданы, но, что важнее всего, на патрульном судне он никогда не ощущал тоски и сознания собственной никчемности. По мнению Болтона, скука и смерть – настолько близкие состояния, что лучше по возможности избегать того и другого.

Последние две недели он забрасывал командование рапортами о переводе на корабль, подальше от этой дурацкой канцелярской службы! Офицер по связям с общественностью! Чушь собачья! Ему осточертело выполнять роль гида во время бесчисленных экскурсий для репортеров «Нью-Йорк таймс» или «Вашингтон Пост», приезжавших на базу с визитом сенаторов и их жен, демонстрировать мощь и военную подготовку флота США и пускать в ход все возможные доводы, убеждая, что война во Вьетнаме была неизбежна. Болтон знал, почему на него повесили эту работенку, – отнюдь не в качестве награды за перенесенные в бою страдания, и, уж конечно, не потому, что трепотня была его основным занятием до войны. Просто он идеально выглядел в мундире, словно только что сошел с плаката, призывающего молодежь идти на флот. Высокий, с густыми прямыми волосами цвета полированного дуба, бледно-голубыми глазами и энергичным подбородком с крошечной ямочкой, Джим всегда считал собственную грубоватую красоту одновременно проклятием и счастьем. Ему никогда бы не удалось заплатить за учебу в колледже, если бы не работа в доме моделей, где он демонстрировал мужскую одежду для каталогов. Потом два года в Гарвардской школе бизнеса, перед тем как его забрали на войну из офицерского резерва.

Джим, конечно, ничего не имел против взглядов, бросаемых на него девушками из высшей школы, сокурсницами в колледже, хотя не успел ни с кем завязать более тесных отношений, должно быть, потому, что выбор был слишком разнообразен.

Но когда эскалация вьетнамской войны заставила службу подготовки офицеров резерва призвать на действующую службу офицеров запаса, Болтон оказался командиром уже побывавших в бою людей, столкнулся с насмешками и открытым сомнением относительно того, достаточно ли он храбр и умен, чтобы вывести их живыми из этой войны. Они дали ему прозвище «хорошенький мальчик» и говорили в лицо, что у него кишка тонка командовать.

Злобные сукины дети, не задумываясь, шли на риск, может, даже не очень-то цеплялись за жизнь. «Хорошенький мальчик», скорее всего, побоится испортить мордашку и лишиться всех преимуществ красивой внешности.

Но Болтон сумел убедить их в обратном. Уже после первого боя никого не удивило, что он оказался в числе троих раненых; он первым бросался навстречу опасности; очертя голову подставлял грудь под вражеские пули, чтобы успеть вытащить остальных раненых в безопасное место.

Теперь, только из-за внешности, Болтона превратили в нечто вроде выставленного в витрине на общее обозрение манекена; рекламы флота, и от этого он все больше ненавидел работу офицера по связям с общественностью.

К тому времени, как Джим повернул на тропинку, ведущую к штабу, нетерпеливое желание вернуться к настоящей службе достигло высшей точки. Кажется, Маккин намекал насчет нового задания; что-то насчет необходимости провести в архив дочь отставного офицера, служившего в Пирл-Харбор во время корейской войны и помочь найти старое свидетельство о браке.

Потрясающе! Она, возможно, решила подарить родителям альбом к золотой свадьбе!

Решительно перешагнув порог здания штаба, Джим решил отправиться прямо к Маккину, заявить, что с него довольно, и для пущего эффекта отказаться выполнять очередное дурацкое поручение. Но тут он увидел девушку, сидевшую на скамейке перед приемной, и замер. Она казалась погруженной в мечты; светящиеся сине-зеленые глаза сосредоточенно уставились в одну точку, голова слегка наклонена, так что длинные медные волосы не скрывают лица. Никогда еще Джим не встречал такой головокружительной красоты.

Джим выпрямился, снял пилотку, сунул под мышку.

– Коммандер Болтон, мисс, явился по приказанию адмирала Маккина.

Несколько секунд глаза девушки по-прежнему сохраняли отсутствующее выражение, и Джиму показалось, что она никак не вернется из мира грез, но тут их взгляды встретились, незнакомка одарила его сверкающей улыбкой и назвала себя.

Только сейчас Болтон понял, как он молод, и хотя уже готов был помочь ей, чем мог, чувство, загоревшееся при первом взгляде на ее лицо, претерпевало неожиданные, непонятные, постепенные и неспешные изменения.

Личные дела хранились в отдельном домике. По дороге Болтон засыпал Кей вопросами, пытаясь выяснить причину поисков. Услыхав о том, как командование покрывало преступников, чтобы уберечь высокопоставленных офицеров от скандала, он задался еще одним вопросом: каковы мотивы Маккина, заставившие его передать дело в отдел по связям с общественностью. Болтон решил, что таковых может быть две – либо от него ждут, что он должен будет полностью оправдать флот, пусть даже для этого понадобится исказить правду; либо хотят сделать козлом отпущения, на случай если старый скандал выплывет наружу. Неудивительно, что адмирал не высказал никакого определенного желания, – слишком он умен, чтобы принять на себя ответственность за все, что может запятнать доброе имя флота.

Во всяком случае, Джиму дано задание, и теперь придется самому выкручиваться – словно по канату идешь! Конечно, не так гибельно, как управлять патрульным судном, но по крайней мере хоть работенка не скучная.

В здании архива было два этажа, каждый состоял из огромного зала, где длинными рядами стояли серые каталожные шкафы. Одного из матросов, исполнявших должность референтов, прикрепили к Болтону и Кей для оказания помощи в розысках. По его словам, отыскать копию брачного свидетельства было тем более затруднительно, что подобные документы вкладывались в личные дела каждого служившего на базе человека, расставленные в алфавитном порядке, – по именам. Отдельной книги регистрации браков не существовало. Только зная имя, можно было попытаться найти свидетельство, иначе пришлось бы перебирать все папки от А до Я.

– В Вашингтоне, – пояснил референт, – используют такую штуку – компьютер, способный за считанные минуты найти нужное имя в сотнях других. Но даже это не поможет делу, если документы уничтожены, так что пока только данные о тех, кто служит сейчас, закладываются в память компьютера.

Кей, услышав это, безнадежно вздохнула, но Болтон крепко сжал ее плечо в знак одобрения. Кей обычно избегала подобных прикосновений, но тут, инстинктивно поняв, что это просто выражение дружелюбия и ничего больше, благодарно улыбнулась офицеру. Тронутый этой улыбкой, тот решил, что НИЧТО в мире не помешает ему помочь этой девушке. И в этот момент понял, как упростить поиск. Локи упоминала, что отец Кей служил в офицерском отделе адъютантского корпуса и был защитником на заседании военного трибунала за несколько месяцев до предполагаемой женитьбы.

– А как насчет военного трибунала? – спросил Джим. – Вы храните документы о судебных делах?

Референт объяснил, что они должны находиться в архивах адъютантского корпуса, а здесь наверняка имеется книга регистрации всех заседаний военного трибунала. Но Кей почти не надеялась отыскать что-либо, помня, как Локи говорила, будто было сделано все, чтобы скрыть скандал. Но через двадцать минут референт принес записи о девяти заседаниях военного трибунала, происходивших на базе за два года до того, как Локи забеременела. В семи случаях ответчиками были рядовые, в двух – офицеры, один из них был признан виновным в убийстве рядового во время драки в баре, другого оправдали.

– А какое обвинение было предъявлено второму? – поинтересовался Болтон.

– Странная штука, сэр, – ответил референт. – Здесь об этом ничего нет. Графа не заполнена.

Кей и Болтон переглянулись; Джим взял досье и велел референту возвращаться к своим делам.

– Должно быть, это то самое, – решил Болтон. – Нельзя было вообще не оставлять никаких документов о трибунале – это чересчур опасно, так как слишком многие знали об этом: свидетели, судьи, адвокаты с обеих сторон. Все, что требовалось для сокрытия преступления, – оставить эту графу пустой. Скорее всего, протокол заседания тоже исчез. И поскольку обвиняемого оправдали, никто не подумает копаться в делах.

Он улыбнулся Кей.

– Конечно, они не рассчитывали на ваше появление восемнадцать лет спустя.

– Человек, о котором рассказывала мама, был защитником на суде. Здесь указано его имя? – спросила девушка.

Болтон просмотрел досье.

– Вот! – воскликнул он, показывая на бланк, и протянул его Кей.

Та выхватила взглядом два слова: Рэнделл Уайлер.

Теперь, когда они узнали имя, было легко найти досье. Копии брачного свидетельства не оказалось, семейное положение офицера во время почетной отставки указывалось как холостое. Но важнее всего для Кей было то, что в досье нашелся адрес – Чикаго, штат Иллинойс.

– Ну и совпадение! – удивился Болтон.

– Какое?

– Я сам вырос в Чикаго. Правда, уже давно там не был. Кстати, и этот Уайлер мог сто раз переехать. За восемнадцать лет человек может переменить адрес, и не раз: молодой адвокат, конечно, согласится работать в любом городе, особенно после отставки.

– Знаю, – мрачно кивнула Кей. – Но больше у меня ничего нет.

Болтон привел Кей обратно в свой кабинет, где немедленно позвонил в справочную службу в Чикаго и попросил узнать рабочие и служебные телефоны и адреса Рэнделла Уайлера. Через несколько минут он получил необходимую информацию и записал сведения в блокнот.

– Ну что ж, повезло, – объявил Джим, вешая трубку. – Похоже, он до сих пор живет в Чикаго.

И протянул Кей листок бумаги.

– Вот все, что нужно. Что собираетесь делать?

– Поехать, найти его.

– Так вот просто, ни с того ни с сего явитесь в дом этого парня, Уайлера?

Кей пожала плечами. Она не хотела загадывать так далеко вперед и не могла представить себя стоящей перед безликим человеком, когда-то предавшим ее. Но твердо знала: она едет в Чикаго.

Болтон с озабоченным сочувствием смотрел на прелестную девушку.

– Кей, я знаю, вы хотите свести счеты. Это, конечно, не мое дело, но послушайтесь моего совета, прозондируйте почву, прежде чем твердо уверитесь, что идете в нужном направлении. Пока слишком рано говорить о том, что Уайлер действительно ваш отец.

– Я помню, что говорила мать. Этот офицер был защитником на суде и добился оправдания.

Глядя на девушку, Джим чувствовал непонятное сожаление о том, что сумел помочь раскрыть тайну. Способ, которым она прорвалась через все препятствия, чтобы проникнуть сюда, свидетельствовал о том, как велики ее сила воли и решимость. Но все же Болтон ощущал в ней неувядающую мягкость души, нежность и… ранимость, и это вызывало желание защитить Кей, уберечь от обид и боли.

– Вы можете попасть в беду, если уедете отсюда, – предупредил он. – Если Уайлер все будет отрицать, выгонит вас, хватит ли у вас денег, чтобы добраться до дома?

– Вполне, – коротко ответила Кей.

Она сдала чемодан с вещами и восемьсот долларов – треть сбережений, оставшихся после похорон матери, – в камеру хранения на паромном причале.

Спокойная уверенность в голосе заставила Болтона замолчать. По-видимому, спорить не имело смысла, но он не мог отпустить девушку, ничего не предложив. И тут внезапная мысль осенила его – преподнести подарок, тот, что дороже денег, но которой легче принять. Позвонив Маккину, а потом в военно-транспортное управление, он сумел добыть для Кей место на самолете военно-морской авиации, который делал остановки в нескольких крупных городах на Материке, включая Чикаго.

– Это, в сущности, грузовой самолет, – добавил Джим. – Места, конечно, не такие удобные, как в пассажирских, зато бесплатно!

Следующий рейс был через час. Болтон отвез Кей в Гонолулу за чемоданом и успел к взлетной площадке как раз в тот момент, когда заработали реактивные двигатели гигантского «Эркюль-1304».

– Спасибо, коммандер Болтон, – поблагодарила она, поднимаясь по трапу. – Никогда не забуду всего, что вы сделали для меня.

Болтон никогда не испытывал неловкости в присутствии женщин. Но эта девочка приводила его в смятение. Не говоря о том, что ее красота была просто ошеломляющей, Джим восхищался и мужеством Кей, признаваясь себе, кроме того, что девушка обладает несомненной сексуальной притягательностью – неотъемлемой частью ее существа, такой же естественной и неподдельной, как птичья трель.

Когда они прощались, Джиму, вопреки всякому здравому смыслу, хотелось подойти ближе, уговорить остаться. Хотелось сжать в объятьях, молить позволить стать тем, кто научит ее любви.

Но огромный самолет уже вот-вот взлетит, и ей всего семнадцать, а он офицер и джентльмен. Поэтому Болтон ответил просто:

– Рад, что сумел помочь, Кей. Берегите себя.

Он остался на краю летного поля и долго глядел вслед самолету, пока громоздкая машина не поднялась в небо и не превратилась в темную точку на ярко-голубом гавайском небе.

Болтон не находил в себе сил уйти, все ожидая и ожидая, надеясь на что-то, словно покинутый любовник.