Текст книги "Очищение огнем"
Автор книги: Джессика Марч
сообщить о нарушении
Текущая страница: 28 (всего у книги 34 страниц)
ГЛАВА 29
Кей никому не сказала о встрече с Энди, зная, что Элси попросту капитулирует, если узнает, чем он угрожал. Она сказала только, что Энди, возможно, увеличит сумму и скажет о своем решении через несколько дней.
Ну а пока Кей делала все, что могла. Через день после разговора с Энди она улучила момент, когда они с Полом остались наедине, и все рассказала.
– Печально, – согласился он, – но сомневаюсь, что как-то сумеешь заставить Энди передумать.
– Но ты мог бы поговорить с Лорой.
Кей сделала бы это сама, но странное охлаждение, возникшее между ней и Лорой после нескольких месяцев искренней дружбы, казалось, все росло.
Но Пол отказался.
– Если Лора выступит против брата, он наверняка откажет нам в субсидии. Мы слишком много времени посвятили этой работе, чтобы теперь остаться ни с чем.
Кей поразилась эгоизму Пола, но продолжала настаивать:
– Это вопрос принципа, Пол. С Элси поступили несправедливо.
– Мир несовершенен, – вздохнул Пол. – Деньги зачастую достаются подонкам! Но никто из нас не может изменить этого, Кей. Сама сказала, что Элси согласилась бы подписать, не останови ты ее. Ну что ж, другого выхода, по-видимому нет, и для нее же лучше, если ты не будешь вмешиваться.
Позже Кей подумала, что Пол прав. Но каждый раз, собираясь сказать Элси, что ничего нельзя сделать, она напоминала себе, что подобная сцена уже, возможно, разыгрывалась почти тридцать лет назад в матросских бараках. Кей представила, как кучка офицеров решала судьбу матери. Наверное, они тоже предоставили беременной гавайской шлюхе самой позаботиться о себе. Но все же Кей сознавала, что кипящая ярость и ненависть к прошлому могут только повредить Элси. Лежа в темноте, вспоминая разговор с Полом, Кей все яснее понимала, что проиграла бой и теперь ничего не остается, кроме как рассказать Элси правду о своей неудаче.
Телефонный звонок казался частью сна, тяжелого, неприятного, вызванного мрачными мыслями. И хотя Кей еще не совсем проснулась, ее рука машинально потянулась к трубке. В сознание врезался знакомый голос, еще больше убедивший в том, что происходящее не может быть реальностью.
– Кей… это ты, Кей?
– Угу, – сонно пробормотала она.
– Прости, что звоню в такой час. Наверное, чувствовал, что так будет гораздо легче… если застану тебя беспомощную, врасплох.
Кей ничего не ответила: затуманенный мозг пытался осознать значение странной фразы.
– Ты знаешь, кто это, Кей?
Она знала. И выдохнула лишь одно слово – ведь это был всего лишь сон. Сон маленькой девочки.
– Папа…
– Кей, проснись! Нам нужно поговорить. Прошло еще мгновение, и Кей, неожиданно придя в себя, уставилась в темноту.
– Почему ты звонишь? – тихо спросила она, медленно вставая и глядя в окно на ночную гавань, чтобы вновь соприкоснуться с реальностью. – О чем нам с тобой говорить?
– Ты ничего не слышала?..
– Что именно?
– Ванессу нашли!
– Где?!
На мгновение Кей охватил ужас: по мрачному тону Уайлера. она предположила, что новости скорее плохие, чем хорошие. Алекс столько лет находилась в бегах и скрывалась, что теперь, наверное, кроме киднеппинга, совершила какое-то новое безумство по отношению к дочери.
Но, к счастью, все оказалось не так уж плохо. Алекс с дочерью жили во Флориде, постоянно переезжая из одного городка в другой. Постоянная смена школ привела к тому, что Ванесса начала путаться в бесчисленных именах, которыми мать заставляла ее себя называть. Проверяя государственный реестр детей, незаконно похищенных одним из родителей, находящихся в разводе, флоридская полиция сумела обнаружить, кто она на самом деле; Алекс арестовали и выслали в Иллинойс.
Служба социального надзора временно поместила Ванессу в семью, берущую на воспитание детей.
– Я хочу получить свою дочь, – сказал Уайлер. – Она не должна жить с чужими людьми. Ванесса совсем еще ребенок, и ей пришлось много пережить за последние несколько лет. Я имею право заботиться о ней… и мне нужна твоя помощь.
Его просьба потрясла Кей до глубины души. Неужели он смеет предполагать, что она согласится?! Несмотря на то, что Алекс действовала слишком поспешно и явно стремилась отомстить бывшему мужу, обвинения в инцесте, выдвинутые ею, так и не были опровергнуты. И, руководствуйся Кей лишь собственным опытом, она нисколько не сомневалась бы, что Алекс права.
– Сожалею, – сказала Кей, – но не могу… Уайлер не дал ей договорить.
– Кей, можешь не соглашаться прямо сейчас, – молил он. – Я прошу всего-навсего дать мне шанс. Прошло десять лет… с тех пор, как… ты была здесь. Не суди меня по тому, что случилось в прошлом.
– Больше мне не по чему судить. Наступило молчание. Наконец он спросил:
– Если я приеду в Балтимор, согласишься встретиться со мной?
Слова снова застряли в горле. При одной мысли об этом Кей затрясло.
– Пожалуйста, – продолжал он. – Я хочу, чтобы ты узнала меня теперешнего, не такого, каким я был. Я изменился. Позволь доказать тебе.
Телефонная трубка в ее руке казалась столь же опасной, как граната с выдернутой чекой, готовая взорваться в любую секунду. Пока девушка боролась с собой, пытаясь что-то ответить, Уайлер по-прежнему умолял:
– Я буду в Балтиморе послезавтра. Позвоню, когда сниму номер в отеле, и мы условимся, где встретиться. Пожалуйста, Кей. Всего час! Пожалуйста, скажи «да».
Кей вспоминала, что когда впервые увидела отца, тот расточал свой талант, чтобы добиться от присяжных оправдательного приговора.
– Да…, – тихо выдавила она и быстро повесила трубку, желая лишь освободиться от этого голоса в темноте.
Отец сказал, что хочет встретиться, чтобы доказать, как он изменился.
Но впервые, после долгой разлуки, увидев его, Кей почти не заметила перемену. Немного больше седых волос, чуть резче морщинки у глаз. Но Уайлер по-прежнему был красив и, как много лет назад, производил впечатление человека, способного выиграть любой процесс. Сколько бы трудностей и потерь он ни перенес, ни в лице, ни в осанке, ни в манере держать себя не было заметно следов пережитого позора. Кей с опаской приближалась к отцу: в сегодняшней почте она нашла письмо от адвокатов Алекс, с сообщением о возобновлении «дела Смайт», предупреждающем о возможном вызове в Чикаго для дачи свидетельских показаний.
С отцом они больше не говорили. Он позвонил сегодня утром, до начала работы, и попросил одного из сотрудников передать, что приглашает ее пообедать у «Коннолли» в час дня.
В этом он тоже не изменился – не просил о свидании, а назначал время.
«Коннолли» оказался одним из старых ресторанчиков, славившихся рыбными блюдами и расположенных в еще не перестроенном портовом районе Балтимора – шумное, непритязательное заведение с бумажными скатертями и воинственными официантками. Главной его достопримечательностью был большой, переливающийся яркими красками попугай с обрезанными крыльями, который, смешно переваливаясь, ковылял по полу, картаво выкрикивая не подходящие к случаю остроты, подхваченные в результате многолетнего общения с людьми. Кей удивило, что Рэнделл мог выбрать подобное заведение, – зная его, она скорее могла предположить, что очутится в совершенно другом месте – тихом, респектабельном и очень дорогом. Собственно говоря, она и оделась специально для такого случая – в элегантный темно-синий шелковый костюм, купленный в отделе уцененных вещей. Хотя этикетка была оторвана, Кей показалось, что костюм от Шанель. Возможно, выбор отца и был первым признаком такой перемены.
Отец был так поглощен открывающимся из окна видом на порт, что заметил Кей только тогда, когда она оказалась почти рядом, и, явно ошеломленный, поднялся, медленно оглядывая ее с ног до головы.
– Ты еще красивее, чем она, – сказал он наконец. Кей, не обращая внимания на комплимент, уселась.
Он, кажется, по-прежнему никак не может отличить ее от матери… когда-то это уже привело к беде. Рэнделл снова опустился на стул.
– Спасибо, что пришла.
– Я твоя дочь, – сухо ответила она, желая напомнить о своем долге по отношению к отцу.
Откуда-то снизу донесся издевательский крик:
– Жаль, простак, жаль!
Опустив глаза, Кей увидела попугая, ковыляющего между столов, и засмеялась.
– Кажется, он знает, о чем говорит, – сказал Уайлер, когда Кей снова обернулась.
– Жаль, что у тебя такой папаша, как я.
Кей усмехнулась, не собираясь противоречить. Несколько неловких минут оба изучали меню и заказывали напитки. Попугай непрерывно трещал, выкрикивая фразу за фразой, так что создавалось впечатление, будто он занят перебранкой с посетителями.
– Смотри, куда идешь, парень!
– Ваш стол уже накрыт, сэр!
– Рыбак рыбака видит издалека!
Болтовня птицы отвлекала Кей, и невыносимое напряжение, которое она чувствовала в присутствии отца, постепенно слабело.
– Не думала, что ты можешь выбрать подобное место, – заметила она, когда неуклюжая птица направилась в другую часть ресторана.
– Я когда-то здесь бывал. До того, как меня послали на Гавайи, закончил несколько курсов военно-морского училища. Раза два в месяц приезжал отсюда из Аннаполиса.
Упоминание о флоте вновь разожгло гнев Кей. В конце концов, как ни притворяйся, это вовсе не радостное счастливое примирение отца с дочерью, а просто возможность вновь познакомиться. Она резко сказала:
– Ты хотел доказать, как изменился. Рассказывай. Откинувшись на спинку стула, отец вновь оглядел ее, явно любуясь уверенным видом – признаком зрелости. Потом он взял меню из ее руки и отложил свое.
– Мы так никогда и не говорили о той ночи…
– Я спрашиваю не об этом. И не желаю говорить на подобные темы.
– Но мы должны. Потому что с нее и начались изменения.
Уайлер помолчал, словно давал ей возможность запротестовать, но, не дождавшись, продолжал.
Почти сразу после случившегося он понял, что пытался изнасиловать дочь не только потому, что был пьян и не понимал, что делает.
– Беда в том, Кей, что мои чувства к тебе нельзя было, к сожалению, назвать отцовскими. К счастью, это не зашло дальше, и ты сумела остановить меня. И хорошо, что на этом кончилась моя политическая карьера. Я был по-настоящему болен. Пришлось признаться в этом самому себе и пытаться что-то предпринять.
Уайлер объяснил, что прошел долгий курс интенсивного лечения у психиатра, и как только надежд на место в Сенате не осталось, Алекс бросила его и вышла замуж за другого. Единственным светлым пятном в его жизни оставалась общение с Ванессой.
– Я не верил, что когда-нибудь смогу заслужить твое прощение, подумал, что… смогу искупить все, что сделал, если буду хорошим отцом по крайней мере одной из дочерей. Лечение шло успешно, я становился другим… по крайней мере начал понимать некоторые вещи в моем воспитании, из-за которых у меня было такое искаженное представление о любви… в детстве я часто видел, как отец плохо обращался с матерью… и, наверное, поэтому не мог любить по-настоящему ни тебя… ни кого вообще.
Кей неожиданно ощутила, как в сердце закрадывается непрошенное сочувствие, но тут же сцепила зубы – нет, на этот раз она так легко не поддастся на удочку.
Идет суд, она в роли присяжных, а отец всегда прекрасно знал, как выжать слезу из присяжных!
– Но между мной и Ванессой никогда не было ничего дурного, – продолжал он. – Клянусь тебе. Алекс все это придумала, чтобы не потерять Ванессу.
– Потерять? Но у вас обоих были опекунские права… – Ничего не вышло, – нахмурился Уайлер, – но не по моей вине. Второй брак Алекс оказался неудачным, муж ушел от ее к другой женщине, помоложе, и с ней начало твориться что-то неладное. Отослала старших детей в интернат. Ванесса вечно оставалась одна, готовила себе обед, а Алекс не являлась ночевать. Часто девочка приезжала ко мне и жаловалась, что уже три или четыре дня матери нет дома. Я подал бы в суд заявление о лишении ее родительских прав, но знал, что в моем положении нельзя сражаться с Алекс – она не задумается использовать тебя в этой драке.
Он нервно поменял местами нож и вилку.
– Я позволял Ванессе приходить и жить у меня сколько захочется. И тогда Алекс взбесилась. Начала ревновать. Придумала эту мерзость насчет меня и Ванессы, чтобы суд запретил мне видеться с дочерью.
– Если это неправда, все что требовалось от Ванессы, – все отрицать.
– Конечно, она так и сделала, – болезненно поморщился Уайлер. – Но ведь она совсем ребенок, Кей. Когда Алекс заявила, что Ван просто боится меня и поэтому не смеет говорить, этого оказалось достаточно, чтобы процесс продолжался. Меня все еще не оправдали. Алекс нарушила закон, но множество людей верят и сочувствуют ей. Я беспокоюсь только о том, что Ванесса вообще лишится родителей. Алекс могут отправить в тюрьму, на год или больше, меня лишат родительских прав, а Ван останется в чужой семье.
Наклонившись над столом, он лихорадочно сжал руку Кей.
– Не дай этому случиться! Именно ты, только ты должна понимать, что это такое – иметь отца, быть рядом с ним!
Более жестокой иронии трудно себе представить, подумала Кей. Он хотел заставить ее вспомнить боль брошенного им ребенка, чтобы уберечь другую дочь от подобной судьбы.
Кей вырвала руку.
– Чего же ты хочешь от меня? – спросила она. Не ради себя, ради сводной сестры, к которой всегда чувствовала глубокую нежность.
– Если тебя вызовут для дачи показаний, не являйся. Тебе придется говорить о том, что произошло той ночью, и у меня не останется ни единого шанса.
– Но факты уже все равно известны, – возразила она. – Адвокаты упоминали об этом, когда допрашивали меня.
– Показания считаются законными, только когда даются перед судьей.
– Но разве меня не могут заставить дать показания и обвинить в сопротивлении суду, если я откажусь?
– Это предварительное слушание, Кей, не суд. Можешь не являться под любым предлогом и представить письменное свидетельство, что не знаешь причин, по которым меня можно лишить опеки над дочерью.
Кей молча уставилась на отца. Так вот оно что! Требует, чтобы она лгала ради него! Она покачала головой.
– Я не сделаю этого.
– Ради Ванессы, – молил Уайлер. – Это единственный способ вернуть ее.
– Ты вернешь ее, если судьи посчитают тебя достойным отцом. Если сможешь доказать, что изменился.
– Судьи не всегда достаточно мудры и проницательны. Твой рассказ будет сокрушительным ударом.
Но Кей неумолимо покачала головой. Каким бы ударом это ни было, виновата не она. Если судья попросит сказать правду, она не станет уклоняться.
Неподалеку маячил официант, нетерпеливо ожидающий заказа, но Уайлер жестом отослал его.
– Тогда я, наверное, должен предупредить тебя. Если попытаешься выступить против меня, Кей, я буду вынужден застрелить тебя.
И, заметив тревогу, вспыхнувшую в глазах девушки, поспешно добавил:
– О нет, не пулей – фактами.
Под подозрительным взглядом дочери он начал излагать сведения, полученные от частного детективного агентства, в которое обратился два года назад, чтобы следить за ней, на случай если понадобится дополнительное оружие в борьбе против Алекс. Уайлер знал все – о проекте «Кук-Синклер», о том, что она была одной из организаторов попытки изучения сексуальных отношений мужчин и женщин, даже о количестве пар, участвующих в эксперименте, – их число доходило до семидесяти четырех.
– Конечно, любой ученый, делающий отчет о подобной работе, докажет, насколько она своевременна и важна. Но можно рассказать обо всем так, что ваши эксперименты покажутся по меньшей мере… э-э-э… извращенными. Прибавь к этому свои прошлые похождения и вряд ли ты предстанешь перед судьями в хорошем свете, не говоря уже о том называемом исследованием.
От потрясения Кей на несколько минут лишилась дара речи.
– Ты совсем не изменился, – выдавила она, наконец, – если собираешься использовать это против меня…
– Ты не поняла. Мне даже не придется трудиться. Если я смог добыть эту информацию, значит, у адвокатов Алекс она тем более есть.
– Но к чему им дискредитировать меня? Если им нужно мое свидетельство…
– Хотят доказать, что твои моральные качества, очевидно, сильно изменились к худшему, после того как ты два года прожила в моем доме.
Кей нехотя кивнула.
– Возможно, они правы. Кто знает, а вдруг мои моральные принципы пострадали еще больше из-за того, что я сижу здесь и разговариваю с тобой.
Она поднялась и отодвинула стул.
– Я не стану лгать, как бы ты ни попытался надавить на меня.
Кей пошла к выходу, но Уайлер, взметнувшись из-за стола, грубо схватил ее за руку.
– Черт побери, Кей, я только пытаюсь уберечь тебя от неприятностей и спасти Ванессу. Пожалуйста, поверь! Все, что я хочу, – получить шанс быть ей хорошим отцом.
Кей яростно вырвалась.
– Скажи ты, что хочешь быть хорошим отцом и для меня, возможно, я бы еще подумала.
Губы Уайлера приоткрылись, словно он хотел что-то сказать, но слова не шли с языка. Но Кей увидела его глаза и все поняла. Он считает, что слишком поздно пытаться быть отцом для нее. И, возможно, прав.
Кей заставила себя идти к двери, хотя каждый шаг давался с трудом – хотелось вернуться, сказать, что согласна на все. Она знала, как это тяжело – лишиться родителей. Что станется с Ванессой?! И неужели он так много просит от нее? Осмелится ли она поверить ему?
Последнее, что услышала Кей, переступая порог, был хриплый крик попугая.
– Жаль, простак, жаль!
ГЛАВА 30
Кей, наконец, пришлось отдать Элси омерзительный договор, составленный адвокатами Джеррона, и признаться, что она не смогла ничего добиться. Элси, однако, поблагодарила подругу за все усилия, тут же подписала бумагу и запечатала в конверт, чтобы отправить адвокатам. Она собиралась покинуть город, как только получит деньги.
– Ты, кажется, совсем не переживаешь, – изумилась Кей.
– У меня остается то, что гораздо ценнее любых денег. Мой ребенок.
Но все же Кей не могли не мучить мысли о судьбе подруги. И то, что сама она росла без отца, только усиливало ее чувства к нерожденному ребенку Элси. И наконец в субботу утром после бессонной ночи Кей отправилась на Юг и уже к восьми часам оказалась в Блуфилдз, куда Лора, как она знала, приехала на уикэнд. Несмотря на ранний час, дворецкий открыл дверь.
– Не припомню, чтобы миссис Кук ожидала гостей, – сухо объявил он, загораживая вход.
Прежде чем Кей успела что-то сказать, в вестибюле появилась Лора, в бриджах и сапогах. Поверх белой полотняной блузки была надета твидовая куртка. Каштановые волосы связаны лентой на затылке. Очевидно, она собиралась на прогулку верхом.
– Все в порядке, Нелсон, – сказала она дворецкому. – Я поговорю с мисс Уайлер.
Кей ожидала, что Лору рассердит неожиданное вторжение, но та казалась приветливой и сердечной.
– Успела позавтракать? – спросила она.
– Нет, я рано выехала.
Янтарные глаза Лоры зажглись любопытством.
– Значит, встала затемно и явилась прямо сюда. Расскажи-ка лучше, что случилось?
Лора повела ее в небольшой солярий, где стоял накрытый для завтрака стол, и велела горничной принести еще прибор.
– Ну? – нетерпеливо поторопила Лора, наливая Кей кофе.
– Это насчет Энди.
Лора ничем не показала, что знает что-то. Кей рассказала все, начиная с того памятного уик-энда, когда Элси переспала с Энди.
– И что, по-твоему, я должна делать? – раздраженно осведомилась Лора, когда Кей упомянула о неудачной попытке помочь Элси. – Мой братец не станет вести себя по-другому, даже если я вмешаюсь. Он никогда не дает больше, чем считает нужным, и всегда старается взять сколько сумеет. Это и делает его таким хорошим бизнесменом.
– И последним подонком. Он может себе позволить гораздо большие расходы.
– Не он хотел этого ребенка, Кей. Элси сама решила родить.
– Я надеялась, ты посмотришь на это с точки зрения женщины.
– Я не Энди. Мы с братом расходимся во мнении по очень многим вопросам – политика, работа, образ жизни, благотворительность и Бог знает что еще. И стараюсь использовать то немногое влияние, которое на него имею, для финансирования проекта. Но у него слишком много денег, чтобы беспокоиться о мнении окружающих, включая и мое. Кроме того, он мужчина, а в семье Джерронов последнее слово всегда остается за мужчинами.
– Но у тебя есть собственные деньги, – заметила Кей.
– Да, – настороженно подтвердила Лора, – и что из этого?
– Я не могу заставить Энди сделать что-то для Элси, но, возможно, ты захочешь что-то добавить к той сумме, которую он решил ей заплатить, чтобы ребенок был хорошо обеспечен.
– Имеешь в виду из моего кармана?
Вопреки опасениям Кей, что Лора может разозлиться, та спрашивала мягко, почти смущенно.
– У тебя достаточно глубокие карманы, – пошутила Кей, пользуясь явной доброжелательностью Лоры. – И кроме того, ты будешь тетей этого малыша.
Лора улыбнулась.
– И какова, по-твоему, моя доля пожертвования?
– Достаточная, чтобы обеспечить уход за ребенком и хорошее университетское образование… ну и можно компенсировать Элси тяготы судьбы матери-одиночки.
– В долларах и центах. Сколько? – настаивала Лора.
Кей неожиданно поняла, что в эту минуту борется не только за Элси, а думает о матери и страстно желает, чтобы Харли Трейн оказался здесь; тогда можно было потребовать возмещения и у него.
– Полмиллиона долларов.
Лора спокойно подняла брови и отпила кофе, оценивающе разглядывала Кей поверх краев чашки. Потом, поставив чашку на блюдце, вздохнула.
– Видимо, ты думаешь, что я легко могу заплатить такую сумму, и если говорить только о деньгах, может, это и так. Но в другом смысле… Кей, это гораздо, гораздо больше, чем я могу себе позволить.
Лора поднялась, подошла к окну и продолжала всматриваться в бесконечные просторы.
– Сколько раз именно я платила, чтобы выручить Энди из очередного скандала. Ему все равно – пусть хоть крыша над головой рушится, лишь бы не тратить деньги! Элси не первая, кто забеременел от Энди, просто остальные не желали детей, и приходилось платить за аборты, поверь, обходившиеся недешево! Я выкладывала денежки в полиции, когда его арестовали в притоне, потому что он предпочитал лучше сидеть за решеткой, чем внести залог или дать взятку! Для него это нечто вроде спорта – доводить ситуацию до взрыва, а потом смотреть, как далеко можно зайти и насколько он хитер, чтобы выпутаться. Скорее затеет войну, чем примет чьи-то условия.
Лора вернулась к столу и села.
– До сих пор, именно я всего опасалась и платила, потому что не желала видеть, как наше имя обливают грязью, платила, хотя Энди всегда относился ко мне как к другим женщинам – с брезгливым презрением… все мужчины в семье Джерронов всегда обращались с женщинами подобным образом. Но больше я не желаю этого делать, Кей, не хочу играть роль рабыни и чистить помойки за мужчинами.
Сцепив зубы, она качала головой, словно стараясь убедить себя в неоспоримости принятого решения.
– Не пойми меня неверно, Кей. Я сочувствую Элси.
Но на этот раз пусть Энди платит за себя – любую цену, какова бы она ни была.
– Но платить будет Элси – и ее ребенок.
– Пусть подает в суд. Я не буду вмешиваться.
– Энди легко выиграет дело.
– Он уже выиграл, если у нее не хватило мужества попытаться. В любом случае, это не мое дело. Сожалею, Кей, но только потому, что у меня много денег, нельзя требовать, чтобы я использовала их как одеяло для тушения пожара, зажженного другим.
Кей сдалась. Она была глубоко разочарована, хотя и не могла осуждать Лору. Вспомнив, как тщательно оберегала она тайну родства с Джерронами, Кей поняла, что, несмотря на все, чего Лора успела достичь в жизни, богатство посеяло в ее душе неутихающее подозрение к мотивам поступков других людей. Что, если их привлекают в ней только деньги? Может быть, именно этим объяснялось охлаждение между Лорой и Кей.
Память о былой дружбе вызвала желание перекинуть мост через пропасть.
– Надеюсь, ты не подумаешь, что я приехала сюда, только надеясь получить подачку? – спросила Кей. – Было время, когда я могла говорить с тобой на любую тему, обо всем, что меня волновало. Именно у тебя я просила совета…
У девушки едва не вырвалось, что она всегда считала Лору второй матерью.
– Не знаю, почему наша близость исчезла, но хотела бы вернуть прошлое.
Выражение глаз Лоры смягчилось.
– Значит, ты не сердишься, что я отказалась помочь?
– У тебя свои причины. Я боялась, что тебе не понравится моя просьба.
Лора тряхнула головой и улыбнулась. Стена между ними на глазах уменьшалась.
Женщины позавтракали, потом Лора предложила Кей остаться на весь день и покататься верхом. Кей обрадовалась возможности вернуть утерянную близость. Лора подыскала ей костюм для верховой езды, и они отправились на долгую прогулку по перепутьям верховых троп, протоптанных за много лет десятками лошадей. Кей не ездила верхом с последнего тяжелого дня разлуки с Полом, но сегодня наслаждалась теплым днем и возможностью вновь оказаться в седле. Когда дорожки выходили из леса на открытые пространства, женщины пускали коней в галоп, а потом медленно прогуливались и говорили, говорили обо всем свободно, открыто, как несколько лет назад.
Они вернулись поздно, уставшие, разгоряченные, пропахшие конским потом. Лора уговорила Кей принять душ, дала ей пушистую махровую простыню и послала наверх в свою комнату.
Душевая кабина, облицованная кафелем, оказалась больше ванной в обычной квартире. Стоя под струями обжигающей воды, Кей чувствовала, как тает напряжение последних дней, вызванное желанием помочь Элси. Продлится ли вновь обретенная дружба или исчезнет так же таинственно, как в прошлый раз?
Она испуганно охнула, заметив неясную фигуру, неожиданно возникшую за запотевшей стеклянной дверью.
– Лора? – тревожно окликнула она.
– Это я, – отозвалась Лора и, открыв кабинку, встала, обнаженная, в двери, как в рамке.
Кей потрясенно уставилась на подругу. Та переступила порог и закрыла за собой двери.
– Нет, Лора, – спокойно предупредила Кей, – слишком много пережито, чтобы теперь впадать в панику.
Лора сжала ее плечи.
– Почему нет? – пробормотала она еле слышно, стараясь перекрыть шум воды. – Пожалуйста, Кей… Я так долго хотела этого…
Кей легко могла бы уйти, но оставалась на месте, глядя на Лору сквозь водяной занавес.
Конечно, теперь она понимала причины охлаждения. Лора не могла поддерживать прежние отношения, не обнаружив себя, и сопротивлялась влечению, уверенная, что, занятая Полом, Кей отвергнет ее.
– Вот, бэби, – сказала Лора, схватив с полки мыло. – Позволь мне вымыть тебя.
Скользкие от пены руки скользили по коже Кей: сначала по плечам и рукам, потом сжали грудь.
– Видишь… разве тебе неприятно?
Кей стояла неподвижно, не протестуя. Она никогда не испытывала желания к женщинам, не стремилась узнать, что это такое, но, как ни странно, не спешила оттолкнуть Лору. Пока та мыла ее, воркуя «бэби… бэби…», Кей Словно находилась в плену иллюзии. Она снова стала ребенком, беспомощным, маленьким, которого балует и нежит мать. Закрыв глаза, она наслаждалась медленными ласками. Почувствовав, как губы Лоры легко коснулись ее губ, Кей едва не отстранилась, но Лора уже целовала ее плечи, горло, сосала груди, легко касаясь языком сосков.
Стоя под горячей, бьющей, низвергающейся потоками водой, Кей отдавалась ощущениям. Лора опустилась на колени, вжалась лицом в теплую расщелину между ляжками Кей, одна рука скользнула по изгибу бедра, прокралась к впадине между ягодицами; другой она лихорадочно мастурбировала. Вода, казалось, усиливала каждый булавочный укол, каждый удар электрическим током, пронизывающий ее тело, от самой сердцевины желания до нервных окончаний на ставшей невероятно чувствительной коже. Потом волна восхитительных судорог овладела Кей, и теперь уже не имело значения, что именно женщина подарила ей это наслаждение. Лора тоже извивалась в конвульсиях оргазма. Кей опустилась рядом с ней, и они обнялись, охваченные волной непередаваемых чувств.
Первой пошевелилась Кей. Она встала, вышла из душа, завернулась в полотенце и направилась в спальню. Поспешно оделась и причесывалась, стоя перед зеркалом, когда за спиной появилась Лора в махровом халате.
– Я так старалась, чтобы до этого не дошло, – покаянно прошептала она.
– Поэтому и отдалилась от меня, верно?
– И даже больше, Кей. Поэтому я послала тебя к Полу. Думала, если влюбишься в Пола, смогу справиться с этим. Пока ты была с ним, я крепилась. Но когда приехала сегодня сюда…
Лора беспомощно пожала плечами: Кей отвернулась от зеркала.
– Не вини себя. Я тоже позволила этому случиться. И не стыжусь… ты тоже не должна.
– О, я уже давно прошла этот этап, – улыбнулась Лора. – Ты не первая. После несчастного замужества я всегда боялась мужчин. С женщинами мне казалось легче… меньше борьбы.
Лора подошла ближе.
– Как думаешь… есть ли хоть какой-то шанс, что мы…
Она не закончила фразу, но Кей поняла.
– Нет, Лора. Я просто не могу.
– Понимаю, – пробормотала Лора и, подойдя к полочке над камином, резко нажала звонок.
– Кто-нибудь из слуг проводит тебя.
Перед тем как уйти, Кей помедлила на пороге.
– Я всегда буду нуждаться в советах, которые ты так часто давала мне, Лора. Если бы мы по-прежнему могли быть друзьями…
– Сомневаюсь, что это возможно, – бросила Лора, не обращая внимания на появившуюся горничную.
– Хотя ты, конечно, доказала, что можешь быть хорошим другом.
По пути назад, в Балтимор, и несколько часов спустя, Кей, сидя у окна за бутылкой вина, размышляла о случившемся. Несколько раз звонил телефон, но она не брала трубку. Она легко могла отвергнуть Лору. Почему же сдалась?
Наконец Кей пришло в голову, что она была готова экспериментировать, потому что секс стал для нее всего лишь предметом исследования – она так долго смотрела на него как на изучаемый в лаборатории процесс, что начала считать себя еще одним «подопытным кроликом», а свое приключение – всего лишь дополнительными данными. Но, обретя знание, она, кажется, потеряла ориентацию. Кей хотела больше узнать о сексе, потому что он был могущественной… и часто разрушительной силой в ее жизни и жизни знакомых людей, но сила эта не уменьшалась, насколько бы мудрее ни становилась Кей. И теперь ее тревожило, что, сосредоточившись на чисто физическом явлении, она почему-то оказалась еще дальше от разгадки мистических тайн и сердца, и души, гораздо более важных для любящих друг друга людей, чем самая совершенная техника. Но где тут любовь?
Мысли Кей были прерваны дребезжанием домофона. Это оказалась Элси.
– Я должна видеть тебя! – крикнула она.
Элси ворвалась в комнату, обхватив обеими руками бумажный пакет.
– Как тебе это удалось? – звонко заорала Элси. Кей не сразу поняла, что вопль был не яростным, а торжествующим.
– Что удалось?
Вместо объяснения Элси вытащила бутылку шампанского. Кей покачала головой. Элси не переставала трещать, пока раздевалась и бегала на кухню за стаканами.
– Мне позвонил какой-то тип, который назвался адвокатом Джеррона. Заявил, что ему велено выплатить возмещение. Подумать только… миллион долларов – половину чеком, а другая половина пойдет на доверительный фонд для малыша. И все, что от меня требуется, – подписать новые документы, подтверждающие, что я не буду болтать и предъявлять претензии. Можешь себе представить?! Энди передумал! И я уже послала подписанные документы. Ему не придется…
